Текст книги "Любовь по завещанию"

– Макнем его! – Взглянув на лошадиное корыто, один мальчишка потянулся к Люку.

– Отпустите его! – прозвучал приказ. Джейн едва узнала твердый, угрожающий голос Константина. Повиновение мальчишек ее не удивило. Они мгновенно отпустили Люка.

Люк покачнулся, слезы текли по его грязному лицу.

У Джейн упало сердце. Она поспешила на помощь Люку, но Константин поднял руку, останавливая ее.

– Я сказал, чтобы ты осталась во дворе.

Игнорируя его предостережение, она обошла его и поспешила к Люку.

– Люк!

Опустившись на колени, она притянула его к себе, не обращая внимания на покрывавшие его грязь и навоз.

– Ох, милый, что они с тобой сделали? Мы должны забрать тебя домой.

Она через плечо кинула пронзительный взгляд на хулиганов. Старший исподлобья смотрел на нее, остальные понурили головы.

– Позор вам! – Она поднялась на ноги. – Вы об этом пожалеете.

– Мой альбом, – задохнулся Люк.

Джейн огляделась. Драгоценный альбом с рисунками Люка валялся на куче навоза.

Взяв за чистый угол, Константин вытащил альбом и осторожно отдал Люку.

– Возможно, некоторые страницы удастся спасти. – Джейн, обняв одной рукой Люка, взглянула на мальчишек: – А что до вас троих…

– Леди Роксдейл, – ровно сказал Константин, – идите с Люком домой. Я с этим разберусь.

– Но…

– Спасибо, миледи. – С самой очаровательной улыбкой Константин поклонился.

Джейн не оставалось ничего другого, как уйти.

Пока Люку готовили ванну, Джейн велела принести горячую воду в ее гостиную и помогла Люку умыться.

Когда он стал относительно чистым, а сама она немного успокоилась, Джейн велела подать чай, лимонад и булочку со смородиной для Люка. Он отпил глоток лимонада. Булочка осталась нетронутой.

Если ей требовались дополнительные доказательства его боли и унижения, то потеря аппетита красноречиво их подтвердила. Никогда прежде Джейн не видела, чтобы Люка не интересовала еда.

– Иди, посиди со мной. – Джейн притянула его к себе и обняла. – Мне так жаль, милый! – Она покачала головой. – И такое случилось здесь, в нашей же конюшне! Я бы не поверила, если бы не увидела собственными глазами.

– Я делал все, как учила ты и лорд Роксдейл. Громким твердым голосом я сказал, чтобы они оставили меня в покое. Но они меня подняли… – Его рот скривился, сдерживая рыдания.

– Я знаю, дорогой. Знаю, ты сделал все, что мог. Порой силы неравны. Но можешь быть уверен: лорд Роксдейл разберется с этими мальчишками и им не поздоровится. – Джейн никогда не считала себя жестокой, но сейчас горела желанием надрать хулиганам уши. И верила, что Константин накажет их соответственно.

Помолчав, она спросила:

– Почему они с тобой так обошлись?

Люк вспыхнул и закусил губы.

– Не знаю. – Он покачал головой.

– Но ведь ты знаешь, правда, Люк? – Джейн заколебалась, не зная, как выразить в словах свою заботу. – Ты, наверное, им что-нибудь сделал?

– Нет! Ничего я не сделал! – Его губы задрожали. Он изо всех сил старался не заплакать.

У Джейн заныло сердце.

– Прости, милый. Я не хотела сказать, что это ты виноват. Тогда в чем дело? Ты не можешь сказать мне, почему они обижали тебя?

Ее мягкие вопросы, казалось, расстраивали Люка еще больше. Джейн ни за что не причинила бы ему боли, но ей требовалось знать, почему его постоянно терзают, чтобы попытаться положить этому конец.

– Ты не расскажешь мне, Люк, что случилось? Ты можешь сказать все. Я не расстроюсь и не разочаруюсь. Но мне нужно знать.

Он пнул ножку стула.

– Ничего, тетя Джейн. Правда, ничего. Я… я грубо нарисовал их, вот и все.

