Текст книги "Упади семь раз"

16

Умереть – внезапно перестать грешить.

Элберт Грин Хаббард

В начале октября, чтобы окончательно освоиться с новым компьютером, позвала сына поставить нужные программы. За пару часов он загрузил мне с дисков основную начинку. До этого мне приходилось пользоваться обычным текстовым редактором для набора переводов.

Наконец-то я дорвалась до Интернета. Первым делом проверила версию, по которой файл, за которым все охотятся, мог сохраниться в моей электронной почте. Грабители вынули жёсткий диск, а про письмо могли забыть. У меня же пароль от почты сохранён – заходи и читай. Или стирай, что хочешь. Почти вплотную приблизила к себе монитор – у меня редкая особенность зрения: хотя в быту с ним проблем нет, на расстоянии менее двадцати сантиметров почти ничего не вижу, и приходится утыкаться носом в электронные символы. Книги, как ни странно, читать могу нормально.

С замирающим сердцем открыла е-мейл. Есть!

Я попыталась открыть его, но снова натолкнулась на непонятный, нечитаемый формат. Так же, как той ночью, когда впервые получила странное письмо. Эх, содержимое просмотреть не удастся. Но надо хотя бы на флэшку скопировать, на случай новой зачистки квартиры.

Спрятав флэшку, опять уселась за монитор. После разговора с Аделаидой мне не терпелось почитать новости. И поискать сведения. О ней. И о Мультивенко-старшем. Начав рыскать по поиску, я и не думала, что обнаружу нечто такое, что потрясёт меня и вновь заставит умирать от страха.

Сначала мне попались подтверждения правдивости слов Ады. Аделаида Ильинична действительно была когда-то заместителем первого секретаря обкома КПСС Ленинграда. И ссылки на неё, хоть и нечасто, до сих пор встречались. А уж на Александра Владимировича Мультивенко выскакивало столько новостей, что я едва успевала просматривать. Главная тема, по которой он светился, – строительство высотки «Нефтапрома». Ни один строительный проект не обсуждался в Питере так бурно, как этот.

Интеллигенция активно возражала против зеркальной башни стоимостью полтора миллиарда евро. Тем более что финансировать её планировалось из городского бюджета. Верхушка власти в свою очередь давила на то, что строительство ускорит экономическое развитие региона. И те, и другие приводили аргументы. Защитники старого города писали: «Трёхсотметровая вышка „Нефтапрома“ разрушит гармонию Северной Венеции и её архитектурный ансамбль».

Администрация сдержанно соглашалась, что «вопрос требует деликатного подхода, и она понимает озабоченность жителей».

Замешан в историю со стройкой оказался и тот самый господин Телюк, что купил Надькины «Мидии» (естественно, он был на стороне администрации города). На выставке я отлично запомнила его неприятную физиономию и теперь повсюду натыкалась на неё в Интернете. Телюк, как тень, следовал за Мультивенко, на всех совещаниях и встречах маячил за спиной губернатора. И уверял в своих интервью, что «широкомасштабный проект строительства, реализованный на площади в семьдесят гектаров, даст толчок к развитию деловой активности в Санкт-Петербурге».

Мультивенко-младший, как владелец крупной строительной компании, тоже фигурировал в обсуждениях строительства высотки. Смерть Стаса напрямую связывали с этой одиозной стройкой.

Чем больше я читала, тем сильнее запутывалась. Игры вокруг «Нефтапрома» наводили на мысль, что многое остаётся за кадром. И по статьям из Интернета не выяснить истинную расстановку сил и интересов.

Устав от политики, я переключилась на новости шоу-бизнеса, надеясь найти что-то свеженькое об Анькиной песне. Про «Дайкири», к сожалению, ничего нового не светилось, но неожиданно мелькнула строчка, от которой похолодело сердце: «Четвёртого октября в пригороде Петербурга обнаружен труп известного шоу-продюсера Андрея Чернохрамова». У меня всё поплыло перед глазами.

– На-а-а-адь!

