Текст книги "По велению сердца"

– Леди Марша. – Он накрыл рукой ее ладони, по-прежнему лежащие на коленях. – Я знаю, как вы преданы своей семье. Но вспомните, что вы сказали мне вчера! Вы сказали, что все эти годы я не замечал вашего существования. И это правда – так и было. Сейчас я хочу загладить свою вину. – На минуту он крепко сжал ее руки, прежде чем отпустить.

– В этом нет необходимости, – сказала она снисходительно. – Я сама очень быстро справлюсь с этой задачей. Мало того, что школа будет работать по-прежнему, я смогу вернуться к прежней работе. Будьте уверены – я верну себе должность, если сделаю все, чтобы предложить обмен.

– Хотите вернуться? – Господи, в этом он совсем не хотел ей помогать. В его интересах, чтобы она осталась здесь, в Лондоне.

– Конечно, – твердо сказала она. – В процветающую школу, которая уверена в своем будущем. Простите, но у меня есть занятия поважнее, нежели утешать больную совесть некоего графа.

– Это лучший от ворот поворот, который я когда-либо получал.

– Рада, что вы так думаете.

Он мог бы поклясться, что на ее губах заиграла тень улыбки, когда она снова отвернулась к окну. Остаток пути они проделали в молчании.

Когда по прибытии они окунулись в самую гущу помпезной суеты – нарядная улица, столпотворение роскошных карет, бьющие копытами лошади и, как главное средоточие, дом с озаренными светом окнами, – лицо леди Марши отчетливо побледнело.

– Надеюсь, она здесь, – сказала она.

– Мы выясним это очень скоро, – кивнул он.

– Я сама выясню это очень скоро. Спасибо, что подвезли. Однако теперь мы попрощаемся.

– Очень хорошо, миледи. – Он помог ей выйти из кареты. – Нам действительно лучше появиться порознь. Как жаль, что мы должны расстаться.

– Я отлично приспособлена к расставаниям, – сообщила она с любезной улыбкой. – А теперь, милорд, мне действительно пора идти.

– Превосходный план, – сказал он. – Разумеется, стоит вам очутиться в бальном зале, и толпы поклонников набросятся на вас незамедлительно. Вас слишком долго не было в Лондоне. Вероятно, ваш брат, лорд Уэстдейл, придет на выручку и обеспечит вам несколько спокойных минут, чтобы разыскать виконтессу. Или мой брат Финн сумеет вам помочь. Хотя не думаю, что ваш план придется ему по душе. Как все прочие джентльмены в зале, он непременно захочет с вами танцевать. Доброго вечера, миледи. – Поклонившись, он зашагал было прочь.

– Погодите! – крикнула она ему вслед.

Он медленно повернулся:

– Да, леди Марша?

Она сжала руки.

– На тот случай, если я не сразу встречу Грегори или мистера Латтимора и на меня… набросятся, как вы говорите, прошу вас – не сочтите за труд подойти и…

– Спасти вас?

Она покраснела.

– Вряд ли можно назвать это спасением.

– Хорошо. Я буду иметь удовольствие составить вам компанию, и с моей стороны это вовсе не будет жертвой, не так ли?

– Я не это хотела сказать. – Ее лицо продолжало наливаться краской. – Просто говорю, что я смогла бы воспользоваться вашей помощью, раз уж вы предлагаете. Только на этот вечер. На те несколько минут, которые мне так нужны, чтобы поговорить с леди Эннис. Тогда и ваша совесть будет чиста.

Он заставил себя помедлить с ответом.

– Я немедленно разыщу вас и самым грубым образом похищу у тех, кто готов запустить в вас когти, будь то мужчина или женщина, – сказал он. – Идите вы первая.

Она явно обрадовалась.

– Благодарю, милорд.

Войти незамеченной оказалось легче легкого. Те, кто должен был встречать гостей, к этому времени давно разошлись. Лакеи с тяжелыми серебряными подносами сновали вверх и вниз по лестницам в обоих торцах бального зала. Апельсиновые деревца и огромные букеты цветов были расставлены в тщательно продуманном порядке, чтобы скрыть унылую пустоту открытых коридоров и оживить пространство балкона, который опоясывал весь бальный зал.

