Текст книги "Invider. Печати 1 и 2"

Наконец, когда все аккаунты участников фонда были «надежно защищены», Борис приступил ко второй стадии своего замысла. Он зашёл на сайт фонда и, используя простой скрипт, начал автоматически перебирать все связки «логин/пароль», которые могли бы быть порождены на свет генератором его программы. На удивление он оказался быстрее администраторов, обслуживающих электронные ресурсы фонда (не удосужившихся даже сделать проверку на количество запросов в единицу времени), и добрался до его счетов раньше.

Вычислили хакера нескоро, проанализировав сперва все переводы денег со счетов его жертв, по многочисленным интернет кошелькам. Когда же он попался, то оперативники были изрядно удивлены его талантом и поразились доверчивости владельцев фонда: своровать два миллиона американских долларов таким примитивным способом – событие нечастое. Борису светил немалый срок и, как выяснилось, личная месть от хозяев фонда, оказавшегося каким-то криминальным «общаком». Поэтому Борис, не раздумывая, выбрал сотрудничество со спецслужбами, где и применял теперь свой талант по полной, так сказать, программе. Впрочем, впоследствии он не жалел, единственное, что его напрягало – это постоянный контроль над своим языком.

Полина познакомилась с ним совершенно случайно на одном из сетевых форумов. Они долго переписывались и один раз встретились. Борис оказался немного замкнутым и стеснительным молодым человеком, но его познания в компьютерных областях показались Полине колоссальными. Он рассказал ей, что участвовал во взломе нескольких крупных сайтов, о которых даже говорили по телевизору. И ещё о том, что был лично знаком с неким Столлманом (кто это такой, Полина не запомнила).

Работал Борис в офисе в районе метро «Цветной бульвар». Он с гордостью говорил, что он единственный в здании, кому дозволено иметь выход в интернет.

И сейчас Полина надеялась, что этот тайный боец, этот крутой хакер, работающий на могущественную организацию, поможет ей.

«Чего надо-то? Билеты, отдать? Ох… Дай подумаю… Ну, давай… Давай в двенадцать в районе Арбата, что ли…» – это нашла в себе силы ответить Маша. Полина едва не забыла, что писала ей. Она глянула на карту Москвы, посчитав, сколько ей добираться от Арбата до Пречистенского переулка.

«Арбат? Хорошо. В двенадцать. Где именно?»

«Давай у Мака, где „Смоленская“».

«Хорошо, договорились».

Мария опоздала. Она появилась лишь в двенадцать двадцать, заставив Полину, и без того находящуюся на взводе, лишний раз понервничать. Мария выглядела как обычно: короткие рыжие волосы, выбритые виски, серая майка, коричневая жилетка, такого же цвета рюкзак, брюки в стиле хаки и кеды. На лице Марии отражалась печать тяжелейшего похмелья.

– Прости, дорогая, я после удара совсем никакая. Еле очухалась.

– После удара? Что случилось? – испугалась Полина, подумав, что и до Маши дотянулись лапы Инвайдера.

– Да это наш клуб так называется… Удар. Чего-то я перебрала… Сперва пиво пили, потом на мартини с водкой перешли, а потом ещё Адель шампунь заказала… Ох… Мы вдвоём со Салей отжигали часа два, прыгали… Страх и ужас! Пол утра у толчка провела. А эта тварь, Адель, меня ведь сигарету заставила выкурить, вот после неё и накрыло. Я никотин не переношу.

– Адель? Это её так зовут или прозвище?

– Прозвище. Помнишь фильм какой-то был… В Париже жила дама с кошкой, а кошка сдохла. И хозяйка заказала из неё чучело сделать. А дама была вся такая целомудренная, а чучело получилось точь-в-точь похотливая сучка, вот она всё возмущалась и ругалась с таксидермисткой. Там ещё какие-то русские ходили, типа, телепортировались к ним в хату… Ну, а зная нрав Оксаны, мы её так и прозвали в издёвку.

– Весело у вас.

– Хочешь, приходи, вдруг, понравится? Я никому не рассказывала, почему ты не любишь носить стринги, – она захихикала, видимо, на что-то намекая.

