Текст книги "Прекрасная разбойница"

С очаровательной улыбкой Кэтлин посмотрела на мужа:

– Это твой сын потребовал вдруг к себе внимания. Чувствуешь? – И она положила руку Эрика на свой живот.

Ребенок снова шевельнулся. Эрик в благоговейном страхе посмотрел на жену, и в этот момент оба они испытали всю силу любви друг к другу.

Кэтлин провела пальцами по щеке мужа, и тут же оба забыли обо всех размолвках, гневе и ненависти, разделявших их.

Ее прикосновение зажгло в Эрике неистовый огонь страсти. Но не успел он увлечь в постель податливую Кэтлин, как дверь в комнату неожиданно распахнулась.

– Ваша ванна, сэр… – Эмонс, поднявшийся сюда с ведрами горячей воды, замер и потерял дар речи.

– Черт возьми, Эмонс, оставь здесь эти дурацкие ведра и убирайся вон! – рявкнул Эрик.

– Да, сэр, конечно… Но только… понимаете… там пришел человек, сэр, констебль… Он ждет внизу. Хочет поговорить с вами, сэр…

Эрик нахмурился.

– Поскольку к нам пожаловал гость, – насмешливо проговорил он, – вам посчастливилось избежать того, что для вас хуже самой смерти. – Эрик почти с удовольствием выместил раздражение на Кэтлин.

Всего несколько мгновений назад Кэтлин считала, что они переживают поворотный пункт в их отношениях. Теперь несчастная женщина не могла скрыть боли и разочарования. Однако она не ответила мужу колкостью. Поднявшись, Кэтлин посмотрела на него глазами, полными слез:

– Нет, Эрик, та жизнь, которую я веду, хуже самой смерти. – И, пытаясь преодолеть барьер, снова разделивший их, она коснулась щеки мужа.

Удивленный этим жестом, он превратно истолковал слова Кэтлин, решив, что это их совместную жизнь она считает ужасной и невыносимой.

– Тогда, мадам, вам совершенно нечего бояться: через несколько месяцев я навсегда исчезну из вашей жизни.

Кэтлин, не выдержав, расплакалась.

– Вот тогда существование мое и впрямь станет настоящим адом. – Она бросилась в маленькую комнатку, опустилась на кровать и предалась слезам.

Эрик мрачно смотрел ей вслед. Что означают ее последние слова? Неужели мысль о разлуке с ним причиняет Кэтлин такую боль? Не смея надеяться на это, он, хромая, направился к гардеробу и оделся. Стараясь не думать о загадочных словах жены и о том, что произошло между ними, он снова заковал свою душу в броню. Однако теперь в броне была тонкая трещина. Пообещав Кэтлин поговорить с ней об их ссорах и разногласиях, Эрик решил непременно сдержать слово.

Глава 26

Одевшись, Эрик медленно спустился по лестнице.

– Вы в порядке, сэр? Вам не трудно ходить? – озабоченно спросила Тильда.

– Я чувствую себя прекрасно, миссис Дженкинс. Кажется, у нас гость?

– Констебль Финни в вашем кабинете. Я предложила ему чаю. Думая, что констебль предпочел бы что-нибудь покрепче, Эрик улыбнулся.

– А моя жена… Она уже спустилась?

– Нет, сэр. Сходить за ней? Но констебль хотел поговорить с вами…

– Не нужно, миссис Дженкинс. Пусть она отдыхает. Тильда кивнула и направилась на кухню. Эрик вошел в кабинет.

Констебль Финни обернулся. Это был полный и крепкий человек.

– Капитан Кросс. – Финни сделал несколько шагов вперед. Он казался простым и открытым, но Эрик заметил, что констебль насторожен.

– Констебль, не хотите ли чего-нибудь выпить? Бренди… Или предпочитаете виски?

– Спасибо, сэр, это весьма кстати. Собачья погода, знаете ли. Лучше виски.

Эрик протянул гостю бокал.

– Ну, сэр, так чем же я обязан вашему визиту?

– Ничего особенного. Просто я был поблизости и решил заехать. Я обычно знакомлюсь с теми, кто недавно прибыл в эти места.

