Текст книги "Любовь по завещанию"

Глава 18

Дверь была заперта.

Груз мыслей заставил его прижаться головой к прохладному дереву. Снова глупый, нелогичный оптимизм! Не нужно было питать надежд. Какая женщина открыла бы ему дверь после сегодняшних событий?

Почему он ожидал другого от Джейн?

В коридоре послышались шаги. Подчинившись здравому смыслу, Константин отпрянул от двери в смежную спальню.

– Милорд! – В дверях появился Фидер. – Вы должны идти. Срочно! Дамбу Бронсона прорвало!

Константин выругался.

– Пусть мне оседлают лошадь! Не Цезаря, другую. Кивер знает. Пошлите конюхов собрать всех людей, кого смогут. Скажите миссис Хиггинс, что нужны простыни, одеяла, медикаменты и все, что, по ее мнению, может понадобиться. Повариха с помощницами пусть собирает провизию, и велите Джозефу приготовить повозку.

Холодный страх охватил Константина, когда он натягивал одежду. Если дамбу прорвало, нельзя терять времени. Что, если он уже опоздал?

Сотня указаний вертелась у него на языке. Ларкин пришел в таком виде, будто его только что вытащили из постели, и Константин отправил его проинформировать Трента о положении дел.

– Скажите ему, чтобы он как можно быстрее собирал людей, и не слушайте никаких возражений!

Ларкин в тревоге захлопал глазами, и Константин засомневался, стоит ли посылать к соседу такого робкого человека. Следовало бы разобраться с Трентом самому, но времени не было.

Отдав все необходимые распоряжения, Константин сбежал по лестнице, вышел под дождь и вскочил на гнедого жеребца, которого держал конюх.

– Если ее милость бодрствует, скажите ей, чтобы не выходила отсюда. Пусть сидит здесь, пока не получит известий от меня. Понятно?

– Да, милорд!

Пришпорив коня, Константин поехал в ночь.

Открыв дверь, Джейн увидела, что по коридору бежит горничная. Дом гудел от шума и громких голосов. Джейн схватила служанку за руку:

– Бетси, что за суматоха?

– Ох, мэм, дамбу Бронсона прорвало, и хозяин уехал туда!

– И мне никто не сказал? – Она втянула Бетси в свою спальню. – Ты должна помочь мне одеться. Быстрее! Брось эти простыни и помоги!

Джейн мигом надела амазонку, а волосы туго закрутила в узел.

– Скажи миссис Хиггинс, что я хочу ее видеть. И повариху тоже.

Эти опытные женщины уже собрали все, как распорядился Константин, поэтому Джейн помогала упаковывать провизию, одеяла, медикаменты в плотную коричневую бумагу. Плохая защита от сырости, но потом все накроют непромокаемым брезентом.

Леди Арден, спустившаяся вскоре после Джейн, засучила рукава и тоже помогала.

– Как Трент мог допустить, чтобы такое случилось? – сказала она.

– Чистое упрямство, – ответила Джейн и подняла глаза на влетевшего в комнату Ларкина.

– Плохо дело, миледи! Трент сказал, что в такую погоду на помощь никого не пошлет. Только утром они решат, что делать.

– Утром будет слишком поздно! Передайте мистеру Тренту мои наилучшие пожелания и скажите, что если он не пошлет своих людей, я заставлю его пожалеть, что он родился на свет.

Ларкин вытаращился на нее.

– Ну? Чего вы ждете? Идите! – Джейн посмотрела вслед бросившемуся вон Ларкину и пробормотала: – Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Это последний сверток, который уместится в повозку. – Лакей взял очередную поклажу.

– Хорошо. – Джейн сняла фартук и повязала голову шарфом, как крестьянка. – Я поеду туда верхом, вместе с повозкой.

– Но лорд Роксдейл приказал, чтобы вы оставались здесь. Миссис Хиггинс не может поехать?

– Мне нужно быть там, – сказала Джейн. – Здесь мне больше нечего делать. – Она долго и проникновенно смотрела на леди Арден. – Вы могли бы заменить меня здесь.

Леди Арден заколебалась, потом сказала:

– Да, думаю, что смогла бы.

