Текст книги "Пять сердец Сопряжения. Том 1"

Кабинет главреда со стеклянными стенами, оборудованный прямо посередине общего зала редакции, позволял Свену видеть всех своих сотрудников. Заметив входящего в помещение Виллерфоллера, он замахал рукой с зажатым в ней пончиком.

Тайерхог кинул рюкзак на свое рабочее место и поспешил в «аквариум с акулой», как между собой звали они с коллегами кабинет Тартарауча.

– Привет, шеф! – Уоллер сел напротив. – Как поживаете?

– Хорошо, все хорошо, – проворчал Свен, – твоя статья пойдет в следующий номер. Бери пончик!

– Спасибо, – тайерхог расплылся в улыбке: редактор ни слова не сказал о самой статье, но предложил пончик. Это означало, что она ему понравилась.

Они молча жевали. Пауза затягивалась, однако Тартарауч не спешил отпускать сотрудника. Когда Свен сказал: «Бери второй…», Виллерфоллер понял, что предстоит разговор.

– Шесть лет назад из вороха чепухи в своей электронной почте я выцепил рассказ о Мачу-Пикчу, который меня заинтересовал. Наряду с общеизвестными фактами автор приводил описания, из которых следовало, что он не просто насмотрелся фотографий в сети и решил типа написать статью, а побывал в «городе в небесах» и даже пожил в окрестных джунглях пару месяцев. В статье было много ненужных рассуждений о неумолимом течении времени и о том, что все мы рано или поздно обращаемся в прах, попираемый стопами вечных гор…

Уолли смущенно улыбнулся. Да, было дело. Он отправил статью на объявленный журналом конкурс на лучший репортаж о путешествии. Собственно, она и статьей-то не была. Так, путевые заметки и мысли под звездным небом… В конкурсе он так и не выиграл.

– В конкурсе ты так и не выиграл, – словно читая его мысли, продолжил Тартарауч, – однако получил от меня предложение попробовать свои силы в качестве журналиста. И не отказался. Думаю, с тех пор ни ты, ни я не пожалели о принятых нами решениях.

Тайерхог молча кивнул. Неспроста «акула Свен» начал так издалека…

– Ты хороший журналист, Уоллер, – продолжил редактор, и оборотень моргнул – Свен никогда и никого на его памяти не хвалил, – но нельзя быть хорошим журналистом, остановившись в развитии. Да, неизведанных мест на Земле полно, однако они всегда одни и те же: изначально безлюдные или заброшенные, все под тем же звездным небом, под которым в голову только и лезут мысли о вечности или о прахе…

Уолли моргнул. Умел главред поставить в тупик!

– Тебе пора идти дальше, парень, – разглядывая его растерянное лицо, Тартарауч усмехнулся, – писать на другие темы, понимаешь? Сейчас эмбрион твоего писательского таланта застыл в развитии в материнской утробе моей редакции… И меня это не устраивает! Ты можешь больше, Уоллер! Что скажешь?

– У меня ощущение, что вы меня только что прилюдно выпороли, шеф, – покачал головой тайерхог.

– Иногда это полезно, – проворчал Свен. – Сам себя не очень-то выпорешь! Давай, Уоллер, соображай быстрее, у меня еще куча работы и пончики стынут!

– Вы хотите, чтобы я написал о чем-то еще? – осторожно спросил Виллерфоллер.

Конечно, как члену боевого звена Унии, ему не привыкать к мгновенно изменяющейся обстановке, но Тартараучу удалось его озадачить!

– Именно! – Редактор с облегчением взял новый пончик. – У тебя отличные аналитические способности, Уоллер, широкий взгляд на мир и нестандартное мышление. Кроме того, насколько я могу судить по твоим статьям, ты довольно легко относишься к наличию или отсутствию морали и нравственности, а значит, сможешь пообщаться и с «дном». В общем, я хочу, чтобы ты поработал с темой, далекой от прекрасных ландшафтов нашей планеты. С темой добра и зла, больше, естественно, зла…

– Шеф! – взмолился Виллерфоллер. – Говорите прямо, у меня уже мозги кипят от ваших аллегорий!

