Текст книги "Сборник произведений. 2015 год"

Кириллова (Волошина) Ирина Анатольевна

Л. С. Волошина, И. А. Волошина (Кириллова), А. Н. Волошин. 1994 год

Мне мама рассказала мне о войне

…Именно в этот момент я стала взрослой, поняв, что такое война…

(Л. С. Волошина)

Меня всегда поражала подробнейшая память пожилых ветеранов о военных событиях их жизни. Она сохранила у них не только названия частей, имена друзей, погибших и живых, географические названия отдельных малых городов, посёлков и населённых пунктов. С годами стирается какая —то другая память: студенческих лет, рабочих будней, повседневных мелких забот и событий, а подробности детства военного времени живы всегда, до мельчайших подробностей.

Итак, рассказ моей мамы:

Война шла уже по нашей стране, и, что она несла народу, своим детским умом мы понимали (мне в ту пору было 12 лет), и всё – таки она была где —то, а не на нашей улице небольшого шахтёрского городка Пролетарска.

Радио не было ни у кого, и, чтобы узнать новости, мы, детвора, бегали в центр города, где был репродуктор. Всем думалось, что войне скоро конец.

Но когда в городе началась эвакуация стекольного завода, начали взрывать шахты, даже мы, дети, понимали, что немцы уже близко,

Но страха не было – по детски казалось, что всё это ещё игра. Страх пришёл, когда началась бомбёжка накануне вторжения немцев. Одна из бомб упала на огород наших соседей, но не взорвалась. Мы бегали смотреть на огромную дыру в земле, а ведь рвануть она могла в любой момент (бомба так и осталась в земле, её извлекли только после окончания войны).

Ещё одна бомба была сброшена на рыночную площадь и то, что я увидела там, заставило меня «окаменеть» и потерять дар речи. Взрывом разнесло рынок, магазин, везде были трупы детей и взрослых. Но самым страшным было увидеть убитого старичка – нищего, которого все знали и всегда подавали ему милостыню. А я, когда шла на рынок, просила у мамы 3 копеечки и давала ему монетки, а если у него в коробке лежали какие – то деньги, покупала ему булочку.

Мама не могла успокоить меня. Я плакала 2 дня.

В городе началась эвакуация, но люди не уезжали, думая, что война не надолго, и бросать дом и всё нажитое казалось бессмыслимым. Немцы были уже в 30 километрах от нас.

Первые немцы у нас появились летом 1942 года. Огромная автоколонна грузовиков, мотоциклистов с пьяными солдатами, которые орали какие – то песни, играли на губных гармошках. В каждый двор был поставлен грузовик, а солдаты начали хозяйничать.

Никого не убили, но забрали всю живность – свиней, коров, кур, выкопали все огороды, вырубили все сады для маскировки машин.

У нас во дворе поставили грузовик, водителем которого был пожилой немец. Увидел меня и спросил:

– Я Ганс, а ты?

– Я Люся, – ответила я

– О. Люция, гут!

И угостил меня конфетой.

Опять же, стало казаться– ну, ничего страшного. Но на третий день пребывания немцев по городу разнеслась весть, что в городе, в центре, кого – то повесили.

Ничего не сказав родителям, мы впятером помчались к клубу, и вот тогда родился настоящий страх. Повешенным был наш старенький учитель математики Степан Абрамович. Его уроки были у нас уроками « демократической дисциплины», отметок «плохо» он не ставил, а под смешные рассказы умел нам дать новый урок, например, с десятичными дробями.

В шоке вернулись домой, и не могли толком рассказать родителям, что произошло. Позже узнали, что он не пустил в дом немецкого офицера – за это его и повесили. Мне кажется, что именно в этот момент я стала взрослой, поняв, что такое война и фашизм на самом деле.

После отъезда колонны, немцев в городе несколько дней не было, но появились полицаи, затем в городе был поселен отряд карателей. Это были отборные, одного роста, в серых костюмах, со свастикой на груди, головных уборах и на рукавах. Когда они шли по улицам, то расстреливали всех, кто попался на их пути, даже собак.