Джейн благодарно улыбнулась ей:

– Пожалуйста, руководите всем в мое отсутствие.

– Хорошо. И скажи Константину… – Ее улыбка дрогнула. – Нет, не важно. Я скоро его увижу.

Последствия оказались хуже, чем опасалась Джейн. Фабрика была на три фута затоплена водой, но в здании никого не осталось, когда случилось наводнение. Как и предсказывал Константин, основной удар пришелся на соседние коттеджи.

Люди были везде. Они бегали, бродили, пытались спасти из грязи свое имущество. Джейн велела конюху остановиться и окликнула одного из мужчин.

– Вы видели лорда Роксдейла?

– Он был вон там, миледи. – Мужчина указал на противоположный берег. – Но мост смыло. С этой повозкой туда не перебраться.

Джейн уже видела, что дело безнадежное. Всадник с трудом переберется вброд, но повозка – никогда.

– Мы расположимся на этой стороне. Вы укажете мне какой-нибудь сарай или другое большое здание? Где-нибудь в сухом месте.

Они нашли строение, походившее на навес. К счастью, оно стояло на высоком месте и избежало затопления. Джейн привлекла к работе всех женщин, которые были способны помочь ей, и скоро раненые и пострадавшие пошли потоком.

Джейн много часов не видела Константина, но слышала, как о нем говорят с благоговейным трепетом. У Джейн горло перехватывало от этих разговоров. Сегодня Константин стал для этих людей героем.

Она задавалась вопросом, где он сейчас, в безопасности ли. Никаких дурных вестей она не слышала, поэтому оставалась собранной и продолжала работу.

Появился Ларкин с очередной стопкой одеял. Джейн отправила несколько женщин помочь ему разгрузить повозку.

– Мистер Ларкин, есть какие-нибудь новости от мистера Трента?

– Нет, мэм, но лорд Девер и его светлость на фабрике. Лорд Роксдейл велел вам отправляться домой. Тут для вас неподходящее место.

Джейн уперла руки в бока:

– Тогда отправляйтесь и передайте от меня лорду Роксдейлу, что я не уйду, пока он не придет за мной. – Джейн не собиралась оставлять свой пост, но если Константин появится, она по крайней мере сможет впихнуть в него хоть немного еды и проверить, нет ли у него серьезных ран.

Нервно сглотнув, Ларкин поклонился и ушел.

Но ее уловка не сработала. Прошло больше часа, прежде чем появился Константин, и не из-за нее.

Воцарилась внезапная тишина. Джейн подняла глаза и увидела, что в дверях стоит Константин с женщиной на руках.

Вода потоками лила с его волос, бежала по лицу. Оно было серым от усталости. И от отчаяния, подумала Джейн. Он был без сюртука и без шляпы, разорванная в нескольких местах белая сорочка прилипла к телу.

– Константин! – кинулась вперед Джейн. – Скорее! Сделайте на полу постель из одеял. Надо согреть пострадавшую.

– Поздно. Она мертва. – Голос Константина был хриплым. Он положил свою ношу на импровизированную койку. – Сожалею.

У одной из женщин вырвался вопль. Джейн оттолкнули, когда родные и друзья окружили покойную.

– Что случилось? – спросила она у Константина.

Он потер лицо рукой.

– Насколько я понимаю, она поскользнулась, упала в реку и разбила голову. – Он мрачно наблюдал людское горе.

Джейн взяла его за руку, холодную, без перчатки, и повела прочь. Она хотела прихватить ему одеяло.

– Нет, – сказал он, – мне нужно возвращаться.

– Тебе нужно отдохнуть, – настаивала Джейн. – Есть кому делать эту работу.

Гнев, словно молния, пересек его лицо.

– Думаешь, я могу? Ты думаешь, я могу отдыхать, когда там еще столько людей? – Константин покачал головой. – Джейн, – хрипло сказал он, – ты совсем меня не знаешь.

Константин не позволял себе отдыхать. Только в середине дня он убедился, что все жители в безопасности и, по крайней мере временно, размещены в ближайших коттеджах, в церкви и в «Голове короля».

