Текст книги "Локомотив параллельного времени (сборник)"

Как там, в заграницах?

Нарядная Маша шла себе из Большого театра и наслаждалась майским вечером. Шла мимо сидящих на жёрдочке путан, сидящих поодаль финских монтажников, покуривавших анашу.

Кто-то присвистнул ей в спину. Она не отреагировала. Харри задумчиво бросил бычок, медленно встал и пошёл за ней следом: «Свободна?»

Она подняла на него глаза и всё.

Дальше она вела себя, как под гипнозом. Он был потрясающе красив. Потом как-то она увидела плакат с Ван Даммом и подумала: «Харри, что ли, в люди выбился?» Но быстро поняла, что это всего лишь Ван Дамм. Куда ему до Харри!

Итак, Маша была в шоке. Но Харри не воспользовался её состоянием и не поволок её в тёмный уголок, а чинно повёл в бар пить пиво. За столиком в углу сидел пожилой бизнесмен с юной красавицей. Маша и Харри подсели к ним. Бизнесмен сразу вдавился всей массой в угол, а красавица сняла туфли и положила ноги на стол, показывая края чулок.

Харри показывал разные фокусы с монетками и зажигалкой. Сидели молча. Красавица расстёгивала пуговицы на всей одежде. Маша понимала, что Харри просто всех дразнит и решила, что если она не будет возникать, то останется при своём. Так и получилось. Когда красавица дошла до полной кондиции, Харри залпом допил свой стакан и сказал Маше:

– Пошли домой.

– Не включай свет, – шепнул он ей на ухо, когда они вошли к ней в квартиру.

– Ой, что я с тобой сейчас сделаю! – с этими словами он упал на диван и заснул.

Проснувшись утром, он осторожно разлепил свои огромные загнутые ресницы, потому что не всегда утро встречало его прохладой в этом чужом городе, в этой чужой стране. Его взгляд встретился с нежным взглядом Маши.

– Представляю, что ты обо мне подумала.

– А ты не хочешь записать мой телефон?

– А ты мне его дашь?!!

Вечером того же дня он позвонил и сказал: «Иди сюда».

– Иду, – ответила Маша.

Он не хотел с ней расставаться, но его выслали из страны. Фирма разорвала с ним контракт после двухнедельного запоя. Перед выездом он привёл её в финское посольство и оформил приглашение.

Маша прилетела в Финляндию. Просидела в хельсинкском аэропорту два с половиной часа. День был серенький. Накрапывал дождик. Маша стала подумывать, а не улететь ли ей обратно. Но тут на горизонте появился Харри. Он шёл извилистой походкой, заплетая ногами.

– Водку привезла?

– Забыла.

Он повернулся к ней спиной и пошёл назад, но потом вернулся, взял за руку и, не глядя, повёл за собой. По дороге домой он заходил во все попадавшиеся на пути бары. Когда наконец они приехали к нему, он открыл дверь и рухнул столбом. За окном его однокомнатной квартиры в дымке моросящего дождя были бескрайние леса и озёра. Харри проснулся поздно вечером, включил телевизор. Он совершенно забыл, что у него гости.

– Есть хочу, – подала голос Маша.

– У тебя деньги есть? – спросил Харри. – Я тебе завтра отдам. Схожу куплю чего-нибудь.

Маша со вздохом открыла сумочку. Он ловко выдернул оттуда кошелёк и паспорт и убежал.

С этого дня началась собачья жизнь. Она не знала, где русское посольство. У него в квартире не было телефона. А у неё не было даже пары монеток, чтобы позвонить. В алкашном районе, где обитал Харри, никто не говорил по-английски. Финского она не знала. Он таскал её за собой по каким-то грязным пивнухам, где бесполезно было к кому бы то ни было обращаться. Как-то он привёл её в место поприличнее. С ними за столом сидел более-менее цивилизованный мужик. Воспользовавшись моментом, когда Харри отошёл к стойке, Маша вкратце описала ситуацию.

– Пожалуйста, помогите!

– Знаешь, девочка, сколько тут таких, как ты? Всем помогать жизни не хватит. А зачем ты вообще сюда приехала? Шла бы работать на завод там, у себя. Ну, на здоровье! – И он поднял бокал с коктейлем, равным по стоимости зарплате советского рабочего.

Собачья жизнь шла своим чередом. В конце дня Харри покупал ей в буфете бутерброды с истёкшим сроком хранения. Финляндия была для Маши вереницей пивнушек и забегаловок.

