Текст книги "Друзья с привилегиями"

Глава 31. Шаг тринадцатый. Слушаем своё сердце

Фрея

Бегу вниз по лестнице, поправляя футболку Вильяма на себе, и, завернув за угол, оказываюсь на кухне. Подпеваю под нос заевшую песню, которую слушала уже раз миллион за последние два дня, и не замечаю, как кто-то заходит в коттедж. Никого не трогаю, стою себе, наливаю в стакан воды и разворачиваюсь, намереваясь вернуться наверх, но слышу шаги, которые заставляют меня резко остановиться у подножия лестницы.

Поворачиваюсь, встретившись взглядом с красивой брюнеткой с длинными шелковистыми волосами и голубыми глазами, такими же, как у…

– Ну, что, детка, может быть, вернёмся в спальню, и ты сделаешь мне подарок, который я точно никогда не забуду? – голос Вильяма врывается на кухню, но в совершенно не подходящий момент.

– Миссис Паульсен?

Проговариваю еле слышно, продолжая пялиться на эту элегантную даму, а стакан воды в моей руке начинает подрагивать. Миссис Паульсен официально улыбается, еле-еле раздвинув губы в полуулыбке, и ставит сумку на поверхность стола.

– Миссис Паульсен. А ты, значит, Фрея?

– Как вы…

– Вильям только о тебе и говорит, – её глаза плывут за меня, видимо, на Вильяма, стоящего за моей спиной и вовсе не вовремя решившего умолкнуть. Ты же обещал быть для меня мужчиной, чего ты молчишь?

– Мама, ты вернулась слишком рано, – Раск опускает ладонь на мою талию, притянув меня к себе, и его футболка на моем теле задирается вверх.

– Уже девять утра, дорогой, – миссис Паульсен склоняет голову набок, и пряди её роскошных локонов изящно распадаются в стороны. – Сколько тебе ещё нужно времени на то, что ты запланировал? – Чувствую, как мои щёки покрываются румянцем, и я сильно поджимаю губы, рассматривая мраморный кафельный пол на кухне коттеджа Паульсенов. – Для дня рождения, разумеется, – с тенью игривости добавляет мама Вильяма, видимо, осознав, что это самый неловкий момент в моей жизни. – Джулия заглянет к нам на завтрак. Надеюсь, ты не забыл?

Наконец поднимаю взгляд и вижу, что миссис Паульсен развернулась, будто растеряв ту капельку интереса, что у неё была ко мне, и уже копошится в своей сумке, выискивая что-то определённо запредельно важное.

– Джулия? Забыл, конечно, – лениво протягивает Вильям и, сделав шаг вперёд, прижимается ко мне сзади, опустив вторую руку на мою талию. – Меня отвлекли немного, – добавляет Раск, приблизившись к моему уху, и проводит ладонью вниз по моему телу, ловя каждый его изгиб.

На секунду забываю, что мы тут не одни, и прикрываю глаза, повернув голову в его сторону. Моя грудь приподнимается, а с губ срывается мягкий вздох, но я моментально прихожу в себя, мысленно отвесив себе пощёчину.

Вот чёрт. Я только сейчас поняла, что стою в одной только футболке своего парня, разговаривая с матерью своего парня, а на мне даже нет белья…

– Я… – резко встряхиваюсь, молниеносно сдёрнув белую ткань вниз, и неаккуратно ставлю стакан на стол, чуть не расплескав в нём воду. Естественно, привлекаю внимание мамы Вильяма таким неадекватным поведением, и она поворачивает голову, равнодушно окинув меня взглядом. – Я пойду наверх и надену хоть что-нибудь, – неловко улыбаюсь, поймав оценивающий взгляд миссис Паульсен. Она скрещивает руки на груди, облокотившись бедром на стол. – И, наверное, мне стóит уйти. Не мешать вам, – разворачиваюсь, взглянув в глаза Вильяму.

