Текст книги "Вера"

Величественное строение из белого мрамора, будучи не менее, чем в триста, а то и все пятьсот квадратных метров, высилось над всеми домами города тридцатиметровой высотой, заканчиваясь на вершине огромного позолоченного купола с крестом из чистой платины. Все стены украшали полуколонны, а на карнизах и портиках стояли изваяния святых. Конечно, не только тех, чьи имена указаны в Священной Книге. После смерти каждого Патриарха делали слепок лица умершего главы Церкви, а затем мастера составляли бюст, и готовую скульптуру ставили на предназначенное место. Со временем мест на ранее построенных частях здания стало не хватать, так как Патриархи в силу преклонного возраста жили недолго, и к Храму приходилось достраивать какие-нибудь дополнительные строения, или ставить некоторые скульптурные ансамбли на площади прямо перед Собором.

– Красота! – воскликнул Фанфарор, наблюдая за картиной. – Я здесь…

– Хорош болтать! – рявкнул Дироль, склонившись над стонущем Чедвиком. – Ему стало хуже.

Действительно, алые струйки крови потекли из-под тела архимага, извиваясь, словно мерзкие ядовитые змеи, и заскользили прямо к Мерлону. Юноша перекосился, но не дрогнул, не дёрнулся, а лишь внимательно следил, как ручейки, набиравшие скорость, стремились к тому месту, где он нашёл временный приют.

– Проклятье, Фанфарор, порошок! – бросил старик, внимательно пытаясь что-то разглядеть в спине Чедвика.

А кровь текла. Маленькие змейки, наливаясь всё большей и большей силой, постепенно сливались в одну и ускорялись навстречу их следующей жертве. Мерлону стало холодно. Тело забила крупная дрожь.

– Симур, гони свою тварь! – прокричал друид, роясь в торбе. – Отойди, Дироль! Здесь не твоя работа!

Послышался громкий хлопок, затем недовольный рёв животного. Сильно дёрнувшись, мамонт стал постепенно ускорять движение, а вместе с ним и лужа крови, которая вытекала из-под раненого Чедвика и сейчас неумолимо рвалась к замершему в ужасе Мерлону. Молодой маг вжался в борт коляски как только мог и тихонько проклинал всё живое. Всё его существо знало, что если кровь… эта алая, гадкая субстанция, коснётся его, то произойдёт…

– Алатрио! – выкрикнул друид и бросил шепотку порошка прямо на рану несчастного.

Яркое зелёное сияние покрыло тело Чедвика. Миг – и раненый перестал стонать, а его дыхание выровнялось.

– Ух… – выдохнул Фанфарор. – Протянет до Собора. Только вот я, – стоящие на коленях ноги мага задрожали, и через секунду он со всего маху упал на дно коляски. – Я, видимо, много сил отдал. Господи Благословенный! Сколько крови!

Крови… Крови!

Мерлон в тот миг испытал непередаваемый страх. Только его взор уловил, как лужа крови, преодолев последние миллиметры, лизнула его сапог и голень, нестерпимый вопль ужаса стал продираться через глотку, но так и застыл в ней.

Эта иссиня-чёрная гора казалось нестираемым пятном на ярко-красном полотне обезумевшего художника. Она была громадных, исполинских размеров, и казалось, что её сущность вся сплетена из монолитного куска истинного Ничто, где не существует, не живёт и не умирает что-либо вообще. Да и гора ли это? Или же бесформенная дыра на холсте Извращенца, ведущая в самую Бездну его самых диких и ужасающих желаний. Невозможно описать то, что невыразимо. Невозможно осознать то, что просто не создано для того, чтобы его познавали. Невозможно понять… И только цифры… Цифры и неясные иероглифы. Они везде, повсюду. Они в виде скульптур и колонн, в виде статуй и разломленных крестов, разбросанных на огненных берегах. Они в виде трупов и рек крови. И сама гора – большое число загадочных значений. И даже тот сумасшедший, который стоит посреди моря, нет – океана – алой крови, и смеющийся Судьбе, Богу и Вселенной в лицо – тоже Число. И ему смешно. Ему дико смешно. Он презирает всё. Он презирает всех. Ему ненавистны жизнь и отвратительна смерть. Он равен Творцу и ничто перед ним.

