Текст книги "Близнецы"

«Очень грубо, Брук. Ник сообщил Эндрю – как связующее звено с окружной прокуратурой Эндрю должен был знать все, – но ничего не сказал Брук. До прессы пока еще это не дошло. Но средства массовой информации привлекли – действительно привлекли к этому расследованию – только с октябрьского убийства. Теперь это стало причиной для беспокойства. О «знаменитых» делах серийных убийц-маньяков рассказывали в местных газетах и по телевизору: о Теди Банди, и о Душителе Хиллсайда, и об Убийце из Грин-Ривер. Станет ли Манхэттенский Потрошитель следующим маньяком, ускользающим от полиции месяцами, даже годами, вызывающим ужас и несущим смерть? Чем занимается полицейское управление Нью-Йорка? Не стоит ли его усилить армейским подразделением, вместо того чтобы использовать обычную команду для расследования? Достаточно ли делает лейтенант Ник Эйдриан?»

– Он звонит. – Голос Ника был очень тихим, он сообщал конфиденциальную информацию. Об этом даже в его полицейском участке знали не многие.

– Он звонит? Ты разговаривал с ним?

– В этот раз да, – с трудом произнес Ник, вспомнив приглушенный голос и жуткую цель этого звонка. – Теперь он знает, что я ответственный за расследование. Раньше он просто оставлял сообщение.

– Какое сообщение?

– Каждый раз он говорит, что нам следует приехать по адресу, который он дает, как можно скорее. Затем он вешает трубку. Слишком быстро, чтобы зафиксировать его номер и устроить ловушку. На этот раз, кажется, он звонил из телефонной будки.

– Как можно скорее, – повторила Брук. – Они еще живы, когда он уходит от них?

– Нет. – «Никаких сомнений, ни единой возможности для этого».

– Он звонит в другое время?

– Нет. Похоже, ему не интересно играть в психологические «кошки-мышки» с полицией помимо того, что он уже делает. – Ник вздохнул. – Я на самом деле не знаю, почему он звонит, Брук, но он обязательно звонит не позже чем в течение получаса после совершения убийства.

– Может быть, ему невыносимо думать о том, что они просто лежат там, – спокойно сказала Брук, вся дрожа. Она бы не смогла вынести даже мысль об этом. И это нормальная реакция. Но было ли хоть что-то в этом человеке, в этом убийце-маньяке, нормальным?

– Именно так ты обычно отмечаешь Рождество? Звонишь в местный полицейский участок? – неожиданно спросил Ник, стараясь переключить мысли их обоих с ужасающих убийств на другую тему.

– Нет.

– Ты ужинаешь с Мелани?

– Нет. – «Мы уже попытались поужинать вместе в день нашего рождения». – Нет, – тихо повторила она.

– Хочешь поужинать со мной?

– Да, с удовольствием.

– Только с одним условием. Мы не будем говорить про убийства. Мы вообще не будем обсуждать никакие убийства. Никакие преступления. Никакие юридические вопросы. Никакую работу.

– Тогда о чем же мы будем разговаривать? – пошутила Брук. – Знаю, – через мгновение серьезным тоном продолжила она. – Мы можем разговаривать о твоих коротких рассказах.

– Мы можем поговорить о том, почему тебя огорчает, что ты не ужинаешь на Рождество вместе с Мелани, – осторожно предложил Ник. Он слышал грусть в голосе Брук. Он представлял себе смятение в ее темно-синих глазах.

– Нет, – прошептала Брук. – Мы не можем говорить об этом.

Глава 23

Нью-Йорк

Февраль 1987 года

– С Днем святого Валентина, Гейлен.

– Мелани! Как я рада слышать тебя! Я собиралась позвонить тебе. Обложка журнала «Мода» просто потрясающая.

– Спасибо. – Единственная проблема, возникшая из-за легендарной фотографии Мелани на обложке февральского номера журнала «Мода», заключалась в том, что теперь ей необходимо присутствовать на банкете в честь Дня святого Валентина, устраиваемом «Издательской компанией Синклера» в Эссекс-Хаус. Адам настаивал на этом; он будет, конечно же, сопровождать Мелани. – Как твои дела?

– Прекрасно. – «У меня есть Элис, и в ней мое счастье». Гейлен тихо рассмеялась. – Если не считать редакторов моей следующей книги, которые утверждают, что мой рассказ «Соня» – не для публикации.

