Текст книги "Возвращение Ленина в Россию в 1917 году. Почти детективная история"

Проанализированная проницательным и поднаторевшим в российской политической кухне Буллардом история о «германском золоте» была связана с только что попавшими в США сиссоновскими материалами. Она предназначалась для того, чтобы помочь американскому правительству выработать к ним своё отношение. Возникшая дилемма – публиковать эти материалы или нет – вызывала неоднозначную реакцию президента Вильсона и государственного секретаря Ленсинга.

Сам автор меморандума, по понятным причинам, занимал нейтральную и осторожную позицию, и освещал картину, опираясь не на «патриотические» эмоции, а на сухие факты и специфику, свойственную, как он был уверен, исключительно российскому революционному менталитету. Он строил свои умозаключения, не испытывая ни малейшей симпатии к большевикам, но привлекая максимум логики, которой так нехватало и нехватает сонму зашоренных и предубеждённых, а порой просто примитивных «разоблачальщиков».

Для придания большей правдивости антикоммунистическим кампаниям их кукловоды любят привлекать к сотрудничеству ренегатов компартий и штрейкбрехеров рабочего движения. Классическая иллюстрация к сему приёму – помпезный выход на арену антиленинских «разоблачений» Эдуарда Бернштейна.

В молодости служащий еврейских банков, затем член немецкой социал-демократической партии и один из её лидеров, он вошёл в историю как правый социалист, который попытался в отличие от Ленина не развить, а РЕВИЗОВАТЬ марксизм. Бернштейн выступал против революций, за мирное сближение эксплуататоров и эксплуатируемых, за решение конфликтов между ними исключительно добровольным, реформаторским путём. Ставшая с тех пор среди коммунистов всего мира одиозной, личность Бернштейна и его псевдосоциалистические идейки подверглись разгромной критике со стороны марксистов-ленинцев.

После революции в ноябре 1918 года, свергнувшей кайзера, Бернштейн вошёл в германское правительство, стоявшее на позиции защиты крупного капитала и подавления выступлений трудящихся. Его должность соответствовала рангу заместителя министра финансов, и это по замыслу организаторов травли Ленина должно было создать впечатление, что Бернштейн определённо владеет информацией о купле большевиков немцами.

В 1921 г. он, демонстративно оскорбляя победивших в России красных (комплиментарный пример, т. к. было бы отвратительно и подозрительно, если бы он хвалил их), опубликовал в берлинской газете «Форвертс»» статью «Тёмная история». В ней он безапелляционно вещал:

«…Ленин и его товарищи получили от кайзеровской Германии огромные суммы. Через одного друга я осведомился об этом у некоего лица, которое в силу своих связей с различными учреждениями, должно было быть в курсе дела, и получил утвердительный ответ. Правда, тогда я не знал размера этих сумм, и кто был посредником при их передаче. Теперь я получил сведения от заслуживающего доверия источника, что речь идёт о суммах почти неправдоподобных, наверняка превышающих 50 миллионов немецких золотых марок, так что ни у Ленина, ни у его товарищей не могло возникнуть никаких сомнений относительно источников этих денег».

Как видим, автор статьи решил обойтись без всяких там сиссонов, но был, как водится, бездоказателен, лишь тумана напустил. Честные деятели в Германии, включая депутатов рейхстага, выступили с протестами, обвиняя Бернштейна в клевете. Заправский оппортунист и ревизионист настаивал на своём и сочинил вторую статью – «Немецкие миллионы Ленина». Вынужденный признать, что «нет никаких свидетельств о согласии МИДа на поддержку Ленина и его сторонников немецкими военными властями», он в стиле циркача-эквилибриста продемонстрировал доверчивым читателям «потрясающее» знание: «…На войне происходит множество событий, которые никоим образом не отражаются в документах правительственных учреждений».

Понимая, что выглядит глупо, чтобы не сказать резче, Бернштейн обещал обратиться с запросом, чтобы это дело было рассмотрено в ускоренном порядке в Комитете по расследованию возникновения войны. Однако обещание осталось невыполненным. Плохо отработал Эдичка ответственное задание. Чтобы оправдаться, осуществил почти детективную акцию. В 1923 году он встретился с Керенским, они пошушукались, после чего Бернштейн открыл, наконец, причину, по которой якобы не удалось довести дело до конца. Его-де вызвал президент Германии Ф. Эберт и предупредил, что если он опубликует ещё хоть одну такую статью, то будет обвинён в государственной измене.