– Займись темой о тайных исчезновениях, неразгаданных убийствах и тому подобной дьявольщине, – улыбка главреда была воистину дьявольской, – пока не втянешься, я не буду ставить тебя в график. Твоя колонка путешествий, естественно, остается в прежнем расписании. Статьи по новой теме будешь сдавать по мере готовности. Если я увижу, что справляешься – закручу гайки. Оплату, естественно, удвою. Что скажешь?

Уоллер молча обдумывал предложение. Прошли времена, когда он с энтузиазмом хватался за любое предложение и любую работу. Наверное, так и приближается старость – в неспешных раздумьях о возможности приобретения или потери комфорта! Тайерхог упрямо тряхнул головой. Ни хрена он не сдался времени! И поэтому…

– Я попробую, – ответил он. – Думаю, у меня получится… что-то.

– Что-то у тебя, несомненно, получится, – усмехнулся редактор. – Тема первого материала – на твой выбор! Нужна будет консультация или источники – обращайся. Свободен!

Виллерфоллер кивнул, встал и вышел. В груди засело странное ощущение – как наконечник стрелы. Ощущение угрозы, азарта и любопытства. Одно из самых опасных сочетаний для разумного существа!

Тайерхог в задумчивости вернулся за свой рабочий стол и включил компьютер. Предложение Тартарауча слегка выбило его из колеи, однако все складывалось как нельзя лучше, ведь статью о Наймисе Роузе, заказанную Изабеллой для тайшельского издания, с небольшими купюрами вполне можно предложить земным «Целям» и сорвать за одну работу два гонорара! Белка вряд ли будет против, а скорее даже за, особенно если в земном издании он упомянет выставку на Тайшеле. Наверняка у Роуза найдутся поклонники среди богатых землян, которые захотят посетить галерею «Млечный Путь», невзирая на цену за проход через мегапорт!

Какое-то время Уоллер искал информацию о художнике, и со стороны казалось, что он бесцельно таращится в экран и щелкает клавишей мышки. На самом деле, быстро проглядывая материалы и картинки, Виллерфоллер составлял в уме план статьи или «костяк», как он его называл. Он начнет с загадочного исчезновения Наймиса (и тут пригодятся протокол осмотра места происшествия и показания свидетелей, а значит, надо будет порыться в архивах МВД Фримма). Затем несколько строк о его детстве и юности (а в юности каждого можно найти что-нибудь интересное!). После – объяснить, почему к Роузу пришла известность, перечислить его самые знаменитые работы. А затем, как удар под дых, сообщение о том, что «Чернильная вечность» была непонятным образом закончена, а личные вещи исчезли. И несколько версий происшедшего. А дальше… Дальше пусть ломают головы читатели!

Трансир отобразил герб фон Роков – Анджей по личному каналу сообщал, что сможет отправиться на Фримм через два дня. Уоллер посылал подтверждение, когда курьер, разносящий почту по офису, тронул его за плечо, – принес газеты и письма. Тайерхог принял их, расписался за получение в ведомости и, перебирая, обратил внимание на крафт-пакет, в котором явно лежало что-то длинное и твердое. Все еще раздумывая о предстоящей поездке, он вскрыл его и вытряхнул на стол содержимое.

Спустя пару минут Виллерфоллера уже не было в офисе.

Он не надеялся застать гостью спящей, поэтому, открывая дверь, громко звенел ключами. За что, едва войдя в гостиную, получил подушкой в физиономию.

– Не надо так громыхать! – простонала Белка, полулежа на диване и массируя виски. – У меня голова раскалывается!

– Пить надо меньше! – посоветовал тайерхог и отправился на кухню – готовить волшебный коктейль из сырых яиц, таблетки аспирина, крепкого чая и ложки водки.

– Пей! – вернувшись в гостиную, он сунул высокий стакан Изабелле под нос. Та сморщилась и отвернулась. – Пей, говорю!

Уоллер едва ли не насильно влил в нее коктейль, дождался, пока она проплюется, проорется, от души отмутузит его кулаками по груди и плечам, и вышел в прихожую. Вытащил из кармана куртки крафт-пакет, вернулся, положил на стол.