– О, даже так, – весело ответила Мелани. – Это та книга, которая должна выйти в следующем месяце?

– Нет, ты имеешь в виду «Песни о саванне» – рассказы о Кении, в этот сборник не вошла моя серия «драгоценных камней». А следующая книга, над которой я работаю сейчас, называется «Истории Спринг-стрит». Она о жизни в Виллидж.

– А что за проблемы с «Соней»?

– «Слишком горький образ любви», как они сказали.

– Похоже, это про меня, – пробормотала Мелани. – Я признаюсь, что очень хотела бы прочитать этот рассказ, – сказала Мелани, добавив веселых ноток в голос. – Я, конечно, не редактор, но я твоя поклонница.

– И подруга. Спасибо. Я собираюсь немного переделать эту историю. Потом, наверное, пришлю ее тебе.

– Здорово. Хорошо бы съездить к тебе. Лейк-Форрест – звучит так очаровательно.

– Так оно и есть, – согласилась Гейлен. «Но ты не можешь приехать сюда». Гейлен почувствовала грусть при мысли, что, возможно, больше никогда не увидит Мелани. Ее дорогие друзья никогда не узнают об Элис. Они всегда останутся для нее только голосами на другом конце телефонного провода. Мелани и… – Как Брук?

– Прекрасно, я думаю.

– С нетерпением ждет новой должности? – осторожно предположила Гейлен.

– Новой должности?

– В «Издательской компании Синклера». – «Станет работать с отцом Элис, кто бы он ни был».

– О! – «Брук будет работать с Чарлзом!»

– Ты давно не разговаривала с ней, так?

– Мы поссорились.

– Знаю. Брук рассказала мне об этом, когда звонила почти два месяца назад.

– Что она сказала?

– Ничего. Она казалась такой же грустной, как и ты. Мелани, неужели вы не можете поладить друг с другом?

– Не знаю, – тихо промолвила Мелани. «Я хочу этого. – Тогда почему бы тебе просто не поднять трубку и не позвонить ей? – Потому что я не могу. Кроме того, она могла бы и сама позвонить мне».

– Что помощник окружного прокурора делает в моем кабинете в субботу вечером?

– А что здесь делаешь ты?

– Занимаюсь бумажной работой. – Ник указал жестом на стопку докладных. – Кроме того, это мой кабинет.

– Я скрываюсь от Джеффри Мартина.

– А сможет ли он скрыться от тебя?

– Надеюсь, нет. Я действительно думаю, что он оказался в вакууме.

– Когда ты идешь на судебное заседание?

– В начале недели. Вероятно, во вторник.

– Хорошо, – сказал Ник после непродолжительного молчания. – Полагаю, это замечательно, что ты решила скрыться от него именно здесь.

Брук слегка наклонила голову, а ее синие глаза стали задумчивыми.

– Вообще-то я пришла сюда, чтобы сделать чистосердечное признание.

– Действительно? Нужно ли мне зачитать тебе «твои права»? Вы имеете право сохранять молчание…

– Нет, не имею, – спокойно вздохнула Брук. – Мне бы стоило рассказать тебе об этом еще давно.

– О чем, Брук?

«Не злись, Ник».

– Я ухожу из окружной прокуратуры, как только закончатся слушания по делу Джеффри Мартина. Я… – Брук замолчала. Ник улыбался ей; улыбался, а не злорадствовал и не смотрел сердито.

– Идешь работать в «Издательскую компанию Синклера», – закончил за нее Ник. «Идешь работать на Чарлза Синклера».

– Ты знал об этом?

– Эндрю сообщил мне еще в декабре. – Ник нахмурился, вспомнив, по какому поводу он встречался с Эндрю в сочельник: Нику было необходимо сообщить подробности по кровавому убийству доктора Джейн Такер.

– О! – Это означало, что Ник знал о ее уходе, когда они вместе ужинали в Рождество. – Почему ты не…

– Почему я что?

– Не знаю. Почему ты не позвонил мне и не сказал: «Я так и думал». Или мог бы подчеркнуть, что я не спасу мир, если стану вести переговоры по контрактам о рекламе.

«Я не имею права так поступать с тобой, Брук. А ты имеешь право… право быть с Чарлзом Синклером, если хочешь этого».

