Текст книги "Выстрел в чепчик"

Глава 41

Целый час рассказывал мне Пупс историю своей болезни, в красках рассказывал, с душещипательными иллюстрациями из семейной жизни – утомил меня изрядно. Можно представить, как тяжело мне было его слушать, когда я точно знала, что Пупс здоров. Здоров совершенно, хоть и запуган.

– Вот что, Витя, – сказала я, так и не дослушав до конца его повесть. – Мне уже все понятно, что и затмения бывают у тебя, что и нападаешь ты на людей под этими затмениями, и действуешь как маньяк, и все прочее, да только сущая все это ерунда. Хочешь знать, как на самом деле все было?

– Как? – без всякого интереса спросил Пупс, уже заранее понимая, что ничего умного я не скажу.

– А вот как, – ответила я. – Какие-то сволочи затеяли непонятную мне игру, а ты там выступаешь в главной роли. Чтобы заставить тебя подписать некий документ, они с помощью двойника убеждают тебя в психическом расстройстве и подсовывают сомнительного врача. Почему бы тебе не обратиться к собственной жене? Ведь Роза, она гинеколог! Ей же каждый будет рад оказать услугу! Уж она-то тебе настоящего врача нашла бы. Да что там – нашла бы? Роза только о том и мечтает, как бы показать тебя врачу!

Пупс разнервничался и заговорил, всеми способами давая мне понять, что большей глупости он и не слыхивал.

– Ага, – закричал он, – а врач этот под гипнозом узнает о том, что я страшное совершил, и тут же сдаст меня в милицию. Нет уж, спасибо, я как-нибудь без моей Розы обойдусь.

«Господи, да что же он там совершил-то?» – забеспокоилась я и тут же вспомнила, что все это враки.

В худшем случае это что-то страшное совершил дублер, а не наш доверчивый Пупс.

– Витя, опомнись, – воскликнула я. – Не вздумай ничего подписывать, это шантаж. Они нарочно подстроили все. Ты здоров, абсолютно здоров, а все покушения – дело рук твоего двойника.

– Какого двойника? – усмехнулся Пупс. – Соня, ты святая наивность.

«Ха, и это мне говорит он!»

– Почему же наивность? – пылая возмущением, закричала я. – Витька, тебя самым наглейшим образом дурачат. Ты даже из арбалета не умеешь стрелять.

– Это в нормальном состоянии, а в том – умею. Из глубин подсознания выплывает такое, только за голову держись. И перестань, ты меня не переубедишь. Сама же вытаскивала меня из-под вешалки Ларисы. Ведь это я, а не двойник лежал.

– Конечно, ты, да как ты попал туда? Происками двойника. Двойник заскочил к Ларисе, под твоим именем занял у нее деньги, ее адрес на бумажку записал, а потом сунул этот адрес тебе в руку, предварительно напоив тебя какой-то дрянью. Это сделать проще всего – глотаешь доверчиво всякую гадость, которую негодяй врач тебе подсовывает. Ты вырубился, а дальше все как по маслу: ты падаешь на улице, добрые люди находят тебя, а в руке адрес, туда и ведут, благо что рядом.

Пупс не поверил.

– Сама же говорила, что я сто долларов брал у Розы. Что же ты, не смогла распознать двойника? – спросил он.

Опять двадцать пять. Можно, конечно, и дальше убеждать его, но доводы бесполезны.

– Хорошо, а что ты, Витя, скажешь, если этого двойника я к тебе приведу?

– Ничего не скажу. Все равно подпишу бумаги, уже часть подписал.

– Ты это помнишь? – ужаснулась я.

– Не помню, но подпись моя.

– Ее подделали, чтобы заставить тебя и дальше подписывать. Неужели люди, которые не поленились состряпать тебе двойника, не смогут подделать какую-то жалкую подпись?

Пупс психанул:

– Перестань, Соня, стыдно слушать. Начиталась, понимаешь, книжек.

– Книжек не читаю, ты забыл, я их пишу, – напомнила я.

– Значит, еще хуже, написалась книжек и выпала из реальности. Да кто в наше время станет двойника мне совать? Зачем? Гораздо проще вставить в мой зад паяльник, и я все, что захочешь, подпишу. Никакой инсценировки не было. Просто я заболел, а вы благополучно рассвистели это по всему городу, вот в плохие уши и попала информация эта. Умные люди смекнули, что можно воспользоваться моей болезнью, и начали низкий шантаж.

