Текст книги "Молодежь в зоне риска. Социально-культурные основы профилактики пьянства и алкоголизма"

1.6. Рецидивы пьянства и других деструктивных явлений среди подростков и юношества

Среди негативных факторов психолого-физиологических механизмов функционирования организма человека пьянство, алкоголь и иные сопутствующие активизаторы по праву являются доминирующими причинами дестабилизации всей системы общественных отношений в стране. В этой связи чрезвычайно важно проанализировать характер, тенденции суицидального поведения детей и молодежи с целью разработки конструктивных мер предотвращения их физической гибели, духовной деградации как от алкогольной зависимости, так и от пагубных причин иного рода. Научный анализ и предложения ученых-обществоведов, включая философов-теоретиков, должны занимать не последнее место, определяя стратегию системного подхода в борьбе против данного социального бедствия. А начинать серьезный анализ следовало бы с рассмотрения психофизиологических особенностей молодых людей, без чего любые подходы будут абстрактными и несистемными. Даже внешность человека, отмечает профессор Российской академии государственной службы при Президенте РФ Т. Ф. Базылевич, часто трудно узнается самим ее носителем. Известно субъективное ощущение несхожести оригинала и фотографии, даже если снимок сделан весьма качественно. Этот эффект «незнания себя» еще больше усугубляется при восприятии человеком видеозаписи своего обычного поведения. Мало информации дает и самонаблюдение, даже если оно дополняется саморефлексией [1, с. 203–211]. В образной форме вышесказанное выразил поэт Е. Евтушенко [2]:

 
«Я разный – я натруженный и праздный.
Я целе– и нецелесообразный.
Я весь несовместимый, неудобный,
застенчивый и наглый, злой и добрый.
Я так люблю, чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось —
от запада и до востока, от зависти и до восторга!
Я знаю – вы мне скажете:
«Где цельность?» О, в этом всем огромная есть ценность!».
 

В последнее десятилетие в научно-популярной литературе появилась парадигма «кентавризма», обосновывающая сочетаемость несовместимых черт современных людей (гений и злодейство, слабость и сила, безумство и гениальность и т. д.). В данном контексте правомерен вопрос: знаем ли мы себя? Не менее важен и следующий: как узнать особенности, например, молодых людей, оградить их от всевозможных бед, ибо их успехи, здоровье, прогресс неразрывно определяют жизнь старших, наше сегодня и завтра? Речь пойдет о феномене суицидального поведения, результат которого – устойчивая ориентация, неоднократные попытки, реальные факты добровольного ухода из жизни.

Центральное печатное белорусское издание – «Советская Белоруссия» («Беларусь сегодня») статистическим телеграфом отбивает ленту зловещей информации о масштабах, реальных фактах, о которых мы, честно говоря, не знали, да и вряд ли смогли догадаться. Поначалу все кажется весьма обычным, не вызывающим удивления – …каждые 40 секунд на планете кто-то совершает самоубийство, а каждые 4 секунды – отчаянную попытку проститься с жизнью. Затем приходит время пробуждения, начинаешь задумываться о мире вокруг тебя, себе самом – …из года в год Беларусь по количеству суицидов находится в тройке мировых лидеров. По официальным данным, у нас ежегодно почти 3 тысячи человек уходят из жизни по собственной воле, это вдвое больше, чем погибает в ДТП. Причем двое из троих, решившихся на последний шаг, – трудоспособного возраста, то есть те, кто способен был бы рожать и воспитывать детей, создавать семейный очаг, наконец, создавать материальные и духовные богатства для себя и других людей. Вот почему данные факты – не просто безмерная личная трагедия в каждом конкретном случае, но и серьезная экономическая потеря. Количество самоубийств на 100 тысяч населения в Беларуси – величина достаточно постоянная, о чем свидетельствуют данные, приведенные в «Советской Беларуси»: в 1985 г. их зарегистрировано 23, в 1995 – 31,5, в 2000 – 34,4, в 2002 – 33,3, 2007 – 27,5, 2009 – 28,5. С 2010 г. отмечена тенденция снижения этого трагического числа – 23 погибших, что все равно значительно превышает зарубежные показатели. Для справки: среднемировой ежегодный показатель – 16 случаев на 100 тыс. населения [3].

