Текст книги "По велению сердца"

Глава 12

Огромные часы в передней пробили час дня. Это был второй день, когда Марша принимала посетителей. Вчера, после бала у Ливингстонов, она была занята по горло. Занята толпами поклонников, желающих нанести визит, занята покупками. И ужасно занята мыслями о том, что уже второй раз целовалась с лордом Чедвиком, а заодно и о том, что притворялась, что ей совсем не нравится с ним целоваться.

Новый день принес новую череду любопытных персон, потому что утренние газеты сообщили не только об отъезде леди Эннис в Корнуолл, чтобы навестить Китто Тремеллина, но и некоторые подробности бала у Ливингстонов, упомянув и Маршу. Была в газетах также исправленная версия событий, которые привели ее в Лондон.

Разумеется, эти подправленные известия, хоть и делали реверанс в ее сторону, все же были не совсем точными. «Несмотря ни на что, дочь маркиза не уволили из школы». Это было Марше на руку.

По крайней мере так она думала.

– Ты порвешь с этой женщиной, – сказал за завтраком отец. – Я ей не доверяю. – Он постучал пальцем по газетной статье. – Она ведь тебя выставила вон, и довольно категорично. Что тут толкуют о роли представителя школы?

– Только то, что там написано, папочка. Я буду представителем школы, ее послом, здесь, в Лондоне. Буду набирать учениц.

– Зачем, дорогая? – На мамином лбу обозначилась озабоченная морщинка.

– Так леди Эннис не закроет школу, – сказала Марша. – Мое увольнение было лишь началом. Виконтесса собиралась вовсе ее закрыть, но позавчера вечером я заставила ее передумать.

– Позавчера вечером? – спросил папа. – Леди Эннис не было на карточной вечеринке.

Марша прикусила большой палец.

– Я… Я поехала не домой, а на бал к Ливингстонам.

– Вот как? – грозно воскликнул отец.

Марша робко кивнула.

– Марша, – мягко заметила мать, – ты меня разочаровала.

Отец не сводил с нее взгляда:

– Я бы отправил тебя спать без ужина, да только сейчас завтрак. Что мне с тобой делать?

Она поморщилась.

– Простите меня. Но это было необходимо. Слава Богу, я сумела с ней увидеться, потому что теперь мы имеем шанс, что школа продолжит работу.

– О нет! – возмутился отец, побагровев лицом. – Не «мы», мисс. Вы вернулись домой, чтобы найти мужа.

– Папа!

– И чем скорее, тем лучше, – добавил он. – Взгляни на себя! Самым вопиющим образом ты попираешь правила как мои, так и те, что приняты в обществе, в котором ты живешь. Леди не сбегают тайком на бал!

Ее плечи поникли.

– Ты должна найти мужа, – заявил отец. – Я прав, Каролина?

– Да, милорд, – беспечно откликнулась мать.

Отец бросил вилку на тарелку.

– Я не потерплю непочтительности, женушка. У меня есть все основания сердиться.

– Конечно, – согласилась та. – Марша всего лишь пыталась помочь Оук-Холлу. Давай простим ее на сей раз, хорошо? Помни, она была директрисой в большой школе. Она привыкла поступать так, как считает нужным.

Лицо отца немного смягчилось.

– В таком случае, ладно. Но вы, мисс, извольте заняться поисками мужа.

– Я… я попытаюсь, папочка.

Маркиза послала ему воздушный поцелуй.

Марша видела, что он готов сдаться. Хороший знак.

– Папа, я прошу тебя сделать одолжение…

Господи, он строил маме глазки!

– Что такое? – спросил он, не сводя глаз с жены.

– Нужно, чтобы меня представили герцогу Бошану. Не мог бы ты это устроить? Моей добычей должна стать его племянница. Если мы сможем заполучить ее в Оук-Холл…

Отец снова хмуро воззрился на Маршу:

– Ничего подобного. Ты будешь искать мужа, а не учениц для школы.

– Прошу тебя, папа!

– Майкл, ты ведь мог бы? – мягко спросила маркиза.

Он встал. На его лице ясно читалось раздражение.

– Я с ним даже незнаком, – сказал он с неохотой. – Но если вы дадите мне несколько недель, я смогу кое-что устроить.

– О папа, спасибо!