Полина сурово взглянула на неё:

– Нет, спасибо, мне сейчас не до развлечений…

– Да, я сегодня тоже никакая. Спать хочу, с ног валюсь. Хотя бы тошнить перестало… Надеюсь, твоя проблема достаточно серьёзна? – Мария достала из рюкзака бутылку с водой, принялась жадно пить.

– Да, Маша, очень – с напускной иронией ответила Полина. – Вот твои билеты, возьми. – Она полезла в сумку за мобильным телефоном.

«Если хочешь поговорить о чём-то очень важном, всегда вырубай мобильник», – наставлял её Артём. Полина никогда серьёзно не задумывалась над этим, но сейчас страхи её были столь велики, что она решила выключить телефон. Знаками она попросила Марию сделать то же самое. Когда устройства отключились, Полина стала серьёзной:

– Маш, разговор очень важный. Пойдём куда-нибудь, где тихо и никого нет.

Удивлённая Мария убрала телефон в карман, махнула рукой:

– Тут недалеко есть местечко, пошли.

Подходящий сквер находился в Карманицком переулке. Обилие деревьев делало его уютным, располагало к интимным беседам. Полина всё рассказала Марии с того момента, как увидела первое сообщение от Инвайдера. По ходу повествования та несколько раз менялась в лице. Её похмелье прошло уже к моменту, когда Полина искала первую новеллу. Затем Мария то удивлялась, то злилась, то смотрела как-то недоверчиво, то – с иронией. Иногда, судя по гримасам, Полине казалось, что Маша не верит ей, настолько невероятно звучала эта история про сетевого шантажиста. Окончательно же Марию добил этюд с веб-камерой: она разразилась крепкими ругательствами, приводить которые автор здесь не будет.

Полина закончила говорить и попросила у подруги воды, которой та «лечилась» во время дороги.

– Ну, мне всё ясно, – успокоившись, сказал Мария. – То, что этот козёл – извращенец, так это понятно. Таким как он надо ещё в детстве яйца отрезать, чтобы из них всякие скоты не вырастали. Я согласна, надо его поставить на место. Как, сейчас придумаем. А что, этот твой хакер, он сможет что-то узнать?

– Я не знаю, он обещал попробовать…

– Все мужики только и делают, что обещают. Их пинать надо, если хочешь, чтобы они что-то сделали. Наверняка, он уже забыл о твоей просьбе. Тем более, компьютерщик…

– Он крутой компьютерщик, так что посмотрим. Но ты-то что думаешь? Как быть? Я не могу сказать мужу, ты же понимаешь…

– Да понимаю, какой уж тут муж может быть. Да… – протянула Мария, – нелицеприятная картинка вырисовывается.

Она замолчала и задумалась. Вообще-то, Мария отличалась склонностью к быстрым скоропалительным выводам, и ожидать от неё глубокого анализа проблемы Полина не очень-то и надеялась. Но сейчас Маша прочно ушла в себя, и подруге стало казаться, что она там с кем-то напряжённо советуется.

Прошла минута. Мимо сквера на большой скорости пронёсся тонированный «Лексус» со спецномерами, но без мигалки.

«Надо же, – подумала Полина, – что это, он себе мигалку не поставил с такими-то номерами?»

Артём как-то рассказывал ей про разные интересные номера, и кое-какие виды из них Полина запомнила. Она помолчала ещё какое-то время, пытаясь сосредоточиться на своей проблеме, не решалась сбивать ход мыслей Марии, пока та не произнесла:

– Я думаю, что тебе нужно принять правила, и следовать его указке.

– Как? – изумилась Полина. – И это говоришь мне ты?

– Да, я. Понимаешь, дорогая, тут такой случай, когда нахрапом ничего не сделать. Я совершенно уверена, что этот тип знает твои контактные данные. Он также знает какую-то часть твоей биографии. Скорее всего, у вас в квартире стоит наблюдение, возможно, что и внешнее у подъезда – тоже. Твой телефон прослушивается, правильно сделала, что выключила. Так же я понимаю, что у него есть агенты: здесь работает целая организация, одному такое дело не провернуть. Вот сейчас, ты говоришь, в три должна быть у таксофона и кто-то будет с тобой разговаривать. Это ещё люди. Здесь, Поли, я думаю, хорошо организованная преступная группа работает. Единственное, чего я пока не понимаю, это назначение всей этой мистики, ну, ключи, печати, беготня в поисках историй…

– Кстати, я их взяла, можешь почитать.

