Текст книги "Любовь по завещанию"

Не прекращая ласки, он нежно целовал ее живот.

– Джейн, ты мне доверяешь?

Она зашла слишком далеко, чтобы ответить. Легче промолчать.

Хриплый голос прозвучал снова, на этот раз властно.

– Ты доверяешь мне, Джейн?

– Да. Да!

– Тогда позволь мне.

– Да.

Он снова устроился между ее ногами, и она почувствовала, как его язык занял место его пальцев, кружась и лаская, пробуя и исследуя. Он распалял в ней огонь, и последние остатки стыда сгорели в этом бушующем пожаре.

Когда Джейн выкрикнула его имя, Константин неумолимо повторял движение, пока она не поняла, что сейчас умрет от наслаждения, сгорит дотла.

Ее рука мимолетно коснулась его волос и упала, когда финальный взрыв наслаждения сотряс ее тело и уничтожил здравомыслие.

Потом он оказался в ней, подпитывая пламя страсти, погружался в нее глубоко и медленно, пока она не закричала во второй раз. Мир потемнел перед ее глазами, в шторме кульминации она утратила всякое представление о реальной действительности.

Улыбаясь, Константин рухнул рядом с ней. Она оставила в нем что-то от себя и не хотела это возвращать.

Шли дни. Любовь Джейн все крепла. То, как Константин отнесся к ситуации на фабрике Бронсона, даже заслужило уважение Монфора. Покидая Лейзенби-Холл, он уже не обмолвился о том, что Константин не подходит ей в мужья.

Дневные часы были заполнены тяжелой работой, присмотром за починкой и восстановлением коттеджей, поскольку мистер Трент покинул свое поместье, призванный неотложными делами в Лондон.

Благодаря их с Джейн помолвке Константин получил финансы, и теперь вовсю велись приготовления к запуску их собственной фабрики. Все ткачи в Лейзенби, вынужденные искать места у Бронсона, горели желанием приступить к работе. Под угрозой массового бегства своих работников Бронсон был вынужден поднять плату вровень с той, что установил Константин.

По ночам Константин становился тайным и греховным любовником Джейн. Он уговаривал ее на такое, о чем она даже никогда не помышляла, доставляя несказанное наслаждение. Ее узкий мирок удовольствий, превосходя все, на что она смела надеяться, разрастался до размеров Вселенной, когда Джейн соглашалась подчиняться его инструкциям.

Да, любовь сделала ее жадной. Она хотела большего.

Константин так и не произнес нужных ей слов, даже косвенно не упомянув о ее импульсивном признании. Он вел себя так, будто думал только о ней, будто ее счастье было для него жизненно важным. Но пока он не скажет этих слов…

– О чем ты задумалась?

Она подняла глаза и увидела, что Константин улыбается ей через обеденный стол.

– Извини. Я ушла в свои мысли. Прости, пожалуйста. – Джейн взяла ложку и зачерпнула суп. У нее не было желания делиться своими размышлениями.

Переглянувшись с леди Арден, Константин оставил эту тему и отхлебнул вино.

– Я хочу на следующей неделе отвезти тебя в Лондон, Джейн. Ты не возражаешь?

– В Лондон? – Ее глаза тревожно округлились. – Зачем?

– У меня там дело. И я хочу отыскать Трента и воззвать к его чувству ответственности. Его арендаторы нуждаются в нем.

– Значит… – Джейн заколебалась. – Никаких балов… или приемов…

– А бал у Монфора? – напомнил Константин. – Я уверен, что мы станем там почетными гостями.

Она совсем забыла об этом.

– Ты все еще в трауре, дорогая, так что не можешь танцевать, – вмешалась леди Арден, – но не нужно отказываться от всех удовольствий. Возможно, немного необычно появляться на балу так скоро после смерти супруга, но когда объявят о твоей помолвке, люди поймут. Как невесте Константина тебе необходимо быть рядом с ним.

Леди Арден многозначительно посмотрела на нее, и Джейн припомнила их разговор о восстановлении репутации Константина в обществе. У нее упало сердце. Конечно, она должна поехать, ради него.

