Текст книги "Тайная семья босса"

21. Трудности перевода

Меня несколько коробит тот факт, что благодаря Владу Бобби теперь знает обо мне и об Алисе.

Хотя вряд ли ей известно, как я выгляжу, но уже поздно давать заднюю. Я сама только что выдала себя, назвав ее сокращенное имя, и переиграть, прикинувшись дурочкой, у меня уже не получится.

Да и интуиция подсказывает мне, нагрянула она сюда не только для того, чтобы сделать Владу сюрприз, но еще и на меня посмотреть. Узнать врага в лицо.

Но, с другой стороны, никакой я ей не враг. Я на ее стороне, вот только она считает иначе. И ее появление здесь неоспоримое тому доказательство.

– Меня Юля зовут, – любезно говорю, протягиваю ей ладонь для рукопожатия. – Влад очень много рассказывал мне о тебе.

Прикрываю я его задницу. Не желаю, чтобы из-за меня в их отношениях случился разлад.

– О, очень приятно познакомиться, – искренне удивляется она, пожимая мою ладонь в ответ. – О тебе я тоже немного слышала, – тут же выдыхает с сожалением. – Но как же так Влад улетел, не сообщив мне? Наверное, он тоже хотел сделать мне сюрприз. Он тот еще романтик. Практически всегда прилетает ко мне без предупреждения. Но я тоже хороша, если бы я не скрывала от него, что оформила визу, то мы не разминулись бы. Он и не подумал, что я могу тоже нагрянуть к нему с сюрпризом.

Далее следует короткая немая сцена, где я чувствую себя максимально неуютно, а Бобби в свою очередь смотрит на меня сосредоточено, будто вознамерилась изучить содержимое моей души и посмотреть как много места в ней отводится Владу.

– Извини, мне нужно идти, – говорю я, желая быстрее отвязаться от нее.

– Ах да, у тебя же наверняка много работы. Влад говорил, что ты очень трудолюбивая и ответственная сотрудница. Лучшая среди всех, – с нотками подхалимства произносит, отходит в сторонку, открывая мне проход.

«Ага, а что он еще тебе говорил обо мне?» – едва ли не срывается с языка, но я успеваю прикусить его.

– Нет, у меня сегодня выходной, – придумываю сходу, отмахиваюсь.

Если я скажу, что больше не работаю на Влада, то навлеку на себя ненужные подозрения.

– Приятно было познакомиться, Бобби, но мне правда уже пора домой, – быстренько семеню к лестнице.

Бобби же привязывается за мной банным листом. Она бежит следом, стуча каблуками дорогущих туфель, которые я никогда в жизни не смогу себе позволить. Девушка навязчиво обвивает мою руку своей, шагает со мной нога в ногу, прильнув к боку, словно мы лучшие подружки.

– Так это же просто здорово! – ликует она ни с того ни с сего, взмахнув своей брендовой сумочкой.

– В смысле?

– Мне повезло, что у тебя сегодня выходной!

Кривлю рот в подобие улыбки, не разделяя ее надуманной радости.

К чему она ведет?

– Понимаешь, Юля, оказаться в чужой стране, где люди тычут в тебя пальцем и говорят "о, смотри, негр идет!" – большой стресс для меня. Это очень неприятно. И только ты отнеслась ко мне с пониманием. Я не увидела в твоих глазах отвращения или чего-то иного, что могло бы задеть меня. Плюс ко всему я не знаю языка, а мне нужно как-то добраться до отеля, чтобы дождаться возвращения Влада.

– И что ты предлагаешь?

– Ты не могла бы сопроводить меня до отеля? – умоляюще смотрит на меня, трепеща густыми ресницами.

Класс! Это просто предел моих мечтаний!

Еще я нянькой для девушки Влада не нанималась.

Мы проходим вдоль выставочного зала, огибаем администраторскую. В этот момент я как раз замечаю, как сотрудники без стыда пялятся на Бобби, столпившись у входа. Кто-то из парней глумится в открытую, а кто-то шушукается между собой.

Бобби опускает взгляд в пол, съеживается, проходя мимо бесстыжих зевак.

В столице ей было бы куда проще. Все-таки там народ привыкший к экзотике, а у нас же все смотрят на темнокожих, как на белую ворону.