Никто не выходил из домов, многие прятались в подвалах.

Затем началась расправа над евреями. «Чёрный ворон» вывозил их семьями в «Пурной яр» за городом. На моих глазах увезли всю семью главврача больницы. Всех затолкали в машины. После мы узнали, что это были душегубки с газом, а в яр сваливали уже трупы.

Когда Донбасс был уже освобождён, мы ходили смотреть, как закапывали этот яр. Горы голых и одетых трупов, много детских. Ужас.

К зиме в городе появились первые немцы с семьями. Начиналась жизнь в полуторагодовалой оккупации. Город был объявлен закрытой зоной фронта немцев. Поэтому нас всех жителей выгнали из наших домов в село Михайловка, где местные жители приютили нас как могли.

В доме, где нам достался угол, разместилось ещё 8 семей. На полу, на сене, без еды и одежды.

До сих пор не знаю, как моей маме с тремя детьми удалось всё это пережить. У хозяйки была корова, и временами и нам доставался один – другой стакан молока. Есть хотелось всё время.

Всё это настолько врезалось в память, что вспоминаешь всё до мельчайших подробностей. Помню уличного сорванца Кольку, по кличке Салчем, укравший у немцев две банки тушёнки, которую мы никогда в жизни не видели. Гордились тем, что у нас такой отчаянный друг, не понимая, что он мог заплатить жизнью за это озорство…

Но тогда нам было здорово. Угощали ВСЕХ!

…

Помню и наше возвращение домой, где всё было разорено, и те чувства, которые грели душу, когда узнали, что немцев всё-таки БЬЮТ!

Это была победа наших войск под Москвой.

Курильчик Виталий Куприянович

В. К. Курильчик

Когда умер Сталин, вся страна рыдала

Вся!

Я видел, как Москва хлынула к Колонному залу. Все улицы были перекрыты грузовиками, потому что люди толпами шли туда попрощаться. А сколько поездов ехало в Москву битком набитых! А сколько народу на Трубной погибло в этот день! Как раз ударил мороз, и организаторы не рассчитали, что будет скользко-а идти под горку…

Рассказ очевидца Курильчик Виталия Куприяновича (военный городок Трудовая, Дмитровский район, Московская область).

………..

В декабре 1952 года я был призван в Советскую Армию в войсковую часть – «учебку» в районе Красного Строителя (тогда – Московская область). Это был зенитный полк ПВО, вооружённый 100-м комплексом (зенитные орудия с системой радиоакустической наводки).

Из нас готовили офицеров запаса, служить надо было два года, после чего присваивали звание младшего лейтенанта запаса. Нас называли курсантами, жили мы в одноэтажной казарме. Кровати были в два яруса. Основная часть курсантов жила в землянках.

В начале марта 1953 года ежедневно передавали по радио медицинский бюллетень о состоянии здоровья Иосифа Виссарионовича Сталина. Скажу откровенно, к Сталину я в душе (наяву было смерти подобно) относился критично. 5 марта нас, как обычно, вывели на утреннюю пробежку и гимнастику. В это время по громкоговорителю радио начали передавать сообщение о кончине Сталина.

Физическая зарядка была сорвана, и все стали активно обсуждать случившееся. Потом было построение части, где командир части подполковник Егоров со слезами на глазах произнёс траурную речь. 5 и 6 марта обстановка была непонятная – в ожидании чего-то необычного. 7 марта утром нас посадили на новые МАЗы, крытые брезентом, и повезли в Москву для участия в оцеплении.

Москву я не знал совсем. В оцеплении мы стояли у Никитских ворот, на Трубной площади и на Манежной площади. В Выставочном зале нас кормили обедом (в то время там было пожарное депо).

Народ стремился всеми правдами и неправдами прорваться в Колонный зал, где было прощание и стоял гроб с телом И.В.Сталина.

Давка была НЕИМОВЕРНАЯ. Лично меня и моих сослуживцев прижали к стеклянной витрине магазина, витрина не выдержала, и стекло посыпалось на нас. С большим трудом мы сдерживали давление толпы.