– Ну, дай глянуть на одну.

Полина достала историю про Мануэля Гонсалеса:

– Это последняя, которая из почтового ящика.

– А, про какой-то штурм? Давай посмотрим. Говоришь, у него наклонности маньяка?

– Очень похоже.

– Ладно. Разберёмся мы с этим уродом. Кровью плакать будет…

Мария принялась читать. Внезапно, она громко воскликнула:

– Это про военный переворот в Чили!

– Переворот? – к стыду своему Полина совсем не интересовалась мировой историей. Да, она знала, конечно, что имел место террористический акт одиннадцатого сентября, что имела место атомная бомбардировка Хиросимы, но про военный переворот в Чили она, если когда-то и слышала, то уже не помнила. – Ну-ка, расскажи. А то из истории толком не ясно, в чём там дело.

– Ну, я сама точно не знаю… – как бы извиняясь ответила Маша. – Там, типа, коммунисты правили, но как-то не очень удачно. А потом генерал Пиночет захватил власть, а их всех посадил в тюрьмы… Ты в интернете почитай.

– Хорошо… А какое отношение это событие может иметь к двум другим историям? Про японскую девушку и про башни?

– Не знаю, – задумалась Мария. – Что-то их связывает… Дай дочитаю до конца.

Полина решила немного пройтись. Она встала со скамейки, неспешно направилась вдоль аллеи. Дойдя до конца, она прочитала на стене дома фразу «Малява – молодец!». Кто такой (или такая) «Малява» и почему он (или она) молодец, Полина не догадывалась. Она развернулась и прошла обратно.

Мария дочитала новеллу, и позвала подругу.

– В общем, как я поняла, тут рассматривается человек, который хотел помочь президенту. Но у него ничего не выходит, и его самого убивают. А если это так, то связь с тремя остальными персонажами – американцем и японкой – в том, что все умерли. Возможно, в следующей истории тоже кого-то убьют, следовательно, ответ на твой основной вопрос – это слово смерть.

– Смерть? – удивилась Полина. – Я даже как-то не подумала… Да, может, ты и права. Да, не… Эта японская девушка вроде бы выжила… Что-то не вяжется.

– Да? – Маша задумчиво поглядела в землю. – Кстати, ещё я вспомнила, что этот переворот тоже в сентябре случился. Я помню фильм, где одиннадцать режиссёров сняли по новелле о событиях в Нью-Йорке, там как раз один из них был чилийцем. Слушай! Так он даже говорил, что у них в стране есть своё собственное одиннадцатое сентября! Точно!

– Ты хочешь сказать, что переворот в Чили, как и теракт в Соединённых Штатах, случились в один день, одиннадцатого сентября?

– Выходит, что так!

– Ну, хорошо, а Хиросиму когда бомбили?

– Летом, кажется. Ну-ка, постой, чего мы с тобой головы ломаем, сейчас… Погоди-ка…

Полина страшно заинтересовалась. В ней вновь загорелась искорка надежды на правильную догадку и спасение Игоря. Как всё-таки хорошо, что она рассказала всё Машке! С её логикой ей проще будет разобраться в хитросплетениях мыслей Инвайдера!

Мария достала свой навороченный смартфон, бывший модным, впрочем, в году в 2008-м, принялась быстро тыкать пальцем по экрану. Через некоторое время она торжественно сообщила:

– Атомная бомбардировка Хиросимы состоялась шестого августа тысяча девятьсот сорок пятого года. – Мария взглянула на Полину. – Шестого. А девятого – Нагасаки.

– И о чём нам это говорит?

– Трудно сказать. Сегодня у нас тринадцатое… Близко, но и только.

– А вчера?

– Вчера… сейчас глянем, что у нас про вчера пишут… так, так… – Мария вновь погрузилась в экран коммуникатора.

– Может быть, тоже, какие-нибудь бомбардировки… Или военные операции…

– Сейчас… тут много чего… Есть! – вдруг вскрикнула Мария в своей манере. – Есть, дорогая! Так… Слойка… Слоёный пирог… Особенности конструкции…

– Чего? – удивилась Полина.

