Текст книги "Миф о справедливости"

Большая часть южан смогла сбежать с поля боя. Первый легион не гнался за ними. Их задачей было отбить наступающую на столицу армию юга.

Время ускорилось. Кэил видел, как лодка с вождем и генералом медленно спускается по реке назад к морю. Вождь сидел на носу, обхватив колени и опустив на них забрызганную кровью своих солдат голову.

Кэил пронесся вниз по реке. Время летело стремительным потоком. Он видел, как обезоруженное королевство юга раздирали набеги разбойников. Недовольство внутри все нарастало. Племена отделялись, пока не осталось только племя вождя. От некогда могучей державы остался клочок земли на бесплодных скалах посреди болот.

В гроте серой скалы на своем троне сидел сын вождя, а рядом с ним стоял сын генерала. Только вчера они похоронили отца вождя, который бросил вызов самой империи. Он до конца своих дней рассказывал сыну страшные сказки о том, что находится за имперской стеной. О летающих людях-птицах из металла. О боге, сотканном из самих молний, сжигающем корабли, как сухие ветки. Об императоре, призывающем бога на свою сторону. И все время повторял наставление сыну: никогда не ходить за имперскую стену.

Кэил вышел из дворца. Он спустился назад к деревне у подножья скал. Будто сплетенные из ниток, дети в серых грязных робах бегали по размокшим глинистым дорогам. Мужчины сидели группами по пять-шесть человек на открытых площадках у домов и пили разбавленный сидр.

Деревенские мужчины не работали. Ремесленников среди них не было. Их отцы занимались разбоем и войной во времена, когда флот южного королевства нагонял страх на все южное побережье. Но после разгрома флота они оказались будто рыба на суше.

Они пытались рыбачить, но через какое-то время рыбы стало заметно меньше, море, кормившее их веками, отвернулось от них. Так постепенно они лишились какой-либо стабильной работы, но не перестали пить, и пьянство, как водится, заполнило все их свободное время. На желание что-то изменить времени и сил уже не осталось.

Женщины выполняли большую часть работы по хозяйству. Молодые мужчины, не попавшие на службу к вождю, объединялись в банды. После кровопролитных стычек с дружиной вождя они покидали деревню. Часть из них шли в морские разбойники, чтобы потом напасть на родные земли, другие же уплывали с разбойниками и никогда не возвращались.

Кэил снова увидел старика, который ходил промеж домов и стучал в закрытые двери. Он подошел к группе мужчин, сидящих под навесом и пьющих сидр. Один из них посмотрел на старика исподлобья, рот его скривился, а нос поморщился. Остальные опустили взгляд в землю.

– Добрый день! Приятного времени вам! Я хотел напомнить… – начал было старик.

– Чтоб тебя морской дьявол забрал, – тихо процедил мужчина. – Нам теперь и выйти из наших конур нельзя, чтоб ты не появился и не испортил даже это дрянное пойло своей рожей?!

– Послушайте, я просто хочу вернуть свои деньги, – тихо ответил старик.

– Где я возьму твои проклятые деньги?! – закричал мужчина и с силой ударил кулаком по столу. – Нет у меня ничего! Ни копейки! А еще мне надо кормить своих детей за что-то.

– Но на сидр вы деньги нашли, – заметил старик.

– Ты еще будешь мои гроши считать! – взревел мужчина и резко встал, наклонившись к старику.

Он был пьян, и его красные глаза с усилием пытались сфокусироваться на старике.

– Проваливай отсюда, – тихо произнес другой мужчина, сидевший за столом.

Он злобно посмотрел на старика исподлобья.

– Рано или поздно вы вынудите меня пойти к вождю, – выдохнул старик.

Все мужчины за столом подняли головы и испуганно посмотрели на старика, который развернулся и ушел.

Над столом повисла тишина. Мужчины переглядывались, а хозяин дома, собравший всех у себя за столом, смотрел вслед ковыляющему старику.

– Он не пойдет, – сказал один из мужчин.

– Пойдет, – возразил хозяин дома.

– И что они сделают? – хмыкнул один из сидящих. – У нас и так ничего нет.