Стоя на верхней площадке лестницы, Дункан видел леди Маршу в противоположном углу балкона, возле апельсинового деревца. Поблизости находилась дверь. Время от времени туда заходили дамы. Вероятно, там была дамская комната.

Леди Марша увлеченно беседовала с двумя молодыми леди. Судя по их счастливым улыбкам, разговор был самым приятным. Еще одна женщина вышла из дамской комнаты и присоединилась к беседующим. Место было выбрано как нельзя более удачно – можно было задержаться здесь, на верхнем ярусе, откуда открывался отличный вид на то, что происходило внизу, и полюбоваться двумя огромными хрустальными люстрами на сотню свечей, рассыпавшими вокруг многоцветные искры.

Однако очень скоро трое молодых джентльменов отыскали к ним дорогу. Ага. Вот теперь все так, как бывает обычно на балах, – маленькая группа гостей, смешки дам, смех мужчин. Леди Марша оказалась в ловушке, как он и предвидел. На ее лице промелькнула тень тревоги, но она быстро сумела взять себя в руки. А потом увидела его, Дункана.

Он улыбнулся и подмигнул ей.

Ее щеки порозовели, и она намеренно отвела взгляд, вновь принимаясь беседовать с настойчивым молодым человеком, который, взяв ее под локоток, склонился к ее уху, чтобы сообщить что-то важное.

Покачав головой, она любезно улыбнулась и пожала плечами. Молодой человек сумел отступить с достоинством, обратившись к молодой леди, стоящей возле леди Марши. Но теперь в атаку пошли еще двое молодых джентльменов. Поверх плеча одного из них леди Марша поглядела прямо на Дункана.

Он кивнул. Пришло время, так сказать, иметь удовольствие составить ей компанию. Дункан молча направился вдоль балюстрады балкона, не сводя глаз с соблазнительной фигурки. Подойдя ближе, он не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться ее умным, живым лицом.

– Леди Марша, – сказал он, не дожидаясь перерыва в беседе, тем более что болтали все без умолку, – сейчас начинается танец, который вы мне обещали.

– Она еще не танцует, – возразил отвергнутый молодой человек.

Дункан не обратил на него внимания. Решительно взяв леди Маршу под руку, он повел ее прочь.

– Я… прошу прощения! – крикнула она поверх его плеча.

– Кем он себя возомнил? – бросил им вслед отвергнутый поклонник.

– Благодарю вас, – шепнула она. Ее маленькая тонкая рука вцепилась в его рукав.

– Готов служить. Вы уже заметили леди Эннис?

– Нет.

Ее губы были само воплощение красоты, розовые, чудесного изгиба.

Дункан похлопал ее по руке.

– Вы сможете ее найти. Помните, вам есть что ей предложить.

Она промолчала.

– Нам в самом деле следует потанцевать, – предложил он.

– Нет, лорд Чедвик, танцевать мы не будем.

– Но так вы сможете искать виконтессу, не оглядываясь по сторонам и не выдавая своих намерений.

– Боюсь, у вас слишком могучая фигура, чтобы я могла выглядывать у вас из-за плеча. – Ее щеки ярко порозовели.

– Зато вы сможете смотреть во все стороны, – возразил он. – Все решат, будто вам смертельно скучно со мной танцевать. Соблазнительно, не так ли?

– О да. С этой точки зрения – да.

Они начали спускаться в бальный зал. В глазах всех окружающих они впервые встретились в этот вечер на балконе.

Вдруг Марша застыла на месте.

– Вон она! Справа! Возле выхода в сад. В атласном платье цвета меди.

– Вижу.

Вдовушка была точно современная копия Венеры и, как отметил Дункан, отлично сознавала это – вон с какой надменной самоуверенностью она кокетничает с целой толпой окружавших ее джентльменов.

Случайно она подняла глаза и заметила Дункана. Выгнула дугой бровь, посылая ему отчетливый призыв – сюда! А потом, очевидно, увидела леди Маршу и зло сощурила глаза, прежде чем отвести взгляд.

– Не могу поверить. – Леди Марша высвободила свою руку, открыла веер и шагнула на ступеньку вниз.

– Чему? – спросил он. – Что она явно дает понять, насколько вы ей не нравитесь?