– Нет, оставайся. – Сухо улыбаюсь, но, если честно, я рада, что он просит меня остаться. – Не хочу, чтобы ты уходила. Заодно познакомишься с Джулией, – Раск растягивает губы в нежной улыбке.

Слишком быстро покидаю кухню позора и, оказавшись на втором этаже, практически залетаю в комнату Вильяма. Поднимаю одежду с кровати, внезапно зависнув, потому что начинаю разглядывать детали интерьера спальни, которая уже успела стать для меня родной. Вспоминаю, как впервые пришла к нему в гости «по-дружески», думая, что в очередной раз займусь незначительным сексом со своим горячим другом, но всё пошло не плану. Тогда он и рассказал мне про своего отца, с чего начались наши отношения, которые становились всё запутаннее и запутаннее с каждым новым откровением, которым мы делились друг с другом.

Прошло не так уж и много времени, полгода, но у меня ощущение, что мы уже прожили целую вечность вместе. Наверное, так кажется из-за слишком ярких событий и эмоций, которые нам пришлось испытать на нашем пути, но я ни о чём не жалею. Наоборот, скорее всего я бы так сильно не привязалась к нему, если бы он не вызывал у меня желание откусить ему нос, а через секунду крепко прижать к своей груди и никогда не отпускать.

Ностальгически улыбаюсь, пока натягиваю на себя свою одежду. Немного грустно вспоминать то, что было, возникает ощущение, будто те события – это моя далёкая, прошедшая молодость. Но то состояние, в котором я нахожусь сейчас, – намного лучше предыдущего. Жить нужно так, чтобы вы могли сказать эту фразу, и действительно иметь это в виду.

Аккуратно складываю футболку на прикроватную тумбу, потому что не знаю, где Вильям обычно хранит вещи и как. Знаю только, что он занял половину шкафа в моей лондонской квартире своими драгоценными рубашками, которые даже после нашего короткого расставания остались висеть там же, нетронутые и девственно-чистые.

Наверное, поэтому я всегда в глубине души знала, что я несмотря ни на что буду с ним, даже когда просила его оставить меня наедине с собой и дать мне время подумать. На самом деле, я не думала о том, хочу ли я быть с ним. Ответ был и так очевиден. Мне нужно было разобраться в себе. Понять: почему происходит то, что происходит. И почему мне так больно от того, что он сделал.

Иногда невыносимо сложно увидеть истоки своих эмоций. Они прячутся глубоко внутри, в нашем прошлом, в конкретных ситуациях, которые в будущем вызывают триггер. И эти ситуации забываются очень просто, ведь мы не хотим, чтобы нам было больно. Вспоминать то, что приносит боль, – это небезопасно. Так мы думаем.

Но правда вот в чём: чтобы победить боль, нужно встретиться с ней лицом к лицу. Проживать ситуацию вновь и вновь, пока она вовсе не перестанет вызывать хоть какие-нибудь чувства. И только лишь в этот момент мы можем сказать, что наконец-то стали по-настоящему свободны. А свобода – это счастье.

На секунду захожу в ванную, чтобы умыться (неужели хоть одна светлая мысль в моей голове за сегодня?) и заодно глянуть на своё отражение в зеркале. Боже, и в таком виде я познакомилась с мамой Вильяма? Волосы растрёпаны, тушь отпечалась на нижнем веке (и за что я отдала почти четыреста шведских крон?), а на щеках виднеются следы вмятин от подушки. Опускаю взгляд ниже и замечаю на шее едва различимое тёмно-синее пятно. И когда он успел?! Может, нам правда по пятнадцать?

Привожу себя в порядок (насколько это возможно на данном этапе моей жизни) и натягиваю короткий воротник водолазки выше, тщетно пытаясь прикрыть пылкость Вильяма тёмной тканью кофты, но все мои попытки оказываются совершенно безуспешны. Разочарованно, резко вздыхаю, кивнув своему отражению в зеркале, и отправляюсь вниз, на ходу придумывая всевозможные отмазки.