– Но до того, – сказал он, – ты посвятишь свое время поискам мужа.

Марша улыбнулась.

– Так и сделаю – обещаю тебе. – «Вроде того», – мысленно добавила она. То есть она будет изображать старание. Это меньшее, что она может сделать.

– Ба! – воскликнул отец. – Вы, женщины, всегда умеете настоять на своем.

Марша и ее мать встали и одновременно поцеловали его в щеку – каждая со своей стороны, – чтобы восстановить его доброе расположение духа, прежде чем он отбудет в свой кабинет в Уайтхолле.

Не успела Марша успокоиться после утреннего происшествия, как явились первые визитеры – с утра пораньше.

– Всем доброе утро, – сказала гостям Дженис. В своем бледно-желтом с белым муслиновом платье с пышными рукавами она выглядела именно так, как полагалось дебютантке.

– Чудесный день, не правда ли? – Марша, в изысканном платье в полоску цвета морской волны, обвела взглядом всю компанию и улыбнулась. Ни единой близкой души! Зато здесь были сестры Дженсен, те самые, что с таким наслаждением поедали бисквиты на вечере у Дэвисов.

Маркиза представила собравшихся гостей друг другу.

Леди Торнтон, дама в возрасте, поднесла к глазу монокль.

– Сегодня утром в газете сообщили, что вы вернулись насовсем, – обратилась она к Марше. – И что все эти слухи насчет того, что вас взяли да уволили – чудовищная ложь.

Марше немалых усилий стоило оставаться спокойной и любезной.

– Да, это неправда, – солгала она, не испытывая, однако, ни малейших угрызений совести, ведь на кону стояло будущее школы Оук-Холл.

– Главное, я не понимаю, зачем вам вообще было работать, – продолжала леди Торнтон. – Я говорила маркизе, что мы напрасно потеряли прекрасную дебютантку. Мне кажется, что отправляться преподавать и руководить школой – сущее сумасбродство, если у вас отец маркиз.

Со всех сторон послышались возгласы одобрения. Лишь один молодой джентльмен в канареечно-желтом жилете придерживался иного мнения:

– Вынужден не согласиться. Как было сказано в статье, леди Эннис не раз говорила, что леди Марша была самой любимой директрисой из всех, кто когда-либо возглавлял школу, и что всем будет ужасно ее недоставать.

Да вознаградит Бог этого джентльмена!

Разумеется, леди Эннис столь высоко отзывалась о ней совсем по другим причинам, не имеющим ничего общего с добротой, зато всецело согласующимся с ее собственной выгодой.

– Виконтесса также сообщила, что леди Марша взяла на себя благороднейшую из задач – стать разъездным представителем школы Оук-Холл, – заметила одна из сестер Дженсен.

– Ах Боже мой, какая честь! – воскликнула одна из дам, с нарумяненными щеками и тремя перьями в прическе.

– Моя семья захотела, чтобы я вернулась в Лондон и исполнила свой долг, – сказала Марша. – Если в свободное время я смогу поработать для школы как дипломат, что же в этом плохого?

– Действительно, что в том плохого? – эхом вторили Марше по крайней мере пятеро гостей.

– Значит, лорд Чедвик друг семьи? – спросила одна из дам.

– И его брат, мистер Латтимор, тоже? – невинным тоном поинтересовалась другая.

– Да, – ответила Марша и сделал глоток чаю. Она не собиралась сообщать подробности.

– Я слышала, что они оба без ума от вас, – сказала леди Торнтон. – Газеты сообщают, каждый из братьев усердно ухаживал за вами на балу у Ливингстонов.

Марша покраснела.

– Я бы не сказала, что они… без ума от меня. Что до ухаживаний, вряд ли это можно так назвать. – Она прогнала воспоминание о поцелуе лорда Чедвика. И лучше было бы не вспоминать, как жарко шептал ей на ухо Финн. Его губы чуть не касались ее кожи.

– Они поссорились из-за нее, – подал голос кто-то еще. – По крайней мере только так можно объяснить распухшую челюсть, разбитую губу и пьяные заявления мистера Латтимора на балу, будто лорд Чедвик ему завидует.

– А потом никто не знал, куда подевалась леди Марша, – ехидно сообщил кто-то из любителей светской хроники. – И лорд Чедвик исчез заодно с ней!