Однажды он привёл её в пивную «Бункер», стены которой были оклеены солдатскими письмами, найденными на полях сражений – на немецком, русском и финском языках. Развешено трофейное оружие. У стойки стояла типично финская грудастая блондинка.

– Я её знаю. Такая девочка! Такая дура!

– Есть хочу.

– Выпей и расхочется.

– Отдай мне паспорт. Я домой поеду.

– Почему все женщины от меня уходят?

И тут Маша расхохоталась. Она смеялась звонко и заливисто. «Перебор», – подумал Харри. За столиками вокруг стали оборачиваться. Харри быстренько вывел заливающуюся Машу на улицу.

– Всё. Сейчас пойдём обедать в один хороший ресторан.

Это предложение вызвало взрыв ещё более дикого хохота. Харри не на шутку испугался. Он стал предлагать что угодно, и, когда он дошёл до того, что предложил Маше стать его женой и остаться в Финляндии, с ней чуть судороги не случились. Пришлось срочно ловить такси и везти её домой.

Ночь они провели очень беспокойно. Маша все не унималась и Харри напряжённо думал: «Что делать?» С утра пораньше он отвёз её в советское посольство.

– Нет уж, извините, – сказали ему там, нужно сначала заказать билет. Придётся подождать недельки две. А будете здесь возникать, мы с вас ещё взыщем за порчу нашего советского имущества.

Маша тихо хихикала, слушая этот диалог, а Харри косился на неё в страхе, что она вот-вот снова взорвётся хохотом. Пришлось снова везти её домой. Две недели он был чуток и предупредителен. В конце концов, благодаря ласковому обращению, Маша более-менее успокоилась.

Через две недели она благополучно села в самолёт, благополучно долетела, но в шереметьевском аэропорту таксист опрометчиво спросил её: «Как там, в заграницах?»

За вопросом последовал взрыв совершенно демонического хохота, а потом всю дорогу она так зловеще хихикала, что таксист с неё лишнего не взял.

Но не прошло и месяца, как Маша оклемалась (а что ещё ей оставалось делать?) и снова летела по приглашению в заграницу, в Англию, к пилотику, к тому самому, паршивенькому, которого она встретила в Сайгоне.

Детство

У каждого предоставленного себе ребёнка своя система рациональности.

Я с удовольствием ходила в магазин. На заныканную сдачу покупала в аптеке полезные сладкие витаминки С или гематоген. Свой обед я съедала там же, в аптеке.

– Смотри, Диана идёт. Красавица и всегда так модно одета! – говорит одна аптекарша другой.

– Это моя мама, – с гордостью отвечаю я и вдруг вижу себя глазами аптекарши – дыры на колготках, замызганная куртка с чужого плеча.

– Девочка, тебе, наверное, хотелось бы эту красивую тётю себе в мамы.

– Нет! Это, правда, моя мама – Диана Георгиевна Ларецкая.

Всё, маман свалила на свиданку. Можно спокойно идти домой.

Дома на плите стоит обед: холодное вонючее жаркое – железобетонные куски мяса в желе из варёного лука. В блюде всегда присутствует витамин ВМ (волосы мамы).

Я давно научилась жарить вкуснейшую картошку, печь блины и делать свою лапшу.

Когда мои родители поженились, каждый из них считал, что оказался за спиной у своей половины, как за каменной стеной. Игра в прятки за спины друг друга продолжалась недолго.

Они развелись, и каждый из них погрузился в свою личную жизнь. Мы с мамой жили в районе, построенном на месте снесённого кладбища. Над несолидными хрущёвскими коробками висело мрачное облако потревоженных душ.

Мама во что бы то ни стало хотела подняться по социальной лестнице на этаж выше, не имея при этом ни связей, ни средств. Все эти восхождения оказывались крушениями. Поэтому дома всегда было ощущение разгрома.

Я приходила к папе и радостно объявляла, что буду жить у него. Папа смотрел на меня растерянно. Свидание с любимой женщиной приходилось откладывать, а потом и отменять вовсе. Он жалобно бормотал, что не умеет готовить и хозяйство у него холостяцкое. На что я радостно заявляла, что научилась готовить, и что у него каждый день будет обед, я буду убирать и ходить в магазин. Папа ещё больше расстраивался и упавшим голосом говорил: «Шла бы ты лучше домой».

