Текст книги "Сборник произведений. 2015 год"

Пуховые платки очень практичные, пользовались тогда большим спросом и были заметным подспорьем к бюджету семьи. Вязание платков – это тонкое и кропотливое дело. В начале нужно очень осторожно снять (выщипать) пух: это делалось ближе к весне, чтобы он слегка подлинял, но ость (это грубая шерсть) еще держится прочно. Но все равно какая-то часть попадает в пух и ее нужно выбрать, так как платки с остью ценятся ниже. С одной козы снималось от 400 до 500 г пуха. И вот вся семья вечером сидит и выбирает ость. Мама, бывало, даст щепотку пуха, чтоб выбрать ость, и сидишь над ним часа полтора-два. Затем прядение. Это дело бабушек и мам. Прялка, конечно, своя, но пряхи не все равные. Были очень умелые пряхи. Даже старинная песня была «Дуня-тонкопряха». Затем вязание: в день по одному зубцу (сосу). Сколько уходит времени и труда. Да еще – продай! На станции Жердевка там, где всегда останавливаются поезда, был торжок платками. Этот торжок постоянно разгонялся милицией, люди не могли понять, зачем это делалось. Так родная власть «любила» свой народ. Этим нелегким промыслом наши мамы добывали пропитание своим детишкам, да и в казну было нужно платить денежки. Самый разгар платочной поры приходится на пятидесятые-семидесятые годы, а потом дело пошло на убыль. В конце XX века значение пухово-платочного промысла сошло на нет.

В основном у нас водили кур. Гусей и уток в ту пору было мало, так как им нужна была вода. Индеек (канок) вообще никогда не водили. Так что, только куры.

В разные годы, в зависимости от наличия корма, на зиму оставляли 10—15 кур и петуха. Излюбленный корм для них – просо. Недаром говорили: «голодной курице просо снится». В те годы, когда я жил в деревне, просо курам даже и не снилось. Зимой кормили сваренной и размятой мелкой картошкой, а летом они сами добывали себе корм. Поэтому неслись они плохо, но натуральный налог со двора – 100 яиц – все равно отдай.

Содержались куры отдельно от животных. Ночуют они, как известно, на насестах. У них наверху чисто, а кто окажется внизу – смотри!.. Хозяин делал из прутьев и соломы несколько гнезд. У каждой курицы было свое излюбленное гнездо, а порой его облюбовывают две или три: одна сидит, а другая – ждет. Ранней весной двор оглашается кудахтаньем: куры начинают нестись. С ними вместе во все горло кудахчет и петух – радуется что ли?..

Петух – царь в курином сообществе. Он водит кур, ревниво следит, чтобы ни одна не отбилась от стада, и не приведи, что бы соседний петух подошел близко. Тут начинается беспощадная драка.

В начале мая бабушка «сажала наседок». Охотниц (по инстинкту) было много, но не всем выпадала честь. Решение, которую посадить, принимала бабушка. В укромном и притемненном месте ставила небольшую кошелку, подстилала в нее солому, клала туда 21 яйцо и усаживала туда курицу. Через 21 день появлялись желтенькие, пушистые цыплята. Ну, а та, которая в прошлом году мало вывела или не сохранила цыплят, лишалась права выводить потомство. Ее обмакивали в кадушку с водой и на 2—3 дня сажали под кошелку с едой и водой. Инстинкт глохнул – иди и неси яйца. Такая твоя куриная доля.

Поговорка «Мужик и собака во дворе, баба и кошка в доме» точно выражала суть распределения обязанностей. Мужик, как вставал, не завтракая, уходил во двор. Зимой убирал скот, весной и летом готовил инвентарь к работе. В дом заходил лишь поесть и отдохнуть, или что-то поправить внутри дома. Собака почти никогда не заходила в дом.

