Текст книги "Персия. Рождение и крах древней сверхдержавы"

Амитида начала чахнуть. Ей было трудно переваривать пищу, и болезнь сделала ее столь слабой и жалкой, что Аполлонид почувствовал отвращение к ее внешности и положил конец их интимным отношениям. Брошенная, презираемая, страдающая от боли и осознающая свой неминуемый конец, однажды Амитида просто перестала есть. Лежа на смертном одре, возможно, в приступе угрызений совести, она призналась во всем своей матери Аместриде и умоляла ее отомстить Аполлониду. Царица-мать рассказала Артаксерксу все, что слышала. Она была одновременно разгневана тем, что Амитида осквернила царскую честь половой связью с варваром-греком, и убита горем от вида своей больной дочери. Потрясенный царь предоставил матери право разрешить щепетильную ситуацию. Аместрида проследила за тем, чтобы Аполлонид понес подобающее наказание. На протяжении двух месяцев, до самой смерти Амитиды, она подвергала его пыткам, а в день смерти Амитиды он был погребен заживо.

Помимо боли и скорби, история Аполлонида и Амитиды полна лжи, коварства и одурманивания. Врач не только предал свою профессию и присущую ей этику, но также грубо оскорбил своих царственных господ и нарушил нормы придворного протокола. Он уничтожил Амитиду эмоционально и физически. Если мы решим поверить рассказу Ктесия об этом инциденте (а очевидных причин не верить ему нет), то наказание Аполлонида за неэтичное поведение можно расценивать как предупреждение о том, что, какую бы ценную услугу ни оказывали врачи, они тем не менее оставались слугами великого царя. Их жизни были в его распоряжении.

* * *

Помимо сложностей придворной жизни и семейных драм, правление Артаксеркса имело и внешнеполитическое измерение. Что, например, можно сказать о греках? Как складывались отношения с ними в его царствование?

С тех пор как в 479 г. до н. э. персы потерпели поражение при Платеях и Микале, афиняне сами стали стремиться к созданию империи. Когда эгейским островам Лесбос, Хиос и Самос удалось освободиться от персидского господства, еще до убийства Ксеркса, Афины предложили им защиту, но к 479 г. до н. э., с созданием Делосской лиги, союза греческих полисов, решивших противостоять дальнейшему персидскому присутствию в Эгейском море, эта защита превратилась в зависимость. Делосская лига задумывалась как объединение равных партнеров, однако Афины быстро заняли в ней доминирующее положение и устремили собственную военную мощь на состоявшие в лиге полисы, обратив их в провинции быстро расширяющейся Афинской державы. Во многих отношениях расцвет Афинской империи напоминал расцвет самой Персии, хотя они не могли сравниться по масштабу. Афиняне систематически захватывали новые территории и требовали дань с местных жителей. Прибыль шла, конечно же, на украшение самих Афин. Весь город сверкал белым мрамором.

Тем временем афинская армия и флот продолжали расти. Делосская лига никогда не представляла серьезной угрозы империи Артаксеркса. Хотя она причиняла беспокойство приграничью царства Ахеменидов, фактической опасности, что Лига поглотит персидские территории, не было. Грекам никогда не удавалось сколь-либо распространить свою власть на подчиненные персам земли вдоль побережья Ионийского моря или где-либо еще. К примеру, в 470-х гг. до н. э. Делосский союз не сумел отобрать у персов Сарды, хотя город был расположен менее чем в 250 км от побережья.

Тем не менее создание Делосской лиги и возвышение Афин как богатой военно-морской державы сыграли злую шутку со спартанцами. Теперь им угрожало агрессивное давление со стороны Афин. Видя напряженность в отношениях между двумя греческими державами, Артаксеркс I отправил в Спарту посольство, предложив спартанцам средства и войска, если они согласятся напасть на Афины и положить конец угрозе, которую афиняне представляли для удерживаемых персами городов Ионии.

