Текст книги "Любовь по завещанию"

Глава 22

Дорога к дому казалась бесконечной. Несколько раз Джейн пришлось останавливаться, закрывать глаза и делать несколько глубоких вдохов, чтобы противостоять наваливавшемуся ужасу.

Константин – отец Люка? Она не хотела в это верить. Но ведь он, в сущности, признал это. И хоть ее сердце бунтовало, смысл в доводах Трента был.

Ее свекор наверняка знал, что Константин – отец Люка. И по этой причине оставил мальчика в доме. Видимо, он был сердобольным человеком, но милосердие старого лорда Роксдейла не простиралось бы до того, чтобы с радостью принять Люка в число домочадцев, если бы в этом не был замешан кто-то близкий.

Ее свекор должен был знать о родителях Люка. И Фредерик это тоже знал! Вот почему оба отказали Константину от дома и искали способ лишить его наследства, а не из-за его опрометчивого поступка по отношению к мисс Флоктон.

Но они не сказали Константину, что у него есть сын. Это в определенной степени извиняет его небрежение в последующие годы. Хотя… он мог бы попытаться узнать, не принесло ли его общение с Вайолет плоды.

Да и сама суть дела! Как мог Константин, джентльмен, совершить такую мерзость – соблазнить служанку, находившуюся в зависимом положении и не имевшую возможности сопротивляться?

Снова сердце Джейн взбунтовалось. Такое низкое поведение не вязалось с тем Константином, которого она знала.

У нее свело желудок, голова гудела от предположений. Если бы только Константин сказал ей, что все это ложь.

Она бы ему поверила.

У двери в библиотеку Джейн заколебалась. Она прижала пальцы к дубовой панели, словно набираясь сил от столетнего дерева. Потом расправила плечи, вскинула подбородок и вошла.

Она нашла его у длинного окна, где они впервые встретились.

Константин, прищурившись, взглянул на небо:

– Тучи собираются. Похоже, солнце никогда здесь не светит долго.

Он говорил без всяких эмоций, но мускул у его рта подергивался. Он переменил позу, словно готовясь к удару и намереваясь встретить его открыто.

Константин твердо смотрел на нее потемневшими зелеными глазами, не нарушая тишины. Джейн не хотелось расспрашивать его о том, что они недавно услышали. Она хотела броситься к нему, в его объятия и горячо заверить, что она не верит ни единому слову Трента.

«Шевели мозгами, Джейн». Других объяснений нет. И порой вид Люка…

«Мы с Фредериком с детства были близкими друзьями. Но я сюда глаз не казал лет семь или восемь».

Семь лет. Люку шесть лет и девять месяцев, плюс еще девять месяцев… Да, это мог быть Константин.

В сердце была такая боль, что тело слабело. Джейн ухватилась за край стола, стоявшего между ними.

– Это правда? Ты отец Люка?

Его глаза горели.

– А как ты думаешь?

– Нет! – Она обогнула стол. – Это не ответ, Константин.

– Боюсь, придется удовольствоваться этим. Я не могу… Другого ответа у меня сейчас для тебя нет.

То есть он не знает, его это сын или не его? В этом случае он, должно быть, совершил грех, в котором его обвинили. Он переспал со служанкой в этом доме.

О Господи! Джейн не могла дышать. Слезы жгли глаза. Несмотря на решимость смотреть в лицо правде, она всей душой желала, чтобы Константин сказал, что все это чудовищная выдумка.

Джейн закусила губы.

– Отрицай это, и я тебе поверю. Отрицай, и мы забудем, что это вообще случилось!

Константин упрямо вскинул подбородок:

– Не стану.

– Ах не станешь? – Злость на его неуступчивость подхлестнула ее. – Тогда я буду считать, что это так.

– Это будет твой выбор, – ровно сказал он.

– Как ты можешь быть таким бесчувственным? – кричала она. – Люк вырос, не зная тебя. Он страдал из-за насмешек. Его дразнили бастардом, Константин. Об этом знали!

Значит, все в поместье знали? Она одна оставалась в неведении?

Джейн принялась шагать по комнате. Боль, досада, ярость бурлили в ней. Как он мог быть таким отвратительным?! Сейчас, когда она подумала, что нашла…

Что? Что она нашла? Когда Константин ей что-нибудь обещал? Она даже не требовала от него верности, когда решила стать его женой, еще меньше требовала его преданности или его сердца. Она научилась так мало ожидать от брака.

