Текст книги "Грозный. Пес, который искал человека"

– Да так. Я когда сюда ехал, волну по радио поймал. Там говорили, что собаки могут спасать от этой болезни. И вообще, что-то необычное происходит с собаками. Я это по своему Джою замечаю. Кто знает, может это он надавил на мою совесть и заставил меня вернуться. А твой пес – какой-то вообще особенный! Передай ему, что я подумаю над тем, что он мне показал. Слышишь ты, лохматырь?! – крикнул он Грозному. И, обращаясь к Вере: – Не переживайте. Если чего-то нельзя исправить, есть возможность начать сначала.

– Да я и не переживаю, – ответила Вера и поняла, что кривит душой. – Пусть у вас все будет в порядке. Нам ничего не остается, кроме как продолжать жить и держаться друг за друга. Поверьте, уж я то знаю!

Мужчина вдруг схватил ее в охапку и коротко обнял. Тут же оттолкнул от себя.

– Спасибо, – сказал он. И перегаром от него несло вроде бы уже не так сильно. – Удачи тебе и твоим собакам! Если тот парень, Сумрак, прав, тогда, вероятно, когда-нибудь так станут все говорить!

– Да, возможно…

Задумавшись над его словами, девушка некоторое время стояла недвижно.

– Не забудьте закрыть ворота! – словно очнулась она. – Вдруг чужие собаки нагрянут! Удачи вам!.. И вашей собаке! – добавила она и быстрым шагом направилась к машине. Влезла за руль минивэна вместе с девочкой и усадила ее на колени. Дав на прощание гудок клаксоном, выехала на улицу. Мужчина махнул ей в ответ, но в темноте Вера этого уже не видела.

6

– …Ну, так что скажешь? – спросил Кропаль.

Стоявший за ним Костяк светил фонариком в лицо Рокотову, заставляя жмуриться.

Андрею хватило бы и нескольких матерных слов, чтобы подытожить длинную беседу, в которой Кропаль пространно рассуждал о перспективах начала жизни по новому образцу, где брутальные мужики с горящими глазами и жадным сердцем добывают пищу и удовольствия, оправдывая звание настоящих охотников. Все остальные – жалкие чмошники, недостойные каких-либо привилегий. Это прямо слышалось в словах Кропаля, который хищно зрел в будущее, намекая, что Линда и Грозный – прекрасный союз, укрепляющий его веру. Все это родилось в воспаленном бессонницей мозгу сержанта вскоре после того, как он велел запереть Рокотова в лифте, а с ним и Эдика, и собаку, чтобы гарантированно не сбежала.

В руках сержант держал компьютер. Он, видно, не расставался с ним теперь. Что уж он там вычитал, в тех файлах, которые достались Андрею от брата и лежали теперь в том компе, расшифрованные и доступные, и мог ли сержант понять хоть немногое, что заключалось в них, – оставалось для Рокотова загадкой. Но если у Кропаля возникли такие бредовые идеи, значит, что-то там было серьезное.

Андрей сдержал меткие слова, усмехнулся и почесал бороду.

– Я-то рассчитывал, ты хотя бы в императоры метишь. – сказал он, сидя в позе роденовского «Мыслителя». – Бывали императоры из солдат. Но ты же ведь не потянешь. Кишка тонка. Вот Кит бы…

Кропаль вскочил, опрокинув складной стул. Шваркнул ногой по решетке, но что толку. Андрей, оттолкнув Эдика в глубину кабины, сам лишь отскочил в сторону и уже откровенно смеялся, не боясь ничего из того, что могло бы последовать дальше.

– Слушай внимательно. Я ведь, как понимаю, братец твой написал.

И Кропаль, откинув крышку ноутбука начал зачитывать:

«Когда родились щенки, я не мог надышаться на Тиру и ее приплод… О них заботились так, как ни об одном животном на ферме. На все призывы своей коллеги вернуть собаку в лабораторию я возражал тем, что естественные условия – самое лучшее, и не нужно ничего придумывать…»

«Это же дневник!» – вспыхнуло в голове Андрея. Ему безумно хотелось прикоснуться взглядом к этим строчкам, самому прочесть их.

Кропаль заметил его реакцию и с довольной улыбкой продолжил:

– «Вечером второго дня, зайдя в лабораторию, она обнаружила меня в крайне задумчивом состоянии.