Я растерялась. Вроде он и прав, во всяком случае, с паяльником.

– Христа ради, Вить, скажи, что это за документы?

Он лишь головой покачал.

– Ну хорошо, миленький, тогда скажи – это долгий процесс? Ты подпишешь, и все? Они деньги, что ли, снимут? – взмолилась я.

– Нет, не деньги и не все. Попозже еще моя подпись понадобится. Вообще-то вся процедура растянется месяца на полтора.

– Вот тебе и ответ! – обрадовалась я. – Ты что же, полтора месяца в заду с паяльником ходить будешь?

Нет, Вить, им запугать тебя здорово надо было, чтобы ты все их желания выполнил. Видимо, на карту поставлено много, раз не поленились они Ваню втянуть, двойника подсунуть и целую комедь разыграть. И получилось у них, кстати, все неплохо. Я бы посоветовала тебе обратиться в милицию, а пока там разбираться будут, на рыбалку с проктологом поехать.

– Я не поеду, – заявил Пупс. – Ты видела этот народ? Кстати, я не уверен, что это я – Розу. Нет, Соня, двойник там у них или я сам чокнулся, но подпишу.

Иначе не отстанут от меня.

– Ты точно с ума сошел! – заламывая руки, воскликнула я. – Витя, умоляю, не подписывай.

Похоже, он был даже растроган моими переживаниями.

– Хорошая ты женщина, Соня, – украдкой смахивая слезу, сказал Пупс.

– Конечно, хорошая, – легко согласилась я. – Так не тяни из меня жилы, видишь же, на нервах вся. Ты же мне не чужой, пока муж Розы.

– Успокойся, – сказал он. – Я, собственно, ничем не рискую. Преступления в том, что я сделаю, нет.

Уволят меня, это точно, на этом дело и заглохнет. И по бумагам этим они материального ущерба не нанесут никому, разве что только моральный.

– Точно не нанесут? – спросила я.

– Точно, – заверил Пупс. – Мероприятие, в обшем-то, невинное. Так, фирмочка развалится одна, их конкурент, и все.

– Но тебя-то уволят?

– Уволят, обязательно уволят, но я без работы остаться не боюсь. Меня уже давно зовут в другую фирму, и платят больше там, и работы меньше, а уж то, что там лучше, чем в тюрьме, так это, как говорят некультурные люди, сто пудов.

– Что-то уж больно хорошо у тебя все получается, – засомневалась я. – Ну, да ладно, как знаешь, тогда я пошла.

На самом деле я сдаваться не собиралась. Какая-то сила подгоняла меня дельцу этому помешать. Уж такой я хороший человек.

«Умру, – подумала я, – а не дам подписать те бумаги».

Вырвавшись на волю и простившись с Пупсом, я отправилась к Архангельскому.

«Он-то не открутится у меня», – подумала я, останавливаясь у его двери и с трудом переводя дыхание, поскольку, конечно же, не работал лифт.

Я нажала на кнопку звонка и секундой позже получила шок. На пороге стояла Маруся. Она открыла дверь и, увидев меня, почему-то вознегодовала. Потом успокоилась и сказала:

– А-а, это ты старушка, хорошо, что я вовремя поняла, а то уже кулаки у меня зачесались, как увидела, что баба к Ване моему.

Я тупо смотрела на Марусю, силясь понять, как узнала она адрес Ивана Федоровича, когда мне до сих пор казалось, что адрес этот я держу в строжайшей тайне.

– Ну что стоишь тут прямо вся? – удивилась Маруся. – Раз пришла – проходи.

Я прошла. Маруся закрыла за мной дверь на ключ, ключ же спрятала в своем декольте.

– Пошли, мы на кухне, – сказала она, и я поплелась за ней.

На кухне действительно сидел Иван Федорович. На столе стояла бутылка водки, начатая едва-едва.

«Значит, вовремя приехала», – порадовалась я, усаживаясь на подоконник, поскольку больше было некуда.

– Вот, Ваня почти весь уже меня простил, – сказала Маруся, – да только возвращаться почему-то не хочет. Заладил: потом да потом. А что ждать-то? Я прямо вся его сегодня и забрала бы.

– Нет, Машенька, нет, – мрачнея и отводя в сторону глаза, возразил Архангельский.

– Маруся, а как ты его нашла? – переполняясь удивлением спросила я.

