Текст книги "198 басен дедушки Крылова"

II
Листы и Корни

 
    В прекрасный летний день,
            Бросая по долине тень,
Листы на дереве с зефирами шептали,
Хвалились густотой, зеленостью своей
И вот как о себе зефирам толковали:
«Не правда ли, что мы краса долины всей?
Что нами дерево так пышно и кудряво,
            Раскидисто и величаво?
            Чтó б было в нем без нас? Ну, право,
Хвалить себя мы можем без греха!
            Не мы ль от зноя пастуха
И странника в тени прохладной укрываем?
            Не мы ль красивостью своей
      Плясать сюда пастушек привлекаем?
У нас же раннею и позднею зарей
            Насвистывает соловей.
    Да вы, зефиры, сами
            Почти не расстаетесь с нами».
«Примолвить можно бы спасибо тут и нам», —
Им голос отвечал из-под земли смиренно.
«Кто смеет говорить столь нагло и надменно!
    Вы кто такие там,
Что дерзко так считаться с нами стали?» —
Листы, по дереву шумя, залепетали.
    «Мы те,
            Которые, здесь роясь в темноте,
            Питаем вас. Ужель не узнаете?
Мы корни дерева, на коем вы цветете.
            Красуйтесь в добрый час!
Да только помните ту разницу меж нас:
Что с новою весной лист новый народится;
            А если корень иссушится, —
            Не станет дерева, ни вас».
 

«Листы и Корни». Гравюра по рисунку К. Трутовского. 1864

«Листы и Корни». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1811 г. Написана до 8 марта 1811 г. Текст окончательно установлен в издании 1843 г.

В.Ф. Кеневич писал: «Нельзя не видеть, что под корнями, роющимися в земле, Крылов подразумевал крепостных крестьян».

В басне выражена мысль, что не следует преувеличивать свои достоинства и считать себя лучше всех.

Зефир – теплый и влажный западный ветер.

Кудряво – богато ветвями и листвою.

Раннею и позднею зарей – во время утренней и вечерней зари.

Примолвить – прибавить к сказанному.

Считаться стали – стали сравнивать свои достоинства, свои заслуги.

Залепетали – начали произносить слова неправильно, невнятно.

В добрый час – благополучно, счастливо.

III
Волк и Лисица

 
    Охотно мы дарим,
            Чтó нам не надобно самим.
            Мы это басней поясним,
Затем, что истина сноснее вполоткрыта.
 
 
Лиса, курятинки накушавшись до сыта,
И добрый ворошок припрятавши в запас,
Под стогом прилегла вздремнуть в вечерний час.
Глядит, а в гости к ней голодный Волк тащится.
      «Что, кумушка, беды! – он говорит. —
Ни косточкой не мог нигде я поживиться;
            Меня так голод и морит;
            Собаки злы, пастух не спит,
    Пришло хоть удавиться!»
«Неужли?» – «Право так». – «Бедняжка-куманёк!
Да не изволишь ли сенца? Вот целый стог:
            Я куму услужить готова».
А куму не сенца, хотелось бы мяснова —
            Да про запас Лиса ни слова.
    И серый рыцарь мой,
            Обласкан пó уши кумой,
            Пошел без ужина домой.
 

«Волк и Лисица». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.

«Волк и Лисица». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1816 г. О времени написания данных нет. Текст окончательно установлен в издании 1825 г.

Басня основана на сюжете русских народных сказок о лисице и волке.

Мысли басни выражена в первой фразе:

Охотно мы дарим,

Чтó нам не надобно самим.

Затем – потому.

Сноснее – легче, приятнее переносить.

Ворошок – уменьшительное от ворох, здесь в смысле: большой кусок куриного мяса.

Поживиться – воспользоваться.

Морит – мучит, изнуряет.

Пришло – настало время.

Право – верно, действительно.

Обласкан по уши – принятый весьма ласково.

