Текст книги "Моей надежды серебро"

В терминологии Срединного мира брат был не силен.

– Снизил концентрацию внимания, – ляпнула я первое, что пришло в голову.

На душе было и гадко, и тепло одновременно. Странное ощущение, разрывающее сознание надвое. Я не была обижена на Дашана, но точно знала – указав приоритеты, беловолосый поставил в наших отношениях точку, поскольку они меня не устраивали! А с другой стороны – я узнала брата ближе, чем когда бы то ни было, и слово «родственник» обрело объем и значение, гораздо большие, чем простое обозначение члена семьи.

– Мне надо выпить! – громко сказал Курт. – Ребята, мне срочно надо выпить, иначе я сойду с ума от этой красоты!

Мы с Траншем изумленно посмотрели на него. У нашего друга обнаружились: нездоровый румянец, расширенные зрачки и тремор пальцев. Авантюрист без страха и упрека, принявший другую реальность, поменявший мир – не место, а именно мир! – жительства, пасовал перед видами, впервые открывшимися человеку рода Homo sapiens, благодаря моей, отныне не принадлежащей мне, воле!

– Идем! – дружно сказали мы, понимая, что его состояние действительно опасно для психики.

– Шарен! – Курт тоскливо глянул вниз и снова закрыл глаза. – Обещай, что иногда будешь позволять мне подниматься наверх с тобой? Я теперь не смогу жить без этого…

– Жаль, что ты не амимар! – рассмеялся Транш, хлопнув Торхайма по плечу так, что тот чуть было не улетел вниз.

– Обещаю! – твердо сказала я и взяла их обоих за руки. – Прыгаем!

– Как это пры?.. – распахнул глаза Курт.

Через несколько мгновений мы оказались на Краггатской мостовой. Нижний Вартейл – отличное место для того, чтобы напиться… или забыться? А, неважно!

– Куда направимся? – Транш неуверенно огляделся.

В этом мире он бывал редко, но о его, мире, репутации, знали все.

– В Кровеносный сосуд! – не задумываясь, ответила я. – Когда-то мы с Зилем славно там проводили время. До сих пор помню вкус Совиного молока и Ребрышек Папочки Ска!

– Ребрышек кого? – изумился Торхайм, крутя головой, как уличный пес, учуявший колбасу.

– Подозреваю, что под Папочкой Ска имеется в виду Белый Скарра, – хихикнула я, мстительно представляя выражение лица Скарры, узревшего подобное блюдо на своем обеденном столе и узнавшего о его названии.

Гладкие булыжники мостовой ластились под обувью, будто черные коты выгибали спины и терлись о подошвы. В моей крови бурлила опасная радость, которая сменила горечь от произошедшего в Библиотеке и печаль от мыслей о родителях. Стремительная и прекрасная беловолосая Бесс Мяк Сайам вела за руки своих мужчин, и идущие навстречу оглядывались на нас с самыми разнообразными чувствами: завистью, смятением, угрозой. Любая сильная эмоция, выраженная публично, была для обитателей Вартейла поводом к драке. Но мои эмоции им, видимо, казались запредельными, потому что никто не помешал нам дойти до трактира на одном из уровней горы.

Мы заняли столик на террасе. Отсюда открывался прекрасный вид на нижние ярусы, на Про́клятую пустошь, ту самую, что мы пересекали вдвоем с Гашеком. Официанты, в основном демоны низших категорий, были новые, а вот стоящий за стойкой демон-перевертыш по кличке Рог, обожавший принимать облик минотавра, оказался моим старым знакомым. Правда, под мороком сиамской амимары он меня не узнал и, соответственно, не расцеловал слюнявой бычьей мордой, как делал всегда, когда встречался с Шарен Мяк Шарен. Признаюсь, я была этому рада!

Курт уставился на бармена с открытым ртом – этот бродяга навидался многого, однако здоровяка с бычьей головой и кольцом от якорной цепи круизного лайнера в носу видел впервые.

– Три Совиных молока и три порции ребрышек! – не задумываясь, сделала заказ я подошедшему официанту. – И молодому человеку дополнительно наперсток Мозговой жидкости.

– Это мне, что ли? – сглотнул Торхайм, с трудом отрывая взгляд от Рога.