Послушайте, а почему я вообще так переживаю? Я вот зашла на кухню и вижу Вильяма, который до сих пор ходит тут с голым торсом, и, приподняв руки, проходит мимо своей мамы, колдующей над плитой. Раск разворачивается, встретившись со мной взглядом, и игриво улыбается, откусив поджаренный тост с авокадо. Чёртов зожник. Коротко закатываю глаза, невольно кинув взгляд в сторону, и вижу за столом миловидную шатенку с короткой стрижкой.

А вот и Джулия, я так полагаю.

– Попробуешь? – Вильям подносит тост к моему рту, а я, от неожиданности, отстраняюсь, отпрянув назад. – Только придётся открыть рот пошире. Знаешь, я всё же надеялся сказать тебе эту фразу в другой обстановке, но здесь тоже подойдёт. Я хоть полюбуюсь, – его губы расплываются в удовлетворённой, широкой улыбке.

– Виль, ты нас не познакомишь?

Опускаю его руку с тостом вниз, пытаясь утихомирить этого стендапера с шутками для школьников. Стойте… Я, кажется, поняла, что здесь происходит. В последний раз он был таким же странным, когда ему предстояло познакомиться с моим отцом, и тогда он признался, что волнуется.

И почему же ты волнуешься сейчас, Вильям?

– Точно, – Раск подталкивает меня ближе к столу, опустив ладонь на мою спину. – Джулия, Фрея, Фрея, Джулия, – лениво бросает, откусив ещё один кусочек тоста.

– Приятно познакомиться, Фрея, – Джулия протягивает руку для рукопожатия, как-то натянуто улыбнувшись, и я, прищурившись, касаюсь её ладони своей.

– И мне, Джулия, – дарю ей сухую короткую улыбку. Я тебе не доверяю.

– Mein lieber[5]5
  (нем.) Mein lieber – мой дорогой


[Закрыть], может, ты накинешь что-нибудь сверху?

Миссис Паульсен разворачивается, стягивает с запястья резинку для волос и делает небрежный низкий хвост, оставляя свободные пряди около лица.

Слежу за каждым её движением, потому что каждое из них оказывается настолько грациозным, но в то же время неприступным, что у меня на мгновение перехватывает дыхание.

Теперь я понимаю Вильяма. И как только можно добиться расположения этой статной бизнес-леди?

– А я разве кого-то смущаю?

Бросаю короткий взгляд на Раска, а он растягивает губы в самодовольной улыбке. Нет, мой милый, ты точно не в себе.

– Да. Ты в обществе женщин. Это как минимум неприлично, – холодно произносит миссис Паульсен. Ох, чувствую назревающий конфликт…

– И ты будешь говорить мне про достойное поведение? Спасибо за лекцию, – Вильям небрежно усмехается. – С днём рождения меня, – иронично добавляет, энергично вскинув брови.

– Ты правда хочешь устроить сцену сейчас перед своей девушкой?

– Какая сцена, мам? Разве не так проходят уютные завтраки в кругу нормальной, обычной семьи, где все невероятно сильно любят друг друга?

Саркастичная, пропитанная неизвестной, глубинной обидой фраза Вильяма повисает в воздухе, образуя после себя давящую гробовую тишину. Закусываю губу, глядя по порядку то на Вильяма, то на миссис Паульсен, и не понимаю, что я должна делать в данной ситуации.

С одной стороны я понимаю Лорессу – Вильяму и правда стóит одеться, даже несмотря на то, что я всегда не против любоваться им в таком виде, но с другой стороны я её не понимаю. Его же явно что-то беспокоит, а она то ли не хочет разбираться в этом, то ли игнорирует сам факт наличия проблемы, думая, что Вильям не обладает хорошими манерами.