IV
Бумажный Змей

 
            Запущенный под облака,
Бумажный Змей, приметя свысока
            В долине мотылька,
«Поверишь ли! – кричит, – чуть-чуть тебя мне видно;
            Признайся, что тебе завидно
      Смотреть на мой высокий столь полет».
            «Завидно? Право, нет!
Напрасно о себе ты много так мечтаешь!
Хоть высоко, но ты на привязи летаешь.
            Такая жизнь, мой свет,
      От счастия весьма далёко;
      А я, хоть, правда, невысоко,
    Зато лечу,
    Куда хочу;
Да я же так, как ты, в забаву для другого,
    Пустого,
            Век целый не трещу».
 

«Бумажный Змей». Рисунок Н. Денисова. 1898

«Бумажный Змей». Басня опубликована в журнале «Сын Отечества» в 1814 г. О времени написания данных нет. Текст окончательно установлен в издании 1815 г.

В басне выражена мысль, что лучше делать маленькое дело, но на свободе, чем всю жизнь находиться в неволе, служа для других предметом пустой забавы.

Право – верно, истинно.

Век – очень долго, всю жизнь.

V
Лебедь, Щука и Рак

 
      Когда в товарищах согласья нет,
            На лад их дело не пойдет,
И выйдет из него не дело, только мýка.
 
 
            Однажды Лебедь, Рак да Щука
            Везти с поклажей воз взялись,
            И вместе трое все в него впряглись;
      Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу!
      Поклажа бы для них казалась и легка:
            Да Лебедь рвется в облака,
      Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.
      Кто виноват из них, кто прав, – судить не нам;
            Да только воз и ныне там.
 

«Лебедь, Щука и Рак». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.

«Лебедь, Щука и Рак». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1816 г. Написана до 12 мая 1814 г. Текст окончательно установлен в издании 1825 г.

В басне выражена мысль, что, когда несколько человек занимаются общим делом, то между ними должно быть полное согласие, иначе дело не пойдет у них на лад.

Содержание басни относится к деятельности различных коллегиальных учреждений начала XIX в., в которых происходили постоянные споры между служащими, а дело стояло на месте.

В товарищах – среди товарищей, то есть людей, ведущих вместе какое-либо общее дело.

Не пойдет на лад – не будет иметь успеха.

Из кожи лезут вон – стараются изо всех сил.

Возу всё нет ходу – воз не двигается.

Да – но.

VI
Скворец

 
            У всякого талант есть свой:
Но часто, на успех прельщаяся чужой,
            Хватается за то иной,
            В чем он совсем не годен.
            А мой совет такой:
            Берись за то, к чему ты сроден,
Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец.
 
 
            Какой-то смолоду Скворец
            Так петь щегленком научился,
      Как будто бы щегленком сам родился.
Игривым голоском весь лес он веселил,
    И всякий Скворушку хвалил.
            Иной бы был такой доволен частью;
Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, —
А Скворушка завистлив был, к несчастью, —
И думает: «Постойте же, друзья,
    Спою не хуже я
            И соловьиным ладом».
            И подлинно запел;
Да только лишь совсем особым складом:
      То он пищал, то он хрипел,
            То верещал козлёнком,
    То не путем
            Мяукал он котёнком;
И, словом, разогнал всех птиц своим пеньём.
Мой милый Скворушка, ну, чтó за прибыль в том?
            Пой лучше хорошо щеглёнком,
    Чем дурно соловьем.
 

«Скворец». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.

«Скворец». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1816 г. О времени написания данных нет. Текст окончательно установлен в издании 1830 г.

В басне выражена мысль, что надо браться лишь за дело, которое ты способен хорошо исполнить. Похожая идея выражена Крыловым в басне «Щука и Кот».

На успех прельщаяся чужой – завидуя успеху другого.

Сроден – способен.

Коль – если.

Игривый – веселый, резвый.

Часть – участь, доля, жребий.

Верещал – визжал.

Не путем – неладно, дурно.

Чтó за прибыль в том? – Какая польза?

