Текст книги "Друзья с привилегиями"

Глава 32. Шаг четырнадцатый. Обнажаем душу перед самыми близкими

Вильям

Разворачиваюсь, устремив взгляд в окно. Кроны деревьев размеренно покачиваются из-за небольшого ветра. Слышу шептание женщин в проёме двери в мою комнату, изо всех сил пытаясь не вслушиваться в слова.

Мою комнату. Звучу как школьник, который только что вернулся с уроков или наоборот прогулял половину, чтобы побыстрее прийти домой и сесть за компьютер.

Сегодня мне исполнилось двадцать пять – возраст, в котором некоторые из моих сверстников уже женятся или даже заводят детей. Я же живу с матерью под одной крышей из-за своей болезненной привязанности к ней и невозможности (или нежелании) отпустить отца, который погиб уже более десяти лет назад.

Я так устал. Устал быть в клетке, устал, что мной помыкают, устал, что указывают, что мне делать. Но что ей ещё остаётся, если я сам выбираю этот путь?

– Дорогой, могу я с тобой поговорить?

Голос матери разливается по спальне, ударяясь о стены. Кажется, что комната стала в два раза меньше, и теперь мне катастрофически не хватает места. Или не хватает свободы из-за присутствия мамы рядом?

– Конечно.

Отвечаю односложно, наконец развернувшись, и вижу, что Фрея уже вышла из комнаты, поспешно оставив меня с матерью наедине. Когда-то давным-давно Миллз действительно помогла мне наладить с мамой контакт, но сейчас у меня возникает ощущение, что это всё было игрой.

В принципе, как и всё в жизни Лорессы Паульсен.

– Я не знаю, с чего начать, – она неловко улыбается.

Смотрю на неё, испепеляя её взглядом. Непонятная яростная обида начинает разрастаться в моей груди, пытаясь разорвать её в клочья, и я сжимаю пальцы в кулаки, стараясь справиться с агрессией. Почему… что это за чувство такое? Меня раздражает всё, что она делает, всё, что она говорит, и всё, о чём она думает.

Мама присаживается на край кровати, сдёрнув кухонное полотенце с плеча. Слежу за её действиями взглядом, не отрываясь от неё глазами, не в силах произнести ни слова, хотя, казалось бы, ещё минуту назад у меня на языке их крутилось много. Слишком много.

– Виль, не молчи, я начинаю думать, что я тебя обидела, – равнодушно бросает и даже не смотрит на меня, изучая глазами мою кровать.

– Ты не знаешь, с чего начать, а мне нужно знать, что отвечать на твоё молчание?

Моя фраза получается саркастичной, и я невольно дёргаю уголком рта, потому что мне самому не нравится, как она прозвучала. Я говорю о том, что моя жизнь больше походит на жизнь ребёнка, но вовсе не беру в расчёт то, что я в первую очередь веду себя как ребёнок. А всё остальное – это лишь производные моего поведения.

Вместо того, чтобы рассказать ей о том, что меня беспокоит, я вновь ухожу в отрицание, в загон чувств в самые потаённые, укромные места моей души, откуда их потом очень трудно достать.

Но чувства имеют одно неприятное свойство. Если их не проживать, они не исчезают, превратившись в пустоту. Они никуда не исчезают, и если вы будете поступать, как я, то в конечном результате, они начнут разъедать вас изнутри.

– Mein lieber, помоги мне, пожалуйста, – мама поднимает усталый взгляд к моему лицу, и я внезапно оттаиваю. – Что я сделала не так?

– Я не… – нахмуриваюсь, поджав губы, и делаю неуверенный полушаг ей навстречу, – не знаю, – отвожу взгляд в сторону.

– Что-то ведь произошло. Всё было хорошо, потом ты разозлился. Это… это из-за того, что я сделала тебе замечание при Фрее? – мама бегает глазами по моему лицу.

– И да, и нет.