Вот почему многоаспектное исследование весьма странного для нашего народа, но уже ставшего для всех нас мерилом социальных отношений феномена суицидального поведения в синтезе с алкогольно-токсикоманией целесообразно начать с вычленения, аргументации факторов их становления, так сказать, «вростания» в белорусскую среду, среди которых первостепенное значение имеют возрастные параметры человека.

Естественно, каждый возрастной период вносит своеобразный «вклад» в процесс поиска и становления оптимального жизненного пути. Детство не является временем его целенаправленного поиска, тем не менее это период интенсивной подготовки психофизиологической почвы для дальнейшего развития человека. До 10–12-летнего возраста ребенок активно «впитывает» любую информацию, далеко не всегда понимая ее смысл, полезность или вред [4, с. 112–123].

Подростковый период (примерно в 10–14 лет) – время, когда происходит как бы отмена прежних ценностей, интересов, устремлений, когда сосуществуют парадоксально противоположные цели, установки, но по-прежнему чаще всего определяемые взрослыми и более старшими детьми. В этот возрастной период еще нет четких, устойчивых жизненных ориентиров, определяя следующий этап подготовки к будущим событиям. Именно в этот возрастной период юные все чаще начинают задумываться о том, что им недоступно, но интересно. Алкогольные напитки не являются исключением, привлекая красочными наклейками и повсеместной доступностью этого зелья для взрослых. Кроме того, в этом возрасте как никогда подростки стремятся активно подражать старшим ученикам, родителям, всячески стремясь быстрее взрослеть. В этом смысле найденная на асфальте сигарета или раздобытая через старших бутылка пива вызывают у юных неподдельный восторг и желание попробовать [5, с. 34–42].

Юношеский возраст (условно с 15 до 19–20 лет) – период активного поиска оптимальных способов постановки и реальных возможностей достижения желанных целей, который осложняется тем, что эти задачи приходится решать в ту пору, когда у юного еще мало жизненного опыта, знаний, уверенной социальной позиции. Образовательный процесс в школе, училище явно недостаточно функционально осуществляет личностный тренинг, нацеливая молодого человека к ответственнейшему шагу – выбору главных путей и средств достижения желаемых результатов. Все отмеченные особенности зеркально отражаются в сознании, поведении детей, молодежи, не оставляя в стороне попытки все чаще и демонстративно попробовать спиртное, закурить, что неизбежно подводит к грани психосрыва, а за ним – суицидального поведения, о чем свидетельствует национальная статистика.

Подобное состояние обусловлено затяжным течением эмоционального кризиса по причине хотя бы изредка употребляемых доз пива (1 л) или напитков покрепче (0,2 л). Они-то и являются, по мнению медспециалистов, тем роковым стимулятором подталкивания наших детей к опасной черте между жизнью и смертью. На это необходимо обратить внимание с целью предотвращения необратимых последствий в развертывании негативных психолого-ориентационных установок молодых людей. К сожалению, в отечественной научно-исследовательской литературе не нашлось должного места анализу суицидального поведения, тем более в тандеме с алкоголезависимостью и разработке соответствующих конструктивных методов его стабилизации и оперативного предвидения негативных последствий.

Не менее остра данная проблема для населения Российской Федерации, на что ученые обратили научный поиск еще в 80–90-х годах ХХ века. Справедливо следует отметить серьезный прорыв в разработках их методико-аналитических подходов в данной области, что позволило в основном систематизировать факторы активизации эмоционального кризиса. Доминирующие факторы следующие: общение с деструктивной группой сверстников, иногда или систематично злоупотребляющих алкоголем, потребление наркоподобных веществ, недостаточное количество надежных друзей, изоляция от семьи, участие в агрессивных акциях (драки, оскорбления, крики), безрассудное вождение автомобиля, мотоцикла, скутера, пренебрежение гигиеной, угрюмость, общее недовольство всем и всеми, необщительность, чрезмерное хвастовство, ложь, симптомы беспокойства, демонстрационная сексуальность («сексуальная одежда», манеры поведения и т. д.) [6, с. 56–63].