Его спасало то, что он жил в другом конце города, и у меня уходило много времени на дорогу в школу. Я недосыпала, не успевала делать уроки и, в конце концов, возвращалась к маме.

Я бродила с ключами на шее по кладбищам и заброшенным стройкам. У меня шумело в голове от мышиной возни, производимой романчиками моих родителей.

Романчики эти напоминали мне взрослую версию «Ну погоди!».

Самая страшная угроза училки – визит на дом для серьёзного разговора с родителями.

Ко мне не совались, знали чего ждать, – скрипичным смычком уши отпилю.

Мама платила тридцать рублей в месяц за мои уроки музыки – это была её месть человечеству.

Но появился в нашей жизни дядя Саша, похожий на комедийного героя Шурика. Он был самым молодым профессором Белоруссии и во всех отношениях гениальным человеком. Под его влиянием мама перевела меня из платной музыкальной школы в бесплатную художественную. В художественной был конкурс – шестнадцать человек на место. К великому удивлению мамы, я – бестолочь и двоечница – прошла. Занятия в музыкальной школе проходили раз в неделю и продолжались сорок пять минут. Приходить вовремя было выше моих сил. Шестичасовые занятия в художественной школе были три раза в неделю. Я шла туда, как на праздник, и всегда приходила заранее.

Из двоечницы я стала отличницей. В свободные от художественной школы дни я драила нашу квартиру, а потом, наслаждаясь чистотой и уютом, слушала, принесённые дядей Сашей пластинки с оперой «Травиата».

Книги самиздата, пластинки, множество фотографий как память об интересных походах – всё это я потом бережно хранила после ухода дяди Саши.

Мама, кажется, его исчезновения не заметила.

Дверь наверху

Вадим писал музыку в дальней комнате, а вся жившая при нём компания: две девицы – блондинка Света, брюнетка Лена, и телохранитель, с профилем похожим на автопортрет Пушкина – смотрели видео. Ужасы – каннибалы ели женщин. В квартире была напряжённая тишина.

– Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – нарушила молчание Крыска.

Она сидела, как всегда, с краю стола, воровато пощипывала виноград и ждала, когда, наконец, Вадим обратит на неё внимание.

Крыска первый раз в жизни увидела видео в этой квартире. Убежала к себе. Через пять минут вернулась с вопросом:

– А почему мой телевизор такое не показывает?

Вадим Очумелов был композитор, и не просто композитор. Он был гений. Звёзды российской эстрады пели и плясали под его музыку. На свою беду, был гениальный композитор Очумелов совершенно безотказным и компанейским человеком. Поэтому у него в квартире всегда было полно народу, имеющего и не имеющего отношение к эстраде. Ничего другого в его квартире не было, если не считать драных обоев и пары раздолбанных диванов. Толпы народа втекали и вытекали из его квартиры, не давая ни сна, ни покоя ни композитору, ни его соседям. Остановить этот железный поток было невозможно. Иногда он скрывался у знакомых или родственников. Его отсутствия никто не замечал, пока не кончалась еда и выпивка, и тогда бедного Вадима доставали из-под земли. Периодически у него мелькала мысль поджечь квартиру, чтобы все разом ринулись вон.

И вот он нашёл убежище – он снял угол у Крыски в комнате, в доме напротив, в коммуналке. Там он периодически укрывался от поклонников и нахлебников.

– Все! Выключайте! Я не могу так работать!

– Ну, Вадим! Дай досмотреть!

– Включайте ускоренный просмотр.

Лохматые людоеды забегали, замелькали окровавленные пасти, наконец, все попадали мёртвыми и фильм кончился.

Вадим сказал:

– Меня нет, – и закрылся.

Приходя домой, Крыска обычно находила тело спящего Вадима на полу. Он всегда был чертовски хорош, особенно когда спал. Он мог упасть и заснуть глубоким сном где угодно и с кем угодно.

За окном была зима. Падал мокрый снег. Крыска накрыла Вадима одеялом и села рядом. Он открыл глаза и грустно улыбнулся.

– Крыс, мафия опять наезжает. Сказали: убьют меня, мою кошку, перестреляют всех моих тараканов, не говоря о прочих паразитах.

Вадим – мужик денежный. Было время – он жил, как нормальный человек и дома у него всё было, как надо. Именно поэтому его стали грабить, причём регулярно. Жить нормально стало неактуально. Когда к нему в последний раз ворвались бандиты, он ел борщ.