Мадам Дельфинина оторвалась от «кающейся Аньки» и с кистью ворвалась на кухню.

– Лейка, ты становишься навязчивой. Дай спокойно поработать!

– Смотри… – Я открыла страничку, где скупо сообщалось:

«Андрей Чернохрамов был задушен в своей машине на окраине Петергофа. Преступление совершено с особым зверством, у убитого отрезаны уши и язык. Следствие выдвигает две версии: ограбление и заказное убийство».

Надька отшатнулась. У меня поползли мурашки по коже.

– Как ты думаешь, кто его?

– Наверное, те же извращенцы, что и ненашего Стаса распотрошили.

У Надьки затряслась кисточка в руке.

– Аньке скажем?

– Может, не надо? Ей и так досталось, чего волновать лишний раз.

Надин доплелась до буфета и налила себе коньяка.

– Лейка, давай хряпнем, не чокаясь. Помянем.

– Нет, после того шампанского я завязала с выпивкой. Вообще. Так что помяни без меня.

Стуча зубами по краю рюмки, Надька отхлебнула. Занюхала чёрным хлебом.

– Нет, я всё-таки скажу Андре.

– Ты уверена, что новость о смерти Храма её порадует?

– Я должна ей сообщить, – бормотала Дельфинина, – я должна. Какой кошмар!

Надька, набирая номер подруги, ушла в комнату Забавы. До меня доносились обрывки фраз, в которых Надин загробным голосом рассказала про отрезанные уши и язык.

А через полчаса Анька была у меня. И коньяк тут же быстро испарился. Надька оделась докупить выпивки для поминания. Обе подруги вспоминали теперь о покойном почти с нежностью – ведь всё-таки не чужой он был для Андре. Любая смерть для нормального человека – потрясение. А смерть знакомого – тем более.

Меня же скрутила паника. Чувство защищённости, робко поселившееся в душе после визита в милицию, испарилось. И страх стал терзать с ещё большей силой. Ведь теперь вернулись козлята, и я должна думать о том, как обезопасить детей. Они-то уж точно никаким боком не виноваты в этой истории.

Но самое страшное было в другом. Если Храм мёртв, то кто же убийца Храма и двух Стасов? И где он? Да где бы он ни был, скорее всего, файл его ещё интересует. И значит, убийца за ним вернётся. Сюда.

Глава седьмая,
в которой падает тот, на кого бы я никогда в жизни не подумала, и наконец всё выясняется. Кроме того, в ней никого не убивают – впервые за всю книгу

1

У суки щеня, и то дитя!

Русская поговорка

Джулька развалилась на полу кухни. И тут Анька впервые заметила, что псинка раздалась в боках:

– Лейк, смотри, а чего у неё живот такой странный?

– Ну живот. Беременный.

– А может, Джулька объелась?

– Ну, тогда она хронически объевшаяся. У неё такой живот каждый день. И будет ещё больше.

Псина мирно поглядывала, как я разделываю свинину на столе. И не скрывала своего интересного положения. И аппетита тоже.

Андре после убийства Храма была вынуждена съехать на съёмную квартиру – ту, в которой певица жила, опечатали. Решалась проблема перехода жилья по праву наследования к государству: у Андрея Чернохрамова не оказалось наследников. Завещания тоже. Анька не находила себе места, плакала, ругалась в милиции при даче показаний, объясняла, что квартира куплена на её кровные деньги. Всё было бесполезно – доказательств Анька представить не могла.

– Нет, ну прикинь, Лейк, – рыдала на кухне подруга, – та квартира, на которую я жизнь положила, теперь замороченное имущество. Дура я конченая, всё надеялась на что-то лучшее! Замороченная жизнь, замороченная квартира…

– Может, выморочное имущество[6]6
  Выморочное имущество – имущество, оставшееся после смерти собственника при отсутствии наследников. По праву наследования переходит к государству.


[Закрыть]? – с сочувствием поправила я, припоминая один из тяжелейших в моей жизни.

