Текст книги "Возвращение Ленина в Россию в 1917 году. Почти детективная история"

Согласившись с решением большевистского руководства об уходе в подполье, Ленин не прекратил борьбы за своё честное имя, выступив с целым рядом статей, где отверг выдвинутые в его адрес обвинения. В июльском «Листке Правды» было напечатано сразу несколько его соответствующих материалов: «Где власть и где контрреволюция?», «Злословие и факты», «Близко к сути» и др. При этом заданный Лениным вопрос – «разве же мыслимо при сколько-нибудь правильном ведении дела, чтобы протоколы допроса… печатались в черносотенной прессе до назначения следствия или до ареста подозреваемых?» – ответа у организаторов намеченного судилища не нашёл. Мягко выражаясь, он поставил их в трудное, а фактически в дурацкое положение.

Бывший председатель Временного правительства князь Г. Е. Львов ещё в 1950-х годах признавался, что мысль устроить судебную расправу над Лениным возникла у него в результате встречи с Альбером Тома, который посоветовал ему назвать большевиков агентами германского генерального штаба. А. Тома являлся министром по делам вооружений Франции и прибыл в Петроград с миссией оценки потенциала русской армии и уровня поддержки населением Временного правительства.

Ехал он через Стокгольм, где имел беседу с французским военным атташе Л. Тома (однофамильцем). Последний доложил впоследствии в Париж: «Русское Временное правительство желало бы найти, что группа большевиков из окружения Ленина получает немецкие деньги… Господин Альбер Тома проездом через Стокгольм дал мне указание доказать в интересах Временного русского правительства, что группа большевиков из окружения Ленина получает немецкие деньги».

Л. Тома позднее огласил и более интересные вещи. Например: «…Торговые книги «Ниа банкен» (через этот шведский банк проводились оплаты сделок, к которым причастны уже упоминавшиеся А. Парвус и Я. Ганецкий, о чём рассказ впереди. – Л.Г.) позволили нам обнаружить… вещественные доказательства в форме чековых книжек, которые службами немецкой пропаганды перед мартовской революцией 1917 г. (так на Западе многие называли Февральскую революцию. – Л.Г.) использовались для оказания поддержки борьбе русских прогрессивных партий против царизма. Они же обеспечивали субсидиями и некоторых крупных чинов царского правительства, находившихся за границей, с целью склонить их к мысли, что продолжение войны для России гибельно».

В признаниях Л. Тома гораздо больше компромата не на Ленина, а на правивший до Октября режим. Поэтому те, кто возводит хулу на большевиков, отметают важные улики, не моргнув глазом: это-де несущественные мелочи. Грустно, господа…

Что касается Альбера Тома, то он не успокаивался и через короткое время направил французскому атташе очередное предписание: «Нужно позволить правительству Керенского не только арестовать, но и дискредитировать в глазах общественного мнения Ленина и его последователей, а для этого необходимо выяснить, при каких условиях противники революции смогли проникнуть на территорию Республики, откуда поступают деньги… Ключ проблемы в Швеции. Срочно направьте все ваши поиски в этом направлении и держите русское правительство в курсе ваших действий и поисков».

Разумеется, имелось встречное желание российской верхушки, настроенной на решительную расправу со смутьянами-большевиками. Глава петроградской контрразведки Б. В. Никитин в своих мемуарах проболтался, что генерал П. А. Половцев 1 июля 1917 года в доверительной форме сообщил ему, что «положение Временного правительства отчаянное» и требует ускорения дела по «обличению большевиков в государственной измене и сотрудничестве с врагом». Вскоре власти получили в своё распоряжение соответствующий обвинительный акт, который имеет персональное авторство. По просьбе главы российского правительства Г. Е. Львова и министра иностранных дел М. И. Терещенко он был подготовлен – внимание! – кадровым французским разведчиком Пьером Лораном.

Да, не зря в русских и французских спецслужбах в те дни кипела разносторонняя работа по выявлению ответа на сакраментальный вопрос: кто виноват? Загадки не было в том, кому держать ответ за нарастающее ухудшение военно-политической обстановки в России. Отгадка была известна заранее, поскольку её утвердили и завизировали свыше.