Эрик, не поверив ни единому слову Финни, осторожно улыбнулся:

– Продолжайте, констебль Финни. Я живу в «Белых дубах» уже около двух месяцев или больше, а сегодняшняя погода вряд ли располагает к дружеским визитам…

Финни пожал плечами.

– Но я случайно оказался в этих местах. – Впрочем, он быстро сменил тему. – Когда вы вошли, мне показалось, что у вас что-то с ногой. Ничего серьезного, надеюсь?

– Обычная царапина. Сегодня днем я немного повздорил с лошадью, вот мне и пришлось возвращаться домой пешком. – Показывая на ногу, Эрик пояснил: – К тому же мне не повезло, и я упал на сук дерева.

– Понимаю. Знаете, сэр, надо быть очень осторожным, когда вы скачете по здешним лесам один. В последнее время в этих краях произошло несколько ужасных убийств. Скажите, у вас или у вашей жены не было никаких неприятностей?

– Если вы говорите о злодеяниях Черного Пирата, то, к счастью, нет. Так как после встреч с этим мерзавцем в живых остаются очень немногие, полагаю, то, что я перед вами, подтверждает мои слова.

– Вы правы.

Эрику начала надоедать уклончивость Финни. Он догадывался, почему констебль пожаловал сюда, и был даже уверен, что рано или поздно это произойдет… Однако констебль не умел работать, и это рассердило Эрика.

– Констебль, вы ведь приехали сюда с какой-то целью. Так может, наконец перестанете ходить вокруг да около?

– Сэр, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Так задавайте же их, ради Бога!

– Вы привыкли к морской жизни, не так ли?

– Поэтому меня обычно и называют капитаном.

– Я знаю. И у вас есть собственный корабль? Эрик кивнул:

– Поэтому мое звание и звучит так правдоподобно. Финни пристально посмотрел на Эрика.

– Отвечайте только да или нет, сэр.

Что-то в поведении и манере Финни не нравилось Эрику, и он с трудом скрывал от гостя антипатию. Особенно злили капитана намеки и увертки Финни.

– Да, констебль, у меня есть корабль.

– Баркентина, насколько мне известно.

– Верно.

– А где ваш корабль сейчас?

Заподозрив, куда клонит Финни, Эрик разозлился еще больше:

– Надеюсь, там, где я его оставил.

– Капитан Кросс, если вы предпочитаете отвечать на мои вопросы в городском полицейском участке, я могу пригласить вас туда. Однако где бы то ни было, а ответить на них вам все же придется.

Эрик поднялся, а вслед за ним и Финни.

– Если вы хотите в чем-то обвинить меня, сэр, говорите прямо.

– Обвинить? В чем обвинить? – В дверях показалась Кэтлин.

– Никто никого здесь не обвиняет, мадам, – любезно проговорил Финни. – Я приехал задать вашему мужу несколько вопросов.

Кэтлин налила себе чашку чаю.

– Пожалуйста, простите моего мужа, если он был нелюбезен с вами. Муж сегодня упал с лошади и чувствует себя неважно. – Она одарила констебля очаровательной улыбкой. Смягчившись, Финни сел рядом с Кэтлин. – Ну и о чем же вы спрашивали мужа? – осведомилась она.

– Я только хотел узнать, где находится в данный момент его корабль.

– Ну, это несложный вопрос. «Сейведж» пришвартован в гавани Чарлстона.

– Нет, мадам, это не так. Баркентины вашего мужа там нет уже несколько дней.

Кэтлин удивленно посмотрела на Эрика. Она не слышала, чтобы он отправил корабль в плавание. Между тем Финни продолжал:

– Кроме того, мне стало известно, что ваш муж часто отправляется в путешествия, разные по продолжительности, и при этом никому не сообщает, куда поехал.

Кэтлин и Эрик, обменявшись взглядами, подумали об одном и том же: от кого констебль получил такую информацию?

– Вот уж не предполагала, что короткими деловыми поездками моего мужа заинтересуются стражи порядка…

– Дело в том, что отлучки вашего мужа почти точно совпадают по времени с нападениями одного пирата, внешность которого, по описаниям свидетелей, весьма сходна с внешностью…

Кэтлин вскочила, побледнев от ярости.

