Текст книги "Близнецы"

Глава 29

Мелани читала и перечитывала короткий рассказ Гейлен. Но не потому, что этот рассказ – «Соня» – оказался таким интересным. Он был так написан, что, возможно, и не предназначался для публикации. Мелани перечитывала этот рассказ потому, что в нем говорилось об истории двух людей, за которых Мелани переживала. Это была история Гейлен и Джейсона.

Когда Мелани в очередной раз закончила читать рукопись, она долго лежала, не в состоянии заснуть, взволнованная прочитанным. В случившемся нет никакого здравого смысла. Гейлен писала о любви, предательстве и потере иллюзий. Она писала о мужчине, который обманул ее, о мужчине, который никогда по-настоящему не любил ее.

Но Мелани видела недавно законченный портрет – творение мужчины, который испытывал глубокие чувства до сих пор. Мелани вспомнила выражение светло-голубых глаз Джейсона. Он больше походил на того, кого предали, чем на предателя.

Какая-то часть истории их любви оказалась пропущенной. На следующее утро после нескольких часов беспокойного сна Мелани нашла Джейсона за мольбертом в гостиной.

– Доброе утро, – оторвался от работы Джейсон, чтобы улыбнуться Мелани.

– Доброе утро, – улыбнулась в ответ Мелани. – Что произошло между тобой и Гейлен? – поспешно спросила она, прежде чем успела изменить свое решение.

– Что? – Джейсон с удивлением смотрел на Мелани. – Что ты имеешь в виду?

– Почему ты разлюбил ее? – осмелилась спросить Мелани, делая собственные предположения и проверяя их правильность. Глядя в светло-голубые глаза Джейсона, она убедилась в своей правоте. Джейсон действительно любил Гейлен. Он все еще любит ее.

– Я не переставал любить ее, – спокойно ответил Джейсон. – Это она разлюбила меня.

Мелани на мгновение задумалась. Могла ли в своем рассказе Гейлен все переиначить? Порядок букв в имени был изменен так, что превратился в имя героини. Неужели она и в самом деле писала историю с его позиций? Нет, решила Мелани. Слова Гейлен были слишком личными, ее обида – слишком глубокой, ее боль – сокровенной. Гейлен верила в то, что Джейсон предал ее.

А Джейсон то же самое думал о Гейлен.

– Ты уверен?

– Да. Она любила кого-то другого все это время.

– Откуда ты узнал об этом?

– Потому что я знаю – кого. – Джейсон вздохнул. – Гейлен любила Чарлза, – ровным голосом добавил Джейсон. – А когда у них ничего не получилось, потому что у них ничего не могло получиться, она уехала.

– Нет.

– Нет?

– Гейлен и Чарлз никогда не любили друг друга.

– Мелани, ты не можешь этого знать. Ты даже не…

– Я это знаю, Джейсон. Чарлз рассказал мне, что Гейлен чувствовала себя опустошенной из-за любви, которая продлилась недолго. Он думает, именно поэтому она разорвала контракт на съемки фильма «Сафайр» и уехала из Нью-Йорка.

– «Любовь, которая продлилась недолго» – это о ее любви к Чарлзу.

– Нет, не так, Джейсон.

Мелани видела, как сузились глаза Джейсона при вызывающих боль воспоминаниях, когда он пытался найти другое объяснение случившемуся. Ему хотелось верить Мелани.

– Гейлен думает, что ты изменил ей, Джейсон.

– Как… – слабым голосом начал он. Слишком много вопросов. «Как ты это узнала? Как Гейлен могла поверить в такое?» А еще в нем росла надежда на то, что Мелани говорит правду.

– Просто я прочитала короткий рассказ, который она написала. Он называется «Соня», – многозначительно произнесла Мелани.

Джейсон пожал плечами. Для него это ничего не значило. «Конечно, нет», – поняла Мелани. Джейсон никогда бы не догадался, что «Соня» – анаграмма имени «Джейсон».