Очень кстати в этот период французской разведке подвернулся Ганецкий-Фюрстенберг, член заграничного представительства ЦК РСДРП(б) в Стокгольме и коммерческий директор экспортно-импортной фирмы А. Парвуса «Фабиан Клингсланд». Тогда же всплыл знакомый нам «Ниа банкен». Сюрте Женераль не смогла доказать, что большевиков содержали и кормили немцы, но информировала своё и российское руководство о якобы несомненном сговоре Ленина с Германией.

Может быть, коммерческий директор, используя делопроизводство фирмы и обмен депешами с поставщиками товаров, хитро прятал потаённые финансовые концы?

Проанализировав телеграммы Ганецкого и его партнёров, перехваченные русской контрразведкой, американский историк Соломон Ляндрес написал книгу «К пересмотру проблемы «германского золота» большевиков. Расследование обвинений 1917 года».[13]13
  Lyandres S. «The Bolsheviks’ “German Gold” Revisited: An Inquiry into the 1917 Accusations». (University of Pittsburgh: The Carl Beck Series in Russian and E. European Studies, 1995.) Любопытно, что профессор университета штата Северная Каролина Соломон Ляндрес является родственником советского писателя Юлиана Ляндреса, более известного под псевдонимом Семёнов.


[Закрыть] Он пришёл к выводу: «В действительности телеграммы не содержат свидетельств о переводе каких-либо капиталов из Стокгольма в Петроград… Товары направлялись в Петроград, а вырученные за них деньги – в Стокгольм, но никогда эти средства не шли в противоположном направлении».

Да и общая сумма, фигурировавшая в тех телеграммах, не превышает ста тысяч рублей. С одной стороны, она огромная (для одного человека), с другой стороны, она пустяковая (для целой партии).

Возможно, Ляндрес зря столь категоричен, когда отрицает факты получения большевиками денег по этому каналу. Потому что тот же Б. В. Никитин, который раскручивал дело большевиков, обнаружил, что через Ганецкого и его помощников большевикам перепало 800 тысяч рублей. Неужели это был максимум немецкого финансирования большевиков в роковой для войны период? По сути, это такой мизер на фоне сказок о миллионах, что от подобных несоответствий рождается горячее желание послать весь этот грязный спектакль к чёртовой матери и пойти вымыть руки, листавшие страницы со скверным и липким антибольшевистским вздором. Тем более, что денег могло быть ещё меньше, если согласиться с историком Г. Л. Соболевым, что опубликованные финансовые и прочие документы фирмы Парвуса «носят фрагментарный характер и оставляют много вопросов».

Некоторое количество рублей, доставшихся Ленину и его сторонникам в качестве прибыли от заурядного бизнеса, могли сыграть роль в перевороте в каком-нибудь карликовом государстве типа Андорры или Лихтенштейна, но только не в бескрайней России. Как ни старались прыткие «разоблачители», взращённые горбачёвщиной и ельцинщиной, «немецких миллионов» не удалось найти в документах ЦК РСДРП(б) дооктябрьского периода. Установлено, что осенью 1917 г. расходы большевистского руководства составили 140 тысяч 816 рублей 79 копеек, а на момент штурма Зимнего дворца в партийной кассе ЦК имелась сущая мелочёвка – 8 тысяч 245 рублей 45 копеек.

Невзирая на отдельные спорные детали, книга С. Ляндреса содержит всесторонний источниковедческий анализ всех 66 телеграмм, а также другие небезынтересные сведения.

Например, автор подробно рассматривает контрабандную торговлю между Германией и Россией в годы Первой мировой войны. Германская продукция поступала в Россию через Скандинавию – своего рода перевалочный пункт. Через него же в Германию шли российские грузы. Положительное сальдо – а это десятки миллионов в рублях – было в пользу подданных кайзера. Надрывавшееся от крикливых «патриотических» лозунгов, купеческое сообщество обеих сторон было прекрасно осведомлено, кому и за что капает прибыль, но ведь деньги не пахнут… К тому же сегодня немодно, да и опасно упрекать русскую буржуазию за любовь к наживе любой ценой. Как бы народ не начал параллели с ситуацией 2017 года проводить. То ли дело – безнаказанно бодать нечестивых большевиков.