Его собственные арендаторы принесли еду и забрали тех, кто не смог укрыться поближе к дому. Было бы куда удобнее разместить их в Лейзенби-Холле, но здешние люди по вполне понятной причине нервничали из-за того, что придется спать в доме местного барона. Они лучше разместятся у своих, заверил его Джонс.

Джонс долго и пристально смотрел на него.

– Я возвращаюсь.

Константин так устал, что едва не упустил смысл его слов. Потом до него дошло, что Джонс решил занять свою прежнюю должность управляющего поместьем. Улыбка словно расколола лицо Константина.

– Молодец! – Он протянул руку. Джонс колебался лишь мгновение, потом крепко пожал ее.

Ларкина придется понизить в должности, но ему еще нужно набраться опыта. Пожалуй, он только обрадуется, что Джонс несколько лет поруководит им.

Воспрянув духом, Константин съел бутерброд и выпил кружку эля в «Голове короля», а потом снова отправился совещаться с инженером, который прибыл из Бристоля.

– Я могу начать работу сразу, но мне нужно разрешение от владельца земли, – сказал мистер Грейнджер.

– Считайте, что разрешение есть, – рыкнул Девер. Он посмотрел на Константина гипнотизирующим взглядом. – Я об этом позабочусь.

Константин кивнул:

– Приступайте.

Грейнджер позвал своих людей, и Константин повернулся к Монфору и Деверу:

– Я обязан вам обоим.

Девер молча хлопнул его по плечу и вышел.

– Отправляйтесь домой, Роксдейл, – сказал Монфор. – От вас здесь пользы нет, вы с ног валитесь от усталости.

Константин наклонил голову, не желая признавать слабость. Однако он понимал, что Монфор прав. Он должен идти. И пошел бы, если бы мог переставлять ноги.

Монфор медлил, Константин не знал, с какой целью. Он слишком устал, чтобы вникать в намерения герцога.

Грохот колес кареты стал громче. Константин повернул голову.

– Как раз вовремя, – сказал Монфор.

Константин смотрел на карету, словно никогда прежде ее не видел.

– Моя лошадь, – с трудом выговорил он.

– Мой конюх проследит за ней. Поезжайте домой, Роксдейл. Я пришлю весточку, если вы понадобитесь.

Последнее, что Константин помнил, – это как он забрался в карету. Он проснулся в собственной постели. Солнечный свет лился в окно, окрашивая стены золотистым цветом. Он проспал больше суток?

Константин прикрыл рукой глаза, когда снова нахлынула боль трагической ночи. Если бы он отбросил гордость и вместо оскорблений использовал убеждение, чтобы заручиться сотрудничеством Трента… Если бы он наплевал на Трента и сам разобрал бы эту дамбу несколько дней назад…

Если бы… если бы… Если бы хоть что-то из этого было сделано, несчастная женщина не погибла бы.

Передернув плечами, Константин сел и уронил голову на руки. Такое ощущение, что рыдания и горе наполняли спальню, он слышал их, чувствовал внутри себя.

Эти звуки… он сообразил, что они вырываются у него. Сухие мучительные рыдания, которые, казалось, поселились у него в груди.

Слишком поздно. Его гордость и упрямство Трента. Они вдвоем убили ни в чем не повинную женщину.

Легкое дыхание шевельнуло волосы у него на затылке. Изящные руки обняли его, нежный поцелуй коснулся плеча. Мягкий голос прошептал:

– Никто не сделал бы больше.

Константин шумно выдохнул.

Джейн положила руки ему на плечи.

– Ответственность лежит на Тренте. Он трус и дурак, Константин, и его арендаторы это знают. – Подавшись вперед, Джейн нежно погладила его скулу. – Слышал бы ты, что они говорили о тебе прошлой ночью, – шептала она. – Ты для них герой. Я гордилась тобой.

От ее прикосновений, таких желанных, напряжение у него в груди хоть и немного, но ослабло. Константин закрыл глаза и прижался губами к ее ладони. Когда он открыл глаза, ее лицо оказалось так близко. Ее взгляд скользнул к его губам, потом поднялся к глазам, потом снова опустился. Упершись ладонью в постель, Джейн наклонилась поцеловать его в губы.

Джейн так долго ждала, когда Константин проснется, и думала, что с ума сойдет от нетерпения. Распорядившись, чтобы ни ее, ни его не беспокоили, она отперла смежную дверь и прокралась к нему в спальню, посмотреть, как он спит.