Состояние эмоционального кризиса (неуравновешенности) возникает у юного человека по вышеотмеченным причинам и сопровождается высокой степенью тревожности. Люди становятся склонными к депрессии, невротическим конфликтам, эмоциональным срывам, все чаще прибегая к простому и весьма доступному средству – алкоголю, что существенно снижает уровень их физической, психической устойчивости и не может не сказаться на их личной безопасности. Не случайно многие ученые называют нашу эпоху «веком тревоги», поскольку в той или иной степени мы ежечасно, ежеминутно не по своей воле вынуждены испытывать стрессовые состояния. Например, из-за безграничного перенасыщения автомобилями автострад мира ежегодно происходят миллионы катастроф, которые неизбежно формируют устойчивую тревогу человека по отношению к поездкам, автомашинам, к самой улице, дороге и т. п.

Тревога, напряжение, страх отрицательно сказываются на здоровье человека, формируют неуверенность в поведении, существенно снижают общий жизненный тонус [7, с. 54–66]. В целом обстановка осложняется тем, что ситуативная неуверенность среди молодежи имеет тенденции перерастания в устойчивое состояние переживания тревожности и страха. За последнее столетие в мировой науке проведен достаточно детальный разбор сущностных характеристик данных феноменов, включая их непосредственное воздействие на процесс деструктивизации сознания человека, выработку целевых установок, не свойственных адекватному поведению (Н. Д. Левитов, Ч. Спилбергер, З. Фрейд, П. Тиллах, В. М. Астапов, К. Э. Изард, А. М. Прихожан, К. Хорни и др.). По мнению этих исследователей, тревожность формируется в ответ на смутную, еще не идентифицированную сознанием угрозу, в качестве раннего сигнала об опасности, что необходимо учитывать педагогам, родителям в профилактике предотвращения несанкционированных, непредсказуемых действий со стороны подростков и молодых людей, тем самым предотвращая стремление к сильнодействующим средствам, включая алкоголь, табак и т. д.

Вопросы контроля, регулирования, правильнее сказать – выведения молодых людей из состояния тревожности и страха – во многом являются ключевым моментом стабилизации общего эмоционально-кризисного возрастного периода в жизни каждого из нас, в свою очередь создающего предпосылки предотвращения стихийного перехода к алкогольному пристрастию, наркомании, суицидальному поведению [8, с. 100–106].

А что думают учащиеся старших классов о спиртных напитках в качестве быстрого и надежного средства восстановления сил в минуты внутренней физической или душевной слабости? На этот непростой вопрос молодые люди ответили следующим образом:

когда мне бывает плохо, пиво, водка, вино вряд ли могут помочь – 41 %;

спиртные напитки лишь ненадолго поднимают настроение, что я вижу из жизни взрослых людей – 19 %;

иногда алкоголь может помочь лучше всяких врачей – 13 %;

спиртные напитки с сигаретой существенно помогают найти в себе силы и уверенность – 7 %;

не могу сказать ничего определенного по этому вопросу – 20 %.

Необходимо учитывать, что психонестабильность чаще всего проявляется в двух формах – чрезмерно заниженной и завышенной самооценки.

Ученые отмечают своеобразный аналог первой формы – «переживание чувства вины», что значительно снижает биоэнергетические возможности, определяя тенденцию «психологического выгорания», то есть дезориентацию всей структуры интеллектуально-поведенческого восприятия окружающего мира (Э. Р. Ганеев, Н. В. Гришин, Н. В. Мальцев, В. Е. Орел, Н. С. Пашук, А. А. Рукавишников и др.). Подавленное чувство собственного достоинства – одна из веских причин «отмщения» всему обществу и конкретному человеку, на что нацелен человек-жертва. По мнению самих же молодых людей, существенным фактором так называемой «виктимизации» человека вполне может стать группа сверстников, особенно в подростковом и юношеском возрасте, если она имеет антисоциальный характер (например, пьяные, злые, безразличные и т. д.). Социальная среда, причем первостепенную роль играют семья, школа, многочисленные формальные и неформальные группы, в которые включен подросток, оказывают сильнейшее психоцелевое, психомотивационное влияние на формирование, корректирование «Я-концепции» [9, с. 47–49].

Проблемы виктимизации личности современного общества, включая белорусское, чрезвычайно актуальны и сложны, что, к великому сожалению, остается так сказать за кадром, в смысле анализа данного феномена со стороны отечественных ученых, педагогов, медспециалистов, многочисленных социальных работников, которые по сути и призваны владеть подобной ситуацией с целью предотвращения ее перерастания в рецидивы алкогольной зависимости и суицидального поведения.

