Текст книги "Персия. Рождение и крах древней сверхдержавы"

Повелевающий героями

Имя Ксеркса первым приходит на ум западному обывателю при мысли о древней Персии. Именно Ксеркс имел дерзость вторгнуться в Грецию в 480 г. до н. э. и угрожать священной родине демократии. Благодаря мифологизации греко-персидских войн, продолжающейся по сей день, Ксеркс все еще живет в воображении Запада. Популярные кинофильмы «300 спартанцев» и «300 спартанцев: Расцвет империи» студии Warner Bros. характеризуют Ксеркса (словами сыгравшего его актера Родриго Санторо) как «не человека, но существо… сущность, лишенную благородства, добродетельности и честности». На экране Ксеркс представлен как грозный деспот, лицо с извращенными сексуальными наклонностями, по-восточному коварный, падкий на золото царь-бог, командующий армиями живых мертвецов.

Значительную часть вины за некорректный образ Ксеркса следует возложить на Геродота, поскольку именно он создал успешную карикатуру на Ксеркса в образе самовлюбленного тирана. В своей «Истории» Геродот намеренно и искусно порочит персидского царя. Образ «Ксеркса» раскрывается им с большой тонкостью. К примеру, когда Геродот повествует о походе Ксеркса через Азию в Грецию, он отмечает, что, достигнув города Каллатеб, расположенного недалеко от переправы через реку Меандр на юго-западе Турции, Ксеркс увидел на обочине дороги великолепный платан. Он был сражен любовью к дереву. Он любовался им, восхвалял его, осыпал его щедрыми дарами, подобными тем, которыми одаривают возлюбленную. Ксеркс увешал ветви дерева золотыми украшениями – ожерельями, серьгами и браслетами, – пока то не склонилось под тяжестью от его щедрости.

Он назначил одного из своих людей стражем дерева на веки вечные. Затем, горестно попрощавшись с деревом, царь отправился в Сарды.

Что за странная история! В повествовании о персидском вторжении она не преследует никакой иной цели, кроме как высмеять Ксеркса. Таким образом Геродот демонстрировал, что Ксеркс был человеком совершенно неуравновешенным, рассеянным и недостойным победы над таким славным народом, как эллины. Рассказ завоевал известность – последующие поколения греков и римлян находили его весьма забавным, но тем не менее заслуживающим доверия. Автор II в. Элиан зашел так далеко, что заявил: мол, Ксеркс выставил себя посмешищем, влюбившись в платан и «приставив к нему стражу, как если бы приказывал одному из своих евнухов присматривать за гаремом».

В том же духе, как карикатурный образ, Ксеркс представлен и в библейской книге Есфири. Библейский Ксеркс очень напоминает фигуру, созданную Геродотом. В книге Есфири персидский царь является символом как редкой силы, так и редкой бездарности: библейский Ксеркс – довольно жалкий персонаж. Неудивительно, что некоторые комментаторы сочли образ Ксеркса комичным, а раввинская литература превратила его одновременно в капризного глупца и жестокого злодея.

Западная классическая традиция, столь увлеченная безумным деспотом из повествования Геродота, перенесла историю нелепой влюбленности Ксеркса в растение на оперную сцену в единственной комической опере Георга Фредерика Генделя «Серсея», поставленной в 1738 г. Музыкальная комедия открывается причудливым зрелищем – видом Ксеркса, сидящего под деревом и воспевающего свои чувства к нему в прекрасной песне – знаменитой арии «Ларго»:

 
Прежде я не встречал
Древа, чья тень была бы
Столь дорогой сердцу,
приятной и нежной.
 

Стремление Геродота выставить Ксеркса одновременно злодеем и глупцом отменно сработало. Ему удалось уничтожить репутацию своего персонажа. Но за странным рассказом Геродота – и мелодичной оперой Генделя – скрывается подлинный факт из жизни древних персов: они испытывали к деревьям глубокое религиозное почтение.

Греческая легенда несет в себе отражение древнего символизма, поскольку ближневосточные цари традиционно отождествлялись с деревьями, а то и представлялись в виде них. Шумерского монарха Шульги, например, одновременно превозносили как «финиковую пальму, посаженную у канала» и «кедр, растущий у воды». Известно, что цари древнего Израиля и Иудеи характеризовались как «побег» или «ветвь» древа Давидова, а ассирийских царей часто изображали рядом с так называемым древом жизни и в виде него. Деревья были распространенным мотивом в ближневосточной литературе и художественной образности, олицетворяя плодородие и силу божественного благоволения. Они обладали особой мощью, под их священной сенью люди встречались с богами. Вот почему на оттиске цилиндрической печати Ксеркс (чье имя обозначено крупным шрифтом) изображен в процессе украшения дерева принесенными в дар драгоценностями. Он поклоняется дереву как священному источнику божественного присутствия (здесь можно вспомнить библейского Моисея и его встречу с Яхве в неопалимой купине). Эта печать – превосходный визуальный ответ на риторику Геродота, высмеивающую царя. Печать демонстрирует нам персидскую вариацию давнего ближневосточного культа священных деревьев.

