Текст книги "Invider. Печати 1 и 2"

Время развеяться

Выйдя на улицу, Полина первым делом направилась в магазин. Купив там банку газировки, она решила прогуляться вдоль домов. Погода в задумчивости глядела на людей, будто решая, ослабить свои издевательства или нет: хотя из воздуха постепенно выветривалась гарь лесных пожаров, аномальная жара спадать и не думала. Народа вокруг было немного, и Полина почувствовала лёгкое расслабление после всех тех кошмаров, которые ей довелось пережить. Ей подумалось, что скоро всё образуется, а её жизнь снова войдёт в привычное русло.

Полина увидела «беседку». Точнее, беседкой называлось особое место среди домов, где стояло несколько лавок и стол. Там обычно собирались представители местной «маргинальной интеллигенции». Школьники, чтобы прогулять уроки и, втайне от учителей, и родителей покурить сигарет. Пацаны повзрослее, чтобы попить пива с семечками и «потереть за жизнь». Мужики зрелые, дабы вкусить портвейна и пожаловаться друг другу на низкую зарплату и бестолковую жену. А также представители самой высокой весовой категории, дворовые пьяницы, чтобы залиться водкой и перекинуться в домино.

Часто там собиралась и компания Данилы, отличавшаяся от других пацанов сомнительными занятиями, приносящими каждому небольшой, но стабильный доход. Именно сейчас в «беседке» находились сам Данила, Колян, Леший и Гондурас, или просто, Гон. Казалось, все четверо пребывали в лёгком возбуждении, и, как полагается, пили пиво с семечками, кальмарами, сухариками и прочей противопоказанной к употреблению органической материей. Данила что-то рассказывал, активно жестикулируя свободной рукой.

Полина решила подойти к ним и послушать свежие истории из жизни «чётких пацанов».

Парни увидели Полину, и весело заулюлюкали. Полина улыбнулась им и прибавила шаг. Они, как уже говорилось выше, не представляли для неё угрозы, лишь картинно проявляли некоторые блатные замашки: вели себя разнузданно, матерились, сплёвывали на утрамбованную сухую землю. Данила, как показалось Полине, ко всему прочему ещё и похмелялся.

– Здорово, подруга! – он протянул ей руку, дыхнув страшной смесью отравляющих газов. – Давай, присаживайся.

Остальные тоже поздоровались.

– Как жизнь?

– Да как сказать… – Полина потупила взгляд. – Ничего интересного. Работу я так и не нашла за лето…

– А у меня, напротив, радикальная смена в позитив! – Данила весь светился счастьем. – Меня оставили работать в сервисе, да ещё и оклад повысили!

– Ага, видимо, трахнул жену Степаныча, вот она и упросила, – засмеялся Колян.

– А что? Она у него ничего, я и не против!

– Тебя потом самого трахнут, – хихикнул Гондурас.

– Чем? Глушаком что ли? Степаныч вряд ли на что-то уже способен с его алкоголизмом!

– Он, хоть и бухает, но бизнес держит, – заметил Колян.

– Ага, вот и работают там такие умельцы, как вы, даже мою «Шкоду» неделю залатать не можете, – возмутился Гондурас.

– Конечно, у нас же ремонт металла, а твоя «Шкода», как известно, из фанеры делается! – захохотал Данила.

– Мозги у тебя из фанеры, – отмахнулся Гондурас. – Сам ездишь на каком-то драндулете.

Данила имел «BMW» 1992-го года выпуска. У трёхцветного зверя (именно покрашенного эмалью трёх разных цветов в трёх разных местах, ведя летопись ДТП) ржавело дно, не было одной фары, иногда по очереди заклинивало двери, текло масло. Но Данила гордился кожаным салоном, встроенным кондиционером и тем, что лично перебрал весь движок.

– Ты чего несёшь! Мой драндулет твою фанеру так уделает, только – в путь!