– Что-нибудь случилось? – спросила она.

– Мне сообщили, что завтра прибудет сюда группа военных, – ответил я.

– И что тебя беспокоит? – не поняла она.

– Я не знаю, чего ждать, – сказал я. – Вероятно, они опять хотят не упустить шанс и подмять все под себя. Или боятся, что я совершу ошибку второй раз…»

– А братец-то твой прямо писатель! – ухмыльнулся Кропаль, остановившись.

– Что там дальше? – в нетерпении спросил Рокотов.

– Какой ты прыткий! Погоди, ты ничего не ответил мне.

– А что я могу ответить. Я ведь не знаю того, что ты узнал из этих записей.

– Поверь мне, вполне достаточно. А если ты согласишься, то мы с тобой… Ого-го! Вот, например…

Он защелкал кнопками, продвигаясь по тексту. Судя по отсвету экрана на его лице, там были даже картинки, возможно, какие-то диаграммы, но Андрей ничего не мог этого видеть.

– Вот, слушай. Это очень интересно, – И он снова начал читать вслух: «Я совершил гениальное открытие. Без ложной скромности. Но в то же время и губительное. Можно сказать, преступное…» Каково, а? Сильно сказано! Слушай дальше. «…Теперь-то я знаю, что мы, ученые, настолько помешаны на своем желании изменить мир, что зачастую не понимаем, каким губительным оно может оказаться». (Это уж точно!) «…Когда я открыл значение тех сегментов в мозгу, я даже и не думал, куда заведет меня это открытие. Сейчас бы я, наверное, трижды подумал, прежде чем доверять эту информацию кому-либо…» А вот доверил ведь!

Кропаль засмеялся.

– Ладно, не буду издеваться. На вот, сам почитай. Тут тоже очень интересно.

Кропаль поднял стул и водрузил на него компьютер. Проверил, не дотянется ли Рокотов до него.

Андрей прильнул к решетке и впился глазами в экран, щурясь от слишком большого расстояния.

Теперь он сам читал вслух, сам не зная почему. Видимо затем, чтобы лучше запомнить.

«Буду честным перед самим собой – началось все с авантюры. Я был тогда на мели и решил немного подзаработать. Дал объявление о том, что принимаю любых желающих, кто хочет составить генетический портрет своего питомца. От клиентов не было отбоя. Приходили люди с кошками, собаками, даже с крысами и рыбками. Я брал биоматериал для исследований, попутно делал сканирование мозга – скорее как бонус, людям эти картинки тоже были любопытны. Платили неплохо, иногда даже сверх официальных расценок. В основном, конечно, больше было владельцев собак. А сколько они историй о своих питомцах рассказывали – я это тоже все записывал и сохранял. И в какой-то момент меня осенило. Ведь это же, получалось глобальное статистическое исследование! («Дальше!» – крикнул Андрей и Кропаль послушно перевел на следующую страницу). Я решил установить, есть ли какая-то зависимость между особенностями физиологии собак и их способностями к обучению. Вскоре выявил кое-какую закономерность. У тех собак, которые на поверку оказывались самыми умными и сообразительными, обнаружились совпадения в нескольких сегментах генетических таблиц. Оказалось, что и сканирование мозга дало повод для размышлений. У всех этих собак наблюдалось примерно схожее строение некоторых участков в лимбическом отделе головного мозга. Где-то там пряталась загадка – посчитал я…»

Андрей читал быстро, немного торопливо, возможно даже проглатывая некоторые слова, но совершенно не обращал на это внимание.