– Да какая теперь разница? – всхлипнула Андре. – На новую квартиру всё равно вряд ли накоплю. Практически нереально. Хоть и куча предложений гастролей и корпоративов. Может, мне в Москву податься, Лейк?

Я знала, что периодически на день-два Андре улетала на гастроли, взяв на время вместо Храма нового концертного директора, совсем ещё мальчишку. Мне было безумно жаль Аньку. Вот ведь как бывает в жизни: популярная певица, огромные, по моим меркам, гонорары, а жить негде.

– Ань, мне будет тебя очень не хватать, – я сама чуть не заплакала. – И потом, ты же обещала быть крестной мамой малыша! Хочешь – живи у меня, сколько будет нужно.

– Нет, Лейк, это не выход. У тебя и так Лятрекша прописалась. Но за предложение спасибо, кисюнь. Ладно, прорвёмся.

После того разговора Анька стала чаще бывать у меня, иногда оставаясь на ночь.

Жизнь текла своим чередом, вроде бы входя в нормальное русло. Иногда мне звонила Наталья Васильевна, расспрашивала про здоровье и житьё-бытьё, предлагала всяческую помощь, но я категорически отказывалась. Зато настойчиво зазывала её в гости. Только каждый раз она старательно переводила разговор на другую тему. Сам же Александр Мультивенко не позвонил ни разу. Я не знала, что и думать.

В начале ноября Джульетта разрешилась от бремени. До этого, в ночь с понедельника на вторник, она скребла ковёр когтями и нервничала. Днём залезла в кровать Али, пытаясь свить себе гнездо. А с обеда стала дышать тяжело, как будто от страшной жары, хотя в комнатах было прохладно.

Я настелила роженице на полу чистую простыню.

– Обычно она легко рожает, а тут чего-то не то… Мне кажется, ей плохо. – Я волновалась. И названивала во всякие ветеринарные клиники – посоветоваться.

– Да, собаке десять лет. Не молодая… Почему так поздно рожает? Да потому что… – я покосилась на Аньку, – духом не стареет.

– Она у тебя, мать, как столетняя Сара, – заржала Надька.

По другому телефону ветеринар пытался запугивать и развести на деньги:

– Думаете, ей плохо с сердцем… Сколько говорите? Десять тысяч за кесарево… А с анестезией больше?

Наконец опытный собачий акушер подсказал мне, что вызывать врача надо не раньше, чем покажется плодный пузырь. Но, по счастью, мы обошлись без посторонней помощи.

К вечеру вторника Джуля скулила и тряслась всем телом. Потом начала тужиться. Сначала стоя, но вскоре обессилев, легла. Забилась под письменный стол Аврашки, посчитав это самым надёжным убежищем в квартире.

В перерывах между моими метаниями Надька предлагала мученицу то усыпить, то утопить, то кремировать, подсовывая мне соответствующие рекламки из почтового ящика.

– Надь, даже не начинай опять! – рявкнула я. – Из года в год одно и то же.

Пока Надька за чаем продувала свою излюбленную тему об усыплении домашних питомцев, мне было не до шуточек. Джульетта старела вместе со мной, и я искренне переживала за «старородящую». Именно это чу́дное слово услышала про себя в женской консультации – значит, и Джульке оно подойдёт. Я то и дело заглядывала сучке под хвост в надежде увидеть пресловутый пузырь.

Но вместо пузыря через какое-то время показался алый кончик языка! А вскоре и передняя часть посиневшей мордочки!

Через пару минут дети прокричали:

– Первый родился!

Щенок был угольно-чёрный с белыми пятнами.

Совершенно не похож на свою мать. И не похож на колли! Которого, хоть и считали подлецом, но всё-таки – отцом. Собака тщательно вылизывала новорожденного. Особенно в районе пуповины, пока не перегрызла её. Следующие щенята выходили быстрее и безболезненнее – угольно-чёрный, рыжий с белым. Цвета шоколада. И ещё два тёмно-коричневых с белыми пятнами – с перерывом в час-полтора. Все щенки – вылитые морские свинки. Тупые мордочки, толстые тушки. Густая шерсть и весёлые хвосты.