Она объяснила ему это.

– Этот рассказ про меня и Гейлен?

– Да. Конечно, непосвященному читателю невозможно понять, о ком конкретно идет речь, – сказала Мелани. Гнев Гейлен, вероятно, оказался не настолько сильным, чтобы в качестве мести раскрыть самый сокровенный секрет издательского мира – Джейсон Синклер не умеет читать. – Это рассказ о талантливой музыкантше Соне, которая влюбляется в поэта, страдающего глухотой. Итак…

– Итак, он даже не может знать о ее таланте, потому что не слышит, – тихо закончил Джейсон, вспоминая, как сильно ему хотелось прочитать слова, которые писала Гейлен, – они шли у нее из души, слова, которые она могла писать, но боялась произнести вслух. Они разговаривали друг с другом выражением глаз и чувствами их сердец; они нашли свой собственный язык любви. – Но они научились общаться друг с другом.

– Начало рассказа, когда они влюбляются друг в друга, просто волшебное…

– Что произошло? – поспешно спросил Джейсон. Ему необходимо это знать. Если бы только он мог прочитать эти слова сам. Он опять находился в зависимости – теперь от Мелани, – но она хотела, чтобы он узнал правду. Казалось, Мелани очень переживает за них с Гейлен.

– Он предает ее.

– Как?

– Она обнаруживает, что он любит другую женщину. Он всегда любил другую. Настроение рассказа меняется – от удивительного и волшебного чувства до ощущения боли и ярости, потери иллюзий и горечи.

– Как она узнала о другой женщине?

– У нее должен состояться концерт в «Карнеги-холл». – Мелани понимала, что подробности измены не были описаны в точности так, как это произошло между Джейсоном и Гейлен, но, возможно, некоторые мелочи помогут Джейсону понять случившееся. – Они приезжают на неделю в Нью-Йорк. Однажды вечером она возвращается в гостиницу рано – дирижер заболел, и репетицию отменили – и видит, как он выходит из их номера с другой женщиной, женщиной из его прошлого. Они обнимают друг друга, улыбаются, не отрывая глаз друг от друга, явно выказывая признаки влюбленности.

– И она не сказала ему, что видела их вместе, – прошептал Джейсон.

– Нет. Она не желает выслушивать от него ложь.

Джейсон обхватил голову испачканными краской руками.

Потом, в конце концов, он поднял глаза и посмотрел в окно на зеленый океан. Но внимание Джейсона было приковано не к океану; он пристально смотрел внутрь себя, вернувшись к своим воспоминаниям.

– Я спросил ее, приходила ли она той ночью, – тихо заговорил Джейсон. А Гейлен не ответила, внезапно вспомнил он. Она избегала ответа на этот вопрос.

Мелани видела волнение и боль в невидящих глазах Джейсона.

– Значит, все это правда? – наконец промолвила Мелани. Джейсон действительно изменил Гейлен.

– Нет.

– Но она могла увидеть что-то такое, что выглядело очевидным?

– Да. – В голосе Джейсона чувствовалась горечь. Если Гейлен видела его с Фрэн, то почему ничего не сказала ему об этом? Потому что, как и Соня, Гейлен не желала выслушивать его ложь. Гейлен понимала то, что она видела, и не могла найти этому объяснения в своем сердце или исходила из своего собственного опыта, который мог бы подсказать, что все не так просто, как кажется. – Однажды вечером ко мне зашла Фрэн.

– Но ведь ты не любил Фрэн. – Мелани знала это.

– Нет. Я любил только… всегда… Гейлен.

Некоторое время они сидели молча. Джейсон погрузился в свои воспоминания, а Мелани думала о «Соне», о Гейлен и Джейсоне…

– Поезжай к ней, Джейсон, – внезапно сказала Мелани. От неожиданности Джейсон даже вздрогнул. – Расскажи ей, что произошло.

– Почему ты думаешь, что она станет меня слушать? Судя по твоим словам, эта история заканчивается гневом, потерей иллюзий и горечью.