В этой многогранной и многоходовой дипломатической, полицейской, пропагандистской, разведывательной операции, подкреплённой решительными и громогласными декларациями, имеется одна грань или один ход, вызывающие, по меньшей мере, недоумение. Буквально через пару месяцев после спецслужбистских «разоблачений» новый министр юстиции Временного правительства П. Н. Малянтович выступил с заявлением, что «в деяниях большевиков не усматривается злого умысла». Он даже сделал неслыханный реверанс в адрес РСДРП(б): «Так как большевизм есть политическое учение, то не подлежит, как и всякое другое учение, какому бы то ни было преследованию со стороны власти». Фактически это означало политическую амнистию большевиков, и они, освобождённые из-под стражи, воспользовались ею в полном объёме.

Чем это было вызвано?

В октябре того же года, незадолго до большевистского восстания Керенский в беседе с Сомерсетом Моэмом – будущим классиком английской литературы, а по совместительству сотрудником Интеллидженс Сервис, призвал союзников немедленно предложить мир Германии. Мотивировка: русскую армию уже нельзя удержать на фронте, она разбегается. По всей видимости, в связи с этим «раскольническим» предложением тогда на Керенского пало подозрение, что он сам находится в «шпионских сношениях» с Германией.

В 1974 г. американский экономист и одновременно исследователь истории, профессор Энтони Саттон опубликовал книгу «Уолл-стрит и большевистская революция». Помимо неё перу Саттона принадлежат книги «Кто управляет Америкой», «Как Орден организует войны и революции», названия которых говорят сами за себя. Многие историки высмеивают конспирологические версии Саттона, ловят его на фактических ошибках и отметают неуклюжие домыслы, в изобилии встречающиеся в его произведениях. Идея о том, что Великая Октябрьская социалистическая революция была организована и профинансирована воротилами американского бизнеса разрушает, конечно, враньё о немецких деньгах. Однако она не была доказана американским профессором. Его умозаключения имеют, наверное, право на существование, хотя поражены ядом патологического антикоммунизма. Следовательно, хромают не просто на одну или обе ноги, а вовсе не имеют под собой научного фундамента.

Однако, что ни говори, Саттону удавалось порой добывать сенсационные документы. Один из них помещён в той самой книге 1974 года. Это – меморандум от 23 октября 1917 г. из архива Министерства иностранных дел Великобритании. Ввиду его краткости и важности воспроизводится ниже полностью:

«Лично и секретно. Из более чем одного источника к нам поступают беспокоящие слухи о том, что Керенский находится на жалованьи у Германии и что он и его правительство делают всё, чтобы ослабить и дезорганизовать Россию, приведя её к положению, когда никакой другой курс, кроме сепаратного мира, будет невозможен. Считаете ли вы, что есть основания для таких инсинуаций, и что правительство, воздерживаясь от эффективных действий, целенаправленно позволяет большевикам набирать силу? Если встанет вопрос подкупа, мы должны быть в состоянии успешно конкурировать. Нам надо выяснить, как и через каких агентов это может быть сделано, хотя это и неприятная мысль».

Как пишет историк Г. Л. Соболев, «насколько известно, этот документ не получил публичного обсуждения, и остаётся только гадать, по какой причине. По причине невероятности и фантастичности высказанных в нём слухов? Или незаинтересованности поднимать эту проблему, дабы не отвлекать внимание от главного германского шпиона – Ленина?».

А не служит ли косвенным подтверждением непорядочных, а откровенно говоря – преступных связей главы Временного правительства то, что постановлением Совнаркома в январе 1918 года были конфискованы текущие счета сбежавшего А. Ф. Керенского в российских банках: около полутора миллионов рублей? И сколько денег у него было (а они были!) на счетах в иностранных банках? Некоторые усматривают масонское происхождение этих капиталов. Керенский сам признавал своё членство в братстве вольных каменщиков и даже был генеральным секретарём Верховного совета Великого востока народов России, но являлся ли он хранителем масонского «общака», трудно сказать.[14]14
  Из 11 членов Временного правительства первого состава 9 были масонами, что давно доказано-передоказано отечественными и иностранными исследователями, в большинстве некоммунистическими. За почти восемь месяцев его существования на постах министров побывало 29 человек, из коих в масонах состояли 23. Февральский переворот целиком и полностью был масонской затеей, когда эти бестии ловко воспользовались справедливым гневом трудящихся масс.


[Закрыть] Зато легко предположить, что германская подпитка осуществлялась через тайные каналы масонства, которое во всех войнах располагало связями по обе стороны линии фронта.

Жаль, что большевики не стали по свежим следам выяснять источники этих денег – не до того было, поднимала голову кровавая контрреволюция, нависла угроза захвата Петрограда немцами…

Заявление Малянтовича было неслучайным. Перечислим цепочку причин его вызвавших.