У нас была собака по кличке Буян. Очень строгая: днем ее держали на привязи, а ночью она была хозяином во дворе. Уже никто не подойдет близко. Однако есть звери посильнее и похитрее собаки. В марте 1938 года Буяна разорвали волки. Мы жили почти на самом краю деревни, сзади огорода была лощина. Как мы потом определили по следам на снегу, волков была целая стая. Дело было, примерно, так. Стая затаилась в лощине, а один подошел ко двору. Буян среагировал, волк как будто испугался и побежал прочь. Буян погнался за ним, а тут – ловушка. Волки отрезали его от двора и погнали в поле…

Мы ждали его целый день, думали, что он где-то «загулял». На следующий день к нам пришел сосед и сообщил печальную весть. Мы, дети, плакали, и даже отец не удержал слезы. Так мы его любили. Это было горе. Больше у меня никогда не было желания иметь собаку.

Кошка, конечно, в основном жила дома, на теплой печке или в горнушке. Она ловила мышей, но их меньше не становилось. Однако, считалось: как может быть дом без кошки? У бабушки Елены было убеждение, что к нашему двору подходит трехшерстная (трехцветная) кошка. На моей первой памяти такая и была: звали ее Лялька. Домашние говорили, что она была мне ровесница. Бабушка известным образом освобождалась от многочисленного кошачьего потомства, но видно, у нее было предчувствие, и она как-то оставила одного котенка. Он еще был слепой, а его мать, Лялька, пропала. Я ночью проснулся, котенок пищит, взрослые все на ногах, не знают что делать. Бабушка согрела немного коровьего молока и маленькой ложечкой, держа его в одной ладони, вливала ему в рот молоко. Он поел и притих. Так и вырос, и поскольку все его жалели как сироту, был он баловным и не очень прилежно выполнял свои основные кошачьи обязанности: что называется, «мышей не ловил».

Вот так и жил человек бок о бок с домашними животными, заботясь о них и извлекая из них пользу.

ПАСТУХИ. ДЕРЕВЕНСКОЕ СТАДО

Выше уже говорилось, как строго крестьяне относились к выбору пастуха. Главное, что от него требовалось, хорошо накормить скотину, вовремя напоить, дать ей отдохнуть. В деревне было два стада, коров пасли вместе с овцами. Пасли пастух с мальчиком-подростком (подпаском). Стадо выгоняли с восходом солнца, в середине дня часа на три ставили на стойло у воды. Затем снова пасли и к закату солнца пригоняли обратно. Стадо утром собиралось у пруда, и отсюда оно переходило на попечение пастуха. Вечером на этом же месте скотина разбиралась хозяевами по домам. Чаще всего эту обязанность выполняли подростки, и нам это очень нравилось. Мы с большим запасом времени шли «за коровой». Собиралось нас много, затевались игры, и порой мы так увлекались, что могли прозевать свою корову, и она забредала на чужой огород. Конфликт. Взрослым приходится оправдываться, а малым – нагоняй. Утром другая картина. Коров выгоняют старухи, и пока собирается стадо, они делятся новостями.

Пастухи, кроме денежной и натуральной платы за каждую голову, еще оговаривали подворное питание. Кормить пастухов для женщин было дело ответственное. Пастухам почему-то принадлежало право (как журналистам) говорить обо всем и обо всех все, как оно есть, пусть даже нелицеприятно. Попробуй тут хозяйка сделать что-нибудь не так, будет ославлена на всю деревню, как неумеха. Репутацией дорожили и к приему пастухов готовились даже трепетно.

Выпасы у нас были бедные. Вдоль правого берега Осиновки на протяжении четырех километров едва ли гектаров пятьдесят луга (часть его оставляли на покос), да еще лощина гектаров двадцать – вот и все. А прокормить нужно голов 150 крупного рогатого скота, лошадей – голов 150, и овец более тысячи (это в доколхозное время).

Первая трава стравливалась уже в июне, затем до августа пасли по пар? м, август, сентябрь – по жнивью, где буйно начинали расти сорняки. Затем, если осень сухая, пасли по озимым зеленям. Агрономия к этому относилась отрицательно, но куда деваться: как раз на зеленях скот нагуливался на зиму.