– Нет. Что она так призывно уставилась на вас, когда вы держали меня под руку. – Она с отчаянием оглянулась на него. – О небо! Вы заранее это знали, не так ли?

– Джентльмен никогда не признается в подобных вещах. – Ему открывался отличный вид на роскошную фигуру леди Марши, ее полную грудь в вырезе платья.

– Не надо, – потребовала леди Марша. – Не смотрите на меня так и не говорите больше ни слова. – И она продолжила спускаться по лестнице.

Дункан улыбнулся.

Как и было обещано, он с железной решительностью разделался со всеми поклонниками и повел ее прямо в круг танцующих. Музыканты заиграли вальс. Он обнял ее за талию, взял руку, и они закружились вместе с другими парами.

Изящный изгиб ее талии, легкое прикосновение руки, лежащей на его плече, вызывали томительное желание взять другую ее руку, заставить обнять его шею… Кружа Маршу в танце, Дункан понял, что хотел бы держать ее в объятиях вечно.

Замечательно, что она прекрасно танцевала. Он чувствовал, как ее тело отвечает в такт музыке, пусть даже против ее воли.

– Я вижу леди Эннис, в этом платье цвета меди, – сказала она, когда они завершили круг. – Нам нет необходимости продолжать.

– Нет, есть, – возразил он. – Вы рождены для танцев.

Она покраснела.

– Мне редко выдается такая возможность.

– Прискорбно – и для вас, и для тех, кто хотел бы с вами танцевать.

– Предпочитаю не думать о том, что я упускаю, – сухо парировала она.

– А вот я, – сказал он нежно, – как раз сейчас думаю именно об этом. – И он привлек ее к себе на полдюйма ближе.

– Лорд Чедвик!

Он проигнорировал ее предостерегающий тон, продолжая крепко держать.

– У меня есть и вторая причина, чтобы мы продолжали танцевать.

– Что такое?

– Вы же не хотите, чтобы леди Эннис решила, будто вам не терпится побеседовать с ней прямо сейчас. Между прочим, пусть она пока раздувается от негодования, пока мы с вами танцуем. Вы, может быть, не поверите, но я считаюсь завидным женихом.

– Это правда?

– В самом деле, так и есть.

Он кружил леди Маршу по залу, наслаждаясь ее красотой, податливостью и ароматом розовой воды, который она источала. Грация и классическая красота внешне, а внутри – неуверенность пополам с задиристостью, как у бездомной кошки.

– Милорд, вам пора идти, – сказала она, когда смолкли звуки вальса.

– Сначала я доставлю вас прямо в объятия вдовы.

Она собиралась возмутиться, когда заметила, что попалась на глаза нескольким дамам, которые явно направлялись в ее сторону.

– О Боже! Подруги моей мамы.

И покорно позволила ему увести себя прочь сквозь толпу гостей, где они снова заметили леди Эннис, за столом, на котором красовались сладости, закуски и огромная хрустальная чаша с пуншем.

– Только посмотрите на нее, – прошептала леди Марша. – Она знает, что я иду.

Попечительница школы Оук-Холл пересела так, чтобы спрятаться за спинами своих молодых поклонников – они окружили ее, точно стена.

– Она сильный противник, – прошептал в ответ Дункан. – Но то, что она пытается спрятаться, говорит о том, что виконтесса вас боится.

– Сама удивляюсь. – Леди Марша вскинула подбородок на дюйм выше.

– О Господи! – громким шепотом сказала за их спиной некая молодая женщина. – Видели ее платье? Взяла у сестры! Оно было на леди Дженис на прошлой неделе, на балу у Вансов. Неужели она совсем не разбирается в моде?

– Дело темное, – воскликнула другая молодая леди. – Ей полагалось быть главной дебютанткой несколько сезонов назад. Поздновато начинать сейчас, не правда ли?

И они рассмеялись.

Марша взглянула на Дункана, и в ее глазах он увидел всю боль, которую ей, вероятно, каждый день приходилось скрывать, когда она играла роль директрисы Оук-Холла.

– Не слушайте их, – тихо сказал он.

Вырвав у него руку, она бросилась сквозь толпу, прочь от леди Эннис.