Особенно было трудно 8 марта вечером, когда по радио объявили, что доступ к телу Сталина прекратится в 23—00.

Сдерживать порыв народа нам начала помогать конная милиция, и мы на короткое время стабилизировали ситуацию. Вдруг кто-то из толпы начал конных милиционеров стаскивать за ноги с лошадей. Неожиданно этот пример оказался заразительным, и несколько лошадей остались без всадников. Лошади начали в панике метаться в толпе, калеча людей…

Конная милиция быстро оставила «поле брани», и солдаты и курсанты остались наедине с неиствующей толпой.

(После похорон Сталина среди нас, солдат и курсантов, обсуждалась втихую тема количества жертв давки при прощании со Сталиным, лично же я видел множество брошенных галош и ботинок на месте бывшей бушующей толпы).

Люди преодолевали оцепление по крышам зданий. В общем, это был БОЛЬШОЙ КОШМАР, и его до сих пор не показывают по телевидению, хотя я лично видел, как всё это снимали кинооператоры.

Для надёжности, улицы перекрывалсь машинами ЗИЛ, нагруженными песком, они вплотную перекрывали проходы, но люди лезли под кузовами автомобилей… Желающих прорваться и попрощаться с Великим Вождём трудно было сдержать.. Прорвавшихся было немного, но перед ними опять оказывалось оцепление из солдат.

……….. 9 марта 1953 года я стоял в оцеплении около входа в Дом Союза. В это время прошли две делегации для прощания со Сталиным-одна иностранная, одна – моряков.

Потом начали подъезжать члены правительства Советского Союза, и проходить в Колонный зал Дома Союза. Все члены правительства по Уставу Вооружённых Сил СССР приветствовали нашу шеренгу военнослужащих отданием воинской чести, особенно тепло это сделали В. М. Молотов и К. Е. Ворошилов.

Честь не отдали только трое – Л. М. Коганович, Л. П. Берия и уже не помню третьего…

Когда Сталина перенесли на лафет, и повезли на Красную Площадь, нашу шеренгу отпустили, и мы пошли за лафетом с телом Вождя буквально метрах в пятидесяти.

Когда прошли до Красной Площади, наши курсанты расположились у стен ГУМа. Один сослуживец из Тулы, Агафонов, по лестницезалез на крышу ГУМа, где вместе с десятками других людей наблюдал за процессом похорон.

На траурном митинге выступали члены правительства – Г. М. Маленков, Л. П. Берия и ещё трое. Всё это снимали кинооператоры.

………….

10 марта 1953 года страна проснулась без Сталина.

…………….

В Мавзолей В. И. Ленина я впервые попал в 1957 году, там тогда лежали и Ленин, и Сталин. В Мавзолее я был потом неоднократно, всех солдат —отличников боевой и политической подготовки в/ч 52147 (Трудовая) возили туда в обязательном порядке.

Да и сейчас люди идут в Мавзолей, кто из уважения к Великой умершей стране, а кто просто из любопытства.

Она звалась Татьяной
Из воспомининий подполковника Курильчик Виталия Куприяновича о первых послевоенных воинских частях, оснащённых ядерным оружием (военный городок Трудовая).

Передвижные ремонтно-технические базы (ПРТБ) в 1 ОА ПВО ОН были сформированы в 1957 году и предназначались для технического обслуживания, хранения и снаряжения специальных боевых частей ракет системы С-25. (Министр обороны Г.К.Жуков в конце пятидесятых годов потребовал так поставить дело, чтобы регламентными работами с данными «изделиями» могли заниматься не только доктора наук в белых халатах, но и обычные технари в линейных частях ПВО и стратегической авиации).

Личный состав необычного подразделения был из 36 человек – все офицеры. Несколько месяцев, пока на базу не доставили специзделия, зубрили теорию под руководством специалистов из «ящиков», а в 1958 году поступили реальные боеголовки ракет. Основная модель ракеты имела маркировку 207Т, с 1957 года она серийно выпускалась на Тушинском машиностроительном заводе и благодаря индексу «Т» звалась на военном жаргоне «Татьяной».

