Текст книги "Миф о справедливости"

Кан улыбнулся и посмотрел в ее заплаканные глаза.

– Они изображают взрослых. Но за этими грозными образами прячутся неуверенные, смущенные, испуганные дети, – сказал Кан. – И боги не одиноки в этом. Я видел это и в людях. Многие из них и в зрелом возрасте остаются детьми, уже имея собственных детей. Они беспомощно тянутся к своим родителям и не хотят расставаться со своим детством, в котором они безответственно жили в раю, пока родители присматривали за ними. Здесь, в мире людей, и боги, и люди прячут свою незрелость за вызывающими фасадами.

Богиня смерти немного успокоилась. Она шмыгала носом и широко раскрытыми глазами смотрела на Кана.

– Я ходила к людям, но они тоже… – начала тараторить она, но потом сбилась и расплакалась. – Они ненавидят смерть и боятся ее! Почему они ненавидят смерть?!

– Они не ненавидят смерть, но они боятся ее, – согласился Кан. – Они боятся всего, что не могут понять.

– Но ведь в смерти нет ничего страшного! – плакала Джуви.

– Конечно нет. Но им очень сложно понять это, Джуви. Мышление людей антропоморфно. Даже когда они пытаются устремить свой взор на основы собственного мышления и раскопать, почему они мыслят вещи так, а не иначе, они останавливаются, так и не добравшись до самого фундаментального: они люди, и обо всем они думают с позиции человека. Эта антропоморфность и антропоцентризм – часть их природы. Но, пытаясь применять собственное мышление к понятиям, лежащим вне человека, они постоянно наталкиваются на абсурдные парадоксы.

– Какие абсурдные парадоксы? – она вновь успокоилась и внимательно слушала Кана.

– Например, они видят мир и спрашивают: в чем его цель? Они видят жизнь и смерть и спрашивают: в чем их смысл? Они сталкиваются с океаном, который не могут увидеть целиком, и думают о бесконечности. Видят, что мир вокруг них постоянно меняется, и думают, что у всего есть первопричина. Спрашивают себя: а что было раньше, а еще раньше, а еще перед этим? Так они пытаются осмыслить все вокруг, используя инструменты разума, которые возникли в процессе рефлексии и только для нее и предназначены. Из-за этого они постоянно спотыкаются об абсурдные парадоксы. У разума есть цель – познать самого себя, и есть смысл – прогнозировать будущее. Но у окружающего мира в отрыве от человека ни смысла, ни цели нет.

– Почему они не могут думать по-другому?

– В основе их разума заложен принцип непротиворечивости. Это необходимо им для того, чтобы прогнозировать будущее. При прочих равных они интуитивно считают наиболее простой вариант наиболее правильным. Сталкиваясь с одновременно существующими противоположными вариантами какого-либо явления, они интуитивно ощущают необходимость выбрать один из них. Им сложно принять двойственность вещей. Их разум интуитивно стремится к тому, чтобы упростить, сократить и уменьшить количество информации. Любая неопределенность, двойственность или комплексность вызывает у них физический дискомфорт. Они силятся преодолеть это – упрощая и сводя к единственно правильному варианту. Таково их мышление.

– Они никогда не смогут понять смерть? – испуганно посмотрела на него Джуви. – Они всегда будут бояться меня?

– Они не смогут понять. Но в процессе образования и воспитания они смогут принять это. Когда они развиваются и взрослеют, то осознают ограничения собственного разума, а это позволяет им принимать вещи, которые они не могут полностью понять. И как следствие, они перестают испытывать страх перед этими вещами, а значит, и реакцию на страх – агрессию и ненависть.

– Значит, даже если страх исчезнет, они так и не поймут смерть? – разочарованно выдохнула Джуви. – Значит, я так и останусь одна… Почему древние люди не отстранялись от смерти, а эти, новые, так избегают меня?