Верить на слово Бернштейну – всё равно, что верить напёрсточнику. Последний хоть понимает, кем является. А Бернштейн, наверное, и не подозревал, что он уже совершил главную измену в жизни: предательство интересов рабочего класса. Символический кол предательства и лжи давно вбит в могилу этого выразителя взглядов реакционной социал-демократии, которую Сталин впоследствии аргументированно обвинил в содействии приходу Гитлера к власти. И только трёхкопеечные лениноеды не оставляют попыток вызывать призрак бернштейнианства.

Между тем, неослабевающий гвалт бездарных ищеек, вынюхивающих немецкое золотишко на большевистских счетах, не только не стихает, но в наши дни даже усиливается. А. А. Арутюнов, скандальный публицист, пишущий в духе «жёлтой» прессы, накропал более сотни статей и несколько книг, «развенчивая» большевиков на основании чего угодно, включая альковные сплетни. Серьёзный, профессиональный историк этому невежде руки не подаст. Но сей кавалер ордена Святого императора, полученного от Лиги возрождения российской монархии, не унимается:

«…Целесообразно дать читателю возможность ознакомиться с документами, которые были ранее недоступны даже исследователям. Это редчайшие материалы, проливающие свет на тёмные (и сознательно запутанные) лабиринты большевистской истории. Я имею в виду сборник «Немецко-большевистская конспирация», изданный правительственным Комитетом общественного осведомления Соединенных Штатов Америки ещё в октябре 1918 года».

Здесь единственная правда – это дата обнародования «документов Сиссона», т. к. переврано даже их устоявшееся официальное название: «Германо-большевистский заговор».

Интересно и такое обстоятельство. Чтобы не была брошена тень на фальшивку, Вудро Вильсон который президентствовал с 1913 по 1921 гг., закрыл доступ к подлинникам «документов Сиссона», отправив их в свой личный фонд. Да так наглухо закрыл, что они только в 1952-м были случайно обнаружены в одном из давно не использовавшихся сейфов Белого дома при разборке архивов. Поспешили провести экспертизу, пригласив авторитетных учёных. Но кто-то из них предпочёл не пачкаться и отказался от этой «чести», а кто-то, предсказуемо признав подлинность одних документов, объявил сомнительными другие. О последних те эксперты, что не отличались политической брезгливостью, страхуя себя от неприятностей, выпавших в разгар холодной войны на долю многих западных учёных, заявили, что «их подлинность не исключается».

Но задолго до наученных горьким опытом американских специалистов образца пятидесятых годов профессор Чикагского университета С. Харпер, изучивший «Германо-большевистский заговор» почти сразу после его публикации, заявил о недостоверности представленных материалов. А также добавил: «Мой опыт с документами Сиссона ясно показал то давление, которому подвергаются профессора во время войны…». К слову сказать, этот человек полагал, что Ленин на самом деле «в десять раз опаснее, чем если бы его представляли германским агентом».

Прав отпетый антикоммунист С. Харпер: «документы Сиссона» – фальшивка, а Ленин поистине был стократно опаснее для мира капитала, чем все шпионы планеты вместе взятые.

Понимая нелепость и ангажированность антиленинских обвинений, и не желая выглядеть посмешищем в глазах многих современников и, безусловно, всех потомков, ряд историков идёт на компромисс. Они придерживаются следующего тезиса: не было прямого и примитивного подкупа, но имели место некие совместные действия Ленина и германского правительства. При этом они, скрепя сердце, отмечают, что в конечном итоге Ленин немцев «переиграл». Что ж, спасибо и на этом.

Однако волны болтологии, расширяющие диапазон большевистских грехов, продолжали и продолжают захлёстывать медийное пространство. Иногда перед ними не могут устоять и вполне здравомыслящие учёные, которые пока не перевелись в России.

Профессора И. Я. Фроянова либерально настроенные коллеги в 2001 году сместили с поста декана исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Это само по себе является лестным отзывом для учёного, который стремится придерживаться объективных, то бишь нелиберальных методик рассмотрения исторических процессов. Ведь «демократы», исказившие, перевравшие и попросту обгадившие отечественную историю по самую макушку, терпеть не могут честных, добросовестных исследователей.