– Ага. Битая, помятая, но зато икс пятая… – съехидничал Гондурас. Конечно, автомобиль Данилы вовсе не являлся моделью «X5», но членство в сообществе любителей это немецкого авто-концерна требовало от хозяина держать голову высоко и гордо. Ну, согласитесь: кожаный салон, спойлер, автоматический поворот зеркал, синие огоньки под кузовом…

Полина молча наблюдала за этой дружеской перепалкой, и заметила, что только один Леший не смеётся, а тихо налегает на пиво. Судя по его взгляду, бутылка у него шла далеко не первая.

– Леший, чего ты такой грустный? – спросила Полина, когда друзья немного утихли.

– А… – протянул Колян, – парень попал!

– В каком смысле? – не поняла Полина.

– В каком-каком? На бабло попал! Занял, дурачок, деньжат кое у кого, а отдавать нечем.

– И что?

– Да ничего хорошего, – мрачно процедил Леший. Пять штук баксов должен… А у меня они в лучшем случае в конце следующей недели появятся!

– Ну, пусть подождут…

– Полина, ты чего, глупая что ли? Такие люди не умеют ждать! У них ген ожидания удаляют сразу при рождении!

– А… – Полина решила не продолжать тему, но Леший продолжил её сам:

– Это парни с Бескудникова… Там точка есть, они её держат… Ну, ты сама понимаешь морально-нравственный облик этих людей.

Полине хотелось спросить, что за «точка», но уточнять она не стала, вспомнив историю с Лёшиными бананами.

– Сука, зуб даю, сегодня явятся, черти…

«Ну вот, ещё один бедолага, как и я», – грустно подумала Полина.

– Ладно, не ссы, мы чего-нибудь придумаем, – приободрил друга Данила. На крайняк, вон, Гондурасову тачилу загоним, может, штук пять и наскребём.

– Тебе, блин, весело, я смотрю, да? Давай ты сам чего-нибудь продашь им? Свою жопу, например?

– А ты босса не включай! Ты деньги брал, сам и расплачивайся, козёл!

– Слышь, Даня, за фуфломётом следи, а!

Полина почувствовала, что ребята начали «перегибать». Она вопросительно взглянула на Коляна и Гондураса. Те и так понимали, что ссориться ни к чему.

– Хорош порожняк гнать, – громко сказал Колян. – Леший взял деньги, Леший и отдаст. А ты, Дань, помолчи лучше. Радуйся, что у тебя всё нормально.

Данила сплюнул, но ничего не ответил. Леший выпил.

– Кстати, сегодня с пацанами торпеду запускаем, – вдруг будничным тоном заявил Данила. – Гон, пойдёшь? Ты ж, хотел вроде?

– Так неделю назад запускали, ты говорил?

– Тогда фуфлыжно вышло, Мышику чуть голову не снесло. Решили ещё раз через неделю.

– А что ж он так?

– Да прикрылся каким-то дерьмом ржавым, сеткой какой-то. Ну, её и пробило. Сейчас в больнице с сотрясением валяется.

– Вот придурок…

– Да не то слово. Короче, если надумаешь, приходи.

– А вам кто нужен-то? Торпедоносец или мишень?

– Да так приходи, как зритель.

Здесь стоит ненадолго оставить наших героев, и пояснить читателю, что же означает на языке местных пацанов понятие «запустить торпеду». Итак, сей увлекательный процесс заключается в следующем.

Выбираются две машины: «торпедоносец» и «мишень». Первая – это, как правило, уже проверенная тачка местного пацана, не раз участвовавшая в подобном мероприятии. Единственным к ней требованием является наличие багажника сверху.

На роль «мишени» выбирается один из автомобилей, сданный в ремонт нашим «жестянщикам» доверчивым автолюбителем, который пожалел денег на ремонт в дорогом автосалоне. Как правило, это машина, у которой всё равно нужно менять заднее стекло, либо у неё вообще разбит весь зад, и ничего худшего с ним, то есть, с задом, до ремонта случиться уже не может. Внутри такой машины позади передних сидений устанавливается так называемая «заслонка», придавая авто некое подобие лимузина (о лимузинах у нас речь уже шла). Обычно – это металлический лист или, что реже, сбитые деревянные доски. Помимо всего прочего у обеих машин тщательно обследуются тормоза на предмет исправности.