– Ты сама делаешь выбор, – серьезно ответил Ник. Он и сам думал о том, чтобы уйти с этой работы. Он устал видеть расчлененные тела. Он размышлял над тем, сможет ли написать роман. – Возможно, ты сделала правильный выбор, – добавил Ник.

Брук улыбнулась. «Спасибо, Ник, что так легко воспринял это».

– Как Мелани? – спросил Ник. Он надеялся, что проблема, о которой Брук не хотела говорить на Рождество, решилась. Но внезапная тревога в глазах Брук подсказала ему, что он ошибается.

– Не знаю.

– Ты сама делаешь выбор, – спокойно напомнил ей Ник.

– Да. – «Но я не выбираю это.

– Тогда почему бы тебе просто не поднять трубку и не позвонить ей?

– Потому что я не могу. Кроме того, она могла бы и сама позвонить мне». Брук пожала плечами, неожиданно ощутив необходимость что-то сделать. – Думаю, мне пора идти.

Ник чувствовал, что Брук избегает этого разговора. Он не имел права, но…

– Как ты считаешь, не захочется ли тебе снова скрыться здесь, скажем, через три часа? На ужин? – «Отпраздновать День святого Валентина».

Брук колебалась.

– Скрыться – да. Только больше никаких признаний.

Ник кивнул. Для одного дня признаний достаточно.

Мелани криво улыбнулась, посмотрев на ледяную скульптуру Купидона. Из своего лука он зловеще целился острой стрелой любви в гору черной икры.

– Кто придумал День святого Валентина?

– Никакого цинизма на сегодня, – пошутил Адам. Он слегка дотронулся пальцем до ее щеки и улыбнулся, глядя в ясные голубые глаза.

– Хорошо, – легко согласилась она. Все было легко с Адамом. Благодаря ему она чувствовала тепло, безопасность и спокойствие. – Как ты думаешь, не опасно ли съесть икры?

– О, понимаю, – рассмеялся Адам. – Она может оказаться отравленной любовью, страстью и романтизмом. Неужели это будет так плохо?

Мелани начала было говорить, сверкнув глазами в его сторону, но потом прикусила губу.

– Я чуть было не произнесла ужасно циничное замечание, – сказала Мелани, кокетливо улыбнувшись.

Адам и Мелани улыбнулись друг другу, и ближайший к ним фотожурналист щелкнул камерой, запечатлев счастливый, искрометный момент. Банкет «Издательской компании Синклера» в честь Дня святого Валентина стал самым важным событием конца недели – на нем вовсю работали фотографы, готовя материал для публикации на страницах светской хроники завтрашнего выпуска «Таймс».

Это был банкет Чарлза, но каким-то чудом Мелани удавалось избегать его. Она чувствовала его присутствие – темноволосый, красивый, представляющий угрозу, – но Мелани избегала смотреть ему в глаза и искусно держалась от него на безопасном расстоянии. Не было никакого смысла разговаривать с ним – это стало бы для нее почти так же болезненно, как и видеть его.

В конце вечера Мелани вышла через элегантные застекленные двери на террасу. На улице было прохладно, но Мелани хотелось побыть одной. Зимняя луна была круглой, а темное небо блестело звездами. Розы были заботливо укрыты от холода.

– Мелани?

Мелани замерла, услышав его голос. Голос был тихим и соблазнительным; знакомый голос смуглого незнакомца, который отвез ее в рай и вернул обратно. «Уходи».

Чарлз подошел ближе.

– Мелани, я рад, что ты пришла на банкет.

Молчание.

– Ты выглядишь счастливой, Мелани. Вы с Адамом выглядите счастливыми.

– Интересно… – ледяной тон ее голоса был под стать зимней стуже, – …что стало с нашими розами?

– Я укрыл их.

Теплые слезы потекли по ее замерзшим щекам при воспоминании о солнечном счастливом дне, когда они сажали розы, и о том удовольствии, которое они испытывали, сидя в благоуханном, ярком саду. Но в этом заключалась сущность Чарлза: он получал наслаждение от красивых вещей, таких, как она сама.

Но при этом он не испытывал любви. «Он никогда не ругался, даже слегка».

– Удивительно. – Мелани не узнала собственного голоса. Он казался пустым – ракушка без моллюска, – как и она сама в глазах Чарлза.

– Почему? – Чарлз встал напротив нее.