К ночи шестеро слепых кутят лежали в ряд у сосков.

– Не может колли быть отцом этой пестроты, – я недоумевала. – Анька, наверное, у помойки был не первый случай, точнее, не первая случка.

– Кем бы ни был наш кобель-производитель, надо потребовать с него алименты, – сурово отрезала Надин. И тут же засомневалась в осуществимости выплат. – Судя по внешности щенков, отец их – бомж и нищий…

– Да, а колли-то был породистый. Зря я его лупила, – вздохнула Анька.

Дети рассматривали новорождённых и говорили, кому какой больше нравится. Звонили друзьям и активно предлагали разбирать щенков, когда те подрастут. Надин и Анька отметили событие по-своему – громким чоканьем бокалов и перетиранием баек про «самцов-подлецов».

…Последний, седьмой, щенок родился глубокой ночью, когда все в изнеможении уснули. Обнаружили его утром – у Джулькиного живота. Он был самый маленький и рыжий. Больше всех похожий на мать.

Если с Джулькой наконец-то всё прояснилось, то над расследованием обстоятельств смерти Стаса продолжал витать туман.

Некоторые разъяснения я ожидала получить от Мультивенко. Да, губернатор позвонил-таки мне на следующий день после того, как Джулька разрешилась от бремени. Я не удивилась. Во-первых, роды у собак – к счастью. Во-вторых, интуиция подсказывала, что мы обязательно должны встретиться. Разговор по телефону был коротким, но очень добрым. Все тревоги улетучились, доверие восстановилось полностью.

Я пригласила Александра Владимировича к себе домой. Вместе с женой. Договорились на ближайшее воскресенье.

2

На что и клад, когда в семье лад.

Русская пословица

Подруги ели оладьи из кабачка, макая их в двадцатипроцентную сметану. Надьку здорово разнесло за последний месяц, но, по счастью, она этого не замечала. Правда, похудевшая Андре вдруг спохватилась, припомнив раздельное питание и то, что есть нужно из крошечной тарелки, а не из «той здоровенной миски, в которую я ей наваливаю». Но потом подруга забылась и снова трескала от души…

– Лейка, спасибо! Вкуснятина!

– Бабе Саре спасибо скажите.

– И мне, – встряла Забава. – Кто кабачки поливал? И муравьёв выковыривал из них.

Да, судя по всему, кабачки с муравьями – это надолго. Выбросить подарок бабки Сары рука не поднималась, а храниться они будут до весны – ни одного пятнышка гнили на толстых шкурах.

Дочка сложила грязные тарелки в новую посудомойку, купленную Андре под нажимом Надьки, ненавидевшей мытьё посуды.

– Ну вот, мать, теперь ты можешь в свободное время на фитнес ходить, а не у раковины стоять.

– И нас пилить перестанешь, – лукаво кивнула Андре. – Тем более это подарок. От нас с Лятрекшей.

Надька поперхнулась на полуслове, но промолчала. Я недоверчиво посмотрела на «адский агрегат». Однако Забава быстро сообразила, куда что совать. Хлоп дверкой, нажала кнопку, и вода зашумела внутри. Моется вроде, аж не верится.

– Сообразительная девочка. Умница, вся в меня, – пошутила Анька, одобрительно глядя на пышную фигурку дочери.

С Забавой у Андре сложились самые тёплые отношения. Если над моими мальчишками подруга в основном подшучивала, по-прежнему не особо доверяя мужскому полу, то с Забавой могла шушукаться часами. Дочь очень часто расспрашивала Мадемуазель Андре о гастролях, выпытывала подробности про звёзд отечественной эстрады. Певица таскала девочку по модным бутикам, прикупая ей брендовые шмотки. Я пыталась возмущаться, но с позором проиграла битву с гламуром. В силу численного перевеса последнего.