В оба автомобиля садятся проверенные в деле пацаны, причём садиться можно на любые места, кроме задних у «мишени». Впрочем, существует особый режим «глубинное залегание», когда один из участников скрючивается на полу промеж сидений.

Далее обе машины выкатываются на относительно прямую, и пустую дорогу, где нет ни пешеходов, ни других машин, и становятся на расстоянии нескольких метров друг от друга, причём первой идёт «мишень». Как правило, мероприятие проводится ночью под фонарями или в наступающих сумерках. По возможности, вдали от посторонних глаз.

На багажник «торпедоносца» устанавливается, собственно, «торпеда». Ею обычно выступает неширокая доска длинною в 2—3 метра, которая слегка приматывается скотчем к креплениям багажника (особо отчаянные игроки используют металлическую трубу). Как только крепёж закончен, «сигнальный» оповещает: «торпедоносец готов к торпедированию!» Далее автомобили начинают медленно разгоняться, так, чтобы «торпеда» не соскочила раньше времени.

В определённом месте пути их ждёт «пусковой» в компании зрителей – пацан с цветным флажком или фонариком. Как только оба автомобиля достигают «пускового» (а их скорость уже равняется километрам 80—90 в час), тот даёт знак.

В этот кульминационный момент оба автомобиля совершают экстренное торможение. «Торпеда», повинуясь импульсу, рвёт свои слабые путы и слетает с багажника «торпедоносца» прямиком в заднее стекло «жертвы». Высшим пилотажем считается пробивание стекла насквозь и столкновение «торпеды» с «заслонкой». В этом случае водителю «торпедоносца» все остальные участники шоу ставят по «пузырю».

Если разыгрывается режим «глубинное залегание», и доска задевает скрюченного между сидениями человека, то остальные оплачивают тому последующее лечение.

Абсолютным проигрышем является рикошет, обычно происходящий с фастбэками. В таких случаях «торпеда» нередко улетает в зрителей, нанося им случайные повреждения.

Заканчивается же торпедирование грандиозной пьянкой, в которой принимают участие все желающие.

Автор искренне надеется, что у читателя не возникло желания провернуть подобное, ибо заниматься такими вещами не станет ни один психически здоровый человек. Впрочем, если верить врачам-психиатрам, абсолютно здоровых людей не бывает…

– Ну, посмотрим… – задумчиво протянул Леший.

– Делать вам нечего, – улыбнулась Полина. – Лучше бы гонками, что ли, увлеклись, а то всё свои торпеды пускаете. Убьёте кого-нибудь.

– Э, не понимаешь ты прелестей экстремального отдыха, – Данила сделал глоток из своей бутылки. – Мой брательник тоже всё язвит по этому поводу. Ботаник, блин… Седьмой год в своём институте учится, никак не выучится, а мне всё морали читает… Вот чёрт! Лёгок на помине, зараза!

Действительно, к «беседке» приближался молодой человек, одетый, правда, не как остальные её посетители, а гораздо строже: в лёгкие летние брюки и рубашку. Это был брат Данилы, звали его Роман. И был он ни много, ни мало – аспирантом, обитающим где-то в недрах исторического факультета МГУ.

– О… Стихоплёт прётся, – пробубнил Колян. – Ну, сейчас начнёт очередную пургу нести…

Роман подошёл, поздоровался:

– Всем привет! Данила, ты матери обещал в магазин сходить.

– Да помню! После обеда схожу. Там сейчас очереди…

– Какие очереди?

– Какие-какие? Длинные! Там сейчас пенсионерок с тележками – не протолкнуться! Акция!

– Ну, смотри, акция… Чего делаете?

– Отдыхаем, – буркнул Данила. – Тебя вот не хватало.