По мнению видных психоаналитиков, феномен виктимизации или осознанного занижения своих потенциальных возможностей неправомерно относить к первопричинам социальных трансформаций состояния субъекта, а более того – следствием явлений, процессов иного, более глубинного порядка, подсознательно и сознательно формирующих программу нашего мыслетворчества и характера поведения. В этой связи уместно напомнить о некоей изолированности, своеобразной исключительности Homo sapiens, что отличает его от всего окружающего и в свою очередь порождает чувство одиночества, можно сказать несогласованности как с природой, социальной средой, так и с такими же людьми вокруг него. Об этом же весьма образно, применяя аллегорические приемы, пишет Э. Фромм: «Сознание делает человека каким-то аномальным явлением природы, подчиненным ее физическим законам и неспособным их изменить. Одновременно он как бы противостоит природе, отделен от нее, хотя и является ее частью. Он связан кровными узами и в то же время чувствует себя безродным. Заброшенный в этот мир случайно, человек вынужден жить по воле случая и против своей воли должен покинуть этот мир. Человек не может жить только как продолжатель рода, как некий образец своего вида. Живет именно ОН. Человек – единственное существо, которое чувствует себя в природе неуютно, не в своей тарелке: ведь он чувствует себя изгнанником из рая. И это единственное существо, для которого собственное существование является проблемой; он должен решать ее сам, и никто не может ему в этом помочь» [10, с. 195–196].

Подсознательно формируемое чувство обособленности, оторванности от всевозможного окружения играет существенную роль, неизбежно формирует программу мыслительной и поведенческой деятельности, нацеливающую юного человека на непредсказуемые акты разрыва с тягостным, тормозящим настоящим в поисках запредельного лучшего мира. Наряду с имеющими место тенденциями заниженной самооценки не менее опасен и противоположный исход – мнимое самовозвеличивание, что обычно увязывают с социально-философской концепцией во многом непростым для прочтения творчеством Ф. Ницше с его идеей «сверхчеловека» [11].

Как известно, его теоретико-методологический анализ социально-психологических основ человека, его целевых мотивационно-потребностных установок оказался одним из теоретических источников национал-социализма в первую очередь благодаря фальсификации наследниками автора его известной работы «Воля к власти» в угоду немецкой политической конъюнктуре первой половины ХХ века [12, с. 38–39]. Не вдаваясь в полемику насчет всякого рода вычурных инсинуаций по поводу научного потенциала Ф. Ницше, следует отметить главное – идея самовозвышения в той или иной мере присуща нашему сознанию, что приходится признавать как реальный факт психики человека. Данное состояние, точнее стремление к нему, проявляется у детей, подростков, юношей, которые охотно поклоняются кумирам кино, эстрады, спорта, выражая свои психофизиологические особенности в характере осмысления данного факта и соответствующей внешней атрибутике (наклейки, манера одеваться, слэнги и т. д.).

Кумиры не случайно возникают в жизни подростков, ведь они перестраивают мировосприятие миллионов, ориентируя на нечто новое, неизведанное, тем самым разрушая старые стереотипы и представления об окружающих, наконец, о самом себе. Достаточно вспомнить легендарную личность 70-х годов прошлого века – солиста, музыканта группы «DOORS» («Двери») Джима Моррисона, обладавшего фотогеничной внешностью, мастера психологических шоу-композиций, завораживающих отрешенностью, беспечностью, безразличием смысла, цели, сущего бытия, к тому же злоупотреблявшего спиртным и кокаином. До сих пор в мире активно действуют десятки молодежных клубов, центров, студий, гордо именуясь последователями Джима, где методично создаются образцы сверхчеловеческой гармонии. Ориентация на известных и великих чревата завершающим крахом романтических надежд и чаяний, формируя риск психосрыва, «признаков переходно-пограничной зоны» (по В. Каганскому) в контексте маргинального состояния на грани суицида. Подтверждением тому могут служить слова, сказанные незадолго до смерти «бриллиантовым ожерельем «Queen» Фредди Меркьюри – «Если я умру хоть завтра, мне наплевать. Я успел сделать абсолютно все!!!»