Надька целыми днями пропадала у Матвея. С моими детьми она держала дистанцию. Да и они были не в восторге: вонь от красок раздражала не только мою астму. Слава богу, сейчас у мадам Дельфининой наблюдался творческий простой. Я даже подозревала, с чем, вернее, с кем это связано, но мысли держала при себе.

От размышлений меня оторвал вернувшийся из школы Али. Помыв руки и наскоро переодевшись, плюхнулся за стол рядом со старшим братом и стал с жадностью хлебать куриный суп. Я заметила синяк под глазом и распухшую переносицу.

– Подрался с кем-то?

– Мамзик, с чего ты взяла?

– Авраш, вот скажи, ты видишь у брата фингал?

– Нет, не вижу, он сливается с кругами под глазами. Али обдурился за компом, до двух ночи вчера сидел…

– Сам ты, эльф двадцать пятого уровня, до утра сидел, – оскалился младший брат на старшего. – И в «ВОВ». Я ночью, когда пописать ходил, всё-всё видел.

– Авраш, что за Великая Отечественная? – изумлению моему не было предела.

– Мать, это игра, сетевая. Ворлд оф варкрафт, сокращённо – WoW. А один гад теперь сам всё решать будет. Стукач.

Али насупился. Я знала, что он ленился решать примеры по математике и подсовывал их под дверь Аврашке, предлагая за правильные ответы стольник.

Старший брат не соглашался, говорил, что за стольник – пошло. И только когда Алька просил: «А как брату? В дружбу», – Авраам решал ему не только примеры, но и задачи.

После ужина Андре, как всегда, когда оставалась у меня, уселась помогать Забаве. С упражнениями по физике и русскому. К педагогическому процессу присоединилась Надька. Обе подруги упоённо вспоминали свои неуспехи в школе и двойки у доски. Забава снисходительно слушала их советы, Аврашка давился от хохота, наблюдая, как, склонившись над тетрадкой, подруги гадали:

– Как пишется «натощак»: слитно или отдельно?

Надин приказала:

– Включи мозг, дурында!

– Я живу эмоциями, мозги у меня отсутствуют, – притворно вздохнула Анька.

– Ничего, мать, это дело наживное.

– Ты что, как можно нажить мозги в сорок лет?

– Наука идёт вперёд. Пересадят.

– Значит, есть на что надеяться. Тебе, кисюнь, тоже можно будет что-нибудь пересадить. На грудь.

Надька, обидевшись, свалила на кухню. В прихожей Али по сотовому делился с кем-то из приятелей:

– Да, я дал ему сдачи, подпрыгнул и завалил, и ещё башкой об пол припечатал. Возле столовой… Ага, он пошёл в медкабинет, а я не стал. Просто закосил историю, голова разболелась.

Значит, всё-таки подрался. Я тем временем смотрела, как Надин вытаскивает из «адского агрегата» помытую посуду.

– Ничего, привыкнешь, – хмыкнула Надька, поймав мой взгляд. – Смотри, как здорово!

– Блин, да как же она вымыла! Всё мылкое – в средстве, ты попробуй на ощупь – к рукам липнет! Ужас! – И, быстро перекидав посуду из посудомойки в раковину, отполоскала заново, получая неожиданное удовольствие от привычного труда.

– Ты маньячка! – заржала Анька, входя на кухню. – Ну признайся, что тебе просто нравится мыть тарелки.

Я не призналась, но и в самом деле мытьё посуды меня успокаивало.

Наконец подруги умотали в клуб на вечер памяти Майкла Джексона. Приглашали и меня пообщаться с бомондом, но настроение было не для вечеринки – умиротворённое, домашнее. Хотелось затихариться в уюте: укрыться тёплым пледом, похрумкать что-нибудь вкусное, почитать любимую книгу.

Дети смотрели «Универ», пили чай с ватрушками и добродушно веселились, отпуская в адрес друг друга шуточки и подколки. Сколько раз просила не таскать еду в комнату – бесполезно.

Мне вдруг захотелось их спросить:

– Вы хотели бы ещё одного братика или сестрёнку?