Позднее, при колхозах, стали сеять культурные травы: клевер, люцерну, эспарцет, но по ним не пасли, а заготавливали сено на зиму. В это время с кормом для личного скота было очень плохо. Приходилось каждую травинку собирать, все сорняки после прополки с огорода и с поля приносить домой. Но все равно корма на зиму не хватало. Это было бедственное время для людей и для скотины.

СЕЗОННЫЕ ЗАНЯТИЯ

Ноябрь. Это начало зимы: выпал снег, скотина стала на двор. Все необходимое заготовлено летом и осенью – продукты питания, корма, топливо.

Что же делали крестьяне в это время?

Главная его забота – это уход за скотом. Хозяин с раннего утра уходит убирать скотину: кормить, поить, чистить. Заходит в избу только поесть, да иногда полежать на горячей печке, понежиться. Корм скотине давали три раза, поили два раза. Когда было необходимо, починяли инвентарь, сбрую, обращались к кузнецу, плотнику, шорнику. В первый месяц зимы реализовывали излишний скот, продавали зерно и другие продукты.

Надо было не прозевать, когда отелится корова, и поэтому в течение двух недель по несколько раз ходили к ней ночью с фонарем. Родившихся ягнят надо тоже сразу вместе с матерью определить в теплое место. Теленка и ягнят брали в избу.

В наших местах бывают такие метели, что порой наносит снег под самую крышу: надо прокопать дорогу к колодцу, к гумну. Воды зимой расходовалось много, т.к. нужно поить скот. Все же дела делали, в основном, мужчины. Женщины зимой, кроме приготовления пищи, стирки, уборки жилища, еще и пряли, вязали, ткали, шили. Праздничного времени было мало. Зимой, как правило, вся семья собиралась за столом, без отца никогда не начинали обедать и ужинать. Во многих семьях раз в день ставили самовар, и вся семья собиралась к чаю.

Ближе к теплу хозяин начинал готовить семена к севу, старался сытнее кормить лошадь, давать побольше овса – готовил ее к полевым работам. Во второй половине марта уже тепло, скот гуляет по двору, куры кудахчут. Радуется мужик: скорей бы…

Но вот сошла талая вода. Она в наших местах была короткая, но бурная. И – запарила земля, крестьянин смотрит, как перезимовали озимые. Наступает напряженное ожидание: когда выехать в поле, не упустить бы благоприятное время. Ведь почва тоже «поспевает», т.е. достигает высшего своего состояния для приема семян. Она уже вспахана с осени, ее остается только пробороновать. И – сеять.

Ходила байка, что один наш старик (и такие, возможно, были в каждой деревне), чтобы определить готовность почвы, снимал (конечно, не на виду) штаны и садился голым задом на землю. И по каким-то, ему одному известным признакам, говорил себе: пора.

Весенний сев – скоротечная работа, упустишь время, не доберешь урожай. Старики говорили, что на одной и той же земле, с одними и теми же семенами, посеянное в первой половине дня и во второй – отличалось по урожаю. В раннее колхозное время весенний сев растягивался на месяц.

Ранний сев начинали с овса и гороха. Говорили: «сей овес в грязь, будешь князь». Затем сеяли пшеницу и, в последнюю очередь, просо, подсолнух, свеклу. Женщины тоже четко знали, что и когда сеять и сажать на огороде. Из масличных культур тогда сеяли подсолнух, лен, коноплю, рыжик. Льняное, конопляное и рыжиковое масло обладают своеобразными вкусом, запахом и цветом, несравнимыми с подсолнечным. Лен и конопля, в первую очередь, лубяные культуры, и давали сырье на пряжу, холсты, мешковину, тяжину. Сахарную свеклу стали сеять у нас в колхозное время.

Уже в конце мая уже не плохо бы поднять ранние пары. А как все успеть? Разрывается мужик на части, и в то же время радуется весне, всей ожившей природе, любуется свой гладкой кобылой, которая – надо же! – в самую посевную пригадала ожеребиться. Около нее длинноногий жеребенок с курчавым хвостом; мать ласково зовет его: го-го-го, и он припадает к молоку, расставив все свои четыре ножки. Для мужика эта картина намного милее, чем какое-нибудь каменное изваяние. Мужик по-своему тоже был эстетом: радовался заре, восходу солнца, теплому дождю, хорошим хлебам, упитанному скоту. Но больше всего он радовался, когда в семье был достаток, когда родились и росли здоровые дети.

