Текст книги "По велению сердца"

Глава 22

Беспокойство из-за Финна стало постоянным спутником Дункана, хотя он редко это признавал. Какой в том смысл, если в его жизни есть свои радости? И это Джо, разумеется.

Но были и другие яркие пятна: добрые друзья, которые заходили, чтобы поздороваться; музыка – его песня «Поцелуев цвет» быстро распространялась по Лондону; слуги и их любовь к «Приключениям Гулливера», а также страсть к урокам игры на фортепиано – у всех, кроме Уоррена, разумеется, который начинал делать успехи в шахматах.

А еще была Марша. За четыре дня он ее ни разу не видел.

Но она не забыла про Джо. Каждый день присылала ему книгу, или игрушку, или сладости. К подарку обязательно прилагалось письмецо, обычно с рассказами об их старой овчарке по имени Тигр, которая жила в их ирландском поместье и ничего так не любила, как дремать перед камином и видеть сны о днях своей собачьей молодости. Письма Марши были полны описаний щенячьих эскапад, что остались в далеком прошлом бедного Тигра.

Дункан понял, что с нетерпением дожидается этих писем. А Джо, в конце концов, начал умолять его о собаке.

И Дункан не знал, благодарить ему Маршу за это или проклинать. Собака в городе – это прогулки, то есть им придется выбираться в парк дважды за день. Не то чтобы Дункан возражал против прогулок, однако собака ведь могла сорваться с поводка и сбежать в запретную часть парка. Тогда мальчику пришлось бы туда идти.

Собака внесет в их жизнь некоторую сумятицу, и волей-неволей придется делать шаг навстречу светской жизни, чего Дункан старался по возможности избегать. Поэтому он, как умел, развлекал Джо, лишь бы тот не просил собаку.

Сегодня им предстояло увидеться с герцогом Бошаном. Отличное развлечение, не только для Джо, но и для Дункана тоже. Он не мог дождаться того момента, как увидит леди Маршу!

Она приехала к нему в сопровождении горничной Кэрри, взволнованная и раскрасневшаяся, изо всех сил стараясь, чтобы их беседа казалась легкой и непринужденной.

Старался и он.

По дороге в Кенсингтон, где обитал герцог, все четверо распевали песни, так что совершенно выдохлись и успокоились к тому моменту, когда подъехали к воротам имения.

Кэрри сказала, что предпочтет не входить в дом, а полюбоваться садом, так что Дункан, леди Марша и Джо поднимались по широкой лестнице, ведущей в особняк герцога, уже без нее. Дункан подсадил Джо, чтобы он смог взять сверкающий начищенной медью дверной молоток в форме львиной головы.

Затем началось настоящее приключение. Массивная дверь отворилась, и дворецкий впустил их в обширный холл.

– Желаю удачи, – тихо сказал Дункан леди Марше, когда слуга провел их в кабинет герцога.

– Благодарю, – шепнула она в ответ.

Джо, не ведая важности момента, вышагивал по великолепно убранному коридору. Восхищенно таращил глаза то на рыцарские латы на одной из стен, то на портрет черного жеребца на другой.

И вот перед ними герцог. Дункан очень удивился. Герцога он помнил как крупного, внушающего робость человека. Но пожилой вельможа в очках, сидящий в покойном кресле, казался намного ниже ростом, чем по его воспоминаниям, и настроен был весьма приветливо.

– Садитесь, если хотите. – Его светлость указал на ряд стульев и диван. – Можете представиться после того, как подадут чай. Если, конечно, к тому времени я вас не напугаю окончательно.

Итак, он само радушие, решил Дункан. Марша села на диван и расправила юбки, и он заметил красноречивую дрожь ее пальцев, что означало – бедняжка очень волнуется.

– Благодарю вас, ваша светлость, – негромко сказала она.

– Мы очень благодарны за прием, – сказал Дункан, намеренно садясь подле Марши. Может быть, и она, и герцог поймут, что он хочет оказать ей любую поддержку, какая только будет ему под силу.