– А что, у меня тоже пятнадцать минут есть… – Роман взглянул на Полину. Он частенько смущался в присутствии женщин, даже не мог без запинки спросить у них на улице «как пройти туда-то» или «который час». Но Полину он знал и чувствовал себя с ней спокойно. Не наедине, конечно же.

– Полина, привет. Как дела?

– Ой, мне уже задавали этот вопрос. Ответ тот же: так себе.

– Ясно… – Роман повернулся к Даниле, заметил: – Я слышал, ты ситуацию с работой поправил?

– Поправил. Вчера не мог сказать, отмечали… А ты откуда узнал?

– От матери.

– А… Ну, да, я ей звонил. В общем, нормально всё. Немного показного девиантного поведения, и эти черти поняли свою ошибку, решили оставить столь продвинутого мастера как я. Так что вот так. Пока ты там свои стишки пишешь, я уже во всю к успеху иду. – Даниле было приятно лишний раз унизить своего брата при друзьях.

– Если бы не я, ты б слов таких не знал, девиантный ты наш, – обиженно пробурчал Роман.

– Ой, а что за стихи? – заинтересовалась Полина.

– Да так… Прозу всякую сочиняю. И не только…

– А можно послушать?

– Э, давайте не будем! – это запротестовал Колян. – Сейчас начнётся всякая муть…

– Действительно, – Роман замялся. – Из меня поэт никакой…

– Да ладно, – не унималась Полина. – Я уже сегодня слушала одного, думаю, хуже не будет.

– Спасибо, обнадёжила…

– Ой, прости, Рома, я не хотела. Ну, правда, расскажи какой-нибудь стих!

Данила и Колян сверлили Романа глазами, Гондурас с интересом наблюдали за дальнейшим, Леший же смотрел на него отрешённо.

– Ну, хорошо, – решился, наконец, как подобает застенчивому интеллигенту Роман. – Вот, буквально вчера написал. Вам, должно понравиться, кстати, – он обвёл руками своих товарищей. Ещё немного помедлив, он добавил: – Миниатюра называется «Беспечный ездок».

Роман достал из кармана брюк маленький блокнот, открыл его и принялся читать:

– Рокер Майк, оделся в «Найк», сел на байк. Полетел! Поперёк ли, вдоль, навстречу ему – Ангелина Вовк и Гельмут Коль. Привет, Коль! Привет, Вовк! Как дела? Шальная жизнь с ума не свела? Конечно, не в колёсах счастье, да все ненастья весёлый ветер вмиг развеет. Бензобак согреет. Мотор рычит, глушитель кричит. Высь и скорость. Газ до упора поддать, на мир сухо взирать и оценивать трезво. Резво! Событийность выливать в гонку. Пылкость, стремительность. Здравствуй, мотозависимость, ждёт родная, линия прямая намётом идёт, пространство свёрнуто, душа развёрнута. Ликует тайна, прощай окраина, здравствуй Парма! Ё-моё, лечу в сердце твоё, на пир души и тела, как того хотела косая куртка. Как штукатурка старая жизнь крошится, дома проносятся, асфальт радуется, мечта сбывается. Разливается на неба синь и листвы освежающий крик. На мимолётный танцующий миг. И звёзды пляшут на чёрном шлеме, я – в этой струе, я – в мото-теме! Ну, как?

– А чего? Неплохо, – Леший даже три раза хлопнул в ладоши. – Я, правда, не понял ни хрена… Гельмут Коль какой-то… Он же вроде давно сдох, нет?

Гондурас, который сам раньше гонял на мотоцикле, заметил:

– Рома, ты сам-то мотик водил хоть раз в жизни? А байкеров видел вживую?

– Ну, я читал про них… Изучал вопрос.

– Читал он, – засмеялся Гондурас. – Если честно, у тебя какой-то рэп вышел. И ненатуральный.

– Ну и что, – решила поддержать Романа Полина. – Может, он такими и видит байкеров, как вольный поэт, как… как художник! Он имеет на это полное право.

– Ага, а также получить от них он имеет полное право, – съязвил Данила.

– Короче, – заключил Леший. – Стих нормальный, чувак заслужил бутылку пива.