…

Войсковая часть 03251 (Трудовая) была сформирована в 1957 году. Первым командиром был назначен полковник Ерёмин Юрий Иванович, фронтовик, орденоносец. Это был порядочный, требовательный, прямой офицер, хороший командир и семьянин, большой любитель спорта, активной и тихой охоты, рыбалки, бильярда, преферанса и домино.

Главным инженером был назначен полковник Склауни Виктор Васильевич. Это был грамотный инженер, культурный, интеллигентный, самолюбивый, прекрасно играл на пианино. Он никогда не стеснялся высказать своё мнение любому начальнику, даже если это тому было не по нраву.

Для укомплектования и пополнения в/ч 03251 офицерами —ракетчиками резервом служила ракетно-техническая база в/ч 52147, на территории которой и расположилась новая спецчасть. Для заполнения вакансий оттуда в 1957 году были переведены на различные должности офицеры Калашников, Жильцов, Волошин, Губский, Стасенко, Герасимов, Кузьмин, Копачков, Завидеев, Машков, Якименко, Панов, Смоликов и другие. Всех, конечно, я не помню– ведь это было 58 лет тому назад…

Войсковая часть 03251 была предназначена для хранения, обслуживания и доставки в зенитно-ракетные полки 1 Отдельной Армии ПВО ракет со спецзарядами.

В полках в постоянной боевой готовности стояли ракеты с обычными боевыми зарядами, а со спецзарядами были в резерве на «особый период». Но даже во время «Карибского кризиса» эти ракеты так на БД поставлены не были, ответственность никто на себя не взял.

Охране ракет со спецзарядами придавалось особое значение, поэтому была сформирована специальная рота охраны, солдаты туда подбирались по особенному.

Режимные мероприятия были очень строгие – при вскрытии хранилища с ракетами должны были присутствовать не менее двух офицеров. Температурный и влажностный режим поддерживался в строго установленных пределах, и постоянно контролировался самописцами. Проход на территорию части со спичками и папиросами был строго запрещён.

Во всех зданиях несли службу солдаты-контролёры.

В в/ч 03251 во время её формирования в штатах не было должностей политработника и начальника штаба. Должность начальника штаба появилась только в 1970-х годах (начальник штаба в/ч 52147 был допущен только на территорию в/ч 03251, а в хранилища и технологические здания не допускался. А начальник политотдела «большой» в/ч 52147 не имел допуска даже на территорию в/ч 03251, что очень задевало самолюбие полковника Караванского).

Технической подготовке личного состава придавалось большое значение. К регламентным работам на ракетах допускались только с оценкой «4» и «5».

По технике безопасности ежемесячно проводились занятия с оценкой знаний. Перед работами ежедневно проводился инструктаж по технике безопасности. На рабочем месте при проведении регламентных работ должны были быть только те инструменты и расходные материалы, которые нужны были для конкретных проводимых операций на «изделии». Всё это проверялось по описи перед началом работ и по окончании их. Спецодежда была – белые халаты и кепочки.

Все работы выполнялись строго по инструкции – начальник группы зачитывает порядок выполнения операции (а не на память, даже если знает наизусть), оператор выполняет операцию, начальник бригады (или сам главный инженер) контролирует выполнение операции. Итого– трое на одной операции. Таким образом, нарушения технологии выполнения операций были исключены.

…

Я в в/ч 03251 попал случайно.

Начальник группы майор Кузьмин перевёлся в другую часть, а на его место подобрали офицера из нашего отдела (в/ч 52147), хорошо игравшего в футбол. Но он купил в Москве у какого-то иностранца джинсы, а его проследили «сыщики» (или сдали сослуживцы), и материалы «преступления» поступили к оперуполномоченному КГБ в гарнизоне Трудовая майору Мезинцеву. И «футболист» не прошёл проверку КГБ, и в в/ч 03251 его неперевели за контакт с иностранцем и покупку джинсов с рук.