– Не нужно верить всему, что пишут в газетах, – заметила леди Брэди с некоторым укором.

– В самом деле. – Марша гневно воззрилась на горе-шутника. Ее ладони покрылись липким потом.

– Тогда почему на следующий день лорд Чедвик нанес длительный визит в дом Шервудов? – спросила еще одна дама.

– Если вы вообразили себе любовный треугольник – моя сестра, лорд Чедвик и мистер Латтимор, – то его не существует! – с жаром воскликнула Дженис.

Марша взглянула на нее с благодарностью. Сестра всегда говорила то, что думала.

В гостиной воцарилось молчание. Присутствующие явно были разочарованы.

Маршу это не волновало. У нее голова кружилась при мысли, что сегодня она поедет кататься в парке с лордом Чедвиком. Впрочем, она не решалась подумать о его поцелуях. Что они с ней делали! С ним она становилась настоящей распутницей.

С Финном такого не было ни разу. В него она просто была влюблена. А тут как будто ее настигла какая-то болезнь. Против собственной воли она представляла себе, что могло бы произойти, если бы они с лордом Чедвиком были не под кустом рододендрона возле родительского дома или в гостиной, заваленной увядающими цветами, в непосредственной близости от бального зала Ливингстонов! Что было бы, окажись они в полном уединении без риска быть застигнутыми во время поцелуев?

– Леди Марша?

Она подняла взгляд. Возле ее дивана стоял Финн. Сияющая огнями люстра осыпала его с головы до ног крошечными искрами. Почти все присутствующие, включая Дженис, уставились на них с жадным интересом. Исключение составили мать и сестры Дженсен. Маркиза, как всегда, была безмятежна, нарезая маленькими кусочками клубнику для пожилой баронессы, которая, очевидно, ела клубнику только в таком виде. А сестры Дженсен громко требовали горшочек варенья, чтобы намазать на хлеб.

– Мистер Латтимор. – Марша склонила голову. – Как приятно вас видеть.

И она не кривила душой.

Его ослепительную наружность не портил даже небольшой шрам, явственно проступающий на его нижней губе. Припухлость на щеке исчезла. По крайней мере если что-то и сохранилось, высокий воротничок и шейный платок служили отличной маскировкой.

Низко поклонившись, Финн поднес ее руку к губам.

– Вот теперь действительно хороший день, – сказал он просто, усаживаясь на место, которое только что оставила чья-то крестная, благодаря чему он мог сидеть рядом с леди Маршей.

По комнате прокатилась волна деликатных вздохов. До его прихода разговор шел натянуто, но теперь все весело смеялись – а прошло-то всего несколько минут. Следующая четверть часа пролетела, как один миг.

Марша все еще посмеивалась над его последним замечанием – Финн сообщил что-то остроумное насчет любви к мясным пирогам, – когда он вдруг наклонился вперед и серьезно заявил ее матери:

– Моя дорогая леди Брэди, я приехал спросить, нельзя ли похитить у вас сегодня леди Маршу и ее сестру Дженис?

– Как это? – спросила маркиза с выражением безупречной любезности, что означало точно выверенную долю приветливого дружелюбия – так, чтобы уделить собеседнику внимание, – но и чопорного достоинства, чтобы никто не вздумал действовать напролом.

– Я целую вечность не был в Амфитеатре Эстли, – сказал Финн.

Послышались возгласы одобрения – этот цирк пользовался большой популярностью у жителей Лондона.

– У меня есть друг, который говорит, что сможет достать для нас места в первом ряду, – продолжал Финн. – А потом проведет нас за кулисы, и леди Марша с леди Дженис смогут погладить каждую из лошадок.

Гости переглядывались, ахали. Можно подумать, поездка к Эстли – бог весть какое предприятие, не каждому удается.

– Носы у них как бархат, – подала голос одна трясущаяся от старости виконтесса.

Гости закивали, словно почтенная дама сообщила нечто поразительное. Все, кроме Марши. В ее голове немедленно возник образ косящей злобным взглядом лошади с крупными оскаленными зубами. Она всегда боялась проходить мимо лошадиной морды с тех пор, как много лет назад ее, маленькую девочку, лошадь ухватила зубами за плечо.