Он был без сорочки, но его уложили в постель в бриджах, когда вчера днем он вернулся домой, едва держась на ногах.

Теперь Джейн ждала, когда Константин коснется ее, но он сидел удивительно неподвижно, лицо его было суровым и напряженным. Ничего ей так не хотелось, как обнять его, сказать, что все будет хорошо. Она обвила руками его торс, но это все равно что обнимать статую. Он не уступил ей, не ответил на объятия.

Задетая этим, она отстранилась и в замешательстве нахмурила брови.

Вдруг, пробормотав себе под нос ругательство, Константин схватил ее лицо в ладони и отчаянно поцеловал, запустив пальцы в волосы. Потом притянул к себе и уткнулся в плечо.

Его хриплое дыхание резало ей ухо.

– О Господи! Джейн, ты нужна мне. Нужна, и я не могу…

– Тихо, тихо, все хорошо.

Джейн хотела отдать себя ему. Хотела больше всего на свете. Ее больше не волновали собственные страхи. Она переживет боль, если это слияние принесет Константину хоть какое-то облегчение. Он терзается ненужным чувством вины, и она не может этого видеть, ее это просто убивает.

Его пальцы уже путались в шнуровке ее корсажа.

– Но я не… я не могу действовать медленно, сделать это для тебя прекрасным. Не в этот раз.

– Это будет прекрасным! – чуть улыбнулась она. – Это будет прекрасным, потому что это ты.

Он нашел ее грудь, обнял ладонями, и Джейн вдруг потеряла дар речи. Он жадно ласкал одну грудь, потом другую, и когда Джейн задохнулась, его пальцы нашли влажные складки ее лона и касались их, как он учил ее в ту первую ночь.

Но такие вольности больше не казались чем-то дурным – насилием или предвестником боли. Она стонала от наслаждения, когда он погрузил в нее сначала один палец, потом второй. Джейн развела ноги, отдавая ему себя, позволяя ему войти.

На этот раз она не испытывала никакого смущения. Когда он накрыл ее своим телом, это казалось правильным и прекрасным. Его тяжелое копье прижалось к ее бедру. И вместо страха Джейн захлестнула волна желания. Ей это нужно не меньше, чем ему. Она жаждала ощутить его внутри себя.

Джейн открыла глаза и смотрела на Константина, ее сердце было так полно любви к нему, что страх стал для нее чем-то далеким и непонятным.

Она любит его! Радость и ужас этого открытия превосходили все ее воображение.

Джейн провела ладонями вверх по его рукам к плечам, упиваясь его мускулистой красотой.

Она знала, что должна высказать ему свое желание, чтобы он знал, как она жаждет его, даже если он в решающий момент причинит ей боль.

– Ты нужен мне внутри, – сказала она. – Константин, пожалуйста.

Его плечи напряглись под ее руками, налитое копье дернулось вперед, и одним сильным движением он вошел в нее.

И это было… немного странно… но восхитительно!

Константин застонал, жилы проступили на его шее.

– Я сделал тебе больно? – тяжело дыша, сказал он.

– Нет. – Запрокинув голову, Джейн рассмеялась и обхватила ногами его талию.

– Слава Богу! – выговорил он. – Я бы умер, если бы мне сейчас пришлось остановиться.

Это ее так поразило и позабавило, что ему пришлось поцелуем заглушить ее радостный смех.

Джейн упивалась их близостью, тем, как их тела подходят друг другу. Константин начал двигаться в ней, и она, перестав смеяться, двигалась вместе с ним, в погоне за наградой, о которой так долго и мечтать не смела.

Ей нравилось ощущать его, такого горячего и твердого, его гладкую кожу под своими пальцами. Нравилось смотреть, как солнце высвечивает рельефную мускулатуру на его плечах, играет на его густых темных волосах. Ей нравился его запах, мужской и земной. Нравился хрипловатый тембр его голоса, когда он прошептал ее имя.

«Я люблю тебя», – хотела крикнуть она, но не знала, заслужила ли это право. Она неверно судила о нем и должна за это платить.