– Вот! Первая советская водородная авиабомба была взорвана в СССР двенадцатого августа тысяча девятьсот пятьдесят третьего года! Врубаешься, дорогая? Двенадцатого августа!

Полина даже онемела от неожиданности. Но затем быстро опомнилась:

– Ну и что? Какое отношение это имеет к новеллам?

– Трудно сказать, – Мария подняла голову и посмотрела в небо. – Может быть, тут какая-то хитрость с датами. Типа, август, сентябрь… Атомные бомбы несут смерть, все герои умирают. – Она снова обратилась к коммуникатору.

– Господи! – воскликнула Полина. – Он сказал, что сегодняшний разговор будет реальным! То есть, кто-то действительно будет говорить на том конце телефонного провода. Неужели… Неужели, грядёт что-то вроде ядерной войны?

– Ну, ты что, дорогая, с дуба рухнула? Это ж развод. Твой Инвайдер, хоть и крутой, но не может ведь предугадать будущего! Да и потом, запись разговора или просто постановочный трюк никто не отменял.

– А если он из спецслужб и знает о начале войны?

– Да? А нафига тогда такому человеку с тобой связываться?

– Может, я какая-нибудь избранная, спаситель мира… – Полина опустила голову в ладони. – Ох, извини. Я так замучилась уже, что несу какую-то чушь. Дай мне воды. – Полина отпила глоток. – Так, спокойно… Давай по порядку, что мы имеем?

– Мы имеем, – начала Мария, – во-первых, преступную группу, которая тебя раскручивает. Во-вторых, мы имеем неплохую подготовку этой группы: они знают твою биографию, где ты живешь, твоих друзей. Более того, в твоём доме наверняка установлена прослушивающая аппаратура, сама говоришь, уезжали, а вторые ключи есть у хозяев, которые могут быть в сговоре. Вы вообще, через агентство снимали?

– Не совсем. Так, по объявлению из газеты. Но папа проверял, сказал, что нормально всё…

– Ну-ну. Ладно, дальше поехали. В твоем компьютере, скорее всего, сидит троянец, который тоже шпионит за тобой и за твоими действиями, например, сканирует твою клавиатуру, всё, что ты вводишь, и отправляет по нужному адресу. Неплохо бы поставить монитор исходящего трафика. Или вообще отформатировать диск и поставить всё по новой. В-третьих, вся эта ахинея с ключами и печатями, как мне кажется, проводится чисто для психологического давления. Они хотят тебя сломать, подавить волю. Заставить тебя поверить в мистику… И тому подобное. А сцена в больнице – не более чем театр.

– А Игорь? Он не отвечает на звонки, понимаешь?

– Его телефон могли украсть. У вас есть ещё какие-нибудь методы связи, кроме половой?

– Маш, не смешно… А связи… Я знаю, где он живёт, и он тоже знает, где я. Но мы строго-настрого договорились не приезжать друг к другу и встречались только на нейтральных территориях.

– Это где, кстати? По подъездам, что ли?

– Ну, по-разному… В «Подушкине», например, или, у него в машине… Маш, это сейчас не имеет отношения к делу.

– Имеет, дорогая, всё имеет. Тебя бандиты разводят по полной программе, так что не надо ничего утаивать. – Мария снова принялась пить воду.

– У нас есть контакты в социальных сетях, но по одному в разных…

– Да, тяжёлый случай, – резюмировала Мария. – Конспирологи, блин. Как бы то ни было, твоего Игоря могли и похитить. Ты погоди, послушай. Тот мужик в больнице и доктора – это всё актёры, оно понятно. Настоящий Игорь, скорее всего, сидит где-нибудь в подвале. Потому-то твой Инвайдер и говорит об этом почти впрямую, просто хочет поиграть, лишнего дыму напустить. Давай-ка мы с тобой лучше подумаем, в чём его мотив. Ведь преступления без мотива не бывает, как кто-то сказал.

– Мотив? Я не знаю. Мы живём не богато, квартиру снимаем. Нам папа мой помогает снимать.

– Папа? Ну-ка напомни, кто он у тебя?

– Соучредитель компании, которая занимается импортом изделий для предприятий… Что-то со строительством из металлоконструкций связано… Я не знаю точно, никогда не интересовалась. Они для сцен что-то строили, ну, концертные площадки, ещё завод где-то в Подмосковье, там, кровлю…

– Та-ак, – протянула Мария. – Богатый?