– Да, конечно. Моя подруга на машине. Мы можем подбросить тебя, – говорю я неохотно, фальшиво улыбаясь ей.

– Ты дважды моя спасительница, – повисает она на моей шее, когда мы оказываемся в фойе.

Выпутываюсь из ее объятий. Автоматические двери разъезжаются и мы выходим на улицу, после чего добираемся до машины Насти, припаркованной на месте, где обычно паркуется Влад.

Мне не нравится то, что Бобби останавливается у передней пассажирской двери. Она может претендовать на что угодно, но только не на переднее сиденье. Оно мое!

– Извини, но сзади меня укачивает, поэтому тебе лучше сесть на заднее сиденье, – нахожу я предлог, открывая дверь.

Бобби уступает мне место и подходит к задней двери.

Стоит мне устроиться на сиденье, как Настя тут же выдает:

– Тут недавно такая черная мамба проходила, ты бы видела! Ей только подтанцовки не хватало! – трясет она руками, вообразив, что в них помпоны. – Вот бы мне такую пантеру пощелкать у себя в студии!

От избытка чувства неловкости я прочищаю горло, кошусь назад, затем раздается хлопок задней двери. Настя вмиг застывает, медленно переводит взгляд на зеркало заднего вида. Она выкатывает глаза из орбит и втягивает голову в плечи.

– Что делает Бейонсе у меня в машине? – почти беззвучно проговаривает, шевеля одними губами.

Я медленно сгораю со стыда.

– Познакомься, это Настя. Настя, это Бобби, девушка Влада, – замешкавшись, я тут же поправляюсь: – Владислава Марковича.

– Бобби? – произносит подруга, призадумавшись, а потом до нее доходит и она присвистывает протяжно.

Не к добру.

Настя разворачивается корпусом назад, машет ей, показывая свой недружелюбный оскал. Проходится по ней оценивающим взглядом.

– Привет, Бобби, – и ей бы заткнуться уже, но она продолжает: – У моей бабки пса так же зовут. Будем знакомы.

Щипаю ее за ляжку, иначе она не угомонится.

– Очень приятно, Настя, –  Бобби несколько сконфужена. – Извини, я не понимаю, ты могла бы говорить по-английски?

Настя прыскает со смеху, поочередного поглядывая то на меня, то на Бобби.

– Ес оф корз! Лондон из э кэпитал оф грейт британ! Май иглиш из бэд и огорчений, но я ворк над этим. Правда, получается соу соу, – выдает она ей как ни в чем не бывало. Лицо Бобби вытягивается от недоумения. От новой порции стыда я сползаю вниз, а Настя наклоняется ко мне и через зубы шипит: – Какого черта эта принцесса тут делает?

Я незаметно развожу руками.

– Бобби нужно отвезти в какой-нибудь хороший отель. Думаю, Марриот ей понравится. Оттуда выходит шикарный вид на театр оперы и балета.

– Балет? – оживляется Бобби, придвинувшись к моему креслу. – Ты сказала балет?

– Да, если повезет и у них есть свободные номера, ты сможешь утром выйти на террасу и выпить чашечку кофе, глядя на театр и живописный парк. А ночью так вообще вид завораживает, и все из-за неоновой подсветки на крыше театра. Поверь, это необычайно красиво. Тебе должно понравиться.

– Мне уже это нравится! – радостно хлопает в ладоши, подпрыгивая на месте. – Балету я отдала всю свою жизнь. Это и есть моя жизнь!

Какое-то время мы едем в полной тишине. Каждый из нас находится в свои мыслях. Я разглядываю улицы и мимо проезжающие машины, Бобби притихла, уставившись в свой телефон, а Настя то и дело прожигает мой профиль своим пытливым взглядом.

Я разворачиваюсь к ней лицом и вопросительно заламываю бровь.

– Что?

– А ничего! – фыркает она возмущенно, нервно барабаня пальцами по рулю.

Настя вкрай оборзела. Она включает на автомагнитоле трек Бейонсе, которая поет о трудностях сильной женщины и о сложном выборе, прокручивает громкость на максимум, показывая свой вредный характер.

Мне ясны ее намеки.  Она хочет, чтобы я была сильной и уверенной в себе.

Но я уверенная в себе!