«…Через полгода исследований, уже работая на правительственную лабораторию, я выяснил, что в разных вариациях точно такие же сегменты существуют в мозге всех высших животных, в том числе и человека. Мы начали поиски. Вопрос был в том, как стимулировать процессы в мозге: хирургически или использовать биологический катализатор? Мы пошли по второму варианту – искусственно вырастили протовирус или генофаг, который назвали „нимбусом“ (как смешны мне теперь наши попытки примазаться к богу). „Нимбус“ должен был разрушать участки генов, ответственных за строительство тех структур в мозге, которые я обнаружил. Для доставки его на место использовали эритроциты крови. Первые опыты были проведены на птицах. Результаты ошеломили. Пернатые твари начали решать такие загадки, которые им были недоступны раньше. У них как будто открылся какой-то информационный канал, где все отгадки лежали на виду – только бери и пользуйся. Все эти барьеры, лабиринты, сложение и вычитание они делали на раз! Выходило так, что любое существо на Земле может обладать разумом подобным человеческому, а для этого нужно всего лишь исключить из деятельности участок мозга величиной с булавочную головку. Сегмент, который я сейчас называю „Сферой Бога“. Такое впечатление, что он специально внедрен в мозг, чтобы ограничивать его возможности. Подозреваю, военные думали о том же самом. Через какое-то время они решили, что хватит экспериментировать с бессловесными тварями, которые ничего не могут рассказать. И предложили мне начать опыты над людьми. Я отказался. Это была моя крупная ошибка. Теперь понимаю, что нельзя было оставлять все в чужих руках. Лучше бы я уничтожил „Нимбус“ по мере того, как прикидывался работающим над проектом!..»

– Дальше! – выкрикнул Андрей.

«…Первая проблема, с которой они столкнулись – это то, что созданный ими человеческий „Нимбус“ оказалось возможным получить только от людей с определенным типом крови – первая с отрицательным резус-фактором. Но произошло непредвиденное. Если у птиц это вмешательство вызывало всплеск работоспособности сознания, то у человека все вышло в точности наоборот. Их была сотня добровольцев, решившихся пройти испытание. Все они начали сходить с ума. Точнее не так. Сначала вообще ничего не происходило. А потом, через неделю-другую, пошла волна. При пробуждении у них у всех блокировалось сознание. И стоило значительных усилий вернуть людей к памяти. Они были словно зомби. Ничего не помнили, не знали, сохранялись только какие-то основные навыки, которые сложно искоренить. После нескольких часов работы с ними, каких-нибудь подсказок, начинали подключаться заблокированные воспоминания. Но это не давало надежды, поскольку очередной сон снова лишал их памяти, и все приходилось начинать сначала…»

– Теперь ты понял, что твой братец натворил? – раздался голос Кропаля.

– Это не он! – поднял глаза Андрей.

– Да ты читай, читай, пока я добрый!

Андрей послушно уставился в экран.

«Теперь-то я понимаю, на что мы замахнулись.

Это и есть сфера Бога – без всяких шуток. Стоить вспомнить сказки, мифы, легенды. Мы были такими когда-то! Телепатия, телекинез, преображение действительности вокруг себя – все возможно для каждого. Когда-то мы понимали язык птиц и зверей, были всесильными героями, умели строить исполинские сооружения и целые города из таких каменных глыб, которые сегодня не способна поднять ни одна машина. Разумеется, я понимаю, почему природа, а если сказать вернее – Создатель отказал нам в этом. Мы разучились правильно этим распоряжаться.

И тогда возник этот барьер. Но, как оказалось, и вынуть его нельзя…»

Андрей заметил, что Кропаль потянулся к компьютеру и перескочил через абзац, как будто надеясь увидеть там что-то более конкретное, более важное.

«…наказание оказалось жестоким. Выяснилось, что генофаг начал мутировать. Позже я узнал, что все птицы, какие были в нашей лаборатории, постепенно обрели все те же способности в разумной деятельности, хотя большинству из них „Нимбус“ не вводили. Это значит, что он начал распространяться без нашего вмешательства, как все вирусы, но мы этого даже не замечали. Он просто ждал своего времени. А, кроме того, птицы стали такими сообразительными, что часть их попросту сбежала…»

– Ну все, хватит! – Кропаль резко отодвинул ноутбук.

– Нет, пожалуйста! Еще немного! – взмолился Рокотов.

Эта перемена в поведении пленника, очевидно, понравилась сержанту, и он повернул экран обратно.