Но она почему-то не поверила, что причиной такой враждебности были насмешливые карикатуры.

– Да? И тех мальчишек в деревне ты тоже нарисовал?

Люк ссутулился и не отвечал.

– Люк? – Джейн чувствовала себя совершенно беспомощной, она сама была на грани слез, но это делу не поможет. – Милый, я не могу видеть, что творится с тобой. Ты должен рассказать мне или лорду Роксдейлу, и мы что-нибудь сможем сделать.

– Не сможете! – Люк вскочил на ноги и крикнул: – Вы ничего не сможете сделать, понятно?

Слезы покатились у него по щекам. Джейн опустилась на колени, обняла его и крепко прижала к себе. Бормоча ободряющие и успокаивающие слова, она гладила Люка по волосам. Его маленькое тело тряслось, потом он уткнулся ей в плечо и разразился рыданиями, которые, казалось, разрывали ему грудь.

– Они сказали, что я бастард… что моя мать…

– Да, я могу представить, как они ее назвали, – перебила Джейн, чтобы избавить его от тяжелой необходимости произносить при ней грубое слово.

С чего мальчишки это взяли?

– Но это неправда, мой хороший. Твои родители были женаты, и твое происхождение столь же респектабельное, как и мое.

У Джейн сердце разрывалось от жалости к мальчику. Если бы она могла вобрать его боль в себя, она бы это сделала.

Люк поднял личико:

– Тогда почему они так говорят, если это неправда?

Джейн покачала головой и отбросила волосы у него со лба.

– Не знаю, дорогой. Порой дети говорят обидные слова, не задумываясь об их правдивости.

Отстранившись, она всматривалась в его удрученное лицо.

– Я хочу, чтобы ты знал: что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя и заботиться о тебе, и лорд Роксдейл тоже. Мы найдем способ положить этому конец. Вот увидишь.

Услышав шаги, Джейн повернула голову и увидела, что в дверях стоит Константин.

– Что случилось?

Он вошел и с хмурым видом направился к Люку.

Взяв за подбородок, Константин повернул лицо мальчика к свету.

– Полон мужества, сынок? – Подняв бровь, Константин взглянул на Джейн: – Ушибы? Сломанные кости?

Она покачала головой:

– Просто он потрясен и расстроен. А мальчишки из конюшни? Как ты поступил с ними?

Константин мрачно сжал губы и положил руку на голову Люка.

– Уволил. Я не могу оставить в поместье таких ребят.

Люк удивленно вскинул голову и почти с благоговением уставился на Константина.

Джейн нахмурилась:

– Думаю, они предпочли бы порку.

– Возможно, – сказал Константин. – Но я не сторонник телесных наказаний. Я дал им выбор: или исполнять крайне неприятную работу, или покинуть поместье. Они выбрали последнее. – Он вздохнул. – Это идет вразрез с моими принципами лишать людей средств к существованию, но ребята они крепкие. Найдут работу где-нибудь еще. А их увольнение послужит хорошим предупреждением остальным, что Люк под моей защитой. – Константин помолчал. – Мы ведь не можем допустить, чтобы мальчика терроризировали в его собственном доме?

Люк наконец перестал дрожать. Что-то, похожее на надежду, засветилось в его глазах.

– Будем надеяться, что это положит конец неприятностям, – сказала Джейн. – Если что-то подобное случится, ты должен сразу прибежать к нам и все рассказать. – Она обняла Люка, поцеловала в макушку, потом отпустила. – А теперь иди в детскую. Ванна, должно быть, уже готова.

– И как насчет игры в лису и гусей? – сказал Константин.

В тот вечер Джейн поднялась в детскую, чтобы выполнить свое обещание и прочитать целых три эпизода из приключений сэра Ниниана. Она не дочитала даже первую историю, когда Люк провалился в сон.

Она долго сидела в тишине и смотрела на него.

Ей было ненавистно то, что произошло с ним утром. Джейн болела его болью и сделала бы все, чтобы устранить ее. Какой тяжелый урок – понять, что это не в ее силах! Слова Константина звучали у нее в ушах: «После пережитого Люк станет только сильнее».