Али откликнулся первый:

– Я не против. Вот смотри: Аврашка поддаёт Забаве, она поддаёт мне, а я – уже мелкому. А то сейчас и поддать некому, кроме Джульки.

– Боюсь, я не буду успевать поддавать всем одновременно, – отозвался Авраам.

– А я хочу катать коляску, – мечтательно произнесла Забава. – Мамуль, ты мне разрешишь?

– Конечно.

– Так ты не пошутила?! – Все трое обернулись.

Пришлось признаться, что не пошутила.

Мальчишки, каждый по-своему, озадачились. Забава с интересом, как-то по-новому окинула меня взрослым женским взглядом. С любопытством посмотрела на мой живот. Девочка-то подрастает. И как быстро!

Я радовалась, что материальные проблемы хотя бы на время отодвинулись на второй план. И сейчас волнения касаются только сердца и души.

– Мамзик, а как же ты?.. – Алька со жгучим интересом посмотрел на меня.

– В воскресенье всё узнаете. К нам новые бабушка с дедушкой приедут. Вас же не устраивают те, которые уже есть… – Я с удовольствием посмотрела на озадаченные рожицы детей. – Завтра поговорим, завтра! А сегодня – спать. Прямо сейчас.

Но дети имели собственное мнение – мне пришлось выдержать почти часовую пытку про новых родственников.

3

Ничто так не улучшает вкуса домашних блюд, как изучение цен в ресторане.

Неизвестный источник

В воскресенье утром Анька привезла полный багажник еды и специй по моему заказу. Я заранее распланировала, что и как приготовлю, – в грязь лицом перед губернатором никак нельзя было ударить. С подругами решили, что посидим все вместе – за большим столом. И Джуля – под столом.

Ещё с вечера я поставила свинину размораживаться на холодильник – в любом другом месте её бы утащила Джулька. Продумывая семейный ужин, решила приготовить блюда китайской кухни. Три перемены. Хорошо, что сладкое на себя взяли Мультивенко. Готовка требовала некоторых особых ингредиентов и продуктов, поэтому Андре и предложила свою помощь.

Всё воскресное утро я суетилась у мартена, а девчонки, не забывая о любимых спиртных напитках, лениво комментировали мои судорожные метания.

– Смотри-ка, Надюх, Лейка ананасы жарит. Неужели у всех беременных так вкус портится? – Андре, вытащив прямо из кипящего на сковороде оливкового масла ананасовую дольку, торжествующе посмотрела на меня.

– Жареный ананас с чесноком вряд ли подходит к абсенту. – Я, не отрываясь от сковороды, подрумянивала остро пахнущие дольки.

Надин ехидно ухмыльнулась, глядя на ошарашенное лицо Андре.

Но мне было не до подруг. Впервые я решила восстановить утраченный рецепт бабки Ли. (Мне всё детство отец рассказывал про вкуснейшую тушёную свинину с яйцами в ананасах, которую виртуозно делала его мать.)

До этого я готовила свинину во всех видах, но до фирменного семейного рецепта руки не доходили. То денег не было на продукты, то времени. Да и рецепт сильно отступал от традиционных китайских канонов. Но уж больно хотелось поразить чету Мультивенко.

– Так, перепелиные яйца сварились. Надь, надо их почистить, – я решила на свой страх и риск заменить куриные яйца на перепелиные. Их обжаривать удобнее на сковородке, да и выглядит изысканнее.

– Нет, Ань, чистить надо так, чтобы скорлупа по возможности оставалась по половинке – есть у меня одна задумка для оформления.

Подруги увлечённо выковыривали мелкие яички из пёстрой скорлупы, попутно проклиная мою китайскую бабку, меня и ненормальные фантазии некоторых сумасшедших беременных.

Я тем временем добавила мелко натёртый сыр в подрумянившиеся ананасы. Пока он плавился на тихом огне, на другой сковороде растопила сливочное масло и всыпала полстакана сахарной пудры. Теперь, главное – ничего не пропустить, колдовство со сковородками мне живо напомнило биохимические эксперименты в ЛГУ.

