Текст книги "Тайная семья босса"

Мой отец осознанно причинял боль матери. Он унижал ее, втаптывал в грязь, но не отпускал. Он убивал ее гордость, а она все прощала ему. Из раза в раз, пока он сам не бросил нас.

Я надеялся, что после развода мать заживет новой жизнью. Залижет свои раны и начнет все с чистого листа, но надежды мои так и не оправдались.

Она спилась до смерти. Я ничем помочь не смог.

Мне тогда только-только стукнуло восемнадцать. Я сам мог пойти по кривой дорожке, если бы однажды в пьяном угаре не оказался на ночных запретных гонках. Восемь лет я отдал стритрейсингу. Это стало не только моим хобби, но и отличным заработком, а потом я вдруг бросил гонки. По какой причине – не знаю. Мой приятель также не в курсе, хотя на тот момент мы были лучшими друзьями. Я обо всем делился с ним, но, видимо, я отвлекся на что-то более важное. Других предположений у меня не нашлось.

– Хорошо, как скажешь, – кивает отец, приподнимается из кресла, решительно намереваясь уйти.

– Папочка! Ты где? Ты же обещал, что мы сегодня вместе почистим зубки! – раздается сверху, как глоток спасительного воздуха.

По лестнице энергично сбегает Алиса. Она показывается нам на глаза и очень правдоподобно приходит в смущение.

– Ой, папуль, я не знала, что у нас гости, – робко она произносит, тыльной стороной ладони стирая со щеки следы от зубной пасты.

Глядя в упор на девчушку, отец как мешок заваливается обратно в кресло. Он повержен, а я слегка насторожен.

Сейчас от меня уже ничего не зависит. Все в руках у этой чудной малышки, которая опасливо шлепает босыми ножками в мою сторону.

Что-то, а произвести неизгладимый эффект она умеет. Отец все никак не может отойти от шока. Глаза его поблескивают в свете искусственных ламп, глубокие морщины между бровями разглаживаются. И он даже пытается улыбнуться Алисе. Выходит у него так себе, но это уже что-то.

– Сынок, так ты говорил правду? – обрывчато он произносит, не в силах отвести взгляд от милого личика девчушки.

Я беру Алису на руки, в макушку целую и подмигиваю ей, безмолвно благодарю ее.

– Да, познакомься, это моя дочь. Ее зовут Алиса.

Отец мешкает. С недоверием рассматривает нас поочередно. Ищет сходство.

– Здравствуй, солнышко. А я…

– Я знаю, вы мой дедушка, – перебивает его Алиса, вжившись в роль. Я ставлю ее на ножки, поправляю задравшуюся кофточку пижамы. Она смело приближается к креслу, в котором отец сидит как пришибленный, и встает напротив него. – Папа показывал мне ваши фотки. Только он говорил, что вы живете далеко, поэтому не можете к нам приехать.

Умница… Она всерьез намерена растопить сердце отца.

– Это правда, я живу очень далеко, но все же я смог к вам приехать, – говорит он елейно, на что Алиса хмурит бровки.

– Вам тут не нравится? Или вас кто-то обидел?

Ей удалось вогнать отца в краску. Бедный, аж вспотел весь.

– Нет, почему ты так решила?

– Потому что у вас грустный хохотальник.

Он переглядывается со мной, а я плечами жму.

– Хохотальник? Прости, солнышко, я уже старый, не знаю что такое хохотальник.

– Это то, чем люди смеются, – с умным видом отвечает она.

Алиса пальчиками дотрагивается до уголков своих губ, растягивает их в разные стороны, демонстрируя дедуле улыбку, а потом этими же пальчиками натягивает рот и ему. Тот завороженно смотрит на нее, но прикоснуться к ней боится, словно для этого ему требуется мое разрешение.

– А сколько тебе годиков, Алиса?

Напрягаюсь всем телом.

Успела ли Юля проинформировать ее?

– Четыре, скоро будет пять, – горделиво произносит Алиса, показывая отцу ладошку с большим загнутым пальчиком, и я мысленно выдыхаю.