Хотя Спарта отказалась от персидского предложения, обращение Артаксеркса к мощному пелопоннесскому полису заложило новую тенденцию во внешней политике Ахеменидов: персы стали охотнее пользоваться дипломатией и финансами в качестве способа вмешательства в дела Эгейского побережья. В 450 г. до н. э. персы и греки заключили Каллиев мир (названный в честь уроженца Афин Каллия, государственного деятеля, воина и дипломата, ответственного за переговоры), который был призван положить конец военным действиям между Персией и Афинами и определить новую политическую карту Эгейского моря. Афиняне пообещали воздержаться от нападений на персидские территории, а взамен персы согласились предоставить автономию ионийским прибрежным городам. Были закреплены границы, и обе стороны поклялись оставаться в пределах своих земель.

С началом Пелопоннесской войны в 431 г. до н. э., примерно через 30 лет после заключения Каллиева мира, у Персии появился шанс восстановить контроль над северо-западными рубежами. На 26 лет Пелопоннесская война ввергла Афины и Спарту в отчаянную борьбу за верховенство над Грецией. Спартанцы поняли, что обращение за помощью к персам – наиболее очевидный способ противостоять военно-морскому и экономическому превосходству Афин, и, хотя Артаксеркс не собирался заменять Афинскую империю Спартанским протекторатом, он тем не менее поддержал стремление спартанцев освободить Грецию от тлетворного афинского влияния и согласился заключить со Спартой сделку. В 425 г. до н. э. великий царь отправил в Спарту посольство для обсуждения планов.

(Не)счастливые семьи

Царица-мать Аместрида умерла в 424 г. до н. э. Ей было около 90 лет. Вавилонские документы свидетельствуют о том, что ее сын Артаксеркс I, которому шел седьмой десяток, скончался вскоре после этого, между 24 декабря 424 г. до н. э. и 10 января 423 г. до н. э. Затем на трон был возведен новый царь. Артаксеркс успешно правил 41 год, и ему мирно наследовал его сын Ксеркс II, названный в честь своего деда. Новый правитель был единственным сыном, рожденным от супруги Артаксеркса I Дамаспии (возможно, были и другие, умершие в юном возрасте), поэтому переход власти как таковой не сопровождался признаками борьбы. Хотя Артаксеркс, вероятно, назначил Ксеркса II своим наследником за десятилетия до своей смерти, другие его сыновья, дети наложниц, восприняли кончину старого царя как возможность захватить трон. Один из них, Секудиан («согдиец» – имя, данное в память о победах его отца на Востоке в начале его правления), организовал против единокровного брата заговор, на который его подстрекали и в котором содействовали два влиятельных сановника – полководец Меностан и евнух Фарнакиас. Всего через 45 дней с воцарения Ксеркс II был убит, когда отсыпался с похмелья в своей постели. Секудиан захватил трон, но даже при поддержке Меностана ему не удалось привлечь на свою сторону армию: она обвиняла его в убийстве брата и нарушении обычая престолонаследия.

Еще один сын Артаксеркса, Ох, служил сатрапом Гиркании (современный Туркменистан). Узнав, что Секудиан стремится к власти, он поспешил вернуться в Персию, чтобы постараться занять трон. Он быстро заручился поддержкой круга знати. К числу его сторонников принадлежали Арбарий, бывший командир кавалерии Секудиана; Артоксар, евнух, вернувшийся из изгнания; и Аршама, влиятельный и богатый сатрап Египта. Персы провозгласили Оха царем и присвоили ему тронное имя Дарий II (первое достоверное свидетельство такой практики в истории династии Ахеменидов). Это было сильным заявлением. Избрав имя Дарий, молодой монарх связывал себя с одним из самых прославленных правителей Персии. По сути, Дарий II утверждал, что несет империи новый золотой век. Но сначала ему нужно было избавиться от Секудиана, единокровного брата-соперника, занимавшего престол.