Маруся хлопнула себя по лбу и воскликнула:

– И ты еще у меня спрашиваешь, старушка! Гналась же за этим Пупсом твоим, а он шмыгнул сюда…

Епэрэсэтэ! – вдруг взвыла она. – Совсем я тут с вами заболталась! А где же Пупс?

Услышав такое, я обезумела: сорвалась с подоконника, схватила Архангельского за грудки и начала его трясти, приговаривая:

– Так это ты натравил двойника на Пупса! Так это ты натравил!

Архангельский так растерялся, что начал жалобно лепетать:

– Он же безвредный, он же никого не убил и убивать не собирался. Это так, чтобы попугать немного.

Маруся хлопала глазами, силясь что-нибудь понять.

Мне лишь оставалось надеяться на ее бестолковость, надеяться и радоваться ей.

– Попугать? – не теряя времени, возмутилась я. – Зачем нас пугать? Думаешь, жизнь с этим плохо справляется, еще и ты пристроился. И не так это все безобидно. Уже есть жертвы.

Глаза Архангельского наполнились ужасом.

– Какие жертвы? – закричал он.

– Роза и Тося. Пошел второй круг. Они в той же последовательности получили сотрясение мозга, в какой были шляпки, стрелы и картины. После Тоси на очереди Лариса, и кто знает, не проломит ли ваш двойник ей череп. Кстати, после Ларисы идет Маруся.

Архангельский беспомощно воззрился на Марусю.

– Да, я прямо вся за Ларисой иду, – по-прежнему ничего не понимая, подтвердила та.

– Что же они делают, сволочи! Так же не договаривались! – прорычал Архангельский, после чего начало твориться совсем уже невообразимое.

Архангельский понесся в комнату, а оттуда выскочил Пупс.

– Я только из арбалета! – завопил он. – Только бабки занимал и из арбалета стрелял, все как договаривались. Картины – тоже моя работа, а по голове я никого, слышь, Вань, никого!

И Пупс бросился к входной двери. Он отчаянно тряс дверь за ручку, пытаясь ее открыть, но ключ-то был в декольте Маруси. Маруся во все глаза уставилась на Пупса и тут вдруг поняла, что это не он.

– Да это же не Пупс! – завопила Маруся. – Это же прямо весь не он!

И она всею собою пошла на двойника. Бедняга истерически забился у двери и начал оседать на пол, прикрывая руками голову и поджимая под себя ноги. Против Маруси он был пигмей. Пигмей дистрофичный.

Архангельский это быстро осознал.

– Маша, Машенька, Машулька, – побледнев, залепетал он.

Обхватив Марусю за талию, он пытался утащить ее обратно на кухню, но у Маруси планы были свои.

– Так это он сбросил мою картину? – зверея, спросила она у меня.

– Конечно, он, – подтвердила я.

– Ну, сейчас ему покажу! – надвинулась на лжепупса Маруся.

Тот затрепыхался под дверью, как попавший в силок зайчонок. И я и Архангельский тоже изрядно струхнули.

– Маша, Машенька, – снова залепетал Архангельский, пытаясь отбуксировать Марусю на кухню, но это было непросто.

Между ними завязалась борьба, за которой и я и лжепупс наблюдали с огромным напряжением. Вдруг что-то звякнуло об пол. Я глянула и увидела ключ, выпавший из декольте Маруси. Видимо, ключ этот до ее прихода к Ване торчал в двери, а войдя в квартиру, Маруся по привычке закрыла дверь на ключ, чтобы не сбежал кто-нибудь ненароком, и положила ключ в свое обычное хранилище – в декольте.

Теперь этот ключ лежал на полу. Архангельский и Маруся были слишком заняты, чтобы ключ заметить, а вот лжепупс проявил сноровку. Впрочем, я тоже. Мы с ним одновременно поспели к этому ключу, едва не столкнувшись лбами. Однако, к моей гордости, я оказалась ловчей и первой схватила ключ, за что тут же и поплатилась. Лжепупс не стал миндальничать, он чем-то хватил меня по голове, я взвыла, и мир померк.

Когда пришла в себя, то увидела переполненное состраданием лицо Маруси. Она склонилась надо мной и капала крупными слезами.

– Ты жива еще, моя старушка? – спросила Маруся. – Хоть скажи, ты прямо вся жива?