Джо сел на ковер перед камином, рассматривая герцога огромными глазами.

Его светлость наклонился к мальчику:

– Дерните вон за тот шнур, молодой человек, и закажите нам чаю с пирожными. Да смотрите, будьте повежливее.

Глаза Джо просияли, и он сделал то, что было велено. На вызов явился лакей.

– Чаю с пирожными, пожалуйста, – сказал Джо едва слышно. – С вишнями наверху, если они у вас есть.

Дункан застыл.

– Если вы любите вишни, герцог, – любезно добавил Джо.

Герцог, хмурясь, рассматривал Джо.

– Я люблю вишни. Но никто, кроме тебя, никогда меня об этом не спрашивал.

Джо радостно улыбнулся, а герцог повелел сурово лакею:

– Проследите, чтобы у нас всегда были вишни на пирожных.

– Очень хорошо, – сказал лакей. – Что-нибудь еще, ваша светлость?

– Не забудьте принести мой невидимый меч. – Услышав этот приказ, слуга вытаращил глаза. – И его надо получше наточить.

– Очень хорошо, да, ваша светлость, – запинаясь, повторил лакей и, пятясь, вышел из кабинета.

Герцог взглянул на Джо:

– Принесли свой?

Джо схватил себя за пояс.

– Он висит у меня сбоку. И он острее острого.

– Тогда покажите мне.

Джо подошел ближе, взмахнул невидимым оружием. Герцог рассматривал воздух.

– Да он совсем тупой, – решил герцог. – Я разрублю тебя на куски.

– Никогда! – Джо отскочил.

– Ха, – сказал старик и указал на полку справа от камина, на которой возвышалась небольшая коробка. – Сейчас, молодой человек, я буду разговаривать со взрослыми, а вы терпеливо ждите. Если обещаете хорошо себя вести, можете поиграть с солдатиками, что вон в той жестяной коробке. Я сам с ними играл – когда-то давным-давно. Мы с вами сразимся на мечах лишь после того, как будет окончен наш разговор. Готовьтесь к смерти.

– Нет, это вы готовьтесь, ваша светлость, – сказал Джо. Его щеки порозовели от возбуждения, когда он бросился на поиски жестяной коробки.

Герцог ворчливо сообщил Джо, какие из солдатиков, по его мнению, самые хорошие и как их правильно расставить.

Дункан склонился к Марше.

– Кажется, он перешел границы, – шепнул он ей на ухо.

– Кто? – прошептала она в ответ. – Джо или герцог?

В ее глазах плясали огоньки. Дункан чуть не рассмеялся. Жаль, нельзя ее поцеловать!

Устроившись на ковре, Джо осторожно откинул крышку коробки, и Дункану вспомнился тот день, когда они ходили в дом Финна смотреть зуб акулы. Воспоминания испортили ему настроение. Но к чему печалиться о брате и размышлять, как бы сделать его образцом добродетели – одной или двух добродетелей хватило бы за глаза. Лучше сосредоточиться на том факте, что ему повезло прийти с Джо сюда, в такое интересное место, да еще с леди Маршей, которая хотела попытаться сделать нечто очень важное не только для себя – для своей школы.

Подали чай, и Дункан взял на себя задачу представить присутствующих друг другу, поскольку его знакомство с герцогом уже состоялось во время предыдущего визита. Некоторое время в комнате царила тишина, если не считать возни Джо, который уже устроил бой своим солдатикам.

Первым должен был говорить герцог.

Марша готовилась к собственному сражению. Она чувствовала, как потеют ее ладони. Мысли неслись вскачь. Рядом с ней сидел лорд Чедвик – само внимание и спокойствие. Осмелится ли она довериться ощущению его дружеской руки и участия? Она не одна.

– Мой секретарь сообщил, что вы хотите пригласить мою внучку в некую школу здесь, в Англии, – сказал наконец герцог.