Джейн считала его бесчувственным, но когда он заговорил, казалось, что каждое слово дается ему дорого.

– Я буду благодарен, если ты ничего не скажешь об этом Люку, пока я… пока я не наведу справки.

Она сощурилсь:

– Не скажу. Как его отец, ты имеешь право сказать ему, когда тебе угодно.

«Ну и папочка у тебя, Люк!»

Как она была слепа! Ничего не видела, ни о чем не догадывалась. Джейн все шагала по комнате: если она перестанет двигаться, то рассыплется на части.

Голос Константина прервал ее мысли:

– Видя, как ты мечешься по комнате, умоляю не держать меня в неведении.

– В неведении? – Джейн резко остановилась.

Она вскинула глаза и увидела, как конвульсивно дернулась его шея.

– Относительно нашей помолвки. Полагаю, ты хочешь расторгнуть ее.

Джейн исступленно рассмеялась:

– С чего бы это? Я знала, что ты негодяй, когда соглашалась на этот брак.

– Вот как. – Ярость горела в его глазах. – Это убеждает… в том, что в твоей изящной головке не промелькнуло ни единой романтической мысли. Особенно после всех ночей, что ты провела в моей постели.

Ее лицо вспыхнуло. На несколько мгновений она снова перенеслась в его спальню и снова трепетала в его объятиях. Нараставшее, словно половодье, чувство утраты грозило захлестнуть ее. Не потери наслаждения, какое Константин давал ей, а утраты тех драгоценных минут душевной близости, которые они пережили.

Горе грозило победить ее гнев, но Джейн отбросила его. Ее смуглый принц исчез. Волшебная сказка ведь только иллюзия? Ей нечего роптать. Монфор с самого начала предупреждал ее, что за человек Константин.

Она снова принялась шагать.

– Все предупреждали меня насчет тебя, но все сходились в одном: учитывая условия завещания, самый логичный выход для меня – это выйти за тебя. Этого требует долг.

– А ты, конечно, самая послушная долгу леди.

– Да, ты прав, черт побери!

– Ты чертыхаешься? – заморгал Константин.

– Да!

И какое же это облегчение!

Джейн снова прошлась по комнате, сцепив руки и отчаянно пытаясь обрести хоть какое-то подобие спокойствия.

Да, она сознает свой долг, но если бы не Люк, она сбежала бы из этого дома. Нужно помочь мальчику свыкнуться с шокирующей новостью о родителях. Необходимо, чтобы он знал, что она будет с ним и в горе, и в радости, даже если его беззаботный отец этого не сделал.

Наконец, решив, что обрела какой-то контроль над собой, Джейн остановилась и посмотрела Константину в лицо. Дрожащим голосом она произнесла:

– Наша помолвка остается в силе.

Вспомнив несчастную горничную, выгнанную с работы, беременную ребенком Константина, Джейн вздрогнула.

Она не хочет, чтобы сегодня ночью он был в ее постели. Или вообще когда-нибудь.

– Но я не прощен, – сказал он.

Гнев и печаль душили ее. Он действительно забыл о настоящей жертве случившегося? Он совсем ничего не понимает?

– Не мне прощать тебя, – тихо сказала Джейн. – Это дело Люка.

Сожаление разрывало его, когда он смотрел вслед уходившей Джейн, царственно вскинувшей голову. Желание кинуться за ней, рассказать ей все заставило его сделать несколько шагов к двери. Потом он остановился и направился к подносу с графинами.

Бренди обожгло горло, но не притупило боль.

Черт побери! Ему следовало бы знать, что радость скоротечна.

Счастье всегда предвещало ему катастрофу.

Поставив стакан, он опустил голову на руки. Как много непостижимых событий его жизни теперь обрели для него смысл! Много лет назад он так и не понял причин случившегося. Теперь, с последним открытием, все кусочки головоломки словно встали на место.

И правда, когда он наконец ее увидел, сразила его как мощный удар.

Константин вскочил. Его дядя, кузен, отец, сестры – все верили в это, а он оставался в полном неведении относительно того, в чем его обвиняют…

И теперь Джейн.

За это ему нужно винить себя. Если бы у него хватило ума сразу же отрицать обвинения Трента… И зачем только он, на свою беду, увидел тогда осуждение в глазах Джейн!

Гнев разрывал мозг, бурлил в груди. Константин взял стакан и швырнул в камин. Стекло лопнуло, рассыпавшись осколками, в воздухе запахло горящим спиртом.