VII
Пруд и Река

 
      «Чтó это, – говорил Реке соседний Пруд, —
    Кáк на тебя ни взглянешь,
            А воды всё твои текут!
Неужли таки ты, сестрица, не устанешь?
      Притом же, вижу я почти всегда,
            То с грузом тяжкие суда,
            То долговязые плоты ты носишь,
Уж я не говорю про лодки, челноки:
Им счету нет! Когда такую жизнь ты бросишь?
            Я, право, высох бы с тоски.
В сравнении с твоим, как жребий мой приятен!
            Конечно, я не знатен,
По карте не тянусь я через целый лист,
Мне не бренчит похвал какой-нибудь гуслист:
            Да это, право, всё пустое!
Зато я в илистых и мягких берегах,
            Как барыня в пуховиках,
            Лежу и в неге, и в покое;
    Не только что судов
          Или плотов,
            Мне здесь не для чего страшиться:
Не знаю даже я, каков тяжел челнок;
            И много, ежели случится,
Что по воде моей чуть зыблется листок,
Когда его ко мне забросит ветерок.
Чтó беззаботную заменит жизнь такую?
            За ветрами со всех сторон,
Не движась, я смотрю на суету мирскую
            И философствую сквозь сон».
«А, философствуя, ты помнишь ли закон? —
            Река на это отвечает. —
Что свежесть лишь вода движеньем сохраняет?
            И если стала я великою рекой,
Так это оттого, что, кинувши покой,
            Последую сему уставу.
    За то по всякий год,
      Обилием и чистотою вод
И пользу приношу, и в честь вхожу, и в славу.
И буду, может быть, еще я веки течь,
Когда уже тебя не будет и в помине,
И о тебе совсем исчезнет речь».
Слова ее сбылись: она течет поныне;
            А бедный Пруд год от году всё глох,
            Заволочен весь тиною глубокой,
    Зацвел, зарос осокой,
            И, наконец, совсем иссох.
 
 
Так дарование без пользы свету вянет,
    Слабея всякий день,
            Когда им овладеет лень
И оживлять его деятельность не станет.
 

«Пруд и Река». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1816 г. Написана до 12 мая 1814 г. Текст окончательно установлен в издании 1830 г.

В басне выражена мысль, что природные способности крепнут и развиваются только благодаря деятельному труду, при лени же они слабеют и даже совершенно пропадают.

По карте – по географической карте.

Бренчать – неискусно играть на струнном музыкальном инструменте.

Гуслист – играющий на гуслях, старинном русском музыкальном инструменте.

Зыблется – колеблется, качается.

Суета – ничтожность, бесполезность.

Мирская – человеческая, людская.

В честь вхожу – начинаю пользоваться почетом, уважением.

Веки – целые века, то есть много-много лет.

Не будет и в помине – совершенно забудут.

Глохнуть – вянуть от тесноты, от плесени.

Заволочен – покрыт.

VIII
Тришкин кафтан

 
      У Тришки на локтях кафтан продрался.
Чтó долго думать тут? Он за иглу принялся:
      По четверти обрезал рукавов —
И локти заплатил. Кафтан опять готов;
      Лишь на четверть голее руки стали.
            Да чтó до этого печали?
            Однако же смеется Тришке всяк,
А Тришка говорит: «Так я же не дурак,
    И ту беду поправлю:
Длиннее прежнего я рукава наставлю».
            О, Тришка малый не простой!
            Обрезал фалды он и полы,
Наставил рукава, и весел Тришка мой,
            Хоть носит он кафтан такой,
            Которого длиннее и камзолы.
 
 
Таким же образом, видал я, иногда
    Иные господа,
            Запутавши дела, их поправляют,
Посмотришь: в Тришкином кафтане щеголяют.
 

«Тришкин кафтан». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.

«Тришкин кафтан». Басня опубликована в журнале «Сын Отечества» в 1815 г. О времени написания данных нет. Текст окончательно установлен в издании 1825 г.

В басне выражена мысль, что иной человек, желая поправить свое дело, поступает так неосторожно, так безрассудно, что совершенно портит свое дело. В басне современники видели намек на помещиков, которые закладывали свои имения в Опекунском совете, чтобы жить роскошно, делали долги, не платили процентов, пока не разорялись.