– Хм-м, древние люди ощущали себя частью мира – во всех его проявлениях, – отвечал Кан. – С развитием люди стали анализировать окружающий мир и себя в нем. Для этого они искусственно отделили себя от мира. Это позволило им лучше понять себя. Но с дальнейшим развитием они вновь вернут себя в мир.

– Тогда зачем этот путь, если все вернется к тому, с чего начиналось?

– Раньше они ощущали мир, но не понимали его. Сознание человека пытается вывести на свет как можно больше того, что происходит в человеческой душе, чтобы контролировать это. Такова природа сознания. Чтобы обеспечить выживание, сознание пытается минимизировать неопределенные, неконтролируемые и противоречивые явления. И чем более осознанным становится человек, тем меньше он хочет возвращаться в прошлое, каким бы оно ни было. Потому что он осознает, что это единственный путь, который в любом случае придется пройти. А значит, вернувшись в прошлое, он вынужден будет заново проходить этот путь.

– Когда ты был с нами, ты и Норелет, вы направляли нас, помогали нам двигаться вперед. А теперь мы остались одни. Кто подскажет, что делать? Кто станет стеной за спиной, чтобы удержать от падения? Кто подаст руку, когда мы будем тонуть в неизведанных водах? – она закрыла лицо руками.

Кан склонился над ней и поцеловал в лоб.

– Ты никогда не одна, – обнял он ее. – Мы были с вами, чтобы дать вам импульс, указать направление. И это всегда останется с вами. Но свой путь каждый должен пройти сам. Откройся миру – и ты увидишь, как все души вокруг тебя идут по этому пути. Ты не одна. Все они делают свои неуверенные и маленькие шажки – кто дальше, кто ближе, но все идут по этому пути. Если кто-то тонет и протягивает тебе руку, протяни руку в ответ. Помоги ему, а идущие впереди тебя помогут тебе. Это великий путь ученика и учителя. Когда ты молод и нуждаешься в учителе, когда твоя душа готова учиться и двигаться вперед, то учитель появляется в твоей жизни, будто путеводная звезда. Он не проходит путь за тебя, но лишь подсказывает направление. Когда же учитель исчезает и тьма окружает тебя, это значит, что ты готова сама быть учителем. Значит, в тебе есть искра, которую учитель передал тебе. И теперь тебе надо сделать этот шаг – разжечь огонь и поддерживать в нем жизнь. А для этого у тебя появится ученик, который поможет поддерживать жизнь в огне просвещения. Он будет идти по своему пути, но при этом он поможет и тебе сделать следующий шаг. Ученик так же нужен учителю, как и учитель ученику, чтобы двигаться дальше по пути просвещения души. Когда ты осознаешь это, то поймешь, что никто на этом пути по-настоящему не одинок. Все души движутся рядом с тобой – кто-то ушел вперед, а кто-то еще позади. Тебе не надо быть лучше, сильнее или красивее других. Нет смысла сравнивать себя с другими. Всегда будет кто-то лучше тебя в чем-то, если не в это мгновение, то в следующее. Но никто и никогда не будет здесь и сейчас на твоем месте. А значит, никто, кроме тебя, не может быть добрым и справедливым на твоем месте.

Кан поднялся и пошел в сторону Пожирателя.

– Отпусти свой страх, – раздался шепот за плечом Анкса.

Анкс дрожал.

– Отпусти, – повторил шепот в его голове.

Анкс заставил левую руку опуститься. Змеи вырвались и вцепились в Кана. Они тянули его в черную душу Пожирателя.

Анкс только сейчас заметил, что за спиной светящейся души Кана кромешная тьма.

Все это время одинокой звездой в мире душ Анкса была душа Кана. К ней он шел все эти годы. А теперь Кан неотвратимо приближается к нему, а за спиной его – пустота. Анкс вспомнил мир душ Кэила – эта гнетущая тьма, которая сдавливает и не дает дышать.

В этот момент он ясно и четко осознал, что Кан мертв и никогда не вернется.