– Да, ваша светлость. – Сердце Марши глухо колотилось, но внешне она оставалась безмятежной. – Полагаю, лучшее место для нее – это Оук-Холл.

– Я мог бы сообщить, что это не первая школа, которая хочет ее заполучить. – Герцог говорил так, будто ему доставляет огромное удовольствие сбить Маршу с толку. – Начальница школы Гринвуда была здесь не далее как вчера.

– Вот как? – Сердце Марши упало.

Герцог хмыкнул:

– Я ее прогнал, и она ушла ни с чем. Уверен, что и ваша миссия завершится не лучше.

– И все же я попытаюсь. – Если он хотел ее обескуражить, то добился прямо противоположного. Она преисполнилась новой надежды. Школа Гринвуда ей больше не соперник? Тем лучше.

Даже не глядя на графа, она чувствовала, что он тоже обрадовался. Марша не знала, чем это объяснить, но, кажется, между ними образовалась некая невидимая связь, как бы ни претило ей это признать.

Герцог разглядывал ее сквозь очки.

– Вы были ученицей, учительницей и, наконец, начальницей школы Оук-Холл? А теперь исполняете роль разъездного посланника школы?

– Да, – сказала она. – Так и есть.

– Тогда играйте свою роль, да получше. Не то покинете этот дом, как покинула его Элла Маклауд из Гринвуда, не получив ничего, кроме настоятельнейшего совета не беспокоить пожилых джентльменов, когда они желают, чтобы их оставили в покое.

Отлично! Собравшись с духом, Марша начала рассказывать об Оук-Холле. В подробностях, не утаивая ни единой, описала дом елизаветинской эпохи, которому десятилетия работы солнца и ветра пошли только на пользу – дом буквально врос в окружающий пейзаж. Как будто усталая мать отдыхает на травке, наблюдая, как вокруг резвятся ее дети. Конюшни, недавно выкрашенные в теплый кирпичный цвет, с элементами белого. Пруд, где можно ловить рыбу, – в прошлом году на нем поселилась чета лебедей. Беседки, увитые розами всевозможных сортов. Фруктовые деревья и огороды, вверенные попечению садовника, которому помогают сами девочки. И наконец, близлежащая деревушка Оук-Холл, где учениц ждут внеклассные развлечения – в том числе ежегодная ярмарка на Майский день и рождественский карнавал.

– Что насчет их занятий? – чуть ли не насмешливо спросил герцог, скрестив пальцы.

Не замечая его очевидного нетерпения поскорее от нее избавиться, Марша стала описывать академические достижения своей школы, прекрасных учителей, готовых ответить на любой, даже глупый, вопрос, познавательные поездки девочек и преподавателей в Лондон для посещения музеев и художественных галерей.

Герцог опять хмыкнул.

Марша чуть не вскочила с места: пришла пора выложить главное, что она приберегла на конец.

– Школа Оук-Холл может предложить нечто такое, что отличает ее от прочих школ-пансионов Англии, ваша светлость!

Он даже не счел нужным подавить зевок.

– Все так говорят. Каждая школа, юная леди, просто мечтает получить мои деньги.

– Это любовь, ваша светлость, – твердо сказала она, отказываясь признать поражение. – Этого не купить ни за какие деньги.

– Любовь? Ха. – Герцог перевел внимание на огромное блюдо с пирожными, совершенно одинаковыми, с вишнями сверху. – Гм, какое же мне выбрать?

О, эта старая уловка была ей отлично знакома. У нее есть братья, она привыкла к их попыткам ее донимать.

– Я могу подождать, ваша светлость, – сказала она, – сколько понадобится, чтобы вы слушали меня с полным вниманием. Тем временем съем-ка я пирожное. Если не возражаете, отложите свои вопросы об Оук-Холле – знаю, у вас их множество, – пока я не покончу с угощением.

Рука герцога застыла над блюдом. Граф, услышав все это, чуть не захлебнулся чаем.