– Да, но это все неправда. Как бы сильно Гейлен ни пыталась убедить читателей в том, что любовь – это миф, что между ними не существовало никакой любви, что она ненавидит его – тебя, – все это звучит не так уж убедительно. На самом деле она не верит самой себе. Гейлен тоже никогда не переставала любить тебя.

– Тебе известно, где она?

Вместо ответа Мелани назвала Джейсону номер телефона и адрес домика на Мэйфлауэр-лейн. Джейсон мгновенно запомнил их.

– Когда ты собираешься ехать? – нетерпеливо спросила Мелани.

– Когда с этим делом будет покончено. – Джейсон использовал слова «с этим делом», чтобы не произносить вслух «с Манхэттенским Потрошителем».

– Нет, Джейсон, поезжай сейчас. Не оставайся здесь из-за меня! Я чувствую себя прекрасно, а ты и так великодушно развлекал меня и позволил жить в этом восхитительном месте. Сейчас нет никакой необходимости, чтобы ты оставался здесь. Ты и сам знаешь, что я в безопасности. Мы же окружены охранниками, пусть их и не видно. Я скажу Нику, что ты уедешь, и если он захочет, чтобы один из полицейских находился в это время со мной в доме, то будет замечательно.

– Ты говоришь серьезно? Правда?

– Я неисправимый романтик, как и все мы. Если у вас с Гейлен могло бы все получиться… – Глаза Мелани заблестели. – Привези ее сюда с собой, Джейсон.

Глаза Джейсона тоже засверкали. Если бы только это оказалось возможным!..

– Я отправляюсь завтра утром, – промолвил Джейсон. Он не мог больше терять времени, он и так слишком много его потерял.

Джейсон прокручивал в голове то, что он скажет Гейлен, тысячу раз. Он повторял это прошлой ночью, лежа в кровати, их кровати; и в самолете из Ла-Гуардиа до О'Хара; и в лимузине, мчащемся на север по автобану; и когда спустя полчаса въехал в Лейк-Форрест; и еще один раз, последний. – Джейсон чувствовал, что они находятся где-то недалеко, – когда они миновали зелено-белые дорожные указатели с названиями населенных пунктов Дирпас, Онвенция, Шеридан и, наконец, добрались до Мэйфлауэр-лейн.

Все репетиции Джейсона оказались пустой тратой времени. Когда он увидел любимые смущенные изумрудные глаза, он не мог вымолвить ни слова.

– Джейсон!

Он протянул к ней руки, но она отпрянула назад.

– Гейлен! – Руки Джейсона упали, безвольно повисли и стали тяжелыми, чужими.

– Зачем ты приехал сюда? – слабым голосом спросила она. «Не смотри на меня так, Джейсон, только не так. Раньше я верила в то, что этот взгляд выражает любовь».

– Потому что я люблю тебя.

– Нет, – поспешно сказала Гейлен.

– Мелани рассказала мне, что ты написала историю про нас.

– Да. – Гейлен отважно вздернула подбородок. – О том, как ты предал…

– Я никогда не предавал тебя, Гейлен.

– Ты предал, меня! – Ее глаза вспыхнули изумрудным гневом.

– Нет.

– Джейсон, я видела тебя с ней в постели. – При этом воспоминании Гейлен пронзила боль, оставив знакомое ужасное ощущение горечи.

Джейсон поморщился. Гейлен видела их вместе в постели! Неудивительно…

– Гейлен, можно мне войти?

– Нет. – Гейлен нахмурилась, а ее глаза наполнились страхом.

«Гейлен, не бойся меня!» – умоляло сердце Джейсона. Она так далека от него.

– Пожалуйста, позволь мне объяснить, что произошло. Гейлен пожала плечами, но не закрыла дверь. «Пожалуйста, выслушай меня, Гейлен».

