Текст книги "Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век"

«Мы прошли этот тяжелый путь государственного труда под непрестанным обстрелом враждебной к нашей работе власти…»
Георгий Евгеньевич Львов

Илья Соснер

Род Львовых – один из старейших русских княжеских родов, ведущий свое начало с IX столетия от легендарного Рюрика. Многие представители этой фамилии сыграли заметную роль в истории, но к началу XIX века и так небогатые князья Львовы, несмотря на принадлежность к высшей аристократии, совсем обеднели.

Отец Георгия, Евгений Владимирович Львов, получил образование в Институте Корпуса инженеров путей сообщения. Однако служба по специальности его не привлекала, и он служил сначала в Департаменте государственных имуществ, а позднее в 1-м Московском кадетском корпусе, инспектором классов. В конце 1840-х годов князь женился на мелкопоместной дворянке Варваре Алексеевне Мосоловой, получившей в наследство от своей богатой родственницы имение Поповка в Алексинском уезде Тульской губернии. В 1858-м Евгений Львов выходит в отставку и вскоре выезжает вместе с женой и детьми в Германию (где в это время проживал его брат Дмитрий), чтобы дать старшим детям европейское образование. Именно здесь, в столице Саксонии Дрездене, 30 ноября 1861 года и родился Георгий Евгеньевич Львов.

После отмены крепостного права Львовы вынуждены были вернуться в Россию, ибо иных источников существования, помимо доходов от имения, у семьи не имелось. В 1869 году семья переезжает на постоянное жительство в Поповку. Шесть лет, проведенные юным Георгием в родительском имении, «на вольной луговине деревенской жизни», наложили отпечаток на его характер, и такие черты, как простота, скромность, мягкость, созвучные природе среднерусской полосы, он сохранил на протяжении всей жизни.

Родители Львова, трогательные в своих идеалах, много сделали для образования окрестного населения: они писали учебники для начальной школы и книги для детей. Более того, открыли в своем доме школу для крестьянских детей, стали попечителями основанных ими школы и библиотеки в уездном Алексине. Гостеприимный дом Львовых в Туле превратился в один из центров светской жизни города. Здесь часто бывали губернатор и вице-губернатор, архиерей и руководители судебного ведомства, прогрессивные помещики и деятели культуры, в том числе М.Е. Салтыков-Щедрин, служивший тогда управляющим Тульской казенной палаты, а также давний знакомый семьи граф Л.Н. Толстой.

Для младших сыновей Сергея и Георгия родители выбрали частную классическую гимназию Л.И. Поливанова, имевшего репутацию талантливого педагога. Близко знавший гимназиста Георгия Львова граф Д.А. Олсуфьев вспоминал: «Он был чистых, скромных нравов: ни в попойках, ни в распутстве, ни в сальных разговорах с товарищами он не участвовал. Но трудовую школу жизни он начал проходить рано, и это, конечно, и способствовало и развитию в нем сильного характера, и исключительного трудолюбия… В моем представлении Георгий Львов остался человеком, далеко не разгаданным мною. Он был скромный, неблестящий, но с большою внутреннею духовною и умственною жизнью, с сильным, почти аскетическим характером».

Для продолжения образования Георгий избрал юридический факультет Московского императорского университета, который ранее окончил его старший брат Алексей. В 1885 году он получил диплом об окончании курса, но карьера в области юриспруденции не казалась ему привлекательной. В дальнейшем большая часть его жизни была связана с работой в земствах, возникших после принятия Александром II «Положений о губернских и уездных земских учреждениях».

Пятнадцать лет, начиная с 1892 года и вплоть до избрания депутатом I Государственной думы, князь Г.Е. Львов поработал гласным Тульского губернского земского собрания: входил в состав комиссий по народному образованию, медико-санитарной, сельскохозяйственной, дорожной. По поручению губернской управы он многократно выступал на земских собраниях со специальными докладами, предварительно глубоко изучив тот или иной вопрос. Особой заботой Георгия Евгеньевича стала борьба с крестьянским голодом. Он всегда подчеркивал государственную значимость продовольственной проблемы и был убежден в том, что правительство должно иметь четкую программу помощи людям в неурожайные годы. Такая работа, по его мнению, могла вестись только при взаимодействии государства с земскими учреждениями и местной интеллигенцией. А для достижения этой цели необходимо создание объединенных медико-санитарных советов при земских управах, которые могли бы организовать медицинское просвещение населения, борьбу с эпидемиями, помощь земским больницам и аптекам.