– Тебе, – улыбнулась я, – для приведения нервной системы в функционирующее состояние.

Спустя несколько мгновений на столе стояли тарелки с запеченными целиком грудными клетками местных тварюшек, аналогов земных свинок, три бокала, полных кремовой дымящейся жидкости, и серебряный наперсток с прозрачным содержимым.

Курт потянулся к наперстку, но я стукнула его по лапам.

– Сначала поешь!

– Да там же плевок какой-то! – возмутился он.

– Сожжешь желудок, – невозмутимо пояснил Транш, принимаясь за свою тарелку. Как редкий среди амимаров любитель алкоголя, он прекрасно разбирался в напитках различных степеней крепости и разных миров.

Торхайм молча взялся за горячее.

Я разрешила ему выпить тогда, когда сочла, что жирного и сочного мяса он съел уже достаточно. Предупредила:

– Глотай сразу!

Но все равно пришлось долго стучать его по спине и успокаивать, когда он, выпив, подавился, а после еще полчаса стонал, что «огонь жжет его внутренности, включая мозг!» Зато про нервное потрясение, полученное на Лунном пути, Курт забыл, и очень надолго.

Мы с братом выпили Совиного молока на брудершафт, подтверждая новый уровень наших отношений – никаких тайн из прошлого, никакой разной крови. Память о Шаншалле объединяла куда крепче, чем пресловутые кровные узы. Кажется, я опять расплакалась, увидев, будто наяву золоченую статуэтку ее образа в солнечном луче, а брат обнимал меня и укачивал, как маленькую. Мы выпили снова – уже с пришедшим в себя Торхаймом, который оценил вкус Совиного молока словами: «Забористая гадость!», а потом выпили еще… еще… Набили морды компании демоняк, решивших, что для чужаков мы слишком громко себя ведем. Затем, оставив щедрые чаевые, сменили заведение на «Ломик для вомпера» – ночной клуб с комическим подтекстом, в котором демоницы-перевертыши изображали культовых личностей всех Семи миров и не отказывали клиентам ни в чем.

В какой-то момент, я не запомнила, в какой, нас неожиданно стало четверо. Гашек, лакая пойло наравне с Траншем, обнимал его и называл братом, гадал на ладони Курту, обещая ему долгие годы жизни, полные денег, женщин и славы, и целовал меня, глубоко проникая горячим и ловким языком в мой рот. Братец возмущения чужаку не выказывал: то ли был уже на грани обморока, то ли медленно и трудно пытался понять, кто же такой затесался в нашу компанию?

А я пропала…

Забыла о Дашане и его чутких руках, нежных губах. Забыла о том, что он накричал на меня, тем самым сломав хрупкое ощущение счастья, возникавшее каждый раз, когда я смотрела в его глаза. Опасная радость в моей крови чутко отзывалась на каждое движение черноволосого демона высшей категории, захомутавшего меня в объятия, и наши ласки становились все более откровенными, покуда Драггах не поднял меня на руки и не перенес в Краггатон. Я попыталась возражать, но он ладонью запечатал мои губы, заметив:

– За брата и человека не беспокойся – за ними присмотрят, что бы они там ни творили, и за все заплатят! Расслабься! Кто поймет разбитое сердечко лучше Отца Лжи? Ты же догадываешься, моя маленькая Шарен, что никто?

– Никто!.. – прошептала я, вытягиваясь в его руках и закрывая глаза.

Прикосновения Дара гоняли по коже огненные вихри и ярость пустынных ветров. Предметы одежды один за другим покидали меня, открывая его взглядам и ладоням большее пространство для деятельности. И уже я сама хватала его, пытаясь раздеть. Впрочем, мне было легче, потому что он в один миг оказался обнаженным, представ предо мной во всей красе образа стройного и мускулистого молодого демона.

– Нет! – застонала я. Все стройное и тонкокостное вызывало у меня отторжение. Не понимая причины, я не желала трогать это гладкое тело, ласкать плавные перекаты мышц. Мне хотелось царапать и кусать, а для этого нужен был совсем другой образ. – Хочу тебя настоящего!