Константин провел с Люком несколько часов, шутил, играл в игры, заставляя мальчика забыть о случившемся. Константин действительно замечательный. Джейн сомневалась, что родной отец превзошел бы его.

Джейн вытерла рукой глаза и поднялась посмотреть в окно. Наступали сумерки. Волшебное время между днем и ночью.

Она набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула. Потом спустилась в свою спальню за шалью и вышла из дома.

Константин больше двух часов трудился над убранством грота. И остался доволен результатом.

Многочисленные шелковые подушки покрывали пол. Вышитые занавеси на стенах смягчали мрачную атмосферу пещеры. Бутылка шампанского уютно устроилась в серебряном ведерке, а деликатесы удовлетворяли вкусам самого пресыщенного гурмана. Дымок ладана поднимался из миниатюрной восточной жаровни, придавая обстановке легкий налет экзотики.

Константин зажигал последнюю свечу, когда движение позади заставило его обернуться.

У входа стояла Джейн, сжимая на груди шаль. На ней было то же платье, что и днем, но распущенные волосы сияющими рыжеватыми волнами падали на плечи. Пальцы Константина покалывало от желания запустить их в эту густую упругую гриву.

Такая изящная и стройная, Джейн казалась почти неземной в таинственной тени грота. Слишком чистая и деликатная для его прикосновений.

Его сердце пустилось в галоп. Слишком долго он ждал этого момента. Возможно, с тех пор, когда в первый раз увидел, как она смотрит на него из окна. Только сейчас Константину пришло в голову, что никогда прежде он не испытывал такого… волнения, прежде чем уложить женщину в постель.

Все зависит от этой ночи. Их общее будущее зависит от его способности превратить следующие несколько часов в самые восхитительные в жизни Джейн. Больше того, несмотря на ужас, пережитый с Фредериком, она верит, что он совершит этот подвиг. Этого достаточно, чтобы укротить самого закоренелого повесу.

Но эти размышления не остановили его мужское естество, выпрямившееся в бриджах при появлении Джейн. Какая-то первобытная сторона его существа ликовала от триумфа. Наконец-то он возьмет эту женщину, завладеет ее телом, будет обладать ею множеством интимных способов.

Константин ждал, что Джейн оторвет от него взгляд и станет разглядывать обстановку. Он приложил немало усилий, чтобы подготовить сцену для такого важного события.

Джейн не замечала ничего вокруг и пошла прямо к нему.

Потом она произнесла его имя нежным тихим голосом, взяла его лицо в свои ладони и поцеловала теплыми шелковистыми губами. У него внутри что-то перевернулось. Константин Блэк, знаменитый повеса, забросил все свои хитрости и маневры и прижался к Джейн.

Запустив пальцы в ее волосы, он жадно целовал ее снова и снова.

Константин провел руками по ее спине, поглаживал поясницу, сбросил шаль с ее плеч, нетерпеливо ожидая большего. Одежда раздражала его, мешая продвижению. Подавив стон, он повернул Джейн спиной к себе и подрагивающими пальцами начал бороться с ее платьем.

Все, что он заготовил для соблазна, осталось забытым. Его планы медленно раздевать Джейн, искушая и одурманивая, растворились быстрее, чем распустилась чертовски замысловатая шнуровка ее корсажа.

Когда с корсетом было покончено, а нижние юбки упали на пол, Константин поцеловал чувствительную ямку между плечом и шеей Джейн и чуть прижал зубами.

Джейн со стоном выдохнула его имя и покачнулась в его руках.

– Да, тебе это нравится, – довольно пробормотал он. Он провел языком по тонкой голубоватой жилке, пробуя чуть солоноватый вкус ее кожи.

Когда она задрожала, он прижал зубы чуть сильнее, потом, успокаивая, посасывал ее плоть. Колени у Джейн подгибались, но Константин одной рукой поддерживал ее за талию, а другой скользнул в вырез сорочки и нашел упругую полную грудь.