Изабелла сразу перестала дурить. У тайерхога даже мелькнула мысль, а стоило ли делать опохмел, если она при виде письма моментально пришла в себя?

– Что это? – спросила Белка, не спуская с пакета глаз. – Мне посмотреть?

– Посмотри, – кивнул Уолли, – его принес редакционный курьер. А я пока приготовлю что-нибудь поесть…

И ушел на кухню, не желая видеть ее выражение лица, когда ей на ладонь упадет содержимое послания.

Белка появилась тогда, когда четыре отличные отбивные уже жарились на сковороде, распространяя соблазнительный запах. Виллерфоллер, памятуя о том, что кальмеранка в отличие от него мясом не ограничится, готовил салат: ссыпал в круглую миску из нержавейки помидоры, огурцы, сельдерей, посыпал все это очищенными семечками подсолнуха, добавлял оливки, зелень и заливал маслом.

– Цены тебе нет, – вздохнула она, садясь на высокий стул у рабочего стола, где священнодействовал над салатом Уоллер, и осторожно кладя пакет на угол столешницы. – Мечтаю увидеть, как какая-нибудь симпатичная самка так зажмет твои яйца, что ты будешь ходить за ней шелковым, скулить и подавать кофе в постель!

– Не дождешься! – улыбнулся тайерхог, ставя миску с салатом на обеденный стол и раскладывая мясо по тарелкам. – Скорее я увижу, как Ее Светлость фон Рок всплакнет на вашей с Джеем свадьбе! Пересаживайся, будем завтракать… Или обедать?

За кажущейся легкостью беседы оба пытались скрыть напряжение. Крафт-пакет так и остался лежать там, куда его положила Изабелла. Ни она, ни Уолли на него не смотрели.

– Вина я тебе предлагать не стану, а сам выпью, пожалуй, – сообщил Уоллер, наливая себе рубиновый напиток из бутылки, а Изабелле – простой воды. – Редактор сегодня посоветовал мне расширить сферу деятельности…

– И что тебя напрягает? – последовал вопрос.

«Меня напрягает содержимое конверта, по сравнению с которым все остальное – ерунда!» – подумал он, однако вслух сказал другое.

– Я скромный, неуверенный в себе парень, Белка, и боюсь не справиться. Он хочет, чтобы я вел еженедельный разворот о загадочных убийствах и прочих криминальных штучках. Говорит, у меня есть потенциал.

– У тебя действительно есть потенциал! – пожала плечами Изабелла. – Кстати, салат получился отличный!

– А мясо? – обиделся тайерхог.

– Мясо выше всяких похвал, но меня еще мутит…

Она решительно отодвинула тарелку с недоеденным стейком.

– Ты вспомнил эту вещь, Уолли?

Виллерфоллер допил вино и аккуратно поставил бокал на стол.

– Я не забываю оружие, если видел его хоть раз! Тристан Карвизи, детка, это его нож.

* * *

Белка со стоном зевнула и с завистью посмотрела на безмятежно спящую подругу. Теоретические предметы Сопряжения вроде архитектоники мироздания или рекурсии пространства Дэль давались легко, а вот Белка мучилась с ними с первого курса, и просвета видно не было. Если бы не Джей, который занимался с ней теорией ежедневно, без праздников и выходных, она давно бы вылетела из университета, чтобы отправиться прямиком в Тайшельскую тюрьму. Вот и сейчас она засиделась далеко за полночь, разбираясь в новой теме.

На краю зрения что-то промелькнуло. Изабелла резко обернулась. Ощущение смертельной опасности, которое на Кальмеране было естественным, как дыхание, здесь подзабылось, и потому сейчас всполошено билось сердце.

У окна стоял тот самый сероволосый и сероглазый тайшелец, что доставил ее в Фартум.

Девушка вскочила, опрокинув стул. Янтарный дракончик на ее плече издал резкое шипение, но, несмотря на поднятый шум, Дэль продолжала спать.

– Она не проснется, пока я не прикажу, – пояснил тайшелец. Достал из сумки, висевшей через плечо, свиток в красной оплетке, кинул: – Поздравляю, Лакрими, ты справилась!

