Текст книги "Энни из Грин Гейблз"

Глава 16. Диана приглашена на чай с трагическим исходом

Октябрь по праву слыл очень красивым месяцем в Грин Гейблз; берёзки в лощине одели золотые, словно затканные солнечным светом наряды; листья клёнов, что росли за садом, сменили цвет на темно-малиновый, а дикие вишни вдоль дорожки, отбрасывающие на неё причудливые тени, стояли все в красном и бронзово-зеленом; поля медленно засыпали, впитывая последнее солнечное тепло, будто прощальный привет из далекого, давно отшумевшего лета.

Энни восхищённо обозревала красочный мир вокруг себя.

– О, Марилла! – воскликнула она в субботу утром, вбегая, пританцовывая, с букетом ярких листьев в руках. – Какое счастье, что на белом свете есть октябрь! Представляете, если б мы просто перепрыгивали с сентября на ноябрь?!. Только взгляните на эти кленовые листья! Правда, они заставляют трепетать, и даже несколько раз?! Пойду, украшу свою комнату.

– Кому они нужны! – проворчала Марилла, чей эстетический вкус не был слишком развит. – И так уже забили комнату чем попало! Столько барахла с улицы натащили! Энни, спальни нужны для того, чтобы в них спать!

– О, но и мечтать, Марилла! А когда комната вся уставлена разными вещицами, в ней и мечтается лучше! Собираюсь поместить эти листья в тот голубой кувшин, и поставлю его на стол!

– Смотрите, не потеряйте их все на лестнице, когда будете подниматься наверх! Сегодня я собираюсь на встречу благотворительного общества в Кармоди. До того, как стемнеет, домой не вернусь! Вам нужно будет организовать ужин для Мэтью и Джерри, и смотрите, не забудьте поставить чайник на огонь, как в прошлый раз!

– Да, как это я забыла! – извиняющимся тоном сказала Энни. – Но в тот день я всё размышляла, какое бы имя придумать для оврага, пока меня не осенило, что лучше, чем Фиалковая Долина, и не назовёшь! Но другие мысли тогда отступили на второй план. А Мэтью – такой хороший! Он никогда не бранится. Пошёл и сам поставил чайник. Сказал, что даже если мы будем ждать его битый час, – это не смертельно. Но время пролетело быстро, так как я поведала ему прекрасную сказочную историю. Конец я забыла, но придумала свой, а Мэтью так и не догадался, в каком месте я начала излагать свою версию.

– Мэтью станет потакать вам, даже если вам вздумается перенести ужин на середину ночи! Но будьте умницей на этот раз. И не знаю, конечно, может я вас балую, – но мне кажется, вдвоём с Дианой вам веселее. Так пригласите её на чай!

– О, Марилла! – всплеснула руками Энни. – Какая прекрасная идея! Нет, вы вовсе не лишены воображения: иначе невозможно было бы представить, как долго ждала я этого момента! Чаепитие по-взрослому! А можно взять чайный сервиз с розочками?

– Конечно, нет! Ещё чего! Вам же известно, что я достаю его только в особых случаях, например, когда пастор или кто-нибудь из благотворительного общества приходит на чай. Возьмёте старый, коричневый сервиз. Но можете открыть ту маленькую жёлтую баночку с вишнёвым вареньем. Не пропадать же ему! Кажется, оно уже начинает портиться… Ну, ещё можете взять фруктовый кекс и немного печенья.

– Представляю себя сидящей во главе стола и разливающей чай, – сказала Энни, мечтательно закрывая глаза. – А ещё – как я спрашиваю Диану, пьёт она чай с сахаром или без! Знаю, что без сахара, но непременно спрошу её, как будто мне и невдомек. А как я буду настаивать на том, чтобы она положила себе ещё кусочек фруктового кекса и варенье! О, Марилла, это просто сенсация дня! А можно мне проводить её в холл, чтобы она оставила там шляпку? И так хотелось бы посидеть с ней вместе в приёмных покоях… Ну, то есть в гостиной для приёма особо важных гостей!