Когда Дарий служил царю в качестве сатрапа Гиркании, он взял в жены свою единокровную сестру Парисатиду, женщину, которой суждено было сыграть решающую роль в политике династии Ахеменидов. Как и Дарий, она была ребенком вавилонской наложницы, и хотя мы не знаем, был их брак заключен по договоренности или по любви, ясно, что у них сложились очень тесные и успешные взаимоотношения. Женщина большого ума и неуемных амбиций, Парисатида отвела себе заметное место рядом с мужем, выступала его доверенным лицом и советчиком. В свою очередь, Дарий давал понять, что всегда будет с особым вниманием относиться к советам своей жены. Было бы легко изобразить Парисатиду вздорной особой, руководимой скорее мелочными обидами, чем политическим мышлением, или, что еще хуже, ее можно было бы представить злодейкой в духе леди Макбет, одержимой жаждой власти и безжалостной в своем честолюбии. Но это оказало бы ей медвежью услугу, поскольку Парисатида была одним из величайших политиков, которых когда-либо порождала династия Ахеменидов. С большой осторожностью и самообладанием она тайно следила за благополучием своего дома, атакуя и уничтожая врагов, а также защищая и поддерживая своих верных сторонников. Она выполнила свой семейный долг в первые годы замужества, родив двоих детей, дочь Аместриду (II) и сына Арсака (или Оарса, как его именуют в некоторых источниках), еще до того, как Дарий стал великим царем. Став царицей, она родила ему второго сына, которого назвала Киром, а затем еще одного мальчика Отану. Следом появилось еще девять детей, все они умерли в раннем возрасте.

Ее младший сын Оксендр (Оксафр) прожил долгую жизнь, пережив едва ли не всех родных. Именно любовь (и ненависть) к своим детям побудила Парисатиду достичь высот власти, к которым не смогли приблизиться ни Атосса при Дарии I, ни Аместрида при Ксерксе. Устойчивость династии значила для Парисатиды все, но методы, которые она использовала для поддержания ее благополучия, имели катастрофические последствия.

Именно Парисатида подсказала Дарию II способ расправиться с их единокровным братом Секудианом и свергнуть его с трона. Она посоветовала Дарию использовать против царя-узурпатора убеждение вместо силы и уговорить Согдиана отказаться от своих притязаний на царскую власть, приобретенную, что она подчеркивала, убийством. По совету Парисатиды Дарий сообщил Секудиану неопровержимые факты – что тому не хватало поддержки как армии, которая презирала его, так и двора, который отверг его. Однако Дарий смягчил свою критику, пообещав, что если он мирно откажется от любых посягательств на царство, то будет прощен и никакого возмездия не последует. Возможно, по наивности Секудиан поверил Дарию на слово. Он был тотчас же пленен и приговорен к смерти. Для казни был выбран необычный, но встречающийся у персов метод: удушение холодным пеплом, жестокое и изощренное наказание, предназначенное для самых опасных преступников, виновных в государственной измене. Для совершения этой казни персы использовали высокую пустотелую кирпичную башню, заполненную пеплом, – сгоревшими остатками чего-либо горючего. В такую башню поместили осужденного Секудиана. Он стоял там часами напролет по пояс в золе, вдыхая мельчайшие частицы пепла, пока, в конце концов, не рухнул от бессилья. Он упал головой в пепел, и с каждым вдохом пепел проникал в его легкие. Даже если бы Секудиану удалось подняться, его легкие заполнились бы частицами пепла и его ждала бы медленная гибель от удушья. Правление Секудиана длилось всего шесть месяцев и пятнадцать дней. Оно никогда не признавалось вавилонянами – в вавилонских клинописных табличках о нем нет ни слова.

Теперь царем был Дарий II. Три евнуха, Артоксар, Артибарзан и Атей, по традиции служили при нем советниками, хотя даже они, какими бы способными ни были в государственных делах, преклонялись перед Парисатидой и ее рекомендациями.

Ее проницательность и дальновидность пришлись очень кстати во время очередного кризиса власти, угрожавшего и без того неустойчивому правлению Дария. На сей раз угроза исходила от Арсита, родного брата Дария, который восстал против царя, заявив, что как сын Артаксеркса он имеет столько же прав на престол, сколько имел сам Дарий. Детали этого восстания плохо изучены из-за фрагментарности источников, но, по-видимому, Арсита поддерживал Артифий, сын Мегабиза. Состоялись две битвы, прежде чем Арсит сдался царю. Парисатида посоветовала супругу бросить Артифия и Арсита в пепел. Царь не желал смерти родного брата, но, поддавшись увещеваниям Парисатиды и опасаясь вспышек ее гнева, он позаботился о том, чтобы Арсит и его сообщник были казнены.