Белка поймала свиток. Волнуясь, сорвала оплетку. Всего пара строк на тайшельском – имя, мир, за что осуждена и, самое главное, – «считать полностью отбывшей наказание»! Роспись с сильным наклоном вправо, похожая на летящую птицу…

– Благодарю, сублим фон Орс, – пробормотала она и подняла глаза.

У окна никого не было.

Фриммка пошевелилась и сонно прошептала:

– Ты чего не ложишься?

– Спи, – не глядя на нее, ответила Белка.

Легким поглаживанием успокоила лидер-дракона и усадила на подушку – засыпать. Спрятала свиток в дальний угол шкафа, в мешок, где хранила свои «сокровища», а именно – цепочку с изумрудом, преподнесенную Фартумом по окончании первого курса, и подарки друзей на День рождения. Это торжество, оказывается, принято было отмечать во всех мирах, кроме Кальмерана, где праздновали Введение ребенка в храм. Или не праздновали вовсе. Поскольку своего дня рождения Белка, в отличие от остальных, не знала, компания решила считать им дату ее появления в Фартуме. С тех пор так и повелось. Каждый год в этот день они, прихватив с кухни яства, искали какой-нибудь укромный уголок, где устраивались на всю ночь – болтать, смеяться, вспоминать прошлую жизнь. Поскольку здание жило своей непостижимой жизнью, то отращивая, то развеивая флигели, башенки, галереи и даже целые этажи, место для празднования никогда не повторялось.

Неожиданное появление фон Орса всколыхнуло память. Белка заново пережила насмешку в холодных глазах Сальваореса, которая появилась в тот момент, когда она осознала, что спастись от тайшельского правосудия не удастся. Именно тогда в ее голове включился невидимый метроном, начав отсчитывать минуты, дни и годы жизни Беронца. И с тех пор каждый раз, когда она думала о тех событиях, мстительное нетерпение становилось невыносимым, вынуждая ее уходить в бесконечные коридоры университета и кружить по ним в одиночку, словно идущий по следу зверь.

Изабелла и сейчас накинула на плечи форменную куртку и выскользнула из комнаты. В лабиринте Фартума она ощущала себя также спокойно, как и за чертой городских стен Санмора.

В сердце не шевельнулось чувство опасности, когда, уже отойдя далеко от своего жилого уровня, Белка увидела идущего ей навстречу Тристана Карвизи. Кальмеранец периодически говорил ей гадости при встречах, но руки не распускал, держался в стороне. К слову сказать, гадости он говорил всем хорошеньким девушкам, поэтому ничего необычного в его поведении не было. Изабелла даже не удивилась встрече в столь позднее время. Однако она не раз видела, как старшекурсники в любое время суток отправляются на задание – иногда в одиночку, иногда звеньями или вместе с преподавателем.

Она собралась пройти мимо, но Карвизи заступил ей дорогу, недобро усмехаясь:

– Гуляешь по ночам одна, коротышка? Могу составить тебе компанию.

– Отвали, Тристан, – посоветовала Белка.

– И куда ты идешь? – поинтересовался он и потянул нож из-за пояса.

Изабелла удивленно взглянула на него. И… едва успела увернуться от клинка, просвистевшего у самого лица.

– Ты что себе позволяешь? – прошипела она.

– Люблю испуганных девчонок, – оскалился кальмеранец, поигрывая ножом. – Люблю, когда они затаивают дыхание, а после просят еще…

Белка попятилась:

– Больной ублюдок! Иди своей дорогой, иначе…

– Иначе что? – Тристан выкинул вперед правую руку, но не клинок слетел с пальцев, – он успел молниеносным движением перекинуть его в левую руку, а силовая лента, сгенерированная браслетом-планером, тем самым, что выдавались студентам – участникам боевых операций.

Инерция движения не дала девушке устоять на ногах, спутанных лентой. Изабелла упала на спину и тут же прижала колени к груди, глядя на Карвизи – ударит под дых, как только он приблизится. Или ниже.

– Ты не посмеешь ничего со мной сделать! – прищурилась она.

– Уверена? – Тристан остановился в шаге от нее.

– Тебя изгонят из Фартума…

– А если мне все здесь опостылело? Если я знаю, что могу достичь большего?

– Большего?!