А Раск, чёрт возьми, самый аккуратный и раздражающе педантичный парень, которого я только встречала в своей жизни. Она же его вырастила, неужели она не знает, какой он в действительности?

– Просто оденься, Вильям, – устало произносит миссис Паульсен. – И побыстрее. У нас сегодня встреча.

– Я помню, – раздражённо бросает, и я делаю шаг к нему, опустив ладонь на его плечо. Он мягко смахивает её и кидает на меня короткий взгляд.

– И совсем не обязательно общаться со мной, используя такой тон. Сомневаюсь, что Фрее нравится это всё выслушивать, – миссис Паульсен отворачивается, шагая к плите.

– Она принимает меня таким, какой я есть, – бесстрастно произносит Вильям, заставив свою маму тут же развернуться.

– Дорогой, я тоже принимаю тебя таким, какой ты есть, – её голос моментально смягчается, и Вильям сжимает челюсть. – Но сейчас ты неправ. Прошу, сходи наверх и оденься.

Раск резко выдыхает, злостно усмехнувшись, и я вижу, как он опускает взгляд вниз, поджав губы, как будто хочет сказать что-то ещё, но явно сдерживается. Чувствую тяжесть в грудной клетке, искренне желая сделать его отношения с матерью проще, душевнее, но, видимо, это не про семью Паульсен. Или у каждого есть шанс измениться?

– Хорошо, – сдавленно проговаривает Вильям, отложив тарелку на стол, и разворачивается ко мне. – Подожди меня здесь. Я быстро, – наклонившись, Раск оставляет мягкий поцелуй на моей щеке.

– Ладно, – нежно улыбаюсь.

Раск не улыбается мне в ответ, отстранённо вглядываясь в мои глаза. Он разворачивается и, тяжело вздохнув, уходит на второй этаж особняка, а миссис Паульсен поворачивается вполоборота, вперив взгляд куда-то в сторону.

– Фрея, присаживайся, – тихо произносит Джулия и пододвигает соседний к себе стул ко мне поближе. – Чувствуй себя как дома.

Перевожу холодный взгляд на эту подружку детства, которая, видимо, хотела разрядить обстановку, но лишь обесценила этим небрежным жестом непростую ситуацию, возникшую между Вильямом и его мамой. Коротко улыбаюсь Джулии и нахожу глазами миссис Паульсен. Она поправляет причёску и, закинув голову назад, резко выдыхает. Проходит буквально секунда, и Лоресса растягивает губы в натянутой улыбке, развернувшись к нам с Джулией лицом.

– Прошу прощения за это недоразумение, – официально произносит, а я невольно нахмуриваюсь.

Миссис Паульсен, ваш сын – это недоразумение?

– Фрея, вы, наверное, проголодались? Может быть, кофе, чаю? – она быстро разворачивается.

– Нет, я в порядке. Вам не нужна помощь? – спрашиваю ради приличия и не сдвигаюсь с места, прожигая маму Вильяма цепким взглядом.

– Не переживай, я помогу Лорессе, – Джулия вклинивается в разговор, моментально вставая на ноги. – Присаживайся, – она улыбается, кинув взгляд на меня через плечо.

Спасибо тебе, Джулия, конечно, за твою внимательность, но почему у меня ощущение, что ты хочешь показать, что ты уже здесь как будто местная, а я так, в гости зашла?

Обессиленно опускаюсь на стул, переживая слишком много эмоций в одну секунду, и не понимаю, что я должна делать дальше. Я могу остаться здесь и сблизиться с миссис Паульсен, чтобы Джулия не думала, что может так просто оставить меня в стороне. Но и могу пойти наверх и поговорить с Вильямом о том, что его так сильно беспокоит. Взвешиваю все «за» и «против», так и не поняв до конца, что в данной ситуации для меня оказывается важнее, поэтому решаюсь послушать своё сердце.