– Нет. Какие там «приёмные покои»! Для вас и вашей компании вполне сойдёт обычная столовая. Но там осталась распитая после церковного собрания прошлым вечером, ополовиненная бутылочка малиновой наливки. Надо посмотреть на второй полке шкафа в столовой. Вы могли бы тоже угоститься вместе с Дианой, если захотите! Можете взять также сладкое печенье, ибо Мэтью припозднится сегодня к чаю, так как отвозит картофель на корабль.

И Энни помчалась в лощину, миновала Поток Дриады, поднялась через ельник в Очард Слоуп, чтобы позвать к чаю Диану.

В результате, как только Марилла выехала со двора в Кармоди, перед Энни предстала Диана, облачённая в один из своих лучших (но не самый лучший!) нарядов. Она выглядела именно так, как и надлежит выглядеть, когда вас приглашают к чаю. Обычно она вбегала без стука прямо на кухню; но на сей раз, девочка постучала во входную дверь. И только тогда Энни, одетая в одно из лучших своих платьев (но не самое лучшее!.), открыла её и впустила гостью. Девочки важно пожали друг другу руки, как если б вовсе не были знакомы. Эта неестественная серьёзность длилась до тех пор, пока маленькая хозяйка не провела Диану в комнату в восточном крыле, чтобы та могла оставить там шляпку и пока девочки не уселись минут на десять в столовой поболтать.

– Как поживает ваша матушка? – вежливо осведомилась Энни, будто бы вовсе и не застала миссис Берри в добром здравии и отличном расположении духа сегодня утром за сбором урожая яблок.

– Благодарю, она в полном порядке. Полагаю, мистер Катберт отвозит сегодня картофель на «Лилию песков»? – спросила в свою очередь Диана, как если бы Мэтью и не подвозил её утром на своей телеге к мистеру Хармону Эндрюсу.

– Да. Урожай картофеля очень богатый в этом году. Надеюсь, у вашего отца картофель тоже уродился.

– Спасибо, он достаточно хорош! А вы уже много собрали яблок?

– Ещё как много! – воскликнула Энни, забывая об этикете. Быстро вскочив, она сказала весело: – Бежим в сад и нарвём их, красных, сладких, Диана! Марилла разрешила собирать те, которые на дереве слева! Марилла – такая славная! Она позволила нам отведать фруктового кекса и вишнёвого варенья с чаем! Но это – дурной тон рассказывать гостям о том, чем их собираются угостить, поэтому, я не скажу вам, что мы будем пить, кроме чая! Начинается на «м», а кончается на «а»! И она – ярко красного цвета! Люблю… напитки красного цвета! Они раза в два вкуснее напитков любых других цветов! А вы как думаете?

Яблоневые ветви в саду склонялись к самой земле под тяжестью плодов. В нём было так хорошо, что девочки провели большую часть времени, сидя на траве в уютном уголке сада. Местами иней покрывал землю, которую освещал мягкий, осенний солнечный свет. Девочки болтали, до тех пор, пока разговор не иссяк сам собой, и уплетали сочные яблоки. Диане было много чего порассказать подруге о том, что произошло в школе за время её отсутствия. Ей пришлось сесть с Джерти Пай, которую терпеть не могла. Карандаш Джерти так противно скрипел всё время, когда она писала, что у Дианы стыла кровь; старая Мэри Джой с залива дала Руби Джиллис магический камень, с помощью которого та вывела у себя все бородавки, – честное слово! В новолуние следует поскрести бородавки этим камнем и затем бросить его через левое плечо. Имя Чарли Слоана написали рядом с именем Эм Уайт, что совершенно вывело из себя последнюю. Сэм Боултер «доводил» мистера Филлипса, за что и был высечен публично. После этого в школу явился отец Сэма и позволил проделать ту же самую процедуру над ещё одним из своих чад. У Мэтти Эндрюс – новый красный капор и вышивкой голубого цвета с кисточками по краям. Она так этим гордится, что может лопнуть ненароком. А Лиззи Райт не разговаривает с Мими Уилсон, так как её взрослая сестра отбила у сестры Лиззи жениха. И все скучают по Энни Ширли и ждут не дождутся, когда вы, Энни, вернётесь в школу! И Гильберт Блиф в том числе.