«Латать Тришкин кафтан» стало нарицательным выражением. Так говорят, когда люди пытаются решать мелкие, сиюминутные проблемы в ущерб общему делу, не задумываясь о причинах неудач.

Н.В. Гоголь в письме к своей матери 22 февраля 1836 г. вспоминает эту басню Крылова: «Рад, если вы точно избавитесь от хлопот взятия денег из ломбарда, и душевно желаю, чтобы не случилось так, как в первый раз, когда вы должны были всякий раз занимать, чтобы уплачивать проценты, что было несколько похоже на человека, отрезающего себе фалды, с тем, чтобы заплатать локти».

Тришка – уменьшительное от имени Трифон.

Кафтан – верхнее долгополое мужское платье.

Продрался – разорвался.

Заплатил – положил заплату, лоскут материи.

Да чтó до этого печали – не следует об этом печалиться.

Малый не простой – неглупый парень.

Фалды – складки на задней части кафтана.

Наставил – удлинил.

Камзол – платье без рукавов, которое носили под кафтаном.

IX
Механик

 
Какой-то молодец купил огромный дом,
Дом, правда, дедовский, но строенный на славу:
И прочность, и уют, всё было в доме том,
И дом бы всем пришел ему по нраву,
            Да только то беды —
Немножко далеко стоял он от воды.
«Ну, чтó ж, – он думает, – в своем добре я властен;
            Так дом мой, как он есть,
Велю машинами к реке я перевесть
(Как видно, молодец механикой был страстен!),
            Лишь сани под него подвесть,
Подрывшись наперед ему под основанье,
      А там уже, изладя на катках,
      Я вóротом, куда хочу, всё зданье
            Поставлю, будто на руках.
И чтó еще, чего не видано на свете:
Когда перевозить туда мой будут дом,
Тогда под музыкой с приятелями в нем,
            Пируя за большим столом,
На новоселье я поеду, как в карете».
            Пленяся глупостью такой,
И к делу приступил тотчас Механик мой.
Рабочих подрядил, под домом рылся, рылся,
Ни денег, ни забот нимало не берёг;
Однако ж дома он перетащить не мог
            И только до того добился
            Что дом его свалился.
 
 
    Как много у людей
          Затей,
Которые еще опасней и глупей!
 

«Механик». Рисунок А. Сапожникова. 1834

«Механик». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1816 г. О времени написания данных нет. Текст окончательно установлен в издании 1830 г.

В басне идет речь о предпринимательской деятельности дворян.

В басне выражена мысль, что иной человек затевает дело не по своим скромным силам и средствам, и терпит неудачу, теряя понапрасну время и достояние.

Дедовский – очень старый.

На славу – отлично.

Пришел по нраву – понравился.

Механикой был страстен – был страстным поклонником механики, науке о законах равновесия и движения тел.

Катки – обрубки бревен, подкладываемые под тяжести для перекатывания их с места на место.

Ворот – механизм для подъема тяжестей, состоящий из вала (с рукоятками и колесом), вращающегося около своей оси; к валу прикрепляется веревка, которая, наматываясь на вал, тянет за собой тяжесть.

Пленяся – увлекаясь, очарованный.

Подрядил – нанял.

Затея – предприятие, намерение, выдумка.