Все пока идет по плану....

11. Горько!

Юля

Я в полном ауте.

И это с ним Влад собрался нас знакомить? С этим деспотичным человеком, который не слышит никого, кроме себя?

Поначалу мы с дочкой тихонько отсиживались в комнате, приводя в порядок себя и свои эмоции. Вместе вспоминали все то, что нужно говорить дедуле, а что строго запрещается. Мы уже планировали присоединиться к Владу, как вдруг стены дома задрожали.

На первом этаже поднялось целое восстание, по-другому и не скажешь.

Влад с отцом очень громко спорят о чем-то, затем в спор втягивается какая-то девица, говорящая на ломанном русском.

Кто такая – черт бы знал. О ней Влад не удосужился меня предупредить.

С уходом девушки ситуация только обостряется. Спор стремительно перетекает в разгорающийся скандал. Словесная дуэль наращивает обороты. И никто из дуэлянтов не желает признавать свое поражение, насмерть стоя каждый на своем.

Кому как ни нам с дочкой предстоит пресечь их непримиримую вражду. Пробил наш "звездный" час. Нашего папаню нужно вызволять из пекла, пока он не устроил своему отцу армагеддон на старости лет.

На разведку вызывается пойти моя храбрая сердцем Алиса. С твердым намерением растопить ледяное сердце деда она спешит на выручку, а мне остается наблюдать за всем из-за угла и внимательно прислушиваться к тому, о чем говорят взрослые.

С появлением Алисы мужчины прекращают сопротивление. Влад добровольно выбрасывает белый флаг, а дедушка знатно зависает, оказавшись в плену Алисиных глаз. Точь-в-точь таких же, как у ее отца.

В доме воцаряется заветные тишина и покой. Дедуля на мгновение теряет дар речи. Весь его словарный запас сокращается до охов-вздохов и бессмысленных междометий. Он глубоко растерян, бледный как мел, но думает очень "громко".

Готова поспорить, его мозги вот-вот закипят, из ушей пар повалит, а сам он засвистит как чайник на раскаленной плите. И всему виной моя дочь. А если быть точнее, то запущенные мыслительные процессы, касающиеся кровного родства его новоявленной внучки. Шестеренки работают на износ, что я с лестницы слышу как они прокручиваются и бунтуют, отказываясь принимать желаемое за действительное.

А потом Лисичка выдает дедушке то, от чего мои веки начинают дергаться в нервном тике. Зад перевешивает и я заваливаюсь на ступеньку, намертво прирастая к ней.

Господи, у меня самой хохотальник набок съехал от услышанного выраженьица. Впервые слышу, чтобы дочь говорила нечто подобное.

И где она только набралась таких словечек?

Где-где? Я бы ответила в рифму… В Караганде, например, если бы точно не знала, что этому ее научила Настя. Тут к гадалке ходить не нужно.

Ну хорошо хоть в такой безобидной форме. Это еще простительно ей, а то в арсенале у Насти есть термины и похлеще.

– Скоро пять будет, говоришь? Ох, какая ты уже большая, – дедуля приходит одновременно и в восторг, и в умиление.

Ему наконец удалось выбраться из состояния немого оцепенения, но разум все еще находится будто под влиянием гипноза. Алиса его околдовала.

То-то же.

Дайте этой девчонке пять минут и она из кого угодно совьет веревки.

– Да, мама с папой скоро будут водить меня в развивашку! А еще на рисование и в театральный кружок. Правда ведь, пап? Ты же запишешь меня? – выклянчивает она в ультимативной форме, словно если папаня вздумает вякнуть что-то против, то она быстренько раскроет его маленький секрет.

Правильно, дочурка. Набивай карман шире. За моральный ущерб, так сказать.

Влад выглядит потерянным от стольких запросов, но он сейчас не в том положении, чтобы идти в отказ.