Уверена хотя бы в том, что мои мозги взорвутся, если я сейчас же не убавлю звук, поэтому я тут же выключаю магнитолу.

Настя негодующе качает головой и давит на газ.

– Ты пропустила поворот! – отмечаю я возбужденно.

– Мы не едем ни в какой отель!

– А куда тогда мы едем?

Настя переглядывается в зеркало заднего вида с Бобби, а затем шепотом проговаривает:

– Она же по-русски ни бум-бум, да? – я киваю. – Мы едем домой! У нас из окна вид тоже неплохой, знаешь ли. Не театр, конечно, но вид на пустырь безумно живописный. Такая вечерняя романтика у местных бомжей – закачаешься! Уверена, Бобби и это оценит.

– Ты с ума сошла? – возмущенно кручу у виска.

– Держи друзей близко, а врагов своих еще ближе, – кивает она назад.

– Она мне не враг. Сейчас же поезжай в отель! – тянусь к рулю, но Настя быстро осекает меня, придавив свободной рукой к спинке сиденья.

– Не-а, – уперто она мотает головой. – Нужно познакомиться с ней поближе. Разговорить как-нибудь. О, точно! – выкрикивает она, ослепляя меня вспышкой безумия. – У меня в заначке есть дедушкин самогон. Лютая вещь! Кого хочешь выведет на чистую воду под синей лавочкой. Мы напоим ее, накормим малосольными огурцами, вручим балалайку, наденем шапку-ушанку и отправим ее гулять! С медведями!

Смеется она во весь голос, а я обтекаю. Знакома с Настей долгие годы, а только сейчас узнала насколько могут быть коварны ее замыслы.

– Ты точно сумасшедшая! – протестую я, чувствуя под собой раскаленные угли.

Судя по встревоженному выражению лица Бобби, она тоже запаниковала и уже сто раз пожалела, что напросилась поехать со мной.

– Возможно, но что, если это она написала тебе то сообщение? Ты думала об этом?

Вздрагиваю, как если бы через меня пропустили слабый разряд тока.

Нет, я думала об этом. Но в версии с Бобби много нестыковок.

– Со словарем если только,  – ворчу я. – К тому же, насколько я поняла, Влад с ней тогда еще не был знаком.

– Плевать. Я все равно узнаю, что ее связывает с Владом и какие у нее планы на него. Может, ты ошибаешься на его счет. Быть может, для него она как красивая картинка, не более того. Короче, с тобой или без тебя, но я везу ее к нам. Переведи ей!

Ладно. Соглашусь. В чем-то Настя права.

Стоит прощупать почву, чтобы точно удостовериться, что я все делаю правильно.

– Не удивляйся потом, если я заменю тебе шампунь на средство для депиляции! – в шутку кидаю открытую угрозу Насте.

– Ха! Ты мне потом еще спасибо скажешь! – подмигивает она. – А теперь переводи ей!

Я разворачиваюсь вполоборота, закинув руку на подголовник. Бобби с подозрительностью разглядывает нас обеих. Видно, что хочет дать деру от таких ненормальных попутчиц.

– Роберта, а может к нам в гости? – говорю я заискивающим тоном. – Поболтаем, расскажешь нам об Америке.

Бобби отводит взгляд в окно. К ее лицу прокрадывается тень сомнения.

Не удивлюсь, если план Насти с треском провалится, поскольку Бобби совсем не похожа на ту, которая даст себя одурачить.

Однако вместо того, чтобы заподозрить неладное, полные губы Бобби расплываются в добродушной улыбке.

– Было бы здорово. Признаться, мне не хотелось бы ждать Влада в одиночестве, и навязываться вам тоже не хотелось. Но если вы сами предлагаете, то конечно! Я только за.

22. Кто ты?

На Настю всегда можно было положиться. Я никогда не боялась выплеснуть на нее свои эмоции. Я могла поплакаться в жилетку, излить ей всю душу и доверить свои тайны, точно зная, что она сможет не только выслушать меня, но и привести мои мысли в порядок.

Но сегодня произошла нештатная ситуация. Ее понимание вышло из строя, а здравый смысл отключил подачу энергии, работая в аварийной режиме.

Настя совершила самую большую глупость за всю историю существования глупостей.