Но о нём Энни слушать не желала. Она вскочила и предложила пройти в дом и отведать малиновой наливки.

Энни обыскала всю вторую полку в шкафу в столовой, но не нашла там бутылочку, о которой говорила Марилла. После продолжительных поисков, она была обнаружена в самом дальнем углу верхней полки. Энни поставила её на поднос вместе с бокалом.

– Ну, угощайтесь, Диана, – вежливо предложила она. – Я-то не чувствую себя в состоянии после всех этих съеденных в саду яблок!

Диана наполнила бокал и, посмотрев на чудный ярко-красный цвет наливки, сделала несколько глотков, смакуя напиток.

– Это потрясающая малиновая наливка, Энни, – сказала она. – Даже не знала, что она может быть такой вкусной.

– Я счастлива, что она пришлась вам по вкусу. Наливайте ещё, если хочется! А я тем временем выбегу и зажгу огонь! Это так хлопотно – поддерживать в доме порядок, не правда ли?

Когда Энни вернулась из кухни, Диана допивала второй бокал полюбившейся ей малиновой наливки. И так как Энни предлагала ещё, она не отказалась и от третьего. Бокалы были высокими, а наливка – отменной.

– Лучшей я и не пила, – призналась Диана. – Гораздо вкуснее, чем у миссис Линд, хотя она так восхваляет свои наливки. Но они ни в какое сравнение не идут с этой!

– Вероятно, это и так, – лояльно сказала Энни. – Марилла прекрасно готовит. Она и меня учит, но, уверяю вас, Диана, это – каторжный труд! И потом нет того простора для воображения! Надо только следовать рецептам. Один раз я, когда пекла пирог, забыла положить в него муку. Я как раз выдумывала прекрасную историю про нас с вами, Диана. Представьте, что вы безнадёжно больны оспой, и врачи оставили всякую надежду, но тут появляюсь я и дежурю, не отходя, у вашей кровати; вы возвращаетесь к жизни, но теперь уже я заболеваю оспой и… отхожу в мир иной. Меня хоронят на кладбище среди тех тополей, а вы сажаете на моей могилке розовый куст и орошаете его всякий раз слезами. И вы никогда, никогда не забудете свою подругу детства, отдавшую за вас жизнь. О, Диана, не правда ли, такая трогательная история? По щекам моим бежали слёзы, когда я замешивала тесто. Но вот муку я забыла добавить, и пирог, если так вообще можно назвать это, получился плоским, как доска. Знаете, Диана, мука так необходима для пирогов… Марилла была сильно раздражена, и это не удивительно. Я такая обуза для неё!