– Мама, я бы с удовольствием пошла, если ты согласна, – сказала Дженис. Она взглянула на Маршу с сияющей улыбкой, несомненно, полагая, что сестра обрадовалась не меньше.

– Отлично, если Марше позволит ее расписание. – Леди Брэди взглянула на дочь, ожидая ответа.

По глазам матери Марша не могла догадаться, что та думает о Финне и его предложении поехать в цирк. Мать могла потребовать, чтобы Марша чаще бывала в обществе, чтобы найти мужа. Тем не менее выбор развлечений оставался на усмотрение самой Марши, за что она была очень благодарна матери.

Она уже собиралась ответить отказом. В конце концов, у нее запланированы важные дела – лорд Чедвик да еще герцог Бошан, от которого зависит судьба школы. Но она взглянула на Финна – вот он, сидит в кресле, вытянув перед собой ноги, а между ног устроив трость. Сжатые кулаки поверх набалдашника трости, на руках вздуваются бугры мышц. Трость кажется игрушкой в его руках, и они, сразу видно, умеют ею управлять – искусно и с изящной небрежностью.

С пугающей ясностью припомнилось Марше, как эти самые руки обвивали ее, как близки они были – она и Финн, как много он значил для нее тогда… И как мало, в сущности, знала она о мужчинах, несмотря на мимолетный роман с этим красавцем.

Любовная интерлюдия юности, воспоминание о которой до сих пор кружило ей голову! И как она подозревала, всего лишь тень той любви, которой не суждено было сбыться. Но с этим покончено.

Влюбленность.

Любовь.

Страсть.

Видит Бог, на то были причины. К чему отдавать сердце респектабельному человеку, если ее чувство наверняка будет отвергнуто, стоит ему узнать о ее прошлом?

Сейчас, глядя на Финна, Марше пришли на ум слова «разорванный круг».

Они с Финном – точно два свободных конца ленты, которые ей не суждено было завязать узлом.

Спасибо лорду Чедвику.

– Да, мама. – Поразительная мужественность Финна не давала ей покоя, этот человек просто излучал ее! – Я могу поехать.

Финн улыбнулся, и ее сердце возликовало. Глупо бояться лошадей и их оскаленных морд. Маленькая прогулка к Эстли в обществе Финна не означала, что ей снова причинят боль. На сей раз она, Марша, будет хозяйкой положения, чего, конечно же, не умела, когда была моложе.

С этой минуты гостиная, казалось, не выдержит дальнейшего напряжения обстановки. Да и гости, в свою очередь, почувствовали, что рискуют злоупотребить гостеприимством. Леди Брэди так искусно владела приемами любезной хозяйки, что никто и не догадался, что их просто-напросто выпроваживают.

Через несколько минут в гостиной остался лишь Финн. Дженис смеялась над его рассказом о черствых кексах и выдохшемся лимонаде в знаменитом «Олмаке». Они занялись составлением списка хозяек, начиная с самых достойных. Первое место в списке заняла леди Каупер, а последнее досталось леди Джерси.

Марша была счастлива видеть, как они весело болтают. Финн явно старался понравиться ее семье. А Дженис – прехорошенькая; она пользуется успехом, но все еще кажется не вполне уверенной в собственных чарах. Внимание такого приятного молодого человека, как Финн, который всегда готов рассмешить и позабавить, поможет ей стать увереннее.

Стоя в дверях, Финн поцеловал руку маркизе, затем и Дженис, с почтительностью и восхищением. Держал себя кокетливо, однако не выходя из границ дозволенного приличиями. Но, подходя к Марше, он мгновенно стал серьезен, отставив легкомысленный тон. Помедлил, прежде чем прикоснуться поцелуем к ее руке.

Маркиза тактично удалилась, ее примеру последовала и Дженис.

Теплые губы нежно коснулись ее пальцев, но сердечного трепета Марша отнюдь не испытала. Да и мудрено было, ведь в углу мрачной тенью маячил Бербанк. Финн заглянул глубоко ей в глаза.

– Я так рад, что мы сегодня увидимся еще раз.

Ему следовало бы присудить голубую ленту в категории «Милый и серьезный молодой человек», подумала Марша. Потом решила, что он достоин также награды «Воплощенное мужское очарование». А потом еще – «За лучшие волосы и лицо».

Он ждал ответа.

– Мне тоже не терпится отправиться к Эстли, – сказала она. – Ваш брат знает о нашей поездке?