– Извините, я на минутку, – небрежно бросаю и, приподнявшись на ноги, иду на второй этаж коттеджа.

Подхожу к двери в комнату Вильяма и тихонько стучу, не решаясь зайти внутрь. Приоткрываю дверь и вижу Раска, сидящего на кровати, который уже успел одеться, но по какой-то причине до сих пор не вернулся на кухню.

Интересно, почему? У кого-нибудь есть предположения?

– Виль… как дела? – неторопливо подхожу к нему, опустившись на кровать рядом.

– Я же сказал, я сейчас спущусь, – расставив ноги шире, Вильям опускает между ними руки и сплетает пальцы в замок.

– Поговори со мной.

Не двигаюсь, продолжая рассматривать напряжённое лицо Раска. Он медленно поворачивает голову в мою сторону, взглянув мне в глаза. Я ожидала увидеть в его глазах что угодно: злость, раздражение, обиду, ненависть, но я вижу лишь искреннее, подлинное отчаяние.

– Я бы не хотел говорить сейчас, – тихо произносит, отвернувшись обратно, моментально маскируя свою печаль надменным равнодушием.

Пододвигаюсь ближе и опускаю ладонь на его предплечье, пытаясь заглянуть ему в глаза.

– Только не надо жалеть меня, ладно? – раздражённо бросает Вильям и одним движением стряхивает мою руку.

– Я тебя не жалею, чёрт побери, – совсем чуть-чуть повышаю голос, и Раск тут же поворачивается обратно, найдя меня глазами. – Я тебя поддержать пытаюсь, между прочим. Мне не всё равно, представляешь? – выгибаю бровь, склонив голову набок. – Единственный, кто тебя жалеет сейчас, – это ты сам.

Несколько мгновений мы сидим в тишине, смотря друг другу в глаза. Спустя время, за которое я уже успеваю подумать о том, что была слишком резка с ним, Вильям вдруг медленно растягивает губы в нежной улыбке, а его взгляд наполняется доверием.

– Капелька жёсткой любви[6]6
  Жёсткая любовь (англ. tough love) – способствует благополучию человека через жёсткое ограничение чего-либо, что может его ранить, или через выставление требования от него ответственности за свои действия.


[Закрыть] ещё никому не помешала, да? – Раск разворачивается ко мне, берёт меня за руку и, потянув на себя, усаживает на колени. Обвиваю его шею руками, одна его ладонь ложится на моё бедро, а вторая – на талию. – Ну же, мисс Миллз, расскажите мне, что нужно делать, чтобы больше не упиваться жалостью к себе? – рука Вильяма скользит по моей ноге, а взгляд плывёт ниже по моему лицу.

– Для начала, поговорить со своей любимой девушкой о том, что вас беспокоит, – убираю спавшую прядь русых волос, тут же зарывшись в них пальцами, и опускаю ладонь на его шею.

– В такие моменты я очень хочу съехать, – Вильям грустно улыбается. – Чтобы ходить с утра голым и чтобы никто не читал мне нотации по поводу того, что это неприлично, – добавляет с тенью раздражения в голосе.

– Почему не съедешь? – вскидываю брови.

– Честно: не знаю, солнце, – Раск опускает взгляд вниз, слегка нахмурившись. – Не думал об этом.

– Ты знаешь. – Вильям поднимает голову, моментально найдя меня глазами. – Ты за что-то цепляешься здесь.

– Видимо, за отца, – вполголоса произносит, почти сразу ответив мне. Ничего не говорю, лишь мягко улыбаюсь, и Вильям добавляет: – Мне до сих пор кажется, что пройдёт немного времени, и он как обычно вернётся с работы, сядет за стол и будет с нами ужинать, – он начинает поглаживать ткань моей кофты на талии, опустив голову вниз, а я сильно поджимаю губы, сдерживая слёзы. – До сих пор ощущаю себя тем самым маленьким двенадцатилетним мальчиком, который потерял отца, был отвергнут матерью и до сих пор чувствует себя совершенно одиноким.