– Не прямо вся, а местами, – сказала я, безуспешно пытаясь подняться с пола.

Лжепупса не было так же, как и ключа.

– Где этот мерзавец? – спросила я.

– Убежал, гад, – возмущенно сказала Маруся и погрозила своим огромным кулаком.

Я воззрилась на Архангельского.

– Ваня, – с укором произнесла я, – как ты мог?

Как ты мог связаться с этим убийцей?

Архангельский смутился, но все же сказал:

– Кузя не убийца, Кузя парень неплохой, а это был розыгрыш.

Возмущение придало мне силы, с этой силой я на ноги и вскочила.

– Розыгрыш? – завопила я. – А если бы он промазал? Если бы он из своего арбалета промазал и вдолбил кому-нибудь в лоб? В лоб твоей, скажем, Марусе?

– Да, мне прямо всей в лоб! – гневно подтвердила Маруся.

– Он не промажет никогда, – уверенно заявил Архангельский. – Кузя такой мужик, у него первый разряд, а расстояние было смешное.

– Видели мы, какой он мужик, – возмутилась Маруся. – Под этой дверью прямо сейчас навалялся твой мужик. Глянь, старушка, там хоть сухо, – чисто риторически спросила Маруся и тут же продолжила:

– А перед этим в моем чулане прямо весь насиделся. Он же, сволочь, на этом не остановится. Он же маньяк. Он же дальше пойдет всех по башке лупить.

– Да не он же лупил, – ужасаясь, закричал Иван Федорович. – Договора у нас такого не было. Зачем бы он лупил? Не он это, вы же слышали, он сам сказал, что не он по голове лупил.

Маруся подбоченилась и проревела:

– Ваня, лучше не пудри нам мозги! Видела я, как не он по голове лупил! Так кулаком хватил нашу старушку, что, думала, череп ее расколется.

«Боже мой, – от ужаса теряя сознание, подумала я, – неужели прямо так и влупил?»

Маруся, недолго думая, окатила меня водой и спросила:

– Ну как, старушка?

– Больше не надо, я жива, – поспешила сообщить я.

Тогда Маруся продолжила:

– И ты после этого, Ваня, будешь утверждать, что и Тосю не он по голове шарахнул?

– Не он, – отступая на кухню, гнул свое Ваня.

– А если не он, так почему же Соньку – он? Бедная баба! Так саданул: были бы у нее мозги, выскочили бы.

Изверг! Сделал свое дело и убег, а нам теперь мучайся с ней, с полоумной? И как, Ваня, я верить тебе могу, когда в твоем присутствии дали старушке по голове, а ты утверждаешь, что это не он?

Архангельский растерялся. Выглядел он уже задумчиво. Ушел куда-то мыслью и бормотал:

– Не он, не он, не мог он, был другой договор…

– С кем договор? – спросила я.

– Со мной, – будто бы очнувшись, ответил Архангельский.

– Маруся, – украдкой подмигивая, сказала я, – здесь творятся страшные дела. Вызывай милицию.

– Я не могу сдавать моего Ваню, – ответила Маруся. – Вызывай сама.

Я вытащила мобильный и демонстративно начала набирать номер.

– Не надо, – закричал Архангельский. – Это глупо. Зачем ты звонишь?

– Вызову ментов, пускай с вами разберутся, – пригрозила я. – Можешь, правда, все мне рассказать.

Тогда и менты не понадобятся.

Архангельский вздохнул с облегчением.

– Зря шантажируешь, – с обидой сказал он. – Здесь и рассказывать нечего. Как-то в пьяной компании бреханул один корешок, что таких худых, как Витька-главбух, больше и нет на планете, а я возьми и ляпни, что есть у меня знакомый один, который точная копия Витьки-главбуха. Ляпнул и забыл, а время прошло, и заявился ко мне тот корешок. «Подзаработать хочешь?» – говорит. А кто ж не хочет? Я вот квартиру купить хочу да забрать к себе Марусю.

– Ах ты мой мусипусик! – заворковала Маруся.

– Ты, глупая, не расслабляйся, – прикрикнула я, показывая на свою голову.

– Успокойся, старушка, ты вне очереди прошла, – обрадовала меня Маруся. – Зато теперь тебе ничего не грозит, а вот мне еще предстоит, и кто знает, чем это кончится. Может, я прямо вся тяжелое сотрясение получу.

Архангельский озадаченно уставился на нас.