Финн посмотрел на нее с укоризной:

– Зачем ему знать? Вы хотите, чтобы он поехал с нами?

Марша рассмеялась.

– У нас и без него самая приятная компания.

Мило улыбнувшись, он откланялся. Марша захлопнула за ним дверь, прежде чем успел Бербанк, и быстро побежала наверх.

От радости она не чувствовала под собой ног. Разговор с лордом Чедвиком о герцоге Бошане и спасении школы придется отложить, но что с того? Она не чувствовала за собой вины. Отсрочка на полдня, чтобы съездить сегодня днем к Эстли, погоды не делала. Она успеет и то и другое. Почему бы нет?

Она села к столу, чтобы написать записку лорду Чедвику, когда в дверях ее спальни возник брат Грегори.

– Грегори! – позвала она, возвращая перо назад в чернильницу.

Он вошел.

– Да?

Вот кому она может довериться.

– Как ты полагаешь, будет ли уместно, если я отменю встречу с лордом Чедвиком… ради того, чтобы поехать к Эстли с мистером Латтимором?

Грегори почесал подбородок.

– Зависит от того, найдешь ли ты правильные слова, чтобы уладить конфликт. – Он сочувственно улыбнулся сестре. – Нелегкое это дело – светские обязанности, а?

– Точно. – Марша прикусила губу. Хорошо, что брат все понимает! – Кстати, в действительности я не хотела говорить «да» лорду Чедвику, и мы всего лишь собирались покататься в парке. Кроме того, я уже дала согласие мистеру Латтимору.

– Тогда напусти туману. Скажи графу, что у тебя возникло неожиданное, но важное дело. Чем меньше подробностей, тем меньше вероятность, что у тебя выйдет неприятность или что ты оскорбишь чьи-то чувства. Я поступаю именно так.

– Отличный совет. – Кивнув, она потянулась за пером.

– Марша?

– Да? – Ее рука застыла над пером. Грегори явно собирался ей что-то сказать, но не решался.

– Тебе не нравится общество лорда Чедвика? – Голубые ирландские глаза Грегори смотрели на нее с любопытством. – А по-моему, он отличный парень. О его брате я знаю немного. Мы с ним одного возраста, но его очень долго не было в Англии, а до того он прославился тем, что его несколько раз исключали из Оксфорда.

– А тебя разве не исключали из Оксфорда? – спросила она.

– Разумеется, – весело фыркнул Грегори. – Всех исключают хотя бы один раз, если, конечно, ты не увалень и не зубрила. – На лбу Грегори обозначилась морщинка. – Я не говорю, что мистер Латтимор недостоин того, чтобы ты тратила на него время. Просто будь благоразумна. О нем мне известно очень мало; зато я точно знаю, что его брат – человек очень достойный.

Она благодарно улыбнулась ему:

– Я это запомню.

Это была бессовестная ложь. Но не могла же она сказать брату, что лорд Чедвик никогда не станет за ней ухаживать.

– Отлично, – сказал Грегори и вышел.

Без дальнейших проволочек Марша взяла из чернильницы перо и написала записку:

«Дорогой лорд Чедвик! Боюсь, что вынуждена отложить нашу прогулку в парке до завтра. Неожиданное дело вынуждает меня им заняться. Надеюсь, Вы поймете.

С уважением – леди Марша».

Она не знала, что еще сказать. Лгать насчет того, что на самом деле она собиралась делать вместо того, чтобы поехать с ним кататься? Разумеется, это невозможно. Но и правду она тоже не могла сказать. Тогда он решит, что у нее дурные манеры, да и у Финна могут быть неприятности.

Вот уж действительно, светские обязанности – дело непростое. Марша вздохнула. Она уже запуталась, а ведь приехала в Лондон всего несколько дней назад.

Но разве не лорд Чедвик виноват, что она упустила все, что мог дать ей Финн? Так что не стоит корить себя за то, что она – подумать только – смеет морочить мужчинам головы!

Глава 13

Дункан рассматривал собственное отражение в зеркале.

– По-твоему, Джо, я красивый?

Джо не соизволил ни ответить, ни просто взглянуть на отца. Присев на корточки, Дункан взял его за плечи и повернул к себе.