Белка так изумилась, что пропустила момент, когда он бросился на нее, ушел от удара ее с силой выпрямленных ног, развернул ее на бок и навалился сверху, заворачивая ей руку за спину так, что хрустнули суставы.

– Думаешь, здесь, в Фартуме, тебе ничего не угрожает? – прорычал он. – Ты забыла законы родины, маленькая паршивка, – прав тот, кто сильнее! И он всегда сверху!

Карвизи рванул полу ее куртки так, что отлетели пуговицы и со стуком попадали на пол. Изабелла яростно сопротивлялась. От адской боли в руке плясали искры в глазах и, – наверное, ей показалось! – как одна из них метнулась в темноту коридора. Девушка пыталась вцепиться в противника зубами, лягалась, старалась ударить его затылком в лицо – до тех пор, пока еще одна лента не сдавила ей горло. Задыхаясь, она расслышала довольный смех кальмеранца, а затем его удивленный возглас и такой звук, будто лопнул бурдюк, наполненный водой.

– Что за?.. – выругался Тристан и опустился на корточки, разглядывая мокрое пятно на полу.

Лента на горле девушки ослабла, давая возможность сделать вдох и увидеть, как мчится по коридору, оскалившись, здоровенный черный зверь с золотыми глазами. Несмотря на ситуацию, она залюбовалась им. Так выглядела бы кара Спасителя, обрети она тело!

Кальмеранец успел вскочить и грудью принять удар черного ядра. Сцепившись, они покатились по коридору.

Белка села, кашляя, отплевываясь и гадая, какая муха укусила Карвизи, заставив нарушить правила Фартума? Потерла поврежденную руку, а затем подползла к пятну на полу, которое он разглядывал, и ахнула. На камнях истаивал силуэт лидер-дракона.

Лидер-дракона Тристана Карвизи!

И вместе с ним исчезали силовые ленты на ее шее и ногах.

Под каменными сводами узкого коридора раздавалось тяжелое дыхание, рычание и звуки драки, но не это заставило Белку подняться, опираясь на стену – воздух впереди загудел колоколом, вытолкнул фигуру в серой хламиде, с посохом, направленным на дерущихся. В одно мгновение их разметало по сторонам коридора.

Над черным зверем, возбужденно вереща, кружил зеленый дракончик, бросался в сторону Карвизи, но не мог преодолеть невидимый щит. Над головой Тристана было пусто.

На плечо Белке опустился ее лидер. Малыш тяжело дышал, растопыривая крылья, и яростно шипел в сторону кальмеранца.

– Ты? – воскликнула она, беря его одной рукой – вторая висела плетью. – Это ты позвал на помощь?

– Виллерфоллер, прими подобающий вид! – раздался голос Привратника. – А ты, Карвизи, брось нож!

Сторонняя сила разжала пальцы Тристана, заставив его зашипеть от боли и выронить клинок.

– Студентка Лакрими, отправляйтесь в лазарет, – прозвучало рядом с ней, и она увидела ректора, который, как и она минуту назад, разглядывал почти исчезнувший силуэт на полу.

Ференц Йозев Корнель фон Тарс перевел безразличный взгляд на кальмеранца. Тот побледнел.

– Фартум отказал вам в лидере, Карвизи, – бесцветным голосом произнес ректор, – вы знаете, что это значит?

Белка не услышала его ответа, потому что вдруг обнаружила вместо черного зверя голого Виллерфоллера.

– Ты? – воскликнула она. – Это был ты! О, Спаситель!

Тайерхог стукнул себя кулаком в грудь и довольно улыбнулся:

– Мне ужасно приятно, Белка, но не могла бы ты отвернуться и не пялиться на меня с таким восхищением!

– Забыл… – грустно констатировал Привратник, и Уолли окутала туманная дымка, скрывая впечатляющие мышцы и прочие приятные не мелочи.

– Вы еще здесь, Лакрими?

Белка моргнула и увидела, что фон Тарс смотрит на нее. Тепла в его взгляде было столько же, сколько и при взгляде на Карвизи.

– Уже ухожу, ректор!

– В лазарет! – напомнил Привратник.

Она послушно склонила голову, запахнула куртку и отправилась в лазарет.