Он устраивается на диване. Взяв Алису за ручку, привлекает к себе, сажает на коленки и принимается тискать ее и щекотать на глазах у дедули. Старик заворожено наблюдает за тем, как его сын сжимает внучку в отцовских объятиях, пока та хохочет, как заведенная.

Удивляюсь, как быстро Алиса подпустила к себе чужого человека. Словно на интуитивном уровне она смогла почувствовать что-то свое родное.

– Ну конечно, Лисичка моя! Спрашиваешь еще, – с теплотой отвечает Влад, ускоряя мой пульс. – И на курсы английского тебя запишем. На все, что только захочешь.

Вот это да-а-а-а!

Он назвал нашу дочь своей Лисичкой.

А ведь из его уст это прозвучало очень даже "по-папски".

Сердечко мое совершает кульбит за кульбитом. Я ловлю приятное ощущение легкости, как если бы у меня за спиной выросли крылья. Состояние невесомости уносит душу высоко над землей. В носу щиплет от выступивших слез радости. Я протяжно и довольно громко вздыхаю, предаваясь ярким мечтам. Но своим вздохом я выдаю себя.

В итоге Влад замечает меня – растекшуюся на ступеньках субстанцию.

Он таинственно улыбается мне, а я не в силах не улыбнуться ему в ответ. Его взгляд излучает тепло. Я ощущаю его даже на расстоянии. Бабочки в животе просыпаются от столь долгой спячки. Щекочут внутренности своими трепещущими крылышками, создавая собой вихрь. Так приятно и до боли знакомо, что кажется, я никогда не расставалась с этими ощущениями.

Однако стоит Владу подозвать меня незаметным жестом руки, как все бабочки дохнут.

Я вспоминаю, что это всего лишь игра. Все, что говорит и делает Влад, прописано в его сценарии.

– А где, собственно, ваша мама? – следом интересуется старик, проследив за взглядом Влада.

Я резко привстаю со ступенек.

Ну все. Придется вылазить из окопчика, хочется мне этого или нет.

Я расправляю плечи и, мысленно перекрестившись, вхожу в гостиную, где устраиваюсь на диванчике рядом с Владом и дочкой. Она перебирается на мои колени, руками обнимает за шею и шепчет на ухо что-то вроде: «мам, он совсем нестрашный, но, похоже, на „Мандивах“ тоже ни разу не был».

– Эм-м… здравствуйте, Марк Филиппович. Вот так уж неожиданность.

Это все, что я могу сказать при виде этого чопорного мужчины, который теперь пристально разглядывает нас троих, словно мы подозреваемся в страшном преступлении.

Внезапно меня одолевает необоснованный страх. Сквозь землю бы с удовольствием провалилась. Разум тревогу бить начинает, потому что его лицо мне кажется знакомым. Быть может, я где-то уже видела его. Только вот где?

В стрессовых ситуациях я утрачиваю способность логически мыслить.

Что, если мы виделись шесть лет назад? Да нет вроде бы.

Влад не знакомил меня с родителями. Он вообще старался отмалчиваться, если я затрагивала его прошлое.

Из него лишнего слова просто так не вытянешь.

К тому же я только сегодня узнала, что его матери уже давно нет в живых.

Хмыканье Марка Филипповича вырывает меня из размышлений. Моргнув, я сбрасываю с глаз пелену задумчивости, и снова возвращаюсь в атмосферу подозрительности.

– Так ты никого не предупредил о том, что я приеду? – с уязвленным видом обращается он к Владу, как будто тот посмел его прилюдно оплевать. – Почему?

– Не верил, что твоя совесть позволит тебе явиться сюда, – спокойно отвечает.

Только едва заметное подергивание нижней губы и нервная игра желваков на челюсти выдают в нем раздраженность.

– Напрасно, совесть мне позволяет многое, – высокомерно отвечает дедуля.

– Это уж точно.

Я громко громко хлопаю в ладоши, пресекая возникновение очередной перепалки.

– А не хотите чая? – в наигранной радости предлагаю, только бы разрядить обстановку. Локтем пихаю Влада в бок. – Дорогой, метнись-ка в кухню, сделай отцу чай, а мы пока поболтаем с дедушкой.