Не принадлежа к числу последователей и поклонников фрояновской школы, должен признать глубину трудов её основателя. Тем досаднее было читать следующие противоречивые строки уважаемого учёного: «Брали ли большевики деньги у немцев? Брали. Были ли они немецкими агентами? Безусловно, нет». И далее: «…Деньги, конечно, были, но основной их поток шёл не по немецкой линии: Немецкие деньги служили лишь своего рода дымовой завесой, которая прикрывала другой поток денег, идущий из США с Уолл-стрит от Якова (Якоба) Шиффа – главного спонсора так называемой русской революции».

Верно, американцы тут наследили. Из неевропейского иностранного капитала участвовавшего в общественных пертурбациях в России, можно действительно считать наиболее показательной роль американского. Его интриги выражали ревнивое отношение янки к германскому, да и всякому другому влиянию на русское правительство.

Если А. Буллард представлял в России американскую разведку, то американские финансовые интересы здесь представляла миссия Красного Креста, которую спонсировали американские тресты. Впрочем, разведдеятельность не была чужда её персоналу. Гуманитарные проблемы занимали в его работе незначительное место. Руководителем миссии был полковник У. Томпсон, прежде работавший директором Федерального резервного банка Нью-Йорка. Томпсон имело право самостоятельно распоряжаться немалыми суммами. Так, поддерживая Керенского, он передал тому для нужд пропаганды 2 миллиона долларов.

Всего на американские деньги осенью 1917 года по всей России было создано два десятка новых печатных изданий, которые, по мысли их организаторов, должны были воспрепятствовать большевистской пропаганде в борьбе за умонастроения общества и тем самым помочь удержаться у власти Временному правительству. Томпсон вскоре выделил ему ещё 1 миллион долларов «пожертвований». Увы, славившиеся умением считать деньги, янки выбросили их на ветер, который уже не мог разогнать тучи, сгустившиеся над буржуазным строем.

Томпсон решил взять бразды правления в этой области в свои руки и создал в Петрограде Комитет гражданского просвещения, который потом стал называться Гражданским комитетом грамотности. Во главе комитета он поставил видную деятельницу партии эсеров, ту самую «бабушку русской революции» Е. К. Брешко-Брешковскую. Нашлись свидетели, которые показали: встретившись с Брешко-Брешковской для обсуждения вопросов финансирования комитета, Томпсон в присутствии Давида Соскиса – личного секретаря Керенского и английского шпиона с большим стажем – передал сей колоритной даме, приятной во всех антибольшевистских отношениях, пакет с 50 тысячами рублей. И сказал: «Это Вам для того, чтобы тратить, как Вам будет угодно».

После Октября сведения об этой встрече и о пропагандистской кампании, развёрнутой на американские средства, попадут в печать. «Правда» поместит материал под заголовком «Эсеры и оборонцы на содержании американских банкиров». Но что-то не слышно и не видно, чтобы свистобратия историков, нанятых для оболгания Ленина, уличила Брешко-Бешковскую и иже с ней в получении взяток от иностранцев.

Как только победили большевики, пройдоха Томпсон начал искать контакты с ними. Он счёл, что можно ударить по немцам их же оружием – поддержав ленинцев и их революционную пропаганду в Германии. В конце 1917 года Томпсон перевёл большевикам 1 миллион долларов. И уже одно это снимает вопрос о якобы зависимости Совета Народных Комиссаров – так в течение почти 30 лет именовалось коммунистическое правительство – от немецкой помощи. Впрочем, в тот период вопрос о власти и суверенности решало количество не долларов, а штыков. Но этот миллион помог Совнаркому смягчить остроту финансового кризиса. Он свидетельствует о предусмотрительности янки, а также об изворотливости Ленина в самом лучшем смысле слова, ибо маневрировать между драчливыми империалистическими лагерями есть высшее искусство политика. Тем более, если ему досталась слабая, разваливающаяся страна.

Короткая передышка большевиками была получена. Правда, когда Антанта опомнилась, она начала интервенцию. В числе других на советской земле высадились американские оккупанты, «променявшие» Ленина на Колчака, и – снова ошиблись…

Нелегко определиться с деньгами, которые напрямую шли от американских евреев их доверенным сородичам в России – троцкистам, многие из которых заняли важные должности в советской властной иерархии. Вот уж где всё было шито-крыто. Однако имелись менее завуалированные каналы перетекания капиталов из Соединённых Штатов и обратно. Причём, обратный поток включал в себя не валюту, а конкретные материальные ценности, награбленные дельцами, сопровождавшими американский экспедиционный корпус во время интервенции в Россию. Плюс ценности, скупленные по дешёвке на советской территории другими дельцами, имитировавшими лояльность к новой власти.