Вот и на прошлой неделе её совсем подкосила история с соусом для пудинга. Во вторник к обеду у нас был пудинг с изюмом. Половина пудинга и соус в соуснице остались нетронутыми. Марилла рассудила, что всё это вполне подойдёт к десерту и на следующий обед, и велела мне убрать остатки в буфет, на полку, прикрыв чем-нибудь сверху. Ну я и подумала, что сделать это надо как следует, но пока несла поднос с едой, представила, что я – монахиня. Конечно, я – протестантка, но вообразила себя католичкой. Я постригаюсь в монахини, чтобы залечивать раны своего разбитого сердца вдали от мирской суеты. И из головы вылетело, что нужно ещё прикрыть сверху соус. Вспомнила об этом только на следующее утро и бросилась к буфету. Диана, вообрази весь мой ужас, когда я обнаружила в соусе… утонувшую мышь! Я вытащила её ложкой, бросила во двор и затем вымыла ложку в трёх водах. Марилла доила коров, так что я была полна решимости спросить её, когда она вернётся, нельзя ли скормить соус свиньям; но когда она вошла в дом я уже представляла себя Феей Мороза, летящей через леса и меняющей цвет листьев деревьев на красный и жёлтый, на тот, который им хочется. Так что мне опять было не до пудингового соуса, и Марилла отослала меня собирать яблоки. А потом заглянули мистер и миссис Честер Росс из Спенсервейля. Вы знаете, они оба такие элегантные, особенно, миссис Честер Росс. Когда Марилла позвала меня, стол был уже накрыт, и все сидели за ним. Изо всех сил я старалась вести себя культурно и рафинированно, чтобы миссис Честер Росс подумала, что хотя я и неказистая, но воспитана, как леди. Всё шло просто прекрасно до того момента, как появилась Марилла с пудингом в одной руке и соусником с разогретым соусом, – в другой. Диана, это был настоящий кошмар! Помню, как я вскочила в полный рост и завизжала: «Марилла, вы не должны трогать этот соус! В нём утонула мышь! Забыла вас предупредить!» Диана, даже если мне суждено прожить сто лет, никогда не забуду этого позора! Миссис Честер Росс лишь взглянула на меня, но я чуть было не сгорела от стыда. Она такая прекрасная хозяйка, так что представьте, что она теперь подумает о нас! Марилла покраснела до ушей, но не сказала ни единого слова, – тогда! Она просто унесла и соус и пудинг и принесла на десерт клубничного варенья. Она даже мне предложила немного, но мне никакая еда в горло уже не лезла… Я сидела, словно на раскалённых углях. После того, как достойная чета удалилась, Марилла устроила мне головомойку. Ой, Диана, что случилось?

Диана с трудом держалась на ногах. Она снова села, обхватывая руками голову.

– Я… я ужасно себя чувствую! – простонала она. – Надо идти домой прямо сейчас!

– Но как же чай?! – возопила Энни. – Сейчас побегу и заварю его. Сию минуту!

– Мне нужно домой, – повторила Диана, немного осоловело, но твёрдо.

– Но ведь есть ещё ланч! – взмолилась Энни. – Кусочек фруктового кекса, может быть? Или вишнёвого варенья? Прилягте на софу, и вам сразу полегчает. Где у вас болит?

– Домой! – прошептала Диана, и это было всё, что она смогла сказать. Напрасно Энни умоляла её остаться.

– До чая ни одна компания не должна расходиться, – посетовала она. – Ох, Диана, неужели это и в самом деле оспа, как вы думаете? Если так, то я немедленно иду вместе с вами, чтобы вас выходить. Можете на это рассчитывать. Никогда не покину вас! Но мне так хочется, чтобы вы остались на чай! Так, где вы чувствуете боль?

– Страшно голова кружится, – произнесла Диана.

И действительно, походка её была нетвёрдой. Энни, вся в слезах разочарования, забрала её шляпку и проводила вплоть до самого забора усадьбы Берри. Она проплакала весь обратный путь до Грин Гейблз. Дома она, со скорбным выражением на лице, убрала в буфет малиновую наливку и заварила чай для Мэтью и Джерри, которым и перепало всё, что она готовила для своей гостьи.

На следующий день было воскресенье. Дождь лил с утра до вечера, не переставая, и Энни не выходила из усадьбы. В понедельник, около полудня, Марилла отправила девочку с поручением к миссис Линд. Та вернулась очень быстро, пролетев со слезами на глазах по дорожке, точно метеорит. Упав на софу в кухне, она уткнулась в неё лицом. Отчаянные рыдания сотрясали всё её худенькое тело.

– Что опять стряслось, Энни? – с сомнением и испугом спросила Марилла. – Надеюсь, вы не надерзили миссис Линд снова?

Вместо ответа девочка, ещё пуще, залилась слезами.

– Энни Ширли, отвечайте, когда к вам обращаются! А ну-ка, выкладывайте, что там у вас на душе!

Энни приподнялась на софе, – эдакое живое олицетворение трагедии.