Видимо, Драггах в удивлении остановился, потому что я запомнила паузу, наполненную тишиной, и холодок на коже, ясно ощутимый без прикосновений его горячих пальцев. Но очень быстро молчание сменилось ревом. Надо мной навис тот, кого я видела на грани яви и сна во время первой ночевке в Краггатоне.

– Ты сама попросила! – в мои глаза заглянули его – огненные бездны, в которых я собиралась раствориться и пропасть навсегда. – Завтра не жалуйся!

– Не буду! – пообещала я, хватая его жесткие пальцы, оканчивающиеся стальными заточенными когтями. – Иди ко мне!

Меня скрутило, как куст скручивает ураганный ветер, выдирая с корнем из земли, обрывая ветви и ломая листья. Страсть Темного властелина была ужасна, гибельна, невыносимо болезненна, но это было именно то, что требовалось! И когда он оказался во мне, тело отозвалось с пугающей меня радостью, силой и страстью. Меня стало больше, будто я увеличилась в размерах, выросла, приобретая вселенскую мощь. Кошка стала тигрицей, тигрица превратилась в Небесную Кошку, играющую со страстью, как с мышью. Драггах больше не подавлял меня – мы на равных ласкали друг друга и кричали в низкое небо, отмечая финальные аккорды, которые в эту ночь никак не заканчивались.

* * *

Я проснулась почему-то в кошачьей ипостаси на огромной, как стол, груди Темного властелина. Лежала, свернувшись калачиком, накрыв хвостом и лапами нос, будто на улице подмораживало. А потом сообразила – прошедшая ночь, из которой я запомнила только, как мы занимались любовью с Драггахом Даром – могла бы убить меня, если бы не способности амимаров к регенерации. Но поскольку они лучше всего проявлялись в кошачьей ипостаси, я и приняла ее инстинктивно, когда мы уснули.

Тяжелая рука хозяина Вартейла накрыла меня, и стальной коготь почесал меня за ухом. Осторожно, взвешенно… Он мог бы отрезать мне голову одним движением!

– Завтракать будешь так? – улыбнулся Драггах, внимательно разглядывая меня своими огненными глазами.

От его улыбки в этом обличье можно было скончаться от ужаса, предварительно описавшись…

Я боднула его головой, спрыгнула на пол и потянула лапки. Сначала передние, потом задние, потом позвоночник и хвост. Как хорошо ощущать себя отринувшей сомнения, сердечную боль и сожаления! То ли Дар действовал на меня как обезболивающее, то ли эта незапланированная ночь расставила все по местам – но мне стало совершенно ясно, что стремиться к сердечному счастью такой свободолюбивой амимаре, как я, глупо. Расставшись с Хартом Мяк Гарретом, я прожила прекрасные спокойные годы в качестве Хранителя, и ничто не застило мой ясный взор! Покой кончился, стоило появиться в моей жизни чувству, чуть более глубокому, чем простое вожделение.

– Тебе молока налить в блюдечко или все-таки обернешься? – повторил вопрос Гашек.

Оглянулась – он принял облик молодого демона и теперь лежал на боку, вовсе не стесняясь наготы. Я приняла его правила игры, сменив ипостась. Подобрала свои вещи и отправилась в ванную, ощущая, как его похотливый взгляд гуляет по моим спине, ягодицам и ногам.

Разглядывая себя в огромном зеркале, я подумала, что была недальновидна, желая Драггаха в настоящем обличье. Мое тело представляло собой сплошной кровоподтек, который из-за воздействия повышенной кошачьей регенерации уже приобрел зеленоватый оттенок. Пара десятков часов в облике кошки – и не останется отметин от «ночи любви», а пока придется искать рубашку с высоким воротом и длинными рукавами! Хорошо хоть, на лице нет следов, не считая дикого блеска глаз и припухших губ.

Когда я вернулась, стол уже оказался накрыт и Дар, одетый как утренний денди, ждал, стоя рядом с моим стулом, чтобы отодвинуть его. Его черные волосы были гладко зачесаны назад и ниспадали по плечам и спине блестящим водопадом, свежевыбритое лицо сияло синевой щек, а губы были такими яркими, будто он целовался всю ночь… Впрочем, он и целовался, если это можно было так назвать!