«Не торопись, выжидай», – сказала себе Марша, понимая – вот он, критический момент ее битвы за спасение школы. Кто бы мог подумать, что ради победы в столь серьезном деле придется жевать пирожные с вишней и не спеша пить горячий, крепкий чай?

Громко тикали часы на каминной полке. Даже Джо внимательно наблюдал, как она пьет чай с пирожным – Марша надеялась, что выглядит при этом невозмутимой, сосредоточившись исключительно на угощении.

– Что такое? – спросила она у Джо, когда тот забыл про игрушки.

– Вы спорили с герцогом. – В голосе мальчика звучало искреннее удивление. – Вы, кажется, говорили, что с ним нельзя спорить.

Марша улыбнулась.

– На самом деле я и не думала спорить с его светлостью. Просто попросила его подождать. Разве не так?

Джо задумчиво кивнул.

Она избегала встречаться взглядом с графом. Чутье подсказывало – тогда она не выдержит. Непонятно даже, как это произойдет, то ли она глупо захихикает, то ли разрыдается. Нет, ей нужно сосредоточиться на этом чертовом пирожном, изумительно вкусном, и на чашке с чаем.

Еще одна минута пытки, и она наконец покончила и с тем, и с другим.

– Восхитительно, – сказала Марша, возвращая чашку на блюдце. – Мои комплименты повару.

Когда она снова взглянула на герцога, Марша поняла – он ее внимательно слушает. Наконец-то.

– Желаете побольше узнать об особых преимуществах школы Оук-Холл? – спросила она герцога так, словно не разыгрывала перед ним главное представление своей жизни.

– Продолжайте, – велел он, и его повелительный тон несколько смягчился.

– Очень хорошо. – Марша откашлялась. – Как я уже говорила, ваша светлость, наши ученицы в Оук-Холле получают много любви. Когда девочка чувствует подобную поддержку, у нее хватает смелости бороться за то, чтобы полностью раскрыть свои возможности.

Сидя на ковре, Джо снова оторвался от солдатиков, чтобы съесть второе пирожное. Разумеется, сначала исчезли вишни.

Герцог наклонился вперед в кресле, вглядываясь в лицо Марши. Она храбро выдержала его взгляд.

– Сразу видно, что вы дочь ирландца, – сказал он. – Для вас главное – чувства. А ведь в них нет смысла.

В камине потрескивал огонь.

– В них есть смысл, – сказала она, нарушив тишину. Она даже позволила себе нотку гнева.

Джо тем временем возобновил героическую битву на ковре.

Герцог неодобрительно воззрился на Маршу, и она почувствовала, что лорд Чедвик готов вмешаться. Только этого не хватало. «Умоляю! – мысленно пыталась она сообщить графу, не глядя в его сторону. – Я почти сказала то, что хотела».

Оставалось надеяться, что он понял. Но на всякий случай она встала, держась безупречно прямо, обошла диван сзади и положила руку на его спинку.

– Ваша светлость, семьи моих девочек не берут в расчет возможность, что их дочери – или внучки, бывает и такое – когда-нибудь окажутся лишенными поддержки и любви. Им страшно даже представить себе такое. Но мы-то с вами знаем – жизненный путь не всегда усеян розами. Даже для столь богатых и раздражительных немолодых джентльменов вроде вас.

– Меня?

– Да, ваша светлость, вас. – Марша ждала, что сейчас он прикажет вывести ее вон. Но, похоже, она опять его удивила. Вернется домой – обязательно поблагодарит Грегори, Питера и Роберта за неожиданную науку, которую они ей преподали, – искусство отражать удар. – В Оук-Холле мы готовим девочек к любым обстоятельствам. Полагаю, в этом и заключается настоящее образование. Это как лестница, ведущая к открытой двери, если вдруг очутишься в темном подвале. Или, выражаясь словами, которые понятны обычным родителям из общества: когда одна из наших девочек оказывается на балу поникшей фиалкой, у нее хватает сил оказаться выше обстоятельств. Все потому, что девочка знает, что такое любовь и какие чудеса она делает. Вот, ваша светлость!