– Товарищи бандиты, берите, что хотите, только не трогайте мой борщ.

Особого аппетита у бандитов не было. Вадим ушёл в себя и ел свой борщ, пока бандиты бегали туда-сюда, вынося ценности.

Беда была в том, что он снова где-то хорошо заработал. Прикупил ценностей и спрятал их у Крыски. Каким-то образом об этом узнали.

Несмотря на плотную тусовку, Вадиму периодически задавался вопрос:

– Что здесь делает Крыска?

Это её соседи поверили в байку, что Вадим – жених, а с гостями Вадима номер не прошёл.

– Она, конечно, потешная, миленькая, но…

В интимном полумраке его квартиры Крыска часто встречала знаменитостей, которых она то и дело бесила простодушным вопросом:

– Где же я вас видела?

Звонок. Блондинка Света и брюнетка Лена открыли дверь. Это Крыска. В соседней комнате кто-то играл на гитаре.

– Девки! Кто это там?

– Это Роберт Вадиму свои новые песни проигрывает.

Крыска подошла к двери.

– Туда нельзя. Вадим просил не мешать.

– Ничего, я тихо.

Крыска вошла на цыпочках и осторожно прикрыла дверь. Тот самый Роберт, песни которого то и дело крутились в Крыскиной голове последние два года, пел немного приглушённым голосом, а Вадим сидел напротив, странно трезвый для позднего вечера. Прошло около часа.

– Концерт окончен. Вадим, познакомь меня с девушкой.

– Это Роберт. Это Кристина.

Крыска включила в глазах любовь и томно протянула лапку:

– Мне очень нравятся ваши песни.

На углу у дома стоял красный «мерседес».

– Какой шикарный.

– Это мой. Куда подвезти, лапочка?

– Я в соседнем доме живу.

– Ну, давай просто покатаемся по Москве. Ты что, меня боишься?

– Конечно, у тебя вид коварного соблазнителя.

– Это моя нора.

Комната была завалена колёсами и автомобильными деталями. А посредине стояла двухспальная кровать, застеленная свежим бельём.

– Роберт, ты женат?

– Да.

– Пошли лучше ко мне.

Крыска принесла чай. Роберт полулежал на диване.

– Иди сюда.

– Слушай, не будь так активен, убери руки.

– Ну ладно. Всё. Сижу тихо. Что делать будем?

– Чай пить будем, разговаривать.

– О чем?! Ты моя сказка, а я твой волшебник.

Сначала был созерцательный поцелуй вскользь. Потом был нежный, более доверительный поцелуй. Потом они страстно впились друг в друга. Но потом их планы на разделённую страсть пошли в противоположном направлении.

Крыска взялась за пуговицу своей кофточки, но Роберт положил свою властную руку ей на затылок и попытался нагнуть её вниз. Крыска отвела руку.

– Я прошу, – сказал Роберт.

Крыска покачала головой.

– Я приказываю.

– Что?! – взревела Крыска.

– Сколько я тут с тобой времени потерял! Мне домой пора!

Падал густой снег. Красный «мерседес» сиротливо стоял в пустом дворе. Его владелец вышел из подъезда со слегка пришибленным видом. Машина тронулась и медленно выехала со двора, оставив за собой две мокрые колеи. Градусник показывал плюс один.

– Крыс, что у тебя так накурено? Был кто-то?

– Роберт.

– Я так и знал. Любовь-морковь? Ты знаешь, что это за человек?

– Догадываюсь.

– И долго он у тебя был?

– Недолго.

Когда на следующий день Крыска пришла домой, вещей Вадима уже не было. Был поздний вечер. Она посмотрела на знакомые окна в доме напротив. Они были непривычно тёмными.

Через несколько недель в окнах Вадима появился свет. Крыска сразу же помчалась в дом напротив. Лифт не работал, но она взбежала на пятый этаж быстрее лифта. Дверь открыл незнакомый парень:

– Моя мать сдавала эту квартиру, я не знаю, кому.

«Даже обои переклеили…» – Крыска стояла на площадке и тупо смотрела в окно. Вспомнился ужастик про людоедов. «Если тебя проглотили, то у тебя есть два выхода», – подумала она. Этажом выше в одной из квартир громко ругались. В скандалившей квартире открылась дверь, мужской голос крикнул на весь подъезд: «Дура!» – и кто-то пробежал мимо Крыски вниз. Двери наверху и внизу одновременно хлопнули.