Три человека сошли в могилу, считая его негодяем. Он никогда не просил у них прощения. Слишком поздно искать его теперь.

Но как он сможет жить без одобрения Джейн? Как может жениться на женщине, которая так скверно думает о нем?

Ох, ну почему она имеет власть вытащить все эти чувства на поверхность? Он так долго существовал в сознательном оцепенении. Ничто не могло ранить его, потому что он этого не позволял. А теперь появилась она, и его защита рухнула от ее прикосновения.

Что, черт возьми, он скажет Люку? Константин знал Джейн достаточно хорошо, чтобы понимать: она сделает это за него, если он вскоре не примет решения.

Время. Ему нужно время, чтобы подумать, и план, как лучше действовать. Он не позволит, чтобы Люка ранили.

Константин запустил пальцы в волосы. Боль была такая, что он едва мог ее вынести. Но ему нужна ясная голова, чтобы разобраться во всей этой мешанине. Он не добьется этого, если останется здесь. Нужно уехать. Ему нужно убраться из этого дома.

Глава 23

– Что ты делаешь? – Джейн стояла на пороге спальни Константина и смотрела, как он собирает вещи.

Он едва взглянул на нее.

– Я уезжаю в Лондон.

– Но мы же едем завтра. – Когда он не ответил, Джейн обратилась к сновавшим по комнате слугам: – Оставьте нас, пожалуйста. Что все это значит? – тихо спросила она.

Константин выпрямился, потом повернулся к ней:

– Я уже сказал. Я уезжаю в Лондон.

– Сбегаешь?

Его глаза сверкнули, но он только пожал плечами:

– Называй как хочешь. Мне нужно навести кое-какие справки о Люке, и это не терпит отлагательств.

От того, как его взгляд скользнул прочь, ее сердце словно сжали ледяные пальцы.

– Значит, ты оставляешь меня? – прошептала Джейн.

Константин иронически наклонил голову, но Джейн не пропустила ярости в его глазах.

– Ты оставила помолвку в силе. Но я посмею сам сделать выбор в этом деле.

Кровь так стучала у нее в ушах, что Джейн едва разбирала его слова.

Инстинктивно она шагнула к нему:

– Но, Константин…

Он поднял руку:

– Гордость. Я знаю, это мой главный порок. – Константин вздохнул. – Я старался победить его. Думал, что справился, но… Джейн, неужели это слишком много – ожидать, что ты веришь в меня, несмотря на слухи и сплетни? Я ожидал только этого.

Правда внезапно открылась ей.

– Господи! – прошептала Джейн. Что она наделала?! – Ты не отец Люка.

Константин медленно покачал головой:

– Могу поклясться всем, чем ты потребуешь, что я никогда не имел дело ни с одной горничной и у меня нет отпрысков.

Его слова сокрушили ее праведный гнев, как если бы слон растоптал мышь.

– Но я… но ты… – запиналась Джейн, – ты назвал Вайолет…

– Она первая пришла мне на ум, – раздраженно сказал Константин, – только и всего.

– Но почему? – Слова с трудом пробивались сквозь ком, стоявший у нее в горле. – Почему ты позволил мне поверить в худшее, Константин? Ты так легко мог сказать мне правду.

– Да, я так и намеревался сделать, пока не увидел в твоих глазах осуждение. – Он выдохнул. – Я дурак, правда? Поддался глупому порыву и позволил тебе продемонстрировать, что ты на самом деле обо мне думаешь. Жалею, что я это увидел. Но не могу сбросить со счетов то, что ты высказала мне в библиотеке. Когда у тебя на уме такие серьезные опасения относительного моей порядочности, совершенно ясно, что наш брак станет большой ошибкой.

Угрызения совести болезненной тяжестью давили грудь. Почему она так быстро усомнилась в нем? Константин не раз показал ей, что он хороший человек. Его отношение к арендаторам и слугам достойно подражания. Находясь в Лейзенби, он ни разу не заигрывал ни с одной служанкой. Он даже не выпорол тех мальчишек на конюшне, как на его месте сделал бы любой.

И при всем этом она легко поверила, что он способен соблазнить и бросить горничную в доме своего дядюшки.

Слезы жгли ей глаза. Да, его упрямый отказ объясниться подлил масла в огонь, но Константин прав. Она обвинила его прежде, чем у него появился шанс защититься. Она громоздила улики, как судья, а не как любящая женщина.