Она ходит по лезвию ножа, поскольку я близка к тому, чтобы разругаться с ней в пух и прах.

Я, значит, закрылась от всего мира. Трое суток не появлялась на людях, не отвечала на звонки и не проверяла электронную почту, чтобы не поддаваться искушению и не впускать в свою жизнь прошлое. В конце концов, я пошла на крайние меры и уволилась с любимой работы, только бы больше не пересекаться с Владом, а она при первой же возможности обесценила все мои старания, сравняв их с землей.

Чтобы что?

Познакомиться поближе с той, которая по ее мнению перешла мне дорогу?

Да кому это нужно? Что я получу взамен? Очередной срыв и глубокую депрессию, вызванную тем, что у Бобби с Владом, оказывается, все хорошо в отношениях?

Не хочу знать, что у них все хорошо. Мне от этого плохо.

В моем случае было бы куда проще оставаться в полном неведении.

Недаром же люди говорят: меньше знаешь, крепче спишь.

Нет, я конечно люблю Настю как подругу, но порой у нее едет крыша.

– Может, пока не поздно, свернем к отелю? Она меня напрягает, – упрашиваю Настю полушепотом, когда та возвращается из магазина, где закупалась угощеньями для "праздничного" стола.

Судя по специфичному аромату, заполнившему салон авто, она заказала острые крылышки и картошку фри. Настя поддалась стереотипам по поводу того, что все американцы готовы душу продать за фастфуд, но не учла, что Бобби сидит на строжайшей диете.

Это очередное ее заблуждение, и, чует сердце, далеко не последнее на сегодня. Или же она сделала это нарочно, что тоже возможно.

– Потерпишь ради благого дела, – отвечает она бескомпромиссно, сворачивая на дорогу, ведущую к дому. – Да не парься, отвезу я ее в отель, но для начала я кое-что расследую.

– Что еще? – натягиваюсь струной, отчего ремень безопасности пережимает грудную клетку.

– Увидишь! Если я не ошибаюсь, то самогон нам все же понадобится, – зубоскалит, что-то замышляя.

Становится уже страшно.

Если Настя задалась какой-либо целью, она приложит максимум усилий, но доберется до сути, даже если ее отродясь не было.

Вскоре мы втроем заходим в квартиру. Настя проводит Бобби экскурсию по своим владениям.

Не уверена, что скромная трешка в хрущевке – это то, что хотела бы видеть Бобби, оказавшись в чужой стране в компании незнакомых людей. Все-таки это не люксовый номер "Марриота", да и мы не принадлежим высшим слоям общества, но все-таки есть в этой девушке то, что вызывает у меня уважение. Она очень хорошо воспитана. Бобби не составляет труда прикинуться, что ей нет никакого дела до обшарпанных обоев, старого линолеума и далеко не живописного вида из окна.

– Вы знаете, это напомнило мне мое детство, – мечтательно произносит Бобби, присаживаясь на угловой диванчик.

Она ставит локти на кухонный стол, кладет подбородок на сцепленные ладони и осматривается, в то время как мы с Настей распаковываем покупки и раскладываем закуски по тарелочкам.

– Мы тоже когда-то ютились в тесной квартире, но это было самое счастливое время, поскольку тогда я еще жила с родителями.

– О, Бобби, мне очень жаль, – с щемящей тоской проговариваю, оглянувшись на девушку, неподвижно смотрящую в окно на трепыхающуюся от легкого ветра листву деревьев.

Моргнув, она выходит из состояния задумчивого транса. Ее идеальное лицо теперь украшает скромная улыбка.

– Нет, все в порядке. Мои родители живы. Это просто я переехала в Америку, а мама с папой остались в… В общем они далеко, но мы практически каждый день созваниваемся по скайпу и подолгу болтаем.

Я тотчас впадаю в уныние. Сердце сжимается и горло сдавливает ком. Настя сразу же замечает изменение в моем настроении и легонько пихает меня в бок локтем.

– Не раскисай, дорогая, –  подбадривает она меня словцом.

Дело в том, что мои родители тоже очень далеко, если можно так выразиться. Раньше я частенько разговаривала с ними, но у меня больше нет возможности услышать их голоса. Я очень скучаю по ним.

– Бобби, а где твой багаж? – дрогнувшим голосом перевожу болезненную тему.