– Завтра утром, – сказал он, пытаясь заглянуть сыну в лицо, – клянусь, мы пойдем смотреть этот зуб акулы.

Джо поднял голову, его взгляд просиял.

– Правда?

– Да. Но ты должен вести себя как хороший мальчик. А теперь ступай к Руби. Сегодня она печет коржики. Надеюсь, она испекла один с буквой «Д». Интересно, для кого этот коржик?

– Для меня! – Джо унесся прочь, как заяц, и в дверях чуть не сбил с ног Дженкинса.

– Скажи «Извините меня»! – крикнул ему Дункан. Теперь это стало его второй натурой – маленькие нотации в несколько слов.

– Извините меня, – сказал Джо и проскочил у дворецкого между ног.

Дункан слышал, как он топает вниз по лестнице.

– Записка, милорд. Только что принесли. – Дженкинс подал ему сложенный листок бумаги на серебряном подносе.

– Спасибо, Дженкинс. – Развернув было записку, Дункан тут же сложил ее обратно. – Итак, я не еду кататься.

«Неожиданное дело» – вот как написала леди Марша. Интересно, что бы это могло быть?

– Зря надели такой красивый галстук, – запричитал Уоррен.

Дженкинс вопросительно вскинул брови:

– И что мне передать Руперту, милорд?

– Скажите, что коляска понадобится мне завтра на то же время. Простая отсрочка. А сейчас пусть подает карету. – Он взглянул на Уоррена. – Кстати, галстук не пропадет. Повезу Джо в Олбани смотреть зуб акулы. И мы сделаем остановку в Грин-парке и поиграем немного.

– Очень хорошо, сэр.

Когда получасом позже Дункан и Джо появились в дверях квартиры Финна, брат встретил их широкой улыбкой. Галстук свободно болтался на его шее.

– Только не говори мне, – обратился он к Джо, – что пришел не для того, чтобы навести тут чистоту. Моя экономка сегодня не явилась.

– Нет. Я приехал посмотреть зуб акулы, – серьезно ответил Джо, тараща глаза.

Финн почесал затылок.

– Ты точно не хочешь смахнуть пыль с подсвечников?

Джо кивнул.

– Совершенно точно.

– Ну что ж, хорошо, – сказал ему Финн. – Все равно, заходи. Но сначала дай мне завязать галстук.

Дункану понравилась веселая болтовня Финна. Он все еще надеялся – очень надеялся, – что они могут быть обычной семьей, где все любят друг друга.

Итак, Финн впустил их в свое жилище. Боже правый, здесь царил кавардак. На столе, возле двух пустых бокалов, валялась сережка, а рядом – перо из дамской прически, которое Джо тут же схватил и начал им размахивать.

– Финн? – сказал Дункан, выразительно посмотрев на прикрытую дверь спальни.

– Она уже ушла, – понизив голос, сообщил Финн. – Вы с ней чуть-чуть разминулись. Но дамочка, похоже, здесь кое-что забыла. В следующий раз, когда захочешь заглянуть, стоит сначала прислать мне записку.

– Да, зря я не догадался, – вздохнул Дункан. – Извини, не знал, что ты примешься за свое так скоро.

Джо подбежал к окну и, как зачарованный, стал наблюдать за уличной суетой внизу.

– Мужчина возвращается домой после долгой отлучки, а ты удивляешься, что он… – Финн замолчал. – Тебе стоит выходить из дому почаще, братец.

Дункан решил пропустить этот укол.

– Куда ты собираешься сейчас?

Лицо Финна сделалось непроницаемым.

– К Эстли. С друзьями.

– С кем? – Поездка к Эстли значилась в числе вполне невинных развлечений.

Финн пожал плечами.

– Дункан, неужели тебе нужно лезть во все мои дела? Разве это справедливо?

– Полагаю, нет. – Дункан внимательно смотрел на брата. Что-то здесь было явно не то. – Хорошо, держи в тайне своих друзей. Очевидно, они из тех, кого я бы не одобрил. Помни только: «скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

Подойдя к зеркалу, Финн завязал наконец галстук.

– Уверяю тебя, это очень достойные люди. Настолько, что я даже побрился и добыл билеты в первый ряд в последнюю минуту. Лучшие места. – Он повернулся к Джо: – Видишь вон ту шкатулку? На полке?