Разочарованные слабой отдачей от своих капиталовложений в советскую экономику в период НЭПа и концессионной деятельности, а также провалом своих политических контрагентов во главе с Троцким, не сумевшим возглавить партию и страну после смерти Ленина, американские дельцы умерили свою прыть. Они взирали со стороны на развитие связей между СССР и Западной Европой, особенно интенсивное с той же Германией, пока в 1933-м, опомнившись, не установили с нами дипломатические отношения и не расширили торговое сотрудничество.

Касаясь какого угодно следа в многогранной и чувствительной сфере финансовых операций, хочется сказать: была бы спина – найдётся вина. Есть другая похожая поговорка: было бы болото – черти найдутся.

Права народная мудрость. На спину великих тружеников социального пространства планеты – большевиков и пошедших за ними рабочих, крестьян, интеллигенции, кроме физических тягот был навален самый большой груз вины, а проще говоря, клеветы, какой не видывала история. Между тем, Россию из военно-политического и экономического болота вытащили именно большевики. Засучив рукава, вытащили, выстроили, защитили. Измазались, само собой, как черти. Прозвище коммуняк получили не они, а члены поздней КПСС, в основном партбонзы, продавшиеся золотому тельцу. Зато оболгавшие большевиков, ухоженные с виду ангелы из числа партийной и беспартийной демократчины, оказались падшими. Кем они являются согласно религиозным канонам? Кого в народе именуют либерастами? Как болтуны и разрушители, вновь загнавшие Россию в болото, собирается её вытаскивать?

На последний вопрос есть тревожный ответ: они страну собираются не вытаскивать, а топить в том болоте. Ибо предумышленный антибольшевизм (он же – антиленинизм и антисталинизм) автоматически подразумевает тайную либо явную, доморощенную либо импортированную, сознательную либо бессознательную русофобию со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Немного о сверхзадаче, но не только

Идеология – это музыка, пропаганда – это музыкальный инструмент, а вот сверхзадача – это дирижёр.

Неизвестный автор

Глубочайший социально-экономический и политический кризис, охвативший Россию в годы Первой мировой, стимулировал и облегчал проведение против неё подрывной работы со стороны Германии, хотя сама Россия и другие воюющие страны тоже практиковали аналогичную деятельность.

– Наряду с аэропланами, танками, удушливыми газами и прочими чудесами военной техники, в последней мировой войне появилось новое могучее средство борьбы – пропаганда, – писал один из лидеров белого движения генерал А. И. Деникин. – Широко поставленные технически, снабжённые огромными средствами органы пропаганды Англии, Франции и Америки, в особенности Англии, вели страшную борьбу словом, печатью, фильмами… распространяя эту борьбу на территории вражеские и нейтральные…

Тема «предательства большевиками родной страны», с какой бы стороны за неё не браться, в обязательном порядке затрагивает три вещи: пропаганду, её первооснову – идеологию, персональный состав кадров, обеспечивающий разработку темы. Товарищ Сталин не преувеличивал, когда изрёк: «Кадры решают всё». Но, что ни говори, они только мнят себя самостоятельными дирижёрами. Как подмечено в эпиграфе, подлинным дирижёром идеологического действа, требующего научности и большой искусности, является сверхзадача. Собственно, при исполнении всякой экономической, политической, культурной, религиозной, военной и прочей функции те, кто возглавляют государство или партию, армию или фирму, этнос или семью, руководствуются задачами и сверхзадачей.

Лучше всего это видно на примере сочетания стратегии и тактики вооружённых сил, когда оптимальная комбинация задач и сверхзадачи, активированная по всем агитационным азимутам, порой позволяет одержать победу ещё до объявления войны. Но и начавшаяся война не ослабит ни роли дирижёра, ни значения оркестра, ни преимущества мелодий.