Тяжело вздыхаю и наконец присаживаюсь рядом с ней на кровать. Опустив голову вниз, перебираю пальцы, коснувшись предплечьями бедер с внутренней стороны.

– Мам, ты никогда не думала, что я… – продолжаю прожигать взглядом свои руки, не решаясь взглянуть на маму.

Кажется, что я увижу в её взгляде разочарование.

– Ты никогда не думала, что я живу как-то не так?

– Ты уже взрослый, я не могу говорить, как тебе жить. – Тут же вскидываю голову, повернув её влево, и нахожу маму растерянным взглядом.

– Да? А что это было сейчас внизу?

– Это другое, – мягко произносит мама, слабо улыбнувшись. – Ты ведь и правда был в компании. У тебя гости. Неприлично как-то, – чувствую, что её голос смягчается на максимум, на который только возможно, и слабо прищуриваюсь.

– Каждый раз, когда ты меня отчитываешь, я хочу съехать, – бесцветно произношу, наблюдая за тем, как уголки губ матери медленно опускаются вниз. – Не знала об этом?

– Не знала. Ты не говорил, – так же сухо отвечает, будто у нас вновь бизнес-встреча, а не слишком редко происходящие разговоры по душам.

– Теперь знаешь.

– Однозначно.

Мы замолкаем, отвернувшись друг от друга. Закатываю глаза, рвано выдохнув. Мне так тяжело с ней, и я не понимаю, почему. Почему вдруг всё стало так запутанно? Мне показалось, что наши отношения вышли на новый уровень, но по сути они стали только более запутанными и безнадёжными. Или всё дело как раз в том, что они стали более искренними?

– Виль, прости меня, – мама первая разрывает тишину, которая слишком сильно давила на нас последние пять минут. – Я знаю, почему ты хочешь съехать, я была ужасной матерью для тебя, – её голос начинает подрагивать, и я глубоко вздыхаю.

– Ну, нет, мам, перестань, – лениво протягиваю и поворачиваю голову, найдя её глазами. – Ты, что, плачешь?

Вскидываю брови, заметив, как мама прикрывает лицо ладонями. Моментально чувствую яростное желание прижать её к себе и успокоить, но его я тоже прячу глубоко в сердце, не давая порыву вырваться наружу.

– Нет, – мама проводит подушечками пальцев по щекам, смахивая слёзы, и заправляет прядку волос за ухо. – Как это глупо. Я же сама и виновата в том, что со мной происходит. А ещё и тебе показываю свои слабости, – она поднимает взгляд, встретившись со мной глазами. – Я должна быть сильной для тебя.

– Мам, ты никому ничего не должна, – наконец понимаю, откуда у меня загоны про всесильную личность, и мягко усмехаюсь. – Тем более мне.

– Меня не было рядом, когда ты в этом нуждался, – мама начинает вглядываться в мои глаза. – Когда погиб твой отец, я… – Сжимаю челюсть, вспомнив истинную причину моего нежелания покидать этот дом. – Я ушла в себя. Ведь так?

– Так, – отвечаю сухо, бесцветно.

– Но я должна была быть с тобой.

– Но не была. Проехали, мам, – небрежно кидаю, отвернувшись от неё, и почему-то вновь закрываюсь.

– Не проехали.

Уголок моего рта невольно приподнимается вверх. Вот она – наша семейная настойчивость.

– Виль, я знаю, что я не смогу восполнить все те годы, что меня не было рядом с тобой, но я могу попытаться быть рядом с тобой сейчас. Если ты позволишь.

– Ты и так рядом, – поджимаю губы, продолжая рассматривать шкаф в спальне.

– Нет, не физически, а… морально. Поддерживать тебя. Слушать.

Устало поворачиваю голову, встретившись с ней взглядом. По какой-то причине я не верю ей именно сейчас, когда она кажется наиболее искренней. Может, я и правда повзрослел и больше не верю в эти сказки, что сочиняют люди, когда по сути им просто нужно, чтобы мы их простили, а, может, я не хочу ей верить, потому что мне проще сделать её виноватой и копить обиду на неё всю свою жизнь, чтобы не разбираться с поглощающими меня изнутри эмоциями, вызванными трагической смертью моего отца. Вот не знаю, какой-то из этих двух вариантов. Пока не определился.