Однако Джейн всегда питала отвращение к светским мероприятиям. Ее манеры были слишком прямолинейны, чтобы привлекать представителей как одного, так и другого пола, а язык цепенел, как только она пыталась завести светскую беседу. Хотя Сесили была известна своей эксцентричностью, ее за это любили. А вот своеобразная эксцентричность Джейн оказалась менее привлекательной. Это просто… странно.

Была еще одна причина ее нежелания появляться в свете. Джейн видела все великолепие и мужскую силу Константина и понимала, что последние недели жила с ним словно в защитном коконе. Поглощенная им, в стороне от мира, она все больше уверялась в его внимании. Чувствовала себя в безопасности.

А в Лондоне столько утонченных леди, красивых, опытных. Как она может состязаться с ними?

Эта перспектива бросала беспощадный свет на ее общение с Константином в последние недели. Он говорил много теплых, ласковых слов, но только не те, которые она мечтала услышать.

Внезапно реальность обрушилась на нее. Почему она постоянно обманывает себя? Зачем переселилась в какую-то волшебную страну, когда любой разумный человек, взглянув в лицо фактам, увидел бы суровую правду?

Константин никогда не говорил, что любит ее. И не обещал верности. Он неисправимый женолюб, и хотя Джейн была уверена, что в Лейзенби у него нет другой женщины, вполне вероятно, что ему просто мешало отсутствие возможности, а не стойкость.

С самого начала Константин предложил деловое соглашение. Конечно, он испытывает к ней симпатию. Джейн это знала. Но ведь и Фредерик тоже питал к ней чувства в начале их брака, хотя это и не удержало его от вереницы любовниц. Это было нормально в их кругу. От жен ждут, что они закроют глаза на проделки мужей и сами заведут любовников, произведя на свет одного-двух сыновей в браке.

Разве не такой договор заключила она с Константином? При этой мысли внутренности Джейн свело судорогой.

Вдруг она почувствовала себя брошенной на произвол судьбы, даже более уязвимой, чем в свои несчастные семнадцать лет. Джейн жаждала верить в любовь Константина и в его преданность. А без его уверений на этот счет могла смотреть на предстоящую поездку в Лондон только с ужасом.

Глава 20

Как только Константин в ту ночь открыл ей дверь, Джейн набросилась на него с яростными поцелуями, вцепившись в полы его халата.

У Константина дух захватило, но в пылких порывах Джейн он чувствовал какую-то отчаянность. Это его озадачило.

Положив руки ей на плечи, Константин удержал ее.

– Ого! – мягко сказал он. – К чему такая спешка, принцесса?

Не говоря ни слова, Джейн вывернулась из его рук и скользнула вниз. Лаская руками его бедра, она целовала его грудь, скользила языком по соску. Его копье мгновенно отвердело, но Константин был решительно настроен не позволить ей отвлечь его от того, что хотел узнать.

– Джейн…

Она продвигалась все ниже, игриво проводя языком по его животу, и это было подобно языкам пламени. Нет. Нет! Прежде чем он окончательно потеряет самообладание, ему нужно знать, почему она себя так ведет.

Константин коснулся ее макушки, пытаясь привлечь внимание.

– Не то чтобы я это не ценю… – натянуто сказал он. Его голос сорвался на стон, когда она взяла его в рот, разбивая вдребезги все мысли.

Что-то во всем этом неправильно, но будь он проклят, если сможет разгадать эту головоломку, когда ее язык кружит вокруг налитой головки с ловкостью опытной куртизанки. От мысли, что это Джейн делает такое, кровь закипела в жилах.

Вздрогнув, Константин запустил пальцы ей в волосы, его ягодицы напрягались, когда она вбирала его всего. Он преподал ей основы, но в последние недели она, похоже, усовершенствовала мастерство.

Он держался как мог, но это длилось не долго. Слишком быстро ум его опустел, с гортанным криком он достиг такого мощного финала, что закружилась голова.

И они даже не делали этого в постели.