«Сначала, я думал, что птицы массово начали болеть после того, как из лаборатории пропали первые особи. Но теперь понимаю, что ошибался. Они никуда и не исчезали. Я так подозреваю, что благодаря передаче „Нимбуса“ с птицами начали происходить серьезные изменения, и теперь они попросту стараются держаться подальше от людей, потому что стали слишком умными и не попадаются нам на глаза. А что касается человека, то здесь обнаружилась другая проблема: у тех первых добровольцев, кому был введен „Нимбус“, через некоторое время началась лихорадка, после чего – кома и у многих смерть. Но хуже всего – точно такое же мутирование генофага, как у птиц и распространение от организма к организму. Ему уже неважно было, с какой группой крови человек. Какое-то время он ведет себя скрытно, но уже сейчас совершенно точно, что он вырвался далеко за пределы лабораторий. Я уже обнаружил его у себя в крови и в крови своих подчиненных…»

Андрей уткнулся в следующую фразу, успев пробежаться по ней глазами и не решаясь произнести вслух.

– Ну, что замолчал? – откликнулся Кропаль.

– «Все это грозит скорым началом эпидемии…»

– Во-о-т! Правильно, – издевательски прокомментировал сержант. – Благодаря твоему братцу я теперь спать не могу. Сука он просто… Но ты читай. И я послушаю.

– «Я думаю, что мы запустил какой-то детонатор, который был заложен в нас Природой. Мы недостойны того, чтобы обладать сверхразумом. От военных ко мне прибыл посланец. Он был в панике. Просил помочь. Дал мне образец полученного ими обновленного „Нимбуса“. Я выяснил, что при его создании использован участок генокода, схожий с тем, что имеется у собак. Это чистая случайность – они использовали мои первые данные из тех опытов, что я проводил. И я сразу вспомнил о том, что ведь первая группа крови – это фактически кровь первых людей. А эта же кровь без резус-фактора в каком-то плане – самая чистая кровь. Идеал для какого-нибудь эксперимента. Я в одной книжке читал, что в этом есть сокровенное начало. Вмешательство чужих сил. Инопланетный разум. Человеческий разум. Первый человек, приручивший собаку, наверное, был именно с такой кровью – первой группы с отрицательным резус-фактором. Результат эксперимента. У этого человека возникла первая серьезно разумная мысль: не просто ударить кого-нибудь палкой по голове, а задумать нечто большее. Но я отвлекаюсь… Я провел теоретические расчеты. И планирую создать еще один „Нимбус“ на основе крови собак. Он сможет пусть не победить болезнь, но создать эффект маятника – не дать нашему „Нимбусу“ наделать катастрофических изменений. Это означает, что человек будет периодически находиться на грани беспамятства и обычного состояния. Но если рядом с ним всегда будет собака, – это будет гарантией того, что человек выживет и сохранит память хоть в каком-то виде. Но и все равно, ничего нельзя поделать – эпидемия неизбежна. Я уже сейчас ощущаю на себе ее результаты. Возможно, я попытаюсь распространить воззвание и сделаю это через Наследников…»

– Ну, вот теперь все! – Кропаль резко захлопнул крышку. – Дальше еще более интересное, но мне непонятное. А вот ты разберешься.

– Боюсь, что нет. Это все слишком сложно.

– Если захочешь, разберешься!

– Но что тебе нужно?

– Это уже я решу. Твое дело – помочь мне избавиться от «сумеречной».

– Заведи себе собаку!

– Уже пытался. Ни одной не поймали.

– Вот как? – удивился Рокотов.

– Вот так! – зло ответил Кропаль. И с какой-то неподходящей ему откровенностью признался: – Еще рады, что ноги унесли. Линда тоже не дается. Не хочет она. А ты, Эдик, не лыбься! – Фонарь скакнул на паренька. – Я бы твою сучку грохнул, чтобы не доставалась никому. Но у меня на нее далеко идущие планы.

– Так если ты собак с улицы поймать не можешь, неужто тот пес тебе дастся? – издевательским тоном поинтересовался рядовой Краснов. – Рылов и Гарик мало тебе про него рассказали?

– А ты меня не учи. У меня вон он есть! – и сержант показал на Рокотова.

– Дурак ты, Кропаль. И кличка у тебя дурацкая!

– Ну-ну. Вы оба больно умные.

Сержант сказал что-то Костяку, и тот вдруг без слов схватился за автомат, полоснул очередью под ноги Рокотову и Эдику. Машинально отступая к стене, Андрей и Эдик сплясали непонятный танец, чем позабавили Костяка и заодно остервеневшего сержанта.