* * *

16 февраля 423 г. до н. э., в первый год правления Дария II, крупный ростовщик из Ниппура по имени Энлиль-надин-шуми подписал контракт на аренду дома в Вавилоне по немыслимой цене в полтора фунта серебра. Контракт устанавливал, что аренда продлится «до отбытия царя». Договор аренды был заключен на время визита Дария II в Вавилонию. Устранив двух беспокойных братьев, Дарий чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы совершить поездку по своему новообретенному царству и посетить Вавилон. Он хотел укрепить там свое правление и полюбоваться достопримечательностями. Энлиль-надин-шуми поселился в Вавилоне, чтобы увидеть Дария, и заискивал перед его окружением, отчаянно желая добиться аудиенции у правителя и засвидетельствовать свое почтение милостивой госпоже Парисатиде. От беседы ниппурца с царем зависело многое. Он был главой старинного и прославленного делового дома «Мурашу и сыновья» и крайне надеялся заручиться царской благосклонностью. Царь Артаксеркс покровительствовал его предприятию, так почему бы не продолжить эту традицию?

Дом Мурашу был известен высокими процентными ставками. Как ростовщики, они устанавливали ставки на уровне целых 40 процентов годовых, что примерно вдвое превышает показатели, зафиксированные в прежние эпохи вавилонской истории. Мурашу взяли в обычай держать в качестве залога землю заемщика, которую они обрабатывали до тех пор, пока заемщик не вернет ссуду – если вообще вернет. Подобные злоупотребления продолжались десятилетиями без царского порицания или вмешательства, что наводит на мысль о том, что Мурашу и сыновья угождали персидским властям, внося регулярные щедрые пожертвования в государственную казну в обмен на царскую поддержку или хотя бы невмешательство. Неудивительно, что Энлиль-надин-шуми всеми силами стремился получить аудиенцию у великого царя и не пожалел баснословных полутора фунтов серебра в качестве арендной платы. Но Вавилон был переполнен людьми, и все они надеялись поцеловать стопы царя и попросить его о той или иной милости. Энлиль-надин-шуми так и не получил желанной аудиенции. Дарий II отбыл в Сузы, и через 11 дней после подписания договора аренды расстроенный Энлиль-надин-шуми вернулся домой в Ниппур, где в качестве компенсации расходов кредитовал двух женщин по своей обычной ставке в 40 процентов.

Вавилонская командировка ниппурца Энлиль-надин-шуми – лишь одна деталь из многих, которые мы узнаем из огромного архива клинописных документов, обнаруженных археологами на руинах Ниппура. Архив Мурашу состоит из порядка 900 клинописных табличек, документирующих деловую деятельность некоего Мурашу, сына Хатина, трех его сыновей, трех внуков и их посредников. Все они жили и работали в Ниппуре и его окрестностях во второй половине V века до н. э. Архив иллюстрирует то, как дом Мурашу управлял сельскохозяйственными землями и водными ресурсами на правах их аренды у местных землевладельцев. Большая часть этих земель затем сдавалась в субаренду вместе со скотом и всем необходимым инвентарем. Кроме того, предприятие выдавало землевладельцам кредиты. Они получали ссуды под высокие проценты под залог своего имущества. Дело приносило немалую прибыль, однако архив выдает и то, как и почему хозяйство империи начинало шататься под налоговым бременем.

В самой Персии налоги не взимались, но на всех остальных провинциях империи лежала обязанность платить высокие ежегодные подати. Мидия должна была предоставлять 450 талантов[28]28
  1 талант – 30,2 кг. – Прим. ред.