Поэтому насущная необходимость – выявить сверхзадачу врага, что позволит лучше сосредоточиться на отражении его массированного пропагандистского наступления, эффективнее маневрировать контратакующими силами. А значит, в заключительной главе нашей книги предстоит объясниться по заведомо скучным для большинства проблемам, которые, тем не менее, должны быть в центре внимания денно и нощно. И которые, повторю, имеют прямое отношение хоть к исполинскому Великому Октябрю, хоть к микроскопическому пломбированному вагону.

Сверхзадача врага неизменна, как и сам враг. Втаптывая в грязь имена наших вождей, десакрализируя Октябрьскую революцию, клевеща на всё советское и социалистическое, он хочет отпугнуть народы от самой мысли о насильственном изменении существующих при капитализме социальных порядков. Будь они в известной мере мягкими и либеральными, как в Европе, либо жёсткими и тоталитарными, как в большинстве государств западного лагеря, ни у кого не должно возникать ни малейшего побуждения стремиться к чему-то новому, неизведанному, к манящей звезде свободы и справедливости. Потому что – тут враг становится в позу обвинителя и грозно указует перстом – за этой красной пятиконечной звездой с её проклятым серпом и молотом прячутся мерзавцы, шпионы, предатели. Далее по накатанной колее диффамации и пасквилянства выстраивается именной ряд. Он бывает разным в разных странах. Однако есть одно имя – Ленин, которое всегда присутствует в нём, даже если дело происходит за тысячи миль на запад и на восток от русской земли.

Необходимое пояснение.

Что такое «западный лагерь»? Политологи любят рассуждать об историческом противостоянии Запад – Восток, имея в виду под Западом преимущественно Европу и Северную Америку. Нередко это подаётся в виде иной концептуальной оси: Север – Юг. Под богатыми Западом или Севером подразумеваются главным образом бывшие метрополии, самые развитые в экономическом отношении капиталистические государства. Под бедным Востоком или Югом – бывшие колонии, экономически отсталые страны «третьего мира».

Так стали необычными синонимами запад и север, восток и юг. Однако синонимия эта является сугубо политической и работает лишь тогда, когда из оформления цивилизационной борьбы исключается география. Не полностью – частично. Иначе трудно причислять к Северу безбедную, но очень даже южную Австралию или к Западу – столь же безбедную и столь же восточную Японию, или к Востоку – лежащую западнее Гринвичского меридиана Кубу.

За исключением нескольких стран, оставшихся верными социалистическому курсу, остальные почти две сотни государств можно отнести к капиталистическому, т. е. к западному лагерю. Цельным понятием назвать его, однако, нельзя: раздроблен, наполнен разногласиями и противоречиями, его части даже воюют друг с другом. Основные внутренние разногласия заключаются в том, что сытые и богатые западники не желают делиться с мировой беднотой награбленным у неё же, и отгораживаются с помощью НАТО, Евросоюза, других барьеров. Из-за компрадорской политики своих правительств, недавно обнищавшие восточноевропейские и стабильно нищие азиатские, африканские, латиноамериканские народы целиком вписаны в западную, с головы до пят буржуазную, систему политических координат. Эта ирония навязанной судьбы вызывает у пробудившихся бедняков не смех, а жгучее желание поквитаться с «лагерным начальством».

Берущая своё начало из глубин истории, стратегическая конфронтация наиболее точно укладывается в понятийную антиподность Запад – Восток. Не только потому, что именно оттуда, с русского, советского Востока в 1917 году пошёл самый продолжительный по времени, небывалый по пространству, наивысший по духу антикапиталистический марш на Земле. А потому что непреложные законы экономического и политического развития, вся логика сопротивления ущемлённых стран диктату капиталистического гегемона, обветшалость, противоестественность и отторжение большинством землян европейских «ценностей» то быстрее, то медленнее, но шаг за шагом переводят рельсы социальной эволюции на антизападное направление.