Влад с облегчением выдыхает, награждает меня благодарственным взглядом.

– Конечно… любимая, – отвечает он, устраивая в душе моей переворот.

Влад дотрагивается до моего подбородка указательным пальцем и предусмотрительно захлопывает отвисшую челюсть, чтобы я не затопила тут все своими пузырчатыми слюнями.

Как только он уходит, Алиса пересаживается на его место, а на меня медленно накатывает волна ностальгии.

– Я мог вас где-то раньше видеть? – спрашивает Марк Филиппович, с вдумчивым видом наглаживая свою серебристую бородку.

В глотке мигом образуется засушливая пустыня. Из ностальгии меня перебрасывает в пекло.

– Вряд ли, – сконфуженно пожимаю плечами, в неловкости обнимаю себя руками. – Только если Влад вам рассказывал обо мне.

– Дождешься от него! – фыркает он, а затем его взгляд цепляется за мою правую руку. – Так вы не в браке?

Чую, запахло жареным.

Меня трясет, сердце норовит выпрыгнуть из груди и пуститься наутек.

Врать я не умею. Это прерогатива Влада.

Что же делать? Как выкручиваться?

Помнится, Влад говорил, что мне об этом не нужно беспокоиться, но что он имел в виду.

Утирая пот со лба, я смотрю на свой не окольцованный безымянный палец и отвечаю напрочь онемевшим языком:

– Нет, мы с Владом только собираемся узаконить отношения. Все никак до ЗАГСа не доберемся. То у него дела, то у меня. Но, знаете, нам и без штампа в паспорте хорошо живется.

Старик категорично мотает головой. Притихшей Алисе подмигивает.

– Нет, нехорошо, но знаете что? Свадьбе быть! – провозглашает он громогласно, застигнув меня врасплох.

Подобно сдувающемуся шарику меня швыряет из одного потрясения в другое. Такими темпами к концу дня я точно поседею или стану заикой.

– Что… что вы имеете в виду?

– Ну вы сами говорите, все никак до ЗАГСа не доберетесь, а я что, зря сюда приехал?

– Не знаю. Вам виднее, зачем вы сюда приехали.

– Вот и я о том же. Я вас подтолкну к такому важному шагу. Разумеется, из лучших побуждений. Пойдете под венец в ближайшее время. Сто лет уже не гулял на свадьбах! – праздно восклицает, посыпая мою голову толстым слоем пепла. – И даже не думайте, я не уеду отсюда, не помру, пока вы, голубки, не станете мужем и женой! Я вам такую свадьбу отгрохаю! На всю жизнь запомните!

Доигрались! И десяти минут не прошло, а меня уже замуж спроваживают! Еще имя не успели узнать, а уже под венец распределили!

Марк Филиппович выжидательно смотрит на меня своими глазами-прожекторами. По всей видимости, он желает услышать от меня слова благодарности.

Да какие тут могут быть благодарности, когда мои мозги превратились в труху по его милости.

– Извините, – пробормотав, я пулей несусь в сторону кухни. – Дорогой! Ты там на чайную плантацию отправился, что ли? Давай-ка я тебе помогу!

Укрывшись за углом, я нахожу Влада. Он стоит спиной ко мне и преспокойненько разливает по чашкам чаек в тот момент, когда вершится наша дальнейшая судьба.

Я подлетаю к нему, за плечо цепляю и разворачиваю к себе.

– Ты чего тут так долго возишься? – шиплю я.

Он обалдело таращится на меня, ставит чайничек на стол.

– А ты чего такая дикая опять?

– А ничего! Ты женишься в курсе?!

Влад тупо моргает.

– Что значит "женишься"?

– А то и значится, – сдуру я хватаю его за горловину футболки. – Твой отец сбрендил совсем. Он не увидел обручального кольца на мне. Я сказала ему, что мы не в браке, и пошло-поехало.