С этими словами он протянул Роману одну бутылку из своих запасов.

– Пей.

Роман засмущался:

– Так ведь день только начинается… Пить с утра…

– Какое с утра? – воскликнул Данила. – Уже почти двенадцать! Без десяти. Давай, давай, профессор, пей, не стесняйся!

Роман виновато улыбнулся, но глядя на восемь испытующих глаз (Полина в этот момент глядела на дорогу), решил-таки открыть бутылку.

Время тянулось медленно. Компания шумно обсуждала какие-то насущные проблемы, иной раз о чём-то спорили, о чём-то сожалели. Все потихоньку косели, говорили всё громче, всё импульсивнее. Только Леший, не смотря на выпитое, продолжал находиться в унылом, малоподвижном состоянии. Роман же, напротив, начав пить вторую бутылку, заметно оживился. Разговор зашёл о любви, и тут уж он не мог упустить шанса целиком и полностью вклиниться в беседу. Ибо теоретически он знал об этом всё. Но только теоретически.

– Вот смотрите, друзья! – Роман с огоньком в глазах обвёл всех взглядом, продолжая историю Данилы и его бывшей пассии. – Вот вы представьте. Что такое свидание? Или даже нет, не свидание. Как вообще ведут себя люди тогда, когда им кажется, что они влюблены? Например, на дружеской вечеринке встречаются двое: парень и девушка. Вот, он подходит к ней, смотрит. Она – на него тоже. Пусть они выпивают какой-нибудь, скажем, мартини, может быть, даже усугубляют. Алкоголь раскрепощает, они начинают танцевать, прижимаются своими телами друг к другу всё ближе и ближе, и в какой-то момент – бабах! Наступает точка невозврата!

– Откуда? – Данила смотрел, будто сквозь замутнённое стекло, производя впечатление личности загадочной и в меру одухотворённой. Полине было уже абсолютно ясно, что ни в какой магазин он в ближайшее время не пойдёт.

– Эта та самая точка, – пылко продолжал Роман, – когда оба они одновременно, вы слышите, одновременно, понимают, что готовы к качественному скачку! К новому витку их отношений! Как будто бы они переходят в иное состояние, из твёрдого – в жидкое!

– Вот сразу видно, что ботан, – вяло пробубнил Гондурас. – Они у тебя ещё не потрахались, а ты уже – из твёрдого в жидкое! Чего-то быстро! – Он засмеялся, и его поддержали Колян и Данила.

Но Роман, пропустив это полезное замечание мимо ушей, как ни в чём ни бывало, продолжал:

– И вот, после этого момента они незаметно покидают зал и отправляются в спальню! И там уже для них нет ничего запретного, никаких стеснений и страха, всё делается само собой и без каких-либо расчётов. В конце концов, они засыпают в объятиях друг друга, и просыпаются на следующий день ближе к обеду.

Но едва проснувшись, они выпивают по глотку алкоголя, и вновь возвращаются в лоно страсти! И так…

Гондурас оглушительно чихнул, чем сбил повествование Романа.

– Будь здоров, Иван Говнов! – съязвил Данила.

– Слушай, погодь, – вмешался Колян. – То, что они, наконец, перепихнулись, мы уже поняли. В чём суть-то?

– А ты слушай дальше, – Роман отхлебнул пива. – В конечном итоге они понимают, что пора… ну, там, идти домой, друзья им уже стучат в комнату, мол, закругляйтесь. Наши герои одеваются, выходят к друзьям, те их поздравляют, подтрунивают над ними. Но влюблённым всё равно, они уже живут в другом измерении. Они весь оставшийся день гуляют по городу и прощаются поздно ночью, обменявшись телефонами.

Роман замолчал.

– И что дальше? – икнув, спросил Данила.