– Потому что… – Ее голубые глаза встретились с его взглядом, и внезапно она почувствовала приступ ярости. Когда Мелани снова заговорила, она все еще не могла узнать свой голос, но теперь он не был пустым. Сейчас он был густым, переливчатым, полным ненависти. – Я думала, ты получаешь наслаждение, наблюдая за гибелью красивых вещей.

– Мелани.

– Ты не лучше Манхэттенского Потрошителя, Чарлз. Хуже, потому что твои жертвы выживают, даже если ты вырываешь у них сердца.

Ее слова доставили ему такую боль! Его темные глаза стали безумными от страдания. Мелани видела точно такое же мучительное выражение на его лице в ту ночь на террасе, после его ночного кошмара.

«Тогда я переживала, Чарлз. Я так сильно переживала. Но теперь я стала такой же, как ты. Больше я не переживаю».

Это было неправдой. Когда она повернулась, чтобы уйти, ее сердце умоляло: «Останови меня, Чарлз!»

Но он не пошевелился, и она ушла от него через застекленные двери обратно на роскошный банкет, под пристальный взгляд любопытных глаз Вивеки Сандерз.

– Мелани? – Вивека смотрела через плечо Мелани на террасу. Она узнала его силуэт. Вивека стала свидетельницей еще одной стычки не для посторонних глаз между Чарлзом Синклером и Мелани Чандлер. Пытался ли он, но так же безуспешно, как и в Монте-Карло, уговорить ее вернуться к нему? – Мелани!

Огни вспышек фотокамер отражались в глазах Мелани, все задавали ей вопросы. Все еще испытывая замешательство и дрожа от полных яда собственных слов, Мелани стояла безмолвно, выпрямив спину. Наконец к ней подошел Адам, и она прошептала ему: «Увези меня отсюда, Адам. Пожалуйста». Адам обнял ее своей сильной рукой и поспешно повел через любопытную толпу.

– Я мог бы убить его за то, как он поступил с тобой, – хрипло прошептал Адам, когда они с Мелани наконец остались наедине. – За то, как он до сих пор поступает с тобой…

– Я ненавижу это, – сообщила Адаму Мелани, когда он позвонил ей на следующее утро. Мелани сердито посмотрела на воскресный номер «Таймс». Блестящая фотография ее с Адамом – «Счастливая пара» – улыбалась Мелани.

– Что ты ненавидишь? – Она ненавидела то, что их запечатлели как влюбленную пару? Или ей не нравилось только то, что в тексте под снимком о Чарлзе говорилось как о дважды отвергнутом любовнике и упорно намекалось на то, что они с Мелани ссорились из-за ее любовного романа с Адамом?

– Все это. Это все ложь.

«Да, – подумал Адам. – Но мне бы хотелось, чтобы это было не так». Адам мечтал, чтобы его красивая золотоволосая подруга стала его любовницей.

– Я собираюсь позвонить Вивеке.

– Вивеке? Зачем?

– Я хочу внести ясность в это, Адам.

– Тебе нужно, чтобы весь мир узнал о том, что Чарлз Синклер бросил тебя?

– Да. – А что, если Чарлз думает, что это она распространяет ложные слухи? «Не важно, что думает Чарлз», – напомнила себе Мелани. Однако все это было неправдой.

– Мелани, подумай хорошенько.

– Я уже обдумала.

– Обдумай лучше.

– Адам…

– Я позвоню тебе из Парижа, и мы обсудим это. Если ты не передумаешь, то давай тщательно выберем правильный способ. Я не уверен, что решение проблемы заключается в интервью в прямом эфире. Ладно?

– Хорошо. Ты позвонишь?

– Ты же знаешь, что позвоню. А пока что никаких опрометчивых поступков. Договорились?

– Договорились. – «Решено».

Он позвонил ей по телефону в гримерную манекенщиц «Модельного агентства Дрейка» через два дня после банкета в честь Дня святого Валентина.

– Это Мелани.

– Мисс Чандлер, – он говорил с легким британским акцентом, – я Робин Шепард. Я веду рубрику…

– Да, я знаю. – Робин Шепард вел рубрику светских сплетен «Биографические очерки» для «Таймсе».

– Мне бы хотелось написать о вас.

– Хорошо. – Мелани улыбнулась. Адам, должно быть, решил, что, в конце концов, она оказалась права. «Биографические очерки» – прекрасная форма для обсуждения.