– Глядите у меня! – Кропаль сжал кулак и потряс им. Уставился на Рокотова. – В общем, даю тебе подумать. Собаку твою мы все равно возьмем. Не знаю как, но изловим. А девчонкой, если он с ней окажется, попользуемся. Раз уж тебе тех двух безмозглых сучек так жалко было, то уж ее, наверно, и подавно!

Кропаль довольно осклабился, заметив, как нахмурились брови Рокотова. Сержант глотнул пару таблеток и, пнув лежавший под ногами стульчик, поспешил уйти.

– Андрей Валентинович, что теперь будет? – послышался голос Эдика.

– Не паникуй раньше времени, – сказал Рокотов, хотя сам был очень близок к этому состоянию.

«Вот если бы здесь оказался Грозный! Но он не один, с ним та девушка», – думал Андрей. Вправе ли он даже надеяться на то, что пес придет к нему на помощь, если для этого ему нужно будет бросить свою нынешнюю спутницу?

Андрей тяжело застонал и опустился на пол кабины.

– Что с вами? Вы не ранены? – приблизился Эдик.

– Нет. Просто я подумал о брате. Сергей заварил всю эту кашу, ему бы и расхлебывать. Но что-то мне подсказывает, нет его больше в живых.

– Эй, разговорчики там! – крикнул из полумрака кто-то из охранников.

В темноте Андрей наблюдал за тем, как Эдик гладит овчарку.

– Я вот с ужасом думаю, что делать, когда ей захочется наружу? – сказал паренек.

– Думаешь, Кропаль такого не предусмотрел? Считай, что с его стороны это такая изощренная пытка.

Рокотов подозвал Линду. Когда она очутилась близко, он притянул ее к себе.

– Теперь-то понятно, откуда все эти телепатические способности. Этот новый собачий дар! Жаль, нам не достался. Или достался? А?

– Думай!.. Думай!.. – зашептал он, обращаясь к собаке и пытаясь вернуть самому себе то состояние, в котором уже побывал во время ментального сеанса. При этом не отпускал из памяти образ Грозного.

– Попробуй сказать ему, где мы находимся!.. На него одна только надежда!.. Где бы он ни был, пусть идет сюда!.. – тихо твердил он, испытывая все учащающиеся толчки в голове и замешанную на дурноте тяжесть.

Он не знал, получилось что-либо или нет, и в изнеможении откинулся на спину. Линда перебралась поближе к Эдику, он что-то нашептывал ей неразборчиво.

Внезапно со стороны послышался шум и в коридор, светя прикрепленным на голову фонариком по углам, ворвался Гарик. Андрей увидел какую-то штуковину в его руках. Узнал бумбокс, почти такой же огромный, какой Рокотов видел в той комнате, где впервые услышал по радио голос Сумрака. За Гариком тащились, взяв его за обе руки, но не в силах остановить, двое солдат, поставленных Кропалем охранять Рокотова.

– Ты нас что, под расстрел подвести хочешь? – кричал один. – Сейчас, между прочим, сержант за главного. Если кто-нибудь утекет!..

– Не утекет, – передразнил Гарик. – Я только переговорю!

– Не положено!

– Дай только слово сказать людям! И вот – хочу передать. Пусть хоть музон послушают!

Он хлопнул ладонью по музыкальному центру.

Рядовые отступили.

– Так бы и сказал. Только там поставь перед решеткой. Открывать не положено!

Гарик подбежал к решетке и, озираясь на часовых, зашептал:

– Андрей Валентинович, Эдик, вот вам! – он поставил установку перед решеткой. – Сделайте только погромче. А когда кабина вниз пойдет, вы там вцепитесь как-нибудь. И уж тогда – держитесь!

На прощанье он сжал просунутые сквозь клеть пальцы Рокотова и вернулся к солдатам.

– Что ты ему сказал?!

– Не ваше собачье дело!

– Да пошел ты… Сволочь! – обложил его один из часовых.

Оба заняли прежние позиции в углу коридора. Рокотов заметил, что они тоже глотают таблетки. Долго так не продержатся. Крыша съедет. Так ведь и у его ребят такие же проблемы, если они тоже держатся на таблетках.

«У моих ребят!» – усмехнулся он про себя. Кто бы мог подумать.