Попытаемся проанализировать вышесказанное через позиции самих подростков 10–16 лет, учащихся 5–10 классов:

1. Часто ощущаю несправедливость и невезение в жизни – 21 %;

2. Иногда чувствую в отношении меня нечестность, обман – 48 %;

3. Всегда уверен в своих силах – 14 %;

4. Затрудняюсь ответить – 17 %.

Как видим, заметно преобладает количество «обиженных» по сравнению с «самоуверенными», что наводит на мысль о существенных недостатках в профилактике целенаправленного формирования позитивно-творческих психоустановок, указывая на имеющий место дисбаланс нашего образования: устойчивый приоритет учителей-предметников в ущербном противовесе педагогам-воспитателям современной белорусской школы.

В алкогольной и суицидальной мотивации поведения человека особая роль отведена фактору символизации. У юного человека символы приобретают не просто специфические черты, часто перестраивая всю его жизнь, что не подлежит логической аргументации со стороны взрослых людей. Не случайно подростковый возраст определяется суицидологами как фактор повышенного суицидального риска, ученые определяют его как маргинальный, что поясняет в некоторой мере причины склонности подростков к активизирующим препаратам, включая спиртосодержащие – капли валерианы, дезодоранты, лосьоны и др. Они дестабилизируют психику юного человека, глубже переживающего свое обособленное социальное положение и возникающее на этой основе обостренное чувство одиночества.

Алкоголь, в частности пиво, часто становится символом смелости, уверенности и даже эликсиром любви, достоинства, особого положения, статуса среди сверстников. При этом молодые люди, в высказываниях которых неоднократно отмечались мысли о самоубийстве, старались осознанно подогревать эту страсть спиртными напитками. Вместе с тем они, как правило, не помышляли, а точнее – отвергали в качестве окончательного результата смертельный исход, что свидетельствует о таинственности, привлекательности свойств смерти на уровне подсознательного кайфа в сознании определенной части подростков.

Как отмечает директор белорусского РНПЦ психического здоровья С. Игумнов, главная же ошибка – мы недооцениваем эмоциональную составляющую, поскольку уровень депрессивных состояний у нас такой же, как и в Западной Европе, но количество суицидов гораздо больше. Почему? Может, потому, что за помощью к психологу или психотерапевту обращаться до сих пор постыдно… Надо помнить, что этому состоянию часто сопутствуют неврозы, алко– и наркопристрастие.

Одним из определяющих факторов суицидального поведения логично назвать «кровь». Кроме прямого значения «жидкой среды организма, необходимой для жизненного процесса», она имеет множество привнесенных значений: близкое родство, братство, признак избранности, невинность, война, гибель и т. д. В молодежной среде «кровь» означает необходимый (под сознательный) атрибут в отношениях сверстников, который достаточно часто встречается в межличностном или групповом общении. Кстати, вино напоминает кровь, что еще больше взвинчивает азарт молодежных конфликтов. Анализ подростковых отношений свидетельствует: доказательство доминирования конкретной группы обычно осуществляется через столкновение, проще говоря, драку, а в масштабе группировок молодежной преступности данный акт именуется традиционно – «стенка на стенку» и т. д. с соседями или «чужаками», причем обязательно с кровопролитием, кровопусканием. В случаях суицидального поведения «кровь» приобретает особое мистическое значение в попытке пореза вен, частей тела, что часто происходит под воздействием алкоголя. Кратко проанализируем сущность символа крови, о чем нам поведают ответы учащихся 5–10-х классов.

Что означает кровь в Вашей жизни?

1. Кровь обычно означает гибель, рану, несчастье – 42 %;

2. Кровь, скорее, связана с горем, чем с радостью, успехом – 22 %;

3. Кровь – символ силы, смелости, воли – 17 %;

4. Затрудняюсь ответить – 19 %.