– Где мы встретимся? Мне кажется, что домашняя обстановка – наиболее подходящее место для интервью.

– Прекрасно.

– Вас устроит сегодняшний вечер? Это будет короткая статья.

– Ну что ж. – Мелани знала, что Робин Шепард оказывает услугу Адаму, а тот на самом деле оказывает огромную услугу ей. Робин Шепард, будучи настоящим джентльменом, не упомянул, что эту встречу организовал для нее Адам. Мелани чуть было не призналась журналисту, что она в курсе происходящего. – Превосходно.

– В десять часов? Перед этим я должен присутствовать на одном ужине.

– В десять часов, – согласилась Мелани и продиктовала ему свой адрес.

Он пришел ровно в десять и позвонил по домофону.

– Мисс Чандлер. Это Робин Шепард.

Мелани нажала кнопку, открывающую замок входной двери. Где-то в глубине сознания у нее промелькнуло, что его акцент исчез. Но она не заострила на этом внимания. Она беспокоилась, прежде всего, о том, чтобы интервью прошло успешно.

Когда две минуты спустя раздался звонок в дверь, Мелани даже не посмотрела в глазок.

Она просто открыла дверь и поняла, слишком поздно поняла, кого она впускает в свою квартиру.

ЧАСТЬ III

Глава 24

Нью-Йорк

16 февраля 1987 года

Брук сидела прямо. Ее сердце бешено колотилось, она прерывисто дышала. Часы возле кровати показывали десять тридцать. Брук провела в постели всего пятнадцать минут – этого времени едва хватит, чтобы заснуть, но ведь недостаточно, чтобы увидеть сон! И все-таки, наверное, это был страшный сон. Из-за чего-то же она внезапно вскочила. И абсолютно расхотела спать.

Только позже Брук вспомнила, что, когда она потянулась к телефону, он неожиданно зазвонил…

– Алло, – с трудом произнесла Брук. Она пыталась прогнать возникшую в душе тревогу, убеждая себя, что нет причин для беспокойства.

«Конечно, это Эндрю звонит. Хочет обсудить еще какую-то деталь, еще одно – последнее – изменение по делу «Штат Нью-Йорк против Джеффри Мартина».

По логике такой поздний звонок мог быть только от Эндрю. Но Брук знала то, что отвергало всякую логику, поэтому ее сердце болезненно сжалось.

– Брук! – Голос в трубке был сдавлен ужасом.

– Мелани! Что…

– Он пытался убить меня. Брук, помоги мне! – Бесконечный и пронизывающий ужас. Голос израненного человека, находящегося в шоке и, возможно, при смерти…

Это был голос сестры Брук, ее сестры-близнеца.

– Мелани, где ты? – быстро произнесла Брук.

– У себя дома, – медленно ответила Мелани. Казалось, она недоумевала, как могло произойти что-то ужасное в ее убежище.

– Он ушел?

– Да. Брук, это был он. Манхэттенский… Манхэттенский Потрошитель. Потрошитель не оставлял свидетелей, только трупы.

И теперь Мелани увидела его. Но к счастью, она жива. Пока еще жива.

– Ты ранена?

– Ужасно много крови, – сонно пробормотала Мелани. – Ужасно много крови…

Мелани была сильно изранена. Ее голос становился еле слышным, она не сознавала реальности, уносясь далеко…

– Мелани, – суровым голосом заговорила Брук. Она должна заставить сестру сосредоточиться на настоящем – если это еще возможно, если количество потерянной крови пока не критическое.

– Слушаю, Брук, – ответила Мелани голосом маленькой девочки, удивившись, что сестра разговаривает с ней так грубо. Что же она сделала неправильно?

– Мелани, – повторила Брук – на этот раз ласково. Прежде они были слишком резки друг с другом. Но так было не всегда, и так не может быть сейчас. – Мелли, – нежно добавила Брук, и ее душу заполнила жалость к сестре.

Мелли… Именно так Брук звала Мелани, когда они были маленькими девочками. Это ласкательное имя воскресило в памяти столько счастливых моментов – тогда было много смеха, тогда они любили друг друга, сестры-близнецы, связанные удивительным образом еще до рождения в одной материнской утробе. Много позже жизнь воздвигла между ними стену…

Брук часто вспоминала о радостной поре их детства. Она должна сказать Мелани, что эти дорогие воспоминания все еще с ней, несмотря на другие – горькие – моменты. Брук скажет ей. Но не сейчас. Сейчас она, они должны спасти жизнь Мелани.