– Фрэн пришла ко мне в тот вечер без приглашения. Она была расстроена. Я объяснил ей, что между нами все кончено, но она не хотела с этим смириться. Мы разговаривали и пили бурбон – она пила больше, чем я, – до самой ночи. Потом она спросила, нельзя ли ей остаться. – Джейсон вздохнул. Ему нужно было бы ответить «нет»… Если бы только он тогда ответил «нет»… – Она хотела удостовериться, что я могу находиться с ней в одной постели и при этом не испытывать желания заняться с ней любовью, – с трудом продолжал Джейсон. – Каким-то образом это должно было помочь ей поверить, наконец, в то, что между нами все кончено. Она казалась совершенно измученной, расстроенной, она была пьяна. Я ответил «да». Мы заснули. Если ты нас видела, то знаешь, что мы оба были одеты в пижамы. Между нами ничего не было, Гейлен, ничего!

Джейсон видел, как в ее красивых глазах отражалась борьба с самой собой, попытка понять его, желание этого.

– Почему ты не рассказал мне? – наконец спросила Гейлен.

– Я собирался. Несмотря на то, что ничего не произошло, несмотря на то, что я был не уверен, поймешь ли ты меня, я собирался все рассказать тебе. – Джейсон покачал головой. – При свете дня все казалось таким отвратительным. Несмотря на…

– Но ты не рассказал мне.

– У меня не было шанса. Ты сообщила мне, что уезжаешь с Чарлзом. Ты мне сказала, что между нами все кончено.

– Но ведь ты должен был понять, что это из-за того, что я видела тебя с Фрэн!

– Я спрашивал тебя, – напомнил ей Джейсон. – Кроме того, между тобой и Чарлзом всегда существовали какие-то особые отношения.

– Ты подумал, что я люблю Чарлза?

– А какая другая причина могла прийти мне в голову?

– Ты даже никогда так и не попытался ничего объяснить. Мне казалось, ты никогда не переживал ни за меня, ни за нас.

– Ты никогда не любила Чарлза?

– Нет, Джейсон. – Слезы потекли из ее глаз, а губы задрожали. – Я никогда никого не любила, кроме тебя.

Джейсон снова раскрыл свои объятия, и на этот раз Гейлен прильнула к нему.

– Гейлен, – хрипло прошептал он. – Моя дорогая Гейлен. Я так сильно люблю тебя.

– Джейсон, я люблю…

Гейлен вдруг замолчала и слегка напряглась. Она услышала – или почувствовала – звук, который могла слышать только она. Это был способ их общения – матери и дочери. Элис редко плакала. Когда она просыпалась, когда она хотела видеть свою маму, она издавала тихие гукающие звуки.

– Гейлен? – спросил Джейсон.

Гейлен пристально смотрела на него долгое время. «О, Джейсон, есть еще много другого…»

Джейсон улыбнулся ей, приободряя ее, лаская ее своим любящим взглядом. «Гейлен. Расскажи мне…»

Гейлен тихонько вздохнула. Потом она взяла его за руку и повела внутрь дома, через гостиную и наверх по покрытой коврами лестнице – в свою спальню. Возле двери в спальню Гейлен отпустила руку Джейсона и вошла впереди него, улыбаясь огромным голубым глазам, которые заблестели при виде ее.

Гуканье стало громче – счастливый, взволнованный разговор.

Гейлен нежно подняла Элис из детской кроватки и поцеловала в мягкую, румяную со сна щечку. Крошечные с ямочками ручки Элис коснулись лица матери, с довольным видом приветствуя ее.

– Ты голодна? Да? Конечно, ты хочешь есть. – Гейлен села на кровать и расстегнула блузку. Только когда Элис припала к материнской груди, Гейлен подняла блестевшие глаза и посмотрела на Джейсона.

– Гейлен, она… – Из-за переполнивших его эмоций и из-за слез Гейлен, вновь хлынувших из ее глаз, Джейсон замолчал.

