Текст книги "Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»"

Глава 19. Драгоценное сердце креолки из гарема

– «Там, где не пробьется с боями могучий воин, легкими, небесными шажками пройдет прекрасная пери» – разве не так гласит турецкая пословица?

Кутузов потупил единственный глаз (правого глаза у него не было после ранения в бою с турками в Крыму; пуля вошла в левый висок и вышла в правую глазницу, не задев мозга). Всем своим видом Михаил Илларионович показывал, что нижайше просит хозяек быть снисходительнее к нему – старому, измученному ранениями солдату, который поражен неотразимой красотой трех красавиц, сидящих перед ним. К незадачливому дипломату поневоле, к тому же плохо говорящему по-турецки.

Они и в самом деле были удивительно красивы, эти три яркие блондинки, столь экзотично смотрящиеся в Стамбуле, городе по расположению южном, а по темпераменту – восточном. Михри-шах (Луноликая шахиня) являлась в этом трио главной. По имени Агнес, дочь грузинского священника, выкраденная на Кавказе чеченскими абреками, она после невероятных испытаний превратилась из рабыни в жену султана османов Мустафы III и стала матерью султана Селима III. По-турецки: султан-валиде, а по-европейски: мать-императрица. Получившая в юности прекрасное образование, Луноликая обладала не только сильным характером, но и широтой ума, независимостью мышления. Поэтому так внимательно всегда прислушивался к своей любимой грузинке, прозванной Гюрджю Гюзели (Грузинская красавица), султан Мустафа, поэтому так уважал мнение матери султан Селим. Кутузов знал, что – по сути – именно дочь кавказского попа сейчас управляет огромной империей османов.

Какая-то бойкая маленькая птичка опустилась на пышный розовый куст, рядом с которым сидела вторая красавица – Хадиджа-ханум, дочь султана Селима и Михри-шах. Разговаривая в саду с прекрасными стамбульскими гуриями, Кутузов незаметно перешел с турецкого на русский и заметил, что Хадиджа-ханум так же, как и ее мать, прекрасно понимает его.

– Не усердствуйте, генерал, – поняла его уловку Михри-шах. – Если хотите, можем говорить по-русски. Но, чтобы сделать приятное Нахши-диль, – султанша показала рукой на свою соседку, – лучше изъясняться по-французски.

Третья красавица – Нахши-диль (Драгоценное сердце) – улыбнулась и в ответ лишь слегка кивнула. Этого жеста было достаточно, чтобы на мгновение ослепить русского генерала: ее светлые волосы были усыпаны бриллиантами, как росой.

Кутузов знал, что француженка Нахши-диль – бывшая наложница султана Абдул-Хамида I, стала матерью султана Махмуда II. Нахши-диль, наверное, чтобы проверить образование русского, заговорила по-французски. Кутузов с радостью перешел на этот язык королей и мыслителей. Бегло – все-таки это язык детства, прошедшего под контролем французских гувернеров, – посланник Екатерины II начал объяснять, что России и Турции, историческим соседям, лучше жить в мире.

«Плохой мир все равно лучше хорошей войны», – как всегда в критические моменты, прибег к прибаутке тот, кого прозвали при дворе султана Белым лисом. Кутузов принялся объяснять, что Крым, исторически русский, теперь вернулся в лоно Отечества и что туркам его уже никак не вернуть. Другое дело – свободный проход русских кораблей через проливы Босфора: без этого не может быть взаимовыгодной коммерции, а торговый союз с Россией сулит османам немалые «авантажи»!.. Все три одалиски согласно кивали. Распаляясь в красноречии, Кутузов тем не менее сумел нарушить турецкие неписаные каноны и на несколько секунд поднял глаза, – точнее, глаз – и сумел разглядеть и роскошь женских форм, прикрытых кокетливым муаром, и изысканность восточных одежд.

Невиданная миссия полководца, волею императрицы Екатерины II ставшего дипломатом, российским посланником в Стамбуле, закончилась успешно. Михри-шах согласилась повлиять на супруга и обещание выполнила: все требования России, включая свободный транзит русских судов по Босфору, были со временем удовлетворены султаном. Мудрая «валиде» – «мать-султанша» – была очарована статью и обаянием старого русского воина. К тому же она оценила его предприимчивость и храбрость. Ведь, когда официальные переговоры Санкт-Петербурга и Стамбула о торговых тарифах и размерах пошлины за проход в проливах зашли в тупик, русский генерал-посланник пошел на крайние, невиданные и никем не опробованные раньше меры: проник в гарем к султану, чтобы найти «чисто женские» рычаги влияния на него.