Но вернемся к сезонным работам.

Небольшую передышку в поле нужно использовать во дворе: вычистить от навоза хлевы, наделать кизяков на топливо. Для женщин начиналась изнурительная работа – прополка. Ростки проса только что выклюнулись, а уж сорняк глушит их. На огороде тоже самый разгар работ: высадка рассад и полив. До чего же у нас это трудная работа: вода далеко, ее не хватает. И прополка, прополка… Солнце нещадно печет, дождей в то время почти не бывает.

Во второй половине июня – начало заготовки кормов. Угодья бедные, каждый клочок травы скашивается или срывается. Сено высыхает быстро. Но дождь в это время, хоть и не большой, сену во вред. Бывало, семья за столом обедает, и вдруг пошел дождик: все оставляют еду и быстро-быстро копнят сено.

…Приближается рабочая пора – уборка хлебов. Больше других культур у нас сеяли озимую рожь. Пока она еще выколашивается и цветет, ветер волнует ее, словно море, и поднимает золотящуюся пыль. К наливу дождик очень кстати.

Стебли ржи бывают такой высоты, что, как говорили, хоть над холкой лошади колосья связывай. Колос наливается, никнет к земле под своей тяжестью. Поспевает.

Почти до самой войны уборка хлебов проводилась вручную. Скашивали хлеб крюком. К обычной косе прикреплялось подобие граблей зубьями по направлению лезвия косы. От колодки граблей к ручке косы натягивалось несколько веревочек, и – готово. Скошенный крюком хлеб приваливался рядком к нескошенному, и вязальщица ловко левой рукой подхватывала на целый сноп и связывала его свяслом, скрученным из двух пучков скошенного хлеба.

В начале XX века появились конные жнейки и лобогрейки. Но не каждому хозяину было под силу их приобрести. Жнейка приводилась в движение двумя лошадьми. Кроме режущего ножа, она имела механизм для сбрасывания с платформы именно такого количества скошенного, что как раз на один сноп. Работал на них один человек. На лобогрейке работали двое. Один сидел на платформе и отодвигал вилами от ножей скошенное, и, по мере накопления на сноп, вилами сбрасывал на стерню. Работа на ней была очень тяжелая, может, потому и назвали ее лобогрейкой.

Вслед за косцами шла вязальщица снопов. Связанные снопы складывались в крестцы, колосьями в перекрестие: три креста друг на друга, и один сноп сверху прикрывает колосья (всего 13 снопов) – вот и крестец. Четыре крестца (52 снопа) – уже копна. Первоначально урожай оценивают по количеству копен на гектаре. После обмолота уже оценивают по количеству зерна.

Как только скошена рожь, ее сразу начинают свозить на ток и складывать в склады (одоньи). Они складываются так, что все колосья обращены внутрь, только двухскатная «крыша» делалась из снопов, обращенных колосьями вниз. Сложенному в таком порядке хлебу дождь не страшен.

Ток – это площадка, на которой молотили хлеб. Влажный чернозем выравнивали, укрывали соломой и укатывали. Образовывалась корка не хуже асфальта, и ни одно зерно не пропадало. К середине августа нужно намолотить зерна ржи на семена для раннего сева озимых. Молотили цепами.

А тут уж и яровые подошли, медлить нельзя: либо дожди помешают, и хлеб поляжет, либо переспелый хлеб начнет осыпаться. Способы косьбы яровых были такие же, как и ржи, только в виду малорослости этих культур, их вязали заранее заготовленными свяслами из сторновки (прямой, не перемятой соломы ржи). Наконец, все скошено, свезено на гумно, на ток.

Примерно с 1936 года в колхозах на ряду с ручной, стала применяться комбайновая уборка. А в 60-е годы ручная уборка окончательно ушла в прошлое.