– Не знаю, Джейсон, – слегка покачала она головой. – Она может быть твоей. Я хочу, чтобы она оказалась твоей. Она родилась в день твоего рождения. – Улыбающиеся губы Гейлен задрожали.

– Тогда она моя. У нее мои глаза. – Джейсон подошел поближе и нежно дотронулся пальцем до розовой щечки Элис.

Это правда. Красивые светло-голубые глаза Элис были точно такими же, как у Джейсона. А еще у нее были темные кудрявые волосы. Ни волосы, ни цвет глаз она не унаследовала от Гейлен.

Гейлен вздохнула. Она должна сказать ему правду – всю до конца. Это оказалось ужасной ошибкой – не рассказать Джейсону, что она видела его с Фрэн. Потому что она не могла сказать ему, что эта правда принесла ей столько боли… А теперь, когда у них появился шанс снова обрести любовь – любовь, которая просто затерялась, – правда может разрушить все. Как она сможет рассказать ему это? Как она может не сказать ему?

– Гейлен, – попросил Джейсон, видя, как она борется с собой, – расскажи мне.

– У нее твои глаза, мой любимый, но у нее волосы Чарлза.

Он вздрогнул, словно от удара. Спустя несколько мгновений он взял ее за подбородок и заставил посмотреть прямо в его светлые глаза.

– Ты сказала…

– Я не любила его. Мы были близки всего один раз, потому что мне необходимо было узнать, какие ощущения испытываешь, когда занимаешься любовью с тем, кого не любишь. Мне нужно было понять, как ты мог заниматься со мной любовью столько раз и при этом любить Фрэн.

– Но этого не было.

– Теперь я знаю.

– Но ведь ты занималась любовью с Чарлзом. Что ты узнала?

– Я узнала, что это возможно, но что я не переставала любить тебя. Кроме того, я убедилась еще раз – я всегда это знала, – что Чарлз чувствительный и добрый. – Гейлен нахмурилась. – Это то, что, как я полагаю, тебе неизвестно.

Джейсон избегал смотреть ей в глаза. Это правда: Джейсону это не было известно. А еще Гейлен не знает о подозрениях Ника Эйдриана в отношении Чарлза или о том, что произошло между Чарлзом и Эллиотом.

– Чарлз знает?

– Об Элис? Нет. Никто не знает.

– Элис, – тихо произнес Джейсон. – Какое красивое имя.

– Это имя моей матери. Второе имя малышки – Мередит. В честь твоей матери. Элис Мередит. Она такое счастье! – Гейлен рассеянно провела пальцами по темно-каштановым кудрям, пока Элис продолжала сосать грудь.

Какое-то время Джейсон задумчиво гладил черные кудри. Потом подошел к окну и стал смотреть на озеро Мичиган.

Гейлен беспомощно наблюдала за ним.

А если он не выдержит ее предательства? А если он решит теперь, когда узнал всю правду, что между ними действительно все кончено? А если он не сможет смириться с тем, что она была близка с Чарлзом? А если он никогда не сможет простить ей этого? И что будет с Элис? А если он никогда не сможет любить малышку, пока существует эта неопределенность – чья она дочь?

– Мне необходимо знать кое-что еще, – наконец заговорил Джейсон, повернувшись к Гейлен.

– Да? – «Пожалуйста, не говори «прощай», Джейсон. Пожалуйста, дай мне еще один шанс…»

– Мне нужно знать, какие чувства ты испытываешь ко мне – к нам – сейчас.

– Я люблю тебя, Джейсон, – прошептала она.

Джейсон серьезно кивнул головой.

– А что чувствуешь ты, Джейсон? – Она затаила дыхание.

– Я люблю тебя больше всего на свете, Гейлен. Я буду любить Элис, чья бы она ни была. Есть ли какой-то способ?..

– О, Джейсон, я доставила тебе столько боли! – Гейлен смотрела в светло-голубые глаза, которые отчаянно хотели знать, что он действительно отец этой бесценной маленькой девочки.

– Столько счастья, – поспешно поправил ее Джейсон. Его вопрос пока что оставался без ответа.