Так, благодаря джинсам, я попал служить в элитную в/ч 03251. О моём переводе со мной никто не беседовал из командования этой части. В биллиардной (в клубе, на 1 этаже) я встретился с начальником отдела кадров капитаном Баляйкиным, и он мне сказал, чтоб я завтра утром пришёл к нему оформить документы о переводе.

У меня в это время были натянутые отношения с моим начальником отдела в/ч 52147 майором Малининым В. А., поэтому это ещё сильнее подтолкнуло меня к переводу в в/ч 03251.

Так я стал офицером спецчасти. В в/ч 03251 все офицеры ежегодно проверялись медицинской комиссией на допуск к рботе с радиоактивными веществами. По этой причине из-за фронтовых ранений и сопутствующих заболеваний полковник Склауни В. В. был не допущен к работе и переведён на «большую базу» в/ч 52147.Вместо него на должность главного инженера пришёл полковник Алин Валентин Николаевич.

В в/ч 03251 я прослужил до 1982 года и уволился в запас подполковником.

В 1965 году меня послали в командировку в закрытый город Арзамас -16 для участия в разработке новой техники. Билеты для поездки в Арзамас-16 продавались не на жд вокзале, а во дворе дома у Кузнецкого моста. Кассам же сообщалось о будущих пассажирах.

Поез в Арзамас-16 приходил только ночью, из купе всех пассажиров высаживалидля проверки купе и вещей, досмотр проводился без присутствия владельцев-пассажиров. Досмотр длился не меньше часа. И только после тщательной проверки вещей и документов разрешали возвращаться в купе, и поез ехал в закрытую зону.

В самой зоне Арзамаса-16 был очень строгий режим. Для входа на объект надо было предъявить пропуск, который на руки не давался, а хранился в специальной ячейке под номером. Нажимаешь кнопку-выпадает пропуск, отдаёшь его контролёру-солдату, тот смотрит на фото и сличает с внешностью. Если претензий нет, передаёт пропуск другому контролёру – тоже солдату, тот проводит аналогичную проверку.

И так —каждый день.

…

В те годы в Арзамасе-16, в отличие от всей страны, было ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ обеспечение– все «дефициты» продавались свободно, что продукты, что продтовары. Машины «Волга», «Москвич», «Запорожец» были в СВОБОДНОЙ продаже, но только для постоянно проживающих и работающих в городе. («Жигулей» не видел, их пока не выпускали).Как говорил Н. С. Хрущёв, это был город коммунистического быта.

…

За время службы в в/ч 03251 я неоднократно был на госполигоне Капустин Яр. Там мы принимали участие в испытаниях новой техники и в подготовке наших ракет к пуску по целям с имитаторами спецзаряда.

Все пуски (пускали расчёты аполков, мы только готовили и проверяли ракеты с имитаторами спецзарядов перед пуском) всегда проходили успешно.

Будучи в Капустином Яре, я однажды оказался невольным свидетелем атомного воздушного взрыва– зрелище весьма впечатляющее, ярчайшая вспышка, затмившая свет солнца, формирование «гриба», оглушительный звук. Это было в 1961 году (я тогда ещё служил в в/ч 52147). Наблюдал наш расчёт с 30-й площадки. Об этом взрыве упоминается в книге ветерана ГНПО «Гранит» Г. Г. Котова «Как это было». А об испытаниях наших ракет со спецзарядами очень подробно описано в книгах Павла Гайдукова (г. Минск) «Атомные лейтенанты» [битая ссылка] https://ru.scribd.com/doc/93138812/АТОМНЫЕ-ЛЕЙТЕНАНТЫ, а так же Бориа с Черток «Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны»), М. Первова «Зенитное ракетное оружие ВВС и Войск ПВО», в официальной «Хронологии испытаний… оружия СССР. 1949—1962 гг.» взрывы 1 и 3 ноября 1958 г. приведены в общей таблице под номерами 82 и 83 ([битая ссылка] http://militaryrussia.ru/blog/topic-788.html)

До сих пор офицеры помнят и блок управления, и сам заряд в виде укрытого литиевыми брикетами шара размером с футбольный мяч (тяжелый этот шар можно было приподнять одной рукой), и шестнадцать серебряно-цинковых батарей напряжением 24 вольта…

Февраль, 2015 г.