В 1903 году Георгия Евгеньевича избрали председателем Тульской губернской земской управы, однако сразу приступить к новой работе он не смог: тяжело заболела жена, Юлия Алексеевна (урожденная гр. Бобринская). Ее лечили лучшие московские специалисты, сделали срочную операцию, но 12 мая 1903 года княгиня скончалась. Потрясенный муж укрылся тогда в Оптиной пустыни; до конца своих дней он остался вдовцом и не имел детей. В столь тяжелый, трагический для себя период жизни князь Львов встал во главе Тульского земства. Он сосредоточился на развитии учреждений народного здравоохранения и общественного призрения. Были отремонтированы и переоборудованы отделения губернской земской больницы, улучшено санитарное состояние и обслуживание земского приюта для подкидышей и сирот; выстроен комплекс сооружений для психически больных людей. В июне 1905 года большинством земского собрания его снова избрали председателем Тульской губернской земской управы.

С 1904 года Г.Е. Львов становится заметной фигурой в общероссийском земском движении. Когда четырнадцать российских губернских земств (из двадцати одного) высказались за участие в помощи раненным на фронтах Русско-японской войны воинам, он был избран главноуполномоченным общеземской организации, которая действовала в Маньчжурии и сумела наладить деятельность земских лазаретов, перевязочных пунктов, походных кухонь и т. д. Находясь во главе трудного и ответственного дела, князь проявил большой организаторский талант, практическую хватку и огромную трудоспособность наряду с политическим тактом, спартанской простотой и нетребовательностью. По возвращении в Москву в начале октября 1904 года он – один из героев русского общества: со времени японской кампании его имя стало популярным не только в земских кругах.

Под влиянием военных неудач правительство пошло на уступки общественным организациям. В начале ноября 1904 года в Петербурге состоялся знаменитый земский съезд, на котором впервые открыто прозвучали конституционные требования русской интеллигенции. Еще вчера новичок в общероссийской политике, князь Львов был избран товарищем (заместителем) председателя съезда, на котором выступил с отчетом о почти годичной деятельности общеземской организации в Маньчжурии. Позднее его избрали в состав Земского бюро – исполнительного органа между съездами. 6 июня 1905-го организовали земскую депутацию к императору Николаю II – в нее вошел и Г.Е. Львов. А после издания Манифеста 17 октября 1905 года о даровании основных гражданских свобод председатель Совета министров гр. С.Ю. Витте предлагал Львову занять пост министра земледелия, однако этот план не осуществился.

Весной 1906-го Георгия Евгеньевича, при поддержке блока кадетов и октябристов, избрали депутатом I Государственной думы от Тульской губернии. Он не рвался выступать с трибуны Таврического дворца, сосредоточившись на работе в комиссиях. А после роспуска Думы не стал подписывать Выборгское воззвание, считая его призывы неконституционными, и в скором времени покинул ряды кадетской партии.

В те месяцы князь Львов снова занялся работой в земском движении. В центре его внимания – по-прежнему конкретные проблемы помощи народу в чрезвычайных ситуациях голода, эпидемий, массового переселения в восточные районы страны. В 1906–1907 годах он организовал и возглавил общеземскую помощь подвергшимся голоду регионам России.

Когда летом 1906 года почти целиком сгорел деревянный город Сызрань, общеземская организация снарядила туда врачебно-питательный отряд: были открыты амбулатории и столовые, хлебопекарни, лавки необходимых товаров и продовольствия. По инициативе князя эта же организация в 1907–1909 годах оказала большую продовольственную и врачебную помощь десяткам тысяч переселенцев в Сибирь и на Дальний Восток. На основе своих личных наблюдений и обработки статистических исследований в Дальневосточном крае и Сибири Георгий Евгеньевич издал книгу «Приамурье», которая получила благоприятные отзывы в общественных кругах. Тогда же он выезжал в Канаду, чтобы ознакомиться с практикой русских переселенцев, и пересек весь североамериканский континент от океана до океана.

На учредительный съезд Всероссийского земского союза (ВЗС), который проходил 30 июля 1914 года, съехались представители тридцати пяти губернских земств. Князь Г.Е. Львов в то время – широко известная в российском обществе фигура (в 1913-м он победил на выборах московского городского головы, но не был утвержден в должности Министерством внутренних дел), и 37 голосами против 13 его избрали Главным уполномоченным ВЗС. Организация, созданная для помощи армии в условиях надвигающейся войны, объединила все губернские земства России, кроме Курского (его консервативное руководство в пику либералам решило действовать самостоятельно). А несколько дней спустя городские головы страны, следуя земскому примеру, объединились во Всероссийский союз городов (ВСГ) с аналогичными функциями.