– Какое сотрясение? – нервно спросил он. – Вы о чем? Больше не будет никаких сотрясений. Все. Мы выбываем из игры. Раз так, пускай сами разбираются, а мне и денег никаких не надо.

– Правильно, – обрадовалась Маруся, – прямо сразу ко мне и переезжай. Жили же мы как-то без денег, так зачем рисковать? Кто его знает, может, с деньгами нам и не понравится.

– Маруся, – возмутилась я, – ты все время поперед батьки в пекло лезешь. Дай выяснить. Что это за знакомый? – обратилась я уже к Ивану Федоровичу. – Зачем он дурачил Пупса?

– Ваня! Как ты мог на такое пойти? – не удержалась от вопроса и Маруся.

– Да на какое – на такое? – рассмеялся Иван Федорович. – Там даже статьей не пахнет. Никакого преступления нет.

– Как нет? – взревала Маруся. – А покушения?

А картина моя?

Архангельский пожал плечами:

– С картиной Кузя перестарался, а в остальном все безопасно. Шляпки я сам продырявил, еще когда с Марусенькой жил.

– Права, значит, я! – восхищаясь собою, воскликнула я. – И пульку в стену кафе вы вконопатили?

– Ну, мы. Кузя потом из арбалета постреливал, чтобы наделать шороха Он же и по знакомым ходил, «чирики» сшибал, все как договорились мы с ним.

Подгримировали мы его, я заценил – вылитый Витька, если не сильно приглядываться. Тогда и на прямое общение с Розой замахнулись. Кузя пьяные дебоши устраивать начал. Мы же знали, Соня, что ты мимо никак не пройдешь, обязательно нос свой совать везде станешь, на это и рассчитывали. Не так уж и много пришлось потрудиться нам, а бабки за это крутые пообещали.

– А кто пообещал-то? – деловито поинтересовалась Маруся. – Может, я прямо вся их и получу?

– Тебе еще туда надо сунуться, – прикрикнула я. – Угомонись! А чего этой фирме надо от Пупса? – спросила я уже у Ивана Федоровича.

– Надо было всего лишь Виктора наклонить документ какой-то подписать.

– Так ты не знаешь даже, что за документ? – изумилась я.

Архангельский шумно поскреб в затылке и сказал:

– Ну, да. Не знаю. В мою задачу входило только переговоры с Витькой вести и Кузю направлять.

– А кто это все придумал? – спросила я.

– Ваня! – поддержала меня Маруся. – Сейчас же говори, кто это придумал!

– Да не могу я вам этого сказать. Опасно вам знать это. Он крутой мужик, кстати, работал раньше на «Мосфильме».

– Это сразу бросается в глаза, – отметила я, – состряпал неплохой сценарий.

– Да, – согласился Архангельский, – состряпал он. Как узнал, что Кузя из арбалета стреляет отлично, тут же и придумал. Неплохо замутил.

– А если бы мы в милицию заявили? – поинтересовалась я.

– А что бы вы там сказали? – удивился Архангельский. – Даже при самом плохом раскладе всегда можно на розыгрыш списать. Я тайком Тамарке позванивал, сплетни от нее узнавал, поскольку она не дружит с Марусей и потому не скажет ей обо мне.

– А потом, наслушавшись сплетен Тамарки, – продолжила я, – ты, подлый, Кузю на новые покушения посылал. Поняла теперь, Маруся, откуда зараза эта произрастала?

– От Тамарки?! – почесывая кулаки, взревела Маруся. – Ну, старушка, умеешь ты подруг себе выбирать!

– Ох, и потешились мы вволю, – добавил масла в огонь Архангельский.

Он улыбнулся, видимо, вспоминая самые смешные эпизоды их сценария.

Маруся возмутилась:

– Ты что дыбишься? Я прямо вся испугалась, а ты лыбишься! И зачем вы все время воровали стрелу?

У вас что, стрел нет больше?

– Есть у них стрелы, – ответила за Архангельского я, – им надо было наше внимание посильней привлечь к Пупсу. Им хотелось, чтобы мы все о нем заговорили, какой он странный, и все прочее. Репутацию чокнутого Пупсу создавали.

– Одно я точно знаю, что для пользы народной старались. Чиновника какого-то крупного с помощью документа, который Витька подпишет, собираются завалить. Обвинят его во взяточничестве, в газете пропишут – и нет человека. А Витьку в крайнем случае уволят, и больше ничего.