Как у Кутузова это получилось – уже другой вопрос. Интриговал, подкупал чиновников, вручал дорогие подарки евнухам. И пролез! Правда, только в сад гарема, но все равно пролез. Ловкий и гибкий, как змея.

Заметки на полях

Самой известной опасной змеей на всей планете считается гадюка. Яд живущих в Европе гадюк разных подвидов – асписовых, курносых, носатых и обыкновенных – опасен, но для абсолютного большинства людей не является смертельным. Надо только оставаться бдительными. Ибо после укуса этой змеи возможны бронхоспазм, почечная дисфункция, жар, диарея… Примерно 10–12 процентов укушенных страдают от тяжелой интоксикации. В подавляющем большинстве случаев последствия укуса исчезают через несколько дней, но могут растянуться на более продолжительный срок, вплоть до года. Помните, к осложнениям может привести неправильное самостоятельное лечение.

При укусе ядовитой змеи надо действовать мгновенно, поскольку отрава начинает проникать в тело из пораженного места моментально и за 15–20 минут успеет попасть в кровяное русло. Самый простой и эффективный способ обеспечить быструю «эвакуацию» яда – отсасывание. С его помощью можно снизить концентрацию отравления более чем наполовину. Однако человек, оказывающий помощь пострадавшему, обязан помнить, что сам способен стать жертвой. Через невидимые невооруженным глазом микротрещины на губах и во рту. Весь извлеченный из места укуса яд надо тщательно сплевывать. После этого ранку следует обработать антисептиком и наложить давящую повязку (ни в коем случае – не жгут!) и непременно обездвижить пораженную змеей конечность: любая активность ускоряет всасывание яда.

И – быстрее в больницу!.. Да, чуть не забыл! Не забудьте напоить пострадавшего теплым – лучше даже горячим – чаем или бульоном. И еще: противозмеиная сыворотка – вовсе не панацея от укуса. Во-первых, это сильнодействующий препарат, подходящий далеко не каждому. Он может вызвать аллергические реакции, вплоть до шока, а значит – и осложнения в организме. А во-вторых, вводить сыворотку необходимо только в первые сутки после укуса, а лучше – сразу после него, скажем, в течение часа. Впрочем, окончательный выбор средств лечения всегда остается за медиками.

Теперь о главном: уважайте гадюку, будьте с ней на «Вы». Учтите, этот гад ползучий – пугливый. Гадюки всегда стараются избегать встреч с людьми, ощущают их приближение по колебаниям земли и воздуха. В отличие от ужей, – кстати, совершенно безобидных, хоть и противных (я их боюсь!) – эти аспиды не селятся возле человека, они не любят шума и суеты. К тому же яда у гадюк мало, ведь их жертва – мышь, ящерица или птенец – не весит более 500 граммов. Чтобы не остаться голодной, змее надо беречь ее драгоценный яд. Это значит, что на человека нападать гадюке совершенно невыгодно.

Плотная завеса тайны традиционно окружала гарем. В Европе широкая публика узнала о нем только в начале XVIII века, когда французский востоковед Антуан Галлан перевел и опубликовал «Тысячу и одну ночь». Кутузов нарушил табу и едва не поплатился жизнью за это. Ведь, согласно исламской морали, дерзкого чужеземца, к тому же христианина, проникшего в гарем султана, надлежало казнить. Русского посла спас старший евнух, командующий охраной гарема. Он, пропустивший Кутузова за гигантскую мзду, заявил султану, что дипломат на самом деле – «главный евнух двора Екатерины Великой». Неизвестно, поверил ли по-настоящему в это Селим, но сделал вид, что поверил.

Любопытно, что эта экзотическая строка в биографии замечательного полководца, много раз раненного, битого, нашла своеобразное отражение в символике секты скопцов, существовавшей в России с XVII столетия. (О них, кстати, рассказывает Александр Дюма-отец в своих путевых записках «Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию»). У этих «агнцев Божьих» портрет Кутузова, «тайного скопца» – как утверждали эти «белые голуби», – почитался наравне с иконой Христа.