[Закрыть] серебра и 100 000 овец, Элам – 300 талантов серебра, Армения – 400 талантов серебра и 20 000 ценных нисейских лошадей. Ливия и Египет поставляли продовольствие на 700 талантов и 120 000 мер зерна, Аравия давала ладана на 1000 талантов, а Эфиопия каждые два года поставляла золото, эбеновое дерево и слоновую кость. Вавилония платила самый высокий налог в серебре – 1000 талантов и трижды в год поставляла ко двору урожай своей плодородной земли. Совокупное годовое количество серебра, золота и ценных товаров составляло около 14 560 талантов, при этом покупательная способность во много раз превышала предполагаемую сумму. Мы знаем, что серебро и золото часто переплавляли и разливали в амфоры для затвердевания, после чего использовали в качестве слитков; часть металла шла на монеты. Хотя предприятия продолжали пользоваться кредитами, многие, такие как дом Мурашу, требовали выплаты настоящим серебром. Выплата налогов серебром становилась все более распространенной, за короткое время ростовщики и сатрапы взяли под контроль основной объем чеканки монет, что привело к росту инфляции. Цены на самые разнообразные виды товаров взлетели, отчего страдало все население империи за исключением персов.

Экономическое давление при Дарии II повлекло за собой многочисленные восстания, часть которых возглавляли сатрапы и сановники, приобретшие влияние в регионах, где в течение нескольких поколений правили их семьи. При самом царском дворе сложился заговор с целью свержения Дария. За ним стоял пафлагонский евнух Артоксар, который некогда помог Дарию взойти на престол. Точная дата попытки государственного переворота неизвестна, но, вероятно, тот имел место около 419 г. до н. э. Подробности происшествия, кратко изложенные Ктесием, вызывают странное чувство:

«Евнух Артоксар, располагавший при царе большим влиянием, составил заговор против царя, поскольку пожелал править сам. Будучи евнухом, он велел прислужнице изготовить для него усы и бороду, чтобы он мог выглядеть как мужчина. Она донесла на него, он был арестован, вверен Парисатиде и убит».

Этот сценарий в стиле Монти Пайтона с накладными бородами и коварными скопцами кажется комичным, однако в то время, когда бороды были обязательным атрибутом мужчин, евнухи (у которых, если тех оскопили до полового созревания, не росли волосы на лице), должно быть, казались нелепыми с виду – в лучшем случае получеловеками, в худшем – недочеловеками. Ктесий лишь хотел подчеркнуть, что для того, чтобы править как царь, надлежало выглядеть соответствующим образом. Жизненно важным атрибутом царя была роскошная борода, и так как Артоксар не мог отрастить собственную бороду, он поддался моде на накладные бороды и носил искусственную. В рассказе Ктесия сохранилась подлинная персидская вера в то, что монарх был первым среди людей и что его способность править и сохранять порядок мироустройства проявлялась в его мужественной внешности.

Как водится, было неспокойно и в Египте. Престарелый сатрап Аршама вел с Дарием II регулярную переписку (уцелело несколько посланий на пергамене). В сообщениях говорится о тревожных временах, разгуле преступности, похищениях людей и воровстве, звучат отдельные намеки на общественные беспорядки или восстания. В Асуане напряженность в отношениях между египтянами и евреями переросла в насилие. Евреи жили на нильском острове Элефантина со времен вавилонского вторжения в Иерусалим в 597 г. до н. э. Элефантинские евреи возвели на острове новый храм в память о разрушенном храме Соломона. Здесь они воскуривали благовония, приносили в жертву животных и поклонялись Богу Авраама. Они также соблюдали субботу и Праздник мацы (Песах). Однако регулярные жертвоприношения овец и коз осуждались жрецами Хнума, египетского божества с головой барана, также имевшего на острове храм в свою честь. После столетий гармоничного сосуществования группа египетских жрецов в сговоре с местным персидским правителем разрушила еврейский храм. Аршама должным образом наказал виновных, но счел необходимым пресечь любые будущие беспорядки, объявив вне закона ритуальный забой коз.

Между 420 и 415 гг. до н. э. сатрап Лидии Писсуфн поднял восстание в Сардах, наняв себе в поддержку греческих солдат под командованием Ликона. Дарий послал на подавление восстания Тиссаферна, внука выдающегося вельможи Гидарна. Его успех вышел далеко за пределы поля боя: Тиссаферну удалось подкупить греческих наемников, и они дезертировали из армии Писсуфна. Зачинщика восстания призвали в Сузы, обещая помилование. В итоге Писсуфн был казнен, а Тиссаферн назначен сатрапом Лидии вместо него. Его пребывание в Малой Азии ознаменовало начало активного вмешательства персов в греческие дела во время Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.).