Первое. Дело против большевиков стало разваливаться из-за юридического несовершенства обвинений, шитых белыми нитками, а также из-за меняющегося в пользу противников буржуазного строя морально-психологического климата в стране. Шпиономания выдыхалась на глазах; в дальнейшем она будет поддерживаться лицами исключительно белогвардейской или, применяя сегодняшнюю лексику, прозападной ориентации, которых в стране становилось всё меньше и меньше.

В конце августа – начале сентября 1917-го была подавлен подробно описанный в СССР и за рубежом корниловский мятеж. Извивы политической практики преподносят разные сюрпризы. Так же, как германский интерес убрать царский режим совпал однажды с большевистским, интересы Временного правительства и большевиков внезапно тоже совпали. Вчерашние противники оказались по одну сторону борьбы с наступавшей военной диктатурой.

Второе. С изрядной долей условности объявим действия Ленина и Керенского совместными. И увидим, что их усилия привели к выигрышу – разгрому корниловщины, отчего для правительства продолжать содержание вынужденных союзников в тюрьме, а затем судить их, означало выставить себя, как минимум, посмешищем и даже выглядело параноидально.

Третье. Насквозь промасоненное Временное правительство знало, что среди 140 человек, арестованных за «шпионаж» и организацию июльского «восстания», имелись и пресловутые «братья». (Хотя большевистская идеология была категорически несовместима с членством в масонстве, ряд деятелей РСДРП, позднее разоблачённые как заклятые враги СССР и коммунизма, тайно вступали в масонские ложи.) Прежде всего, речь идёт о Троцком и некоторых других именах, но Керенскому пришлось выпускать всех, идя на компромисс во имя спасения собственной шкуры.

Четвёртое и самое главное. Условия диктовала жестокая политическая реальность осени 1917 года, когда всё указывало на то, что дело о шпионе-Ленине развернётся с точностью до наоборот и обвиняемый сможет стать обвинителем. Важно, что и французская, и английская разведки знали, что деньги от немцев поступали различным политическим силам России не только до, но и ПОСЛЕ свержения царя. Поскольку в этих процессах участвовало огромное количество лиц и был расшатан донельзя механизм государственной власти, то происходила утечка информации о неблаговидных контактах представителей Временного правительства. Порой она попадала в печать, хотя и в виде слухов. Выходит, что буржуазные «демократы», доведшие антибольшевистский шпионский скандал до невероятного апогея, действовали как вор, который кричит «держи вора». Они элементарно испугались, что на планируемом суде над большевиками их делишки непременно всплывут.

Что тут говорить. Сели воры в галошу, и даже сверхполиткорректный человек не возьмётся закавычить это клеймо. В довершение остаётся призадуматься, когда обнаруживаешь, что воры, захватившие власть в декабре 1991 года, философски ничем не отличаются от своих предшественников образца февраля 1917 года. Разве что богатств хапнули немерено, т. к. даже развалины Советского Союза в отличие от развалин императорской России в материальном выражении невозможно выразить никакими числами и никакой валютой. Цифру с таким количество нулей пришлось бы выписывать умопомрачительно долго.

…Под занавес какого-нибудь халтурного представления негодующие зрители вместо цветочных букетов, случалось, закидывали паршивых актёришек хозяйственными вениками. Грошовый спектакль, разыгрываемый шпиономанами на сцене антиленинианы, вызывает такой же позыв. Но мы шарахнем по ним кое-чем потяжелее.

Немного о буржуазной болтологии

Мели, Емеля, твоя неделя.

Русская пословица

В условиях нарастания революционной ситуации, когда шло обнищание народа, происходила политизация масс и наступал кризис власти (низы не хотели жить по-старому, а верхи не могли жить по-новому), необыкновенно усилилась деятельность контрразведки по борьбе с германской агентурой и противоправительственной агитацией. На заводах в первую очередь. Почему же она была малоэффективной, а нередко бесполезной, несмотря на отмеченный в нашей книге антигерманский ажиотаж в обществе?

Кто задаётся этим вопросом, забывает, что под воздействием самого сильного социального катализатора – войны – обычное и характерное для царской России расслоение общества привело к обширнейшему и глубочайшему РАСКОЛУ. Верноподданническое единение оказалось кратковременным, порой чисто казённым, и за пару лет слиняло. Идея социалистической революции стучалась в сердца и умы огромного числа людей. Резко менялось понятие патриотизма и соответственно сама философская устремлённость патриотов.