– Да как вы смеете вторгаться в мой дом и обвинять моего мужа в подобных злодеяниях!

– Пожалуйста, мадам, успокойтесь, – начал Финни, обескураженный горячностью Кэтлин. – Я никого и ни в чем не обвиняю, однако поймите, что…

– Я понимаю только то, что вы жестоко заблуждаетесь. Мой муж – честный, всеми уважаемый человек. И одно лишь предположение, что он способен на отвратительные преступления, оскорбительно для него! – Кэтлин задыхалась от гнева. – Немедленно извинитесь перед ним и покиньте мой дом.

Финни кивнул и поднялся.

– Уйти-то я уйду, мадам, а вот извиняться не стану. Внешность вашего мужа соответствует описаниям Черного Пирата. Периоды его отлучек совпадают по времени с нападениями этого разбойника. Кроме того, даже корабль вашего мужа похож на то судно, на котором пират пускается в свои ночные рейды вверх по реке, – такая же черная баркентина.

– «Сейведж» – судно не черного, а темно-синего цвета, – твердо заявила Кэтлин.

– Черный, темно-синий… – Финни выразительно помолчал. – Ночью это одно и то же.

– Но у вас нет никаких доказательств, все это не более чем совпадения… А этого вряд ли достаточно, чтобы осудить человека. А теперь, по-моему, вам пора уйти.

Финни поклонился.

– Подчиняюсь вам, мадам. – Бросив проницательный взгляд на Эрика, он добавил: – Но за вами будут следить, сэр… и очень внимательно. И если вы тот самый человек, которого я ищу, предупреждаю: я не успокоюсь до тех пор, пока вы не заплатите за все свои преступления.

– В таком случае, констебль, мне нечего бояться: я не тот человек, которого вы ищете.

– Со временем разберемся. Честь имею.

Кэтлин и Эрик молчали, пока дверь не захлопнулась за ним.

– Если мне когда-нибудь придется предстать перед судом, Кэтлин, надеюсь, ты согласишься стать моим адвокатом, – усмехнулся он.

– Господи, и как ты только можешь шутить? Этот человек хочет тебя повесить…

– А я-то думал, что тебя это обрадует, дорогая моя…

Тут Кэтлин вспомнила о недавних жестоких словах Эрика, и ее гнев и раздражение обратились на него. Когда она беспокоилась, что муж лежит раненый в лесу, он отнесся к ее тревоге с сарказмом. Когда она страстно хотела ему отдаться, Эрик сказал ей жестокие бесчувственные слова. Теперь, когда Кэтлин тревожилась за его жизнь, муж отнесся к этому с небрежным безразличием.

– О да, сэр, и в самом деле это меня обрадует! – злобно крикнула она. – По крайней мере это избавит меня от вас. И никогда уже вам не удастся оскорблять меня и жестоко обращаться со мной…

– Жестоко с ней обращаться, подумайте только! И как же это я обращаюсь с вами, мадам? Что-то я не вижу ни одного синяка, ни одной царапины на вашей нежной коже и на теле, которое вы так откровенно выставляете передо мной напоказ изо дня в день!

– Да как ты смеешь! Я выставляю напоказ свое тело?! Это я-то, уродливая и толстая оттого, что ношу в чреве твоего ребенка! Да об этом даже подумать смешно!

– Что ж, наконец-то ты сказала правду. Я все это время знал: ты возмущена не только тем, что я снова вошел в твою жизнь… Нет, ты к тому же ненавидишь и моего ребенка. Впрочем, я чувствую облегчение, поскольку наконец-то услышал от тебя это признание.

Кэтлин задрожала.

– Да как ты можешь обвинять меня в том, что я ненавижу…

– Живя рядом с тобой, дорогая моя, это сделать не так уж и трудно. Ты – злая и бессердечная ведьма, и я с нетерпением жду того дня, когда ты наконец родишь моего ребенка, после чего мы с ним покинем этот дом, и я никогда больше не увижу тебя.

– Ты хочешь забрать моего…

Кэтлин показалось, что на нее обрушился страшный удар. Так, значит, все это время он собирался украсть у нее ребенка! Ее дитя, ребенка, который рос сейчас в ней и которого она любила больше жизни! Она была так счастлива вынашивать это крохотное существо! Кэтлин собралась с силами.