X
Пожар и Алмаз

 
      Из малой искры став пожаром,
            Огонь, в стремленьи яром,
По зданьям разлился в глухой полночный час.
            При общей той тревоге,
            Потерянный Алмаз
Едва сквозь пыль мелькал, валяясь по дороге.
            «Как ты, со всей своей игрой, —
      Сказал Огонь, – ничтожен предо мной!
      И сколь навычное потребно зренье,
Чтоб различить тебя, при малом отдаленьи,
Или с простым стеклом, иль с каплею воды,
Когда в них луч иль мой, иль солнечный играет!
Уж я не говорю, что всё тебе беды,
            Чтó на тебя ни попадает:
            Безделка – ленты лоскуток;
      Как часто блеск твой затмевает,
Вокруг тебя один обвившись, волосок!
      Не так легко затмить мое сиянье,
            Когда я, в ярости моей,
    Охватываю зданье.
      Смотри, как все усилия людей
            Против себя я презираю;
Как с треском, всё, что встречу, пожираю —
И зарево мое, играя в облаках,
            Окрестностям наводит страх!»
«Хоть против твоего мой блеск и беден, —
      Алмаз ответствует, – но я безвреден:
      Не укорит меня никто ничьей бедой,
            И луч досаден мой
            Лишь зависти одной;
      А ты блестишь лишь тем, что разрушаешь;
            За то, всей силой съединясь,
Смотри, как рвутся все, чтоб ты скорей погас.
            И чем ты яростней пылаешь,
      Тем ближе, может быть, к концу».
Тут силой всей народ тушить Пожар принялся;
Наутро дым один и смрад по нем остался.
            Алмаз же вскоре отыскался
И лучшею красой стал царскому венцу.
 

Пожар в Санкт-Петербурге. Рисунок

«Пожар и Алмаз». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1816 г. Написана в 1812 г. Текст окончательно установлен в издании 1843 г.

В.Ф. Кеневич писал по поводу этой басни: «Здесь кстати припомнить, что пожар для Крылова был занимательнейшим зрелищем. Он не пропускал ни одного значительного пожара, и о каждом сохранил самые живые воспоминания».

Басня написана в самом начале Отечественной войны и дает яркое изображение народного характера войны со стороны России, противопоставляя разрушительный характер наполеоновской армии мирному и скромному созидательному духу русского народа.

В басне выражена мысль, что истинный и полезный талант скромен и мало-помалу завоевывает всеобщую славу, а вредная бездарность шумит на всех перекрестках, но ничего, кроме ненависти и презрения, к себе не возбуждает.

Глухой – очень тихий.

Навычное зрение – тонкое, опытное зрение.

Сколь – сколько, какое.

Ответствует – отвечает.

Не укорит – не упрекнет.

Венец – корона.

XI
Пустынник и Медведь

 
Хотя услуга нам при нужде дорогá,
      Но за нее не всяк умеет взяться:
            Не дай бог с дураком связаться!
Услужливый дурак опаснее врага.
 
 
Жил некто человек безродный, одинокой,
            Вдали от города, в глуши.
Про жизнь пустынную, как сладко ни пиши,
А в одиночестве способен жить не всякой:
Утешно нам и грусть, и радость разделить.
Мне скажут: «А лужок, а темная дуброва,
Пригорки, ручейки и мурава шелкова?»
            «Прекрасны, чтó и говорить!
А всё прискучится, как не с кем молвить слова».
            Так и Пустыннику тому
      Соскучилось быть вечно одному.
Идет он в лес толкнуться у соседей,
            Чтоб с кем-нибудь знакомство свесть.
    В лесу кого набресть,
            Кроме волков или медведей?
И точно, встретился с большим Медведем он,
      Но делать нечего: снимает шляпу
      И милому соседушке поклон.
      Сосед ему протягивает лапу,
      И, слово зá слово, знакомятся они,
    Потом дружатся,
            Потом не могут уж расстаться
      И целые проводят вместе дни.
О чем у них, и чтó бывало разговору,
Иль присказок, иль шуточек каких,
      И как беседа шла у них,
            Я по сию не знаю пору.
            Пустынник был не говорлив;
            Мишук с природы молчалив:
      Так из избы не вынесено сору.
Но как бы ни было, Пустынник очень рад,
            Что дал ему бог в друге клад.
Везде за Мишей он, без Мишеньки тошнится,
      И Мишенькой не может нахвалиться.
            Однажды вздумалось друзьям
В день жаркий побродить по рощам, по лугам,
            И по долам, и по горам;
А так как человек медведя послабее,
            То и Пустынник наш скорее,
    Чем Мишенька, устал
            И отставать от друга стал.
То видя, говорит, как путный, Мишка другу:
            «Приляг-ка, брат, и отдохни,
            Да коли хочешь, так сосни;
А я постерегу тебя здесь у досугу».
      Пустынник был сговорчив: лег, зевнул,
            Да тотчас и заснул.
А Мишка на часах – да он и не без дела:
      У друга на нос муха села:
            Он друга обмахнул;
    Взглянул,
А муха на щеке; согнал, а муха снова
            У друга на носу,
      И неотвязчивей час от часу.
      Вот Мишенька, не говоря ни слова,
      Увесистый булыжник в лапы сгреб,
Присел на корточки, не переводит духу,
Сам думает: «Молчи ж, уж я тебя, воструху!»
И, у друга на лбу подкарауля муху,
      Что силы есть – хвать друга камнем в лоб!
Удар так ловок был, что череп врознь раздался,
И Мишин друг лежать надолго там остался!
 