Влад не разделяет моей встревоженности. Он надувает свои щеки, а в следующую секунду взрывается от приступа бесшумного смеха.

– Вот балда! Я забыл совсем о кольцах. Я же все приготовил!

– Ты купил мне кольцо? – недоуменно хлопаю ресницами.

– Разумеется, купил, и себе тоже. В спальне лежат.

В панике я хватаюсь за голову. Едва ли волосы на себе не рву, дойдя до точки кипения.

– А что ж ты раньше не сказал!? – размахиваюсь, чтобы отвесить ему оплеуху. Его беспечность меня скоро доконает.

Влад успевает перехватить мою руку. Он туго сжимает запястье, но тут же разжимает и отпускает.

– Мы друг друга не трогаем без надобности, помнишь?

А меня это мало волнует.

Я снова размахиваюсь, и ладонь моя достигает цели, звонко шлепнув по левой щеке. А он даже не моргнул. Не шелохнулся. Только алый отпечаток стремительно разрастается на его коже, да в глазах разворачивается стихия, что в совокупности не сулит мне ничего хорошего. Я разозлила его. Или путаю злость с чем-то другим…

– Ты это заслужил, – наезжаю на него возмущенным полушепотом.

– Ах, вот как? Заслужил? – угрожающе он произносит, подбираясь ближе ко мне.

Мускулы его напрягаются, лицо превращается в непроницаемую маску.

Не пойму, он хочет, чтобы я ударила его еще и по правой щеке? Чисто для симметрии.

– Нам же теперь свадьбу играть придется.

Молчит.

Сверлит меня почерневшим взглядом долго и мучительно, в угол загоняет мысленно, а затем Влад резко вскидывает обе руки. Не успеваю я опомниться, как он уже фиксирует мою голову своими ладонями, чем вынуждает меня приподняться на цыпочках и со свистом втянуть воздух. Жадно, как в последний раз.

Он сморит на меня, как волк смотрит на добычу. Оскаливается хищно, бегает расширенными зрачками по моему лицу, плавно опускает палящий взгляд на мои пересохшие губы. А я теряюсь, проваливаюсь в бездну его глаз, наблюдая за языками пламени, которые вьются в полуночной темноте радужки.

Влад подается лицом вперед, обездвиживая меня полностью и нагло воруя кислород. Кончики наших носов практически соприкасаются. Обжигающее дыхание уже во всю гуляет по моей коже. И только я понимаю, что Влад задумал, как его губы впиваются в мои. Но вместо того чтобы отпрянуть или дать отпор, я цепляюсь за его плечи и обмякаю в крепких мужских руках, чувствуя как земля плавно уходит из-под ног.

Голова кружится. Мысли в ней все путаются. Вчистую я забываю о навалившейся проблеме.

Каждая клеточка моего тела буквально дребезжит, коленки дрожат от трепета, зарождающегося внутри. Я будто бы всю жизнь ждала этого поцелуя. А ведь так оно и есть. Долгие годы мои губы скучали по нему. Целых шесть лет они не знали его ласки, и тут на тебе. Получите – распишитесь.

Ко мне моментально возвращается утраченное чувство целостности и наполненности. Это как раз то, чего не хватало мне все эти годы. То, что казалось уже нереальным. Как нереально лицезреть цепляющееся за горизонт яркое солнце в условиях полярной ночи.

И только я успеваю увлечься, как Влад разрывает поцелуй. Он отстраняется от моих губ так же внезапно, как и обрушился на них.

Я дезориентирована, легкие горят от нехватки кислорода и переизбытка чувств.

Я не понимаю, что происходит, в голове хаос поселился, ноги обратились в желе, а Владу хоть бы хны. У него даже дыхание не сперло.

– Не придется, ну или придется, но не взаправду… Или взаправду, черт бы знал, – произносит он у моего уха набор бессмысленных фраз.

– Что это было? – обомлев, проговариваю слабым охрипшим голосом.

Все силы уходят на то, чтобы усмирить свое глупое сердце, которое повелось на него.