Поэтому наиболее верный вариант ответа можно найти в листовках большевиков, которые раньше всех осознали и новое понятие, и новую философию, и новые практические задачи. В одной из их листовок говорилось: «Кому вы рассказываете свои басни о «немецких деньгах и агитаторах»? Если рабочему классу, так он только посмеивается над вашим завираньем, так как эти «агитаторы» работают рядом с ним за одним станком, а «немецкие деньги» (т. е. средства на партию. – Л.Г.) рабочие урывают из своего скудного заработка». Подобных прокламаций было колоссальное количество. Им верили, ибо в глазах трудового народа правительственная и иная печать, поддерживавшая войну, была бесповоротно опорочена.

Здесь самое время сказать о роли лично Ленина в предреволюционных событиях в России. Опустим аспекты чисто внутрипартийной оргработы, отложим в сторону написанные им в это время труды. Поговорим о втором «святотатстве» лидера большевиков: возвращении на родину через Германию. (Первым было его так называемое пораженчество.)

Начало войны застало Ленина в польском местечке Поронино, находившемся на территории Австро-Венгрии, и сразу же обернулось для него крупными неприятностями и переживаниями. После долгих перипетий, и даже ареста, он при помощи австрийских социал-демократов получил разрешение на проезд через Вену в нейтральную Швейцарию. Но и там жизнь его была далеко не безоблачной. В письме большевику В. А. Карпинскому осенью 1914 года он наставлял: «Есть все основания ждать, что швейцарская полиция и военные власти (по первому жесту послов русского или французского и т. п.) учинят военный суд или высылку за нарушение нейтралитета… Посему не пишите прямо в письмах ничего. Если надо что-либо сообщить, пишите химией».

Хотя в предыдущей главе мы рассказали об оценке Лениным империалистического побоища, к которому постсоветская (читай: буржуазная) российская историография лепит ярлык «Отечественной войны», помянем ленинский взгляд ещё раз. В первые же дни после своего приезда в Швейцарию он устроил совещание местной группы большевиков, на котором выступил с докладом об отношении к начавшейся войне. Весь пафос его доклада был направлен против лидеров европейской социал-демократии, вставших на путь предательства пролетарского интернационализма и поддержки собственных правительств.

Окончательно свою принципиальную и непоколебимую позицию по этому вопросу Ленин сформулировал в манифесте «Война и российская социал-демократия», который был напечатан 1 ноября 1914 г. в газете «Социал-демократ». В документе подчёркивалось, что с точки зрения рабочего класса и всех трудящихся России наименьшим злом было бы поражение самодержавия в этой войне. Одновременно выдвигался лозунг о превращении затеянной империалистами мировой резни в гражданскую войну народов против правящих кругов своих стран.

То, что с меньшевиками по этому вопросу были острейшие разногласия, объяснимо. Однако на тот момент не только широкое общественное мнение, но и мнение иных однопартийцев-большевиков было противоположным. Так, в январе 1915 года находившийся в Швейцарии Н. И. Бухарин предложил Ленину скорректировать лозунг поражения своего правительства (струсил будущий оппортунист?), который-де мог быть истолкован как призыв к оказанию практической помощи Германии. То, что лозунг поражения задевал патриотические чувства, Ленин прекрасно знал, но категорически отказывался поступиться важнейшим классовым, коммунистическим принципом. Впоследствии все внутрипартийные критики вождя большевиков признавали, что ленинская позиция по данному вопросу была самой правильной.

Своей открытой и честной точки зрения Ленин и его единомышленники не меняли никогда. И она отвечала естественному желанию эмигрантов-большевиков вернуться в Россию, как только в Швейцарию пришло сообщение о свержении царской монархии. А главное – когда стало известно, что 3 марта 1917 г. в петроградской печати появилась программная декларация Временного правительства. Её первый пункт гласил: «Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т. д.».

Ехать через Германию? Загвоздка. А разве были иные пути и возможности? Непредвзятому исследователю достаточно взглянуть на карту, чтобы понять: по-другому выехать из Швейцарии, окружённой со всех сторон воюющими государствами, являлось невыполнимой задачей. Ведь возвращение, скажем, через территорию Франции было совершенно нереальным.