– Да что же ты за чудовище, если хочешь разлучить мать с ее ребенком? – На глазах Кэтлин появились слезы.

Эрик уже пожалел о своих жестоких словах, однако горечь и разочарование дали знать о себе.

– Что я слышу! Неужели же в тебе наконец заговорили материнские чувства? Вот уж не ожидал этого.

– И ты еще осмеливаешься говорить о моей холодности? Это ты сам смотришь на меня с ненавистью, хотя когда-то твой взгляд был таким теплым и нежным! – Кэтлин ударила кулаком по столу. – Господи, каким же ты стал чудовищем! Кто же ты такой?

– Кто я? Твой любящий супруг. – Эрик саркастически улыбнулся.

По щекам Кэтлин струились слезы. Она подняла голову и посмотрела на него.

– Мой супруг – да, может быть. Но вот любящий? Нет, сэр. Вы и представления не имеете о том, что означает это слово. Вы не Эрик Кросс, а какой-то отвратительный демон, вселившийся в него и укравший у него все то, что было достойно любви. И прежде чем отдать вам ребенка, плод моего чрева, я скорее убью… – Рыдания сотрясли тело Кэтлин, когда она осознала, что угрожала крохотной жизни, которой так дорожила. Вскрикнув от ужасной душевной боли, она выбежала из комнаты.

Как понимать ее слова? Неужели она когда-то любила его? Но если так, то почему же убежала из Кингстона? Это казалось ему совершенно бессмысленным. Подойдя к бару, Эрик налил себе бренди и залпом выпил. Он решил обо всем подумать и разобраться в своей сложной и запутанной жизни.

Долго стоял Эрик возле окна в кабинете, глядя, как постепенно темнеет, и чувствовал, как что-то похожее на свет проникает в его душу.

Опасаясь последствий, но догадываясь, что отступать больше нельзя, он поднялся в комнату жены.

Кэтлин уже давно перестала плакать и стояла у окна в своей комнате, глядя в сад. Она понимала, что должна что-то предпринять и помешать Эрику забрать у нее ребенка, но так ничего и не придумала. Сейчас Кэтлин думала и помнила только о безжалостном, жестоком, исполненном ненависти взгляде Эрика. И уже в который раз она спросила себя, чем заслужила такую ненависть. На этот вопрос Кэтлин не знала ответа. Однако сознавала, что должна примириться с настоящим, а не играть в бесполезные игры со своим прошлым.

В дверь ее комнаты тихо постучали, и, не подозревая, что это Эрик, Кэтлин ответила:

– Входите! – Не оборачиваясь, она негромко добавила: – Дульси, пожалуйста, зажги свет.

Кэтлин услышала, как чиркнула спичка, и, когда темная комната осветилась, она обернулась и вскрикнула:

– Эрик!

Огонь вспыхнул в душе Кэтлин, когда муж посмотрел ей в глаза. Он молчал, но стоило Кэтлин встретиться с ним взглядом, чтобы все страхи исчезли. Вместо злобной ненависти она увидела боль.

Помолчав какое-то время, Эрик наконец задал тот вопрос, который мучил его так давно:

– Почему ты покинула меня тогда, в Кингстоне?

Его глубокий голос прозвучал тихо: он боялся спрашивать об этом Кэтлин, а еще больше – услышать ответ. Этот вопрос очень удивил ее, но не успела она ответить, как Эрик требовательно сказал:

– Ответь мне честно, Кэтлин, я должен это знать. Время обманов прошло. Ответь же мне честно, почему ты убежала от меня той ночью, забрав с собой мою душу!

– Значит, вот что я сделала… – удивилась Кэтлин.

– Я должен знать, почему ты это сделала.

– Я не могла принять то, что ты мне предлагал.

– Я предложил тебе свою любовь.

– О нет, сэр, – крикнула она. – Вы предложили мне остаться с вами и стать вашей любовницей. А это не совсем одно и то же. Я была для вас слишком испачкана, и вы сочли, что я недостойна стать вашей женой! Неужели же вы думали, что у меня так мало гордости, что я соглашусь и на это? Неужели вы думали, что я готова нести жизнь, неопределенную, полную сомнений, и постоянно подозревать, что в любую минуту вы бросите меня, забудете обо мне ради другой женщины? Я убежала тогда потому, Эрик, что, искренне любя тебя, знала, что ты никогда не будешь моим полностью.