Кажется, что сознание покидает тело. Кажется, душу вырывают из ничтожной оболочки стальными когтями и начинают медленно линчевать, наслаждаясь нотами смерти. А разум несётся по искривлённым берегам, над бушующими волнами крови… несётся навстречу хохочущему безумцу. А он протянул руки. Лицо…

Не-е-е-ет!!!!

Тьма! Огонь!

Тишина.

* * *

– Ты уверен? – прозвучал тихий спокойный голос под куполом просторной походной палатки.

– Несомненно. Совет не выносит ошибочных решений, – последовал ответ.

– Что ж, я не думал, что всё так скоро обернётся. Хотя, мой дорогой Данфер, это предсказуемо. Нынешнее руководство потеряло политическую хватку: оно слишком медлительно и трусливо. Имея такие ресурсы, мы могли бы давно занять Бангвиль, и это никоим образом не повлияло бы на войну со Святой Инквизицией, – чеканя слова, проговорил первый.

– Но с другой стороны, Иридан, они не могли предполагать, что война с богословами будет идти столь успешно, – голос второго был низким и шепелявым.

– Сомневаюсь. Дни её Матери Церкви сочтены давно. её дряхлые войска не могут противостоять нашей военной мощи никоим образом! Ещё во время планирования похода информация о боеспособности армии нашего врага вызывала ехидную усмешку. А сейчас, когда около тысячи её воинов остались на Плато де Артес, и ещё около семи сотен отправились в кандалах на наши рудники, святейшему Патриархату просто нечем воевать.

– Сколько времени тебе потребуется, чтобы взять город?

– Думаю, два дня.

– Два? Это точно?

– Полностью. Быть может, меньше. Сегодня к ночи мы подойдём к городу. Возьмём в кольцо. Затем солдатам нужно немного отдохнуть, а к вечеру следующего дня начнём наступление. К утру Патриарх лишится головы.

– Безумие. Взять сходу такой город, как Шипстоун! Там высокие стены и мощные башни. Будь там хотя бы тысяча бойцов – они сдержат вашу атаку, засыпав арбалетными болтами и пламенем Большого огня. Я думаю, ты должен обратится к разуму.

– Если б у меня его не было, то вряд ли бы мы сейчас общались, Данфер. Отцы Совета не столь глупы, чтобы выбирать сторонниками заносчивых недоумков. Мы возьмём город за два дня, и ты лично выпьешь вина на развалинах Святого Собора. Будь уверен.

– Хорошо. Я знаю, что ты человек слова, Иридан. ещё со школьной скамьи. Даже несмотря на то, что нас развела Тьма по разным путям, я не сомневаюсь в твоём умении держать слово. Хотя у тебя есть время подумать. Я сообщу Совету дней через пять.

– Нет. Ни в коем случае. Сегодня же отправляйся в ваше Логово и передай все мои слова. Я не могу допустить, чтобы ореол славы достался проклятым сеньорам.

– Но ты понимаешь, что в случае, если ты не выполнишь обещанное…

– Я всё понимаю.

– Что ж, ты, видимо, всё хорошо просчитал. Великая Тьма любит таких, как ты.

– Друг мой Данфер, ты ведь знаешь мои скептические взгляды на вашу Истинную Веру, как в общем, и на все религии в целом. Не стоит со мной заводить такие разговоры.

– Но ведь ты помогаешь.

– Я помогаю в первую очередь себе самому. Собственно, с помощью ваших денег я убираю верхушку Сеньорства и становлюсь во главе Ренессанса, а вы получаете полноценное покровительство и нашу военную силу, кроме того, и паритетную с нами власть на Севере. На мой взгляд, здесь выгодные отношения, не более.

– Но…

– Хватит! Тебе стоит уходить – скоро ко мне явятся на аудиенцию мои генералы, и не думаю, что получится объяснить, за каким делом ко мне явился злой и нехороший некромант, – Иридан расплылся в улыбке.

– Как скажешь, – прошипел Данфер.

Яркая вспышка, затем глухой хлопок – и тёмная фигура Командарма Ордена исчезла из шатра.