– Да, – сказал Джо.

– В ней зуб. Можешь его достать.

Джо бросился к шкатулке и схватил ее. Потом, усевшись на пол, поднял крышку. Дункан смотрел, как он перебирает разные вещицы. И вот – в поднятой руке Джо красовался большущий черный треугольник.

– Смотри! – закричал он.

Даже на Дункана зуб произвел впечатление.

– Я его выиграл, этот зуб акулы, – сообщил Финн.

– Правда? – спросил Джо, совершенно очарованный зубом. Он провел пальцем вдоль его шероховатой поверхности. – А как ты его выиграл?

– Я дрался из-за него с одним парнем. – Финн явно гордился своим подвигом.

Джо наконец поднял голову.

– Это был плохой человек?

Финн рассмеялся.

– Очень плохой.

– Вероятно, эту историю Джо лучше не слышать, – вмешался Дункан.

– Ах, папа, позволь мне ее послушать! – начал упрашивать Джо.

– Да не беспокойся ты, – сказал Финн брату. – История очень забавная.

В этом Дункан не сомневался. Может быть, изначально в этой истории и не было ничего смешного, но в изложении Финна она станет такой, что заслушаешься.

Финн присел на корточки рядом с Джо.

– Этот человек нашел зуб акулы на моей земле в Виргинии. Это был один из моих арендаторов. Копал себе огород и выкопал зуб. Ему нравилось показывать его всем желающим, хвастать им. Поэтому, когда он показал его мне, я сказал, что зуб мой. Ведь его нашли в моей земле.

Джо слушал внимательно, чуть раскрыв рот. Так он делал всегда, если слушал увлекательную историю.

– Фермеру это не понравилось, – продолжал Финн. – Он попытался уговорить меня взять взамен что-нибудь другое, например, его жена могла бы напечь мне хлеба. Но я сказал – нет. Что бы ты выбрал? Жалкий каравай хлеба или зуб акулы?

Некоторое время Джо задумчиво смотрел на Финна.

– Конечно, зуб акулы. Этот человек заплакал, когда ты забрал зуб?

– Нет, – засмеялся Финн. – Но готов поспорить, что ему очень хотелось заплакать.

– Мне жалко этого человека. – Джо положил зуб в шкатулку и решительно захлопнул крышку.

– Почему? – спросил Финн. – Он же взял мой зуб акулы.

Джо был озадачен.

– Ты не выиграл его в бою. И этот человек совсем не был плохим. – Он отдал шкатулку Финну.

Насупившись, Финн поставил шкатулку на место.

– Тогда, если хочешь портить мне все удовольствие, не проси, чтобы я показывал тебе что-то из моих вещей.

Джо уставился на него с изумлением.

Отлично. Теперь Дункану придется объяснять, что некоторые взрослые ведут себя как дети. Он протянул Джо руку.

– Думаю, нам пора.

Джо торопливо схватил его ладонь.

– Ты знаешь, где выход, – громко сказал Финн, не скрывая раздражения.

Они пошли к двери. Финн даже не потрудился их проводить – снова рассматривал в зеркале, хорошо ли завязан галстук.

– Желаю повеселиться у Эстли, – сказал Дункан, а потом взглянул на мальчика.

– Спасибо, Финн, – прошептал Джо, – что показал мне зуб акулы.

– Да. Рад, что вы уходите, – сообщил Финн, оглянувшись через плечо. – И мне пора, ребята. Меня ждет чудесный день в обществе двух леди.

Дункан вздрогнул.

– Будь осторожен, – предостерег он брата.

Финн усмехнулся.

– Ты снова все не так понял. Это две респектабельные молодые леди, с ними будет горничная. Думаешь, ради кого-то другого я стал бы возиться с галстуком?

– Тогда почему не скажешь, кто это?

Финн вразвалку подошел к двери, и на лице его была самодовольная ухмылка.

С чего бы это?

– Потому что теперь я большой мальчик, – сказал он. – Так что прочь тревоги. Идите развлекайтесь в парке. – И захлопнул дверь перед самым их носом.

Дункан чувствовал, что сын все еще смущен, явно сбит с толку. Он и сам был не в лучшем состоянии и решил, что они отправятся в Грин-парк пешком, а карета пусть следует за ними.

– Все хорошо? – спросил Дункан.