Дети обезьян

Последняя ночь в Москве.

Швеция – прекрасная страна!

Утром Зоя и её шестимесячный сын Сашенька уезжают туда навсегда.

Зоя не могла уснуть. Она зачем-то сделала генеральную уборку, даже помыла пол на площадке перед дверью. Зоин багаж – одна дорожная сумка, потому что в Швеции у неё нет жилья.

Светает. Тишина. Синий снег за окнами. Зоя села, прощальным взглядом окинула свою уютную квартиру.

Звонок в дверь. Зоя открыла, и внутрь хлынул поток родных и близких. Поток пронёсся мимо Зои. Родные и близкие поспешно кинулись снимать шторы, лампы, паковать в свои сумки посуду, постельное бельё и прочую домашнюю утварь. Зоя с ребёнком на руках безучастно смотрела, как пустеют стены уже не её жилья, как мимо проносят мебель, слушала тихое переругивание в процессе делёжки. О ней совсем забыли.

Друг детства вбежал, запыхавшись. Он опоздал. Пустые стены. Он кинулся отчаянно выдирать фирменные ручки из дверей, отрывать от стен дорогие выключатели.

– Все вон отсюда! – раздался грозный возглас.

Молодой новый русский, купивший у Зои квартиру, с сегодняшнего дня вступал в свои владения.

Родные и близкие юркнули на выход.

Зоя тоже вышла и так же безучастно села у подъезда на сумку.

– Нужно вызвать такси, – сказал кто-то из провожающих.

Родные и близкие, гружённые сумками, смотрели друг на друга.

Никому не хотелось тащиться с Зоей в аэропорт.

– Эх вы! – новый русский окинул брезгливым взглядом толпу провожающих. – Садись в машину, я отвезу тебя, – сказал он Зое.

Зоя прилетела в Швецию. Поселилась единственным жильцом в заснеженном придорожном мотеле. Владелец мотеля, похожий на вышедшего в тираж порноактёра, поселил её над своим кабинетом. Каждую ночь он приходил туда, врубал музыку, курил. Весь дым поднимался в комнату к Зое. Она лежала, свернувшись калачиком, прижимая к себе плачущего сына.

Кругом пустые летние коттеджи. Снег никто не убирал. Всего один автобус раз в три часа ходил в районный центр, где можно было купить еду, помыться, постирать бельё.

Но вот пришла весна. Зацвёл багульник. Зоя с сыном в коляске отправлялась на долгие прогулки в цветущие церковные сады на берегу озеpa. А по вечерам, на закате, собирая ароматные смородиновые почки, она не раз видела парад Ангелов ада, проезжавших на скорости на своих красивых мотоциклах, сверкая доспехами из кожи и металла.

Зое, наконец, дали квартиру, и она вдохнула полной грудью чистый воздух Швеции, с тоской вспоминая московский смрад. Отдалённый район Стокгольма утопал в лесах. Зоя часто наблюдала из окна пасущихся в кустарнике косуль. Гуляя в лесу с сыном, они встречали семейства ежей, слышали переклички барсуков, смеялись, глядя, как белки играли в догонялки друг с другом. Однажды поздно вечером на автобусной остановке она увидела волка. Он стоял, с любопытством глядя на неё. Зоя посмотрела ему в глаза и топнула ногой. Он убежал. Зоя немного испугалась, но, в общем, эта встреча показалась ей забавной.

Лес был богат своими дарами. Зоя собирала только лучшее: землянику, чернику, лисички, боровики. На остальное у неё не было ни времени, ни сил.

– Извините, я тут тетрадку забыла. Никто не видел мою тетрадку?

Зоя обращалась ко всему классу и к каждому в отдельности, но никто ей не отвечал, никто даже не смотрел в её сторону, а те, к кому она подходила, тут же отодвигались, так же, не глядя, как будто Зоя – это какая-то невидимая чуждая сила. Все ученики класса, а также учитель были молодые, ладные, приветливые с виду. Народ из Зоиного класса был совсем другим. Процесс приживания не проходит безболезненно. Потерянного вида индивиды выглядели ожившими товарами из комиссионки.

Зоя катила коляску со спящим сыном Сашенькой по набережной канала. Она смотрела вперёд на заходящее в яблоневые сады солнце. В наушниках плеера пела Шаде. Почему так неспокойно на душе? Почему так страшно? Даже на ночных улицах Москвы во времена разгула бандитизма не было так страшно.