– Ты пожалеешь о своих словах, – медленно сказал хозяин дома, продолжая смотреть вдаль, – когда они заберут у тебя последние крохи, а может, и выгонят из деревни. Вождь не будет заниматься таким делом, его это не интересует. Он поручит это своим советникам, – мужчина медленно причмокнул и перевел взгляд на собеседника, – а вот они своего не упустят. Они у старика заберут половину того, что мы ему должны, но взамен спустят с нас шкуру. С нас, наших жен и детей, лишь бы вернуть старому скряге его деньги.

– Я знаю по крайней мере дюжину мужиков, которые должны ему, и таких наверняка много больше, – испуганным голосом протараторил один из мужчин. – Что они сделают? Они не могут выгнать десятки людей.

– Вождю нет до нас дела! – гаркнул хозяин дома. – Он скажет платить, а платить нечем. И тогда нас отдадут к старику в рабство. Будем служить у него за еду, а все наше перейдет ему либо в казну. Вот и вся его справедливость. За долги моего отца, которого я даже не помню, я должен заплатить своей свободой, потому что вождь и его советники не могут дать нам работу.

Сидящие за столом мужчины закивали.

– Что делать будем? – спросил один из них, обращаясь к хозяину дома.

– Я скажу тебе что, – ответил тот и залпом допил остатки сидра в чашке. – Старик должен замолчать… – он обвел взглядом сидящих, – навсегда.

Кэил пошел вслед за стариком. Старик медленно ковылял к большому старому дому на окраине селения. На пороге его встретила жена. Он ничего не принес. Так случалось часто. Бродил целыми днями, выпрашивая долги, но мало кто возвращал их.

Когда-то большой дом, построенный его дедом, гордо возвышался над селением. Денег было так много, что его дед давал взаймы людям в селении то, что скопил за годы торговли на море. После разгрома флота в войне с империей денег у людей не стало, и возвращать долги никто не хотел, тем более те, которые взяли их отцы и деды. Без должного ухода большой дом быстро приходил в негодность, вполне соответствуя положению дел у семьи старика. Теперь эта сырая рухлядь с трудом напоминала о былой славе своего хозяина.

– Вода сочится на кухне, – сухим голосом тихо произнесла его жена.

– Я ничего не собрал, – сказал старик, проходя мимо нее, но она и так знала, каков он, когда возвращается ни с чем.

– Надо что-то сделать с водой, – повторила она, закрывая за стариком дверь.

Старик взял молоток, ржавые гвозди и сорванные с протекающей крыши доски. Крыша была дырявой, как дуршлаг. Старик разом сорвал с нее еще не прогнившие доски и стал постепенно заколачивать дыры на втором этаже, чтобы вода не протекала на первый, где они с женой ютились на кухне и в комнате с камином. Большой дом стал обузой для не имеющих ни денег, ни детей стариков. Их сын вместе с другими подростками ушел в морской разбой и так и не вернулся.

– Я вскипятила воду, – сказала его жена, когда старик закончил ремонт.

Он спустился на кухню. Его жена тяжело кашляла, а лицо ее пылало от жара. Она кашляла в руку, по возможности прячась от него, и потом быстро мыла ее. Старик знал, что она смывает кровь, но не смел заговорить с ней об этом, так как она сразу же пресекала эти разговоры. Они оба знали, что происходит. Слова были излишни.

– Я думаю пойти к вождю, – решительно сказал старик, взяв в руки теплую кружку.

Жена на мгновение посмотрела ему в глаза и сразу же опустила взгляд на свою кружку.

– Я пойду, – продолжал он, убеждая себя, – и буду просить его помощи.

– Он заберет половину, если у него все так хорошо, как он сам говорит, – сказала его жена. – Или три четверти, если все так плохо, как говорят остальные.

– Я отдам ему все долги, а взамен попрошу продуктовое снабжение и место за городской стеной, – на одном дыхании выпалил старик.

Она удивилась.

– Если он даст нам крохотное сухое место и хотя бы скудное питание, пусть забирает все остальное. Этих денег нам не видать, а он, может, что-то и вытрясет.

– У людей нет денег, – тихо сказала жена. – Остается уповать на то, что он слеп, как крот, сидя в своем дворце, и не знает, насколько все плохо за его стенами.