Придя в себя, Константин притянул Джейн к себе для долгого дурманящего поцелуя, потом подтолкнул к постели, твердо положив руку на изящные ягодицы. На Джейн не было абсолютно никакой одежды – очередная новость, – и хотя Константину нравился открывавшийся глазам вид, ее нагота задела еще одну тревожную струнку.

Его грудь все еще тяжело вздымалась, когда он откинулся на подушку и притянул Джейн к себе.

– Мне понадобится немного времени, прежде чем я отвечу взаимностью.

Она лежала в кольце его рук, по привычке покусывая кончик пальца. Он уже знал: это означает, что Джейн чем-то глубоко взволнована.

Значит, интуиция с самого начала этой горячей стычки его не подвела.

– Джейн, что не так?

– Не так? – Она смотрела на него сквозь путаницу волос. – Почему ты так говоришь? Я… тебе ведь понравилось?

О Господи!

– Конечно. Но не нужно делать это, если тебе не хочется. Ты не должна.

– Мне нравится делать это. Нравится… – Ее губы сложились в скованную улыбку. – Я люблю, когда ты в моей власти.

Константин рассмеялся и поцеловал ее в висок.

– Я твой раб, принцесса. Ты это знаешь, – хрипло сказал он.

Джейн молчала.

Снова это напряжение. Константин чувствовал его, даже когда она прильнула к нему.

Прежде, когда в отношениях с женщинами возникали недомолвки, он, что называется, умывал руки. Он просто расставался или совершал какой-нибудь непростительный грех и, когда дама выставляла его из своей постели, вздыхал с облегчением.

Теперь все не так просто. Джейн не из тех женщин. Он питает к ней нежные чувства. Он собирается жениться на ней. Он не может уйти, даже если бы захотел. Он и не хочет!

Джейн в порыве страсти сказала, что любит его, но не повторила этого, а он слишком хорошо знал женщин, чтобы поверить сказанному в разгар сексуальной разрядки. Даже если Джейн искренне верит, что любит его, все это может оказаться иллюзией. В конце концов, он ее первый настоящий любовник. Порой женщины предпочитают обманывать себя, что спят с мужчиной по более альтруистическим причинам, чем с греховной целью получить удовольствие.

Однако если сейчас он сделает неверный шаг, то может потерять все, что они создали вместе. То, что было для него ново и дорого. После Аманды он не позволял себе любви. Он умышленно выбирал любовниц бездушных и искушенных, как он. Если они проявляли нежные чувства, он уходил.

Константин нежно поцеловал Джейн в макушку и кончиками пальцев поглаживал ее изящную руку.

Слова «Я тебя люблю», которыми она одарила его без всяких усилий, произнести ему было очень непросто. У него начинало болеть горло, когда он отчаянно пытался придумать фразу о том, как Джейн важна для него, как дорога. Фразу, которая не показалась бы Джейн второсортной, не выглядела бы попыткой задобрить ее.

В конце концов Константин потянулся к Джейн, повернул ее к себе и обошелся без слов.

Узнав, что Трент вернулся из Лондона, Константин сразу же отправился к нему. На этот раз он не ворвался в столовую, а самым чинным образом послал визитную карточку. После долгого ожидания его проводили в библиотеку.

Когда Трент вошел, Константин шагнул к нему, протянув руку. Трент сделал вид, что не заметил этого.

– Вы хотели меня видеть? – Голос был холодным, но Константин чувствовал скрытое негодование.

– Да, я хотел вас видеть. И пришел не затем, чтобы затевать ссору. – Он огляделся. – Вы не возражаете, если мы присядем?

– Вы здесь долго не задержитесь, – отрезал Трент. – Изложите свое дело и уходите.

Константин смотрел на Трента с некоторым сочувствием. Наверное, нужно позволить ему выпустить пар.

– Девер сделал вам выговор? Уж извините.

– Он поставил вас в пример! – По скулам Трента заходили желваки, квадратный подбородок вздернулся. – Мне!

– Должно быть, он впал в детство, – беспечно сказал Константин.