Герцог отставил свою чашку.

– Вы сказали – «поникшая фиалка»?

Впервые за все время он не казался раздраженным или скучающим.

– Да, в самом деле. – У Марши затеплилась надежда. На долю секунды она позволила себе бросить взгляд на лорда Чедвика, который обернулся к ней со своего места на диване.

«Да, – сказало ей выражение его лица. – Продолжайте». Как будто кто-то протянул ей стакан воды после изнурительного дня на солнце.

Она набрала в грудь побольше воздуху.

– Ваша светлость, наша школа – своего рода «поникшая фиалка» среди других школ, только в лучшем смысле этого выражения.

Седые брови герцога взлетели вверх.

– Поникшая фиалка среди других школ? Хотите сказать, вы имеете бледный вид по сравнению с гринвудской и прочими школами? Господи, девочка моя, какой из вас посол школы?

Она крепко держалась за спинку дивана.

– Нет, ваша светлость, – возразила она невозмутимо, – просто мы другие. – Обойдя диван, она снова села, сплетя пальцы рук на коленях. – Да, мы готовим хорошо воспитанных юных леди к плаванию по предательским водам высшего света. Однако какая девушка захочет смешаться с толпой прочих дебютанток? Юные леди из Оук-Холла имеют крепкий стержень, чтобы выстоять, полагаясь только на себя, если придется, ибо они знают себе цену.

Правой рукой герцог хлопнул о подлокотник кресла.

– Вы слишком честны, себе во вред, мисс Посол.

– Я никогда не стану другой, – возразила она с улыбкой. – Даже ради вас, ваша светлость.

Он посмотрел на нее испытующе.

– Такой была и моя герцогиня. Такой была и дочь.

– Правда?

– Они требовали любви, всегда оставались самими собой – и были счастливы – до своего последнего часа. Подозреваю, они были «поникшими фиалками», на свой лад. – Впервые его взгляд смягчился – он смотрел на портрет девушки, висевший над камином. – Того же я хочу и для Марианны. Особенно если меня не будет рядом, чтобы ее направлять. Я ведь не молодею, знаете ли. Она, возможно, останется одна в целом мире – скорее раньше, чем позже.

– Что ж, в Оук-Холле она найдет все, что нужно, для того чтобы выстоять, – сказала Марша. – Она сумеет. Я ведь сумела.

– Вот что я вам скажу. – Герцог почесал подбородок. – Марианна вернется через месяц. Докажите ей, что можно быть умницей и красавицей, счастливо наслаждаясь при этом независимостью. Так сказать, быть «поникшей фиалкой» по собственному выбору. Но, леди Марша, это означает, что в этом сезоне вам нельзя выходить замуж. Если вы согласны на мои условия, тогда осенью я отправлю внучку к вам в Оук-Холл.

– Охотно выполню ваши требования, ваша светлость, – радостно откликнулась леди Марша. – Это будет легче легкого.

– Значит, договорились. – Герцог поднялся с кресла.

Дело сделано. Сделано!

Марша не решалась посмотреть на графа. Оставалось надеяться, что он доволен не меньше и счастлив за нее.

Герцог взглянул на Джо.

– Что касается вас, молодой человек, готовы ли вы сражаться?

– Да, ваша светлость! – Джо немедленно вскочил с ковра и выхватил из ножен невидимый меч.

– Отойдите подальше, – приказал герцог леди Марше и лорду Чедвику.

Кажется, в этой замечательной комнате не нужно было соблюдать никаких правил – мечта любого мальчишки! То ли из-за заключенного соглашения, то ли в предвкушении боя на невидимых мечах, то ли из-за всего сразу, но Дункан понял, что впервые с той самой минуты, как они вошли в этот дом, напряжение его отпустило.