Эрик рассмеялся:

– Я предлагал тебе стать моей любовницей? С чего ты это взяла?

– Но ты сам сказал мне об этом! Не отрицай: держа меня в объятиях, ты сказал, что наконец-то нашел возлюбленную, которая влечет тебя больше, чем море!

– Отрицать это? Нет, я, конечно, вполне мог сказать тогда нечто подобное, однако это был всего-навсего поэтический язык. Однажды ты упрекнула меня в том, что я говорю избитые поэтические фразы. С тех пор я отношусь внимательнее к своим словам. Да, тогда мне следовало поступить иначе – в ту же ночь протащить тебя, обнаженную, по улицам Кингстона прямо к брачному алтарю!

Кэтлин не верила своим ушам. Душа ее пела от счастья, но разум убеждал отнестись к словам Эрика скептически. Неужели в ту ночь она сделала такую ошибку? Внезапно Эрик схватил ее левую руку и указал на кольцо, которое сам надел ей на палец во время брачной церемонии.

– Как ты думаешь, где я взял это кольцо?

– Наверное, купил в Чарлстоне.

– Ошибаешься, Кэтлин, в Кингстоне, когда шел в дом губернатора просить твоей руки.

– Но почему ты сразу не сказал мне об этом, когда мы встретились в Чарлстоне на приеме у моего дяди?

– Зачем? Чтобы снова дать тебе возможность поиздеваться надо мной? А ты сама, Кэтлин? Откуда такая сдержанность? Ведь до этого ты никогда не стеснялась выражать мне неудовольствие. Когда я метафорически назвал тебя своей любовницей, почему ты сразу не возмутилась, а предпочла убежать от меня?

– Я слишком сильно любила тебя и поэтому боялась согласиться на все, что ты предложишь. Ты счел, что я недостойна стать; твоей женой. Я знала, что не смогу противиться твоим желаниям, и мне оставалось одно – убежать.

Теперь Эрик понял все.

– Господи, какая же ты дурочка, любовь моя!.. А сам я и вовсе дурак. И как это я забыл, что ты так низко ценишь себя? Я ведь видел перед собой только прекрасную женщину, горячую и страстную. Я никогда и не думал встретить такую женщину, как ты. Наверное, наша любовь сделала нас слепыми… мы слишком напугались ее натиска, чтобы уступить ей. – Эрик чуть отступил от жены. – Что же нам теперь делать, Кэтлин? Из-за собственной глупости мы обрекли друг друга на самый настоящий ад. Мы говорили друг другу жестокие слова, чтобы скрыть свою боль. А теперь мы говорим о любви только в прошедшем времени. Ты как-то назвала меня чудовищем, при этом вполне заслуженно: ведь я добивался того, чтобы ты изведала такую же боль, как и я. Что же у нас осталось?

Дрожащая Кэтлин взяла ладони мужа и положила их на свой живот:

– Вот что у нас осталось, Эрик. Узнав о том, что во мне растет новая жизнь, я несказанно обрадовалась: ведь это – частичка тебя. Я думала, что ты для меня навсегда потерян, но твой ребенок навеки останется со мной. Я любила тебя, и никогда не переставала любить. И мечтала только об одном – чтобы ты всегда был со мной и видел, как растет наш ребенок. – Больше Кэтлин не сдерживала слез.

Обхватив лицо жены руками, Эрик целовал ее щеки, глаза, губы. Она тихо пробормотала:

– Прости меня за ту боль, которую я причинила тебе, Эрик. Прости меня, Эрик… И люби меня…

В одно мгновение он заключил ее в объятия. Лишь увеличившийся живот Кэтлин не позволял ему прижать ее к себе еще крепче. И вдруг Эрик испугался:

– Но ребенок…

– Ребенок не возражает, чтобы ты вошел в меня. Подхватив Кэтлин на руки, Эрик с торжествующей улыбкой опустил ее на постель и лег рядом с ней. Он не отрывал от жены глаз, осторожно касаясь рукой ее подбородка, опускаясь все ниже, к пуговицам на платье. Словно по волшебству, все пуговицы расстегнулись в одно мгновение, и пальцы Эрика нежно пробежали по плечам Кэтлин. Потом руки Кэтлин скользнули к нему под рубашку, и она упала с его плеч. Медленно, опасаясь, что все происходящее между ними лишь сон, Эрик поцеловал Кэтлин в губы, упиваясь ее теплом и радостью.