От ГВИРТУ к МВИЗРУ ПВО

К 60– летию Военной академии Республики Беларусь

(ГВИРТУ-МВИРТУ – МВИЗРУ – МВВИУ – ВА РБ)

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЫПУСКНИКА МВИРТУ 2 ВЫПУСКА (1957 г.) ПОДПОЛКОВНИКА КУРИЛЬЧИК ВИТАЛИЯ КУПРИЯНОВИЧА.

В таком ракурсе воспоминаний, полных бытовых и интересных мелочей, об истории ГВИРТУ – МВИЗРУ, ещё не слышал (прим. ред. В.Б.)

О ФОРМИРОВАНИИ УЧИЛИЩА.

В 1953 году лично Сталиным был подписан Указ об образовании Гомельского Высшего военного училища.

Училище формировалось в Березках за Новобелицей и называлось ГВИРТУ (Гомельское Высшее Инженерное Радиотехническое училище).

Начальником Училища был назначен полковник Журавлев В. П. Звание генерала ему было присвоено в августе 1953 года.

Первый набор слушателей на 1 курс в Училище был произведен в апреле 1953 года из числа отобранных через военкоматы абитуриентов и солдат– срочников из войск со всего СССР.

К тому времени в Училище сьехались отборные педагогические кадры (лучшие специалисты -офицеры из войск – в большинстве своем фронтовики – орденоносцы, преподаватели военных кафедр ведущих ВУЗов– МВТУ им. Баумана, МЭИ, МАИ и др.).

На 2 курс в сентябре 1953 года приказом были переведены окончившие 1 курс слушатели ряда Военных Академий и военных Училищ со всей стр

ОБ УСЛОВИЯХ ЖИЗНИ И УЧЕБЫ.

Условия обучения были таковы: первый курс-оклад 800 рублей (из этих денег мы должны были питаться).После 1 курса нам должны были присвоить первое офицерское звание – младший лейтенант (забегая вперед скажу, что звание лейтенант нам присвоили на 4 курсе). Занятия в Училище начались 3 мая 1953 года.

Учились шесть дней в неделю. С понедельника по пятницу было по четыре лекции (по два часа) -три до обеда. После обеда-еще одна пара и два часа самоподготовки. В субботу– три лекции.

На питание в военторговской столовой продавались талоны. Талон стоил 9 рублей 50 копеек. Питания вполне хватало, но стоимость талонов постоянно возрастала и на 4 курсе составляла 14рублей 50копеек. В столовой за столом сидело четыре человека, обслуживали официантки. На каждом столе стояли четыре бутылки пива (за дополнительную плату),в буфете можно было купить вино (водка была под запретом).

Лето 1953года было очень жаркое и во время самоподготовки разрешалось расстегнуть воротник на две пуговицы.

Генерал Журавлев В. П. Был очень порядочным и заботливым командиром. В непринужденной обстановке к нам всегда обращался:,,Ну что, хлопцы,,.

Начальником политотдела был полковник Кузнецов– настоящий воспитатель и политработник, всегда интересовался нашими проблемами, опекал и защищал. Провинившихся не распекал, а журил.

Получка у нас была 13 числа. И в первый выходной после получки Журавлев и Кузнецов на служебных автомобилях,,Победа,, неоднократно лично подбирали..уставших,,слушателей по дороге из Гомеля. Последствий для провинившихся не было.

К большому для нас сожалению, полковника Кузнецова повысили в должности и перевели в военный отдел аппарата ЦК КПСС в Москву. Вместо него прислали полковника Пащенко. Это был человек, которому везде мерещились шпионы и предатели. На торжественных собраниях он всегда призывал к бдительности и говорил такие слова:,, Надо быть всегда и везде бдительным, не исключена возможность, что не только в этом зале, но и в президиуме может сидеть притаившийся враг,,.