– Мам, я хочу съехать не из-за того, что, как ты выразилась, «ты – плохая мать», – цитирую её, показав кавычки в воздухе. – А из-за того, что мне кажется, что я уже должен съехать. Я чувствую давление с твоей стороны, потому что я и правда уже вырос, – внезапно начинаю раскрываться и разворачиваюсь к маме корпусом. – Я хочу иметь возможность жить отдельно. Чтобы в моём доме были мои правила, – вглядываюсь в её глаза. – Но я не могу уехать отсюда, – тише добавляю, мягко выдохнув.

– Почему, милый? – мама наклоняет голову набок, слабо вскинув брови.

– Мне кажется, что я должен быть с тобой, – опускаю взгляд вниз. – Кажется, что теперь я отвечаю за тебя. Потому что отца больше нет, и я… в общем, как-то так, – запнувшись, заканчиваю фразу невпопад, вновь повернувшись к маме боком.

– Виль, ты никому ничего не должен, – мама повторяет мою фразу, заставив меня тут же повернуть голову в её сторону.

Мои губы медленно расплываются в мягкой улыбке, а мамины – в такой же, только ещё более нежной, ласковой. Опускаю голову вниз, усмехнувшись, и одобрительно киваю, поджав губы.

– Не могу спорить с твоими железными аргументами, – вновь встречаюсь с мамой взглядом, вглядевшись в её глаза.

– Можешь попытаться, – игриво произносит, коснувшись ладонью моей щеки. На секунду прикрываю глаза, облегчённо выдохнув. – В который раз ты учишь меня быть лучше, Виль. Я благодарна тебе за это.

– Так я могу съехать, значит, да? – Пытаюсь съехать не только из родительского дома, но и с разговора, который в один момент стал слишком сладким. А я не люблю сладкое. – А то Фрея уже не выдерживает. Так хочет быть со мной наедине, – похотливо улыбаюсь, тут же скрыв нежные чувства, которые в моей душе вызвали слова мамы.

– Конечно, родной. Я буду приезжать. Если вы будете не против, конечно, – мама любовно улыбается, неторопливо приподнявшись на ноги, и я повторяю это действие за ней.

– Окей, – небрежно бросаю, сделав шаг к шкафу, и открываю дверцу. – Тогда мне надо перебрать вещи, а на это могут уйти годы, – саркастично добавляю, нахально ухмыльнувшись.

– Ну, ты же у меня модник.

Разворачиваюсь, взглянув на маму, и она дарит мне одну игривую улыбку.

– Почему все женщины, которых я люблю, постоянно надо мной издеваются? – выгибаю бровь.

– Потому что они тебя тоже очень сильно любят.

Обмениваемся с мамой ментальными благодарностями, и она всё же решает покинуть мою спальню, чтобы оставить меня с моей грудой хлама (на которое я потратил немерено бабла) наедине. Дойдя до двери, мама останавливается, но я не сразу это замечаю, ведь прямо сейчас занимаюсь важным делом, решая, какие из вещей в результате отправятся в ящик благотворительности, а каким суждено вместе со мной вступить во взрослую, самостоятельную и совершенно новую жизнь.

– Только не обижай Фрею, – голос мамы привлекает моё внимание, и я разворачиваюсь к ней лицом, держа в руках свитер, который только что достал из шкафа.

– Я вроде и не собирался.

– Я знаю, милый. Просто… – Нахмуриваюсь, не понимая, к чему клонит мама, а она в это время прикрывает дверь спальни обратно, шагнув ко мне навстречу. – Я просто хочу, чтобы ты помнил, что ты достоин любви. Самой чистой, искренней любви, на которую только способен человек, – мама мягко улыбается. – А Фрея похоже любит тебя именно такой любовью.