Нет. Он не даст ей проиграть, даже не начав битву.

Дункан бросился за леди Маршей и настиг ее у выхода из бального зала. Взяв ее руку, вернее, кулак, потому что она крепко сжала пальцы, он увлек ее в маленький коридор, затем в первую попавшуюся комнату, какую смог отыскать.

Это оказалась небольшая гостиная, заваленная увядшими цветами из бального зала, связанными вперемешку с соломой. Такие вязанки горой высились на столе и на диване. Ими были набиты ведра, стоящие возле неразожженного камина.

– Леди Марша, – прошептал он, завладев и другой ее рукой.

Она опустила голову.

– Оставьте меня в покое.

Но не смущение звучало в ее голосе, а нечто иное, более сильное чувство, и это меняло все. Дункана пробрало до мозга костей.

Кажется, Дункан знал, что это было, но не мог дать ему названия. Словно бездонная чернота, оно нападало без предупреждения и высасывало из человека радость жизни. Именно эту бездну он видел в ее глазах, когда Марша снова взглянула на него.

Сила духа покинула ее.

Дункан вспомнил о Финне, который заставил ее довериться ему, а потом столь легкомысленно бросил. Его снова затопила ярость.

– Никогда не думал, что вы сдадитесь, – сказал он, надеясь вдохнуть в нее собственную силу через прикосновение их рук.

– Я больше не та девочка с наивными глазами, которая плыла с вами на пакетботе, – прошептала она. – Я же говорила вам вчера. Не ждите – она больше не вернется.

На несколько секунд их взгляды встретились, и Дункан с радостью отметил, что ее глаза вдруг блеснули – пусть даже от злости на него.

– Нет, я буду ждать. – Он привлек ее к себе. – Потому что это ваша истинная суть. – Он слышал стук ее сердца. Слышал ее глубокий, судорожный вздох. – Та девушка и есть вы, настоящая, – сказал он, на сей раз нежно.

Но поверила ли она ему?

И он поцеловал ее, можно сказать, от отчаяния, чтобы не дать угаснуть тому слабому огоньку, которому следовало бы сиять вечно. Крепко держа ее в объятиях, он раздвинул губами ее губы – это был дразнящий, нежный и неспешный поцелуй. И она открылась ему навстречу, как цветок навстречу дождю. Нежная, как лепесток цветка.

Он хотел ее всю.

– Вам не в чем винить себя, – прошептал он, оторвавшись от ее губ. – Вы само совершенство. Именно такая, как сейчас.

Из ее горла вылетел слабый стон. Его руки скользнули по ее телу вниз, обхватили ягодицы. Он привлек ее к себе. Ближе. Еще ближе. И все же недостаточно близко.

Она отпрянула.

– Лорд Чедвик, нам нельзя. – В ее голосе ему почудился некий надрыв, которого он никогда раньше не замечал.

Он убрал прядь волос с ее щеки.

– Почему нет?

Она смотрела в сторону, и он, осторожно коснувшись пальцем ее подбородка, заставил ее повернуться к нему.

– Вас нужно целовать, – сообщил он. – Каждый день. Это должен делать мужчина, который вас обожает.

Она не ответила. В ее глазах он увидел смущение пополам со страданием. Всего лишь проблеск. Миг – и нет его. Может, ему почудилось?

Дункан поцеловал ее снова, обнимая ее затылок обеими руками. Дразня, заставил разомкнуть губы. Она страстно прильнула к нему и поцеловала, как будто перед концом света. Об этом мог бы мечтать любой мужчина.

Часы на каминной полке начали с тихим звоном отбивать время, и она вырвалась из его объятий. Нервно рассмеялась, глядя на него сквозь густые ресницы.

– Очень умно. Вы прогнали тревогу из моей души.

Он не отрицал, что именно таково было его первоначальное намерение. Но потом он забылся, отдавшись поцелую. Разве не так? Упивался ее ответным огнем, который рождал новые желания.

Марша схватила охапку цветов и вдохнула их аромат.

– Мне нужно вернуться в бальный зал, – сказала она спокойно, кладя букет обратно на стол.

Он с удовольствием отметил, как потемнели ее губы – стали цвета красной розы – и это его заслуга!