Сладкую золотисто-жёлтую патоку я разделила на две части, отлив на глазок половину в третью, самую большую сковороду.

– Не, Надюх, Лейку определенно сегодня клинит. – Анька, допив абсент, подлила себе в бокал ещё. – Никогда в жизни не готовила одно блюдо на трёх сковородах одновременно. Даже когда снималась в «Званом ужине».

– Ты, это, мать, не переборщи. А то будешь ловить фей на глазах у губернатора. Опозоришь нас с Лейкой. – Надька хлебнула коньяка.

– Тихо, самый ответственный момент: не мешайте! – рявкнула я, закидывая мелко нарезанную дольками свинину в закипающую патоку на третьей сковороде. Добавив по прописи бабки Ли соевый соус, вино, мелко порезанный лук-порей и имбирь, давленый чеснок (всё на глазок), я задумалась над порошком пяти специй. Перемешивая мясо, соображала: всыпать ли его?

О! Ананасы с сыром уже готовы – можно убирать с огня. Но что же делать с этим порошком? Я мучительно размышляла. Нет, без него никак – вкус будет не тот. Однако наличие в соусе измельчённых специй всегда мешало мне полностью насладиться вкусом.

Безусловно, сочетание гвоздики, семян фенхеля, корицы, аниса в звёздочках и сычуаньского перца-горошка, растёртых в мелкий порошок, даёт сказочный букет основному блюду, но и скрипит эта смесь на зубах тоже сказочно. Правда, я обычно покупала порошок подешевле, более грубого помола…

– Ань, а к порошку пяти специй не было приложения? В виде мешочков таких, специальных? – я с надеждой посмотрела на подругу.

– Ах да, кисюнь, забыла. Были там какие-то ослиные мешочки, в коробке, сейчас принесу. – Андре, пошатнувшись, встала.

– Дура, муслиновые мешочки. – Я облегчённо вздохнула.

Нет, всё-таки хорошо иметь много денег. Или щедрых подруг – не забыть, кстати, вернуть деньги Аньке за продукты. Хотя она скорее всего их не возьмёт.

Всыпав понемногу порошка пяти специй в три мешочка, я крепко-накрепко завязала их и бросила в кипящую массу. Подумав, добавила ещё чуток вина.

Убавив огонь под этой сковородой, стала обжаривать перепелиные яйца на другой до золотистого цвета.

Подруги смотрели на меня завороженно. В четыре не особо трезвых глаза.

– Главное, потом не забыть вытащить эти ослиные мешочки… – пробормотала я, выключая огонь под всеми сковородками. – Надь, тащи огромное фарфоровое блюдо в виде раковины из моей комнаты. Икебану выкладывать будем.

Я всмотрелась в последние иероглифы старенькой записной книжки бабки Ли. Так, что-то про грязь, свинью и избавление. Вот тут я сникла – надо же было вчера не дочитать рецепт до конца! Толкований возможен миллион, я с ходу штук десять придумала. Может, блюдо получится таким вкусным, что, избавив тарелки от еды, гости будут грязными, как свиньи? Или надо сказать, что свинью не мыли перед тем, как готовить, тогда – быстро избавишься от докучливых гостей? Бред, конечно…

Спокойно, не паниковать, будем рассуждать логически. С позиций современной биохимии. Блюдо подаётся в холодном виде. Угу, а главная проблема тушёной свинины – высокая жирность. В горячем виде нормально. В холодном – ужас просто. Точно, иероглиф «ни»[7]7
  ni>, ни – 1) гуща грязи; грязь; 2) сало, жир; лярд; жирная (скоромная) пища; 3) клейкий, липкий, грязный (обр. в знач.: надоедливый, настырный, противный); также модификатор результативных глаголов со значением «опротиветь», «надоедать» как результата действия, указываемого основой глагола (китайский).
  Лия, при толковании иероглифа, обыгрывает все эти значения.


[Закрыть] «грязь» можно перевести как «жир» или «сало». С точки зрения биохимии так оно и есть: жир – страшная грязь для организма.