Тем временем Георгий Евгеньевич приступил к налаживанию текущей работы Земсоюза. Не будучи кабинетным руководителем, он постоянно находился в гуще дела и среди людей. Начались бесконечные поездки в Петроград, посещения министерств и ведомства в целях координации будущих действий, ходатайства о выделении необходимых денежных субсидий, встречи со служащими вновь созданных мастерских и складов, участие в различных ведомственных комиссиях – Львова не так-то просто было застать в московском здании на Маросейке, 7, где располагался Главный комитет ВЗС.

Люди, знакомые с коллективом Земсоюза, отмечали, что князь был «живым и вдохновляющим центром» работы, «душой» земского объединения. Чиновник Министерства земледелия А.А. Татищев писал, что в своих сотрудниках Львов «вызывал какое-то обожание и преклонение». Уже в первые месяцы войны в составе Земсоюза приступили к работе отделы, количество которых на протяжении войны неуклонно возрастало: центральный склад, отдел санитарных поездов, отдел по приему пожертвований, медико-санитарный, эвакуационный отделы и т. д. Правительственная санитарная помощь в Действующей армии в первые месяцы войны оказалась неудовлетворительной: свидетельством тому – многочисленные воспоминания и рассказы современников. Так что правительство было просто вынуждено обратиться за поддержкой к столь нелюбимой им общественности. В июне 1915 года, во время отступления русской армии на Юго-Западном фронте, ВЗС и ВСГ на паритетных началах образовали Главный комитет по снабжению армии (Земгор), который возглавили соответственно Г.Е. Львов и лидер ВСГ, московский городской голова М.В. Челноков.

В годы войны руководители гуманитарных организаций, которые открывались на средства членов царской семьи, коммерческих обществ и частных лиц, желали видеть Георгия Евгеньевича на торжественных открытиях своих детищ и предлагали ему войти в состав руководства. Как правило, он отвечал вежливым отказом, целиком посвятив себя выбранной однажды земской работе. Нередко его попытки достичь взаимопонимания с чиновниками по поводу земских инициатив оказывались напрасными, так произошло и с участием Земсоюза в борьбе с эпидемической угрозой, и с организацией инженерно-строительных дружин, и с помощью беженцам.

Всероссийский земский союз с самого начала своего существования оказался в двусмысленном положении, которое усугублялось вплоть до Февральской революции. С одной стороны, правительство выделяло ВЗС субсидии, ставя перед земцами все новые и новые задачи, изначально не входившие в круг их обязанностей. Речь идет о заготовке медицинского оборудования и препаратов; об изготовлении противогазов для армии; оборудовании санитарных поездов; закупке и пошиве солдатских сапог; эвакуации промышленных объектов из оставляемых нашими войсками территорий и даже о боевом снабжении армии. К 1916 году бюджет Земсоюза составлял уже 600 млн рублей и продолжал расти.

С другой стороны, ВЗС считался «революционным гнездом, крепнущим на правительственные деньги»; правительство опасалось, что либеральное большинство земского объединения выйдет из-под контроля, и потому всеми силами старалось ограничить его влияние. Монархические круги инициировали обвинения Земсоюза в «нерациональном расходовании средств»; дело дошло до того, что сановники, посещавшие политический салон премьер-министра Б.В. Штюрмера, призывали к немедленному аресту Львова.

Борьба с эпидемической угрозой в армии и прифронтовых зонах, которую Земсоюз пытался наладить еще в начале 1915 года, потерпела фиаско, так как правительство не могло позволить земцам доминировать в этой сфере. Совет министров постоянно откладывал рассмотрение вопроса, отсылая князя Львова из одной инстанции в другую. Между тем Главный комитет ВЗС постоянно получал информацию об участившихся вспышках холеры и тифа на приграничных территориях Западной Украины и Белоруссии. Губернские комитеты, ожидая конкретных указаний и денег, настойчиво обращались к руководству организации, и в марте 1915 года князю Львову пришлось, минуя общепринятый порядок, напрямую обратиться к Верховному главнокомандующему. Не менее печальную картину представляла государственная организация помощи беженцам. После бесплодных попыток согласовать свою работу с правительственными инструкциями, так и не дождавшись финансирования и наблюдая неприкрытое противодействие высшего чиновничества, Главный комитет ВЗС официально сложил с себя «возложенные собранием уполномоченных обязательства по объединению деятельности земств в помощи беженцам». При этом уже начатая работа в данной области не прекращалась, просто ее масштабы впоследствии значительно сократились.