Она тогда решительно настроилась не быть одураченной во второй раз.

Джейн смотрела в лицо Константина, и боль в его глазах открыла ей правду. Даже если он не сказал этого вслух, он любит ее.

Она предала его, отказалась верить в его порядочность, точно так же, как члены его семьи.

И теперь потеряла его.

Джейн двинулась к нему, намереваясь взять за руку. Он напрягся, словно готовясь к удару. С болью, которая разрывала ей сердце, Джейн опустила руку.

– Не уходи, – шептала она. – Пожалуйста! Я совершила ошибку… огромную ошибку. Но…

Его лицо, казалось, окаменело.

– Нет, Джейн, слишком поздно. Между нами все кончено. Можешь проинформировать герцога, что признала его правоту. И тебе не следует выходить за такого… как ты изволила выразиться?.. за такого негодяя, как я. – Константин сжал челюсти. – Не беспокойся, в Лондоне я всем представлю доказательства своей порочности. Никто не обвинит тебя, что ты меня обманула.

Нет! Нет, это плохо. Все плохо! Ум призывал ее действовать, остановить Константина.

– Я не могу расторгнуть помолвку. Константин, что скажут люди?

Он на миг взглянул на нее:

– С каких это пор Уэструдеров интересует, что скажут люди?

– Нет. Я не из-за себя… Мне невыносимо бросить еще одно незаслуженное пятно на твое имя.

– Я это переживу, – холодно усмехнулся Константин. – Я к этому давно привык. Не тревожь свою головку заботой обо мне.

Мысль, что он пустится во все тяжкие, доказывая всем, что мнение общества о нем верно, разъярила Джейн. Храбрость снова вливалась в нее.

– Я этого не сделаю.

– Что? – свел он темные брови.

– Я тебя не отпущу. – Джейн вскинула подбородок, едва сознавая, что копирует его упрямое выражение. – Ты женишься на мне, Константин. Я не дам тебе свободу.

– По-прежнему собираешься принести свое счастье в жертву на алтарь долга? – Он удостоил ее циничной улыбкой. – Или, может, это из-за Люка? – Он пожал плечами: – Не волнуйся, я буду посылать его к тебе по графику, который мы согласуем. Не собираюсь лишать тебя всяких контактов с ним.

– Да не в этом дело! – Как же ей хотелось кинуться к нему! Джейн чувствовала его боль, спрятанную за горькой иронией. – Я люблю тебя, Константин. И надеюсь, что со временем ты простишь меня.

Закрыв глаза, он покачал головой:

– Джейн, Джейн, это не сработает. Позволь мне уйти. Ради себя самой, ради собственного достоинства отпусти меня.

Ах, если бы она, как многие женщины, владела искусством поставить мужчину на колени, она бы сейчас этим воспользовалась. В отчаянии Джейн вцепилась в его руку:

– Константин, ты не понимаешь!

Его мышцы под ее рукой были напряжены, как тетива лука.

– Боюсь, я слишком хорошо понимаю, Джейн. Но я сужу людей по их поступкам, а не по приятным словам. Ты продемонстрировала мне свои сомнения, и весьма откровенно. – Константин в упор смотрел на нее. – А что произойдет в следующий раз, когда ты услышишь грязную сплетню обо мне? Ты тоже поверишь в нее? Ведь в твоем сердце всегда были сомнения.

– Мое сердце велело мне доверять тебе, – дрожащим голосом тихо сказала Джейн. – Но я была напугана, не уверена в глубине твоих чувств ко мне. Во многом не уверена… – Она облизнула губы. – Константин, ты знаешь, как умер Фредерик? С ним случился апоплексический удар, когда он развлекался с одной из своих шлюх. В последние недели жизни он не выходил из своей спальни, но это не мешало ему приглашать женщин. Я привыкла слышать, как они… – Она зажмурилась.

Хрипло вдохнув, Джейн открыла глаза.

– В ту ночь какая-то девица как сумасшедшая колотила в мою дверь, лепеча, что Фредерик умер. Мне пришлось тайком выпроводить ее из дома и приличия ради притвориться, будто это я была с ним, когда он скончался.

Глаза Константина вспыхнули от ее признания, но лицо оставалось твердым, как гранит.

– Я… потрясен и не могу выразить, как сожалею, что Фредерик так обращался с тобой. Но не все мужчины одинаковы, Джейн.