– Именно это я и подумал! У Деверов безумие в роду, а у его милости оно просто через край перехлестывает. – Вздрогнув, Трент утихомирился, вероятно, припомнив, что, во-первых, он сам из Деверов по женской линии, а во-вторых, разговаривает с одним из Блэков, давних врагов рода Деверов.

Трент прочистил горло.

– Ладно. Не важно. Что вы здесь делаете?

– Я пришел проинформировать вас о работах, предстоящих на вашей фабрике.

– Я знаю, что предстоит! – огрызнулся Трент. – Глаза у меня есть! Проезжал мимо сегодня утром. – Он насмешливо фыркнул: – Если вы настолько глупы, чтобы взять на себя ответственность за усовершенствования на моей земле, то вы еще больший глупец, чем я о вас думал. Я не стану вас останавливать.

– Нет, я не настолько глуп, – сказал Константин. – Расходы оплачивает лорд Девер.

Он замолчал. Внезапно появившийся на лице Трента ужас доставил ему удовольствие. Трент мог отвертеться от уплаты долга Константину, но у него духу не хватит не вернуть деньги своему грозному дядюшке.

Оправившись, Трент выпалил:

– В любом случае фабрику арендовал Бронсон. И не моя забота, что он там делает.

– Но ваши арендаторы – это ваша забота, Трент, – начинал раздражаться Константин. – И эту вашу ответственность на такого человека, как Бронсон, не переложить. В нужный момент он отсутствовал. – Константин прищурился. – Вам известно, что платы ткачам хватало, только чтобы не умереть с голоду. Вы знаете, сколько часов эти мужчины, женщины и дети вынуждены были работать? Вас это хоть интересовало?

– Не изображайте здесь величие и благородство, – презрительно глянул на него Трент. – Не такому негодяю, как вы, читать мне нотации о долге!

Ярость, бурлившая в Константине, требовала выхода, но он дал себе слово не терять самообладания. Тяжело дыша от усилий сдержаться, он покачал головой.

– Да, – выговорил он. – По крайней мере одно ясно. Вы так ничему и не научились, Трент? – Он прищурился. – Я всегда считал вас лицемером. Но никогда не думал, что вы опуститесь до мошенничества.

Вспышка эмоций промелькнула на лице Трента, потом оно снова стало непроницаемым.

– Что вы имеете в виду? – холодно спросил он.

– Мистер Гринслейд провел для меня небольшое расследование, – продолжил Константин. – И знаете, что он открыл? Что вы, Трент, руководитель и главный акционер фирмы «Бронсон и компания». Так что дело не в Бронсоне. Он всего лишь ширма.

Руки Трента сжались в кулаки. Костяшки пальцев побелели. Лицо ничего не выражало.

– С чего бы мне это делать?

– Не знаю, – сказал Константин. Взяв стул, он сел. – Рискну высказать предположение. Вы убедили Фредерика руководить своей фабрикой, как вы – своей. Под ширмой фирмы «Бронсон и компания» вы дали Фредерику ссуду на покупку новейшей дорогой техники, а потом, запрудив речку, добились, чтобы фабрика остановилась. Каков был дальнейший план, Трент? Целью ссуды было нанести урон Лейзенби. Вы собрались совсем разорить Фредерика?

– Какую чудесную сказочку вы сочинили, – скривил губы Трент. – Я вряд ли…

– Перегородив реку, вы на три года лишили поместье Фредерика доходов. И нам приходилось платить вашей фабрике за то, что там пряли нашу шерсть! Но этого мало. Нашим ткачам не оставалось ничего другого, как идти работать к вам на кабальных условиях.

– Все это чистый домысел, – сказал Трент, но над верхней губой у него выступили капельки пота.

Подавшись вперед, Константин уперся ладонями в стол.

– И знаете, что во всем этом деле самое скверное, Трент? У вас даже не хватило смелости сотворить эту мерзость под собственным именем. – Вынув из жилетного кармана бумагу, Константин бросил ее на стол: – Здесь я подсчитал, сколько вы должны мне за нанесенный ущерб и упущенную выгоду. Велите своему поверенному связаться со мной.

Трент едва взглянул на бумагу.