– Ваня! – возмутилась Маруся. – Как ты мог? Ты же был дружен с Пупсом! Пупсу репутацию испортил, старушке голову разбил! Шляпы издырявил! Нет, я прямо вся обиделась на тебя!

Маруся схватила меня за руку и рявкнула:

– Старушка, пойдем отсюда. Я прямо вся его не прощаю.

И мы ушли.

Признаться, я была за Марусю горда. Наконец-то она повела себя как настоящая подруга.

– Спасибо, малышка, – прошептала я, пожимая ее честную руку. – Ты растрогала меня, хотя, если правду сказать, у меня не так уж и сильно болит голова. Не стоило из-за этого ругаться с Ваней.

– Ты что, старушка? – изумилась Маруся. – При чем здесь твоя голова? Я просто вспомнила, что у меня в туалете бачок потек.

– А при чем здесь бачок? – изумилась и я. – Ты же поругалась с Ваней!

– А что мне оставалось делать? Рано утром придет Аким ремонтировать мой бачок. Что, по-твоему, я сказала бы Ване?

Глава 42

Не стоит, думаю, говорить, что к семейному очагу я вернулась поздно. Евгений рвал и метал.

– Что происходит? – закричал он, едва я переступила порог дома.

Я попыталась изобразить невинность:

– А что происходит?

– Еще спрашиваешь? В доме творится непонятно что! Санька делает стойку на голове, баба Рая обсматривается рекламой, на кухне шаром покати, а тебя я скоро буду видеть только на фото, на ментовском стенде среди объявлений «разыскивается преступница».

– Вот жа ж до чяго додумалися! – раздался из комнаты голос бабы Раи. – Уже жа ж усю семью блатуют у пса пробовать. И говорять, что от боли помогает.

Я поспешно прикрыла дверь и зашептала:

– Женька, что случилось? Почему ты про милицию заговорил?

А Евгений мне в ответ, качая головой:

– Звонил тебе Иван и кодирование как-то объяснялся, а я подозреваю, что он в бегах. И ты с ним в каком-то деле.

– Что за чушь! – рассердилась я. – Почему Иван в бегах? Он просто ушел от Маруси.

– И потому уволился с работы, снял квартиру и никому адреса не оставил? Знаешь, какую работу он заказывал компьютерщице?

– Какой компьютерщице? – попыталась я прикинуться дурочкой.

Но разве с моим Женькой прикинешься?

– Сама знаешь какой, – усмехнулся он.

– Ты что, следишь за мной?

– А как я еще узнаю, чем занимается моя жена?

– Ладно, черт с тобой, следи. Все равно я ничем таким не занимаюсь.

– Точнее, вообще не занимаешься ничем, если не считать занятием твою беготню по городу.

– Не морочь мне голову, – возмутилась я. – Лучше скажи: что Ваня заказывал компьютерщице Маше?

– Маша подделывала подпись Виктора.

– Подпись Пупса? – испугалась я.

– Да. Я недавно разговаривал с ней. Маша сказала, что изобразила подпись Виктора под каким-то документом, содержание которого она не знает. Точнее, она изобразила его подпись на чистом листе бумаги.

– Этой подписью и шантажировали Пупса, – догадалась я. – Они так заморочили ему голову, что он уверовал во все, даже в то, что сомнамбулически подписал какую-то бумагу. «Раз подписал эту, терять уже нечего, подпишу и другую», – подумал Пупс.

Евгений рассердился и спросил:

– А ты-то здесь при чем?

– Странные у тебя вопросы. У Розы неприятности, а ты предлагаешь мне стоять в стороне и любоваться?

Пойми же, я не по городу ношусь, а спасаю Розу вместе с ее Пупсом.

– И поэтому вошла в сговор с Марусиным Ваней, который Виктора подставил?

Я была потрясена. Столько времени потратила на то, что мой Евгений раскрыл в два счета. Но это говорит скорее о его гениальности, чем о моей бестолковости.

– Откуда ты знаешь про Ваню? – поразилась я.

– Виктор сегодня приходил и вкратце обрисовал ситуацию. Он сказал, что ты везде лезешь и мешаешь ему решить его проблемы. Виктор боится, что ты помешаешь ему подписать какой-то договор и от этого всем будет только хуже.

– Что за договор, он тебе сказал?