– Да. Это так, – резко отвечаю, и мама поджимает губы. – И я тоже люблю её такой любовью.

– Это чудесно, Виль. Тебе очень повезло найти такую девушку. Просто не забывай об этом.

Мама отводит взгляд в сторону, и у меня возникает ощущение, что это было не просто очередное ее нравоучение, а нравоучение с глубоким и слишком личным мотивом.

Мама, неужели ты не чувствовала такое с отцом?

– Мам, а почему ты говоришь это сейчас? – делаю шаг вперёд.

– Иногда нужно цепляться за людей, которые тебе небезразличны. Судьба – штука коварная. Тебе кажется, что если тебе суждено быть с кем-то определённым, то ты обязательно будешь. Но то, с кем ты в результате останешься, зависит только от тебя и твоих решений, – мама внимательно вглядывается в мои глаза, и я делаю рваный вздох. – Ладно. Надеюсь, я не слишком тебя нагрузила, – чуть бодрее добавляет, повернувшись ко мне спиной. – Ты так и не позавтракал. Будешь что-то?

– Мам, это хреново, что судьба такая сука. – Мама резко останавливается, но не поворачивается ко мне лицом. – Обещаю пригласить тебя на нашу с Фреей свадьбу.

Самодовольно улыбаюсь, но на самом деле понятия не имею, когда, где и во сколько будет наша с Фреей свадьба, а главное – будет ли вообще, ведь учитывая характер Миллз, мы можем поссориться завтра же и завтра же снова расстаться на два месяца, и мама так и не дождётся тех самых долгожданных внуков.

Мама медленно разворачивается, найдя меня глазами, и мои губы расплываются в лёгкой улыбке.

– Я буду безмерно счастлива, когда наконец увижу тебя у алтаря и смогу разделить с тобой этот незабываемый, счастливый момент.

Глава 33. Шаг пятнадцатый. Начинаем новую жизнь

Фрея

– Виль, ты тут? – стучу, едва дотронувшись до двери в комнату Вильяма. – Твоя мама сказала, что ты наверху… Ты что делаешь?

Сделав шаг внутрь, замираю на пороге и начинаю с интересом разглядывать хаос, в который Раск превратил свою спальню, а также раскрытый чемодан, лежащий на полу, заполненный наполовину, и наконец самого Вильяма, стоящего рядом с горой вещей. Он смотрит вниз, внимательно изучая глазами сложенную в чемодан одежду, а его ладони упираются в бока. Когда Раск переводит на меня взгляд, я вопросительно поднимаю брови, легко улыбнувшись.

– Я собираюсь, – Вильям опускает руки вниз и, перешагнув свой баул с вещами, оказывается рядом со мной. Притягивает меня к себе, опустив руки на мою талию, и коротко целует в щёку. – Поможешь?

– Ты уезжаешь куда-то? – иду вперёд, на ходу поднимая кофту тёмно-бордового цвета, и, нахмурившись, начинаю её рассматривать.

Какая хорошенькая. Почему я её на нём никогда не видела?

– Уезжаю. Точнее, переезжаю, – загадочно произносит Вильям, и я моментально разворачиваюсь, найдя его глазами. – В Лондон, – его губы образуют любовную улыбку.

– Правда? – едва слышно говорю, не веря его словам, а мои брови от удивления ползут вверх.

– Правда, – безучастно отвечает Раск и забирает из моих рук свитер, кинув его в чемодан.

Уже хочу броситься ему на шею, потому что он в очередной раз делает что-то непредсказуемое и безумно романтичное ради меня, как вдруг…

– Только вот, заеду к тебе по пути, хочу забрать вещи, которые у тебя оставил, – Вильям окидывает пространство комнаты оценивающим взглядом, недовольно скривившись. – Ты ведь их не выбросила?

– Нет, – сквозь зубы проговариваю и сразу же резко выдыхаю. – Не успела. Тебе повезло, – иронично добавляю, сложив руки на груди.