* * *

Что за человеком был настоящий Ксеркс, каким знали его персы? Его подданные, конечно, не называли его «Ксеркс». Для них он был Хшаярша – это благородное древнеперсидское имя означало «повелевающий героями» или «герой среди правителей».

Рис. 16. Оттиск печати с изображением Ксеркса, украшающего дерево драгоценностями

Ксеркс носил достойное царя имя, выражавшее силу, власть, воинскую доблесть и уверенность в себе. Однако, когда в 486 г. до н. э. сын Дария в возрасте 35 лет пришел к власти, ничем из этого он не обладал. Сравняться с Дарием было нелегко, и, судя по надписям, относящимся к первым годам правления Ксеркса, складывается впечатление, что тому было трудно выйти из тени отца. Царские надписи демонстрируют почтение, с которым Ксеркс относился к наследию своего уважаемого родителя. Он возвел в Персеполе новые сооружения, но подчеркивал, что завершил тем самым труды Дария:

«Когда я стал царем, много превосходного я сделал. То, что было построено моим отцом, я взял под свою опеку и довел до конца. То, что сделал я и что сделал мой отец, все это мы сделали по милости Ахурамазды. Говорит Ксеркс-царь: да защитит Ахурамазда меня и мое царство, и то, что было построено мной, и то, что было построено моим отцом» (XPf).

Восхищение Ксеркса отцом было настолько велико, что ссылки на его собственную строительную деятельность встречаются довольно редко. У более поздних ахеменидских царей вошло в обычай следовать модели Ксеркса и ставить себя в один ряд с великим Дарием. Что же касается Ксеркса, он никогда не упускал случая заявить, что он сын Дария и потомок Ахеменидов.

В 486 г. до н. э. Ксеркс был в расцвете сил. В нем бурлила безграничная энергия, и он с успехом ею распоряжался. По-видимому, боги были к нему благосклонны, поскольку наделили его приятной внешностью и статным телосложением, естественным образом притягивавшим к нему все взгляды. Он обладал умением вести беседу, и все, что он говорил, звучало для слушателя убедительно. Лицо Ксеркса привлекало внимание темными миндалевидными глазами, слегка крючковатым носом, густыми усами, которые были закручены на концах, и характерной бородой квадратной формы. Каждый надушенный завиток был шедевром мастерства брадобрея. Борода доходила ему до груди, но Ксеркс надеялся, что когда-нибудь она опустится еще ниже, как у отца.

Одежда всегда подчеркивала его особый статус: как правило, он носил объемную придворную мантию, драпированную и затянутую на талии. Он полагал, что это производит на всех большое впечатление, и так оно и было. Он выбирал одежду, окрашенную в насыщенный тирский пурпур или дорогой шафраново-желтый цвет. Тканые узоры его одеяния – шевроны и цветочные бутоны, полосы и розетки – дополнялись золотыми нашивками с львиными головами, которые сияли и позвякивали при ходьбе. Под мантией Ксеркс, никогда не забывая о своем кочевом происхождении, носил брюки, но те были сшиты из тонкого белого шелка и украшены голубыми расшитыми лентами на лодыжках. Его мягкие замшевые туфли темно-синего цвета завязывались шнурками. Его образ завершали шейные обручи, браслеты с львиными головами и замысловатые серьги из перегородчатой эмали. Его костюм стоил целое состояние: его оценивали едва ли не в 12 000 талантов. Ни один мужчина в империи не мог сравниться с Ксерксом в великолепии. Даже Геродот вынужден был признать это: «По красоте и телосложению никто не был более достоин власти, чем Ксеркс».