– Я этого не признаю! Все это ложь. Но что бы я ни сделал, вы должны «Бронсону и компании» куда больше! У вас есть неделя, чтобы найти деньги, или можете распрощаться со своей фабрикой. – Он фыркнул. – Тогда уж вы не будете для своих людей героем, не правда ли, лорд Роксдейл?

– О, не беспокойтесь, – с мрачной улыбкой сказал Константин. – Я прощаться не собираюсь.

Трент побелел.

– Что? Как вы смогли найти деньги? Фредерик не оставил вам ничего, кроме земли.

– Это верно. – Константин саркастически улыбнулся. – Но леди Роксдейл оказала мне честь и приняла мое предложение руки и сердца. Вы не знали?

– Тетя Джейн, тетя Джейн!

Джейн тихо охнула, когда Люк налетел на нее. Он охватил ее тонкими ручками и крепко сжал. Потом отпустил и запрыгал по комнате.

– Догадайся, куда мы собираемся?

Она притворилась, что думает.

– На… Луну?

– Нет, глупышка, – заливисто рассмеялся он. – Подумай еще.

– Гм… Я знаю! В Тимбукту.

– Тимбукту? – насмешливо присвистнул мальчишка. – Зачем нам туда? Нет, гораздо лучше.

Джейн похлопывала пальцем по подбородку.

– Боюсь, мне не догадаться. Почему бы тебе не рассказать мне?

– В Лондон! – Схватив ее руки, Люк вертел их туда-сюда. – Лорд Роксдейл сказал, что поведет меня в цирк и в «Таттерсоллз» тоже. И в магазин гравюр, так что я увижу самые последние рисунки. И еще много куда.

– Правда? Это замечательно, – сказала Джейн с несколько излишней горячностью.

Не обращая внимания на ее тревогу, Люк без умолку болтал о Лондоне с его развлечениями, то и дело повторяя «лорд Роксдейл сказал».

– Все это звучит чудесно, – сказал Джейн, когда мальчик наконец умолк, чтобы перевести дух.

– И самое лучшее, – добавил Люк, – лорд Роксдейл сказал, что я могу отдохнуть от мистера Поттса, у меня будут каникулы!

– Бедный мистер Поттс! – рассмеялась Джейн.

Она не стала возражать, поскольку они с Константином пришли к компромиссу относительно уроков Люка. И сумели вполне гармонично объединить их взгляды на воспитание детей.

– Тебе нравится, что лорд Роксдейл – твой опекун?

Люк кивнул:

– Он высший класс! – Мальчик опустил взгляд. – Тетя Джейн? Лорд Роксдейл сказал, что я ему теперь сын. Так что… когда ты выйдешь за него, ты станешь мне мамой?

От надежды, сиявшей в его карих глазах, у Джейн перевернулось сердце. Счастье окатило ее, как вырвавшийся из-за туч солнечный луч.

– Да, Люк, да! Я буду счастлива такому сыну.

Джейн стиснула его в объятиях. Раскинув руки, Люк в ответ обнимал ее за шею, и у Джейн слезы подступали к глазам.

– Я люблю тебя больше жизни, – прошептала она, уткнувшись в его темные кудряшки, потом поцеловала в обе щеки. Сколько еще мальчик будет радоваться ее нежностям? Он так быстро растет.

Золоченые бронзовые часы на каминной полке пробили час.

– Я должен идти, – высвободился из ее объятий Люк. – Встречаюсь с Джимми у озера. Мы идем на рыбалку.

Смахнув слезы, Джейн посмеялась над собой и над жизнестойкостью юности.

– Поймай большую рыбу, и я попрошу повариху зажарить ее тебе на обед.

– Ура! – подпрыгнул Люк и с широкой улыбкой, от которой сжалось ее сердце, убежал.

Глава 21

Если где-нибудь в Лейзенби можно найти уединение, то парк для этого самое подходящее место. Джейн подставила лицо солнцу, весенний ветерок овевал ее, солнечные лучи играли на коже.