– Ты обижаешься на что-то или у тебя просто те самые дни месяца? – равнодушно бросает, присаживается на корточки рядом с чемоданом, а это злит меня только больше.

– Нет, что ты, я не обижаюсь, – специально говорю очень экспрессивно, как бы намекая ему на то, что… Да, Вильям! Я, чёрт возьми, обижаюсь. Какой же ты догадливый.

– Просто… – переминаюсь с ноги на ногу, и Вильям закидывает голову назад, подняв взгляд к моему лицу. – Я думала… – замолкаю, отведя взгляд вверх, и с моих губ срывается вздох отчаяния.

– Ты думала… что? – Раск поднимается, вновь перешагнув разделяющий нас чемодан.

– Я думала… – встречаюсь с ним взглядом, но продолжаю скрещивать руки на груди, выражая этим жестом своё возмущение. Чувствую, как мышцы моего тела приятно расслабляются, стóит Вильяму взглянуть мне в глаза. – А неважно, что я думала. Не бери в голову.

Почему-то внезапно ощущаю прилив смущённости, который не даёт мне признаться Вильяму в том, что я на самом деле хотела бы, чтобы он жил со мной, если он вообще рассматривает Лондон как место проживания. Отвожу взгляд в сторону и провожу пальцами рядом с ухом, как бы заправляя выпавшую из причёски прядку, но, по-честному, ни одна прядка в данный момент не нуждается в экстренной фиксации. И чего я так сильно разнервничалась?

– Сходишь со мной посмотреть квартиру? Хочу услышать твоё мнение. – Перевожу взгляд на Вильяма, а он улыбается, внимательно изучая меня глазами.

– Я… я не знаю. Я в этом не разбираюсь. Наверное, нет, – мягко вздыхаю и опускаю глаза вниз, переключив фокус внимания на сборы. – То, что лежит на полу, тебе не нужно, я так полагаю? – шагаю в сторону, на ходу подняв очередную вещь.

– М-м, ну, ладно. – Мне кажется, или тон его голоса стал слегка… разочарованным? – Нет, нужно.

– Почему ты тогда бросил эти вещи на пол? – мягко улыбаюсь, развернувшись к Раску лицом.

– Меня охватила паника непонимания. – Смеюсь, опустив голову вниз, и отбрасываю одежду на кровать, проследив за ней взглядом.

Значит, он будет жить где-то там в Лондоне? И он даже не подумал о том, что у него есть вариант жить со мной? А, может, он и не рассматривает меня настолько серьёзно, насколько говорит и обещает?

Безрадостно сортирую вещи, пока такие же невесёлые, как моё состояние, мысли посещают мою голову, в попытках в очередной раз испортить мне настроение. Сколько можно?! Я устала слушать эти паразитические голоса, поэтому настало время им сопротивляться.

– Виль!

Кидаю одну из рубашек на чемодан, вскрикнув, и Вильям дёргается от неожиданности, ведь мы провели последние несколько минут в полной тишине.

– А? – Раск сгибает ногу в колене, облокотившись на вытянутую руку.

– Я хотела сказать тебе кое-что, – беру очередную вещь в руки, присев на колени, и касаюсь ягодицами пяток. – Я… – глубоко вздыхаю, мысленно отбиваясь от неприятных размышлений.

– Что, solsken? – Вильям наклоняет голову, пытаясь заглянуть мне в глаза, но я упорно прожигаю взглядом колёсики чемодана.

– Я не понимаю, почему ты… – смелею, наконец подняв голову, и встречаюсь с ним взглядом. – Я не понимаю, почему ты не хочешь жить со мной в Лондоне, – едва слышно произношу, всё же отведя глаза в сторону. – Я сделала что-то не так?

– Ты из-за этого была такая нервная?

– Да, – поджав губы, легко улыбаюсь, исподлобья кидая на него взгляд.

– Миллз, это не я, это ты, похоже, не хочешь жить со мной в Лондоне, – губы Вильяма расплываются в доброй, но лукавой улыбке.