Я ставлю на стол три чашки горячего чая, а посередине блюдце с фастфудом и вазочку с диетическими шоколадными батончиками.

– Я приехала налегке. Честно, я не планировала тут задерживаться. Все, что мне нужно, находится в моей сумочке. А тот, кто мне нужен, надеюсь, в скором времени уже будет со мной.

Последняя фраза из уст Бобби прозвучала как-то уж больно воинственно, чего не могла не заметить Настя:

– Ага, конечно, – вякает подруга.

Далее мы все оказываемся за накрытым столом. Настя с превеликим удовольствием лопает картошку фри, обмакивая ее в сырном соусе. Бобби линево потягивает чай, голодными глазами поедая сочные бургеры, и не позволяя себе даже притронуться к низкокалорийному шоколаду, а я грызу краешек батончика, по вкусу напоминающего пенопласт.

Аппетита у меня совсем нет. Так же как и нет подходящих слов для Бобби.

Понятия не имею, о чем с ней можно поговорить, если учесть, что нас объединяет только Влад, а эта тема с недавних пор стала запретной для меня.

– Вы давно знакомы с Владом? – как назло интересуется Бобби, пристально изучая мое вспыхнувшее лицо.

– Четыре года, – отвечаю практически без запинок, на что Настя пинает меня под столом и вперяется сердитым взглядом, но я стараюсь не обращать внимания на нее. – Мы познакомились на работе.

– И он ни разу не подкатывал к тебе?

Кусочек батончика совсем некстати встает поперек моего горла и, как следствие, я давлюсь им, закашливаюсь, а Настя стучит мне по спине и что-то наговаривает на ухо.

– Нет, – активно мотаю головой, подавляя приступ кашля. – Со стороны Владислава Марковича ничего подобного никогда не наблюдалось.

Улыбка пропадает с лица Бобби, уступая место нескрываемой подозрительности.

Не хватало еще, чтобы она заподозрила меня в том, что это я подкатывала к Владу.

Напряжение в воздухе нарастает, но в следующую секунду Бобби прыскает со смеху.

– Да я шучу. Влад не такой. Он по своей натуре ледышка. Он не подкатывал даже ко мне! – подчеркивает она свое превосходство, намеренно принижая меня. Поспешила я однако с выводами о ее воспитанности. –  Хотя на тот момент Влад знал обо мне буквально все. Он знал, что я девушка свободная, что он безумно нравится мне. И я понимала, что нравлюсь ему, тем не менее первые три месяца он совершенно бездействовал! Я чувствовала, что это мое! А свое я не упущу!

Бобби резко тянется к блюдцу, все-таки дорвавшись до кусочка курицы. Однако она не ест крылышко. Девушка с усердием разламывает его на куски, возвращает в тарелку и деликатно облизывает пальцы, вымазанные в жиру.

– Я сама проявила инициативу и предложила ему встречаться, и тогда его сердце оттаяло, – хихикает Бобби. – Думаю, он готовится к тому, чтобы сделать мне предложение.

– С чего ты взяла? – внезапно слетает с моего языка.

– Дней пять назад мы как всегда общались по видеосвязи, и я совершенно случайно увидела на его журнальном столе кольцо и коробочку от Тиффани.

Мне не хочется расстраивать Бобби, но как мне кажется она ведет речь о кольце, которое предназначалось мне для встречи с отцом Влада. Оно тоже было упаковано в коробочку от Тиффани. Но, возможно, я ошибаюсь и, покупая кольцо мне, Влад приобрел и кольцо для Бобби.

– Тогда я желаю тебе быть самой счастливой невестой, – говорю я со всей искренностью, которая осталась во мне.

– Супер! Пока ты плачешь по Владу и наматываешь сопли на кулак, он женится на другой! – язвительно выплевывает Настя, отбрасывая недоеденный кусок бургера.

Не у меня одной тут подпортился аппетит.

– Ничего я не наматываю, – парирую я сквозь сжатую челюсть.

– Ага, лучше спроси у нее, как наша будущая невеста относится к детям, – жужжит подруга мне в ухо. – Возможно, совсем скоро у Алисы появится еще одна мама, если ты наконец не одумаешься.

– Настя! – протягиваю я раздраженно.