Когда ее ягодицы внезапно прижались к его паху, Константин выдохнул, уткнувшись в ее лопатки. Потом повернул Джейн лицом к себе и спустил с плеч сорочку, обнажая прелестную грудь. С мягким шелестом сорочка скользнула на пол.

Джейн удивила его, выдернув его рубашку из бриджей. Не выпуская полы, она тянула рубашку вверх. Константин послушно поднял руки, помогая ей.

От ее восхищенного взгляда, блуждающего по его нагому торсу, его мужское естество болезненно напряглось. Джейн сотворила с ним это одним только взглядом. Что тогда она сотворит своими руками, своим ртом?

Чтобы отвлечься, Константин подставил ладонь под ее грудь, словно взвешивая ее. С рассчитанной небрежностью он задел подушечкой большого пальца ее сосок. Ее ресницы опустились, с губ слетел короткий довольный стон.

Ободренный, он легко касался ее, сладко мучая ласками, пока она не стала умолять об облегчении:

– Константин, пожалуйста!

Подхватив Джейн на руки, он отнес ее на гору подушек. Положив ее, он растянулся рядом, очарованный радостным ожиданием в ее взгляде. На этот раз она не стремилась прикрыться и не стеснялась.

Доверие в ее серебристо-серых глазах сразило его. Или он сделает любовные утехи для нее прекрасными и желанными, или умрет.

Джейн протянула руку и пробежала пальцами по легким завиткам на его груди. Распластав ладонь, провела ею по груди, по животу, заставляя его мышцы судорожно напрячься. Его кожа горела от ее прикосновений. Долго он этого не выдержит.

Константин легко прижал ее запястье к подушке и по очереди целовал то одну, то другую грудь. Он дразнил ее легкими движениями языка, целовал отвердевшие соски, заставляя Джейн дрожать.

Он ощущал ее готовность, жажду большего. Распаляя желание поцелуями и движениями языка, Константин отпустил ее запястье и провел ладонью по боку, к складке, где бедро сливалось с животом.

Ее живот напрягся от его прикосновения, Джейн замерла.

Константин сомкнул губы вокруг ее соска и втянул в рот, лаская языком.

Джейн вскрикнула и выгнула спину в сладкой муке. Уловив момент, он погладил горячую влажную плоть между ее ног, не переставая ласкать грудь.

На этот раз Джейн свободно позволяла ему ласкать ее, и это было чудесно. Ее лоно пылало жаром и сочилось влагой. Константина тянуло коснуться ее ртом, но Джейн еще не готова к этому.

Он нашел маленький чувствительный бугорок плоти и мягко поглаживал его подушечкой пальца. Подняв бедра, Джейн выдохнула мольбу. Он ответил более сильным движением.

Ее дыхание превратилось в череду всхлипов и вздохов. Она была близка к финалу, Константин чувствовал, что кульминация приближается, как надвигающийся шторм. Не переставая кружить вокруг чувствительного бутона, не нарушая ритма движений, он проник в нее одним пальцем. Она хныкнула, возможно, в тревоге, но не оттолкнула его. Ее внутренние мышцы напряглись, словно обиженные вторжением, но он добавил второй палец и продвинул их оба глубже, отыскивая волшебное местечко в этих тугих влажных ножнах.

Его тело было готово взорваться, как и ее. Мужское естество болезненно пульсировало в бриджах. Константин стиснул зубы, стараясь сдержать собственный финал.

Крики Джейн все нарастали, и он понял, что пора. Он нажимал пальцами, поглаживал бугорок, посасывал грудь. Конвульсии сотрясали Джейн, она выкрикнула его имя.

В последний раз лизнув ее сосок, Константин приподнял голову, глядя, как Джейн на гребне наслаждения с пылающими щеками хватает ртом воздух. Он упивался ее чувственной энергией, едва веря, что когда-то нарек ее Ледяной Девой. Сегодня она источала настоящее пламя.

Прежде чем Джейн пришла в себя, он высвободил из бриджей свое копье и пристроил между ее ног. Потянувшись вниз, он увлажнил головку, умышленно потирая чувствительный бугорок, заставляя Джейн дрожать снова и снова.