Картина мира останется прежней. И только уродливая дыра в центре холста будет напоминать о Кане. Анкс будет отводить взгляд, пытаться смотреть на прекрасные нетронутые фрагменты своего мира, изо всех сил не замечать зияющую дыру посередине, а она все так же будет таращиться на него всю его оставшуюся жизнь.

Эта звезда на небосводе, этот учитель, которого он ждал всю свою жизнь и в котором так нуждался. Человек, знающий, как надо поступить, и уверенный в том, что делает. Он придавал уверенности вечно сомневавшемуся Анксу. Даже когда Анкс имел силы уничтожить богов, в глубине души он помнил, что где-то есть Кан, который, что бы ни случилось, сможет все исправить.

Каждый шаг, который Анкс и Кан совершали друг к другу, приближал пустоту одиночества, что была за спиной Кана. Что Анкс будет делать дальше? Ведь он только то и делал ранее, что расчищал мир, чтобы дать Кану воспитать его. И что теперь? К чему вся эта борьба?

Анкс делал шаг за шагом, ведомый силой необратимости.

Они практически поравнялись. Еще мгновение – и Анкс лишится учителя, наставника, отца. Ему вдруг до боли в груди стало жаль себя. Слезы прорвались наружу. Стало немного легче.

Кан медленно прошел мимо. Их плечи скользнули друг возле друга. Анкс сквозь слезы взглянул в светящиеся глаза Кана в последний раз. Последний взгляд – и глаза Анкса затопила тьма. Страх сковал его сердце. Он продолжал двигаться вперед, не видя перед собой дороги. Тьма сомкнулась и сжала его. Земля ушла из-под ног – он лишился опоры. Анкс в страхе замер на месте, боясь сделать шаг. Как устоять перед беснующимися ветрами жизни, лишившись корней?

Вдалеке раздались робкие шаги. Из тьмы к нему вышла маленькая девочка. Она смотрела прямо на Анкса и неуверенно шла в его сторону. Анкс видел ее испуганный взгляд, полный надежды.

Весь страх и вся боль в его душе сжались в единую точку. Напряжение достигло предела и перекрыло дыхание. Анкс сделал глубокий вдох, и его душа взорвалась, волнами света разгоняя давящую тьму вокруг.

Внутри него возникло непреодолимое желание помочь ей, защитить и направить ее, осветить это полное тьмы место, чтобы она могла уверенно ступать вперед.

Анкс улыбнулся ей и встал на колено. Он видел вспышку собственного света в ее заплаканных глазах. Джуви подбежала и обняла его, силясь крепко обхватить его своими маленькими ручками.

Они смотрели на черное облако души Пожирателя, которое поглотило светлую душу Кана.

– Все, что теряет якорь в проявленном мире, должно вернуться обратно к источнику, – медленно произнесла Джуви.

Анкс встал и направился к черному облаку.

– Не уходи! – испуганно схватила его Джуви.

– Я обязательно вернусь, обещаю, – успокоил он ее.

Анкс провалился в мир душ Кэила. Тьма набросилась на него, пытаясь сдавить и сожрать его, но свет от его души разогнал бесконечный океан тьмы вокруг. Холодный сильный ветер с мокрым снегом заставили его поежиться. Анкс, как смог, закутался в изношенные порванные тряпки и пошел дальше.

Он нашел тело Кэила, которое лежало, частично занесенное снегом. Анкс прикоснулся к его руке. Кэил открыл глаза.

– Анкс? – хриплым, задыхающимся голосом произнес он. – Зачем ты здесь?

– Чтобы вывести тебя отсюда, – улыбнулся Анкс.

– Зачем?

– Ты хочешь остаться в ледяной пустыне?

– Там ничем не лучше, – решительно ответил Кэил. – Здесь мороз снаружи, но тепло моих воспоминаний внутри, а там… только холод.