– Да как тебе сказать, – Полина машинально оглянулась. – Вообще, не бедный, но я привыкла от него не зависеть. Квартира, да, он помогает… сама понимаешь… Тут никаких зарплат не хватит. А так… У них с женой три машины, одну квартиру они купили моему сводному брату, одну папа купил для сдачи… Сейчас он дом загородный строит в Новогорске, говорит, для нас, но я уж не знаю, что там его жена решит. Наверное, в банке у него сбережения есть.

– А с мачехой-то у тебя, какие отношения?

– Никакие. Мы видимся-то раз в месяц. Правда, был один прецедент. Как-то, будучи у них в гостях возник разговор… В общем, они с Артёмом повздорили сильно. Она что-то ляпнула про геноцид чеченцев, якобы наши войска их там истребляли, а для него это – больная тема. Стали ругаться, он схватил её за горло и чуть не задушил. С тех пор она его видеть не желает, и мы вместе к ним не ездим.

– Понятно. Значит, вариантов у нас два. Первый. Деньги твоего папочки. Второй. Месть мачехи, причём на деньги того же папочки. Или любовника. Она как, симпатичная для своих лет?

– Так, средне.

– Средне… Да нет, ерунда. Скорее всего, тут только первый вариант. Давай решать, что делать дальше.

– В милицию нельзя…

– Нельзя. Поэтому, я ещё раз говорю: продолжай играть по его правилам. Прикинься, будто бы ты во всё поверила, на всё согласна. Но только не переусердствуй. Веди себя естественно! Помни одно: что бы там Инвайдер не говорил, ему, скорее всего, нужны деньги. Поэтому он не станет убивать твоего Игоря, ну, подержит в подвале какое-то время и отпустит. Ему смерть Игоря невыгодна.

– А Ирине Андреевне?

– Мачехе-то? Она что, полоумная, из-за какой-то потасовки такую сладкую жизнь гробить? Твой папа же не стал бы жениться на психопатке, ведь так?

– Не думаю. Он же не дурак, раз такой пост занимает.

– Вот и я о том же.

– Но ведь она может посчитать, что раз Игорь – мой… ну, в общем, раз я скрываю факт знакомства с ним, то и его похищение пройдёт безнаказанно? И что никто ничего не узнает?

– Если она такая стерва, что способна на подобное, то должна понимать и то, что ты отплатишь её той же монетой. Нет, дорогая, я думаю, мачеха тут не при делах. Сытая жизнь, бабки и тряпки ей дороже помятого горла. Так что, за основную версию предлагаю принять банальное вымогательство. И кстати, считаю, что, рано или поздно, твой Инвайдер оставит эти истории с ключами и перейдёт к делу, когда почувствует, что ты готова. Но ты должна только делать вид, что готова, поняла! И самое главное, не подначивай его, пусть думает, что всё идёт по плану. По его плану!

– А возможно, что всё это подстроила жена Игоря, заподозрив измену?

– Тоже вариант… Но в данном случае он ничего не меняет.

Рассуждения Марии немного успокоили Полину. Они ещё какое-то время пытались понять, замешана ли в истории супруга Игоря, но Полина немного знала Веронику по его рассказам. Это была тихая, скромная и робкая девушка, которая не проявляла инициативы, всегда соглашалась с мужем и старалась не брать на себя никакой ответственности. Полина сильно сомневалась, что столь инфантильная особа способна на собственное расследование, да ещё в столь изощрённых формах.

Подруги вместе дошли до «Смоленской» и, попрощавшись, разошлись: Мария поехала домой на «Кутузовскую», а Полина побрела искать Пречистенский переулок, где в три часа дня её ждал таксофон…

Андрей Седых

Времени оставалось ещё достаточно, Полина не спешила. Она не стала включать мобильный телефон, решив сделать это после прослушивания четвёртой новеллы, чтобы он не помешал неуместным звонком. Полина не знала, могут ли её слышать «на том конце», но решила не рисковать.

Идя, вспоминая электронную карту, Полина всё же умудрилась заблудиться. Она никогда раньше не бывала в этих переулках и поняла, что нуждается в помощи местных жителей.