Жаркое наслаждение захлестнуло его головокружительной волной. Задыхаясь от усилий сдержать свой финал, он чуть вошел в нее.

Ее тело тут же застыло, ему показалось, что у Джейн остановилось дыхание. Она не настолько отдалась страсти, как он хотел.

Стиснутые челюсти болели, все его тело, как натянутая струна, гудело от желания. Инстинкт подгонял его войти быстро и резко, но это противоречило тому, что он должен был делать.

– Все в порядке? – сквозь зубы спросил он.

Черт, он надеялся, что так.

– Да. – Он так хотел услышать это слово, но оно прозвучало испуганным писком.

Джейн не оттолкнула его, не сжала ноги, как прошлой ночью, но и не жаждала ощутить его внутри себя. Она вооружилась мужеством.

Константин заколебался, нависнув над ней, его мышцы натянулись, копье стучалось в ее плоть, умоляя впустить. Он вынужден был признать, что не полностью владеет собой. Если он все испортит, то второго шанса у него не будет. Джейн доверяет ему, но он – видит Бог! – не доверяет себе, что будет таким мягким и терпеливым, как нужно.

Константин пытался сказать себе, что это какая-то очередная женщина, что остаток ночи он может провести с другими, но был не властен над своим телом. Впервые со времен зеленой юности.

Все его попытки отвлечься отказались тщетными. Он принял решение и откатился от Джейн, прикрыв рукой налившееся мужское естество. После пары резких движений семя брызнуло на подушки. Но жажда не уменьшилась, он не испытал никакого удовлетворения и злился на себя. Полная катастрофа.

После мгновений оглушительной тишины он заставил себя повернуться к Джейн. Нужно попытаться спасти обломки того, что он сокрушил этой ночью.

Он притянул Джейн к себе и, поцеловав в щеку, почувствовал слезы. Константин зажмурился, проклиная себя за грубость и глупость.

– Джейн, Джейн, прости… – Но она прижала кончики пальцев к его губам, останавливая поток извинений.

– Нет, – сказала она. – Я хочу поблагодарить тебя. – Приподнявшись на локте, она улыбалась ему.

– Что?

Почему, черт побери, она его благодарит? Он подвел ее. Константин всматривался в ее лицо, но не нашел и намека на иронию.

– Сам того не понимая, сегодня ночью ты сделал мне величайший подарок.

Должно быть, она прочитала в его глазах озадаченность. Наклонившись, Джейн коснулась его рта нежным поцелуем.

– Константин, неужели ты не понимаешь? Ты дал мне надежду.

В конце концов Монфор отправился с Девером в Котсуолдс. Он тянул с этим, но письмо Джейн, требующее его присутствия, решило дело. Лучше взять дело в свои руки и направлять его – исподволь, конечно, – чем потом оказаться в бушующей битве эмоций.

Леди Арден не из тех женщин, что сникнет от недовольства Девера. Блэки и Деверы никогда не ладили, Девер настроен на борьбу, а леди Арден готова в ней поучаствовать.

Разумеется, Монфор предпринял эту поездку не для того, чтобы броситься на помощь леди Арден.

И не для того, чтобы удостовериться, что Девер не воспользуется преимуществом над леди в амурном смысле. Нет, леди Арден способна сама о себе позаботиться. Это его восхищало в ней больше всего.

Монфор предпочел поехать верхом, поскольку провести долгие часы в карете с Девером было выше его сил.

Вместо того чтобы направиться прямо в Лейзенби-Холл, Монфор решил навестить дом племянника Девера. Он мог прекрасно наблюдать за событиями оттуда.

Монфор был немного знаком с племянником барона, Адамом Трентом. Это был весьма презентабельный молодой человек и вполне достойный кандидат на руку леди Роксдейл. У Трента было дополнительное преимущество – Джейн давно знала его и симпатизировала ему. И если она поселится в Трент-Мэноре, то будет видеть Люкаса Блэка так часто, как пожелает.

Союз, который еще больше усилил бы связи между кланами Деверов и Уэструдеров, тоже входил в стратегию. Особенно если Розамунд передумала бы и отказалась выходить за Гриффина Девера, графа Трегарта.