– Ты держишься за прошлое, но именно оно не дает тебе изменить настоящее. Отпусти свое прошлое, забудь его – и мир вокруг изменится…

– Ты когда-нибудь любил по-настоящему? – перебил его Кэил.

– Не знаю, – честно ответил Анкс.

– Если бы любил, знал бы, – твердо сказал Кэил.

– Пожалуй.

– Это самое светлое чувство в жизни. Чувствуешь себя вновь целым, наполненным. Все становится на свои места. И ощущение счастья переполняет тебя до такой степени, что ты будто начинаешь физически излучать счастье. Только в любви человек достигает своей идеальной формы.

– Значит, точно не любил, – улыбнулся Анкс.

– Я надеюсь, ты найдешь это чувство, – кивнул Кэил. – Только ради этого и стоит терпеть жизнь. Только познав любовь, человек раскрывает лучшее в себе.

– Возможно, твое будущее будет ничем не хуже, – предложил Анкс.

– Я никогда не оставлю свое прошлое! – Кэил схватил Анкса за руку. – Я никогда не забуду! Я отказываюсь от настоящего и будущего. Я знаю абсолютное счастье, и ничего лучше уже никогда не будет. Я никогда не предам любовь. Мне нет дела до жизни без нее. Понимаешь?

– Нет, – покачал головой Анкс. – Не понимаю и, наверное, вряд ли когда-то пойму.

Кэил посмотрел на него с соболезнующей жалостью в глазах. Он поднял свою дряблую дрожащую руку и положил ее на плечо Анкса.

– Я сделал свой выбор! – Кэил в порыве изо всех сил сжал руку Анкса, но тот еле почувствовал давление. – Позволь мне сделать мой выбор, Анкс!

Анкс молча смотрел на него.

– С этими воспоминаниями я прошел через весь мир! Я преодолел смерть в надежде вернуть их, но прошлое не вернуть, что бы я ни делал.

Кэил посмотрел на пустое небо, где когда-то светила его звезда.

– Я потерял надежду, Анкс. А можно ли жить без надежды? Мое будущее съедает мое прошлое, а взамен – бесконечная пустота.

Кэил протянул руку в тьму. Он будто пытался схватить что-то в пустоте, затем вернул руку обратно, посмотрел на нее и разжал пустую ладонь. Его голова медленно поникла.

– Мне страшно, Анкс, – слезы медленно скатывались по его истощенным щекам. – Я боюсь потерять единственное, что у меня осталось, – мои воспоминания. Не вечный холод пугает меня, Анкс. Не пробирающие до костей ветра. Пустота… пустота пугает меня, Анкс. Если я потеряю свое прошлое, что останется, кроме пустоты? Я изо всех сил пытаюсь удержать остатки своей любви, но они предательски ускользают, и я с ужасом замечаю, как мои воспоминания тают.

Кэил схватился руками за голову. Он дрожал, но не от холода.

– Помоги мне прекратить это! – умолял Кэил панически испуганным голосом. – Помоги мне победить пустоту, пока хоть что-то осталось! Я осознал блаженство смерти! Она спасает нас от пустоты…

Кэил смотрел на Анкса красными, испуганными, уставшими глазами. Анкс видел в них один лишь страх – и ничего более. Он уже видел такой взгляд – в людях, которые не смогли пройти ритуал яростных. Когда-то Анксу казалось, что яростные поступают жестоко, убивая таких людей. Но сейчас он видел Кэила, и тот давно уже был мертв внутри. Его тело продолжало дышать в агонии, лишенное надежды, воли и смерти.

Анкс подхватил Кэила под руку и помог подняться. Дряблое и замерзшее тело Кэила с трудом передвигалось. Анкс вывел его из мира душ в проявленный мир. Кэил исчез и переместился в тело Пожирателя.

…Пока Анкс разговаривал с Кэилом, Мил и Джуг напали на Пожирателя, который был занят поглощением души Кана.