Как у нее только язык повернулся подобное произнести?

– Что, Настя?! – терпение ее лопается, она придвигает стул ближе к Бобби. – Лисен ту ми, Бобби, эта дурочка на протяжении четырех лет скрывала от твоего бойфренда дочь, андерстенд? Она уже хотела признаться ему, но тут вдруг оказалось, что он находится в отношениях. С тобой! И все! Моя подруга замкнулась в себе! Она отказывается признавать, что до сих пор любит его. Но я-то не дура. Я все вижу! Да у нее в телефоне с прошлой недели больше фоток Влада, чем своих и Алисиных вместе взятых. Там целый алтарь. Не удивлюсь, если она не может уснуть до тех пор, пока не пролистнет их все.

– Что? – возмущаюсь я, выкатывая на нее налитые кровью глаза. – Ты лазила в моем телефоне?

Она разводит руками, состроив виноватую физиономию. Не куплюсь!

– Каюсь, хотела с помощью твоего телефона отыскать свой и случайно залезла в альбом. Так к чему я это все? Ах, да! – сурово рявкает Настя и совсем неожиданно переходит на английский, обращаясь к гостье: – Ты родилась в России?

– Что? – глаза Бобби забегали, она ищет в моем лице поддержку, но я уже не в силах спорить с Настей. Она как танк. – Нет, я родилась в Америке.

– Хорошо, тогда как часто ты бывала в нашем городе?

– Я здесь впервые.

Настя прищуривается, заставая Бобби врасплох, скрещивает руки на груди.

– А в две тысячи третьем не ты ли принимала участие в постановке "Пеппи Длинный чулок"?

Запахло жареным.

Настю несет, а Бобби отмалчивается, косится на выход, желая смыться отсюда, потому как подруга не желает сдавать позиции:

– Не дай бог я узнаю, что ты каким-то образом причастна к их разрыву, – грозит она пальцем прямо перед носом Бобби, переходя на родной язык, – не дай бог я пойму, что ты запудрила мозги Владу или по твоей вине он лишился памяти! Я с тебя три шкуры спущу!

Бобби не находит себе места. Начинает ерзать на стуле, словно на нем образовались иголки. Она переглядывается со мной, насупив свои шикарные соболиные брови. В сапфировых глазах скрывается тревога.

Складывается впечатление, будто она все поняла. Слово в слово. Я даже вижу как ее темная кожа лица заливается краской, а над верхней губой проступает испарина.

Она в растерянности, но с чего бы вдруг?

– Не обращай внимания на Настю, – стараюсь разрядить напряженную обстановку. – Она подвержена магнитным бурям и порой несет всякую чушь.

Подруга передразнивает меня, невнятно бубня, сминает салфетку в комок и пуляет в стену, выражая протест. Бобби тем временем опускает взгляд в чашку с недопитым чаем. Она изо всех сил старается сохранить спокойствие. Нервными движениями прокручивает кольцо на своем большом пальце и в результате прячет руки под столом.

– Юля, а где твоя дочь? Алиса, кажется. Влад рассказывал мне о ней, – Бобби поступает мудро, не реагируя на выпады Насти, я выдыхаю.

Скандал миновал.

– Алиса в садике. Ближе к вечеру будет дома.

– Я очень хотела бы познакомиться с ней. Я даже подарок ей подготовила, – она достает телефон из заднего кармашка своей сумочки, отрывает заметки, – только скажи мне адрес, куда его отправить. Сегодня уже будет у вас.

Только я раскрываю рот, чтобы озвучить ей адрес подруги, как локоть Насти вонзается в мой бок. Я ойкаю и морщусь от боли. Намек предельно ясен.

– Что за подарок? Какого рода? Где он? – Настя берет Бобби в оборот, что на секунду та теряется.

– Это профессиональная балетная пачка. Шикарная, изготовлена вручную лучшим мастером Европы. Она упакована и хранится в камере хранения аэропорта. Просто я подумала, что Алиса сейчас как раз находится в таком возрасте, когда дети проявляют активность. Так почему бы ей не направить свою активность на балет? Возможно, ей понравится эта идея и она полюбит балет так, как люблю его я.