Приятно согревшись, она перешла в прохладу зарослей. Она чувствовала легкое недомогание после любовного марафона прошлой ночи. Константин, словно услышав ее невысказанную мольбу, изо всех сил старался продемонстрировать свои чувства. Когда он занимался с ней любовью, так нежно и страстно, когда поддразнивал и склонял к раскованности, когда просто смотрел на нее, пока она спала, трудно было усомниться в том, что он хочет в своей постели ее, и только ее, одну. Возможно, он любит ее. Но сам пока об этом не знает.

В Лондоне она не будет сидеть в сторонке и не позволит другим женщинам расточать свои чары. Она Уэструдер и будущая жена Константина. Этого должно хватить, чтобы придать ей стойкости. Она будет сражаться за него, если потребуется.

– Джейн. Я предполагал, что найду вас здесь.

Она подскочила:

– Ох! Мистер Трент, вы меня напугали.

Джейн в тревоге огляделась. Константин голову Тренту оторвет, если увидит их вместе, в зарослях, скрывающих их от дома.

– Вам не следовало сюда приходить, – сказала она, пытаясь прошмыгнуть мимо Трента, чтобы хотя бы выйти из-за кустов на открытое место.

Он схватил ее за руку, не грубо, но достаточно твердо, чтобы удержать на месте.

– Я знаю. Но я слышал… Господи, Джейн, я слышал, что вы собираетесь за него замуж! Как вы могли… – Он замолчал, недоверчиво качая головой. Потом заговорил снова, тихо и сбивчиво: – Похоже, я слишком долго оберегал ваши уши от этой истории. Девер предупредил, чтобы я этого вам не рассказывал. И, видит Бог, я бы этого не сделал, если бы не крайняя необходимость, поскольку это наверняка настроит вас против меня, ведь вы голову от любви потеряли…

– Сэр! Довольно! – Джейн зло дернула руку. – Отпустите меня! Мистер Трент, вы немедленно уйдете отсюда!

Она пыталась вырваться, но Трент схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. Он был так близко, что она видела испарину над его верхней губой, поры на розоватой коже.

– По крайней мере выслушайте, что я собираюсь сказать, – резко произнес он.

– Уберите руки, сэр! – бросила Джейн сквозь зубы, сердце гулко стучало у нее в груди. Если он станет приставать к ней здесь, никто не придет ей на помощь.

Вместо того чтобы отпустить, Трент встряхнул ее:

– Я намеревался ухаживать за вами с уважением, быть терпеливым, но этот негодяй, видно, не ждал? Он привлек вас смазливым лицом и вкрадчивыми манерами. Вас, леди Роксдейл! Самую здравомыслящую и уравновешенную женщину из моих знакомых. Вы даже не смогли разглядеть, каков он есть на самом деле.

– Хватит! Отпустите меня. Вы себя выставляете дураком…

Трент не слушал ее. Вдруг его рот решительно сжался.

– Я вам кое-что покажу.

Не обращая внимания на ее сопротивление, Трент дернул ее к себе и обнял. Джейн остервенело отбивалась, но силы были неравны.

– Нет! Нет! Я не хочу…

Его рот сокрушил ее губы яростным неумелым поцелуем, вызвавшим у нее только боль, беспомощность и никакого удовольствия. В его тяжелом дыхании чувствовался запах бренди и чего-то кислого, у Джейн тошнота подкатывала к горлу. Его язык рвался в ее рот, и ее сотрясало от отвращения. В этом ужасном нападении не было ничего похожего на поцелуи Константина Блэка.

Она изо всех сил ударила Трента в плечи, надеясь, что от удивления он отпустит ее. Просто чудо, что этот прием сработал. Только что тело Трента угрожающе давило на нее, а в следующий миг он, словно по волшебству, отскочил от нее.

Потом Джейн увидела, как Константин освобождает руку от воротника Трента. Она вскрикнула, когда большой кулак Константина обрушился на челюсть соседа.

От удара Трент растянулся в кустах.

Константин ждал, опустив руки, но Трент не поднимался.

– Спасибо! – с трудом выговорила Джейн и взглянула на неподвижного Трента. – Ох, разве нужно было бить его так сильно?