Вернувшись с триумфом в Санкт-Петербург, Михаил Кутузов рассказывал в высоких казенных инстанциях об удивительных женщинах, окружающих турецкого султана. Полководец еще не догадывался, что через десять лет ему придется воевать не на жизнь, а на смерть с Наполеоном. Он восхищался Нахши-диль, она же – Накшидиль-султан или Накши-кадын. Восхищался ее красотой и умом… Кутузову было известно, что она француженка, но – не более того. Старый русский генерал не мог в ту пору знать, что она – родственница другого генерала, французского, чья яркая звезда уже стремительно взошла в Тулоне.

Эмэ Дебюк де Ривери, ставшая в Турции Нахши-диль, родилась в 1763 году на Мартинике в аристократической семье плантатора Анри-Жакоба дю Бюк де Ривери. Ее кузина, красавица-креолка Жозефина Таше де ла Пажери выйдет замуж за генерала де Богарне, сына губернатора Мартиники, а затем, овдовев, – и за молодого, подающего надежды генерала Наполеона Бонапарта. Существует легенда, по которой однажды к гадалке-креолке в Пуэнт-Рояле пришли две молодые девушки и попросили предсказать их будущее. Колдунья предсказала, что обе они будут королевами. Одна – на Западе, другая – на Востоке. Так оно и произошло. Одна кузина, Жозефина де Богарне, стала императрицей Франции, другая, Нахши-диль, – шахиней Турции.

Когда Эмэ исполнилось девять лет, ее послали на воспитание в один из монастырей сестер-визитанток[27]27
  Орден посещения Пресвятой Девы Марии (лат. Ordo Visitationis Mariae, OVM) – женский католический монашеский орден.


[Закрыть] в Нанте. В 1784 году, возвращаясь на корабле домой на Мартинику из монастырской школы, Эмэ попала в руки алжирских пиратов. Те продали белокурую красавицу – какая экзотика в Магрибе! – алжирскому бею. Он же, стремясь добиться милостей от турецкого султана, решил передать блондинку в дар стамбульскому владыке Абдул-Хамиду I.

Умная и образованная Эмэ стала одной из наложниц в гареме. Султан назвал ее Нахши-диль (Драгоценное сердце) и очень быстро приблизил к себе. Со временем она возвысилась до положения четвертой жены и оказалась в центре гаремных интриг: первая жена Нюхет Сеза и вторая Михри-шах всеми средствами добивались престола для своих сыновей. Нахши-диль наблюдала за ними, присматривалась и училась. В 1789 году Абдул-Хамид умер. Султаном стал двадцатисемилетний Селим III. Он предложил красавице-француженке Нахши-диль остаться в серале вместе с ее сыном Махмудом – его племянником. Селим пришел к власти в то же время, когда произошла революция в Париже, он любил Францию и перенес эту любовь на Нахши-диль. (А может, просто любил Нахши-диль?)

Она стала другом и советчицей молодого султана. Обучала его французскому языку, убедила впервые отправить в Париж постоянного турецкого посла. Селим начал издавать газету на французском языке и позволил Нахши-диль отремонтировать гарем и украсить его в стиле рококо… Впрочем, это все – мишура на фоне тех проблем, которые возникли у модернизатора Селима после того, как вслед за поражением Турции от России началась война Стамбула с Парижем: в 1798 году Наполеон напал на Египет. Тут уж советы прекрасной креолки из гарема оказались бесценными.

Султан заключил мир с французами и решил реформировать турецкую армию, сделав ее профессиональной по примеру европейских государств. Для этого Селим использовал генерала Ораса Себастьяни, ранее прибывшего в Стамбул как посланник Наполеона. Эти меры, помноженные на попытки экономических пертурбаций, вызвали резкое недовольство как янычарского корпуса, традиционно влиятельного в Османской империи, так и англичан, возмущенных сближением Турции с Францией. Реакция не замедлила себя ждать: в 1807 году подняли бунт янычары, вдохновленные фетвой шейх уль-ислама против реформ. Янычары взяли Стамбул и возвели на трон Мустафу IV, сына Абдул-Хамида I. Селим был сначала посажен под стражу, а потом и заколот кинжалом.

Заговорщики хотели убить и Махмуда, но Нахши-диль перехитрила всех, спрятала сына в печке… Не буду закапываться в детали стамбульских дворцовых переворотов и гаремных интриг. Если кратко, то Махмуд II стал следующим султаном. Он взошел на престол 28 июля 1808 года. А десять дней спустя состоялась торжественная церемония, в ходе которой Нахши-диль вернулась во дворец Топкапы, резиденцию султана и его многочисленной семьи, и приняла титул «валиде-султан» («мать-императрица»). Сам султан встречал француженку за воротами Баб-ус Селям (Врата приветствий), которые вели во второй двор Топкапы, предназначавшийся для важных государственных церемоний. Махмуд поцеловал руку сидевшей в карете Нахши-диль и проводил ее до входа в гарем. Нахши-диль стала последней «валиде» в османской истории, для которой устраивали столь торжественную и пышную церемонию: «Валиде-и алайы».