С этого момента можно говорить о новом возвращении князя Львова с сугубо общественного поприща в «большую политику». В свое время он не подписал Выборгское воззвание, не желая участвовать в политической конфронтации. Безусловным катализатором резкой смены политических ориентиров Георгия Евгеньевича (чего он сам не хотел и о чем в глубине души сожалел) стали сложные, а порой и унизительные взаимоотношения с властью, которые по долгу службы ему приходилось поддерживать. Постепенно отдаляясь от активного хозяйственного руководства Земсоюзом, он все активнее участвует в заседаниях на квартирах лидеров либеральных партий, посвященных обсуждению ситуации в стране. В октябре 1916 года Г.Е. Львов посещает Ставку и беседует с генералом М.В. Алексеевым об утверждении нового состава «правительства общественного доверия», а также о необходимости ослабить чрезмерное влияние императрицы Александры Федоровны на политические решения царя.

Для съезда уполномоченных земств 9 декабря 1916 года, который был разогнан полицией, Георгий Евгеньевич написал речь, которая так и не была произнесена: «Мы прошли этот тяжелый путь государственного труда под непрестанным обстрелом враждебной к нашей работе власти… Власти нет, ибо в действительности правительство не имеет ее и не руководит страной». А когда полицмейстер составил протокол о закрытии съезда, князь, вскочив на стул, воскликнул: «И все-таки мы победим, мы победим, господа!»

Созданный путем объединения ВЗС и ВСГ в июне 1915 года Земгор стал центром патриотической мобилизации даже той части интеллигенции, которая во время Русско-японской войны была настроена пораженчески. Непосредственное соприкосновение с нуждами армии оздоровило общественное мнение, в этой гуманитарной работе люди обретали стойкость и деловитость. Земский и Городской союзы спасли миллионы соотечественников, будь то раненые солдаты или бегущее от наступления вражеских армий мирное население. Уход за ранеными в «летучках» и санитарных поездах Земгора носил, как отмечали многие, «более человечный» характер по сравнению с аналогичной деятельностью правительственных ведомств; во время военных перебросок солдаты ценили возможность выпить кружку горячего чая, а присылаемые к праздникам подарки наполняли их сердца теплом. Огромная по масштабам деятельность ВЗС и ВСГ сделала эти организации мощным фактором российской общественной жизни.

Бурные события февраля 1917 года в Петрограде привели к отречению царя и созданию первого в России демократического правительства – его возглавил министр-председатель, князь Георгий Евгеньевич Львов. Однако параллельно усиливалась также роль Советов (и прежде всего Петросовета), поэтому ключевой проблемой при сложившемся «двоевластии» стало формирование нового государственного аппарата. «Административная реформа» и была главной заботой князя Львова, являвшегося одновременно министром внутренних дел первого Временного правительства (его заместители: князь С.Д. Урусов, Д.М. Щепкин, С.М. Леонтьев).

Между тем неудачное июньское наступление русской армии усилило революционное брожение в Петрограде. Временное правительство неоднократно предпринимало попытки отправить на фронт радикально настроенные части Петроградского гарнизона и солдат запасных частей, расквартированных в столице. Но лидеры Советов, рискующие потерять свою главную военную опору, организовали бешеную пропагандистскую кампанию, обличающую империалистическую войну и буржуазное правительство «министров-капиталистов». Ситуацию подогревали острые разногласия в самом Временном правительстве, крайне неоднородном по составу. В итоге Г.Е. Львова на посту министра-председателя сменил эсер А.Ф. Керенский.

Некоторые исследователи отмечали, что князь Львов пытался «любовно пестовать Россию, как свой алексинский сад», безуспешно стараясь удержать страну над бездной, куда историей ей суждено было пасть. Не имея за собой сильной политической группировки, он хотел остаться в стороне от групповой борьбы на чьей бы то ни было стороне и тем самым породил много «разочарованных», нажил немало врагов и не приобрел новых союзников. «Далеким он был и от всякой символики власти, ибо хотел как можно глубже раскрыть пропасть между старой и новой Россией», – написал позднее о князе Львове его преемник А.Ф. Керенский, тоже недолго продержавшийся на посту главы государства. В условиях нараставшего революционного хаоса на первый план выходили иные силы и иные люди…

Напряженнейшая работа и изнурительная борьба истощили силы Георгия Евгеньевича. Осенью 1917 года, еще до большевистского переворота, он выехал для лечения в Сибирь, которую всегда считал краем безграничных хозяйственных возможностей. Он мечтал заняться тем, что умел лучше всего, – конкретным делом, а не утомительной и бесплодной борьбой с политическими противниками. После Октября, когда все рухнуло окончательно, реально встала угроза насильственной смерти: конвоировавшие арестованного князя Львова матросы демонстративно выводили его из поезда на каждой станции – «расстреливать».