Я уверен, что абсолютное большинство офицеров были порядочными людьми. Одним из них был полковник Лапшин М. С. При мне на экзаменах по марксизму-ленинизму произошел такой случай. Слушателю Кондратьеву А. А. достался третьим вопросом,,Пятилетний план Белоруссии,,.

Это была зимняя сессия, была метель. И вдруг появилось солнце. Кондратьев этот вопрос не знал, и на экзаменационном листе написал ответ:,, Белоруссия страна чудес и приключений,,.

Полковник Пащенко был членом комиссии и присутствовал на экзамене. А принимал экзамен полковник Лапшин. Когда Пащенко прочитал ответ Кондратьева, то потребовал от Лапшина поставить двойку (на другие вопросы Кондратьев ответил хорошо). Лапшин ответил, что он ставит Кондратьеву тройку, а если Пащенко хочет поставить двойку, то пусть принимает экзамены сам, а он уходит.

Это было что-то и это надо было видеть! Пащенко, весь пунцовый, приказал Лапшину продолжать экзамен. Я не знаю, какие последствия были для полковника Лапшина, но с тех пор для слушателей фамилия Лапшин звучит ГОРДО!.

Еще про Пащенко. Когда полковник Кузнецов 7 ноября 1954 года во время выступления Пащенко вошел через заднюю дверь в актовый зал, в зале раздались громкие возгласы:,,Полковника Кузнецова в Президиум!,,, и Пащенко был вынужден пригласить Кузнецова в Президиум. Вот так уважали боевого политработника полковника Кузнецова. Под стать начальнику политотдела Кузнецову был его заместитель по комсомолу лейтенант Агольцов, очень энергичный и прекрасный организатор.

Что касается преподавательского состава, то могу сказать, что все они были молодые, очень образованные и высококвалифицированные люди. Бытует мнение, что можно забыть того, кто тебя учил, чему тебя учили, а скем учился– забыть невозможно. Прошло много лет, но я помню почти всех.

Особенно часто вспоминаются прекрасные методисты, настоящие энтузиасты и интересные люди-преподаватели БРОУДО Б.И.,БАСКИН И.Б,,ГАСЬКОВ М.Е.,СИГАЛОВ Г.Г.,АВЕРЬЯНОВ В.Я.,ЛАПШИН М. С. И многие другие.

Свою группу помню всю, а ведь прошло уже 55лет! Мои многие однокурсники, и преподаватели ушли из жизни.

Знамя Училищу вручал 9 мая 1954 года в торжественной обстановке заместитель Командующего Белорусским военным округом генерал-полковник (фамилию к сожалению не помню). Это было в Березках на стадионе. На знамени Училища было написано:,, Гомельское Высшее инженерно-радиотехническое училище,,.

Наш набор должен был быть первым выпуском Училища. Но наш выпуск оказался вторым.

В сентябре 1953 года в Училище приехало несколько групп из Москвы, Ростова и Риги после первого курса в других военных ВУЗах. Причем, по словам преподавателей, разница в программах обучения между нами и приехавшими составляла не более четырех месяцев.

Нам было присвоено звание «младший лейтенант» за исключением «рижан» они почему-то не были аттестованы и были рядовыми.

В августе 1954 года по окончании первого курса мы уехали в отпуск. Из отпуска мы уже возвращались в Минск (9 км Московского шоссе). Училище стало называться Минским Высшим Инженерным Радиотехническим училищем ПВО страны.

В Березках до нас были офицерские курсы, которые возглавлял генерал Веревкин (шутя– Академия Веревкина). Передислокация Училища в Минск произошла в том числе и из-за того, что в,,Академии Веревкина,, уже не хватало площадей для полноценного учебного процесса.

Обсуждалась передислокация в Калинин (ныне Тверь), но Командующий Белорусским военным округом из-за престижа не хотел отпускать Высшее Училище и предложил любое место в округе (в том числе здание Минского суворовского училища).

Но генерал Журавлев не хотел. чтобы Училище было в городе и выбрал 9-й километр. Там были курсы Веревкина (опять встретились!). Поэтому население Минска нас еще долго называли,,Академия Веревкина,,. Любому минскому таксисту достаточно было сказать,, Академия Веревкина,,, и он вез на 9 километр.