Он поймал взгляд Марши, стоявшей в другом углу комнаты, где ей предстояло защитить все, что там могло разбиться. Хрупкие сокровища на стороне Дункана были на его попечении.

«Благодарю», – шевельнулись ее губы. Она просто сияла от радости.

«За что?» – был его ответ.

«Вы знаете, за что».

Но он не знал. Он всего-навсего представил собравшихся друг другу. И черт возьми, из этой переделки она вышла, вооружившись еще одной уважительной причиной, чтобы отказаться выйти за него замуж. И все равно он был польщен. Возможно, потому, что благодарность исходила от вспыльчивой, как вулкан, красавицы, которая осмелилась возражать герцогу и заслужила не наказание, а победу.

Десятью минутами позже, после того как Марше и Дункану удалось уберечь драгоценные вазы от превращения в черепки после метких ударов невидимых мечей Джо и герцога – причем герцог обнаружил прыгучесть, поразительную для его возраста, – их компания откланялась.

В холле Джо пожал старику руку и поблагодарил за прекрасный бой.

– И вы снова победили, – заметил герцог. – Но в следующий раз я планирую вас разгромить.

– В следующий раз? – чуть ли не закричал мальчик.

– Разумеется, мы встретимся еще, – строго ответил герцог, но затем выражение его лица смягчилось. – Я велю моему секретарю написать секретарю вашего отца, и мы это устроим, не так ли?

– Спасибо, герцог! – Джо обнял колени его светлости, затем выскочил из особняка и поскакал вниз по лестнице.

Возле кареты уже дожидалась Кэрри.

Марша присела перед пожилым вельможей в изящном реверансе.

– Благодарю, ваша светлость, вы не пожалеете, что выбрали нашу школу. Не пожалеет и Марианна, уверяю вас!

– Пока не рассчитывайте на нас. – Его тон сделался ворчливым. – Вам, юная леди, еще предстоит многое доказать.

– С нетерпением дожидаюсь такой возможности, – сказала она, улыбаясь, и покинула герцогский дом.

Дункан видел – герцог следит за ней, явно о чем-то раздумывая.

Потом его светлость обратился к графу:

– Мой секретарь – человек весьма педантичный, Чедвик.

– В самом деле?

– Да. – Герцог насупил брови. – Как я понимаю, Джо незаконнорожденный.

Дункан склонил голову.

– Предпочитаю не использовать этого слова. Он мой сын.

– Тем не менее вы имели безрассудство привести его в мой дом.

– Да, ваша светлость, и, боюсь, не стану извиняться. У меня нет привычки выезжать вместе с Джо, однако мне вспомнился визит, который я нанес в ваш дом много лет назад, когда сам был ребенком.

– И что вам вспомнилось?

– Что ваша дочь тоже родилась «не в той постели». Это сообщил мне сын лакея, когда мы качались на ветке дерева. Но она жила с вами, ела за вашим столом и к ней относились так, словно она ваша законная дочь. И она была вам настоящей дочерью, упокой, Господь, ее душу.

– Да, – тихо сказал герцог. – Господь да упокоит ее душу. – Он смерил Дункана испытующим взглядом. – Мы живем один раз, Чедвик. Слишком часто всадники стараются осадить своих лошадей, а следовало бы мчаться во весь опор. – Он ткнул Дункана в грудь. – У вас замечательный сын, мой мальчик.

– Это правда. – Дункан с трудом сглотнул стоявший в горле ком. – Благодарю, что заметили это, ваша светлость. Спасибо вам огромное.

– И вы отлично разбираетесь в женщинах.

Дункан тихо рассмеялся.

– Простите, ваша светлость?

– Гонка начинается, Чедвик, – загадочно произнес герцог. – Или следует сказать – «гонки»?

– Я… я не знаю, ваша светлость.

– Все вы знаете. – Герцог посмотрел на него испытующе. – Не терпится посмотреть, что вы сделаете со своей лошадкой, молодой человек.

Он хлопнул Дункана по плечу на прощание.