– Миссис Линд ходила проведать миссис Берри, которая находится в ужасном состоянии, – всхлипнула она. – Говорит, что я напоила Диану в субботу и отправила её домой совершенно больную. Она теперь считает, что я испорченная, дрянная девочка, и никогда, никогда не позволит Диане играть со мной! О, Марилла, как мне пережить это горе?

Марилла уставилась на неё в полном изумлении.

– Напоила Диану?! – воскликнула Марилла, когда к ней вернулся дар речи. – Энни, либо вы, либо миссис Берри спятили. Что же вы ей такое давали?

– Ничего, только малиновую наливку, – пробормотала Энни. – Никогда не думала, что от неё пьянеют, Марилла, даже если опорожнят три бокала, как это сделала Диана. Всё это похоже на историю с мужем миссис Томас! Но у меня и в мыслях не было спаивать её!

– Пьяные сверчки! – буркнула Марилла, направляясь к шкафу в столовой. Там на полке она обнаружила бутылку со смородиновым вином трёхлетней выдержки, собственноручно изготовленным Мариллой; в общем и целом его оценили в Эвонли положительно; и среди тех, кто, мягко говоря, не одобрял этот крепкий напиток, была миссис Берри, отличавшаяся особой строгостью. Внезапно Марилла вспомнила, что отнесла бутылочку с малиновой наливкой в погреб, а не в шкаф, как было сказано Энни.

Она вернулась на кухню, держа в руке бутылку вина. Её снова разбирал смех.

– Энни, у вас особый талант, – создавать проблемы там, где их нет! Вы щедро угощали Диану вовсе не наливкой, а вином из смородины. Вы-то сами представляете себе разницу?

– Никогда его не пробовала, – ответила Энни. – Я-то думала, что это была наливка! А мне так хотелось показать Диане, как я… гостеприимна! А она вдруг заболела и отправилась домой. Миссис Берри рассказала миссис Линд, что Диана пришла домой совершенно пьяная… Она глупо хохотнула, когда её мама спросила, что случилось, и завалилась спать. Проспала она много часов подряд. Миссис Берри по запаху алкоголя догадалась, что дочь пьяна. Вчера её весь день мучила страшная головная боль. Миссис Берри просто негодует. Она никогда, никогда не поверит в то, что я сделала это без злого умысла!

– Лучше бы наказала свою Диану за то, что та пьёт по три бокала чего попадя, – проворчала Марилла. – От трёх бокалов она бы и от наливки под стол свалилась! Что ж, история эта – на руку врагам моего смородинового вина, хотя я уже три года, как его не делала, так как пастор этого не одобрил. Я просто держала эту бутылку для профилактики болезней. Ну, ну, детка, не плачьте! Это – не смертельно. Однако, мне очень жаль, что всё так обернулось.

– Я должна выплакаться, – вновь всхлипнула Энни. – Сердце моё разбито. Звёзды отвернулись от меня, Марилла! Мы с Дианой навеки разлучены. О, Марилла, разве могла я о таком подумать, когда мы давали клятву друг другу?

– Не глупите, Энни. Миссис Берри ещё, конечно, сто раз передумает, когда узнает, что вы не виноваты! Думаю, она подозревает вас в том, что вы якобы подшутили над её девочкой, или что-то в этом роде. Лучше всего вам сходить сегодня вечером к ним, да выложить всё как есть.

– Не могу собраться с духом, чтобы взглянуть в глаза матери Дианы, – вздохнула Энни. – Мне бы хотелось, чтобы вы сходили, Марилла! Вы гораздо более… представительная, нежели я. И вас она скорее станет слушать!

– Ну и схожу, – сказала Марилла, соглашаясь, что это мудрое предложение. – Вытирайте слёзы, Энни. Всё будет в порядке.

Но насчёт того, что «всё будет в порядке» Марилла явно поторопилась. Она уже не была так уверена в этом, когда возвратилась из Очард Слоупа. Энни несла дозор у дверей и бросилась встречать её.

– О, Марилла, я догадалась по вашему лицу, что вы вернулись ни с чем! – грустно сказала она. – Итак, миссис Берри не прощает меня?