– Мелли, ты вызвала полицию? – спросила Брук, заранее зная ответ, но, все-таки не оставляя надежды.

– Я позвонила тебе!

Ответ означал: «Я позвонила тебе, потому что ты моя сестра, моя старшая сестра, и я знаю, что ты спасешь меня».

– Я рада, что ты позвонила мне, дорогая. Ты правильно сделала. Поверь, все обойдется, Мелани. Потерпи. Сейчас ты повесишь трубку, а я вызову «Скорую помощь» и полицию. Потом я позвоню тебе, и мы будем разговаривать до тех пор, пока они не приедут. Хорошо?

Никакого ответа.

– Мелани!

– Угу, – послышался тихий ответ, словно маленький ребенок кивнул головой, вместо того чтобы произнести слова вслух. Она становится слишком слабой? Или же она просто тоже унеслась мыслями в воспоминания о двух маленьких счастливых девочках?

– Ну хорошо, Мелли. Вешай трубку. Я скоро позвоню тебе.

Невыносимое ощущение пустоты нахлынуло на Брук, когда она услышала короткие гудки. Ее пугала мысль, что беда непоправима. Конец. Смерть.

Нет! Брук сердито отгоняла от себя эту мысль, набирая номер телефона «Скорой помощи».

– Это… – Брук быстро овладела собой и начала говорить своим обычным деловым тоном: – Это звонит помощник окружного прокурора Брук Чандлер. Мне нужно, чтобы дежурную бригаду «Скорой помощи» отправили…

Всю необходимую информацию Брук сообщила в течение нескольких секунд.

– Пусть полицейское управление свяжется с лейтенантом Ником Эйдрианом. Он должен быть там, – властным тоном добавила она.

– Будет сделано, мисс Чандлер, – с готовностью ответил дежурный.

Полиция, «Скорая помощь», спасатели и офис окружного прокурора всегда объединялись в войне против преступного мира Нью-Йорка. Они работали в одной команде. Поэтому дежурный даже не мог предположить, что звонок помощника окружного прокурора был вызван не просто служебным долгом. Ничем Брук Чандлер не выдала себя.

– Я сообщу лейтенанту Эйдриану, что ему необходимо быть там, – подтвердил дежурный.

«Нику необходимо быть там», – думала Брук, набирая дрожащими пальцами телефонный номер Мелани. Он должен находиться там. И не только потому, что именно Ник занимается расследованием по делу Манхэттенского Потрошителя. Нику необходимо быть там, потому что он сможет помочь Мелани. Мелани…

Брук ждала, когда Мелани ответит на звонок, и, стараясь подавить волнение, соображала, кому еще необходимо сообщить о случившемся. Пять гудков…

Надо позвонить родителям. Но как она сможет сказать им, что с их «золотым ангелом» случилось что-то ужасное? Станут ли они обвинять ее в том, что она позволила такому случиться с Мелани? Нью-Йорк был городом Брук. Это ее вина. Она была обязана защитить Мелани…

Брук позвонит родителям из больницы, как только удостоверится, что жизнь Мелани вне опасности.

Десять гудков… Возьми трубку, Мелани. Мелли. Пожалуйста.

Нужно сообщить Адаму Дрейку. В разделе светской хроники вчерашнего воскресного номера «Таймс» появилась цветная фотография Мелани и Адама. Снимок был сделан во время гала-приема журнала «Мода» по случаю Дня святого Валентина. Мелани и Адам были запечатлены стоящими на фоне ледовой скульптуры Купидона – превосходный фон для их похожего на сказку романа. Знаменитый элегантный Адам и ослепительная золотая Мелани, улыбающиеся, счастливые, влюбленные.

Именно из-за Адама Дрейка Мелани рассталась с Чарлзом Синклером. Совершенно очевидно. Почему же Мелани это отрицала? Даже во время приема в честь Дня святого Валентина, как сказано в тексте под фотографией, между Мелани и Чарлзом произошла «неприятная сцена»…

«Как я смогу сообщить Чарлзу о случившемся? – думала Брук. – Пусть лучше кто-то другой скажет ему».