Это не было понимание и прощение, на которое Джейн так надеялась. Она слишком глубоко ранила его.

– Я знаю, это не извиняет того, что я дурно думала о тебе. Но разве ты не можешь понять, как трудно мне после этого доверять мужчине?

Константин снял ее руку со своей и разглядывал. Джейн чувствовала тепло его пальцев, у него всегда были теплые руки. Она обшаривала его взглядом, пытаясь запечатлеть в памяти все дорогие ей детали. Ее сердце разбито, она почти слышала треск, когда по нему побежали трещины.

В семнадцать она думала, что Фредерик разбил ее сердце, но это был булавочный укол по сравнению с агонией этого момента.

Рыдания душили ее, но Джейн не дала им выхода.

– Я не могу жить без тебя, Константин.

– Возможно, сейчас ты так думаешь, – мягко сказал он. – Но со временем поймешь, что расстаться лучше.

Боль заставила ее броситься в атаку.

– Лучше для кого? Я совершила ошибку, о которой горько сожалею, но эта ошибка связана с моими собственными страхами, а не с тобой. Жизнь отучила меня легко доверять людям. А тебя жизнь научила уходить раньше, чем тебя предадут. Я понимаю это. И если бы могла, то повернула бы время вспять и все изменила.

– Ты не можешь изменить прошлое. А как насчет будущего? – Константин покачал головой: – Когда я рассказал тебе об Аманде, я думал, что ты поняла меня. По няла!

Он сжал ее руку, и Джейн едва не вздрогнула от исступленного выражения на его лице.

– Все, что я делал, приехав сюда, было для тебя. Я хотел показать тебе… – Константин хрипло вздохнул, и Джейн вдруг поняла, как он устал. – Я хотел показать себе, что я не таков, каким меня считают. Похоже, я проиграл.

Отчаянно стремясь добиться своего, она цеплялась за соломинку.

– А теперь ты собираешься доказать всем, что они правы? Я этого тебе не позволю. Ты любишь меня, Константин. Ты боишься разбудить свое сердце и ищешь легкий выход. Я его тебе не дам.

Гнев исказил его лицо.

– Вы его дадите мне, если хотите сохранить свою репутацию, леди Роксдейл. Новости пока еще недалеко разошлись. Но даже если так, вас будут поздравлять со счастливым избавлением.

– Репутация? – щелкнула пальцами Джейн. – Какое мне до нее дело? Я не могу убежать от своей любви к тебе, и не важно, где ты и что делаешь.

Она набрала в грудь воздуха.

– Если ты хочешь положить конец нашей помолвке, Константин, тебе действительно придется поступить как негодяю. Тебе придется самому ее расторгнуть.

Если он и прежде выглядел бледным, то теперь все краски оставили его лицо.

Джейн вложила в этот удар все. Она знала, что они смогут преодолеть это препятствие, если только Константин даст ей время. Время показать ему, как он жизненно необходим ей, как она любит его. Как искренне она верит в его внутреннюю порядочность.

Стремление подняться над собственной болью, казалось, выворачивало ей внутренности.

– Константин, ты самый отважный и благородный человек, которого я знаю, – сказала Джейн. – Крепко подумай о том, что ты сейчас делаешь. Если не ради меня, то ради себя самого. Ты держался за свою честь в самых худших испытаниях, которые могут выпасть на долю джентльмена. Пока ты жил в Лейзенби, ты заслужил уважение стольких людей, что и представить не можешь. Пожалуйста, любимый. Не бросайся этим.

Легкий стук в дверь прервал их. Это был Фидер.

– Карета готова, милорд.

– Константин, – умоляла Джейн, не заботясь, как выглядит.

Его взгляд был отстраненным, словно он уже уехал.

– Я останусь на светский сезон. Это даст тебе достаточно времени, чтобы очистить этот дом от своих вещей.

Даже не встретившись с ней взглядом, он отрывисто кивнул и устремился к двери, явно забыв, что его сундук еще стоит раскрытый посреди комнаты.

Боль захлестывала ее, грозя лишить чувств. Джейн едва сумела сказать ему вслед:

– Я не собираюсь отпускать тебя, Константин.

Он обернулся. На его лице была мрачная решимость.

– Это не понадобится.

И он ушел.