Константин чуть изменил угол движений, и она потеряла нить мысли, растворяясь в бесконечном потоке наслаждения, вздохов, нарастающего жара.

– Джейн, я не могу больше сдерживаться.

Внезапная вспышка света блеснула под ее веками, словно весь жар внутри ее собрался воедино и взорвался.

Джейн уцепилась за Константина, его толчки стали мощнее и быстрее. Дыхание становилось все труднее, пока его тело не дернулось. С хриплым вскриком, содрогаясь, он упал рядом с ней.

Джейн лежала, завороженная отголосками роскошных ощущений, которые, как отзвуки музыки, все еще звучали в ее теле. Никогда еще она не чувствовала себя столь полной жизни и радости и настолько привязанной к другому человеческому существу. Как она могла жить без этого так долго?

Константин повернулся на бок и притянул ее к себе, так что она спиной прижалась к его торсу.

Его рука властно легла на ее грудь. Губы скользнули по раковине уха.

– Я потерял рассудок. – Константин заколебался, потом с тихим смешком сказал: – Вот уж никогда не думал, что мне придется задавать этот вопрос, но скажи: как тебе было?

Вздохнув, Джейн прижалась спиной к его груди.

– Прекрасно, – сказала она. – Это было прекрасно. Как я и думала.

Константин поймал ее руку и прижал к ложбинке на ее груди. Этот жест был таким интимным, таким нежным, что Джейн заморгала, отгоняя слезы.

Они долго лежали так, молча, пока ровное дыхание Константина не сказало Джейн, что он заснул. Ей бы уйти в собственную кровать, но он крепко держал ее. Она не хотела будить его, поэтому не шевелилась и позволила векам опуститься.

Когда Джейн проснулась, было темно, но в комнате горела свеча и огонь потрескивал в камине. Повернув голову, она увидела, что Константин смотрит на нее с прежней настойчивостью во взгляде.

Он улыбнулся:

– Никогда не видел, чтобы человек спал таким мертвым сном, как ты только что.

– Ты наблюдал, как я сплю? – Джейн не была уверена, что ей это нравится.

Константин потянулся поцеловать ее.

– Спящая красавица. Ты меня околдовала.

– Что-то я не помню, чтобы Спящая красавица обладала магической силой, – нахмурилась Джейн. – Кажется, она просто дремала всю сказку.

– Ты слишком буквально мыслишь, дорогая, – широко улыбнулся Константин. – Ты хочешь есть? Уверен, что проголодалась. Я спущусь в кладовку и поищу там чего-нибудь для нас.

– Это будет весьма кстати. – Джейн закинула руки за голову. – Ах, я могла бы оставаться в этой кровати вечно, но столько всего надо сделать!

Улыбнувшись, Константин потянулся за рубашкой.

– Да, но работа может подождать дневного света, так что у нас вся ночь впереди.

Когда он ушел, Джейн накинула халат и снова забралась под одеяло. Ее тело и ум ожили. Она едва верила, что после многолетних сомнений в себе, которые терзали ее с первой брачной ночи с Фредериком, Константин так быстро и легко заставил ее почувствовать себя страстной, полной жизни, совершенно здоровой, полноценной женщиной.

Это открытие ошеломляло своей простотой. Она нормальная женщина.

В интимных местах немного саднило, но это была приятная боль. Радостная дрожь охватила Джейн. В их распоряжении вся ночь.

Когда Константин вернулся с подносом, нагруженным так, что хватило бы на пятерых, они оба с аппетитом набросились на еду.

– М-м!.. – Джейн от восторга прикрыла глаза. – Пирог просто божественный. Мы должны немедленно повысить плату поварихе. – Она пошевелила пальцами, перепачканными фруктовой начинкой.

– Кажется, я забыл салфетки. – Озорно блеснув глазами, Константин потянулся к ее руке. – Позволь мне.

Джейн ахнула, когда его губы сомкнулись вокруг ее пальца. От его теплого влажного рта волны удовольствия расходились по ее телу. Его взгляд не отрывался от ее лица, и этот взгляд был жарким от желания.

Закончив с пальцами, он повернул ее кисть и поцеловал ладонь, потом его губы скользнули к запястью. Ее пульс пустился вскачь от прикосновений его языка.