Вперемежку с уборочными работами готовили пар. Очищали его от появившихся сорняков дербачом, рыхлили бороной и сеяли ранние (примерно в 20-х числах августа) озимые. В XX веке уже преимущественно сеяли рядовыми сеялками. Их имели не все хозяйства, брали на прокат у других. Сев разбросом из лукошка тоже отходил в прошлое.

Дней через десять появляются всходы, этакие со спичку величиной, стебельки буроватого цвета (в краске). Затем они постепенно зеленеют, т.е. становятся зеленями, потом кустятся, и к поздней осени покрывают землю зеленным ковром. Пока сеют озимые, тем временем в хозяйствах, где много рабочих рук идет молотьба.

В небольших хозяйствах молотили цепами. Эта работа требовала ловкости, силы и слаженности. Молотили в два, три, четыре цепа в ряд или круг, но ритм подбирали такой, чтобы никогда не ударять битой о биту. После молотьбы цепом ото ржи оставалась прямая солома – сторновка, а солома от яровых, более слабая, крошилась.

В больших хозяйствах зерно уже веяли веялками, а в небольших – подбрасывая зерно вместе с половой деревянной лопатой: ветер отвевал все легкое, а чистое зерно оказывалось в одном ворохе.

В XX веке появилась конная молотилка. В деревне их было четыре-пять, и имели их, конечно, более состоятельные хозяева. Для приведения ее в действие требовалось от двух до пяти лошадей, и в молотьбе участвовало человек пятнадцать. Конечно, ни в одной семье не было столько рабочих рук, поэтому объединялись несколько дворов и молотили по очереди.

В начале XX века в Россию стали завозить паровые машины «Локомобиль». Они работали на местном топливе: торфе, опилках и даже соломе. От «Локомобиля» вращение через ремень передается на молотильный барабан. В середине 30-х годов, уже при колхозах, появились так называемые сложные молотилки МК—1100. Сложными они назывались потому, что сразу же разделялись солома, мякина и зерно. Внутри машины, кроме молотильного барабана были еще и сита, через которые очищалось зерно. Приводилась молотилка в действие через ременную передачу от трактора, на который временно ставился шкив. На сложных молотилках одновременно работало около тридцати человек, работа велась в высоком темпе, который задавала машина (почти как у Форда на конвейере).

Легко осыпающиеся просо и горох чаще молотили «кругом», т.е. делали из развязанных снопов круг и по нему гоняли 3—4-х лошадей, связанных в ряд. Зерно в этом случае очищалось с помощью лопаты и ветра.

Но вот, закончена, в основном, молотьба. Часть необмолоченного хлеба могла быть оставлена до морозов в риге. Уже оценено реальное количество зерна в каждом хозяйстве. Делается расклад: сколько на еду, сколько на семена и на фураж, сколько-то нужно заложить в страховой фонд на случай плохого урожая в следующем году, сколько можно продать. Излишки продавать не торопились, ждали, когда цены поднимутся. Иных необходимость подталкивала продавать сразу же, скажем, свадьба в доме: расходы на это были немалые.

До середины сентября сеяли озимую рожь и сразу же приступали к вспашке зяби под посев яровых будущей весной.

К описываемому времени, т.е. к началу XX века, соха уже сошла со сцены: под нее только сажали и выпахивали картошку. Под зерновые культуры в это время землю пахали пароконным однокорпусным плугом.

Начиная с мая и до самого сентября не прекращались работы на огороде и в саду: сажали и сеяли, пололи, собирали ягоды и варили варенье, убирали яблоки, солили огурцы и помидоры, убирали картошку и прочие овощи, квасили капусту. Эту работу выполняли в основном женщины, и детей лет с десяти тоже привлекали.

Начало октября. На полях уже все убрано. Примерно в это время отмечают праздник урожая: все пьют, едят, веселятся.

14 октября – Покров, наш престольный праздник. К этому празднику приурочивают свадьбы – раньше не полагалось (можно и потерпеть, пока все полевые работы не будут сделаны). Кто не участвует в свадьбах, принимает гостей из других деревень, где престольные праздники в другое время. В Воскресеновке, например, где жила наша бабушка по матери Ольга Яковлевна, празднуют Казанскую 4 ноября. На Покров гости из Воскресеновки у нас, а на Казанскую отец с семьей ехал к «к теще на блины».