– Чем займемся сегодня? – поинтересовался он, когда я села.

Следя, как он наливает чай, кладет салфетку мне на колени и снимает крышку с тарелки со свежайшим омлетом из перепелиных яиц, я думала о семейном завтраке. Темный властелин явно не оставил намерения сделать все наши совместные трапезы таковыми.

– Мне нужно вернуться к брату, иначе он убьет меня, – я принялась за еду. – Надеюсь, он еще спит.

– Они оба еще спят, – усмехнулся Дар, – точнее, спят все пятеро!

Я подняла брови. Когтехват, эту ночь Транш с Куртом запомнят надолго, как и я!

– Настаиваешь на том, чтобы я отпустил тебя? – спросил Драггах, сев за другой конец стола.

– Не настаиваю, что ты! – улыбнулась я. – Но я уйду, у меня дела!

– Какие дела могут быть у того, кто лишен собственной воли благодаря недалекому отцу? – мягко поинтересовался он.

Небесные Кошаки!

Я вскинула голову, но тут же взяла себя в руки. Развести меня на эмоции Отцу Лжи не удастся, хоть он и бьет по больному! Не в этот раз!

– Подбери мне рубашку, пожалуйста, – вежливо сказала я, игнорируя вопрос, – с воротником, закрывающим горло и длинными манжетами. От твоих нежностей мое тело похоже на отбивную.

– Я предупреждал! – хохотнул Дар и щелкнул пальцами.

Двери покоев открылись. Один из уже знакомых мне гончих крысюков тащил в зубах сверток из магазина дорогой одежды. Аккуратно положил у моих ног, дождался куска омлета от хозяина и потрусил обратно.

Я развернула упаковочную бумагу, в которой оказалась нежнейшая батистовая изумрудного цвета рубаха с пеной кружев у горла и на манжетах. Она была вышита золотой нитью, выгодно подчеркивающей линии груди и талии. Сомневаться в том, подходящий ли это размер, мне и в голову не пришло!

Больше не было сказано ни слова. Я позавтракала, сходила в ванную и надела новую рубашку, полюбовалась на себя в зеркале, расчесалась щеткой Дара, щетина в которой явно была драконьей, и, вернувшись к хозяину Краггатона, сказала:

– Перенеси меня к брату!

Просьбой это не было.

– Как? – изумился он. – И все?

– Пока – да!

Мгновенье Гашек смотрел на меня исподлобья. Я уже решила, что сейчас вновь увижу его истинную ипостась, и тогда – полная Луна моему праху! Но вместо этого он подошел ко мне и поцеловал, едва касаясь губами губ. Эта нежность прошила меня ударом тока, поскольку я не ожидала ее. Будь я кошкой, у меня задрожали бы вибриссы, и шерсть поднялась дыбом вдоль хребта!

– Кто умеет ждать – дождется большего, Шарен, – прошептал он. – А я могу ждать бесконечно!

– Жди! – нагло ответила я, смотря ему прямо в глаза и не отводя взгляда. – Но сейчас отнеси меня к брату!

– Это не похоже на «нет»! – лукаво улыбнулся Драггах, поднимая меня на руки.

– Это не похоже на «да»…

Оставив меня у двери в номер одного из шикарнейших Краггатонских отелей, Темный властелин исчез. Признаюсь, я ощутила сожаление, когда он не поцеловал меня на прощание.

В номере царил страшнейший бардак. В гостиной на люстре висело белье из кожаных ремешков, больше похожее на рыбью сеть, везде валялись бутылки «Скво» – дорогущего шампанского с багровых виноградников Вартейла, за ручку окна зацепилась каблучком в форме рыбьей кости алая туфелька… Туфельку я оглядела с интересом, нашла на внутренней стороне магазинный ярлычок – надо будет прикупить что-нибудь подобное!

Мои спутники обнаружились в спальне, размерами не уступавшей гостиной, а та, к слову сказать, размерами не уступала подземной парковке какого-нибудь небольшого бизнес-центра Срединного мира. Протерев глаза, попыталась идентифицировать сплетение торсов, рук, ног… хвостов. Демониц, действительно, насчитала трех. Две – перевертыши, с которых еще не сползли клубные облики Мерилин Монро и Шарлиз Терон. Третья – высшей категории, белокожая, черноволосая и прекрасная, как богиня. Когтехват, я даже залюбовалась скульптурными линиями ее тела, нежностью и нечеловеческой красотой черт лица. Так и застыла у кровати, покачивая в руке алую туфельку, в хозяйке которой уже не сомневалась.