– Ах ты, плут! – выдохнула Джейн.

– Я еще и не то могу.

Он притянул ее к себе поцеловать, на этот раз так двусмысленно и сладострастно, словно занимался любовью с ее ртом. Ее тело таяло, в голове помутилось.

Константин отстранился:

– Джейн, нам нужно поговорить.

Глава 19

После такого поцелуя Джейн не сразу пришла в себя.

– Поговорить? – нетвердо выговорила она.

Поговорить?! Когда ей надо наверстать упущенное за годы в спальне?

– Да. Мне нужно рассказать тебе, что произошло много лет назад.

Константин поднял поднос и поставил его на стол у окна. Потом сбросил бриджи и лег рядом с ней.

Джейн старалась отвести взгляд от самой интригующей части его тела. Это бестактно – так откровенно его разглядывать. И конечно, Константин натянул повыше одеяло, так что у нее не осталось возможности для дальнейших исследований. Джейн вздохнула. Сколько еще предстоит узнать!

Дрогнувшие губы Константина сказали ей, что он догадался о причине ее вздоха, и она покраснела.

– Ты хотел рассказать… – напомнила она, собирая порванное в клочья достоинство.

Константин помрачнел:

– Да. Я должен. – Он помолчал. – Ты просила рассказать о моем позоре. Возможно, тебе покажется, что моя история немного похожа на рассказ о мальчике, который все время кричал: «Волки!»

Константин откинулся на подушку, забросил одну руку за голову, другой обнял Джейн. И шумно выдохнул.

– В юности я был беспечен, безрассуден и рано обнаружил пристрастие к женщинам. Меня едва не выставили из Итона за разнообразные выходки, и отец отказался посылать меня в Оксфорд. Он сказал, что я там только напрасно потрачу время. Мои проказы, разумеется, не делали мне чести, но от них не было большого вреда. Я перерос их, но мой отец, суровый, непреклонный человек, не понимал этого. Он думал, что мой характер навсегда останется таким же, как в семнадцать лет.

– Это сурово, – сказала Джейн. – Мои кузены каких только проделок не учиняли в школе и университете. Но не думаю, что это им хоть чем-нибудь повредило.

– Потом появилась Аманда. – Константин сухо усмехнулся. – Мечта любого мужчины, красавица светского сезона. Ее родители были небогаты, не имели титула, но вложили все, что имели, в шанс дочери сделать прекрасную партию. И были решительно настроены с лихвой вернуть вложенное.

В других обстоятельствах Джейн приревновала бы Константина к юной леди, но его горький сарказм ясно давал понять, что у него не осталось к ней никаких чувств.

– Что произошло?

– Я, конечно, потерял голову от любви, – продолжал Константин. – Я был не тот сверкающий приз, о котором мечтали ее родители, но за месяцы, проведенные в Лондоне, они, должно быть, поняли, что без большого приданого или серьезных связей Аманде в высший аристократический круг все равно не попасть. Блэки – род старинный, а поместье в Бродмире хоть не такое великолепное, как Лейзенби-Холл, но большое и процветающее. Вероятно, они решили, что я лучшая перспектива, которая у нее есть.

У Джейн возникло чувство, будто она знает, что случилось дальше.

Константин насмешливо скривил губы:

– Это было нелепо и совершенно излишне. Я и так намеревался сделать ей предложение, как только получу благословение отца. С этим было непросто. В то время я, как и все юнцы, думал, что отец настроен отвергать все, мною совершаемое. Оглядываясь назад, я понимаю: он подозревал, что родители Аманды – цепкие и меркантильные люди. Я знал это – Аманда поделилась со мной некоторыми своими печалями, – но меня это не волновало. Я хотел стать для нее рыцарем на белом коне. – Он снова скривился. – Но правда заключалась в том, что она, как оказалось, отнюдь не принцесса.

Он потянулся за бокалом вина на прикроватном столике и задумчиво отпил большой глоток.