Казалось бы, всё хорошо: у неё квартира в три раза больше московской, окончила курс шведского, теперь выучится на специальность, найдёт работу, встретит какого-нибудь подходящего мужика.

Пошла полоса мелких накладок. Лучше о них не думать.

Она подала заявку на компьютерные курсы в апреле в самую демократичную народную школу в центре Стокгольма.

Молодой учитель, принимавший заявки на курс, сказал:

– Рекомендуем вам курс для иностранцев.

– Я хочу на компьютерный.

– Я вам настоятельно рекомендую курс для иностранцев.

– У вас же демократический выбор?

– Да, но для вашей же пользы.

– Это я уже учила. У меня диплом и право выбора. На компьютерный.

Она знала, что на курс для иностранцев у них отчаянный недобор.

Через три месяца она получила уведомление – поздравление, в котором значилось, что она принята на курс для иностранцев.

– Я считаю, что таких, как вы, не стоит учить, – ответил ей тот же учитель.

В личной жизни тоже произошла накладка. Она подала объявление в «знакомства» с двумя знакомыми эмигрантками с одной целью – встретить кого-нибудь своих лет для серьёзных отношений. Зое и её знакомым отвечали одновременно одни и те же мужчины-профессионалы минимум на пятнадцать, а то и на тридцать лет старше, женатые, на предмет единовременного секса.

И вот Зое ответил непрофессионал. По телефону договорились о встрече.

– Я приду с ребёнком, мне некуда его девать.

– Ну что ж, приходите с ребёнком. Погуляем в детском парке.

Этот ответ Зое очень понравился. Его звали Рональд. У него был приятный, спокойный голос. Он сказал, что приедет на машине и заберёт её с сыном.

Звонок в дверь. На пороге симпатичный мужчина Рональд. Немного смущённый.

– Мы готовы, – сказала Зоя и сделала шаг за порог, но Рональд оттеснил её назад в прихожую.

– Можно я руки помою? – он схватил Зою потной рукой. – Мне повезло, ты такая красивая! – говорил он, трясясь от возбуждения, пытаясь затащить её в спальню.

Сашенька во все глаза смотрел на незнакомого дядю.

Первое движение Зои было открыть дверь и попросить гостя на выход, но она была спокойна – у него не было шанса её изнасиловать, и не хотелось устраивать скандал: соседи – мусульмане. Хватает того, что она – одинокая русская с ребёнком – в их глазах падшая женщина.

– Сядь! Вот тебе стакан воды. А ну расскажи: чего ты ожидал?

– Я порядочный человек. Я женат двадцать пять лет и никогда не изменял жене. До этого у меня было несколько подруг. Это всё. Я не маньяк, не сумасшедший.

Зоя и сама видела – перед ней сидит обыкновенный, средний швед.

– И ты думал, что можешь просто так прийти к незнакомой женщине и получить секс?!

– Я думал, ты одинокая иностранка, русская. Тебе же хочется секса? – его опять затрясло от возбуждения. – Мне никто никогда не делал оральный секс! Всего пару минут в ванной – и я сразу уйду.

Наступила грустная пауза.

Покупка секса в Швеции карается тюрьмой.

– Ты дал мне свой домашний номер. А если я позвоню твоей жене?

– Да! Если бы после всего ты позвонила этой суке, она бы поняла, что я мужик! Мне очень стыдно, – продолжал гость, – что пришлось приехать к такой, как ты, и просить.

Зоя судорожно вздохнула. У её ног мирно играл сын.

Рональд ушёл, недовольно хлопнув дверью.

Такая простота. Это здесь не в первый раз. На танцах, на пляже, в продуктовом магазине и просто на улице – те, кого в районном центре встречаешь каждый день. Расскажи любой нормальной шведке – не поверит. Зоина знакомая Танька – боец-ветеран в тылу врага – говорила: «Поиметь такую, как ты, начинающую, для них, как поиметь обезьяну».

Зоя с Сашенькой поехали в детский парк, как обычно, на электричке. Был Национальный день Швеции. Пасмурно и народу немного. Пошёл дождь, и ничего не оставалось, как ехать обратно. Зоя катила коляску по пустой улице. Сашенька капризничал и плакал. Вдруг мимо них проехал королевский кортеж. Принцесса Виктория в серебряно-голубом платье помахала им из кареты.