Закрытый Университетский суд не приговорил Карвизи к отчислению – это сделал сам Фартум, но констатировал и запротоколировал это решение. Кальмеранцу вернули ту одежду, в которой он прибыл, и отправили восвояси. Покинув Фартум, он навсегда распрощался со способностью рекурсировать, а его биометрические данные были внесены в стоп-листы мегапортов всех пяти миров.

Исчезновение Тристана вызвало пересуды. Но с Изабеллы и Уоллера была взята подписка о неразглашении, поэтому оба помалкивали, слушая разнообразные предположения других студентов. Много позже Белка рассказала об этом происшествии Джею, и тот, выслушав ее, сделал руками такое движение, будто откручивал голову цыпленку. Больше Тристана Карвизи они не вспоминали.

* * *

Изабелла с опаской потыкала нож пальцем, будто тот мог ожить. И посмотрела на собеседника.

– Уолли, вспомни, о чем рассказывал Монти… Ты понимаешь, что это значит?

Тайерхог молча порылся в пакете и достал обрывок фриммской бумаги для писем – тонкой, пахнущей цветами, но обезличенной, то есть не содержащей клановых вензелей и орнаментов. На листке было написано: «Ты за все ответишь!» По-английски.

– Поскольку угрозы адресованы членам боевого звена Унии, мы обязаны доложить об этом Джею! – добавила Изабелла.

Уоллер поднял ладони.

– Протестую! Монти уже три года как вышел из состава звена! И эти вещи – не из нашего боевого прошлого, Белка, они из Фартума! Кто-то пытается напомнить нам о том, что происходило в университете…

– И – параллельно – убить? – возмутилась она. – Уоллер, ты ведь можешь и не успеть рекурсировать за мгновение до взрыва, как Монтегю!

– Он смог, а я – не смогу? – воскликнул тайерхог.

Белка поморщилась.

– Не ори, прошу тебя! И не веди себя, как большой ребенок!

– Хорошо, – покладисто согласился Виллерфоллер. – Но давай подождем следующего шага этого игрока со смертью, потому что два одинаковых события еще могут быть случайностью, а три – уже нет. Логично предположить, что подобное послание должен получить либо Анджей, либо ты.

– А если с тобой или Монти за это время что-нибудь случится? – прищурилась Изабелла.

– Монтегю уже настороже, я тоже буду держать ухо востро! Обещаю!

Изабелле не хотелось соглашаться, но она кивнула. Джей всегда требовал факты, а не предположения, а у них пока нет даже предположений!

Нет, не надо было срываться на Монти! Возможно, у него еще было, что рассказать…

– А кстати, ты что-нибудь о нем знаешь? – поинтересовался тайерхог.

Белка моргнула. Показалось, что Уолли спрашивает про Монтегю.

– О ком?

– О Карвизи. Он вернулся на Кальмеран или осел где-то в другом месте?

Она налила себе воды и выпила залпом. И только после этого ответила:

– Да. Он вернулся.

* * *

За недолгую жизнь Белка испытала многое, пожалуй, даже больше, чем большинство жителей благополучных миров Унии. Но чувство безопасности, оказавшись на Кальмеране, она испытывала впервые. Ее более не страшили подозрительные тени в подворотнях, хамоватые подвыпившие мастеровые, рыцари, от которых раньше она старалась бы держаться на расстоянии нескольких кварталов. Рекурсантка Фартума, она любому из них могла дать отпор, а в крайнем случае просто перенестись в другое место.

В своих речах ректор фон Тарс не раз предупреждал выпускников о подобной опасности. «Для вас, поправших законы материи, ощущение вседозволенности во время боевой операции может стать смертельным! Но я надеюсь, что наши десятилетние труды не пропали даром, что сила и знания, полученные здесь, не вскружат вам голову, заставив сделать непоправимую ошибку!»

Сейчас Белка не собиралась «делать непоправимую ошибку». Она собиралась убить человека.