Мил бросил в Пожирателя один из ярко светящихся камней, и тени на месте взрыва разлетелись в стороны. Джуг скользнул по траве рядом с Пожирателем и попытался вонзить меч в его открывшееся подреберье. Но рука из тени схватила меч Джуга и не дала лезвию коснуться тела.

Когда Анкс вышел в проявленный мир, а душа Кэила исчезла, лицо Пожирателя, державшего меч Джуга, вдруг изменилось. Тени расступились, и Джуг увидел болезненное синюшно-серое лицо Кэила.

Кэил посмотрел на Анкса, затем медленно перевел взгляд на Джуга и на меч возле своих ребер. Он отпустил меч, и тот легко проскользнул внутрь. Секундная боль скривила его лицо. Он улыбнулся испуганному Джугу и завалился набок.

Души вырывались из черного облака и кружились в огромном вихре до самих небес. В проявленном мире изуродованное и истощенное тело Кэила тряпичной куклой бесшумно упало на землю. Тени вокруг него растворились.

Война прекратилась. Сильный ветер растолкал легионеров и яростных на сотню метров друг от друга.

В мире душ, на том месте, где погиб Пожиратель, сидели души Кана и Норелет. Души Асфи и Тиры, будто клеем, притягивали Кана и Норелет друг к другу. Когда их плечи соприкоснулись, их души начали сливаться в одну, полностью поглотив Асфи и Тиру. Норелет и Кан смотрели куда-то по сторонам, будто припоминая что-то. Они растворялись друг в друге, сливаясь в одну фигуру.

– Сорок восемь к семи? – удивленно спросил Кан.

Норелет довольно улыбнулась.

Они соединились в одну фигуру, черную слева и белую справа. Поток серого света вырвался из их объединенной души и устремился в небо. Кан и Норелет медленно испарялись, улыбаясь постепенно синхронизируемыми половинами лица.

Холод пробежал по спине Анкса. В последнее мгновение перед тем, как фигура исчезла, Анксу показалось, что гримаса ужаса скривила только что улыбавшееся лицо Норелет-Кана. Анкс похоронил это впечатление еще в зародыше, не дав ему прорваться в сознание.

Он вышел из мира душ. Перед ним стоял Ветреон. Он все так же возвышался над всеми остальными. Не выражавший ни малейшего признака страха, он смотрел на Анкса сверху вниз. За его спиной стояла богиня звезд.

– Я приму свою смерть лицом к лицу, палач, – произнес Ветреон.

Анкс подошел к нему. Бог ветров поморщился, но не отвел взгляда.

– Прости меня, боже, – сказал Анкс и обнял его.

Бог дрожал, и губы его, подрагивая, нервно сжимались.

Анкс направился к Джуви. Она бежала ему навстречу. Анкс обнял ее, взял за руку, и они вместе пошли к месту, где сидели Асфи, Джуг, Мил и Бэт.

Когда Анкс и Джуви подошли, Асфи вскочила с земли и бросилась обнимать их. Он почувствовал тепло ее тела и приятный запах ее волос.

Первая подошла прощаться Бэт. Она обняла их по очереди.

– Береги себя и береги его, – шепнул Анкс ей на ухо.

Она вернулась и взяла Джуга за руку.

– Куда дальше? – спросил Мил.

– По его следам, – ответил Анкс и посмотрел на Джуви. – Нам еще многому предстоит научиться.

– А ты? – спросила Асфи у Мила.

– Мир изменится. Где-то да пригожусь, – улыбнулся Мил.

Джуг медленно подошел к Анксу, который смотрел на него и улыбался.

– Я все равно нормально не скажу, – махнул рукой Джуг и крепко обнял Анкса.

Они рассмеялись. Джуг наспех вытер вырвавшуюся слезу и заулыбался.

– Мы встретимся, – кивнул ему Анкс. – Наши пути всегда были переплетены. Я благодарен тебе за это.