– У вас с Чарлзом одна и та же группа крови, – ответила Гейлен на вопрос, который задал бы Джейсон: «Есть ли какой-то способ определить, чья она дочь?» – Существуют более сложные генетические тесты. Я никогда не прибегала к ним, потому что для них нужны образцы крови – твоей и Чарлза.

– Нам нужно будет это сделать.

Гейлен начала было отвечать, но потом замолчала, потому что Элис отстранилась от ее груди, окончательно проснувшись и больше не испытывая голода. Элис счастливо гукала и пыталась сосредоточить свое внимание в направлении странного низкого голоса, который разговаривал с ее матерью. Взгляд ее светло-голубых глаз встретился с глазами Джейсона, и ее лицо расплылось в ликующей улыбке.

Джейсон подошел к девочке, протянув руки и вопросительно посмотрев на Гейлен.

– Конечно, ты можешь подержать ее, Джейсон. – Гейлен осторожно передала ему нетерпеливый комочек.

Элис знала очень мало людей, не считая матери. Доктора, конечно, который приходил с плановыми проверками. Еще ей были знакомы лица почтальона и бакалейщика, которые улыбались ей, но не дотрагивались до нее.

Очень мало людей, за исключением Гейлен, брали ее на руки.

Но к Джейсону Элис пошла безбоязненно. Она отважно изучала его большие голубые глаза, дотрагивалась до его под бородка своими нежными ручонками, дергала его за воротник и гукала. Джейсон крепко держал ее. «Слишком крепко», – подумала Гейлен, но, казалось, Элис не возражает против скованности своего положения. Она не сопротивлялась, не пыталась освободиться из его объятий. Наоборот, прижималась к нему ближе, заинтригованная его ртом, его улыбкой, его глазами, его теплом.

Гейлен видела счастье в глазах Джейсона, с любовью прижимавшего к себе Элис. «Конечно, это его дочь, – думала Гейлен. – Нет сомнений».

Спустя некоторое время Гейлен и Джейсон отнесли Элис вниз. Они расстелили на полу в гостиной мягкое розовое одеяло, и Элис играла с ними, блестя от удовольствия голубыми глазами, а тихий смех почти не смолкал. Гейлен и Джейсон смотрели на ребенка – их ребенка, – но как только их руки соприкоснулись, когда они потянулись за одной и той же игрушкой, их прикосновение затянулось, а пальцы переплелись.

Элис боролась со сном так долго, сколько могла. Они наблюдали, как сильно она старается, чтобы ее веки не закрылись, и улыбались ей нежно и с любовью.

– Не бойся, малышка, – прошептал Джейсон, укачивая Элис, когда она, наконец, сдалась на милость счастливой усталости. – Мы будем здесь, когда ты проснешься. И мы снова станем играть. Снова и снова.

Джейсон поцеловал сонное личико девочки и посмотрел на Гейлен.

– Отнести ее наверх?

– Она может поспать здесь. – Гейлен устроила мягкую безопасную постель из диванных подушек.

Джейсон бережно опустил спящую малышку в кроватку, которую соорудила Гейлен. Элис вытянулась, когда он убрал свои руки, потом свернулась клубочком, ощущая удовлетворение и безопасность в знакомом ей одеяле.

Гейлен и Джейсон еще несколько мгновений смотрели на спящего ребенка. Потом Джейсон повернулся к Гейлен и улыбнулся.

– Гейлен. – Он дотронулся до ее лица и нежно провел своими сильными пальцами по ее шелковым волосам. Она задрожала от его прикосновения. Или он почувствовал свою собственную дрожь? – Как ты?

– О Джейсон, – прошептала она. – Я так боюсь.

– Чего? – осторожно спросил он, привлекая ее к себе ближе, пытаясь скрыть собственный страх, стараясь показать, что ей нечего бояться.

– Очнуться от этого чудесного сна, – пробормотала она, и ее губы слились с его губами.