Он не мог оторвать глаз от жены. Эта женщина, так горячо любимая, им, хочет его! Теперь она уже никогда не убежит! Кэтлин прикрыла живот ладонями:

– Что, я стала очень уродливой?

Эрик нежно прикоснулся руками к ее животу, где рос их ребенок, и покрыл его страстными поцелуями. Кэтлин раздвинула бедра и вскрикнула от наслаждения, когда Эрик вошел в нее. Они двигались в едином ритме, как одно существо. На крыльях страсти они взлетали вверх, даря друг другу восхитительные ощущения, не сравнимые ни с чем, что испытывали они прежде. Только услышав громкий крик Кэтлин, Эрик позволил себе долгожданную разрядку…

Усталые влюбленные потянулись друг к другу, и губы их встретились в томном поцелуе, вернувшем их с заоблачных высот на землю.

Кэтлин робко улыбнулась Эрику:

– Теперь он ушел навсегда, и ты снова мой.

– Он? – удивился Эрик.

– Этот демон… Чудовище, которое стояло между нами… Он ушел и вернул мне твои теплые, смеющиеся глаза, которые всегда умели проникать в мою душу.

По лицу Эрика пробежала тень.

– Сейчас он и в самом деле ушел, но боюсь, как бы не вернулся.

Напуганная, Кэтлин быстро приподнялась на локте и посмотрела на мужа:

– Но с какой стати ему возвращаться, Эрик?

– Тот демон, который жил во мне, исчез навсегда. Он не может существовать, когда ты даришь мне столько тепла и любви, Но если ты покинешь меня, он снова вернется – ведь без тебя жизнь моя темна и бессмысленна.

Глаза Кэтлин наполнились слезами.

– Значит, он исчез навсегда, потому что теперь тебе уже избавиться от меня… Знаешь, – лицо ее осветилось озорной улыбкой, – давай говорить всегда просто, без обиняков. Кажется, снова слышу поэзию в твоих словах, а это добром не кончится…

Эрик рассмеялся:

– Стало быть, ты хочешь, чтобы я разговаривал с тобой откровенно, да? Ну что ж, ладно. Слушай же меня хорошенько. Ты – моя жена, моя любовь, моя жизнь… И если ты захочешь снова убежать от меня, то я просто переброшу тебя через колено и как следует приложу руку к твоему восхитительному и очаровательному заду. Надеюсь, ты хорошо поняла меня, дорогая моя?

– О да, все понятно. Однако, уверяю, есть и лучшие способы сделать меня твоей навеки. – Кэтлин скользнула рукой вниз по телу мужа и тут же почувствовала, как его напряженная плоть уперлась в ее бедро.

– О нет, Кэйт… Это ты сделала меня навеки твоим. Я люблю тебя, Кэйт…

Только под утро оба спокойно заснули, уже не боясь того, что когда-нибудь им снова грозит расставание.

Рассвет был ясным и свежим, и ничто не напоминало об ужасном урагане, пронесшемся накануне. Наслаждаясь ощущением безопасности, Кэтлин лежала в объятиях Эрика. Проснувшись, она увидела любимого, тут же протянула руку и коснулась его прекрасного лица. Это легкое прикосновение разбудило Эрика. Потянувшись, он еще крепче обнял жену, притянул ее поближе к себе и только потом открыл глаза.

– Доброе утро, любимый мой, – улыбнулась Кэтлин.

– Если это сон, то лучше не буди меня. Я готов лежать так до Страшного суда…

– Нет, Эрик, это не сон… Чудо – да, но только не сон… Он зарылся лицом в ее волосы.