На Кальмеран наступала зима. Изо рта Изабеллы вырывался пар, поземка ластилась к сапогам. Девушка шла, не торопясь, наслаждаясь подзабытыми запахами Санмора, которые отчего-то не казались неприятными. Соскучилась, наверное, по родине… Впервые не держалась в тени стен, не кралась, не пряталась – шла, распрямив плечи, не опуская взгляда. И встречные, какого бы подозрительного вида они ни были, уступали дорогу. Она могла бы пройти здесь с закрытыми глазами: по переулку Святого мученика Епистима, мимо Малой рыночной площади, в проулок, по площади Висельников направо, на улицу Обручей. Называлась она так потому, что здесь жили, в основном, зажиточные виноделы и бочкари. Дом Сальваореса Кудрая ничем не выделялся среди них – такой же крепкий, добротный двухэтажный особнячок с красной черепичной крышей. Разве мог кто подумать, что в нем живет один из самых опасных людей столицы?

Десять лет… Она не видела Беронца десять лет, но жажда мести не ослабла. Матерью Белки была улица. Впитанные с ее молоком законы навсегда отпечатались в сознании маленькой воровки, не позволяя ни забыть, ни простить предательство. Едва покинув Фартум, она навела справки. За прошедшее время Кудрай получил контроль над более чем половиной преступных группировок Санмора, однако так и продолжал жить в своем небольшом и уютном доме, среди состоятельных соседей.

Покидая базу боевых операций, где выпускники оттачивали мастерство в течение года после окончания университета, Изабелла никому, даже Монти, не сообщила, куда направляется в увольнительную. Это долгожданное время должно было целиком принадлежать ей. Конечно, как и каждый член боевого звена, она в любой момент могла получить срочный вызов. Случись это тогда, когда она после стольких лет посмотрела бы, наконец, Сальваоресу в глаза, ей пришлось бы отказаться от своего плана. Да и Беронец, не будучи дураком, после этого попытался бы залечь на дно! Подумав об этом, Белка только коротко вздохнула. На все воля Спасителя! Кудраю все равно не скрыться от возмездия – ни в одном из пяти миров.

На площади Висельников покачивались на холодном ветру «счастливчики», в честь которых она была названа. Виселица располагалась точно посередине площадного пространства, на прямой линии между двумя храмами, и одним из них была приснопамятная Обитель Святого жребия.

Из приоткрытых дверей Обители доносились голоса певчих и тянуло ароматами воскурений – шла вечерняя служба. Изабелла поколебалась, но внутрь не пошла – села на ступени. Не след входить в Дом Спасителя тому, чьи руки скоро окажутся в крови.

– Белка? – раздался полный изумления голос.

Она обернулась и… осталась сидеть, несмотря на желание вскочить и выхватить нож. Поскольку к ней подходил Тристан Карвизи.

– Это ты? – подойдя, он наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо.

Она встретила его взгляд спокойно. Кто она, и кто он, изгнанный из Фартума?

– Я бы поздоровалась с тобой, Тристан, да что-то не хочется!

Карвизи, потоптавшись, сел рядом. Едва посмотрев на него, она заметила и меч на поясе, и нож в хитрых ножнах, крепящийся к поясу сзади, чтобы неожиданно выхватить из-за спины, и тугое голенище сапога – скорее всего, там тоже был спрятан клинок. Видимо, кальмеранец после Фартума вернулся на ту кривую дорожку, с которой его однажды увел свиток с золотой оплеткой и печатью императора. Заметила, но не подала виду, оставаясь обманчиво спокойной.

– А я рад тебя видеть! – неожиданно произнес Тристан. – Понимаю, ты, наверное, до сих пор злишься на меня…

Белка пожала плечами.

– Столько времени прошло… – пробормотал Карвизи. – Знаешь, я ведь не желал тебе зла, просто… сорвало крышу, когда увидел тебя в коридоре. Ну… в общем, прости, если можешь!

Изабелла покосилась на него и поднялась.

– Спаситель простит, Тристан, вижу, ты не забываешь посещать его Дом! А мне пора…

– Ты здесь по делу или так? – его взгляд был по-волчьи пронзителен.

– Навещаю старых друзей, – не сдержала злой усмешки Белка и пошла вниз по лестнице, спиной чувствуя его взгляд.

В другое время встреча всколыхнула бы память, но не тогда, когда Изабелла была подобно острию стрелы, уже выпущенной из лука в цель.