Тишина была такая оглушительная, что у нее в ушах зазвенело. Зажав рот рукой, Джейн боролась со рвущимися наружу рыданиями. Она проиграла сражение. Константин намерен оставить ее. Обычно, по понятиям чести, джентльмен не расторгает помолвку, поскольку это наносит непоправимый удар по репутации леди.

Но здесь другие обстоятельства. Константин уже однажды перешел границу. И, оставив Джейн, с ее происхождением и репутацией, он нанесет вред не ей, а себе. Он выставит себя таким отъявленным негодяем, что страшно подумать, как с ним обойдутся.

Отказ жениться на никому не известной провинциалке, которую застали в его спальне, – это одно. Но расторгнутая помолвка с женщиной из рода Уэструдеров приведет к тому, что его станут избегать по всей Англии. Герцог Монфор будет преследовать его как ангел мщения без всякой жалости. Не говоря уже о Бекнеме, Эндрю и Ксавье. Ее кузены разорвут его на части.

Константин намерен погубить себя.

Она не может этого допустить. Даже если ей придется совершить немыслимое и освободить его от его обещания.

Нельзя терять время понапрасну. С рыданиями Джейн влетела в свою спальню.

Она дернула колокольчик, мысленно прикидывая, что ей потребуется для поездки в Лондон.

Джейн посмотрела в окно. Снова собирались тучи, опровергая радужные обещания утра. На оконных стеклах появились кляксы дождя.

Сегодня вечером она никуда не сможет поехать. До отъезда еще надо уладить множество дел. И нужно сообщить Люку, что их планы изменились. Джейн не хотела тревожить мальчика внезапной ночной поездкой.

Чувство утраты и отчаяния грозило раздавить ее, если она не будет двигаться и что-то делать. Она не успокоится, пока не вернет Константина. У нее есть власть привести его в чувство. Она заставит его увидеть…

Они созданы друг для друга. Она не сможет существовать без Константина Блэка.

Тошнотворное чувство нарастало, когда Константин отдавал последние распоряжения.

Надев шляпу, он сообразил, что забыл свою коллекцию диковинок, и выругался себе под нос. Он не собирался возвращаться сюда и не позволял никому касаться их. Придется расстаться с коллекцией.

– Фидер, постарайтесь найти Люка. Я хочу поговорить с ним перед отъездом.

Константин подумывал взять Люка с собой, но он слишком неподходящая компания для мальчишки. И он не мог отобрать Люка у Джейн независимо от того, что она сделала.

Он смотрел в будущее с мрачным чувством безнадежности. Вряд ли он едет в Лондон только на время, как планировал. Константин закрыл глаза, тщетно пытаясь подавить боль. Лондонский дом покажется болезненно пустым без Джейн. Эпизоды и образы того, что он оставлял, заполняли его ум. И во всех его видениях была Джейн.

– Куда вы собираетесь, сэр? – Наклонившись, Константин увидел на лице мальчика озабоченность.

Он попытался улыбнуться, но мышцы лица отказывались подчиняться ему.

– Планы немного изменились. Я должен немедленно ехать в Лондон. Возникло неотложное дело, и я должен заняться им.

– Вы не подождете до завтра, чтобы поехать с нами?

– Нет. – Константин заколебался. Нужно сообщить Люку о неизбежной смене обстоятельств. Джейн скоро уедет из Лейзенби-Холла. – Люк, я… – Слова больно царапали горло. Он положил руку мальчику на плечо. – Мне нужно сейчас уехать, но я скоро вернусь за тобой. Что бы ни случилось, я вернусь.

У него нутро переворачивалось от того, как Люк сжал губы, чтобы не выдать разочарования. Господи, ну почему все так трудно? До приезда в Лейзенби-Холл ему не надо было считаться с чьими-то чувствами.

Константин наклонился по-мужски обнять Люка, потом отстранился.

– Ты сделаешь кое-что для меня, Люк?

Глаза мальчика округлились.

– Да, сэр.

– Ты теперь глава семейства. Ты позаботишься о леди Роксдейл, пока меня не будет?

– Конечно. – Люк выпятил грудь, потом наклонил голову набок. Его темные глаза, казалось, поглощали Константина целиком. – Когда вы вернетесь?

Теперь не его дело это решать. Кто-нибудь ответит. Кто-то, кого волнует, как надолго он уехал.

– Я не знаю, Люк. Надеюсь, что скоро. Мы с тобой скоро увидимся.

С ощущением, что отрывает от себя нечто жизненно важное, Константин стиснул челюсти и сел в карету.