– Да. – Это было сказано бесцветным ровным тоном. Константин обвиняюще направил на нее палец: – Но мне не пришлось бы его бить, если бы ты держалась от него подальше, как я тебе говорил. Я был прав, не так ли? Я знал, что он хочет тебя.

– Он сделал мне предложение, – вырвалось у нее.

– Неудивительно. Ему хочется получить твои деньги, моя дорогая.

Джейн, вскинув подбородок, смотрела ему в глаза:

– Тогда вы с ним в этом похожи, верно?

На миг показалось, что Константина словно громом поразило. Потом он полоснул ее взглядом, его ноздри затрепетали. Холодно улыбнувшись, он покачал головой, то ли отрицательно, то ли недоверчиво.

– Фактически, – не унималась Джейн, – между вами нет никакой разницы.

Гнев, от которого губы Константина сжались, а черты лица отвердели, должен был бы отрезвить ее. Джейн сама не понимала, что на нее нашло. Она откровенно подстрекала его. К чему? К признанию, что он любит ее? С таким же успехом она могла снять Луну с неба.

– Разница есть. При всех своих грехах я не докучал вниманием женщинам, которые этого не хотели. О чем ты думала, черт побери, придя сюда одна с ним?

– Я с ним не приходила, он нашел меня здесь, – оправдывалась Джейн. – Откуда мне было знать, что он сделает такие откровенные заявления? Я считала его респектабельным джентльменом. Если мое положение вдовы недостаточная защита…

– Конечно, недостаточная, невинная ты глупышка. Что касается того, что Трент – джентльмен… Ты хоть чему-нибудь научилась с тех пор, как вышла из классной комнаты? В одном, дорогая, все мужчины одинаковы.

Джейн недоверчиво смотрела на него:

– Все?

– Да, все. От красивой женщины они хотят только одного, просто некоторые скрывают это лучше других.

Он назвал ее красивой!

Ох, Константин восторгался ее красотой каждую ночь в спальне, но это случайное напоминание казалось ей куда более убедительным. Глупенький. Она совсем не красавица. Джейн точно знала это, почти полжизни проведя в тени прекрасной Розамунд.

– Фактически, – передразнил ее Константин, и его лицо смягчилось, когда он притянул ее к себе, – могу сказать по собственному опыту, что хочу тебя прямо сейчас. В эту самую минуту. И в любую другую минуту дня. – Он провел губами по линии волос у нее на лбу, потом поцеловал в висок.

Пальцы Константина коснулись ее подбородка, потом запрокинули голову. Он наклонился к Джейн:

– Каждую минуту, когда мы не вместе, я тоскую по тебе и не могу дождаться, когда ты снова окажешься в моих объятиях.

Он целовал ее нежно, глубоко и долго. Джейн потеряла все свое здравомыслие в этом сладком исследовании. Воля полностью оставила ее. Она принадлежит Константину. И если он хочет взять ее прямо здесь, в этих зарослях, она не станет протестовать.

– Значит, я хочу тебя из-за денег? – пробормотал Константин, касаясь губами ее щеки. Он тихо засмеялся, его теплое дыхание щекотало ей ухо. – Ох, Джейн!

Он снова нашел ее рот, и она тихо застонала, прижимаясь к нему. Ее тело, казалось, вспомнило удовольствия минувшей ночи, желание все нарастало в ней.

Константин наконец прервал поцелуй и прижался лбом к ее лбу. Потом протяжно выдохнул.

– Я забыл, что мы не одни.

Из кустов донесся громкий стон. Повернувшись, они увидели, что Трент, шатаясь, поднимается на ноги.

– Ты мне за это ответишь, Блэк!

Константин щелчком смахнул с рукава пылинку.

– И не подумаю.

– Так мне назвать тебя трусом?

Джейн почувствовала, как напряглась рука Константина.

– Послушайте, Трент. Вы знаете, что вашей ноги здесь не должно быть. Я помолвлен с этой леди и застал ее сопротивлявшейся вашим гнусным объятиям. И если ваш расквашенный нос удовлетворил мою задетую честь, вам не стоит настаивать на дуэли.