Пожилой седовласый человек в аккуратном костюме и элегантных туфлях, гордо подняв голову, медленно перебирался через дорогу, помогая себе бамбуковой тростью. Полина посчитала, что он – стопроцентный старожил, и наверняка знает, как пройти на нужную ей улицу. Полина подождала, пока старичок достигнет тротуара и вежливо спросила у него:

– Простите, вы не подскажете, как мне попасть на Пречистенский переулок?

Старичок вдумчиво посмотрел на Полину и тихим, но полным скрытой интриги голосом, произнёс:

– Есть улицы центральные…

– Чего? – не поняла Полина.

– Высокие и важные, – продолжал старик, пристально глядя ей в глаза.

– Простите, я вас не понимаю…

– С витринами зеркальными, – повысил голос дед, – с гирляндами огней!

Он начал медленно надвигаться на Полину и та слегка попятилась:

– Эй, вы чего? Какие гирлянды?

Старик мотнул головой. Вдруг его лицо исказилось гримасой ненависти, и он зарычал:

– А мне милей нешумные, милей одноэтажные! – в уголках его рта выступила пена, он сорвался на крик: – От их названий ласковых становится теплей!

Полина шарахнулась и поспешила от деда прочь. Обернувшись, она увидела, как старик, глядя на неё, поднял вверх свою трость и, потрясая ею, завопил:

– И, может, на Сиреневой! А, может, на Каштановой! – уже почти ревел он. – А не на этих улочках, тогда на Лугово-о-о-ой!

Его глаза бешено вращались, изо рта летела слюна. Полина бросилась бежать. Пешеходы, проходившие мимо, либо ускорили свой шаг, либо быстро передислоцировались на другую сторону улицы.

– С любовью встречусь с первую! – доносились вопли. – Негаданно-нежданною! И вновь бродить до полночи я буду сам не сво-о-о-ой!

Полина свернула за угол, вопли стихли. Сердце стучало в ушах, но, скорее, не от бега, а от страха. Полина не знала, агент ли это или просто городской сумасшедший, но жутковатая встреча никак не способствовала поднятию её и без того мрачного настроения.

Наконец, осторожно спросив более адекватного гражданина, она вышла на Пречистенский переулок, и сразу же увидела таксофон. Внутри него трепыхалась какая-то обширная дама. С меланхоличной улыбкой на лице она что-то мурлыкала в трубку. Часы показывали 13:43.

«Инвайдер заверял, что таксофон будет свободен в любом случае, – подумала Полина. – Значит, она сейчас поговорит, поговорит, и уйдёт».

Так и вышло. Дама повесила трубку и высвободилась из-под навеса. Колышась всем своим не совсем компактным, но точно трёхмерным многообразием, дама проплыла мимо Полины.

Девушка стала ждать. Она сделала вид, что копается в мобильном телефоне, при этом изредка бросая взгляд на таксофон. Когда стрелка на её часах (Полина носила на руке часы) стала угрожающе приближаться к предельно допустимому значению, Полина направилась к таксофону.

Зайдя под его навес, она сняла трубку и поднесла к уху. Некоторое время слушала тишину. Затем что-то щёлкнуло, послышался тихий гул. Потом раздалось шипение, ещё несколько щелчков, затем вновь наступила тишина, нарушаемая слабым потрескиванием. А затем Полина услышала голоса.

– Разрешите войти, Андрей Константинович?

– Ого, какая контора к нам пожаловала… Входи, входи Толик… Ты чего это так официально? Здорово!

– Привет. Да новости у меня хорошие по твоему району! Ты не представляешь! Как ты тут, кстати?

– Потихоньку. Ох…

– Так, опять вчера употреблял?

– Употреблял…

– Андрюш, бросай ты это дело. Нельзя же всё время вот так вот…

– Да ладно тебе, без твоих нравоучений тошно. У Сименко был, небось?

– Был. Он тобой не шибко доволен, говорит, раскрываемость ниже, чем в прошлом месяце.

– Пошёл он в жопу…

– Строго. Строго, но справедливо. Мне ваш босс тоже не нравится.

– Ты знаешь, Толя, что он в Лобне держит палатки? А?