По мнению белорусского ученого в области психиатрии и наркологии (БелМАПО) Е. Ласыя, алкогольные и суицидальные рецидивы – признак конфликта, о чем можно узнать из предсмертных записок самоубийц. Сущность конфликтной ситуации формируется не на пустом месте, она – результат взаимоотношений прежде всего отцов и детей, что издавна определяет характер семейного климата. В самом деле, эти вечные вопросы каждый раз приходится ставить по-иному и трактовать ответы по-новому, о чем емко и образно пишет Борис Олейник:

 
«Отцы и дети… Круг наш неделим.
Отцы и дети… Путь наш неогляден.
Ведь поле жизни не на час, не на день,
А на века засеять мы хотим.
Года меж нами – не межи, не рвы:
Не ваша ль кровь клокочет в нашей доле,
И в чаяньях своих, не заодно ли
И дети, и отцы, и мы и вы?»
 

В анализе как алкогольных, так и суицидальных ориентаций – конфликты в семьях, которые системно обуславливают особую категорию внутри и межличностных отношений, тем самым выявляя специфику одного из доминирующих социальных факторов современности. По мнению российского исследователя А. А. Реана, социальная среда, прежде всего семья, оказывает сильнейшее влияние на формирование «Я-концепции», несмотря на то, что с возрастом все более весомым в развитии психолого-эмоциональных качеств ребенка становится значение опыта социального взаимодействия: например, в школьном коллективе, неформальных группах [13, с. 35–42]. Тем не менее, в период отрочества, юности и значительного временного этапа, характеризующего молодость человека, семья как институт социализации продолжает играть определяющую роль, ведь именно здесь закладываются начала формирования отношений практически всех уровней, реализуется феномен общения, но тут же могут проявляться первичные предпосылки психосрывов детей. В ряде зарубежных научных изданий отмечается, что насильственные взаимоотношения в семье могут стать пусковым механизмом процесса виктимизации личности ребенка, причем он становится не только жертвой физического или морального (психолого-физиологического) насилия, пренебрежения, но и объектом сексуальных и иного рода домогательств.

В этой связи тема семейного конфликта вызвала повышенный интерес у российских исследователей (И. В. Дубровина, М. И. Лисина и др.), а также у специалистов дальнего зарубежья (А. Маслоу, К. Флейк-Хобсон, К. Хорни и др.). Считается, что в нормальной стандартной семье ребенок окружен вниманием, заботой взрослых, однако среди детей, воспитывающихся в такой относительно благоприятной обстановке, по данным ученых, все чаще наблюдается весьма высокий процент неуравновешенных, переживающих состояние страха, тревожности, симптомы различных психических заболеваний, в том числе неврозы, появление которых обусловлено не столько биолого-наследственными, а скорее социальными факторами. На наш взгляд, причины конфликтов лежат главным образом в сфере межличностных отношений первичной ячейки общества. Фактически ребенок не может перенести недопонимание с взрослыми, их размолвки, что проявляется в блокаде эмоциональных потребностей, а также тому способствуют интенсивные психомотивационные ограничения, непоследовательность в словах и поведении родителей, близких родственников.

Статистически выявлено, что в 90 % случаев суицидальное поведение в виде угроз, высказываний, намерений, уход в мир грез через алкоголь, наркотический дурман – это «крик о помощи», адресованный прежде всего родственникам. Если попытки сведения счетов с жизнью юных носят ярко демонстративный характер, это прямо указывает на педагогико-воспитательную неподготовленность, упрямство, неграмотность близких людей.

За последние двадцать лет произошла трансформация естественных институтов социального развития – семьи и детского сообщества. Коллективистская модель советского образца утеряла актуальность и тут же была перекроена на индивидуалистскую в образовательно-педагогических и подобных им институтах, произошло ослабление игровых интерактивных форм совместной деятельности ребенка и взрослого, усиление агрессивной информационной среды. По степени значимости для подростка, по свидетельствам самих же молодых людей, эта среда располагается по нисходящей – Интернет, «улица», ТV, внеучебная деятельность в школе, секции, кружки, семья, учеба.

Взрослое сообщество в лице семьи и не только ее в наше время выступает преимущественно в качестве критика молодых людей, указывающего на ошибки и несоответствие эталонам устоявшейся жизни. Интеллектуальная, психофизиологическая сущность подростка проявляется в эмоциональной неудовлетворенности в связи с ослаблением реального количества и соответствующего качества взаимоотношений с людьми среднего и старшего возраста. Они становятся либо нейтральной силой, либо враждебной стороной «вечных зануд». Достаточно напомнить события не столь отдаленного прошлого, когда в качестве демонстрационного вызова семье, взрослым, всему обществу прозвучала легендарная музыкальная композиция (по оценке «BBCWORLDSERVICE») российской группы «ТАТУ», слова из которой отозвались набатом по всей Европе:

 
«Мы убежим,
Нас не догонят.
Дальше от них,
Дальше от дома!
Ночь-проводник
Спрячь наши тени
За облака.
За облаками
Нас не найдут,
Нас не изменят!
Небо уронит
Ночь на ладони.
Нас не догонят!
Нас не догонят!»
 