– Зима приближается, мы не переживем ее, – с надрывом произнес старик, закрыв лицо руками.

Его жена улыбнулась. Она взяла его ладонь своей горячей сухой рукой. Он посмотрел в ее красные воспаленные глаза. Она умирала.

– Я пойду, – задыхаясь, произнес он сквозь слезы. – Пойду завтра же и скажу им, что это мое последнее предупреждение: либо они вернут долг, либо я иду к вождю.

– Почему ты не пойдешь к вождю сразу? – спокойно спросила жена.

– У них семьи, дети. Что с ними будет, если передать их вождю? Когда им нечем будет платить, что он потребует?

– Им есть за что напиваться каждый день, – твердо сказала она.

– Ты права, – он опустил голову, облизал сухие губы, руки его тряслись. – Я обдумаю, как правильно представить дело, и завтра же пойду к вождю.

Весь следующий день старик провел в доме. Он обдумывал, что сказать, как сказать и на какие условия согласиться, но так и не пошел к вождю. Корил себя за нерешительность и весь день откладывал поход, пока не стемнело. И решил пойти завтра, с самого утра.

В селении же новость о том, что старик пойдет к вождю, распространялась, как пожар. К вечеру все должники знали об этом. Они собрали десяток людей, готовых действовать. Действовать сейчас же.

Кэил стоял на втором этаже протекающего большого дома. Ветер врывался в разбитые окна. Старик и его жена грелись у еле тлеющего камина. Влага душила нерешительный огонь, который боролся с отсыревшими дровами. Сильный дождь заглушал шаги убийц. Они приближались.

Кэил оторвал доску, латавшую пол второго этажа. Вода засочилась вниз в комнату. Старик взял молоток и пошел наверх. Он поднялся на второй этаж и увидел фигуру в темном балахоне. Молоток выпал из его дрожащих рук.

– Твои убийцы уже окружили дом, – тихо и спокойно сказал Кэил, указывая пальцем в разбитое окно. – Через мгновенье они ворвутся внутрь.

Старик с трудом подошел ближе и взглянул вниз. Мужчины стояли у двери.

– Помоги мне! – взмолился старик.

– Они такие же узники тирании, как и ты, – ответил Кэил. – Мне жаль тебя, старик, но я ощущаю и их отчаяние. Поэтому не могу вмешаться, но дам тебе надежду.

Кэил отдал старику свой арбалет.

– Твоя жизнь не принадлежит мне, но я одолжу твою смерть, – сказал Кэил. – Вместе мы принесем возмездие тем, кто сделал мир таким несправедливым.

Внизу раздался удар. Дверь вылетела, и убийцы ворвались в дом. Жена старика успела только вскрикнуть. Старик медленно спустился по лестнице. Мужчины искали его. Все замерли, увидев у него в руках арбалет.

– Проклятый старик, – процедил главарь. – Сколько крови и сил ты выпил из нас! Сколько страданий ты принес всем в селении! Ты, как чума, слонялся между домами, медленно отравляя нашу жизнь! Всему приходит конец, и твой уже здесь.

Он заревел и бросился на старика. Стрела пронзила его плечо, и главарь пошатнулся. Остальные накинулись на старика, но он не сопротивлялся. Тень старика возникла за плечом Кэила.

Мужчины разворотили камин, высыпав угли на скудные пожитки стариков. Дом нехотя загорелся. Отсыревшие балки брезгливо шипели, но огонь настоял на своем, и старый дом продолжил гореть. В окне второго этажа тень старика прицелилась из арбалета. Тяжелый болт пробил грудь ковылявшего от пожарища главаря. Он рухнул, протягивая руку к своим подельникам. Но они уже убегали, бросив его умирать возле полыхающего монумента своим грехам.

– Остался последний, – тихо прошипела Асфи.

Серый рассвет осветил улицы крепости. Двое охранников стояли у входа в дом генерала. Они доблестно сражались со сном и скукой, но силы были неравны. Если бы генерал решил выйти, они не остановили бы его, даже не стали бы пытаться, так что им оставалось только сидеть и ждать конца своей смены.

Генерал вставал рано, еще до первых лучей солнца. Он сидел за своим столом и что-то писал. Кэил медленно вошел в комнату. Генерал спокойно перевел на него взгляд. Он отложил перо в сторону и указал открытой ладонью, приглашая гостя сесть.