– Вы в конце концов намерены побеседовать с виконтессой?

Она кивнула.

– Сейчас я с вами попрощаюсь. Если не возражаете, – она замялась, – я была бы очень благодарна вам, если бы вы немедленно ушли с бала. – Она прикусила губу.

– Уйти?

– В вашем присутствии я не смогу сосредоточиться. Начну жалеть, что целовалась с вами. Не смогу ясно мыслить. – Она вздохнула. – И в этом будете виноваты вы.

– Я?

– Да. Тут ваша вина. – А потом, притянув его к себе за шею, впилась в него поцелуем, дразнящим и откровенным.

Сахарная сладость – вот какой она была.

Когда она оторвалась от его губ, он был во власти таких сладострастных мечтаний, что понимал – ночью ему не сомкнуть глаз. Он будет думать о ней.

– Видите? – сказала она.

– Боже правый, ну и хладнокровие, – сказал он раздраженно. Что за манера выражаться столь недвусмысленно!

– Став начальницей школы, я узнала, что должна выражать свои мысли откровенно и без колебаний. А еще необходимо поддерживать теплые отношения с моими подчиненными. Иначе зачем им уважать меня или слушать?

– Ваш поцелуй вышел очень даже пылким, – сухо заметил он.

Но она, кажется, нисколько не смутилась. Просто ждала, внимательно глядя на него, как будто он нерадивый ученик, а она – мудрая, терпеливая наставница.

– Очень хорошо. Я ухожу, – сказал он. – Целиком и полностью по собственной воле, а не из-за ваших требований и уж точно не из-за вашего поцелуя. – Дункан вздохнул, потом сказал: – Хорошо. Возможно, все-таки из-за поцелуя, но только самую малость. Полагаю, домой вас отвезет ваш брат? Я видел его в карточном салоне.

– Да.

– Вы дадите мне знать, как продвигается дело?

– Нет, – сказала она твердо. – Боюсь, что нет. На этом мы расторгнем наш временный союз, лорд Чедвик. Если вы и задолжали мне, то сегодня этот долг сполна уплачен.

Она оглянулась на него, стоя у приоткрытой двери. В ее взгляде он прочитал торжественную клятву, и сердце его упало.

– Погодите, – сказал он, выдернув цветок на длинном стебле из связки на столе. Непослушными пальцами сорвал цветочный бутон, подошел к ней и воткнул цветок в ее прическу, за правым ухом.

– Вот так. Теперь этим злым дамам нечего будет сказать, не так ли? У вас будет «поцелуев цвет».

Он отступил назад, любуясь ею и цветком.

– Я сохраню его, – торопливо пообещала она, – но лишь из вежливости. – Она кивнула с самым невозмутимым видом, а затем решительно закрыла за собой дверь.

«Поцелуев цвет». Ему понравилось, как это звучит. Не написать ли ему песню с таким названием для пианино? Потом он вспомнил, как леди Марша Шервуд чуть не свела его с ума, и вышел, направившись по коридору в противоположную сторону, пока не отыскал дальний выход прямо на улицу. Свежий воздух позволил ему немного прийти в себя. К тому времени как он добрался до дома, в его голове уже сложился первый куплет и припев новой песни.

Глава 10

Марша сосредоточила мысли на том, что может предложить кое-что этой негодяйке Лизандре. Цветок в волосах, хоть и полученный от мужчины, слишком назойливо вторгающегося в ее жизнь, придал ей новые силы. Она не замечала надменных взглядов дам, которые рассматривали ее с ног до головы. Улыбалась тем, кого могла считать искренними друзьями родителей. Даже расцеловалась с двумя школьными подругами из Оук-Холла.

Что до мужчин, она не смотрела ни на кого.

Мысли ее были заняты одним-единственным мужчиной, и это был Дункан Латтимор, лорд Чедвик. К собственному ужасу, она поняла, что не может выбросить из головы их краткую интерлюдию в комнате с увядающими цветами. Не было в этих поцелуях ничего возвышенного, ничего такого, что погрузило бы ее в романтические мечты, как это было с Финном.

Напротив, поцелуи лорда Чедвика вернули ее на землю, привели в чувство, напомнив, что у нее всего одна жизнь и одно тело.