– Андрюш…

– Ну и чего тогда о нём говорить? Уж двадцать лет прошло, как Союз развалился, а он всё – палатки…

– А я ничего и не говорю, ты сам про него спросил. Ты спросил, я ответил.

– Я имел в виду дело этой… как её, шалавы… Довыдковой! Которая с сожителем своим подралась, да и шею ему… того… Так с тех пор всё дурочку строит, никак от неё показаний не добьёшься.

– Не знаю, про это он мне ничего не говорил. Да тут дела и посерьёзнее происходят! Ты, я смотрю, дома-то не появлялся? Опять на диванчике?

– А что мне туда ехать? Жена всё равно бросила, а на шлюх я тут пока не заработал. Только не предлагай из подопечных, спасибо.

– Да ладно тебе причитать! Ты лучше послушай, что я тебе сейчас расскажу!

– Да, давай. У тебя, говоришь, праздник какой-то случился?

– Ты слышал сводку за вчера?

– Нет, мне дежурный не докладывал. Он вообще какой-то странный…

– Да-да, мы его попросили…

– Ого. Уже даже боюсь продолжать разговор. И, тем не менее, что стряслось такого, что вы даже оперу затыкаете рот?

– Так вот слушай. Вчера около полуночи на улице Веретейникова, это Дмитров, между гаражами был обнаружен труп мужчины, ориентировочно сорока-сорока пяти лет.

– И что?

– Там гаражи и сразу пустырь начинается, место тёмное. Ну, местные там гуляют, всякое может быть…

– Я понял, что за труп? Опознали уже?

– Пока нет. Но по всем признакам… Ты знаешь, кто это?

– Толик, не тяни, у меня и так голова трещит…

– Ты помнишь дело лобненского маньяка?

– Конечно! Его мне передали как почётное переходящее знамя. Подожди, ты хочешь сказать…

– Это он, Андрюша! Ребята из экспертизы уверены! Они уже сравнили кровь, сперму, ну, там, все дела… За полдня управились. Говорят, результаты пока предварительные, но, скорее всего, – он!

– Вот это круто… А ты… В смысле, тебя, что ли подключили?

– Я случайно узнал по оперативной сводке, как услышал, сразу к тебе! Ты ж его шесть лет уже ловишь, и всё никак! А тут – сам, можно сказать, пришёл!

– Ну-ка расскажи подробности, какие версии? Жертва дала отпор?

– Похоже, что, нет. Тут всё интереснее… да, давай, половинку… Ага, хорош! Так вот, там, скорее всего, дело было так…

– Ну, за предварительные результаты экспертизы!

– Аминь!

– Ну, и что… что за дело?

– Короче, Андрюш. Судя по всему, имела место драка. Там пятна крови не только его. А, если судить по следам, то боролось человек пять. Ну, может, четверо. Обувь взрослая, детей там явно не было. Да, спасибо… У тебя, я смотрю, тут целый бар наготове!

– Да, держу для разных встреч. А следы, думаешь, – местные?

– Значит, самая популярная и пока разрабатываемая версия следующая. Наш дорогой маньяк двигался по улице на восток. Как раз мимо гаражей. Наткнулся на пьяную компанию, а во втором образце крови алкоголя было побольше, чем в твоём баре. Наверное, шпана какая-нибудь, так как сам он точно не станет первым, ты этих людей знаешь.

– Людей…

– Туда, сюда, то ли закурить попросили, то ли денег дать, в общем, обычная тема. Завязалась драка. Я думаю, что у него с собой был нож, который он хотел достать. Возможно, даже достал, и применить успел, раз кровь не только его нашли, но не долго: парни нож отобрали и его самого этим же ножом и покрошили. Девять глубоких проникающих. Кстати, ножик был приличный, ему грудь в двух местах почти насквозь проткнули. Тесак целый.

– Да и ребята попались не слабые…

– Ага. К тому же и не глупые: все улики с собой забрали.

– Ещё неизвестно, признак ли это ума или наоборот. Они ж всё равно потом всплывут.

– Как сказать. Помнишь, что нам Патрик рассказывал?

– Да помню… Тоже, псих ещё тот, со своей кислотой…

– Да, давай по второй… Ну, на счет Патрика – это разговор отдельный. Во всяком случае, сидит он сейчас крепко и выйдет нескоро.