Демоница открыла глаза. Радужки у нее были черные, полностью сливались со зрачками, что придавало лицу владелицы истинно демоническое выражение.

– Чего смотришь? – хрипло спросила она и бесстыже облизнула полные губы. – Залезай, я подвинусь!

То ли дала о себе знать сумасшедшая ночь, то ли накопившаяся усталость от жизни такой, но я впала в самое настоящее бешенство. Молча схватила первые попавшиеся демонические ноги, дернула, вытаскивая их обладательницу из кучи, и потащила к выходу. Та пришла в себя и, естественно, попыталась дать отпор, но я просто вырубила ее ударом в висок и выкинула в коридор, походя оборвав с люстры и кинув туда же сетеподобные тряпки. Вторую демоницу-перевертыша ждала та же судьба, а третьей – проснувшейся – я предложила уйти на своих ногах. Она немного подумала, щуря прекрасные глаза, а затем поднялась, грациозно потянулась – не хуже настоящей кошки, скажу я вам! – отобрала у меня туфельку и в чем мать родила направилась к выходу. По пути нашла вторую туфельку, обулась, эффектно обернулась на пороге:

– Для любовницы моего прадеда ты слишком грубая! – заявила она. – Как он тебя терпит?

И вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставив меня шипеть от злости. Пра… Прадеда? Небесные Кошаки, только этого мне не хватало!

Я заметалась по номеру, пока не нашла шикарную вазу. Лучше бы найти две и опустить на головы моих спутников, сладко сопящих носами в теплой постельке! Налив в вазу воды так, чтобы удержать ее в руках, вылила всю порцию на братца, затем – следующую – на Курта, и еще одну снова на Транша. Зомби начали шевелиться, недовольно мычать и продирать глаза.

Используя магический переговорник, сообщила в Службу сервиса номеров, что мне нужен завтрак и много кофе. Злорадно усмехнулась – амимары кофе терпеть не могут! Даже запаха! А я собиралась споить братцу не менее половины кофейника!

Так я и сделала, благо носик у посудины оказался классической вытянутой формы. Транш давился и хрипел, даже попытался сменить ипостась, но я держала его недрогнувшей рукой, пока он не выдул половину кофе. Вторую выдул Курт. Поняв, что шутить я не намерена – сам отобрал у меня кофейник и вылил себе в пасть обжигающий напиток. И только после этого догадался прикрыть самое ценное.

Шипя и отплевываясь, Транш поплелся в душ. Торхайм отправился в противоположную сторону – там была еще одна ванная комната. А я второй раз за утро села завтракать!

Спустя полчаса оба ночных дебошира (о себе умолчу!) присоединились ко мне. За это время я составила четкий план действий.

– Ты, – я указала пальцем на брата, – мне не нужен и можешь отправляться на все четыре стороны. А ты, Курт, когда-то обещал сводить меня к одной пожилой фрейлине в Кроттоне, которая служила при дворе Снагераля. Время пришло.

– Моя голова! – простонал в ответ Транш. – Шарен, а что мы вчера пили?

– Неверный вопрос, – промямлил Торхайм, пытаясь засунуть в себя яичницу с беконом, – надо спрашивать – сколько?

– А что здесь вообще было? – братец ошарашенно завертел головой, разглядывая раскиданные повсюду предметы женского туалета. – И как мы здесь очутились?

Сделав безразличное лицо, пожала плечами. Не стоит заострять их внимание на событиях прошедшей ночи! Как бы ни вспомнили о четвертом участнике вечеринки и моем последующем отсутствии!

После завтрака и второго кофейника обоим моим спутникам наконец-то полегчало. Правда, у Транша было такое лицо, как будто он только что облизывал ежа.

– Я тебя не брошу, сестренка! – сообщил он, потирая виски. – Как бы мне ни хотелось половить лягушек с Бесс, наши с тобой дела важнее!