Евгений нахмурился:

– Нет, но сказал, что там и не пахнет преступлением. У некоторых людей будут неприятности, только и всего. А если ты от Виктора не отстанешь, крупные неприятности будут у многих людей, в том числе и у тебя.

Ясно?

Я попятилась:

– Пупс что, угрожал?

– Нет, это я тебя предупреждаю, – успокоил меня Евгений.

– А про Машу как ты узнал?

– Нашел у тебя ее адрес и поехал, представился другом Ивана, поскольку под адресом стояло его имя.

Дальнейшее узнать не составило труда.

– Маша занимается подделкой подписей? – изумилась я. – А на вид такая милая женщина.

– Ничего преступного она не сделала, – неожиданно вступился за нее Евгений. – Ей сказали, что потерян документ, она его и восстановила по копии с помощью своей программы. А зачем туда полезла ты?

– Я же тебе сказала: Пупса спасаю.

Евгений как разозлится да как закричит:

– Да он же не хочет спасаться! Так оставь его в покое!

Я сделала вид, что не испугалась, и сказала:

– Он, глупый, сам не знает, что ему надо.

– А ты умная? А может, ты связалась с той бандой, которая шантажирует Пупса?

– Бог с тобой, Женя, подумай, что ты говоришь?

– А что я должен говорить, когда звонит Ваня и сообщает, что какой-то Кузя уже уехал из города и поэтому ты можешь быть спокойна. Ваня пообещал, что тоже отвалит, как только договор подпишут. Нетрудно догадаться, какой договор он имеет в виду.

– Кузя уехал из города! – обрадовалась я. – Значит, не будет больше покушений! Женя, ты должен поговорить с Пупсом. Возьми его под охрану.

Евгений опять рассердился:

– Да как я его под охрану возьму? Против его воли? Я Виктору помощь свою предлагал, он запуган, боится, говорит, что и без меня свою проблему решит. Все твердит: «Осталось немного, уже скоро».

– Вот именно, – огорчилась я. – Совсем немного до подписания договора осталось. Хорошо, хоть Кузя этот противный уехал, но еще лучше было бы, если бы я его поймала и Пупсу предъявила. Ничего, я и без Кузи Пупса от глупости спасу. Роза скажет еще мне спасибо.

Евгений схватился за голову.

– Права баба Рая, – заявил он. – Тебе хоть кол на голове теши, ты все про свое.

Плюнул и ушел, а я бросилась звонить Архангельскому.

– Это правда, что Кузя уехал? – спросила я у него.

– Что ж вы с Марусей его так напугали, – горестно вздыхая, упрекнул меня Архангельский. – Даже от денег человек отказался, побег так, что пятки засверкали.

– Пусть лучше его пятки сверкают, чем наши головы сотрясаются, – резонно заметила я.

– Да не бил он никого по голове! – взорвался Архангельский.

– А почему ты так уверен?

– Да потому, что Кузя делал только то, что оговорено было. Зачем ему на себя лишнюю работу брать?

– А может, он ненормальный.

– Он нормальней тебя. Просто подзаработать хотел человек, а как услышал, что ему уже сотрясение мозга на телегу грузят, так и испугался. Он мухи не обидит, вот какой человек.

Я рассмеялась, хотя надо бы было заплакать.

– Это было очень заметно, – сказала я. – Такой фингал наварил Розе, посмотреть любо-дорого. И у Маруси неплохой фиш ал. Сам видел.

– Это случайно, – оправдывался Иван Федорович. – Маруся виновата сама.

– А Роза?

– И Роза.

– Все у тебя, Ваня, виноваты, кроме Кузи и тебя.

А я считаю, что плохой ты человек.

Несмотря на все преступления, Архангельский удивился и даже обиделся.

– Чем это я плохой человек? – спросил он.

Немало наглости такой поражаясь, я ответила:

– А тем, что толкаешь Пупса на преступление. Был бы ты хорошим человеком, то договор не дал бы ему подписать.

Тут уж Архангельский повел себя просто вероломно.

Он заявил:

– Да Виктор пускай еще спасибо скажет мне, что я в это дело ввязался. Могло быть гораздо хуже, если бы я мысль о двойнике не подал. Витьку могли бы и силой заставить. Ты вот что, Сонь, не обижайся, знаю я кое-что, но при Марусе говорить не хотел.