Афиняне были знакомы с Дарием II с самого начала его правления. Они начали переговоры с царем почти сразу после его восшествия на престол: сохранились многочисленные свидетельства о посольствах афинян к персидскому двору в начале правления Дария. Похоже, там побывали многие высокопоставленные афиняне. Этот факт позволяет объяснить афинскую моду на краснофигурную керамику, изображающую (вымышленные) сцены, где великий царь предается дворцовым удовольствиям: вокруг него женщины с опахалами, пышно одетые вельможи, танцовщицы и музыканты – пик восточного гедонизма, схожим образом представленный на сцене Еврипидом в его комедийно-трагической драме «Орест» 408 г. до н. э., которая пронизана мотивами в духе «Тысячи и одной ночи».

Афино-персидские отношения быстро испортились, стоило афинянам в 413 г. до н. э. вмешаться в персидские дела, поддержав восставшего Аморга, сына Писсуфна. Дарий приказал Тиссаферну подавить восстание и проследить за тем, чтобы значительная дань, взимаемая с греческих городов Малой Азии, была должным образом собрана и отправлена в Персию. Но у Тиссаферна были свои планы. Он заключил союз со спартанцами против Афин и в 412 г. до н. э. начал военную кампанию, намереваясь вернуть Персии большую часть Ионии. Алкивиад, афинский военачальник, любимец женщин, известный политической беспринципностью, убедил Тиссаферна, что наибольшая выгода Персии заключается в поддержании устойчивого баланса между Афинами и Спартой, а не в том, чтобы отдавать предпочтение одним перед другими. Тиссаферн оказался не прочь оставить греков в покое и переключиться на обуздание территориальных амбиций Фарнабаза II, сатрапа Геллеспонтской Фригии, своего величайшего врага. Фарнабаз также пытался принять участие в Пелопоннесской войне, но выступал на стороне спартанцев. Фукидид объясняет почему:

«Царь обратился к нему за данью от управляемой им области, по которой у него была задолженность, поскольку из-за афинян он не мог взыскать ее с эллинских городов – и потому он рассчитывал, что, ослабив афинян, он легче соберет дань, а вместе с тем вовлечет в войну спартанцев в союзе с царем».

Именно Фарнабаз, по всей вероятности, организовал убийство Алкивиада по заказу Спарты. В 408 г. до н. э. Дарий II решил оказать Спарте официальную поддержку и выделил деньги на строительство флота военных кораблей для использования против Афин. Взамен спартанцы дали персам карт-бланш на отвоевание греческих городов Малой Азии. Такой расклад был для Дария большим успехом.

Ситуация в Малой Азии изменилась, когда около 407 г. до н. э. Дарий отстранил Тиссаферна от прежней должности, назначив его сатрапом Карии. Вместо него Дарий передал управление Лидией, Каппадокией и Фригией (иными словами, всей западной Анатолией) своему сыну Киру, названному в честь прославленного Кира Великого и вошедшему в историю как Кир Младший. Поручить Киру это важное дело Дария убедила Парисатида, которая души не чаяла в сыне, боготворила, баловала, холила и лелеяла его. Хотя тому было всего 16 лет, она легко убедила Дария, что ее избалованный любимец обладает необходимыми навыками и должным характером для этой высочайшей должности. Во многом Парисатида была права. Юный Кир был яркой личностью, одаренным от природы правителем, сообразительным и храбрым. Но годы обожания и чрезмерной, демонстративной материнской любви привели к тому, что он также вырос эгоцентричным, жестоким, мстительным и безжалостным, у него случались резкие перепады настроения, и он набрасывался как на друзей, так и на врагов: не задумываясь, приказывал пытать их, наносить им самые жуткие увечья (отрубать кисти, руки или ступни) или казнить зверскими способами (например, сдирать кожу заживо). Следует признать, что в царевиче Кире было что-то социопатическое. Тиссаферн ненавидел его.