Даже не знала, радоваться такому проявлению чувств со стороны брата, или расстраиваться, что не буду предоставлена самой себе?

– Так чего мы ждем? – поднялся Курт. – Пошли в Кроттон! Надеюсь, вы меня перетащите туда по Лунному пути?

– А кто будет платить? – невинно удивился Транш. – Чья была идея закатиться сюда?

– Вы уже заплатили за все, – улыбнулась я, памятуя о том, что сказал мне Дар. – Идем!

* * *

Почтенная дама, носящая непростое имечко Карунель тара Ракунуэль, жила в шикарном трехэтажном милопее с крыльцом, украшенным нитями грибницы, будто причудливыми колоннами, который лишь немногим уступал особнячку моей тетушки Гулены Цап Шарен в Рассветном Лиссе. Нас представили хозяйке дома, и она искренне обрадовалась Курту Торхайму. Коллекционер, целуя ее руки, белозубо смеялся, справлялся о здоровье, о погоде, о прошедших праздниках, и было видно, что удовольствие от общения здесь обоюдное. Но еще шире заулыбался Курт, когда к прабабушке присоединилась внучка – очаровательная молодая дроу, с иссиня-черными волосами, подстриженными аккуратным каре, и огромными глазами одалиски.

Бабуля пригласила нас выпить морсу. Как каждому пожилому человеку беседа с незнакомыми молодыми людьми доставляла ей массу положительных эмоций, тем более, что она вообразила, будто Транш тайно влюблен в меня (в виде Бесс Мяк Сайам), а я вся такая морально-устойчивая и неприступная, ну прямо как ее обожаемая внучка Абигайль! К слову сказать, где-то в середине нашей беседы морально-устойчивая Абигайль исчезла вместе с Куртом из поля зрения, и я невольно пожалела Торхайма, который после бурной ночи должен был не менее бурно проводить утро.

Мы с Траншем дружно поругали современные продукты, моду и нравы, и постепенно подвели тару Ракунуэль к временам ее молодости.

– Из всех прошлых правителей Семимирья более всего я восхищаюсь Его Величеством Снагералем Вторым, – сказала я, абсолютно не кривя душой. – В нем в равной мере сочетались жесткость истинного правителя и мудрость умного человека! Очень жаль, что он не оставил потомков, которым передал бы свои черты!

Бывшая фрейлина печально посмотрела на меня.

– Дитя мое, я благодарна вам за чувства к нашему королю, но, думаю, вы не понимаете, о чем говорите! Слава Темным, что он не оставил потомков, иначе я не представляю, какая судьба ждала бы их!

– Почему? – тут же спросил Транш.

Дама вздохнула.

– Война тогда была в самом разгаре, и Драггах Дар одерживал верх… Снаффель Первый поддерживал его, а Снагераль, став королем, отказался. Я дословно помню сказанные им после коронации слова: «Есть свет, и есть тьма! А есть золотое сечение, столп равновесия, который никогда не склоняется ни к тому, ни к другому. Война истощает наш мир, даже если мы воюем на стороне победителя! У Сумеречного Кроттона отныне будет собственный путь, путь мира и процветания! Мы прекращаем всякие контакты с любой из противоборствующих сторон!» Для Темного властелина это был удар в спину – именно с того момента его войска, без поддержки наших инженеров и мастеров, без оружия гномьего производства, начали терпеть поражение за поражением. И однажды Дар появился прямо в Большой тронной зале во время торжественного обеда, который не помню чему был посвящен. Драггах выглядел красивым юношей, но вел себя так, будто объелся ядовитых грибов. Щелчком пальцев развеял платья на молодых фрейлинах, оставив их в нижнем белье, вскочил на стол и по нему прошел до нашего господина. «Моли своих богов лишить тебя потомства! – сказал он, нависая над ним и усмехаясь. – Моих детей ты предал! Погибшие в этой войне и гибнущие сейчас по твоей воле – все они мои дети, дети Вартейла! Так вот, при твоих подданных я говорю: молись, чтобы боги не дали тебе потомков, ибо участь их будет ужасна!». Король был публично проклят, раздавлен, унижен, но… не сломлен! Он не изменил своего решения, и платил за него всю жизнь бездетностью.