– Не сомневаюсь, ты слышала, что я скомпрометировал Аманду на домашнем приеме. На самом деле, но это только для твоих ушей, это она скомпрометировала меня. – Константин отставил бокал и насмешливо фыркнул: – Молокосос – сколько мне тогда было?.. двадцать… – я намеревался соблазнить благородную леди не больше, чем полететь на Луну. Да, я был безрассуден, но не дурак. Я знал, что скомпрометировать леди – это перейти все границы дозволенного. И потому не мог поверить, когда она глубокой ночью появилась в моей спальне.

– И вас застали. – Джейн взяла его за руку.

– Да. – Подушечкой большого пальца он поглаживал ее ладонь. – Намеренно, разумеется. Между нами ничего не было, но сам факт ее присутствия… И самое забавное, это действительно уморительно, – я бы так и не понял ее замысла, если бы Аманда не выдала свой триумф, все мне рассказав. Она меня не любила. Она была столь же амбициозна, как ее родители, но вдвое умнее, поскольку в отличие от них никогда не показывала своего истинного лица. – Константин с отвращением поморщился: – Я был так полон страсти, идеалистического пыла. И действительно считал, что люблю ее. Я готов был снести разрыв с семьей ради женитьбы на ней. А она… посмеялась надо мной.

Джейн до слез было жалко бесшабашного пылкого юношу. Ярость переполняла ее при мысли о расчетливой девице, погубившей его доброе имя. Она сжала руку Константина. Он взглянул на нее, потом на их сплетенные руки.

– Я был полон боли и уязвленной гордости. Я знал, что Аманда в глазах общества погублена, но не мог заставить себя жениться на ней после того, что произошло.

– Полагаю, все о тебе только и говорили, – сказала Джейн.

– О да, было столько суровых нотаций, проповедей, громких слов и прочих бредней! Люди, даже близкие друзья, отворачивались от меня на улице. Я притворялся, будто не замечаю. Я связался с публикой, которой было наплевать на мою мораль, но никогда не чувствовал себя там своим.

– А твой отец?

Константин стиснул челюсти.

– Оглядываясь назад, думаю, что сначала он пытался понять. И между высокопарными нравоучениями требовал объяснений. Я их не дал. Открыть замыслы Аманды значило окончательно ее погубить. Но причина не только в этом. Было больно, что отец столь неверно судит обо мне, раз поверил, будто я мог привести Аманду в свою спальню и бесчестно обойтись с ней накануне свадьбы. Я думал, он знает меня лучше. А он не делал разницы между моими прежними выходками и этим случаем. Только Джордж был на моей стороне. Мой брат Джордж. – Константин вздохнул: – Сестры, опасаясь лишиться женихов, сторонились меня. Мама… – Джейн поежилась от боли, которая исказила его лицо. – Я ее с тех пор не видел. Понимаешь, отец отрекся от меня. А она и прежде никогда не перечила отцу. Изгнал меня из фамильного дома. И собирался исключить меня из завещания. Он занимался этими документами, но умер.

– Константин, как все это печально! – прошептала Джейн. – Так вот почему ты не вернулся.

Он пожал плечами:

– Бродмир должен был перейти к Джорджу. Последние двенадцать лет я получал содержание, полагающееся младшему сыну. Возможно, мне не следовало брать ни пенни, как задумал мой отец, но в таком случае Джордж отказывался принять собственность. Теперь, когда я унаследовал Лейзенби-Холл, я пытаюсь убедить Джорджа принять Бродмир раз и навсегда, со всеми вытекающими последствиями.

Неудивительно, что Фредерик считал Константина никудышным хозяином. Теперь все встало на свои места.

– Так ты все это время существовал на содержание младшего сына?

– И на прибыль от Королевской биржи.

Джейн смотрела на него, распахнув глаза.

– Значит, не от игорного стола.

– Я, может быть, и болван, но не дурак, – рассмеялся Константин. – Если я играю, то ставлю не больше, чем могу себе позволить. Иначе бы я продулся за месяц.

Она кивнула в глубокой задумчивости.

– Ты когда-нибудь жалел, что не женился на ней?

Константин покачал головой:

– В то время я жалел обо всем том, что потерял. Но… нет, я не сожалел, что отказался жениться на Аманде. И она должна этому радоваться. Я стал бы ей ужасным мужем, ненавидя ее. Порой я задавался вопросом, не следовало ли мне жениться на ней и жить врозь, как делают многие мужчины. – Он повернул голову и поднес руку Джейн к своим губам. – Но теперь я рад, что этого не сделал. Из-за тебя.