Как будто мало ей мучений на сегодня! Из толпы молодых людей вышел Финн. Лицо у него было несколько перекошенным, и улыбка, которая висела, как приклеенная, искажала его еще сильнее.

Боже милостивый, что за ужасный вид! У нее упало сердце, когда она увидела его распухшую челюсть и разбитую в кровь губу.

– Что с вами произошло?

– Ссора между братьями. – Финн еле заметно покачнулся, но ей хватило, чтобы догадаться – он здорово навеселе.

– Вы и лорд Чедвик?…

– Да. – Он склонился к ее лицу. Какая красивая линия рта, несмотря на боевую рану! – Из-за вас. Примерно час назад.

– Вы шутите, – сказала она, потрясенная до глубины души.

Финн по-прежнему нависал над ней.

– Нет, – дохнул он ей в самое ухо.

Лорд Чедвик не обмолвился даже намеком. Ну и нервы у этого человека! Целовался с ней сразу после того, как избил собственного брата!

Она не знала, что сказать, но ее сердце таяло. Ради нее Финн вытерпел побои. Он достоин восхищения, даже в таком растрепанном виде.

– Могло быть намного, намного хуже, – добавил он, и его голос странно дрогнул, вдруг становясь нежным. – Я мог бы размазать его по стенке. Но я предпочел отпустить его с миром. Вы же знаете – это холодный, бесчувственный тип, даже теперь, когда он много лет носит титул графа, и все получает на серебряном блюде.

Эти слова показались Марше ужасными: разве можно так говорить о брате, при всех, на балу! Но может ли она винить Финна?

– Вы должны поехать домой и приложить сюда сырое мясо, – сказала она мягко и в то же время назидательно, приложив палец к его распухшей губе. Точно так же, как, бывало, делала внушение маленьким драчуньям в школе.

– Ладно, – ответил он громким шепотом. – Да только в Олбани бифштекса не найдется. А Дункан не разрешает приезжать в его дом. Вот почему я пью уже четвертый стакан лучшего бренди, что есть у Ливингстона. Чертовски болит!

Он помахал рукой и послал улыбку группе дебютанток, которые таращили на него глаза справа от Марши. В его привлекательности сомневаться не приходилось, даже теперь, со следами драки на лице. Напротив, так он становился похожим на одного из героев романа Мэри Шелли.

– Лорд Чедвик сожалеет, что ударил вас? – спросила она.

– Нет. – Финн снова склонился к ней поближе. – Он завидует тому, что отец любил меня больше. Завидует, что все любят меня больше, чем его! – Он застонал. – Черт, угораздило же родиться младшим сыном!

– Право же, вам пора ехать, – сказала она. – Клянусь, ваша щека распухает прямо на глазах.

Финн не сводил с нее взгляда.

– Вот почему вы мне так нравитесь, – сказал он серьезно. – Я вам небезразличен даже сейчас, после долгих лет. Надеюсь, небезразличен. Правда?

Ее бросило в жар.

– Разумеется. Мы… мы с вами старые друзья. Но вы должны ехать домой. Сейчас же.

– Вы мне приказываете. – Он улыбнулся. – Раньше вы такой не были, но мне нравится.

Она не смогла сдержаться и рассмеялась, и он рассмеялся в ответ, а затем схватился за щеку и болезненно поморщился.

Так что пришлось довольствоваться улыбками. Даже сейчас, когда он был пьян, Марша удивлялась: до чего же у них с Финном одинаковая манера улыбаться! Так было с самого начала, с самой первой улыбки много лет назад, которой они обменялись, едва началось их совместное путешествие в Ливерпуль.

Ей живо вспомнилось, как в тот день лорд Чедвик читал книгу: пальцы впились в обложку, веки опущены; губы плотно сжаты.

– Вы прекрасны, – говорил тем временем Финн. – Теперь даже красивее, чем были… тогда.

Она почувствовала, что краснеет.

– Спасибо, – быстро сказала она. Как он может говорить об этом? Ему не следовало поднимать эту тему. Никогда! – Мне пора идти.