– Кто ты и зачем здесь? – спросил генерал.

– В войне, которую ведет твой вождь, вам не победить, – сказал Кэил.

– Мне нужно убедиться, что ты действительно пришел от наших врагов, чтобы договориться со мной, и тогда я отрублю тебе голову, – генерал посмотрел Кэилу в глаза.

– Я не враг ни тебе, ни твоему народу, скорее, наоборот. Я знаю, что советники вождя продают твой народ морским разбойникам.

– Знать такое ты можешь, только если ты в сговоре с ними. И пожалуй, ты меня в этом уже убедил, – генерал потянулся к мечу.

– У вас нет будущего среди этих скал, – спокойно сказал Кэил. – Твой народ будет умирать медленной и мучительной смертью, в страхе преодолеть свое прошлое. Ты сам знаешь, что вам надо идти на восток, но твой вождь не видит этого. Он слишком доверчив и слаб.

– Ты поможешь мне убедить вождя идти на восток? – вскинул брови генерал.

– Твой вождь ищет смерти у стены. Смерть, которую обманул его дед. Он пойдет туда и там и погибнет.

– Я последую за ним, как мой отец и дед следовали за своими вождями! – выпалил генерал фразу, которую годами носил близко к сердцу.

– Знаю, – Кэил поднял руку в знак примирения. – Но как только вы уйдете, разбойники нападут на ваше поселение.

– Им даже нападать не придется. Эти змеи, клубящиеся возле вождя, сами откроют ворота! – генерал ударил кулаком по столу. – Я долго думал над его решением и, главное, над тем, что мне делать теперь. Могу сидеть здесь и ждать, пока разбойники ворвутся в мой дом и убьют меня, и я буду угасать с мыслью, что умираю предателем вождя и всего своего рода, генералом без армии. Либо я пойду в заведомо провальный поход с вождем. Если мы и вернемся, то разбитыми и в крепость, оккупированную нашим врагом. Мы погибнем в бою, у меня нет иллюзий по этому поводу. Но я умру, сражаясь за свой народ и своего вождя. И неважно, что мой вождь не видит врагов, и неважно, что мой вождь идет на войну, которую не выиграть. Это не вопрос выживания, это вопрос воинской чести для меня и моего рода. Здесь выбор очевиден.

– Ты сделал свой выбор – следуй ему, – кивнул Кэил. – Я помогу твоему народу отбить нападение разбойников.

Генерал недоверчиво усмехнулся, но лицо его внезапно изменилось, когда за спиной у Кэила возникли четыре тени.

Через несколько часов генерал потребовал аудиенции у вождя. На следующий день они собрали войска и отправились на войну. Вождь хотел повторить подвиг своего деда и отвоевать плодородные земли империи, чтобы вернуть величие своему народу. Но этому не суждено было случиться.

Они добрались до имперской стены и ночью атаковали заставу шестого легиона. На каждого воина юга приходилось по три легионера. Битва была короткой. Их отбросили обратно за пределы стены. Вождь рвался назад в бой, но генерал удерживал его. В глазах вождя отражалась вся трагедия его никчемной жизни. Он пытался оправдать свою бесплодную жизнь в тени предков героической смертью, но ему не удалось даже это.

– На крепость напали! – генерал тряхнул вождя за плечи.

Вождь и генерал с остатками армии бросились к крепости. Когда они подъехали, стража уже пала. Ворота были открыты, а отряд стражи – зарезан. Внутри крепости было тихо. Разбойники снимали доспехи с павших солдат, а жители крепости – то, что оставалось после разбойников. Тела сбрасывали на телегу. Жители крепости и разбойники слаженно работали.

Последний отряд во главе с генералом и вождем ворвался в крепость. Завязалась драка.

– Сражайтесь! – кричал растерянный вождь своим подданным. Но они только разбегались.

Годы голода, болезней и надвигающаяся зима лишили людей всякой преданности своему вождю. Они разбегались по домам в ожидании победителя и даже надеялись, что победителями выйдут разбойники. Для изголодавшихся людей это была возможность хоть что-то изменить. Они точно знали, что с вождем им будет худо, а с новыми правителями была хотя бы надежда на перемены.