Трент дернул галстук.

– Монфор запретил этот брак! Герцог никогда этого не допустит!

– Я, кажется, уже дал вам повод уйти, Трент. Но оставайтесь, если хотите. Вышибить из вас мозги доставит мне несказанное удовольствие.

– Константин! – укорила Джейн.

– Ах, уже Константин?! – От унижения к гневу Трента примешивалось что-то отвратительное. – Полагаю, ему-то вы позволяли поцелуи! Что ж, возможно, вы не знаете характер человека, с которым имеете дело, но я-то знаю. Он сделал ребенка горничной в этом доме, а потом бросил обоих. Да! Ваш драгоценный Люк, миледи, – сын Константина Блэка.

Это заявление произвело эффект, о котором Трент мог только мечтать. Джейн ахнула. Ее взгляд метнулся к Константину, который стал чуть ли не белее своего галстука.

– Это ложь! – крикнула она. – Скажи ему, Константин!

Константин по-прежнему ошеломленно молчал, и Джейн чуть менее уверенно сказала:

– Это неправда. Да, Константин?

Ее тон был недостаточно убедителен. Взгляд Константина был полон нескрываемой боли.

– Какой горничной? – поразительно спокойно спросил он и повернулся к Тренту. – Вайолет?

– О Господи! – с отвращением поморщился Трент. – Сколько горничных ты погубил? Конечно, Вайолет. Дело замяли, а выставили ее, как только выяснилось, что она беременна. Несомненно, ей хорошо заплатили, чтобы она не распускала язык. А когда она умерла, ее родные привезли ребенка сюда. – Губы Трента презрительно скривились. – Твой дядюшка всегда был мягковат. Он взял Люка, объявив дальним родственником.

Это звучало весьма и весьма правдоподобно. В отчаянии Джейн сказала:

– Это неправда! Неправда! Да, Константин?

Он говорил, что в юности был необузданным, что рано познал любовь к женщине. Но описывал свои грешки как безвредные проделки. Он действительно считал, что соблазнить горничную в доме дядюшки – это безобидная выходка?

Константин не отвечал ей и не смотрел на нее. Он с мрачным видом глядел вдаль, словно проигрывая в уме историю. Его сильная шея судорожно дернулась, когда он с трудом сглотнул.

От ужаса к горлу подкатывала тошнота, Джейн старалась отогнать подступавшие слезы.

– Константин?! Скажи что-нибудь! Почему ты не защищаешься?

Он долго смотрел на Трента, прежде чем заговорил.

– Защищаться? – медленно сказал он. – Какой в этом смысл?

Не взглянув в сторону Джейн, Константин повернулся на каблуках и ушел.

У Джейн было такое чувство, будто она сорвалась со скалы. Мир все быстрее кружился перед ее глазами. Она стояла, чуть покачиваясь и прижав руку к животу. Не сразу удалось ей перевести дыхание.

Она повернулась к Тренту.

– Это неправда, – сказала она тихим дрожащим голосом. – Я в это не верю.

Он осторожно коснулся разбитого носа, из которого капала кровь, но глаза его торжествующе светились.

– Уж поверьте. Фредерик сам сказал мне об этом. Да и Блэк это фактически признал. Разве вы не слышали этого труса?

Да, она слышала. Константин не признался. Но манеры и слова выдавали его.

Даже если и так, Джейн по какой-то глупой причине надеялась, что всему есть объяснение.

Возможно, она даже простила бы его, если бы он показал, что сознает, насколько скверен его тогдашний поступок. Но ведь Константин этого не сделал? Как она могла полюбить человека, чьи моральные принципы настолько не совпадают с ее собственными?

– Нет, – прошептала Джейн. – Не может быть, что это правда.

Она пошла за Константином.

– Поверьте в это, Джейн, – сказал ей вслед Трент. – И не губите себя из-за него!

Рыдания разрывали ей грудь. Джейн лихорадочно замотала головой. Если она расплачется, то не сможет сохранить ясную голову для предстоящего разговора.

Она заставит Константина все рассказать. Он может не любить ее, но по крайней мере объясниться он должен.