Позднее ему удалось освободиться из тюрьмы в Екатеринбурге. В августе 1918 года Георгий Евгеньевич участвовал в Челябинском совещании представителей «Комуча», Сибирского и Уральского временных правительств. А вскоре покинул страну с полномочиями от уфимской Директории – Временного Всероссийского правительства, которое направило его в США для переговоров о военной и технической помощи антибольшевистским силам. В сентябре – октябре 1918 года из Владивостока, через Токио и Сан-Франциско, князь прибыл в Вашингтон для встречи с президентом Вудро Вильсоном. Однако переговоры в Америке, а затем и в странах Западной Европы, куда бывший премьер демократической России также обращался за помощью, не принесли желаемых результатов.

Обосновавшийся в Париже Г.Е. Львов собирал средства для санитарного обеспечения армии адмирала Колчака – в Сибири еще шли бои. Позднее, когда Гражданская война в России закончилась, он искал деньги для помощи русским беженцам. Некоторое время, пока эта тема оставалась модной, обращения к состоятельным филантропам давали результаты. Однако постепенно их милости стали оскудевать – на первый план выходили новые мировые проблемы.

В эмиграции оказались многие члены Земского и Городского союзов, работавшие ранее в составе белых армий. А у назначенных еще Временным правительством русских дипломатов оставались казенные средства, которые они согласны были передать новой, внепартийной благотворительной организации – наследнице Земгора. Инициативу ее создания взял на себя князь Львов. В конце 1920 года за его подписью всем организациям Земского и Городского союзов были разосланы приглашения с просьбой прислать делегатов в Париж. В январе 1921 года учредительный съезд обсудил и принял Устав Российского земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей. В качестве руководящего принципа было установлено, что Комитет является учреждением аполитическим, преследующим исключительно гуманитарную задачу: оказание разного рода помощи всем без различия нуждающимся русским гражданам за границей.

Объединение произошло вокруг Г.Е. Львова, и он неизменно, до самой своей кончины, избирался председателем обеих организаций – местной, французской (Объединение земских и городских деятелей во Франции), и центральной – для всех тех стран, где оказались русские беженцы. Самая трудная часть работы – приискание средств – всецело легла на плечи князя. В конце 1921 – начале 1922 года ему довелось прожить пять месяцев в Америке. За это время он провел сложные переговоры со многими общественными и государственными деятелями, сумев убедить их, что гуманитарная помощь необходима не только нуждающимся эмигрантам, но и народу Советской России – ввиду наступившего там повального голода.

Эмигрантский Земско-городской комитет заботился об эмигрантских детях, занимался созданием русских школ за рубежом; со временем эта деятельность вышла на первое место. В 1921 году на указанную статью расходовалось чуть более 20 % общего бюджета Комитета, в 1922-м – уже более 50 %, а в 1925-м – более 90 %.

О жизни Г.Е. Львова в эмиграции со временем возникло много легенд. О реальных обстоятельствах последних лет князя автору этого очерка написал Н.В. Вырубов: «Он жил скромно, как это было в его природе, но не бедно. Под Парижем, в Boulogne, где мы жили, на удобной квартире жизнь была нормальная и без нужды (выделено Вырубовым. – И.С.). Г.Е. жил на средства Земгора, у него был служащий и маленький дом в деревне недалеко от Парижа, который он купил. В деревне он помогал крестьянам потому, что он любил это делать. Никаких заработков ремеслом или трудом не было – это все выдумано».

Львов скоропостижно скончался 6 марта 1925 года, на шестьдесят четвертом году жизни. Он был погребен на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем, прах его покоится под скромной мраморной семейной плитой среди множества других русских могил.

В ноябре 2001 года в селе Поповка Тульской области (бывшем имении князя) открылся мемориальный знак в честь 140-летия со дня рождения Георгия Евгеньевича. А в мае 2003-го в центре города Алексина Г.Е. Львову был установлен памятник (автор – скульптор И.Ю. Соснер).