Андрей смотрел на часовых, размышляя над планом Гарика и Ивана. Верно продумали, парни. Через коридор не прорваться. А вот стронуть лифт с места, чтобы он ушел в подвальный этаж, это была неплохая задумка. Сержант Кропаль, вероятно, даже и не думал, что первый этаж – не самый нижний. А вот технарь Рылов допер. Что уж они там придумали с Гариком, черт его знает. Главное, чтобы сработало.

Сквозь дыру Рокотов дотянулся до бумбокса и нажал кнопку. Сразу из динамиков загрохотало какой-то совершенно неудобоваримой музыкой, больше напоминавшей хор стиральных досок. Андрей посмотрел в коридор. Аварийный фонарь освещал ближнего к нему часового, тот, затягиваясь сигаретным дымком, постукивал ботинком явно в ритм с музыкой. Рокотов развернул аппарат немного в сторону стражи и прибавил громкость.

Вскоре оба ощутили по полу вибрацию. Удары и стуки если и проникали снизу, то пока ничем не выдавали себя, примешиваясь к звукам из динамиков. Линда забеспокоилась, но Эдик усмирил ее, поглаживая.

Андрей выбирал место, куда уцепиться – в потолок были утоплены металлические перекладины, вероятно, пазы для крепления каких-нибудь грузов. Он схватился рукой – не слишком удобно, уж больно ребристая была поверхность. Но им с Эдиком хватит. Он подсказал пареньку, что задумал. Теперь предстояло побеспокоиться о Линде. Оба скинули куртки, постелили в углу. Эдик приказал Линде не сходить с этого места.

Вскоре лифт задрожал. Андрей первым схватился за стержни и сделал вид, что подтягивается и трясет кабину. Поначалу стражники так и подумали, но когда то же самое проделал Эдик, поняли, что происходит неладное, но в чем именно проблема, до них еще не дошло. Пока они светили фонарями, тревожно швыряя лучами из угла в угол, то на решетку лифта, то на раскачивающихся Рокотова и рядового Краснова, по раме кабины прошла череда ударов таких сильных, будто по ней с размаху били чугунными «бабами», или вовсе поставили в каждом углу по нескольку взрывателей. Линда истерично заскулила, но с места не сдвинулась.

Кабину тряхнуло еще раз. Андрею даже страшно стало: а вдруг внизу не один этаж, а несколько. И что парни могут сделать? Только сломать систему безопасности. Только так, вероятно, можно заставить обесточенную кабину сорваться вниз.

В какое-то мгновение возникло чувство, что земля уходит из-под ног. Андрей понял, что лифт падает.

«Поехали-и-и!»

Он успел подтянуться и еще сильнее вцепиться в крепления. Обернув голову на стражников, понял, что они сейчас будут стрелять. Но через мгновение оба исчезли за перекрытием между этажами. Солдаты, может, и стреляли, потому что кабина затрещала, застучала, но беглецов эти пули уже достать не могли.

Как Рокотов и предполагал, приземление было жестким. Пальцы Андрея скользнули по ребру перекладины, содрав кожу. Боль пришла позже, да и видеть он ничего не мог. В тот момент, когда он свалился на пол, вокруг была кромешная темнота, только сверху сквозь щели в кабине чуть-чуть просачивался свет аварийного освещения. Кто-то ударил его в щеку чем-то мокрым. Линда.

– Цела? – быстрыми скользящими движениями он ощупал ее всю. – Цела!

Следом Эдик выкрикнул что-то, но Андрей ничего не слышал. После ударов, от которых лифт сорвался с места, в ушах его все еще стоял металлический гул.

Со стороны двери внезапно ярко вспыхнул прожектор и что-то тяжелое, похожее на руки взбесившегося робота ударило в сетку кабины и сорвало ее как легкую паутину. Спустя мгновение в роботе ошеломленный Рокотов признал складской погрузчик. В кабине его сидел Рылов. Иван высунулся над фарой и замахал рукой: сюда! Что-то кричал, но снова не разобрать.

Сжав голову ставшими отчего-то липкими ладонями, Андрей двинулся на Рылова, который к тому моменту соскочил на пол и дальше сдергивал сетку вручную, освобождая путь. На пороге лифта Андрей остановился и пропустил вперед Эдика с собакой. Перед тем как уйти самому, обернулся – по потолку кабины что-то легонько застрекотало, на фоне гула в ушах почти неслышно, оставляя светящиеся дыры в металлической обшивке. Он понял: стражники их стоят у распахнутой шахты и стреляют вниз.