По приезду из отпуска нас расположили в военном городке Уручье, что в 3 километрах от МВИРТУ, в двухэтажных казармах (там дислоцировалась общевойсковая дивизия КБВО).

Училище не было огорожено и входить можно было с любой стороны. Поэтому определить, с какого места начинается самовольная отлучка, было трудно. В увольнение нас отпускали по увольнительным запискам. Но затем кому-то пришло в голову, что Минск и Уручье являются разными гарнизонами, т. е. Надо выписывать не увольнительные записки, а отпускные билеты.

Отпускных билетов не хватало, и в один бланк записывали по нескольку человек. В Минске,,отпускники,, расходились по разным местам, и при встрече с патрулями начинались проблемы. Для входа в учебный корпус нам выдали пропуска, где было указано,, круглосуточно,,. Слушатели предъявляли эти пропуска патрулям, и это почти всегда срабатывало. В Минском Училище условия бытового обслуживания изменились. В буфете вино было запрещено сразу, а вскоре запретили и пиво.

Первокурсникам было сокращено денежное довольствие, зато их обеспечивали питанием бесплатно. На каждом курсе нам добавляли по 100рублей. Кто снимал квартиру, доплачивали еще 100рублей. По возможности экономили. Например снимали вчетвером комнату в Уручье за 300 рублей, и 100рублей оставалось на дополнительные расходы.

О ВОЕННЫХ ПАРАДАХ

В Минске мы участвовали в парадах. Парады были 1 Мая и 7 Ноября. Проходили на площади им. Янки Купалы. На моем первом параде его принимал Маршал Тимошенко (тогда Командующий КБВО).Это был человек физически мощный, подтянутый, настоящий богатырь. Парадом командовал его заместитель генерал-полковник Данилович. В Москве парады принимали уже на машинах, а в Минске еще на лошадях.

На генеральной репетиции перед первым маем 1955 года при встрече и докладе командующему округом под лошадь Даниловича откуда-то выскочила собака. Лошадь Даниловича шарахнулась от собаки, сам Данилович сильно завалился в седле и с трудом удержался от падения. Тогда это было ЧП!

Тимошенко развернул свою лошадь и уехал…

Долго стояла мертвая тишина. Данилович вытягивал шею в надежде, что Маршал вернется. Но он не вернулся, и генеральная репетиция продолжилась без Командующего.

В 1956году начальником МВИРТУ был назначен генерал-майор Базилевский А. С., а его замом– полковник Журов М. А. (затем генерал, командир корпуса ПВО).

Училище обнесли забором и режим стал строже.

По окончании Училища в 1957 году (2 выпуск) ДНЕМ был организован,,выпускной вечер,, в военторговской столовой на территории Училища на деньги выпускников (спиртное запретили). Нас поздравил заместитель Управления военных ВУЗов– генерал из Москвы. После поздравления, в знак протеста против запрета спиртного на выпуске, не прикасаясь к пище, все выпускники демонстративно встали и уехали в рестораны Минска праздновать окончание нашего любимого ВУЗа).

(Как не вспомнить массовый выброс синих значков об окончании МВИЗРУ в 1974—1978 годах на построениях выпускников– в знак протеста против отмены белых, академических– примеч. Ред.)

По окончании Училища нас распределили по всему СССР. У каждого была своя служебная и жизненная дорога. Спустя 18 лет после окончания Училища случайно в Трудовой встретил БРОУДО Б. И., удивительно, но он узнал меня и даже вспомнил, что когда мы были на производственной практике на Кунцевском радиозаводе, я был старшим и он приезжал с проверкой. Он прослужил и проработал преподавателем 48 лет, но помнил практически всех. Феноменально!

Всегда вспоминаю годы, проведенные в Гомеле и Минске с радостью и грустью что это уже позади! Здоровья и счастья, дорогие мои однополчане!

Ваш Виталий Куприянович Курильчик.

22 июля 2011года