Ага, поняла: надо избавиться от свиного жира. Ну, это просто – расфасую свинину в две двухлитровые банки в горячем виде, утрамбую получше и выставлю на балкон. Когда остынет, сниму корочку смальца. Кстати, на нём можно будет потом обжарить и рисовую лапшу. Ох, нет, тогда Аврашка с Алькой её есть не будут.

Через час первая перемена была готова. На почти метровой перламутрово-фарфоровой раковине по краям в виде осколков лежали пестрые перепелиные скорлупки; в центре высилась горка из умопомрачающе пахнущей повторно разогретой после обезжиривания свинины; окружала свиные дольки ананасово-сырная сладкая паста, в которой в художественном беспорядке были разбросаны золотистые перепелиные яички. Вуаля! Бабка Ли могла бы мною гордиться.

– Ну вот, не прошло и трёх часов, а первое блюдо готово, – я посмотрела на ошарашенные лица подруг.

– За дело, девочки, впереди у нас «гоцяомисянь» с белыми грибами и пармезаном и «янжоу паомо». И вот тут-то придётся действительно повозиться.

Подруги молча чокнулись бокалами, считая, видимо, что чокнулась я. Вечно голодная Джулька, постоянно крутившаяся под ногами, отчаялась привлечь моё внимание.

Псина села на потёртый кухонный линолеум и вдруг завыла. Скорее всего, по недоступным для неё деликатесам.

– Смотри, даже твоя собака в шоке от меню, – хихикнула Надька.

– Не, Джульетта просто не любит, когда Лейка матерится по-китайски, – возразила Андре.

Я только стиснула зубы. Ничего, впереди рисовая лапша: вот тут-то я на подругах и оторвусь. Авокадо поручу тереть Андре (с её-то маникюром!), а арахисовый соус с соевым попрошу смешать Надьку (ей дурно делается при одном только упоминании об арахисе). Когда будем готовить суп из баранины (его подавать только горячим – потому им заниматься надо в последнюю очередь, лапшу можно и разогреть), помоет и порежет кошерное мясцо брезгливая Анька. А краснокочанную капусту нашинкует Надин (она терпеть не может грязновато-фиолетовый оттенок). Под общую раздачу, глядишь, и Джульке достанется – вот не дам ей ни кусочка со сковородки, пусть трескает сухой корм из миски. А ведь сколько раз говорила, просила, умоляла: когда готовлю – не мешать…

Меня то и дело отвлекали от кухонных экспериментов.

И не только отчаянно сопротивляющиеся Анька с Надькой. И даже не дети, которым было поручено вылизать квартиру до зеркального блеска.

Поскольку чета Мультивенко приезжала в гости впервые, Наталья Васильевна несколько раз звонила, упорно допытываясь, что подарить детям. А я отнекивалась, говоря, что ничего не надо.

Забава сзади дергала меня за джинсы и шептала:

– Пусть принесут нам шоколадки. Квадратиш-практиш-гут.

– И пива, – пошутил Али.

– Значит, теперь губернатор будет нашим дедушкой? – Авраам всегда соображал лучше всех.

– Выходит, так, – неуверенно произнесла я, вдруг испугавшись визита родителей Стаса. Как они воспримут выходки Али? А милые шуточки Забавы?

Тем, у кого дети хорошо воспитаны, моей тревоги не понять. Ведь от этих сорванцов можно ожидать чего угодно! Непосредственность в сочетании с диковатостью манер делают их не просто обаятельными, а сногсшибательными в прямом смысле слова.

– Очень прошу вас, козлятушки… Даже не прошу, требую! – Я сурово посмотрела в лица детей. – Когда губернатор придёт к нам, хотя бы ПРИТВОРИТЕСЬ приличными. Это ненадолго, часа на три всего.

– Тогда, может, я лучше с друзьями потусуюсь до вечера? – быстро нашёлся Аврашка. – Приличных в нашей семейке Адамс нету, притворяйся не притворяйся.