– Ты о чем? – прикидывается он идиотом, отходя от меня на безопасное расстояние.

– Ты поцеловал меня.

Влад какое-то время испытывает меня глумливым взглядом, а потом руками разводит, ослепляя самодовольной улыбкой.

– Заслужила! Один – один.

Как ни в чем не бывало он обходит мою замершую фигуру, берет поднос со стола, разворачивается и сбегает.

12. Приступ хитрости на почве наглости

Прежде я была уверена, что во мне есть достаточно стойкости для того, чтобы давать отпор чувствам.

Ни фига это не так.

Влад высосал из меня всю силу воли. Выцеловал!

Как выяснилось, чувства все это время жили во мне. Эти вредители ютились на дне моего сердца и сдержанно выжидали удобного случая, не напоминая о себе. А, когда случай настал, они со всплесками вынырнули на поверхность.

Коварные чувства, которыми я теперь не могу управлять… Не могу доверять им…

Я ведь правда верила, что научилась блокировать воспоминания. Я перестала сопоставлять прошлое с настоящим. Разучилась искать в действиях и словах Влада какой-то скрытый подтекст, но, оказалось, что все это было сплошным самообманом.

Один фальшивый поцелуй доказал мне, что я размазня, падкая на лобызания с бывшим.

Я подвержена его влиянию. Рядом с ним я становлюсь слабой и уязвимой.

А после поцелуя я стала еще и скудоумной, словно он не целовал меня, а высушивал последние мозги.

Я не понимаю Влада. Хочу понять, но все мысли заводят меня в тупик.

Он выглядит так же, как и раньше. Его голос, манеры, привычки, и даже губы все те же, но меня не покидает чувство, будто я совсем не знаю этого человека.

Он стал каким-то чужим.

Я совсем запуталась.

Неужели ему настолько наплевать на мои чувства?

Когда чары Влада рассеиваются, я прихожу в себя и совсем некстати замечаю, как все пялятся на меня.

Боже, получается, они стали свидетелями моего временного помешательства.

И ведь я даже залиться краской не могу, иначе они поймут, что поцелуй был для меня полнейшей неожиданностью. Я могу лишь делать вид, что все прекрасно. Прекрасней и быть не могло.

И теперь становится предельно ясно, что со стороны Влада это был никакой не порыв. Это была даже не ответка на мою пощечину. Он играл на публику. То, как он целует меня, видели все присутствующие в доме. Это видела моя дочь и незнакомая мне девушка.

Влад притворялся. Ему нужно было подкрепить свою ложь доказательствами, и он не придумал ничего другого, кроме как поцеловать меня на глазах у всех.

Как же подло…

Спрятавших от всех, я упираюсь ладонями в край стола, голова моя безвольно падает на прохладную столешницу.

Я безмолвно хнычу, пытаюсь унять дрожь в руках и элементарно перевести дыхание.

Губы по-прежнему охвачены огнем. Я тру их, стираю тыльной стороной ладони въевшиеся следы Влада.

Я не понимаю, что со мной творится. Все, что могу – это злиться, но не на него, а на себя.

Была бы во мне хоть капля гордости, я бы не позволила ему даже притронуться к себе.

Наивная.

Думала, что справлюсь с ним, смогу выставить незримый барьер между нами, но при первом же его поползновении я сама разрушила все барьеры и позволила воспоминаниям атаковать меня со всех сторон, а отбиваться от них гораздо сложнее, чем от Влада.

Выпрямляюсь. На глаза попадается графин с водой. Я наливаю полный стакан и выпиваю все до последней капли, а чувства насыщения как не было так и нет.

– Большой бро, папа мне только что сказал, ты женишься! Это правда? – лепечет девушка с акцентом.

Навострив уши, я замираю, краем глаза подглядываю за всеми из-за угла.

– А ты хочешь, чтобы это оказалось правдой? – с хитрецой отвечает Влад вопросом на вопрос.

Он ставит поднос на стол, передает одну чашку Марку Филипповичу, предлагает чай высокой блондинке, но та, скривив физиономию, отказывается.