Из тридцати лет правления сына Нахши-диль прожила только девять. Фактически именно под ее контролем обновлялась страна, но зрелых плодов своих стараний креолка не увидела. Не смогла: давняя гаремная соперница Айша, в венах которой текла жгучая кровь воинственного курдского рода Салах-ад-Дина, подсыпала французской «валиде» в еду яд. Медленно убивающий, не пожирающий, а грызущий. Эмэ Дебюк де Ривери, ставшая в Турции Нахши-диль, мучительно умирала в течение года. Стамбульские же медики определили у султанши, слабеющей на глазах, острую форму туберкулеза. Им было недосуг полистать летопись Топкапы. У османов яды во все времена были излюбленным способом избавления в гареме от соперниц и провинившихся одалисок.

Хотя Эмэ и приняла ислам, – попробовала бы она этого не сделать! – как того требовали правила гарема, в душе она все равно оставалась христианкой. Ее последней волей было причаститься у католического священника. Сын не мог ей отказать в этом. И впервые христианский священнослужитель вошел через Врата радости в гарем.

Даже там продолжилась Французская революция…

Глава 20. Клеопатра – царица суицида

Республиканский, а потом и имперский Рим, достигший на рубеже тысячелетий своего максимального могущества, содержал огромную армию. Непрекращающиеся войны велись на окраинах Средиземноморья поистине варварски: с ядовитыми стрелами и дротиками, с отравлением источников… Печальным итогом этого прообраза беспощадной химической войны были тысячи изуродованных, искалеченных солдат с незаживающими ранами, в мучениях доживающих свои дни на италийском полуострове. Окраины городов превратились в клоаки с бродягами, инвалидами и нищими. И тогда при молчаливой поддержке властей начались коллективные отравления.

Клавдий Элиан, древнеримский писатель II–III веков нашей эры, так сообщал по поводу этих самоубийств: «Перикл, Каллас и Никия были заполнены людьми, которые заканчивали жизнь в бедности и нищете. Чтобы ускорить свою кончину и облегчить страдания, они выпивали цикуту из кружки, которая переходила из рук в руки».

Страшнее и не напишешь!..

Впрочем, цикута, которую знаменитый писатель начала прошлого тысячелетия Апулей называет «пагубной травой», расценивалась в ту пору как отрава для бедных, а знатных римлян убивали другие, более мощные, яды.

 
Что ж, маленький убийца, перережь
Своими острыми зубами узел,
Который так запутала судьба…
Яд сладок-сладок.
Он как успокоительный бальзам,
Как нежный ветерок!..[28]28
  Перевод М. Донского.


[Закрыть]
 

Так Шекспир в своей трагедии «Антоний и Клеопатра» описывает смерть последней царицы эллинистического Египта от укуса змеи. Версия эта мне, как и многим историкам, кажется сомнительной. Клеопатра, отравившая своего малолетнего брата Птолемея XIV, была женщиной, изощренной не только в любви, но и в том, что касалось ядов.

Она прекрасно осознавала, как мимолетны власть и слава. Особенно после убийства 15 марта 44 года до н. э. Цезаря, который так официально и не признал Птолемея Цезаря, своего сына от Клеопатры.

Во время десятилетнего романа с Марком Антонием царица Египта занимается поиском идеального средства для самоубийства. По римским источникам, она испытывала самые различные варианты возможного суицида: поила рабов кровью африканских жаб, считавшихся ядовитыми, проверяла на приговоренных к смерти добытый для нее змеиный яд, притирки из солей ртути и свинца, мышьяка и сурьмы… Намерение Клеопатры покончить с собой окончательно укрепилось после поражений армии и флота Антония от войск Октавиана Августа и бегства египетской красавицы из Греции в Египет. Клеопатра создает в Александрии из своей свиты «Союз смертников», члены которого ищут возможность безболезненной смерти и клянутся умереть вместе, но не сдаться Октавиану. Тем временем поход на берега Нила был объявлен «войной Рима против египетской царицы».