Только одна из супруг Ксеркса Аместрида известна нам по имени. Она была дочерью могущественного хана Отаны, одного из семи персов, вступивших вместе с Дарием Великим в заговор против царя Бардии. Когда Ксеркс в свои тридцать с лишним лет стал великим царем, Аместриде предстояло сыграть важную роль в придворной политике, определив ее на многие десятилетия вперед. Она, безусловно, соответствовала своему имени, которое в переводе с древнеперсидского означало «сила». Эта красивая женщина, чистокровная персиянка, одевалась под стать супругу. Аместрида родила Ксерксу по меньшей мере трех сыновей, Дария, Гистаспа и Артаксеркса, и двух дочерей, Амитиду и Родогуну. Она тщательно воспитывала сыновей в гареме, пока им не пришла пора присоединиться к миру мужчин, а также учила дочерей этикету и готовила их к удачному замужеству. Несомненно, в гареме Ксеркса было больше жен и наложниц, поскольку мы узнаем о других детях, которые, по-видимому, не принадлежат Аместриде, таких как царевна Раташах, упоминаемая в записях от 486 г. до н. э. еще младенцем. Но ни одна другая женщина не пользовалась таким авторитетом, как Аместрида.

Ксеркс находился в центре общества, все члены которого были связаны взаимными обязательствами. В почти что мафиозной атмосфере царского двора он общался с вельможами и советниками, а также с личными слугами, которые были его доверенными лицами. Но кому действительно можно было доверять в этом скопище потенциальных нарушителей спокойствия? Для царя друзья и приближенные всегда несут в себе риск. Слуги низкого ранга могли легко злоупотребить доверием царя, а высокопоставленные вельможи – попытаться захватить власть. Даже супруги, наложницы и дети могли восстать против правителя и оказаться втянутыми в династическую междоусобицу. Номинально всемогущий и неприкосновенный, Ксеркс знал, что и в его семье есть поводы для раздора, и искал непоколебимой верности. Он нашел такую верность в своей матери Атоссе, которая стала его главной поддержкой и опорой. Ксеркс часто обращался к ней за советом. Она оставалась самой влиятельной фигурой при дворе вплоть до своей смерти около 475 г. до н. э.

* * *

При восхождении на трон главной задачей Ксеркса было собрать группу способных вельмож, которые давали бы ему советы и, прежде всего, проявляли лояльность. Ктесий Книдский, располагавший информацией о внутренней жизни двора, дает нам знать, кем были эти избранные люди. «Сын Дария Ксеркс стал царем, – сообщает он, – и Артабан, сын Артасираса, пользовался при нем тем же влиянием, что и его отец при отце Ксеркса. Мардоний Старший также сохранял свое влияние». Итак, по-видимому, изначально Ксеркс полагался на сановников, служивших ранее его отцу. Само по себе это не кажется чем-то необычным, поскольку во многих случаях смена режима смягчается за счет сохранения старых, все еще действующих институтов или должностных лиц. Царский двор был «домашним хозяйством» Ксеркса, его семьей в широком смысле. Здесь тысячи людей жили в непосредственной близости к царю. Для знати привлекательность придворной жизни была очевидна. Власть, авторитет и щедрые награды – все это можно было получить благодаря службе и близости к великому царю. Не вызывает сомнений существование иерархии рангов, хотя распознать точную функцию каждой известной нам государственной должности непросто. Мы можем быть уверены в одном: великих царей Персии окружали придворные самого разного рода – от сатрапов до конюхов. Греки верили, что, поскольку персидские цари были слишком величественны, чтобы утруждать себя самостоятельным управлением империей, им требовались легионы прислуги.

Неизвестный автор, условно называемый псевдо-Аристотелем, писал, что «надзирать за своей империей, исполнять собственные желания и руководить управляющими царством было ниже достоинства Ксеркса; богу не пристало об этом заботиться». Согласно другим источникам, великие цари постигали придворное искусство на собственном опыте. В юности Кир Великий занимал несколько придворных должностей: он побывал главой жезлоносцев, главой оруженосцев и виночерпием. Дарий Великий был носителем колчана Кира II и копьеносцем Камбиса. Эти звания напоминают должности, фигурирующие в текстах Персеполя, такие как «носитель трона и скамеечки для ног» и «носитель футляра для лука и стрел».

Весь двор находился под наблюдением могущественного сановника, известного как хазарапатиш (буквально – «повелитель тысячи»), или хилиарх. Он командовал царской охраной и отвечал за все аспекты безопасности двора. Он пользовался полным доверием правителя, контролируя доступ к его персоне в соответствии с протоколом царской аудиенции. В число других видных вельмож внутреннего круга входили управляющий царским двором, царский возничий и царский виночерпий. Титулы не всегда имели отношение к обязанностям, в действительности ожидаемым от придворного, который их носил, и дворяне с придворными титулами, возможно, исполняли предписанные роли разве что на государственных церемониях.