А затем Влад взглядом ищет меня.

Почему он никак не препятствует развитию этой свадебной темы? Разве только меня она напрягает?

Собравшись с духом, я натягиваю на лицо дежурную улыбку и возвращаюсь в гостиную, где Влад уже во всю принимает поздравления от приставучей блондинки. Присев на спинку дивана, они шушукаются, смеются вместе с Алисой, которая в настоящий момент распаковывает какую-то миниатюрную коробочку.

Взвыть в голосину хочется.

Заприметив меня, молоденькая девушка отлипает от Влада и дочери, и семенит ко мне. Она цокает своими каблуками по мрамору и размахивает маленьким бумажным пакетом известной торговой марки итальянских украшений.

– А вот и наша красавица-невеста! Ты бы знала, как я рада, сестренка! – она жужжит мне в ухо, на что я могу лишь поддакивать и хлопать глазами. Я в растерянности. – Забыла, как жена брата будет по-русски? – щелкает она пальцами, напрягая память.

– Так и будет – невестка, – говорит Влад, цепляя Алисе на уши что-то блестящее.

– Точно! – девушка хихикает и всучивает мне пакет. – Отец приготовил для вас маленькие презенты по случаю знакомства. По секрету скажу, он думал, что Влад солгал насчет вас. Мы ожидали увидеть нанятых актеров, поэтому и подарки вышли скромными. Бриллиантов всего по два карата в каждой. Но теперь я жалею, что послушала отца. Надо было брать минимум по пять! Потому что никакие вы не актеры!

Надрывно хохотнув, я прижимаю к груди пакет, в котором хранится что-то дорогущее. По два карата в каждой.

Да я в жизни бриллианты не носила, а тут сразу в таком количестве.

– Какие красивые сережки. Намного красивее, чем те, что подарил мне другой папа! – выдает Алиса, едва ли не сдавая нас с потрохами и не доводя меня до сердечного приступа.

Вовремя же она вспомнила про отчима.

А чего еще можно было ожидать от пятилетнего ребенка? Это был закономерный итог.

Все замолкли, уставившись на Лисичку. Тишина стоит такая, что я слышу как надежный план Влада дал трещину и теперь трещит по швам.

Дочка испуганно ойкает. Понимая, что сболтнула лишнего, она с сожалением смотрит на Влада, губки свои кусает.

А у меня обостряется дикое желание расщепиться на атомы и просто исчезнуть, чтобы не видеть как моя дочь винит себя. Сердце кровью обливается при виде того, как она мысленно корит себя.

На нетвердых ногах я подхожу к Владу и незаметно щипаю его за бок.

Я не стану вмешиваться, не буду врать и выгораживать свою малышку.

Он нас в это втянул, ему и разгребать все то, что вычудит наша дочь.

– Это она о крестном папе так отзывается! – как может выкручивается Влад, побагровев при этом как зарево.

– Угу, папа Артем, – Алиса шмыгает носом, закапывая нас еще глубже.

– Артем, – повторяет Марк Филиппович с пренебрежением. – Ненавижу это имечко!

– А твоего мнения никто не спрашивал. Артем – мой друг и крестный отец Алисы, – Влад уже весь на изжоге. Чтобы разрядить обстановку, он вынужден сменить тему: – Ну и какие у нас планы на сегодня?

Девушка подпрыгивает на месте и хлопает в ладоши, не скрывая своего ликования.

Она протискивается между мной и Владом, обнимает нас поочередно.

– У нас в планах свадьба! И когда? А давайте завтра!

– Нет! – чересчур громко выкрикиваю я, отделываясь от телячьих нежностей. Четыре пары глаз одновременно таращатся на меня. Чувствую, как краснею вся до корней волос. Я прочищаю горло и продолжаю неуверенно: – Эм-м… завтра я не могу, у меня… На завтра у меня намечена куча дел. Перенести никак не получится.

– Значит послезавтра! – настаивает Марк Филиппович, сделав добротный глоток чая.