Прижимаюсь к нему, переместив руки на его спину, и, не сдержавшись, всё-таки начинаю всхлипывать. Вильям сжимает меня в объятиях, обхватив обеими руками.

– Но теперь ты не один, – отстраняюсь, вглядевшись в отчуждённые ледяные глаза.

– Я знаю, – едва слышно отвечает, прервав зрительный контакт. – Я ещё не привык, – Раск наконец искренне, но слабо улыбается, и я облегчённо вздыхаю. – Раз уж у нас марафон откровений, то я хочу сказать ещё кое-что, чтобы больше никогда не иметь таких диалогов и продолжать делать вид, что я сильный и непробивной, словно танк, – его губы раздвигаются в стороны, образуя едкую ухмылку. – Чувствую, что я как будто специально вывел её на эмоции сейчас, – Вильям немного ёрзает, усаживаясь поудобнее. – Знал, что она так отреагирует, знал, что обязательно прокомментирует это, и спровоцировал её на конфликт, – Раск поднимает голову, встретившись со мной взглядом.

– Зачем? – нежно улыбаюсь, проведя ладонью по его волосам.

– Я переживал по поводу вашего знакомства. Она вечно делает вид, что принимает моих девушек, но ведёт себя с ними неуважительно, устраивает проверки, а потом намекает на то, что я как будто бы постоянно привожу домой одних проституток, потому что больше одного разговора с ней они не выдерживают, – пренебрежительно проговаривает Вильям, и я сглатываю ком в горле. – И я хотел… – он находит меня глазами, – хотел заранее избежать всяких разборок и вместо этого устроил свою, – добавляет, презрительно усмехнувшись.

– Вполне логично.

– Сарказм?

– Нет, – вглядываюсь в его глаза. – Ты опять хочешь всё контролировать, медвежонок, – растягиваю губы в коварной улыбке, а Вильям делает тяжёлый, длительный вздох. – И особенно сейчас.

– Почему особенно? – шёпотом произносит Раск, приблизившись к моему лицу своим.

– Потому что ты меня любишь, – касаюсь его щеки, проскользнув большим пальцем от уголка губ до скулы.

– В очередной раз вы оказались правы, мисс Миллз, – Вильям медленно поднимает взгляд с моих губ к глазам, заставляя меня отчаянно выдохнуть. – Мы поговорили. Это всё, что вы можете сделать для меня в данной ситуации, госпожа психолог?

– Нет, могу сделать ещё кое-что, – сквозь вздох произношу. – Могу сделать это…

Опускаю вторую руку на шею Вильяма, притянув его к себе, и дотрагиваюсь губами до его губ. Продолжаю мягко целовать Раска, а он с силой сжимает мою талию, вынудив меня прогнуться в пояснице. В какой-то момент нежность и забота между нами превращается в обоюдное желание уединиться в комнате Вильяма, но на этот раз уже не так, как сегодня ночью, а так, как мы привыкли ещё до того, как стали встречаться. Начинаю разворачиваться у него на коленях, проскользнув ладонями на широкую спину, и захватываю край футболки пальцами.

– Неужели я одевался для того, чтобы ты меня потом раздела? – хрипит, вновь заставляя меня закатить глаза от закипающей внутри злости.

– Раск, тебе нужно научиться способности вовремя умолкнуть, – отталкиваю его, скрестив руки на груди.

– Тебе не кажется, что ты ведёшь себя непрофессионально? Поцелуи, грубость, ты так со всеми своими клиентами общаешься? – издевательски кидает, а его ладони скользят под мою кофту, касаясь разгорячённой кожи.

– Иногда мне кажется, что тебе правда девять, – поворачиваю голову, столкнувшись с Вильямом взглядом, и он довольно улыбается, широко раздвинув уголки губ в разные стороны.