Интересно и весело, не правда ли?..

Чтили наши предки праздники, но в загул не пускались. Говорили: «Делу – время, веселью – час». Погуляли и – за дела. Зимой хоть и полегче крестьянину, но на печке долго лежать не приходится: уход за скотом – ежедневная и нелегкая работа. У женщин тоже круглый год неизменные дела в доме. Молодые девушки зимними вечерами, идя на посиделки, брали с собой рукоделие: вышивание, вязание – готовили себе приданное.

ПЧЕЛОВОДСТВО

Сбор меда в дикой природе – один из древнейших промыслов людей, проживающих в лесистой местности. Этот промысел назывался бортничеством.

Постепенно человек научился создавать условия, в которых пчелы, переселенные в искусственные дупла (ульи-дуплянки), не изменяя существенно своего образа жизни, продолжали размножаться и собирать мед, чем и пользовался человек, не отходя далеко от своего жилища.

Вот тогда и обозначилась новая отрасль сельского хозяйства – пчеловодство. Правда, «одомашнить» пчел так и не удалось: они по-прежнему не признают над собой власть человека и продолжают… кусаться.

Пчеловодством занимались люди, у которых был к этому природный дар, часто занятие переходило из рода в род. По семейному преданию, у нас в отцовском роду пчел водили все, и как я стал помнить, у нас всегда была пасека в 12—15 ульев. Занимался ей в основном отец, но и у мамы было хорошее чутье к пчелам, в отсутствие отца она уверенно управлялась с делами на пасеке. В наследство к отцу перешли ульи-колодцы, которые делались из толстых стволов с выдолбленной сердцевиной, где и обитала пчелиная семья. Постепенно пчелы заполняли пустоту сотами, носили туда нектар и превращали его в мед. В большой части сот выводились молодые пчелки. Это было примитивное пчеловодство, потому что когда брали («ломали») мед, то и неизбежно нарушались соты с деткой. Меда обычно получали мало.

На моей памяти уже были рамочные ульи, сделанные из досок в виде ящика, со съемными крышкой и дном. В улье помещается 15—20 рамок. На рамку натягивается несколько тонких проволок, и к ним прикрепляется вощина (восковые листы, на которых на вальцах выдавливаются шестигранные лунки). На вощине потом пчелы вытягивают из воска соты. В снаряженный таким образом улей поселяется пчелиная семья.

Очень тонкое и кропотливое это дело – пчеловодство, оно не прекращается почти круглый год. После зимовки пчел выставляют, они «облетываются», очищают улей, и как только появляются первые цветы (у нас – ветла) начинают понемногу собирать нектар.

Начинается весенний расплод. Пчелы, которые перезимовали и воспитали первое весеннее потомство, отмирают. А когда же начинается активный медосбор, пчелы живут не долго – дней двадцать. Массовый медосбор в нашей местности наступает, когда зацветают мощные медоносы: гречиха, эспарцет и подсолнух. Полевые и луговые цветы у нас мало дают меда и, так называемый «майский» мед, хороший пчеловод не рискует брать, чтобы не оставить голодной детку.

Отец занимался этим делом грамотно, у него даже были специальные книги по пчеловодству. Помню толстенную, хорошо иллюстрированную книгу «Пчеловодство» профессора Кораблева. Тогда я еще не умел читать, но с удовольствием рассматривал картинки. Отец сам делал ульи и рамки, сделал с помощью кузнеца Федора Ивановича медогонку-центробежку. К тому времени уже можно было купить в городе необходимый инвентарь: сетку, дымарь, специальный нож. В деревне тогда кое-кто делал попытки развести пчел, но толком ни у кого не получалось. Нельзя было начинать дело с одного-двух ульев. По неопытности начинающий пчеловод, позарившись, возьмет сразу весь мед, надеясь, что пчелы еще наносят. Но бывает, что из-за ухудшения погоды взяток резко обрывается, и семья уходит в зиму с малым запасом меда и чаще всего погибает от голода. Последнее время в таких случаях стали подкармливать сахаром, но раньше этого не делали.