Тогда на помощь снова приходит Влад:

– Послезавтра тоже не получится! И вообще ближайший месяц у нас с Юлей распланирован полностью. Я отправлю вам приглашение, когда мы определимся с датой.

Я делаю одиночный кивок, соглашаясь с ним.

Все-таки он еще не вконец спятил.

Старик внезапно давится чаем. Ставит чашку на стол, стирает капли с подбородка.

– Ерунда какая-то. Вы мне голову хотите заморочить? Какие дела могут быть важнее собственного бракосочетания? – возмущается он, приподнимаясь из кресла. – Мне не сегодня-завтра в землю ложиться. Должен же я на свадьбе сына погулять успеть!

Влад переглядывается со мной. По его выражению лица я понимаю, что он готов уже сдаться.

Клянусь, я сотру его в порошок, если он сейчас же не уймет своего папашу, иначе мне самой придется это сделать.

– Отец, тебе не кажется, что ты слегка торопишь события. У нас с Юлей ничего еще не готово. Мы даже заявление не подавали.

Марк Филиппович ковыляет к нам. По мере его приближения все ощутимей слышится запах лекарств, замаскированный дорогим парфюмом.

Поравнявшись со мной, он кладет свою увесистую руку на мое плечо и заглядывает в глаза, которые я тут же отвожу в сторону.

– Не волнуйтесь, Юленька. Я все подготовлю. У нас целых два дня в распоряжении. Позвольте мне хоть разок быть для кого-то полезным! К тому же, насколько мне известно, Маша в ЗАГСе работает. Будет лишним поводом встретиться с ней.

Намерения у Марка Филипповича самые что ни на есть серьезные.

Влад сам напросился. Сам заварил эту кашу. Проще было сказать правду, а не доводить до абсурда.

Вот пускай сам теперь и расхлебывает.

Я не собираюсь выходить ни за кого замуж, даже понарошку. Даже, если он предложит мне за это столько, сколько я за всю жизнь не заработаю.

Еще я не плясала под дудку старого маразматика!

– Ну уж нет! – Влад брызжет слюной, не желая идти на уступки. – Мы не нуждаемся в твоей помощи! Напоминаю, это моя жизнь, и я ее устраиваю так, как захочется мне! Мне, а не тебе!

Лицо дедули резко покрывается смертельной бледностью, взгляд мутным становится. Скривившись, он за сердце хватается, зубы от боли стискивает и сгибается.

Ну началось.

В этом доме в кого не тыкни, тот актер. Все до последнего достойны "Оскара".

Ну ясное ведь дело, что дедушка блефует!

– Ой, что-то мне нехорошо, сдавило все внутри, – бормочет он, жадно хватая воздух и весьма натурально отыгрывая сердечный приступ. – Октавия, таблетки, где они?

Ноги еле держат мужчину. Владу приходится придерживать старика за талию, чтобы тот от переусердствования не рухнул вниз.

Он осторожно опускает его на диван, подкладывает под голову подушку и расстегивает верхние пуговицы на рубашке.

Переполошившись, Октавия подлетает к мужчинам и падает коленями на пол.

– Папа, что такое? Опять? – истошно голосит она на своем родном языке, держит отца за руку, словно прощается с ним.

Алису пугает такая сцена. Спрятавшись за мной, она начинает плакать и дрожать как осиновый листочек.

– Кажется, приступ, – хрипит дед на последнем издыхании, невидящим взглядом в потолок смотрит. – Мне ведь нельзя нервничать, но как тут без нервов обойдешься.

– Принесите воды! Быстрее! – орет девушка в истерике.

Она лезет в свою сумочку, достает оттуда целую аптечку. Выгружает на стол тонометр и какие-то таблетки. Дрожащими руками выдавливает из стандарта парочку капсул.

Ой, мамочки.

Все выглядит куда серьезней, чем изначально казалось.

Рванув на кухню, я наливаю в стакан воды, быстро возвращаюсь и передаю Октавии.