И быстро пошла прочь. Убежать бы еще от тревожного предчувствия, что прошлое может вернуться, чтобы стать навязчивым кошмаром. Проходя мимо группки волооких дебютанток, которые вовсю глазели на Финна, Марша заметила, что девушки провожают ее любопытными взглядами. Как будто ее окружал невидимый ореол – ощущение потери. Или поражения. Или позора.

Почему бы не использовать это неприятное чувство как движущую силу, решительный толчок в спину, приближающий ее к конечной цели этого вечера – схватке с Лизандрой?

А потом можно будет ехать домой.

– Пора покончить с этим, – сказала она вполголоса. Звуки скрипок, смех и позвякивание тарелок заглушили ее тихий боевой клич.

Виконтесса беседовала с тремя модно одетыми дамами, которые дебютантками явно не были, судя по ярким оттенкам их нарядов и уверенной манере себя держать.

Марша протянула руку, чтобы потрогать цветок в волосах, но цветка уже не было.

Пусть будет так. Цветок символизировал ложь.

На мгновение ее пронзила страстная тоска по той девочке, которой она могла бы остаться.

Что ж, хорошо. Неужели ей нужен этот цветок, если вспомнить, как грубо обошелся граф с Финном?

Она не стала медлить, оказавшись подле Лизандры. Ей нечего терять.

– Леди Эннис? – Одной из дам пришлось слегка подвинуться, чтобы им с Маршей не толкаться локтями. – Могу я переговорить с вами с глазу на глаз?

Лицо Лизандры оставалось спокойным и невозмутимым, когда она переглянулась с подругами. Повинуясь молчаливой просьбе, они отошли, предварительно смерив Маршу такими взглядами, будто она никто. Причем Никто – с большой буквы.

– Не уверена, что у меня есть желание с вами говорить, – сказала Лизандра жеманным голоском маленькой девочки.

– Зато я уверена, что у меня действительно нет желания говорить с вами, – ответила Марша. – Но ничего не поделаешь.

Лизандра сделала большие глаза.

– Если вы думали, что я собираюсь умолять вас вернуть мне работу, то вы ошибаетесь.

Не верилось, что у нее язык повернулся сказать эти слова. И каким дерзким тоном! Ведь она как раз собиралась умолять. Ради Оук-Холла она была готова на все. Но лишь сейчас Марша поняла, что никудышная из нее директриса, если она так и будет жить в постоянном страхе перед Лизандрой.

Нет, ей придется выстоять перед этой коварной виконтессой ради того, чтобы у любимой школы было будущее.

– Уходите. – Лизандра сделала глоток игристого вина из бокала и уставилась куда-то в пространство, надув губы, – полагая, должно быть, что это выходит у нее очень мило.

Марша физически ощущала направленные на них взгляды, слышала шепотки, которые порхали по бальному залу.

– Не уйду, пока не задам вам один вопрос, – сказала она. – Вы дали мне отставку только потому, что хотите закрыть школу навсегда, но боитесь, что я помешаю? – Затаив дыхание, она ждала ответа.

– А если хочу, разве вас это касается? – спросила Лизандра раздраженным тоном, взглянув наконец прямо в лицо Марше.

– Это очень даже меня касается, – решительно заявила Марша. – Я люблю Оук-Холл и людей, которые там работают.

Лизандра пожала плечами.

– Я вдова. Не вижу, зачем мне подвергать риску свое финансовое благополучие, вкладывая в Оук-Холл огромную долю наследства, которое оставил мне покойный супруг.

Примерно такого ответа Марша и ожидала, но тем не менее мучительная правда стала для нее потрясением. Ее девочки, умницы и красавицы, ее школа, это величавое здание, чей камень точили солнце и дождь, а еще вереницы детей, идущих по его залам из года в год… Скоро их разлучат друг с другом.

Школу Оук-Холл закроют.

И это будет трагедией.

Проглотив стоящий в горле ком, она поклялась про себя, что не станет плакать.

– Миледи, у меня для вас предложение. – Сейчас ее устами говорила начальница школы и в то же время человек, который не остановится перед тем, чтобы нарушить правила, если будет нужно.

– Вот как? – Лизандра ехидно рассмеялась. – Вы предлагаете сделку мне?

– Сначала я должна сказать вот что. Если вы закроете школу Оук-Холл, все будут думать, что вы скупитесь жертвовать на благотворительные цели, что вы некомпетентны и невежественны. И не уважаете прекрасные традиции, которые приняты в нашем обществе.