– Так говори же скорей без Маруси! – закричала я. – А не то ввяжусь и всю малину вам сам знаешь что…

Иван Федорович испугался и начал выдавать чистосердечные признания.

– Вообще-то я где из разговоров, где по случаю разузнал кое-что, – сказал он. – Не дурак же лезть в дерьмо полное. Дело больше политическое, хотя и с меркантильным уклоном. Витькина фирма никого не интересует. Хотя она, конечно, и неслабый генподрядчик. Через нее хотят притопить другую компанию, посолидней, а в процессе затопления той, другой, компании нагадить по-крупному хотят кое-кому из администрации. Точнее, хотят человека из администрации убрать, чтобы своего поставить, а сделать все так, будто компания эта, с которой Витькина фирма сотрудничает, взятки администрации дает. Ну, ополчились они на компанию, дорогу она им где-то перешла. Напрямую туда лезть боятся, так через Витьку какой-то придумали трюк, но я в этом не понимаю. В бумагах не разбираюсь ни шиша. Зато если Витька договор подпишет, неприятностей избежит и бабки приличные получит.

– Все ясно, – сказала я. – Из-за бабок Пупс от моей да Женькиной помощи отказывается. Ладно, фиг с вами, раз вы такие алчные, но лично я бы, Ваня, не советовала тебе на подписание договора ходить.

– Почему? – насторожился Архангельский.

– По кочану, – ответила я, повесила трубку и отправилась читать Саньке сказку.

* * *

На следующее утро я позвонила Тамаре и напомнила:

– Сегодня должна прилететь стрела, а завтра картина на очереди.

– Да знаю я, Мама, не трави мою душу. Больше всего я боюсь за свою голову. Второго удара она не перенесет.

Мне стало стыдно, к тому же захотелось Тамарку успокоить, и я приоткрыла часть своего секрета.

– Стрелы может и не быть, – сказала я. – А уж за голову и вовсе не беспокойся – голова у них не в плане. Я все устроила. К, узя уехал.

– Какой Кузя? – удивилась Тамарка.

– Да тот, который дублировал Пупса.

– Мама, ты невозможная! – закричала Тамарка. – Уж не соскучишься с тобой. Вчера мне что говорила?

Что Пупс действительно тронулся умом.

– У-у-у, моя дорогая, – рассмеялась я. – С тех пор столько воды утекло. Но об этом не спрашивай, все равно пока не расскажу.

Тамарка так и послушалась меня – сразу начала спрашивать, но я, ссылаясь надела, быстренько разговор свернула.

«Сегодня хозяйством займусь», – решила я.

И занялась. Несмотря на протесты бабы Раи, я вывалила из шкафа всю одежду на пол и начала ее перебирать. Это такое интересное занятие, рыться в собственных вещах, передать вам не могу. Весь день у меня на это ушел. Даже забыла про Пупса и все неприятности, связанные с ним. Да и какой там Пупс, когда впечатлений и без него хватало. Совершенно неожиданно нашла выпускное платье Маруси. Как оно оказалось у меня, одному богу известно.

«Маруся меня убьет, если об этом узнает, – подумала я, разглядывая платье, больше похожее на чехол для самолета. – Надо будет как-нибудь незаметно подбросить ей этот кошмар, хотя как незаметно подбросить десять метров кримплена – ума не приложу».

Евгений, вернувшись с работы и найдя меня за мирным женским занятием, пришел в благодушное расположение духа. Он так обрадовался, что сразу же пригласил меня… посмотреть с ним по телевизору футбол.

Я решила быть паинькой, а потому вежливо отказалась и продолжила перебирать вещи.

Спать я ложилась с огромными впечатлениями и всю ночь видела во сне кружевную бабулину блузку, шитую в позапрошлом веке. Очень интересный сон, незабываемый и непередаваемый.

Проснулась я в отличном настроении и, поскольку первая половина шкафа была уже перебрана, я принялась за вторую.

Там было ничуть не хуже. Чего я там только не нашла: шарф Розы, берет Ларисы, зонтик Маруси, сумку Тамарки…

Не шкаф, а склад потерянных вещей. Просто напасть какая-то. Свои шмотки некуда класть, с годами плодятся как кролики, так я еще и чужие храню. О, что это? Перчатка Тоси… Одна.

Дырку Тося проделала мне в голове этой перчаткой.

Как я, помнится, сопротивлялась, но Тося оказалась права: у меня она забыла эту перчатку. А кто виноват?