Монфор и Девер сменили дорожные костюмы и, по предложению Трента, собрались в бильярдной.

Монфор присматривался к хозяину дома, пока Трент гонял шары на столе. Еще один пункт в пользу Трента – никто не слышал ничего дурного о моральном облике этого человека. Его честь в отличие от чести Константина Блэка была незапятнанной. К тому же он весьма талантливый фехтовальщик, как выяснил Монфор в последний визит в Лейзенби.

Как жаль, что этот джентльмен такой осел!

– Ваша светлость, вы оказали мне величайшую честь, посетив меня здесь. Только дайте мне знать, чем я могу служить вам.

А осел, оказывается, еще и подхалим!

– Надеюсь, мое вторжение не доставило вам неудобства, – ответил герцог, прерывая поток заверений Трента, что тот рад, польщен, счастлив и так далее. – И разумеется, – улыбнулся Монфор, – чем быстрее мы уладим дело с браком леди Роксдейл, тем быстрее я отправлюсь в обратный путь.

Заворчав, Девер сделал удар, рассыпав шары по сукну.

– Ха! – Он обошел стол и загнал в лузы еще пару шаров, прежде чем промахнулся и уступил место.

Монфор взял кий и наклонился над столом, прицеливаясь.

– Девер уверил меня, будто вы интересуетесь этой леди, Трент.

Трент переводил взгляд с Девера на Монфора и обратно.

– Ну, я…

– Да, у него есть интерес, – проворчал Девер. – Я не позволю, чтобы известная особа снова меня обошла.

Монфор изящным ударом от борта забил шар и поднял глаза.

– А что на это скажет мистер Трент?

Трент покраснел.

– Что до этого, то мой интерес проявился раньше, чем милорд Девер имел что-то сказать по данному поводу, – путанно промямлил он.

– Так у вас долгие отношения?

Трент побелел, сообразив, в какую ловушку угодил.

– Нет! – Он облизнул губы. – То есть, конечно, Фредерик был моим лучшим другом. Я бы не мечтал… Я хочу сказать, что всегда относился к леди Роксдейл с огромным уважением. Конечно!

Девер терял терпение.

– Какое, черт побери, имеют значение все эти разговоры об отношениях? Трент – мой кандидат, он женится на ней, потому что я так сказал, и делу конец!

Морщина пересекла благородный лоб Трента.

– Ты думаешь, это будет так просто, Девер? – мягко сказал Монфор.

Девер ткнул пальцем в сторону Монфора:

– Это будет просто, потому что ты это упростишь! И ты! – Он повернулся к своему несчастному племяннику. – Что ты сделал, чтобы продемонстрировать свой интерес, а? Немного бойкости в таком деле никогда не повредит.

– Позволь напомнить, что речь идет о леди, – с ледяными нотками в голосе сказал Монфор.

– Я давно ее не видел и, уж конечно, не касался, – пробормотал Трент. – Этот негодяй Роксдейл ее просто околдовал! – взорвавшись, выпалил он. – Я пытался рассказать ей, каков он, но она не слушала. Она меня видеть не желает.

– Околдовал? – изумленно повторил Монфор.

Джейн?!

Девер стукнул кием в пол и с неудовольствием посмотрел на племянника:

– Превратился в сплетника, бесхребетный щенок? Не удивляюсь, что ей нечего тебе сказать. Женщинам, – грохотал Девер, – нравятся мужчины, которые показывают, что ни в грош не ставят всю их чепуху. Мужчины, которые берут чуть больше, чем им готовы дать.

Трент неуверенно посмотрел на дядю, потом перевел взгляд на Монфора, но тот только пожал плечами. Пусть Трент роет себе могилу, а Девер вручает ему лопату. Монфор не верил, что грубая тактика сработает с леди Роксдейл, но говорить об этом рано. Возможно, из Джейн нужно вытряхнуть ее холодное спокойствие.

Однако герцог сомневался, что Трент – тот мужчина, который способен это сделать.

Время покажет.