Это поступательное движение будет автоматически ассоциироваться с коммунизмом, фрагмент истории которого вряд ли будет включать в себя малозначительный эпизод о том, что однажды в Россию через Германию вернулся Ленин. К тому времени на планете исчезнут не то, что басни о специальном вагоне для «немецкого шпиона», но, возможно, и сама Германия, ещё кое-какие западные страны. Россия? За её жизнеспособность мы спокойны. В том числе – благодаря «кремлёвскому мечтателю» и его последователям, заложившим в фундамент русского мира такой запас прочности, какой не снился ни одному фантасту.[19]19
  «Кремлёвским мечтателем» Ленина назвал английский писатель Герберт Уэллс  – классик научно-фантастической литературы и автор историко-философских трудов. В 1920 г. он в Москве встретился с Лениным, после чего, полный не только одобрительного, но и скептического отношения к советской действительности, написал книгу «Россия во мгле». В 1934 г. Уэллс снова посетил нашу страну, встретился со Сталиным. Писатель был вынужден признать, что казавшиеся ему невыполнимыми ленинские планы сбылись, что в СССР дух созидания неиссякаем. Теперь он воздавал должное гениальности Ленина. А о впечатлении, произведённом Сталиным, написал: «Я никогда не встречал человека более искреннего, порядочного и честного…».


[Закрыть]

…Правдивое слово редко бывает красивым, приятным. По-видимому, ещё больше это относится к слову-возражению, к слову-отповеди, то есть к контрпропаганде. Как тут не вспомнить Оноре де Бальзака, который как-то сказал: «Правда – горькое лекарство, неприятное на вкус, но зато восстанавливающее здоровье».

Американский журналист и политик Марвин Калб считал, что случайные или постоянные владельцы сего необычного лекарства вряд ли собираются поправлять чьё-то здоровье. И раскрыл подоплёку буржуазных манипуляций с ним: «Если информация не нравится, её объявляют пропагандой». Если же ответную информацию люто ненавидят – до замалчивания, до перевирания, до привлечения к ответственности за разрушение надуманных и вредных стереотипов, то это и будет контрпропагандой. Успешной и безотказной в той мере, в какой она эффективно называет вещи своими именами и расставляет их по местам. Она есть этап, когда, как правило, нет необходимости дозировать правду, но полагается обрушивать её на врага полнокровным валом.

Отчасти пропаганду можно назвать оружием нападения, а контрпропаганду оружием защиты. Это не их плюсы и не минусы. Это – объективная данность, наподобие той, что присуща сражениям, где танкам противостоит противотанковая артиллерия, бомбардировщикам – истребители, лобовым штыковым атакам – кинжальный фланговый огонь и т. п.

Говорят, что пропаганда плохо уживается с демократией. Ни в коем случае. Спекулируя контекстами обоих жизненно важных постулатов, капиталисты затушёвывают их смысл. Даже дети знают, что демократия очень разная: у них, детей, она одна, у взрослых другая. Абстрактной демократии не существует. Все знают или хотя бы догадываются, что бывает демократия буржуазная, социалистическая и прочая. В конце концов, была даже рабовладельческая демократия, когда в древней Греции, где, собственно, родился сей термин, вольные граждане свободно выражали на площадях личное мнение, преспокойно держа в подвале на цепи рабов.

«Честь» называться родиной буржуазной демократии оспаривают друг у друга Италия и Нидерланды, где приблизительно 500 лет назад зародился современный капитализм. Научный поединок между ними пылок и имеет своих болельщиков. Я к ним не принадлежу. Академический интерес к вопросам происхождения тех или иных политических новаций вполне объясним, и проявляется по-разному. Однако представления об исторической чести, гордости, об историческом стыде у меня и у множества других людей иные. Используемые нами единицы измерения и оценки большинства исторических эпох и человеческих поступков кардинально отличаются от используемых капиталистическими идеологами и пропагандистами.

А ещё пропаганда – это средство озвучивания идеологии.

Если коротко, то идеология есть система взглядов, ценностей, норм, воспринятых организацией, слоем, классом или всем обществом, устанавливающая, как пути развития этих взглядов, так и целей, способов, рычагов их распространения и защиты.

В прошлом идеологию частенько называли ложным сознанием. Да и сейчас примеров её ложности не счесть. Однако в стране победившего социализма – в ленинско-сталинском СССР, в других странах, последовавших советскому примеру, в огромном числе большевизированных политических организаций идеология обрела подлинно научный характер. Там она сливалась с образом жизни её адептов, каковой формировался в лучших народных традициях. Идеология суть общее, сплачивающее дело её носителей. Не по формальному, а по истинному служению этому делу. Только тогда она динамична и перспективна. Тогда она в каком-то смысле даже мистически подвигает людей на преодоление невероятных трудностей. Теряя в позднесоветском обществе единый, сплачивающий корень, идеология соответственно теряла и динамичность, и перспективность, и мистику свершений.