– Вы думаете, Темный властелин наслал на него бездетность? – задумчиво спросила я.

Вот так поворот! Если это правда, тогда не существует никаких наследников, и я распутываю ниточки, которые ведут совсем в другие клубки!

– Кто знает? – пожала плечами фрейлина. – Может и так, а может, это был осознанный выбор Снагераля. Дроу живут долго, дроу правящих кланов – и того дольше! Годы правления Его Величества не зря называют Золотой эрой Кроттона. Король делал для нашего мира все, забывая об отдыхе и сне. Страна стала для него ребенком, требующим постоянного внимания…

В комнату неслышно зашла разрумянившаяся Абигайль, села у окна. Курт встал в дверях, скрестив на груди руки – будто давно слушал разговор. Переглянувшись, мы с Траншем поспешили завершить беседу, уверить тару Ракунуэль в своей благодарности и откланяться.

– Вкусный морс у прабабули твоей пассии, – облизнулся на улице брат. – В нем даже кошачья мята была!

– В этом доме пищу готовят по старинным рецептам, – улыбнулся Торхайм. – Никаких нововведений, типа добавления красного перца, личи и прочего. Признаюсь, мне это импонирует. Хотел бы я быть пожилым дроу, иметь небольшой доход в столице, вечерами сидеть у дверей своего дома и курить трубку, попивая такой морс!

– Тебе не светит! – хохотнул братец. – Через день тебе станет скучно, через три ты взвоешь, а через пять поскачешь навстречу приключениям, задравши хвост и позабыв о морсе!

– Кто знает, – пожал плечами Курт и, смеясь, возразил: – У меня нет хвоста!

– Шарен, куда теперь? – посмотрел на меня Транш. – Мы выяснили, что причина скрывать потомков у Снагераля была, и причина серьезная!

– И наткнулись на новую версию, по которой Темный властелин проклял короля дроу бездетностью, – уныло добавил Торхайм. – Так что, вполне может быть, мы гоняемся за призраками!

– Догоним наследника и узнаем, призрачный он или живой! – усмехнулась я. «ИДИ, ШАРЕН!» – сказал мне замогильный голос в базилике Храма. Обмануть говорившего я не имела права! – Только вначале покажемся дома и навестим Зиля. Иначе нас опять все потеряют!

Сердце кольнуло – не хотелось мне отправляться в Тайль, не хотелось видеть Дашана, однако мне нужен был Ригтон, чтобы прояснить кое-что из сказанного Дрикеном об ауре Безымянного мага. Но сначала я высплюсь, отъемся и приведу себя в порядок, и лишь потом отправлюсь в Тайлевилль. И у Транша как раз будет время навестить Бесс!

В Закатном Дриомайсе время клонилось к вечеру. Из окон нашего дома одуряюще пахло куриным бульоном и пирожками с мясом.

Мои спутники громко сглотнули. И вроде бы недавно завтракали, а потом дули морс – и опять голодны! Мужчины…

Тетя с дядей нашему визиту даже удивились.

– Наконец-то заявились, гуляки! – довольно прогудел Распут.

Он сидел с Линой на кухне и чистил картошку: на второе предполагалась жареха с мясом, которую обожал Транш.

Лина расцеловала нас. На этот раз досталось даже засмущавшемуся Торхайму. Кажется, тетушка с некоторых пор решила считать его членом семьи.

– А когда ужин? – уточнил братец, жадно принюхиваясь.

– Скоро, – усмехнулся дядя. – Идите, вымойте лапы. Небось, потом опять умотаете по своим делам?

– А вот и не угадал! – подойдя сзади, я обняла его и поцеловала в макушку. – Я, во всяком случае, намереваюсь пару ночей провести здесь!

– Гостевая рядом с комнатой Транша, – Лина посмотрела на Торхайма. – Вы, молодой человек, можете там освежиться и помыть руки.

Когда брат увел его наверх, Распут взглянул на меня:

– Ну, Шарен, а теперь говори, отчего ты дивно похорошела и почему у тебя такие зеленющие глаза?

Мое сердце укатилось в хвост. Когтехват, я и забыла совсем про эти проклятые радужки, изменившие цвет!