– Это ты не подумала, дорогуша моя ненаглядная! Это ты целый план атаки разработала, – Настя едко хмыкает, глянув на меня вскользь. Ей все никак неймётся. – Что я тебе говорила? Сначала она с ней познакомится, подкупит пачкой балетной, затем пригласит в Штаты, а потом станет ей второй мамой, потому что ты не стараешься докопаться до истины. Такими темпами ты все прошляпишь!

Настает мой черед пинать Настю под столом. Сцепив зубы, я награждаю ее тяжелым взглядом. Тогда Настя выставляет руки перед собой и жестом закрывает рот на замок.

Внезапно раздается телефонная трель. Бобби с улыбкой от уха до уха берет телефон со стола. Улыбка становится только ослепительней, когда она смотрит на экран, где отображается имя звонившего.

Замираю, а сердце отбивает в груди бешеную чечетку. В последнее время так оно реагировало на звонки Влада. Оно словно чувствует, что он где-то поблизости, пускай даже за тысячи километров, но он на линии звонка, а это гораздо ближе, чем я могу себе позволить.

Кусаю губы. Ноги трясутся и дрыгаются под столом, выдавая мое нервозное состояние. И когда я уж начинаю бить коленками об стол, Настя легонько шлепает меня по бедру, отчего непроизвольное подергивание прекращается, но ненадолго.

– Прошу прощения, я отойду на минутку. Влад наконец-то объявился, – девушка подтверждает мои догадки, на что сердце теперь пропускает болезненный удар.

Бобби выходит из кухни, скрывается за дверью ванной комнаты и закрывается на замок, после чего Настя пересаживается на ее место.

– Что за цирк ты здесь устраиваешь? – не теряя времени, нападаю на нее.

Настя цокает языком, раскачиваясь на стуле. Она намерена с достоинством отразить любой мой удар.

– Эх, Юлька, цирк здесь устраиваю не я. Это наша Бобби устраивает тут такое представление, а ты слушаешь ее, разинув рот. Браво! Продолжай в том же духе! – театрально хлопает в ладоши, чем только выводит меня из себя. – Она тебе такой лапши на уши навешает, годами будешь ею давиться и вспоминать, какой же ты все-таки была дурной.

Настя мастерски выводит меня на эмоции, несмотря на то что раньше ей редко, когда такое удавалось. Я теряю и без того хрупкое равновесие. Все внутри меня бурлит и взрывается от кипящей злости, ведь наша многолетняя дружба буквально висит на одном волоске. Еще немного и мы дойдем до точки невозврата.

– А что я должна была делать, по-твоему? Мне напомнить, что это ты притащила ее сюда! – отвечаю в попытке перетянуть одеяло на себя.

– Понимаю, в твоих глазах я сейчас кажусь подлой дрянью, ведь я поставила под сомнение нашу дружбу.

– А это разве не так?

– Нет. Своим подвигом, а я считаю, что это все-таки подвиг, я поставила на кон нашу дружбу в обмен на твое счастье. Да что же это такое, в конце концов? – Настя разводит руками и взывает к небесам. Тоже чересчур наиграно. – Должна же хоть одна из нас быть счастлива! Или ты не хочешь этого?

– Кто же не хочет, но при чем тут Бобби?

– Не нравится она мне, – выносит подруга вердикт, махнув рукой назад. – Ты видела с каким остервенением она порвала на куски бедное куриное крылышко? Это явный намек на войну. Она точно замышляет что-то.

– Что она может замышлять? – закатываю глаза.

Настя жмет плечами, берет из тарелки самую длинную фри, наставляет ее на меня, подобно пистолету. Прицеливается, сощурив один глаз, и только потом отправляет картошку в рот, прожевывает и отряхивает руки.

– Как вариант втереться в твое доверие, как втерлась в доверие Влада, и устранить тебя. Такая может устроить какую-нибудь подлянку, а ты и не заметишь. Ты сейчас легко поддаешься давлению, поэтому ни в коем случае не ведись! Не доверяй ей, ясно? Ни единому слову.

– Да с чего ты взяла? Ты видела ее вообще? Где я, а где она? Ей даже устранять меня не нужно, если уж на то пошло. Я самоустранилась.