Пятнадцать гудков… Мелани, ну давай же!

Но Чарлзу необходимо знать, и Джейсон тоже должен знать.

Двадцать гудков… Ответь…

Гудки прервались. На какое-то мгновение сердце Брук тоже остановилось. Кто-то снял телефонную трубку с рычага. Мелани? Потрошитель? Медики-спасатели? Ник?

– Мелани? – прошептала Брук.

Молчание.

– Мелли, дорогая, – с любовью в голосе говорила Брук в тишину. – Я вызвала «Скорую помощь». Они приедут к тебе с минуты на минуту. Держись, дорогая. Пожалуйста. И Ник приедет. Он офицер полиции. Ты можешь доверять ему, Мелли. Он позаботится о тебе.

Брук замолчала, стараясь не разрыдаться и надеясь услышать какой-нибудь ответ, хоть какой-нибудь звук от своей сестры-близняшки. Брук ничего не слышала. Но она чувствовала чье-то присутствие. Брук знала, что Мелани там и что Мелани слышит ее слова.

– Мелли. Не нужно ничего говорить, просто слушай. Мы поболтаем, когда тебе станет лучше. – Слезы потекли по щекам Брук. Она закрыла глаза и увидела перед собой маленькую девочку с солнечно-золотистыми волосами и ясными синими глазами, играющую на белом песчаном пляже. Брук казалось, что она даже слышит ее смех. – Я люблю тебя, Мелли, я всегда любила тебя. Нам нужно поговорить о том, что встало между нами. Мы обязательно поговорим. Помнишь то лето, которое мы провели на побережье, когда нам было по пять лет, Мелли? Помнишь, как мы веселились…

Неожиданно в трубке послышался шум – там, в доме сестры, что-то происходило. Брук затаила дыхание. Она слышала удары. Это продолжалось всего несколько секунд. Потом раздался грохот – было похоже, что там, у Мелли, распахнулась дверь.

Господи!

Брук представила, как ужаснулись спасатели, увидев ее израненную сестру.

Помогите ей. Пожалуйста.

– Думаешь, еще не поздно? – спросил кто-то.

– Не знаю, – раздался голос ближе к телефонной трубке, ближе к Мелани. – Нужно нащупать пульс.

Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Бесконечный, парализующий страх сжал сердце Брук, пока она, молча молилась за другое сердце, которое когда-то было так близко.

– О'кей, Джо, приступаем к работе, – наконец услышала Брук в трубке голос спасателя. – Она еще жива…

Брук прислушивалась, но голоса раздавались далеко и приглушенно. Должно быть, телефонная трубка упала на ковер с густым ворсом. Брук слышала лишь отрывки разговора.

– Ты можешь ей сделать укол?

– …так зажато. Попробуй в бедро или в шею…

– …необходимо ввести трубку…

– …это пневматическая, а не электрическая, но ей будет необходимо искусственное дыхание…

– Как она? – потом спросил знакомый, взволнованный голос.

– В таком же состоянии, в каком мы застали ее, когда пришли. Мы почти готовы перевезти ее в больницу.

– Что с телефоном? – спросил Ник, поднимая трубку носовым платком, чтобы не уничтожить отпечатки пальцев.

– Она держала ее, когда мы приехали, цеплялась за нее. Понадобились усилия, чтобы вытащить трубку у нее из пальцев. – Голос замолк, поскольку спасатели кинулись выносить Мелани из квартиры в машину.

– Здравствуйте, – произнес Ник в трубку.

– Ник! Слава Богу, что ты добрался туда так быстро.

– Мы уже ехали сюда, когда ты позвонила в полицию.

«Конечно, – подумала Брук. – Потрошитель всегда звонит им и сообщает, где найти его жертву. Но Мелани осталась жива».

– Ник?

– Не знаю, Брук, – спокойно ответил Ник. «Я не знаю, выживет ли она. Мелани сильно, ужасно изувечена, но не так сильно, как другие». Потрошитель сбежал прежде, чем нанести последний, смертельный удар, который так хорошо был знаком Нику. Что-то остановило его. Или кто-то помешал? – Ты сама позвонила ей?

– Нет. – Слезы застилали глаза Брук. «Я хотела позвонить ей. Я собиралась это сделать, когда-нибудь». – Она позвонила мне, когда он ушел.

– Ты разговаривала с ней?