– За то, чтоб и не вышел!

– Нехороший тост, но я согласен. Давай… А потом… Вообще, ты знаешь… Я, Андрюш, даже уважаю таких людей, ну, вот, которые всякую мразь убирают. Конечно, это не по закону, но зато по справедливости.

– На месте маньяка мог оказаться любой порядочный гражданин.

– Мог. Но не факт, что он бы стал размахивать ножом. Да, ладно, понимаю я всё… понимаю! Ну, может, не совсем идеальная ситуация, но честный самосуд – это тоже решение. Ты слышал историю про одного американского журналиста, который приехал куда-то… то ли в Заир, то ли… В общем, в какую-то жёсткую африканскую страну.

– Не слышал. И что?

– А – то. Захотелось ему там экзотики – негритянскую девочку. Одиннадцать лет, что ли ей было… Короче, он её изнасиловал и преспокойно отправился к себе в отель. А местные девочку нашли, она им всё рассказала, его поймали. Сперва избили, затем облили бензином, да и сожгли к едрене фене. Полицейские даже вмешиваться не стали. А у них там порядки такие!

– Я знаю твою точку зрения, Толик. Но я считаю, что всё должно делаться по закону. Если ты преступник, значит тебя надо поймать, судить, доказать вину, а только потом уже – бензином или чем там тебе больше всего нравится…

– Опять ты старую пластинку завёл? Всё никак не успокоишься, да? Знакомьтесь, Андрей Константинович Седых, правдоруб и искатель справедливости, а по совместительству обиженный и спивающийся алкоголик.

– Ой, давай не будем всё сначала! Сейчас опять начнётся…

– Да, начнётся! Начнётся! Ты понимаешь, Андрюш, я ж тебе помочь хочу! Ты же гниёшь тут в этой дыре, ты в Москве когда последний раз был? Ты же всё просрал из-за своей правды, а где она теперь, твоя правда? Ты хотел этого поддержать? Поддержал? Скажи спасибо, что тебя только в менты выгнали, а не как его… И то, если бы не я!

– Толя, давай ещё по одной, и сменим тему. Мне не интересно об этом говорить.

– Я тебе обязан жизнью, я – твой друг! Я хочу тебе помочь!

– Раньше, Толик, помогать надо было, раньше. Когда оружие в Чечню самолётами везли, когда людей продавали! Когда приказы отзывали… Раньше! Кстати, это твой «Лексус» там под окнами?

– Мой. Ну, и что?

– Давай выпьем за достаток!

– Зря ты так, Андрюш… Видимо, на разных языках мы с тобой говорим.

– Называй это как хочешь. Но я когда-то давал присягу, правда, другой стране, но суть её от этого не меняется. И если я вижу, что закон нарушается, то не важно, кем: уголовником с заточкой или генералом с корочкой, закон для всех один! И он – через суд! Давай…

– Давай, давай, за твой закон…

– Что ещё по маньяку?

– Что ещё? А ничего. Улик не нашли, собака со следов сбилась. Единственное, постовые вроде как определили, что жертва прибыла в город на утренней электричке, где-то около одиннадцати-двенадцати. Документы у него тоже забрали, но фоторобот совпадает. Так что ты можешь с новыми силами продолжать это дело.

– Слушай, а зачем ты ко мне заходил? Неужели только для того, чтобы рассказать о маньяке? Ну-ка, колись, зачем ты здесь?

– Сказать по правде, не только из-за маньяка. Это… повод такой подвернулся. Видишь ли, Андрюш… Тут на твое имя… точнее, по твоему идентификатору, ну, ты понимаешь, который в архиве управления остался… Пришло письмо. Мы все головы ломаем, что это может быть? Кое-кто даже заподозрил тебя в связях с западной разведкой.

– Что за бред? По-моему, мы уже достаточно во всём разобрались, какое ещё письмо? От кого, откуда?

– Никаких данных. Абсолютно. Кроме тех, которые указаны в самом письме. Мы вообще понятия не имеем, как оно прошло по специальной связи… Я хочу показать тебе копию. Вот, глянь…

– Ну-ка… Первая печать откроется, когда четыре ключа соберутся под знаком Марса. Восток, запад, юг и север… Хм. Что это за бредятина?