– Вот именно, ты самоустранилась. Ты думаешь, что другие заслуживают намного больше счастья, чем ты. Ты недооцениваешь себя. Уж мне ли не знать, что ты всю жизнь живешь по принципу "я должна," а не "я хочу". "Я должна изолировать себя от Влада, чтобы не мешать Бобби вить из него веревки". "Я должна скрывать, что у нас есть дочь, и чувствовать себя  при этом поганью". Но на самом деле за всем этим скрывается: "Я хочу быть с Владом, но боюсь, что он во второй раз разобьет мне сердце". "Я хочу рассказать ему о том, что у него есть прекрасная дочь, но боюсь, что он возненавидит меня за упущенное им время". Твои страхи – полная хрень! – орет она во весь голос, вынуждая меня сгорбиться от тяжести ее речей. – Все это не более, чем тупые отговорки! Мне больно на тебя смотреть. Ты превращаешься в зомби, а такие как Бобби пользуются твоим апатичным состоянием и забирают все то, что должно было стать твоим! Доходит или как?

Настя права.

Не зря я чувствую себя идиоткой, когда думаю, что поступаю порядочно или во благо себе.

– Это временно, – тяжко вздыхаю, роняю голову к груди. – Ты ведь тоже в такие периоды чувствуешь себя не лучшим образом.

– В какие это "такие" периоды?

– Когда у того, в кого ты влюблена, появляется более выигрышный вариант.

– Вот! Что я тебе говорю!? – громко произносит Настя. Она оглядывается на запертую дверь ванной комнаты, грудью наваливается на край стола и уже чуть тише продолжает: – Ты думаешь, что Влад не сможет относиться к тебе как раньше, ведь у него есть Бобби – королева красоты и грации, которая не отпустит его ни при каких обстоятельствах. А я тебе скажу, что ты ошибаешься. Это Бобби он никогда не полюбит так, как тебя. Так что зря ты списала себя со счетов. Я бы на твоем месте зубами вгрызлась в него. Потому что что-то мне подсказывает, наша забугорная королева совсем не та, за кого себя выдает. И я не просто так сейчас шушукаюсь с тобой. Я почти на сто процентов уверена, что она не только понимает русскую речь, но еще и шпарит по-нашему лучше любой школьной русички, – она снова оглядывается и нарочито громко выкрикивает: – Просто кое-кто думает, что вокруг нее собрались одни идиоты!

И тишина, длящаяся от силы секунды две. Затем в ванной включается вода. Мощный напор заглушает голос Бобби.

– Короче, ты пока переваривай, а я сейчас приду.

Настя приподнимается из-за стола, скрывается за углом, но уже через минуту она возвращается обратно, только уже держа в руках какой-то старый снимок.

Она кладет его на стол прямо возле меня и подносит палец, указывая на девочку лет восьми. На снимке помимо этой девочки еще с десяток разных ребятишек, наряженных в сценические костюмы, но Настя неслучайно делает акцент именно на смуглой девчонке, одетой как Пеппи Длинный чулок.

– В детстве я ходила в театральный кружок, – тихо говорит Настя, опершись на подоконник. – Это фото сделала моя мама в день защиты детей. Наш коллектив выступал в ДК, а помимо нас в тот день выступали еще и танцевальные группы из какой-то частной студии. В кадр попала только одна незнакомая мне девочка, но я запомнила ее. Такую грех не запомнить. Тебе никого она не напоминает? Нашу королеву красоты, например?

Холодным потом обливаюсь.

Неужели догадкам Насти находится подтверждение?

Присматриваюсь, стараясь сфокусироваться на этой девочке, но снимок довольно старый и порядком уже выцветший. Единственное, что я могу рассмотреть, так это ее полосатые чулки, пышные косички и цвет кожи, который несколько темнее, чем у остальных детей.

Нет, мне хочется верить Насте. Она – единственный человек, которому я могу доверять.

Но все это не поддается никакой логике.

Я не могу поверить, что Влад настолько просчитался, отдав предпочтение волку в овечьей шкуре. Не могу поверить, что за пять лет ему не удалось узнать ее истинное лицо.

– Должно быть, это простое совпадение. Почти двадцать лет прошло. Как ты можешь утверждать, что эта девочка и есть Бобби? Только основываясь на цвете кожи? Ты меня конечно прости, но не кажется ли, что этого слишком мало, чтобы обвинять человека во лжи? – откладываю снимок в сторонку.