Джо пожал плечами.

– Мне сегодня Финн не понравился. И его дом тоже не нравится. Там грязно. И странно пахнет.

Несомненно, мальчик, как и сам Дункан, учуял пары шотландского виски да еще запах дешевых женских духов.

– Что ж, тебе не обязательно туда ходить, если не хочется – сказал Дункан.

– Хорошо. Мне очень понравился зуб акулы. Но мне было грустно, когда я на него смотрел, потому что я думал про того человека.

– Что ж, тогда вспомни того человека в следующий раз, когда не захочешь делиться своими игрушками.

Впрочем, какие у Джо друзья в Лондоне! Только племянник Руперта, который иногда приходил на конюшню. В загородном доме Джо мог играть только с детьми слуг.

Они пересекли площадь Пиккадилли, что само по себе было маленьким приключением. Очутившись на другой стороне площади, Джо, кажется, воспрянул духом.

– Мне всегда здесь нравится, – сказал он, завидев Грин-парк. И бегом побежал к входу.

Они редко приходили сюда после полудня. Дункан шагал за сыном и с радостью наблюдал, как тот носится от одного дерева к другому, задирая голову вверх – не сидит ли на стволе белка?

– Чедвик! – окликнул кто-то сзади, и он обернулся.

Этого человека он знал по клубу «Уайтс». Несколько минут пролетели в пустой болтовне, после чего знакомый откланялся. За это время Джо успел убежать довольно далеко и встретил другого мальчика, с которым решил поиграть. Дункан ускорил шаг, но было поздно. Он увидел, как незнакомый мальчик ударил Джо по голове.

Джо стукнул его в ответ.

– Эй! – крикнул Дункан.

А потом увидел джентльмена, который, как и он сам, бежал к мальчикам. За ним торопливо шла дама.

Дункан ускорил темп и поспел как раз тогда, когда мужчина уже успел разнять драчунов. Джо дрожал. Другой мальчик плакал.

– Что случилось? – спросил Дункан у Джо.

– Он играл неправильно. Я пытался ему объяснить, как надо играть, – ответил Джо.

– Я могу играть, как хочу! – закричал другой мальчик.

Подошла дама.

– Что случилось? – спросила она у другого мальчишки.

– Он, – мальчик указал на Джо, – сказал, что мне нельзя быть Черным Рыцарем. Сказал, что я должен быть Красным Рыцарем, потому что я просто коротышка, а Черный Рыцарь должен быть высоким. Мама, я правда коротышка?

– Нет, дорогой, – ответила она, сердито глядя на Джо.

– Ты не должен был так говорить, Джо, – сказал Дункан. – Это невежливо.

– Но Черный Рыцарь самый высокий, – топнул ногой Джо.

– Неправда, – сказал незнакомый мальчик.

– Я выше тебя, – заявил Джо, – поэтому мне и следует быть Черным Рыцарем.

Дункану стало неловко.

– Джо, этот мальчик может представить себя любым рыцарем, как захочет, – твердо сказал он. – А ты был неправ, когда сказал, что ему нельзя быть Черным Рыцарем.

– Ты всегда говоришь мне, как правильно играть, – сказал Джо, и его глаза наполнились слезами.

Дункан был потрясен.

– Что?

Джо пинал ногой траву.

– Иногда мне хочется поплавать на лодке по озеру в Гайд-парке, а ты говоришь – нельзя. И потом, мне всегда приходится играть в дальнем углу парка, где нет других детей. Ты всегда говоришь мне, как играть, папа!

Двое взрослых с недоверием посмотрели на них с Джо.

Выпрямившись, Дункан положил руку на плечо Джо.

– Простите, Джо был слишком груб.

– Это точно, – сказал отец мальчика.

Дама всмотрелась в его лицо:

– Вы лорд Чедвик?

– Да, – ответил он.

Ее глаза расширились. Она взглянула на Дункана, потом перевела взгляд на Джо.

– Идем, Куинси, – сказала она надменным тоном. Мальчик, Куинси, побежал за ней. Она сказала мужу: – Это же тот самый лорд Чедвик!

Ее супруг смотрел озадаченно, и тогда она кивком указала на Джо; свет явно забрезжил в голове ее супруга.

– О-о, – протянул он, нахмурил брови и взял Куинси за другую руку.