Бурлившая в ней радость прорвалась сияющей улыбкой.

Его глаза вспыхнули.

– Ох, Джейн, когда ты на меня так смотришь, я настолько тебя хочу, что дышать не могу!

Она обхватила его лицо ладонями:

– Я люблю тебя, Константин.

Джейн поцеловала его, прежде чем он успел сказать хоть слово, слишком опасаясь, что он отвергнет ее любовь или даст какой-нибудь неподходящий ответ. Ее устраивали только те же три слова: «Я люблю тебя».

Как страшно сознавать это!

Когда он взял ее в прошлый раз, было такое чувство, что он любит ее, но Джейн знала, что в этом отношении ее легко можно ввести в заблуждение. Обаяние повесы отчасти в том и состоит, что он любую женщину может заставить поверить в то, что она любима.

Отвернув полы ее халата, Константин прокладывал дорожку поцелуев по ее телу, надолго задержавшись на груди, потом обвел языком впадинку пупка. Чувственный туман заволакивал ее ум, пока тревоги не растаяли.

– О-о-ох! – задохнулась Джейн. – Это… грешно.

Его теплое дыхание защекотало ей живот, когда он рассмеялся:

– Ах ты, невинная крошка! – Потом он провел губами по ее бедру.

Джейн беспокойно двигалась, ее лоно пульсировало в ожидании его прикосновений. От его языка, скользившего по внутренней стороне бедра, по телу разлетались огненные стрелы. Его небритая щека была колючей, но это было приятно и делало кожу еще чувствительнее.

Он нужен ей… она готова… он слишком медлит. Джейн положила дрожащую руку ему на голову, подгоняя занять нужную позицию. Константин усмехнулся и не двинулся.

– Я хочу… – Ахнув, она извивалась от желания, когда его руки легко раздвинули ее бедра.

Его дыхание опаляло нежные складки плоти, когда он раздвинул их… Ее глаза распахнулись. О Господи!

– Что ты делаешь?! – Джейн заметалась, стараясь отстраниться от его изучающего языка.

Константин, подперев подбородок ладонью, ответил на ее испуганный взгляд озорным блеском глаз.

– Тебе это понравится. Обещаю.

– Н-нет. Не понравится. Ты… ты не можешь…

Он поднял брови.

– Это неприлично!

– В спальне нет места приличиям. Во всяком случае, в нашей. – Взяв за лодыжку, Константин потянул Джейн к себе, но она цеплялась за изголовье, решительно настроенная не позволить ему свершить такую скандальную непристойность.

Его глаза весело прищурились, но, глядя на его упрямо вскинутый подбородок, Джейн понимала, что Константин не отступит. Он приподнялся и подбирался к ней, как зеленоглазый хищник. Ее глаза расширились, сладкая паника трепетала в груди. Константин явно не собирался изображать джентльмена и уступать желаниям леди.

Он потянулся поцеловать ее в щеку, потом, игриво лизнув мочку, прошептал на ухо:

– Ты же хотела, чтобы я научил тебя удовольствиям, Джейн. Я многому могу научить.

Константин поцеловал ее шею, потом мягко зажал кожу между зубами.

Джейн задохнулась.

– Тебе это нравится?

Она кивнула.

Он спустился ниже.

– А это? – Сомкнув губы вокруг ее соска, Константин посасывал его, пока наслаждение волнами не хлынуло от этого чувствительного места по всему телу.

– А-а-а… – Она извивалась под ним.

Он накрыл ладонью складки ее лона и кружил кончиком пальца вокруг чувствительного бугорка, распаляя желание.

Его губы скользнули по выпуклости ее груди.

– Так хорошо?

– О-о-о!.. – Джейн запрокинула голову. – Да.

– Представь, как приятно мне будет поцеловать тебя там.

Она не могла дышать. Не могла говорить.

– Я хочу попробовать тебя на вкус, Джейн, просто умираю от этого желания.

Беспомощный всхлип слетел с ее губ. Она не знала, как ему ответить, но когда он касался ее и говорил такие греховные вещи… она чувствовала, как все ее сопротивление исчезает.