– Вот это да, – хмыкнула Лизандра. – Похоже, вы как следует отрепетировали свою маленькую речь.

Ах, так и есть. Снова и снова она прокручивала эти слова в голове, начиная со вчерашнего вечера.

– Здравствуйте, сэр Мартин, – пропела Лизандра, помахав щеголеватому пожилому джентльмену, который проходил мимо. – Леди Прингл? Как ваши дела? – Наклоном головы Лизандра приветствовала величественную даму в красном шелковом наряде, которая накладывала креветки себе на тарелку.

Очевидно, все было задумано для того, чтобы Марша почувствовала себя ничтожеством. Но она не станет обращать внимание на эту глупую выходку.

– Если вы закроете школу, – Марша заговорила чуть громче, потому что пора было переходить непосредственно к тому, от чего негодовала ее душа; Лизандра – просто глупая корова, и ей плевать на Оук-Холл, – вы упустите возможность подняться по социальной лестнице быстрее, чем можете себе представить. Этот путь гораздо короче, чем тот весьма предсказуемый путь, которым вы собираетесь следовать, миледи.

Сложив изящные руки на роскошной груди, Лизандра мрачно смотрела на Маршу.

– Интересно, – сказала она наконец. – И что же это за предсказуемый путь?

– Брак с Китто Тремеллином, графом Шафтсбери. С еще одним мужчиной, который годится вам в дедушки.

Судьба была благосклонна к Марше. Как раз сейчас в бальном зале наступило временное затишье. Ее слова услышали все. Рука леди Прингл, держащая креветку, застыла на полпути ко рту. Сэр Мартин, который приступил к поискам сигары в собственном кармане, по-видимому, забыл, что хотел курить.

Лизандра в замешательстве скосила на них глаза, а затем снова воззрилась на Маршу.

– Только дура упустит возможность разбогатеть и получить высокий титул. Я стану графиней.

– Очень многие согласятся с вами, – сказала Марша. – Но какой ценой вам достанутся высокий социальный статус и финансовое процветание?

– С меня довольно, – возмутилась Лизандра. Ее грудь бурно вздымалась, очевидно, к удовольствию сэра Мартина. Он и думать забыл о сигаре и восхищенно смотрел в их сторону.

– Вы уверены? – спросила Марша. – Примите мое предложение, и сможете провести в Корнуолле чудесные каникулы. Вы будете отдыхать и развлекаться. Иначе каждая проведенная там минута будет отравлена тревогами и сомнениями: сможете ли вы поладить с новым мужем, который будет контролировать и расходы, и каждую отлучку из дому?

Это заявление, по-видимому, повергло Лизандру в немое изумление.

Марша мысленно скрестила пальцы.

– Позвольте мне превратить Оук-Холл в модную школу, какой сами желаете ее видеть, сохранив в то же время славу оплота просвещения, каким она уже является. Тогда вы заслужите уважение и восхищение своих друзей. Вы усилите свое влияние в высшем свете, и для достижения высокого общественного положения и финансового благополучия вам не понадобится обручальное кольцо на пальце. Миледи, вы получите свободу жить так, как хотите. И оставите после себя наследие, которому будут завидовать.

Некоторое время Лизандра изучающе ее разглядывала. В ее глазах Марша видела любопытство, которое та отчаянно пыталась скрыть.

– И как же этого достичь? – Тон был требовательный.

– Позвольте мне набирать новых учениц от вашего имени. Учениц, которые прославят школу в высших кругах общества, – ответила Марша. – Было бы приятно, если бы девочки из школы Гринвуд мечтали бы о переходе в Оук-Холл, и не просто потому, что наша школа лучше. В ней определенно есть нечто такое – не знаю уж, что именно, – чего недостает школе Гринвуд.

– Да. – Глаза Лизандры расширились. – Я была бы счастлива, если бы это произошло. Почему вы не подумали об этом месяц назад? Год назад?

Марша не знала что ответить.

Ах Господи! Да она же превратила школу в собственное маленькое королевство. Убежище, чтобы спрятаться от мира. Чтобы спастись от прошлого.