Ахемениды создали сложную иерархическую структуру двора: на ее вершине находился сам великий царь, а широкое основание занимали рабы, курташи. Место вблизи к вершине этой пирамиды отводилось сравнительно небольшой группе персидской знати. Знатность передавалась по наследству. Греки называли представителей персидской знати «людьми врат» – происхождение и общественное положение обязывали их служить при дворе и исполнять личные поручения царя. Множество государственных служащих занимало средние ступени социальной пирамиды и общалось с придворными выше и ниже их. Любой человек, оказавший важную услугу царю, считался «благодетелем», и его имя заносилось в архивы. Царские благодетели получали от царя подарки в виде одеяний, драгоценностей, домашнего скота и земли.

В сложившейся системе получать награды могли и иностранцы. Ксенофонт описывает, как один великий царь выразил свою благосклонность придворному «обычным царским подарком, то есть конем с золотыми удилами, золотым ожерельем, золотым браслетом, золотым мечом и персидским одеянием». Формализованное жалование подарков было важным инструментом для персидской монархии, поскольку подкрепляло систему взаимозависимости между знатью и престолом.

Придворным, известным как «друзья царя», были предоставлены самые почетные права из всех: возможность есть за царским столом или помогать царю в качестве личного слуги. Эти привилегии высоко ценились и строго охранялись. Тирибаз, могущественный сатрап Армении, был особо доверенным «другом царя» (в данном случае Артаксеркса II), и, когда он жил при дворе, вдали от своей сатрапии, «он один удостаивался чести сажать царя на его коня». Оказание подобных услуг имело большое значение для царских приближенных. Это был верный способ повышения статуса, и именно поэтому потомственные вельможи считали важным регулярно появляться при дворе. Ожидалось, что сатрапы, как и Тирибаз, будут на время покидать свои провинции, чтобы лично услужить великому царю. Они держали зонтик над его головой, обмахивали его опахалом или отгоняли мух метелкой из конского волоса. Масист, брат Ксеркса, был постоянным гостем при дворе, несмотря на то что он занимал должность сатрапа далекой Бактрии, а Аршама, долгое время служивший сатрапом Египта, в 410 г. до н. э. взял двухлетний отпуск со своего официального поста в Мемфисе, чтобы посетить двор в Персии и лично предстать перед царем.

Одна значительная группа придворных с трудом вписывается в иерархическую пирамиду двора. Это евнухи, которые теоретически могли принадлежать к различным придворным слоям, поэтому предписать им определенное место в иерархии проблематично. Оскопленные мужчины и юноши служили при дворе высокопоставленными чиновниками, бюрократами, телохранителями, чернорабочими. Они рассматривались как своего рода «третий пол», и благодаря этому могли вести переговоры и выступать посредниками между разными кругами придворного общества.

Евнухи были обычным явлением при ближневосточных дворах. Они занимали видное место в Неоассирийской державе, где, помимо службы при дворе, могли иметь должности и в армии, в том числе в качестве высокопоставленных генералов. Согласно греческим сообщениям (следует отметить, что грекам было тяжело смириться с этой чуждой им восточной практикой), персы ценили евнухов за их честность и преданность. Считалось, что процесс кастрации делает мужчин более послушными и покорными, подобно оскопленным коням и псам. Ксенофонт недвусмысленно утверждал, что Кир Великий первым ввел евнухов в состав своей армии именно по этой причине, хотя его сообщение нельзя принять за истину, поскольку кастрация была распространенной месопотамской практикой задолго до Кира. Геродот приводит занимательный рассказ о том, как грекоязычный юноша Гермотим из города Педасы был схвачен и продан работорговцу Панионию, который промышлял продажей красивых мальчиков богатым клиентам в Малой Азии, предварительно оскопив их. Впоследствии Гермотим оказался при персидском дворе, где быстро привлек к себе внимание и снискал расположение Ксеркса, который поручил ему почетную задачу воспитания детей из царского гарема. Геродот далее утверждает, что Вавилон был обязан в качестве ежегодной дани посылать великому царю 500 мальчиков, которые должны были быть превращены в евнухов. Возможно, что пять мальчиков, раз в три года присылаемых в Персию из Эфиопии, и 100 мальчиков, отправляемых в качестве дани колхидцами, также подвергались кастрации. Кроме того, Геродот указывал, что при подавлении Ионийского восстания персы оскопили самых красивых мальчиков из захваченных в плен и отправили их в Персию. Ясно, что Геродот, как и все греки, находил практику кастрации отвратительной, а воспитание евнухов – извращением. Тем не менее он полагал рассказы о них необходимыми. Вовлеченность евнухов в жизнь персидского двора давала Геродоту прекрасную возможность критиковать моральную распущенность врагов Греции.