– В смысле?

– Ну, ты ведь из нас двоих не хочешь идти смотреть нашу с тобой квартиру, солнце.

Сижу несколько секунд и, замерев в одном положении, продолжаю крепко держать какую-то очередную дорогущую вещицу из гардероба Вильяма, а он с наслаждением разглядывает моё лицо, на котором наглухо застыло выражение полнейшей растерянности.

– Как это «нашу»? – задерживаю взгляд в его глазах, сделав один мягкий вздох.

– А вот так. Нашу, – Раск протягивает ко мне руку, и я, небрежно кинув одежду на пол, перелезаю через чемодан, моментально оказавшись в его объятиях. – Эй, ты в курсе, сколько стоит эта рубашка? – Вильям снова начинает бухтеть, разглядывая свои драгоценные шмотки.

– Виль, это правда? – прижимаюсь к нему, опустив ладони на его шею, и, закусив губу, прожигаю его любовным взглядом.

– Что это одна из моих самых дорогих рубашек? Да, правда, – недовольно, с нотками иронии проговаривает, выгнув бровь.

– Нет, по поводу квартиры, – перекидываю ногу через тело Раска, присев на него сверху.

– Это тоже правда, – Вильям облокачивается спиной на шкаф, положив ладони на мою талию.

– И что, мы теперь сможем уединяться, когда захотим? – приближаюсь к нему, обвив его шею руками.

– Да, и теперь тебе не придётся сдерживаться от… – двусмысленно произносит Раск, опустив взгляд на мои губы, – от того, чтобы включать на полную громкость в два часа ночи свои «ванильные» сериалы, – издевательски добавляет, широко, довольно улыбнувшись.

– Они не ванильные! – кричу и уже думаю о том, чтобы вновь отвесить Вильяму за его вечные подколы, но непроизвольно вспоминаю, что я недавно открыла для себя ещё одну невероятно милую сторону его личности.

Игриво улыбаюсь, и Раск прищуривается, видимо, почуяв неладное. И правильно. Немного отстраняюсь от него, а мои ладони начинают опускаться вниз, скользя по подтянутому прессу. Взгляд Вильяма мутнеет, и я чувствую, как он сжимает пальцы на моей талии. Дохожу до нижней части его живота, опустив взгляд на свои руки, и медленно закусываю губу, тут же услышав резкий вздох. Попался.

– Решила сдаться в этот раз? Давай хотя бы дверь закро… – Раск не успевает договорить, и я моментально перемещаю ладони выше, начиная его щекотать. – Предательница, – Вильям отбивается от пыток, а я не могу сдержать улыбку. – Миллз, прекрати! – он обхватывает меня руками, сильно прижимая к себе, и одним движением укладывает на пол, падая на меня сверху.

– Виль… – хриплю, пытаясь выбраться из-под тяжёлого мужского тела. – Виль, я не могу дышать, – начинаю откашливаться, и Раск тут же приподнимается, настороженно взглянув на меня.

Пользуюсь его секундным замешательством и быстро опускаю руки вниз, вновь принимаясь щекотать его.

– Вот же неугомонная, – Вильям хватает меня за запястья, резко подняв руки над моей головой, и прижимает их к полу. – Придётся связать тебя, ты слишком плохо себя ведёшь, – угрожающе шепчет, оперевшись на колено, и начинает медленно поднимать его вверх, сильнее раздвигая мои ноги в разные стороны. – Как хорошо, что мы собираемся жить вместе, да? Никто не помешает.

– Вообще-то, я уже давно хочу связать тебя, – игриво улыбаюсь, закусив губу, и немного ёрзаю, пытаясь освободиться.

Не могу. Он довольно крепко меня держит. И почему это так сильно заводит?

– А я всё думал, когда ты созреешь? – Раск вскидывает брови, одобряюще улыбнувшись. – Уверена, что справишься?

– Я училась у профессионала.