К дому Кудрая она подошла в сумерках. Из окон фасада на брусчатку падали теплые отсветы – в гостиной горел камин. Редкие снежинки звенели в беззвучном танце, плавно опускаясь на крыльцо.

Белка скользнула в проем между зданиями и рекурсировала внутрь дома. Внутренние помещения она хорошо помнила, поэтому сразу попала в подвал, где Сальваорес хранил всякую всячину. Взятая с собой, как встарь, склянка с маслом не дала двери скрипнуть. Изабелла поднялась по лестнице на пустую кухню, бесшумно миновала проем, ведущий в гостиную. Сердце забилось так оглушительно, что она испугалась: основательно облысевший Беронец в халате сидел у камина, проглядывая какие-то бумаги. Стоя в темноте за дверью, кальмеранка жадно смотрела на знакомый профиль, длинную шею, синюю жилку на ней, к которой так хотелось прижать острие клинка…

Но сначала надо было проверить дом.

В жарко натопленной спальне наверху никого не оказалось. Лишь развороченная постель, еще хранившая тепло тел. Похоже, Кудрай по-прежнему любил женщин. Или девочек?

Белка прикусила губу и спустилась вниз. Остановилась в проеме. До таких, как Беронец, правосудие никогда не доберется, ни с топором, ни с огнестрелом, ни с дистанционником. Но она, Изабелла Лакрими, уже здесь!

Она прошла в комнату и села в кресло напротив. Словно домой вернулась.

Сальваорес не потерял прежней хватки – в его руке уже подрагивал длинный и узкий клинок, направленный ей в сердце.

– Ты?! – изумился он, и острие клинка оказалось чуть ближе. – Какими судьбами? Как?..

И замолк, разглядывая гостью.

Изабелла следила за его лицом – не за клинком. Лиш короткий взгляд кинула на бумаги, которые веером разлетелись по ковру, когда Беронец выхватил нож. Какие-то непонятные схемы… Планида Спасителя, чем он занимается? Контрабандой механизмов из других миров?

– Девочка выросла, – констатировал Сальваорес, опуская нож. – Стала опасной… и красивой! Выпьешь со мной? В память о нашем совместном прошлом!

Изабелла кивнула. На мгновение показалось, она спит в своей кровати в Фартуме, и все это ей снится, как было уже много раз. Но спустя мгновение пальцы уже сжимали чешуйчатую ножку зеленого бокала, в котором плескалось неплохое кальмеранское вино.

Беронец отсалютовал ей бокалом, выпил первым, показывая, что напиток не отравлен.

– За тебя, Белка! Пусть сбудутся твои мечты!

– Ты уверен, что хочешь этого? – она прищурила серые глаза и коснулась губами вина.

– Я уверен, что мы договоримся! – усмехнулся Сальваорес, отставляя бокал и подбирая бумаги с пола. – Смотри! – он потряс ими перед ее лицом. – Это – золотое дно! Новое будущее Кальмерана!

– И что это? – Белка тоже отставила бокал, так и не отпив.

– Я все расскажу тебе… – Беронец положил ладонь ей на колено. – Ты стала такой привлекательной… Я даже не знаю, чего хочу больше – чтобы ты по-прежнему работала на меня или стала моей?

– Работала на тебя… – пробормотала она.

– Конечно! – он широко улыбался, показывая превосходно сохранившиеся зубы, делающие его похожим на зверя. – Ты же помнишь нашу договоренность? По возвращении мы пересматриваем твой процент в сторону увеличения! Принимая в расчет полученный тобой новый опыт, я могу обещать, что процент будет максимально высоким!

Ладонь Кудрая поползла вверх по ее бедру, заползла между ногами. Резкое движение другой его руки спустило спрятанный в рукаве стилет, метящий ей под сердце. Но за долю секунды до того, как острие коснулось куртки, Белка исчезла из кресла и появилась за спинкой его кресла…

Сальваорес с трудом повернул голову – из основания его шеи торчала рукоять ее ножа.

– Ты… – на его губах запузырилась кровь. – Ты…

– Я хороша, знаю, – кивнула она, подбирая упавшие бумаги и бросая их в огонь.