«Пустынник и Медведь». Рисунок А. Сапожникова. 1834

«Пустынник и Медведь». Басня опубликована в журнале «Драматический вестник» в 1808 г. Написана до 4 мая 1807 г., когда Крылов прочитал эту басню на вечере у А.С. Хвостова. Текст окончательно установлен в издании 1843 г.

Басня самим автором отнесена к «переводам или подражаниям». Она является коренной переработкой басни Лафонтена «Медведь и любитель садов». До Крылова в России этот сюжет разрабатывали Сумароков и анонимные авторы.

В басне выражена мысль, что иной человек желает помочь ближнему, но по своей глупости и неумелости приносит ему один лишь вред.

Крыловская фраза: «Услужливый дурак опаснее врага» внесена в сборники пословиц.

Дуброва (дубрава) – лиственный густой лес, обычно с преобладанием дуба.

Мурава – густая молодая зеленая трава.

Толкнуться у соседей – постучаться к соседям, встретиться с ними.

Не вынесено сору – ничего не рассказывали, все скрывали.

Путный – разумный, толковый.

На часах – на карауле.

Воструха – резвая, бойкая, проворная.

Надолго там остался – умер.

XII
Цветы

 
В отворенном окне богатого покоя,
      В фарфоровых, расписанных горшках,
Цветы поддельные, с живыми вместе стоя,
            На проволочных стебельках
    Качалися спесиво
И выставляли всем красу свою на диво.
            Вот дождик начал накрапать.
Цветы тафтяные Юпитера тут просят:
    Нельзя ли дождь унять;
Дождь всячески они ругают и поносят.
«Юпитер! – молятся. – Ты дождик прекрати;
    Чтó в нем пути,
            И чтó его на свете хуже?
      Смотри, нельзя по улице пройти:
      Везде лишь от него и грязь, и лужи».
Однако же Зевес не внял мольбе пустой,
И дождь себе прошел своею полосой.
    Прогнавши зной,
Он воздух прохладил; природа оживилась,
      И зелень вся как будто обновилась.
Тогда и на окне Цветы живые все
      Раскинулись во всей своей красе
            И стали от дождя душистей,
    Свежее и пушистей.
А бедные Цветы поддельные с тех пор
Лишились всей красы и брошены на двор,
    Как сор.
 
 
Таланты истинны за критику не злятся:
Их повредить она не может красоты;
            Одни поддельные цветы
    Дождя боятся.
 

«Цветы». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.

«Цветы». Басня опубликована в сборнике «Новые басни» в 1816 г. О времени написания данных нет. Позже текст не изменялся.

В басне выражена мысль, что только бездарность страшится критики, истинному же таланту добросовестная критика приносит только пользу.

Покой – комната, горница.

Тафтяные – сделанные из тафты; тафта – шелковая глянцевая материя различной плотности.

Юпитер – бог в древнеримской мифологии, похожий на Зевса.

Зевес (Зевс) – в древнегреческой мифологии бог неба, грома и молний, повелевающий всем миром.

Чтó в нем пути? – Какой в нем прок?

Своею полосой – своим чередом, своим порядком.

Прохладил – навеял прохладу, легкий ветерок.