Генерал бился плечом к плечу со своим вождем. Разгоряченное сердце не давало отчаянию захватить его разум, но в душе он понимал, что бой проигран. Копье выскочило из толпы врагов и ударило вождя в грудь – он обмяк. Генерал подхватил его. Он встал над своим вождем и отбивал яростные атаки врагов. Страх охватил его. Он как будто тонул, враги были со всех сторон, его воины падали убитыми и ранеными. Враги сжимали кольцо и наваливались все новыми и новыми волнами.

Генерал посмотрел вокруг себя, и последняя надежда погибла в его глазах. Века верности его рода вождям этих земель не давали бросить оружие. Он заколол одного врага, за ним другого. Один из жителей крепости вонзил нож ему в спину. Генерал резко обернулся и увидел знакомое лицо – ремесленника или мясника, он не мог вспомнить.

Генерал упал рядом с вождем. Это было странное чувство облегчения, в которое вмешались боль, отчаяние, печаль, долг и еще сотни оттенков. Он повернул голову – его вождь был мертв. Еще секунда – и копье прервало его собственную жизнь.

Кэил увидел, как вождь и генерал погибают. Тень генерала появилась у него за правым плечом. Кэил пошел по коридору дворца. Тени шагали за ним. При появлении разбойников тени быстро расправлялись с ними. Кэил чувствовал в себе силу. Он играючи распахнул большие деревянные двери тронного зала.

На престоле сидел предводитель разбойников, а подле него были советники вождя. Они что-то усиленно рассказывали ему. Стража разбойника бросилась на Кэила, но Нож и Топор быстро расправились и с ними. Главный разбойник встал и схватил свой боевой топор. Болт вылетел из-за спины Кэила и пронзил разбойника. Тот заревел и бросился на Кэила. Перед ним возникла тень девушки с когтями, она полоснула разбойника по шее. Он зашатался и упал.

Тощий советник сорвался с места и бросился наутек. Толстый упал на колени и начал заклинать Кэила, что послужит ему верой и правдой. В убегающего вонзился болт, пробив ему ногу. Советник упал. Над ним возник генерал. Советник узнал его, даже в его нынешней форме. Советник взмолился и бросился к ногам генерала. Копье вонзилось в его сердце. Генерал медленным шагом подошел к толстому советнику. Тот валялся в ногах у Кэила, умоляя сохранить ему жизнь. Генерал убил его одним ударом.

Нож отрезал голову предводителю разбойников. Генерал насадил ее на копье. Кэил и пять теней вышли из дворца – человек в темном балахоне, окруженный темно-серой дымкой, и пять теней у него за спиной. Люди мародерствовали над трупами вождя и его воинов, а также тех, кто пал в бою с ними. Генерал поднял голову главаря разбойников, насаженную на копье. Люди замерли и смотрели на тень своего генерала, держащего на копье голову предводителя разбойников.

– Посмотрите на себя. Вы воюете друг с другом, хотя ваши истинные враги далеко отсюда. За что вы сражаетесь? За эти мертвые голые скалы? В то время как за стеной на север отсюда расстилаются плодородные долины империи, на которых хватило бы места всем вам. Мир не был создан только для имперцев, но они правят им. Чтобы они жили лучше, вы и многие другие должны жить хуже. Вы обездоленные, лишенные главного – добродетели. Разве были вы рождены, чтобы грабить и убивать? Но вот вы грабите и убиваете. Почему? Потому что власть имущие создали такие условия, в которых вы были лишены своей добродетели. Оставленные на растерзание нищете и голоду, как могли вы избежать зла, если не видели ему конца? У вас не было выбора быть добродетельными. Но у них… у них были средства, была свобода и достоинство, и они по собственной воле решили быть злыми! Тиранами и узурпаторами!

Люди оставляли свои дела и собирались вокруг Кэила, внимательно слушая его речи.