– А дальше начинается самое странное. Проходит день. Парень думает позвонить своей новой подруге, как вдруг ощущает некоторую сложность: он боится. Да, да, друзья мои, он боится! Он не знает, с чего начать разговор! Он протрезвел, вспомнил, что девушка-то серьёзная, что она видела его без штанов, что в каком-то смысле теперь он – её заложник. Точнее, заложник её желаний. Если она захочет, она может его оскорбить. Или устроить скандал. Или рассказать всем, что у него… ну… не очень…

– Колян, – захихикал Данила, – братуха жжёт-то не хуже тебя!

– Да заткнись ты, дай дослушать, – огрызнулся Колян.

– Не перебивайте меня, – строго сказал Роман. Он уже изрядно захмелел, его лицо густело вишнёвым румянцем, оттопыренные уши горели кремлёвскими звездами. – Наш герой не может ей позвонить! Ещё вчера они провели такую ночь любви, когда никто никому не был ничем обязан, когда всё шло своим чередом, и мир вокруг них наполнялся радостью и смыслом, а сейчас же этот болван не знает, как связать двух слов в телефонном звонке! А она ждёт. Ждёт его звонка. Но звонка не будет! Во всяком случае, сейчас. Может быть, он отважится написать ей эсэмэску, может, напишет по электронной почте. Но не позвонит! Потому, что услышит её голос, потому, что придётся что-то говорить! Куда-то её приглашать! Что-то ей обещать! Но что, куда, зачем?!

Роман замолчал, и наступила пауза. Первым её нарушил Данила:

– Да, Рома… Я, конечно, всякое подозревал, но что у тебя до такой степени половая жизнь запущена… – он снова икнул.

– Не скажи, – парировал Колян. – Чувак правду трёт. У меня, например, было такое. Познакомились как-то, ну, выпили, там, пошли в кино… Потом пошли ко мне в гараж, ну, туда-сюда. Вроде всё бодрячком. А на следующий день, думаю, надо бы ей позвонить, а у самого что-то сомнения какие-то, стрёмно как-то…

– Ну и?

– Да забил я на неё! Других шлюх что ли нет? Тем более, я так подумал… Она вся такая пухленькая, попка такая, сиськи, ну, есть, за что пощупать. Но так это сейчас! А ведь пройдёт лет десять-пятнадцать, станет жирной тупой бабищей с толстыми пальцами и сальной рожей! Какая ж любовь-морковь после этого?

– Не, пацаны, – Гондурас громко рыгнул. – Я вас тут правильных слушаю… Вот лично у меня с бабой разговор короткий! Спрашиваю сразу, будешь сосать? Если коза заломалась, тут же посылается нахрен и никаких тебе душевных переживаний. А то начинается романов, то, сё, пятое, десятое! А ты мне что-нибудь купи, а давай сходим туда, да я подумаю… Не можешь нормальной бабой быть, нахрен ты тогда кому нужна, целка тупая! Ищи своего принца, хрен дождёшься, дура! Вот и вся твоя любовь, – Гондурас засмеялся, но снова непроизвольно рыгнул.

– Да ну, как так можно говорить, – возмутился Роман. – Ну, что значит, шлюха, что значит, сосать? Женщина ведь не предмет какой, это же, живой человек, она любит чувственность!

– Баба, нормальная баба, любит большие яйца и чтобы её жарили как следует! А если ты таких ещё не встретил, мне тебя жаль, мальчик. Ты лучше это… стихи пиши про рокеров, у тебя получается классно, – подытожил Гондурас.

Роман кинул на Гондураса злой взгляд, но ничего не ответил. Полина поначалу слушала эту по-юношески глуповатую дискуссию, но вскоре мысли её оторвались от вензелей любовных отношений, побрели по дебрям смятения, застряли в терновнике личных проблем. Она опять подумала о Митриче, о его ответе на «второй вопрос», о том, что он шепнул ей на прощание: «Ступай в город мастеров, там… тебе… помогут! Не спрашивай, откуда я… это… знаю… Нет времени… объяснять…»

Что это за город мастеров, где он находится? Полина вспомнила, что на ВВЦ была такая выставка, может быть, Митрич имел в виду её? Да нет, что за ерунда, причём тут выставка? Хотя, от этого странного старика можно было ожидать всякого…