Известные пчеловоды были в Чикаревке. Мой отец поддерживал с ними отношения, делился опытом. Фамилия их – Чернавские.

Главный взяток у нас начинается в конце июня и продолжается до второй половины июля, пока не отцветет подсолнух. Другие дикие медоносы – зябрий, донник, кипрей, – товарного меда не давали.

И вот наступает момент – мед качать. Пчеловод к этому тщательно подготовлен: просмотрел, если нужно, подправил инвентарь, подготовил тару и различную посуду, даже заготовил коровьих сухих «лепешек» для дымаря. Обычно бывает жаркий день, пчелы летят сплошным потоком. Облаченный пчеловод, вооружившись всем необходимым, идет на пасеку, его появление возбуждает пчел, они начинают агрессивно нападать, жалить в открытые места, но пчеловод никогда не подаст вида, что это его беспокоит. Он хладнокровно снимает крышку с улья, окуривает пчел дымом, и они притихают. Взяв первую рамку, он осматривает: есть ли новый расплод (посев). По этому признаку он судит, что жизнь пчелиной семьи проходит нормально, матка здорова и плодна, а это является главным стимулом для работы пчел. Наконец, он принимает решение, сколько и каких рамок взять из этого улья.

В помещении, где производится выкачивание меда, подготовлена горячая вода, посуда, медогонка. Подогретым ножом с сот срезается тонкая пленка, обнажая ячейки с медом, затем две рамки ставятся в медогонку, и при вращении (под воздействием центробежной силы) мед выбрасывается на стенки бака и стекает постепенно вниз. Вот, если смотреть упрощенно, мы и получили мед. На самом деле, этому моменту посвящен целый год нелегкого труда.

Мед – это чудесный продукт растительной и животной природы, с древних пор служит человеку как лекарство и как целебное средство. Впоследствии, с развитием агротехники и зоотехники, люди стали больше собирать товарного меда.

В 60-х годах в районе были организованы курсы пчеловодов, больше стало издаваться печатных пособий. Пчеловодство в Жердевском районе стало быстро развиваться. В Серединовке в это время пчеловодством стали заниматься Лашкин А. Ф., Чибизова Н. И., Медков И. А., Рудаков С. П., Мещеряков Н. А., Платицын В. А.

ОХОТА. РЫБНАЯ ЛОВЛЯ

Человек исстари занимался охотничьими промыслами. Для земледельца они уже потеряли прежнее значение, но и забавой их тоже не назовешь: как-никак, а небольшая добыча, да еще и азарт, и даже спорт – все вместе.

Главный объект для охоты у нас – заяц и лиса. На моей памяти, когда еще не было лесополос, охотились на них с борзыми собаками. Азартного человека захватывало зрелище погони собак за зайцем: скорость километров под сорок, при приближении собаки заяц делает резкие скачки в сторону, неопытная собака проскакивает дальше, а косой уже улепетывает в другом направлении. И происходит одно из двух: либо заяц удрал, либо охотник с добычей. С лисой дело сложнее – она хитра. Завидев охотника, она быстро устремляется к оврагу, где у нее нора, либо к обрывистому берегу речки. Я эти картины видел, сосед дядя Ваня Королев брал меня на охоту (он мне говорил, куда нужно зайти и вспугнуть зверя, чтобы он побежал в сторону охотника).

В 1937 году был очень хороший урожай зерновых и несметно много зайцев (в природе так совпадает). За короткий осенний день охотник добывал по 3—4 зайца. Зато исхаживал чуть ли не 20 верст в день, а осенью ходьба больше по пашне. Но и правду говорят, что «охота пуще неволи».

Охотниками у нас были Королев Иван Вуколович, Мещеряков Максим Степанович, Мещеряков Николай Алексеевич, Булгаков Иван Семенович, Маслов Иван Семенович и еще два-три «рангом пониже». Наши охотники уважали ружья 12-го калибра (одноствольные и двуствольные), порох покупали, а дробь чаще делали сами, накатывая кусочки свинца между двумя сковородками.