– Они могли все изменить! Разве они не видели?! Разве не знали?! Видели и знали! Но предпочли закрыть глаза на ваше жалкое положение. На все те невзгоды и лишения, в которых вы барахтались, пытаясь выжить, пока несправедливо обогащенные нежились в своих дворцах. Все мы слишком долго терпели такое положение дел. И правители успели забыть, что голод – последнее преступление тирании и первый вдох революции. Сейчас! Пришло время напомнить им об этом. Пришло время перерезать проклятую пуповину наследственности. Мы долго попадались в сентиментальный капкан, когда добрый и справедливый правитель своим наследием в сердцах людей оправдывал тиранию своих гнусных потомков. Они давно забыли, что нас миллионы. В глазах каждого отдельного человека я вижу страх. Страх перед их верными псами, готовыми по малейшей команде разорвать каждого из нас, дабы сохранить свое место на подстилке у ног господ. Их преступная власть зиждется на их жестокой армии. Но они забыли, что нас миллионы! Мы должны объединиться и искоренить собственный страх. Мы напомним им о справедливости, про которую они так давно забыли! Мы напомним им о добродетели, которую они втоптали в грязь! Мы объединим весь наш страх, страх каждого сердца, и извергнем его на них таким потоком, что их захлестнет и смоет с лица земли! Мы будем яростны! С той яростью, с которой мы выжигаем зло в собственной душе, мы будем преследовать зло в каждом вокруг! Мы восстановим справедливость любой ценой. Если наш сегодняшний брат завтра преступит против справедливости, то наша обязанность – избавить его от этого горя. Ведь лучше спасти своего брата смертью, нежели дать ему превратиться в тирана! Нет большего зла для души, чем стать тираном. Мы восстановим справедливость. Но для этого нам надо быть решительными. С этой дороги не сойти и не отступить назад. Мы уничтожим богов и правителей. Мы разорвем пуповину наследственности – не только наследственности власти, но и наследственности имущества. Разве дети не рождены чистыми и не виновными в грехах своих отцов? Разве не в том справедливость, чтобы дать всем равные права и возможности при рождении? Так почему один невинный ребенок рождается в шелках, а другой, такой же невинный, – в грязи?! Почему у миллионов наших детей забирают право быть добродетельными с самого первого вдоха?! Почему обрекают их на выживание любой ценой, пока другие утопают в излишках?! Мы восстановим справедливость. Но знайте, что они не отдадут нам нашу свободу и наши права легко. Они давно забыли о том, что мы люди. Нам придется взять свое силой! И мы будем яростны!

Люди одобрительно кричали и вскидывали руки вверх. Некоторые более сдержанно кивали, но все внимательно слушали. Как и сам Кэил. Его губы произносили слова, но он сам не знал, что говорит. Будто волна захлестнула и несла его, а он просто отдался стихии и дал ей выход.

Кто бы ни говорил через него, но Кэил поверил в те слова, которые произнес. Он насмотрелся на боль и страдания этого мира. На ту несправедливость, которой заполнен этот мир. И в сердце своем верил в Новый мир, который, по его собственным словам, собирался создать.

Он вышел из крепости. Люди следовали за ним, взяв только самое необходимое. И мужчины, и женщины, и даже дети вереницами шли за ним. Кэил двигался по южному берегу, уходя на восток. Его вела интуиция, которая никогда еще не проявляла себя столь явно. Он не просто чувствовал, как стоит поступить, он точно осознавал, куда он идет.

Кэил проходил селение за селением, собирая свою армию Нового мира. Люди следовали за ним. Через несколько дней и несколько похожих речей в разных селениях молва начала опережать самого Кэила. Люди слушали его и разъезжались по всему юго-восточному берегу, проповедуя приход Нового мира. Он приходил в новые селения, и там его уже ждали, уже знали, о чем он будет говорить, и уже были готовы следовать за ним.

Местные правители были недовольны сложившейся ситуацией и отправляли не один отряд наемников, чтобы расправиться с новым мессией. Кэил обрастал все большим и большим количеством людей, и пробраться к нему было не так просто. Те же, кто пробирался, умирали от рук теней, которые без устали охраняли своего предводителя.

Его сила росла каждый день. Он видел страх в людях, видел их радость и печаль. Это вызывало в них доверие к нему. Люди устраивали революции и убивали своих правителей, которые противились Новому миру. Десятки тысяч обездоленных людей, вытесненных за пределы империи, следовали за ним.