Помеху представляли международные контрольные списки лиц, которым запрещался въезд в страны Антанты. Они были составлены представителями Англии, Франции и России в особом органе – Межсоюзническом бюро в Париже. Наряду с лицами, подозреваемыми в шпионаже в пользу Германии, в них были включены те, кто выступали против войны и подозревались в пропаганде мира, что было преступным с точки зрения правящих милитаристов всех мастей. Всего в эти списки было внесено до 6 000 человек. Помимо общего контрольного реестра, существовали ещё списки по отдельным странам, куда французские английские, российские спецслужбы дополнительно заносили имена нелояльных граждан и подданных.

Впрочем, и немцы обязаны были бы тотчас арестовать граждан воюющей с ними России при появлении тех на германской территории. Известно, что рвавшийся на родину Ленин рассматривал даже такие причудливые и маловероятные способы перемещения, как полёт на аэроплане либо воздушном шаре.

Никогда ни для кого не было секретом, что допуск и пропуск российских граждан через Германию мог соблазнить немцев в том лишь случае, если те граждане являлись врагами российского режима и вели против него подрывную деятельность. Этому, как в немецких, так и в советских источниках имеется множество документальных подтверждений. И сам Ленин никогда не скрывал сего факта. В изданных в советское время многотомных собраниях сочинений вождя, в мемуарах его сподвижников и современников на сей счёт имеется впечатляющее обилие материалов, и я не вижу нужды ни в цитировании, ни в ссылках.

Переговоры ленинцев и прочих противников самодержавия с германскими властями шли в основном через посредников. Они были длительными и сложными. В них с немецкой стороны, несомненно, участвовали помимо дипломатов профессиональные разведчики. Но разве это доказывает факт вербовки или тем паче снабжения пассажиров запломбированного вагона валютой? Мы сталкиваемся с обыденной ситуацией, о которой я писал выше и вынужден снова вернуться к ней: КОНТАКТИРОВАТЬ и БЫТЬ – две огромные разницы. Обращаясь к шпиономану, поставим его перед своего рода выбором: означает ли его контакт с соседом-алкоголиком (добровольный или принудительный, частый или эпизодический), что он тоже горький пьяница? Вопрос риторический.

О «конспиративных схемах передачи германских денег» конспираторы-инспираторы наплели с три короба. Об одной из них, отвергнутой таким авторитетным и отнюдь не коммунистическим исследователем, как С. Ляндрес, мы уже говорили. Если же убрать прилагательное «германские», то деньги, путём переводов из-за границы, разумеется, поступали к большевикам. Но – в том числе, а не по преимуществу.

Взять хотя бы упомянутое в третьей главе наследство П. Н. Шмидта, доставшееся партии в 1907 г. – 268 тысяч золотых рублей, и попытку объединения большевиков с меньшевиками в 1910 г., когда на общий партийный счёт ленинцы положили 178 тысяч рублей. Поскольку меньшевикам они обоснованно не доверяли, то распоряжаться этой суммой поручили группе функционеров германской социал-демократии.

Вскоре большевики и меньшевики опять раскололись. Ленин потребовал деньги назад, но не получил их. В условиях политической борьбы, шедшей между российскими социал-демократами, немецкие держатели вклада в 1911 году сложили свои полномочия. При этом заявили, что вопрос принадлежности вклада является невыясненным, и деньги пока останутся в банке. Похоже, всё это происходило под давлением германский властей. Так или иначе, но к началу Первой мировой войны наследство Шмидта оставалось в германском банке. Только в 1917 году, после Февральского переворота немецкие власти разморозили злополучный счёт.

К этой истории мы ещё вернёмся. А пока упомянем, что противники Ленина ставят ему в вину, что он «даже посетил германское консульство». Дескать, засекли Ленина французские филёры, осуществлявшие наблюдение за германскими дипломатами в Берне. О хранящемся в неназванном архиве отчёте филёров, кроме русского историка-эмигранта Г. В. Вернадского, оповестившего мир о своей находке, почему-то никто не знал и до сих пор эту бумагу не видел. Фотографий, на которых юркий человечек, втянувший голову в плечи и с поднятым воротником плаща шмыгнул в дверь вражьего гнезда, как мы понимаем, тоже нет. Независимо от этого так и хочется спросить:

Господа хорошие, как ещё прикажете оформлять документы для столь щепетильного выезда, посредством голубиной почты что ли?