У каждого охотника была борзая собака, а то и две. Клички собак были внушительные: Орел, Сокол, Грозный, Накат, Порожай, Найда и др.

Упомянутый уже Булгаков Иван был азартным охотником, и хотя у него была лишь одна правая рука, стрелял он метко. И вообще, человек он был горячий, порой даже неуравновешенный. Рассказывали, что он выменял на овцу борзую собаку (для не охотника такая мена уму непостижима). А Иван на первой же охоте, за какое то непослушание застрелил собаку и пришел домой с пустыми руками. Зато Иван рассказывал, что однажды в 1937 году он за один день добыл девять зайцев. Другие охотники, слушая, покачивали головами: верили и не верили – всякое, мол, может быть.

…Рыбные угодья у нас скромные: речка Осиновка, да пруды. В прудах, в основном, караси, их ловили бреднем, вентерем, норетом. Тут только добыча и никакого азарта: тащи и вынимай. Другое дело, ловля речной рыбы. Та побойчее, и требует сноровки (особенно, если щука или голавль). Спортивного азарта в рыбной ловле не было и она не считалась у наших мужчин стоящим делом, некогда было: летом много забот поважнее. Если работали на сенокосе у речки, то молодые ребята брали с собой бредень и в обеденный перерыв могли с часок половить: глядишь, с ведерко и наловили. В запас и на продажу никто не ловил, а лишь для разнообразия стола.

Мы, мальчишки, ловили потому, что мальчишки, и пескарь был нашей основной добычей. Эта рыбка водилась в Осиновке в большом изобилии Поймать пескаря было проще простого, особенно на узких протоках при быстром течении. Стоишь, бывало, с закатанными выше колен штанами на протоке и видишь, как пескари тоже «стоят» против течения. Поплавок быстро сносит, только успевай снова забрасывать. Ожидание не долгое, вот поплавок нырнул и… на крючке глупый пескаришка, потому что не слушал наказ старого «премудрого» пескаря: «Пуще всего берегись уды» (поучительно и для человека: не клюй «на халяву»).

Когда наловишь десятка два-три, еще и домой принесешь, а бабушка запечет их в печке с омлетом (яйцо, перемешанное с мукой). А если мало поймаем (ходили-то на речку компанией), то разведем костерок из сушняка и там же на берегу запечем их на палочке и съедим: что называется, «с подножья» подкормимся.

РЕМЕСЛА. МАСТЕРА

Ремесла, исстари освоенные в сельском быту, это: ткачество, шитье одежды, изготовление обуви, плотницкое, кузнечное и печное дело, изготовление посуды. Наличие местного сырья и владение этими ремеслами обеспечивало сельскому жителю возможность автономного существования, чего, кстати сказать, лишен городской житель.

Я кратко опишу особенности некоторых ремесел и непременно упомяну имена тех людей, которых почитали у нас хорошими мастерами.

Начнем с ткачества. Это, пожалуй, самое сложное ремесло, которым в основном владели женщины. Не лишним будет напомнить основные моменты домашнего тканья. Для начала уясним названия частей ткацкого стана и их назначение. Затем, в общих чертах, представив сам процесс тканья и все то, что с ним связано.

Тканеобразующие элементы: основа и уток. Основа – это продольные суровые нити, пропущенные через нитченки и бёрдо, впереди и сзади стана, натянутые на валики. Бёрдо – это что-то, наподобие деревянной гребенки, зубья которой замкнуты с обеих сторон. Нитченка – почти то же самое, но вместо деревянных зубьев – нитки.

В стане используются для простой ткани две нитченки. С помощью системы рычагов и нитченок ткачиха делает переплетение нитей основы.

Уток – это поперечные, одинаковые с основой нити (для холста), или разноцветные (для ковра), намотанные вначале на челнок (чёлнок). Для ковра применяются несколько челноков с цветными нитями – для узора. Перед бёрдом в перекрещивание нитей основы пропускается челнок с утком, и нити утка примыкаются бёрдом к ранее образовавшейся ткани.