Призыв «высвобождения» из оков традиций, законов, моральных норм, приведший, как выяснилось позднее, к сотням самоубийств и десяткам тысяч бегств из семей, причем только на территории Российской Федерации. Такого ажиотажа по поводу взрыва молодежного неповиновения, активно подогреваемого актами пьянства и разнузданности, не ожидал никто. Нынешнее общество не готово конструктивно понять, выработать творческий алгоритм единения интересов взрослых и юных.

Взрослые осознают, что угнаться за молодыми все сложнее, кроме того мешает устоявшаяся (часто устаревшая, архаичная) система ценностей, спасительное обращение к временам своей молодости. Ностальгический ракурс обычно вызывает у взрослых чувства вины, стыда, недопоминания, закрепощающих волевые качества, творческие инициативы, реальное осмысление окружающего мира и роли в нем молодого поколения. Не случайно подобные перекосы в семейных отношениях – путь распространения в социуме устойчивого негативного психоориентирующего стереотипа в отношении различного уровня контактов вне родительской опеки.

Конфликтные ситуации закономерно дополняются алкоголем и наркотическими веществами, которые в настоящее время представляют собой достаточно серьезные факторы формирования и последующей активизации суицидального поведения молодежи. Они рассматриваются специалистами в качестве основного инструмента в процессе достижения ею важных целей: принятия в группу сверстников, стремления быть «хладнокровным» или «всеповидавшим», удовлетворения любопытства, изменения настроения, усиления удовольствия от секса и т. п. Водка, вино и даже пиво, выпитое в большом количестве (свыше 1–2 литров), временно снижают тревожность, страх, порождаемые пережитыми конфликтами в семье, среди друзей, одноклассников, соседей, поднимают настроение, бодрость, стимулируют так называемое в подростковой среде состояние кайфа. Сочетание пьянства с табакокурением значительно усиливает эффект расслабления, формируя устойчивую зависимость и к алкоголю, и к никотину, что неизбежно деструктивирует нервную систему неокрепшего организма юноши. Употребление алкогольной продукции вкупе с сигаретным дымом не является случайным симбиозом активизирующих средств, скорее носит социально и даже политически целенаправленный характер данного действа, включая подготовительную эйфоризацию будущих актов. По мнению ведущих российских психологов (В. Ю. Меновщиков, Е. В. Гальцев, В. В. Абраменкова, И. Д. Егорычева и др.), вышеотмеченный коктейль становится одним из прописных правил молодых людей в стремлении заявить свои права на взрослость, тем самым ускоряя процесс «вхождения» в данный возрастной этап жизни. Кроме того, симбиоз спиртного и никотинового составляющих действенно помогает их восприятию (принятию в свои) среди подростков как ответной реакции в форме выражения групповой солидарности, «свойственности».

Тенденции осмысления молодыми людьми 10–16-летнего возраста негативного воздействия алкогольно-табачно-наркотических допингов на здоровье человека. В качестве метода исследования целесообразно использовать экспресс-опрос учащихся 5–10 классов.

Алкоголь.

1. Алкогольные напитки, включая водку, вино и пиво, серьезно вредят здоровью – 56 %;

2. Алкогольные напитки надо употреблять понемногу, тогда будет веселое настроение, успех, сила – 32 %;

3. Не знаю о вреде или пользе алкоголя – 12 %.

Курение.

1. Курение очень опасно для человека, приводит к страшным болезням и смерти – 49 %;

2. Если курить редко, то это приятно, тебя начинают замечать и уважать окружающие – 37 %;

3. Затрудняюсь что-либо сказать о табакокурении – 14 %.

Наркотики.

1. Наркотические вещества – одна из главных причин гибели людей – 72 %;

2. Хочется попробовать наркотики и узнать состояние наивысшего кайфа, эйфории – 8 %;