– Миссис Берри? Какое там! – мрачно сказала Марилла. – Из всех женщин-мастеров алогизма, которых я знаю, она – самая выдающаяся. Я же сказала ей, что произошла ошибка, и вы ни в чём не виноваты, но она просто… мне не поверила! И опять прицепилась к моему вину из смородины и припомнила, что я-де говорила, что оно совершенно безобидное. Тогда я холодно пояснила, что оно не предназначено для того, чтоб его глушили по три бокала за один присест. А если ребёнок тянется к вину, надо задать ему хорошую взбучку!

С этими словами Марилла удалилась в кухню, сильно обеспокоенная, оставив на крыльце обезумевшую от горя девочку, которая стояла в холодных осенних сумерках с непокрытой головой. Но вот она твёрдо решила действовать, и пошла вниз, по полю сухого клевера, по мосту из брёвен, через ельник; бледная маленькая луна низко висела над лесами на западе и слабо освещала путь. Миссис Берри, подошедшая на робкий стук отворить дверь, узрела перед собой маленькую просительницу с побелевшими губами и глазами, полными мольбы. Девочка не решалась переступить через порог, впрочем, ей и не предлагали пройти в дом…

Лицо миссис Берри ожесточилось. У неё были свои предубеждения и антипатии. Неприязнь сжигала её холодным огнём и длилась долго; с ней трудно было бороться… И, конечно, в ней прочно укоренилась мысль о том, что Энни напоила Диану по собственному умыслу, поэтому она твёрдо решила огородить свою девочку от её пагубного влияния.

– Что вам угодно? – холодно спросила она.

Энни всплеснула руками.

– О, миссис Берри, умоляю, простите меня! Я не собиралась… доводить… доводить Диану до состояния опьянения. Разве я смогла бы? Только представьте себе, что вы – это не вы, а бедная, маленькая сиротка, которую добрые люди приютили… У неё никого в целом мире нет, кроме одной лучшей подруги! Вы бы могли нарочно заставить её мучиться? Я-то думала, что это была малиновая наливка! Я в этом просто была убеждена… Нет, нет, только не запрещайте Диане играть со мной! Если вы это сделаете, – жизнь утратит для меня всякий смысл.

От подобных речей могло растаять, как воск, доброе сердце миссис Линд; на миссис Берри же они не произвели ни малейшего эффекта, но вызвали в ней ещё больше раздражения. Ей показалось, что Энни нарочно употребляет «взрослые» слова и драматичные жесты, чтобы подшутить ещё и над ней. И она сказала жестоко: «Вы такая, что Диане с вами нечего знаться. Ступайте домой, и научитесь вести себя!»

У Энни задрожали губы.

– Можно мне, проститься с Дианой? – взмолилась она.

– Диана уехала в Кармоди со своим отцом! – бросила миссис Берри, захлопывая дверь и уходя в дом.

Энни возвратилась в Грин Гейблз в полном отчаянии.

– У меня не осталось никакой надежды! – посетовала она. – Я была у них, и видела миссис Берри, которая держала себя со мной вызывающе. Марилла, не думаю, что она – благовоспитанная леди. Единственное, что остаётся мне – это горячо молиться. Хотя едва ли молитва здесь подействует: вряд ли сам господь обратит к истине такое упорствующее в своей неприязни создание, как миссис Берри.

– Энни, вы не должны говорить подобных вещей! – оборвала её Марилла, жестоко подавляя всё возраставшее, неблагочестивое желание расхохотаться, которое она снова обнаружила в себе. Но уж она вволю нахохоталась, когда вечером рассказывала Мэтью историю о страданиях юной Энни…

Но когда она поднялась в комнатку Энни в восточном крыле перед отходом ко сну, то обнаружила, что безутешный плач девочки сменился тяжёлым сном. Непривычная волна нежности разгладила морщинки на её лице.

– Бедняжка! – прошептала она, убирая выбившуюся прядь волос Энни, упавшую на залитое слезами лицо. Затем она склонилась над подушкой и поцеловала спящую в горячую щёку.