Однако В. Т. Логинов, с которым мы познакомились во второй главе, по-другому припечатал любителей корректировать историю – обращаться с ней, как с бумажным обрывком, на котором напечатан простой машинописный текст. 28 декабря 1916 года, когда Ленин согласно инсинуациям контактировал с разведчиками в германском посольстве в Берне, он де-факто находился в цюрихском полицейском управлении, где оформлял продление срока своего пребывания в этом городе. Как особо подчеркнул Логинов, это зафиксировано документами бесспорной точности и подлинности.

Совестливый и аккуратный учёный, Логинов уличил не одного шулера от истории. Так, в 1996 г. в США вышла книга «Неизвестный Ленин», где автор – историк Р. Пайпс, наконец-то подловив Ленина на сношениях с купившими его германцами, торжествующе выложил на свет божий свою «находку». Это – письмо Инессе Арманд в январе 1917 года, в котором большевистский хитрец нечаянно-де раскололся. Там есть строки: «Насчёт «немецкого плена» и прочее все Ваши опасения чрезмерны и неосновательны. Опасности никакой».

– Читая эти строки, – говорит Логинов, – невольно испытываешь чувство сожаления по отношению к Пайпсу. Ведь достаточно было поставить это письмо в контекст всей давно опубликованной переписки, чтобы понять, о чём идет речь. …Ленин пишет Арманд о слухах относительно возможности вступления Швейцарии в войну. В этом случае Женеву, где находилась Арманд, заняли бы французы. Что касается Цюриха, где жил Ленин, то тут возникала опасность немецкой оккупации. Впрочем, он полагал, что покидать Цюрих нет необходимости, ибо подобная война невероятна. …Так что совсем не о связях с немцами шла здесь речь, – заканчивает Логинов. – И предположение Пайпса оказывается абсолютно несостоятельным.

Важно ещё вот, что. Пожелавшие вернуться на родину русские политэмигранты, решили объединиться в надпартийную организацию. Уже 10 марта в Цюрихе по инициативе «Центрального секретариата эмигрантских касс Швейцарии» представители всех обществ и союзов помощи российским политическим заключённым и ссыльным, а также всех запрещённых царизмом партий без различия их течений и направлений, создали единую организацию: «Швейцарский Центральный Комитет для возвращения политических эмигрантов в Россию». Она объединила 730 человек.

Правда, вскоре от неё откололась группа из 166 человек, которая создала в Берне свою «Общешвейцарскую организацию социалистов-оборонцев». Эта организация возражала против использования германского коридора, что было понятно. Выступая за продолжение войны, её члены при выборе маршрута поездки на родину вполне могли рассчитывать на благосклонность Антанты.

Примечательно, что Ленин предвидел скандалы, которые будет раздувать вражеская пресса за то, что он и его спутники проехали через Германию. Чтобы обеспечить себе и товарищам алиби, Ленин решил накануне отъезда составить подробный протокол за подписью авторитетных социалистов из Швейцарии и Франции.

В апреле 1917 г. в петроградских газетах была напечатана телеграмма, подписанная остававшимися в Швейцарии видными политэмигрантами: «Констатируем абсолютную невозможность вернуться в Россию через Англию». Т. е., вынужденные следовать вслед за Лениным через Германию, они тоже стремились обеспечить себе алиби. Поэтому не только Ленин воспользовался германской дорогой. Вскоре по ней проехали ещё два поезда, организованные Цюрихским комитетом по эвакуации русских эмигрантов. В них находились группы, состоявшие главным образом из меньшевиков и эсеров.

Всего этим маршрутом, по подсчётам В. Л. Бурцева, вернулось в Россию 159 политэмигрантов, которых он назвал «вольными или невольными агентами Вильгельма». (Кое-кто из исследователей насчитал несколько сотен подобных транзитников.) Допустить, что среди них действительно были завербованные немцами, Бурцев, конечно, мог и даже должен был. В то же время этот публицист и архивист, заслуживший за разоблачения секретных сотрудников Департамента полиции прозвище «Шерлока Холмса русской революции», так и не сумел найти никаких документов, бросающих тень на большевиков. Он, как и другие последователи теории «немецкого золота», забыв об остальных эмигрантах, попавших в Россию через Германию, придирался лишь к большевикам – тенденциозно и беспочвенно.