– Значит, Господь благословил меня: я счастлив, у меня есть все, чего только можно пожелать… В это восхитительное утро я просыпаюсь в прекрасном доме, а рядом со мной женщина, которую я люблю.

Кэтлин тихо рассмеялась:

– Мы ведем себя как влюбленные дети…

– Но мы с тобой и есть влюбленные дети! – Эрик посмотрел Кэтлин в глаза. – Я чувствую себя пьяным от страсти школьником, впервые узнавшим, что такое настоящая любовь. А ты…

– А я – спасенная тобой девица. Я обязана тебе жизнью, поэтому рада посвятить ее тебе и отдать тебе всю свою любовь. И нее это для того, чтобы сделать тебя счастливым.

– Ну, Кэйт, ты берешь на себя слишком большую ответственность, – пошутил Эрик, взяв в ладонь ее грудь и поигрывая с соском. – От тебя нужно многое, если ты и впрямь хочешь осчастливить меня…

– Но если я должна сделать тебя счастливым, любимый, тогда покажи мне, что доставляет тебе удовольствие, стань моим учителем. Обещаю, и дня не пройдет, как я всему научусь.

Эрик рассмеялся, наслаждаясь легкими прикосновениями Кэтлин к своему телу.

– Ты наказываешь меня, Кэтлин?

– Ну какое же это наказание, господин мой. Мне казалось, ты получал огромное удовольствие, видя, как я корчусь и извиваюсь от твоих прикосновений. Но и мне доставит удовольствие посмотреть, как наслаждаешься ты. – И руки ее скользнули вниз по телу Эрика.

– Что ж, проводи эксперименты сколько пожелаешь, любовь моя. Не стану тебе противиться.

Он почувствовал ее горячее дыхание.

– Значит, ты не лишишь меня возможности попрактиковаться, да, любимый?

Задыхаясь от страсти, Эрик пробормотал:

– О… Кэйт… только не… практикуйся так долго, иначе я… начну все заново… – Изнемогая от восхитительных ласк Кэтлин, Эрик обнял ее за талию и посадил на себя. Она обхватила его ногами. – Если хочешь научиться чему-нибудь новому, любовь моя, вот, пожалуйста, тебе урок…

Кэтлин, лаская грудь Эрика, заросшую жесткими курчавыми волосами, удивленно посмотрела на него. Но когда Эрик слегка сдвинул ее вниз, она поняла его намерение и немного приподнялась. Он же сунул пальцы в самые потайные складочки ее тела, где возрастало пылкое желание. Кэтлин, обхватив рукой плоть Эрк опустилась на него и начала приподниматься – вверх и вниз, вверх и вниз. И снова они двигались как одно существо, вскрикивая от наслаждения. Когда же Эрик изверг в нее свое семя, Кэтлин упала на него, обессиленная и насытившаяся.

– Это удивительно, Эрик! Делая тебя счастливым, я еще получаю наслаждение.

– Так и должно быть, любовь моя. И так будет всегда! И тут Кэтлин услышала шум за дверью. Она быстро отстранилась.

– Ты куда? – Эрик схватил ее за плечи и снова притянул к себе.

– Скоро придет Дульси.

– Ну и что? Мы не делаем ничего дурного, – усмехнулся он. Ты – моя жена, а я – твой супруг. Разве не естественно, что лежим в одной постели?

– Ты прав. – Кэтлин покраснела. – Но все же мне не хотелось бы, чтобы моя служанка застала нас в таком виде.

Эрик заметил, что простыни и одеяла сбились. Он и Кэтлин лежали совсем нагие. А между тем, как и предсказывала Кэтлин, в комнату вошла Дульси.

– Доброе утро, миссис… ох! – смутилась горничная. Эрик и Кэтлин едва успели натянуть на себя одеяло. Дульси залилась краской. – Простите меня, мадам, я просто не знала, что… Я зайду попозже… Ох!

Эрик рассмеялся, когда дверь за горничной захлопнулась.

И снова они нежно ласкали и целовали друг друга, наслаждаясь вновь обретенной близостью и желая насытиться ею до конца. Только в полдень влюбленные оделись и, спустившись вниз, поздоровались со слугами, которые от души радовались, что в доме наконец-то воцарились мир и счастье.