После ложного слуха о самоубийстве Клеопатры с помощью отравления Антоний бросается на свой меч. Октавиан пленяет последнюю из фараонов. Она, не сумевшая в сорок один год – возраст весьма почтенный для женщины античной эпохи – соблазнить и этого римского полководца, узнает, что ее ждет в ближайшее время. Октавиан, согласно традициям, готовит себе триумф в Риме, на котором перед гражданами в числе других военных трофеев провезут в цепях или в клетке покоренную и униженную Клеопатру. Она пишет победителю письмо, где сообщает о своей предстоящей смерти и просит похоронить ее вместе с Антонием. Получив послание, Октавиан тут же посылает к Клеопатре своих стражников, но те находят царицу уже мертвой. Знаменитый французский художник Жан-Андре Риксен изобразил ее обнаженной с белоснежной кожей, лежащей на золотом ложе в царском уборе, а рядом две служанки, одна из которых тоже была мертва.

Отдадим должное воображению замечательного живописца, он весьма точен в исторических деталях. Дело в том, что незадолго до смерти Клеопатры к ней был допущен некий крестьянин с корзиной смокв, не вызвавший подозрений у стражников. Кстати, эта корзина запечатлена Риксеном на полотне. Дескать, как раз под пронесенным к царице инжиром и скрывалась змея, укусившая Клеопатру…

Пустая гипотеза! Во-первых, приближенные Октавиана, ворвавшись к Клеопатре, не нашли никакой змеи – предположим, что она успела уползти из дворца. Однако вместе с царицей погибли и две ее служанки: даже самая ядовитая кобра, как известно, три раза смертельно не кусает… Впрочем, сообщают, что на руке Клеопатры римляне обнаружили два следа от укусов. А может, – от уколов? Более реальной мне кажется версия о том, что греко-египтянка покончила с собой, уколовшись полой булавкой с хранившимся в ней смертельным ядом. Клеопатра прятала эту отравленную иголку в своих густых волосах и в критической ситуации воспользовалась своеобразным «тайником».

И еще один аргумент против версии о змее. Неотразимая красавица – таковой Клеопатру описывают современники – вряд ли решилась бы выбрать себе безобразную и к тому же мучительную гибель. От яда змей смерть долга и некрасива: сначала у укушенного начинается сильная рвота, сопровождаемая поносом, потом наступает медленная остановка дыхания… Место проникновения яда в тело заметно опухает, а таких следов вовсе не было обнаружено на теле мертвой, словно спящей царицы.

Заметки на полях

Кобра с ее эффектной раскраской и исключительной силой яда испокон веков считалась у египтян символом истинного могущества, помноженного на мудрость. Неспроста изображение этой змеи украшало урей – головной убор фараонов. Укус этого аспида был надежным способом умерщвления и «дарился» приговоренному к смерти как божья милость вместо позорной, публичной казни.

Найти и поймать кобру слуги Клеопатры могли как непосредственно в Египте, так и в саваннах Восточной Африки. Эта змея размером от одного до двух метров в длину обладает нейротоксичным ядом, который поражает нервную систему, парализует все тело. А дальше – только смерть. И сегодня большинство смертей в Африке и на Ближнем Востоке, связанных с укусами ядовитых змей, наступают из-за укусов именно египетской кобры.

Нет, чтобы уйти в небытие, женщина, покорившая своей неземной красотой двух великих римлян, наверняка выбрала для себя более изящную смерть. Если Клеопатра не ушла в мир иной после отравленного укола, то она могла бы умереть от ядовитого коктейля, обещавшего приятное погружение в звездную бесконечность. Почему бы не от смеси опиума и аконита? Оба компонента были хорошо известны в античном Средиземноморье.

Дополнительная деталь, позволяющая нам сомневаться в укусе змеи как причине смерти Клеопатры. Октавиан, не отказавшийся от желания провезти царицу как дикого зверя в клетке по Риму, приказал срочно доставить ему кого-нибудь из эфиопского племени псиллов, служащих в охране александрийского дворца. Если верить Геродоту, эти жители пустыни не боялись ядов, особенно – змеиных. Напротив – отпугивали ядовитых гадов своим запахом, даже клали в гнезда кобр и гадюк новорожденных – дабы проверить, что младенец и в самом деле принадлежит к их племени. Так вот, Октавиан приказал псиллам отсосать змеиный яд из руки Клеопатры. Но все старания варваров оказались напрасными: царица так и не ожила…