По мнению серьёзных и компетентных учёных «идеология не сможет оказаться эффективной и консолидировать раздираемое противоречиями общество, если не предложит некую структурирующую мегаматрицу, не даст некое стратегическое направление такой структуризации». Сказано сложно, но верно.

Остаётся присовокупить, что её силу олицетворяют не столько властные и общественные структуры, сколько способность к творческому обобщению новых социальных явлений. Мало толку в том, чтобы самому заучивать, повторять, и другим внушать основные идеологемы. По Ленину, идеологические формулы необходимы, но должны быть видоизменяемыми в зависимости от конкретной экономической и политической обстановки. И, конечно, требуется осознание идеологами перед организованными единомышленниками, перед всем обществом, перед народами других стран своей исторической ответственности за успешность идеологической борьбы. А та борьба представляет собой ПОСТОЯННУЮ величину в любой формуле, которую выводят для применения на идейном поле человеческого существования.

В истории государства российского выдающимися изобретателями и конструкторами могучей идеологической мегаматрицы были Иван IV Грозный и Пётр I Великий. При них Русь впервые превратилась из московского княжества в царство, а затем из царства – в империю. Русская государственность обрела статус фундаменталистского всеславянского центра, растеклась вширь и просочилась вглубь.

В истории государства советского тоже были два святогора, сопоставимых по собирательству земель, дополнивших стратегические заветы и тело державности новыми выдающимися содержаниями – Ленин и Сталин. Оба большевистских вождя не только выдвигали идеи, созвучные вековым чаяниям и актуальным интересам трудящихся масс, но создавали механизмы реализации идей, отчего идеологическая сфера обретала ту самую научную совершенность и законченность. Она была не абстрактно-лозунговой, а реально работающей системой взглядов, ценностей, норм.

Она освежающим вихрем ворвалась в затхлый мир буржуазных идеологов. В тот мир, где любят употреблять выражения: «политическая (экономическая) игра», «политические (экономические) игроки». Страны и народы для капиталистов – это просто фигурки на «великой шахматной доске», предназначенные служить разменными фишками в конкуренции между сильными мира сего. С этим можно было бы кое-как смириться, если бы такая идеология не обосновывала право одних за счёт бесправия других, возможность эксплуатации человека человеком, не освящала неприкосновенность частной собственности на средства производства, программируя таким образом ВЕЧНУЮ войну между особями, группами, коллективами, классами, нациями, народами.

Идеология окутывает жизнь социальную в точности, как земная атмосфера окутывает жизнь природную. Среда обитания человека может быть чистой и оздоровляющей, грязной и отравляющей, и дай-то бог, чтобы всюду и всегда была полезной, лечащей. Так обстоит и с идеологией. Она непосредственно либо в обход проникает и в бедняка, и в богача, проникает во всё – в разум, душу, тело. Она – в полизначности бытия. Она живёт даже в таких, вроде бы независимых от неё областях, как музыка или производство детских игрушек. Так, одним западным исследователем метко замечено: даже просто насвистывая мелодию, человек проходит стадию политического обращения, ритуал социализации. Другой пример. Буржуазные идеологи не скрывают, что посредством куклы «Барби» пропагандируют американский образ жизни. Подчёркиваю: не просто рекламируют товар, а про-па-ган-ди-ру-ют.

Чистоплюи от журналистики поносят пропаганду, на чём свет стоит, и, горделиво подбоченясь, потчуют телезрителя, радиослушателя, читателя «информацией в чистом виде». Иногда это есть отражение журналистской дури, но чаще – непотребное двуличие. Ибо все СМИ являются в обязательном порядке не чем иным, как СМИП – средствами массовой информации и ПРОПАГАНДЫ. Дебаты в парламенте и гороскопы, биржевые курсы акций и объявления о горячих девочках, театральная премьера и полицейская хроника, военная аналитика и бракоразводные скандалы – всё процеживается через пропагандистское сито. Не существует ничего в регистрации, изложении, истолковании прошлого, настоящего и будущего, что не несло бы в себе пропаганды. Пусть сознательной. Пусть подсознательной. Пусть еле заметного её оттиска, беззвучного воспроизведения, неосязаемого воплощения, самого лёгкого привкуса и слабоуловимого запаха. Ею спелената, в неё завёрнута вся жизнь с тех пор, как только гуманоидная жизнь возникла вообще.