Нам нет нужды искать особых оснований, чтобы оправдать Ахеменидов в практике кастрации мальчиков и мужчин. Евнухи были обычным делом на Ближнем Востоке до Ахеменидов, в ахеменидскую эпоху и на протяжении последующих тысячелетий. Они могли получать немалое вознаграждение за службу при дворе.

Многие евнухи достигли высокого общественного положения, авторитета и богатства, а некоторые ощутили на себе бремя власти, его прелести и тяготы. В начале правления Ксеркса наибольшим влиянием при дворе пользовался евнух по имени Натак. Этот придворный скопец занимал настолько высокое положение, что, как утверждалось, Ксеркс поручил ему разграбить святилище Аполлона в Дельфах во время греческой кампании. Евнухи служили при дворах Кира, Камбиса и Дария, но именно при правлении Ксеркса они начали приобретать более явную личную власть. Начиная с 480-х гг. до н. э., они фигурируют в источниках как соглядатаи – иногда работающие на царя, иногда против него. Последовали заговоры и перевороты, которые в конечном итоге завершились цареубийством. При дворе поздних Ахеменидов евнухи имели особенно много власти.

Помимо царских евнухов, возможно, самыми влиятельными придворными, служившими Ксерксу, были его многочисленные родные и единокровные братья (некоторые из них были более расположены к царю, чем другие). Двор был местом принятия политических решений и концентрации царской власти, и наследственная знать Персии, к которой принадлежали братья Ксеркса, играла важную роль в выработке политики и управлении царством. Автор библейской книги Есфири отмечал, что «у царя был обычай просить у мудрецов совета о законе и наказаниях, и царь обратился к мудрецам, которые знали закон и были его приближенными». Никто не был Ксерксу ближе, чем кровные родственники, и в то же время никто не мог представлять более серьезную опасность для его трона. Ксеркс держал своих братьев под контролем, возлагая на них многочисленные обязанности. Сестры Ксеркса были выданы замуж за высокопоставленных персов, и благодаря этим брачным союзам многие знатные семьи оказались приближены к царскому престолу. Они (и их потомство) еще сильнее расширили клан Ахеменидов. Два брата царицы Аместриды, шурины царя, также были частью царской родни, как и Мегабиз II, прославленный сын сатрапа Зопира, который женился на дочери Ксеркса Амитиде. Этим людям было суждено сыграть важную роль в ходе царствования Ксеркса, начало которого ознаменовалось войнами и восстаниями.

* * *

Незадолго до смерти Дария в 486 г. до н. э. против Ахеменидов, почувствовав приближение кризиса престолонаследия, восстали египтяне. Сразу после восшествия на престол Ксеркс принял личное командование армией, и его правление началось с военной экспедиции в Египет. Он успешно подавил восстание и восстановил порядок в стране, назначив своего брата Ахемена сатрапом Египта и поручив ему держать египтян в узде. Ксеркс ожидал, что под руководством его брата страна успокоится и волнения утихнут. Во многих отношениях победа над египтянами задала тон правлению Ксеркса, поскольку укрепила его веру в себя, в то, что он достоин быть преемником Дария, и доказала его приближенным, что, подобно отцу, сын Дария был царем-воином.

Ксеркс едва успел перевести дух после победы над египтянами, как до него дошли вести о том, что восстал Вавилон. Два непродолжительных восстания возглавил человек по имени Бел-шиманни, который принял титулы «царь Вавилона, царь стран». Он был быстро устранен, но восстания отражают тот факт, что обстановка в Вавилоне накалилась: после смерти Дария в городе было неспокойно. Хотя Ксеркс, возможно, приказал увезти драгоценную статую одного из вавилонских богов в качестве возмездия восставшим, он, без сомнения, не разрушал каких бы то ни было вавилонских храмов, как позже утверждали греческие историки. В соседней провинции Иудее тоже ощущалось недовольство. Из-за серии восстаний, которые в полной мере удалось подавить только в 440-х гг. до н. э., было отложено строительство храма Яхве. Нам доподлинно неизвестно, что спровоцировало эти краткие, но досадные восстания, однако, по всей вероятности, беспорядки в Египте, Вавилонии и Иудее свидетельствуют о том, что империализм Дария достиг своих естественных пределов. Однако Ксерксу это очевидно не было. Это даже не приходило ему в голову.