– Бежим, Андрей Валентинович! – заорал Эдик под самое ухо.

– Да-да! – ответил Рокотов.

Только теперь, в свете фар, Андрей заметил на ладонях рваные раны и понял, почему так болят руки и пальцы кажутся влажными.

Он вдруг вспомнил о капитане – его тело должно быть где-то здесь, в цоколе.

– Ты нашел Кита? – крикнул он Рылову.

Тот мотнул головой и втолкнул его в погрузчик. За ним – Эдика с собакой. Вталкивая в тесную кабину Линду, рядовой Краснов что-то снова проорал Андрею, но тот не слышал. Только кивал в ответ. Вскочив за руль, Иван ловко развернул машину вокруг своей оси, даже не задев стены, и помчался на бешеной скорости, с визгом покрышек выруливая на поворотах так, будто сотню раз тренировался, чтобы изучить маршрут. Вдруг резко остановились, и откуда-то из темноты выпрыгнул Гарик. Он вскочил на подножку, и помчались дальше.

Вскоре они выскочили из пакгауза на дневной свет. Андрей зажмурился. Погрузчик перескочил через бордюр на пешеходную когда-то зону и стрелой помчался по тротуару, прямо к просвету между загораживающими проезд автомобилями, где как раз едва-едва можно было проехать.

Рокотов облапил и теснее прижал к себе Линду, боясь, что та ненароком свалится. А та, в ответ, лизала губы и нос ему, Эдику, и нависшему рядом Гарику.

Внезапно впереди одну из ограждавших парковку машин подбросило взрывом.

– У них гранатомет! – крикнул Гарик.

Рылов резко катнул погрузчик в сторону, тот едва не перевернулся. А в следующее мгновение взрывом разметало куски асфальта прямо по ходу. Иван вильнул еще раз и угодил на край дыры в асфальте. Погрузчик затрясло. Андрею казалось, что кто-нибудь из них обязательно вывалится. Но, проскочив препятствие, Рылов погнал машину к бетонному кубу небольшой трансформаторной подстанции, стоявшей почти в самом центре парковочного квадрата.

«Гони! Гони! Давай!..» – кричал про себя Рокотов, думая об очередной болванке, летящей в спину.

Следующая граната ударила прямо в кабину погрузчика, но все четверо и собака уже забежали за угол бетонной стены. Затем еще один выстрел, последний, пришелся в бетонный куб, выкрошив здоровенные куски и сотрясая поверхность.

– Все живы?! – крикнул Рокотов, до сих пор слыша гул в ушах.

– Да вроде все! – ответил Эдик, прижимая к себе Линду.

Андрей высунулся за угол, но Гарик тут же схватил его и втянул обратно. И вовремя. Автоматная очередь прорезала расстояние между торговым центром и тэпушкой, полоснув по углу, рассекла асфальт за подстанцией. А следом ударил второй автомат, только с другого угла бетонного куба. Очереди выстрелов с обеих сторон сходились немного впереди, оставляя лишь небольшую мертвую зону. Стреляющие явно давали понять, что прорваться беглецы смогут только на тот свет.

Рокотов смотрел на Линду. В отличие от людей, она казалась сосредоточенной на чем-то своем. Его привлекло направление взгляда собаки. И, повернув голову в ту сторону, Андрей заметил впереди нечто не менее пугающее. За парковкой, за расставленными в качестве ограждения машинами, мелькали тени. Их было много. Двигались они рывками, как будто перебегая с места на место.

Щурясь, Андрей старался понять, что он увидел. И с ужасом понял, что это собаки. Их было так много, что сам собой обжигающий страх завертелся внутри.

Он с такой силой всматривался вперед, что и остальные – Краснов, Рылов и Диковски – уставились туда же.

– Похоже, крепко попали мы! – сказал Рылов и невесело рассмеялся.

– Да уж, от одних собак спасались, на других нарвались, – ответил Андрей.

Тени за машинами засуетились еще сильнее, когда Линда загавкала на собак, словно предупреждая, чтобы не приближались. Затем бросилась к Рокотову и Эдику и заметалась между ними. Андрей чувствовал, что от нее вновь заструились пульсации, но не мог понять, чего она хочет.