– Да. Она сказала мне, что это был он, – прошептала Брук. – Ник, мне пора идти, – поспешно добавила она. – Я должна находиться в больнице рядом с ней.

Ник представил Брук, бегущую по улицам Манхэттена среди ночи. Она пыталась казаться спокойной и держать себя в руках, но Ник знал, что это было не так.

Ник посмотрел на забрызганную кровью комнату и принял решение.

– Я приеду через пять минут и сам отвезу тебя в больницу.

– Но тебе необходимо быть там. – «Ты должен находиться в квартире Мелани, на месте преступления, выясняя, кто сделал такое с ней».

– Я должен быть здесь. А еще я должен поехать в больницу и поговорить с Мелани, – твердым тоном произнес Ник. Он знал, что пройдет много часов, прежде чем он сможет поговорить с Мелани, если она вообще выживет. Это было маловероятно.

«Но самое главное, Брук, – подумал Ник, – я должен быть рядом с тобой».

– Я приеду к тебе через пять минут, – повторил Ник.

Прежде чем уехать из квартиры Мелани, Ник приказал полицейским снять отпечатки пальцев, сделать фотографии, взять образцы крови, но остальное не трогать. Он вернется сюда через несколько часов.

Брук открыла дверь сразу же, как Ник позвонил в домофон, и пробежала полпути к выходу по коридору, когда Ник закрывал дверь, придерживая ее, чтобы она не хлопнула. Волосы Брук были взъерошены, ее щеки были мокрыми, а в темно-синих глазах застыл страх. На ней были джинсы и легкая хлопчатобумажная блузка, неправильно застегнутая.

– Одну минутку. – Ник спокойно отвел Брук обратно в ее квартиру.

Потом он осторожно расстегнул блузку, снова застегнул ее – правильно – и поправил взъерошенные волосы Брук.

– Мне не важно, как я выгляжу, Ник! – Но она не сопротивлялась ему.

– Знаю. – «И ты выглядишь такой красивой!» – Ладно. Теперь надень джемпер и пальто, и мы можем ехать.

Брук прижалась к дверце полицейской машины, все ее тело напряглось от страха. Ник чувствовал ее отчаяние и испуг, когда быстро вел машину по опасным, скользким от дождя улицам. Ему хотелось помочь Брук, но он должен был сконцентрироваться на управлении машиной.

Наконец он протянул ей руку. Она с благодарностью вцепилась в нее – обхватила его сильную, теплую руку своими двумя холодными и маленькими ладонями. Когда они приехали в больницу и Ник стал выходить из машины, Брук двинулась за ним через сиденье водителя – не желая или не в состоянии отпустить его руку.

Отделение «Скорой помощи» было ярко освещено, там было шумно и суетливо. Ник прошел мимо таблички «Служебный вход» в травматологическое отделение. Брук все еще держала его за руку, и Ник чувствовал ее нерешительность. Она так боялась того, что может оказаться за этими крепкими стальными дверями.

«Что нам предстоит сейчас узнать?» – размышлял Ник. Ему следует оставить Брук в комнате ожидания. Но согласится ли она остаться там? Сможет ли она отпустить его руку?

– Ник, – поприветствовал его Фрэнк Томас, один из хирургов – травматологов больницы. Фрэнк и Ник работали вместе по многим расследованиям.

– Фрэнк. Как…

– Чандлер? Она сейчас в операционной. Она сильно изрезана, и хотя некоторые из ран ужасные, они поверхностны и не опасны для ее жизни. У нее также рана груди. Нам повезет – ей повезет, – если не задета печень. Кроме того, у нее несколько ран брюшной полости, возможно, глубоких. Она находится в состоянии шока, поэтому самое лучшее предположение – у нее внутреннее кровоизлияние. Сейчас ее осматривают, – быстро объяснил Фрэнк, глядя на Ника. Только потом он перевел взгляд на женщину, которая вцепилась в Ника и чье лицо выражало такой испуг. Фрэнк нахмурился.

– Это Брук Чандлер, сестра Мелани. – Ник сразу понял, что его импульсивное желание оставить Брук в комнате ожидания было правильным.

Фрэнк бросил на Ника взгляд, который красноречиво говорил: «Господи, Ник, почему ты не предупредил меня?» Фрэнк мог бы – конечно, мог – изложить те же самые факты родственнице пострадавшей совсем другими словами.