Поджимаю губы, изо всех сил стараясь скрыть возникающую на моем лице улыбку умиления, и опускаю взгляд вниз. Не выдерживаю и всё же улыбаюсь, продолжая смотреть на его руки, обвивающие моё тело. Поднимаю взгляд к его глазам, закусив губу.

– Мне не девять. Мне десять, – Раск нежно разглядывает меня, расслабленно приподняв бровь. – Когда мы вместе, я всегда чувствую себя ребёнком, – он мгновенно мрачнеет и сжимает челюсть так сильно, что на его скулах образуются округлые желваки. – Я беззаботно счастлив рядом с тобой, Фрея Миллз, – еле слышно добавляет, продолжая смотреть мне в глаза.

– И я, – шепчу и мягко вздыхаю, тут же задержав дыхание.

Вильям наклоняет голову, приблизившись ко мне, и неспешно целует меня, ласково дотронувшись до моих губ. Отвечаю на его поцелуй, но не углубляю его. Обхватываю лицо Вильяма ладонями, сжав пальцы, и прикрываю глаза, отдаваясь моменту. Слышу тихий, робкий стук по дверному косяку и тут же отстраняюсь, глянув в проём двери. Встречаюсь глазами с миссис Паульсен, которая нервозно поправляет кухонное полотенце на плече, и, вновь переведя взгляд на Вильяма, негромко говорю:

– Оставлю вас, – коротко целую его и встаю на ноги.

Раск встаёт за мной и, развернувшись, видит свою маму на пороге спальни. Несколько секунд они смотрят друг на друга, и Вильям, прервав этот диалог без слов, шепчет мне на ухо:

– На этот раз, дождись меня внизу, прошу.

– Я пойду, увидимся через пару часов, ладно? – поворачиваюсь к нему лицом. Уже вижу скептицизм, поселившийся в его взгляде, поэтому быстро добавляю: – Я обещала Альме встретиться.

– Ладно, – Вильям притягивает меня ближе, опустив ладонь на мой затылок, и оставляет лёгкий поцелуй на моем лбу. – Передавай ей привет от меня.

Закусываю губу, нежно улыбнувшись, и, кивнув, отпускаю его руку. Отхожу к выходу из комнаты, смотря в пол, ибо не горю желанием наблюдать за тем, как Лоресса будет пронзать меня испытывающим, оценивающим взглядом, думая о том, что я – очередная девушка в жизни её сына.

Когда я оказываюсь рядом с миссис Паульсен, она делает шаг в комнату, пропуская меня. Вильям шумно вздыхает, и я поднимаю глаза, найдя его взглядом. Он отворачивается, устремив задумчивый взгляд в окно, и просовывает ладони в карманы брюк. Ну прямо вылитый Кристиан Грей[7]7
  Кристиан Грей – главный герой из серии романов Э. Л. Джеймс «Пятьдесят оттенков серого».


[Закрыть], ей-богу.

Мягко усмехаюсь, мгновенно осознав, что Вильям, оказывается, недалеко отошёл от меня по степени драматичности, и уже хочу покинуть спальню, как вдруг неожиданно слышу тихий голос миссис Паульсен.

– Фрея, приходите на ужин сегодня. Я бы хотела познакомиться с вами поближе.

Поворачиваю голову, встретившись с мамой Вильяма взглядом, и вижу, как на самом деле непросто ей было сказать эти слова. Но она, похоже, изо всех сил старается быть хорошей матерью, хотя в глубине души себя такой не считает. Спонтанно проникаюсь настоящей симпатией к этой женщине, которая скрывает переживания за тонной неприступности и холодности и которую быть сильной вынудили обстоятельства и трагическая смерть мужа.

– Я буду рада, – нежно улыбаюсь, продолжая смотреть Лорессе в глаза, и замечаю, как её взгляд наполняется безмолвной благодарностью.