– Наверное, это результат действия какого-то заклинания, да, котенок? – спасла меня Лина.

– Точно! – воскликнула я. – Это все Зиль Ригтон со своей нулевой магией! Попалась ему под руку…

Друг, прости меня!

– Ты аккуратнее попадайся, – буркнул Распут. – А если у тебя рожки вырастут или второй хвост?

– Больше не буду! – пообещала я и поспешно ретировалась в свою комнату.

Расстегнула ворот рубашки – зелень синяков переходила в живописную желтизну. Мне нужен сон в кошачьей ипостаси на подоконнике под звездным светом! А еще – пройтись по магазинам, обновить гардероб – давненько я этого не делала. Сразу стало грустно – вспомнила, как Скарра предостерегал меня от появления на улицах этого, ставшего мне родным, мира. Придется заняться шоппингом где-нибудь в другом месте.

Умывшись и вымыв руки – Распут мог и проверить их чистоту! – я спустилась на кухню. Дядюшка ушел переодеться к ужину, и тетя была одна. Картошка уже скворчала в сковородке вместе с кусочками сала и мяса. Лука Лина по понятным причинам не клала, но вполне могла использовать кошачью мяту. Для людей вкус такого блюда был более чем странным, поэтому я предупредила ее, чтобы в тарелку Торхайма она зелени не добавляла.

– Глаза зеленые из-за Скарры? – тихо поинтересовалась она, когда я встала рядом, задумчиво жуя веточку мяты.

Я кивнула. Тетя сочувственно погладила меня по спине и тут же всучила блюдо с пирожками.

– Неси в гостиную!

За ужином я помалкивала, наслаждаясь теплом дома и близких существ. Курт, отведавший тетушкину стряпню, окончательно растаял, рассказывал случаи из своей жизни в разных мирах, сыпал шутками, смешно переругивался с Траншем и вообще чувствовал себя как дома.

Дом…

Несмотря на имеющуюся в собственности недвижимость я спешила сюда, когда мне было плохо. Зачем я вообще затеяла эту покупку? Выполняя контракт, я не нуждалась в жилье, поскольку жила там, где работала. Работая, я чувствовала себя счастливой и спокойной, и знала, что родители гордились бы мной, если бы видели!

Я представила, как переступаю порог своей «хибары» и погружаюсь в тишину и одиночество. Перед глазами предстала запыленная квартирка Харта Мяк Гаррета. Тишина и одиночество в ней были теми же… Расставшись с рыжим, мы ничем не смогли заполнить образовавшуюся пустоту, но, похоже, это устраивало обоих!

Звякнул дверной колокольчик. Я поморщилась. Некто собирался нарушить такой хрупкий покой, заполнивший душу.

Распут с Траншем громко спорили о преимуществах ультразвуковых мышеловок над магическими и звонка не услышали.

Лина выглянула из коридора, поманила меня к себе. Ее лицо ничего не выражало. Когтехват, это было нехорошо! Выйдя в прихожую, никого, кроме тети, не обнаружила.

– Он поднялся в твою комнату, – в глазах Лины мелькнула печаль.

Тетушка действительно заменила мне маму хотя бы потому, что понимала все без слов. Понимала и переживала.

Я медленно поднялась по лестнице, уже догадываясь, кто ждет наверху.

Дашан стоял, глядя в окно, и не шелохнулся, когда я вошла. На миг, лишь на миг мне стало очень больно. Цап меня побери, подобная кратковременность порадовала, ведь после расставания с Хартом Мяк Гарретом боль точила меня несколько лет, как жучок-древоточец – кору.

Подойдя, я прижалась щекой к его спине, между лопатками. Эта привычка так и не успела стать традицией…

– Прости меня, Шарен, – спокойно сказал средний из Фракенов. – Я был не в себе из-за того, что ты натворила в Библиотеке!

– Понимаю, прощаю, – также спокойно ответила я.

Ключ от квартиры, данный им мне, незаметно скользнул в карман его камзола. Когда он обнаружит его, поймет, что все кончено, независимо от того, чем закончится этот разговор – ссорой или поцелуями!

– Ты сердита на меня? – развернувшись, он посмотрел в мои глаза.