Глубоко вздохнув, гроссмастер Иридан, опустился в кресло, окидывая взглядом просторный походный шатёр. Этот разговор потребовал колоссального напряжения сил. Заигрывать с Темным Орденом крайне опасно, и надо контролировать все мысли и эмоции, чтобы не выдать задуманных ходов.

Полумрак помещения давил на сознание, не давая расслабиться. Наглая тьма, загнанная в углы тусклым огнём свечей, до сих пор хранила в себе эманации приспешника Тьмы… Несмотря на приветливую вежливость, глава Ордена совсем не походил на безвинную овечку. На его руках следы таких ужасных дел, от которых желудок любого нормального человека свернётся в приступе дикой агонии. Ничто никогда не проходит бесследно.

Что ж, все задуманные шаги пока идут по плану. Святая Инквизиция корчится в последних предсмертных муках, а Тёмный Орден наконец клюнул на посулы. Пришлось сильно потрудиться, чтобы тёмная братия заметила его и решилась расстегнуть кошель с миллионами. Денег у Ордена много, и они всегда ищут способы их реализации в угоду обожаемой богине Тьме. А теперь такая благоприятная возможность падает с небес (или, правильнее сказать, катится из ада) – гроссмастер, главный руководитель военных сил самого Ренессанса, обратился к ним с предложением – ну чем не удача? Да и предложение очень стоящее и цена за него приемлемая. Вряд ли Орден ожидает какого-либо подвоха со стороны бывалого вояки. Да и зачем, собственно? Они станут отсчитывать денежки, а он на горбу собственных солдат решать их проблемы. Чем не выгода? Да только такое партнёрство далеко не вечно, и, как любил говорить его отец, Боливар не вынесет двоих.

Осталось надеется, что Отцы Ордена продолжат считать его в меру умным, но и в силу определённых обстоятельств недальновидным. Пока сделан первый шаг, партия будет разыгрываться дальше. Единственная проблема – утерян тот важный предмет, за которым Иридан посылал Бладмура. Но, впрочем, по окончанию войны будет время загладить старые промашки. Спешить некуда. Без его, гроссмастера, помощи у Ордена ничего не получится, несмотря на многочисленных соискателей в рядах Ренессанса. Воины преданы только двум значимым субъектам – Конвенту Сеньоров, и своему удачливому командиру, который пока не знает поражений. Хотя насчёт первого стоит задуматься, и скоро, очень скоро у всех отпадут излишние сомнения. А что касаемо других возможных претендентов, то никто из них не пообещает стабильности и порядка. Клан разорвут усобицы, и Отцы Ордена это отлично понимают. А это хороший козырь!

Полог шатра резко откинулся, и внутрь прошёл стражник. Вытянувшись по струнке и щёлкнув каблуками, солдат пробасил:

– Милорд Иридан, к вам на аудиенцию подали прошения Генерал Аримус, Генерал Сантес, а также господа Антренасеко и Линберман.

– О генералах я знаю, – бросил гроссмастер. Что же понадобилось союзникам? – Пригласи… всех внутрь.

– Будет исполнено! – рявкнул солдат, и, быстро развернувшись, вышел вон.

Гроссмастер поморщился и потёр лицо руками. Снова придётся выкручиваться и играть роль. Утомляет. Но! Должность обязывает!

Полог шатра вновь откинулся, и внутрь один за другим вошли все ранее названные солдатом люди.

Первым был Генерал Сантес – низкорослый широкоплечий мужчина средних лет, в полном боевом доспехе с изображением чёрного волка на нагруднике. Этот знатный вояка начинал, как и сам Иридан, с низов знати, с должности простого капитана: понюхал, и попробовал военное дело со всех сторон. Правда, был слегка мнителен и немного горяч, что иной раз составляло проблему во время собраний Военного Совета, да и порой во время ведения сражений. Он мог и ослушаться приказа, и сам очертя голову броситься в первых рядах, считая тот или иной манёвр более удачным.

Вторым в гости к гроссмастеру пожаловал генерал Аримус, облачённый в вороную кольчугу, с двумя маленькими топорами на поясе. Личность странная и немного загадочная. Насколько известно Иридану, Аримус по молодости лет отправился искать приключений не куда-то в пещеры карликов, а на сам Харон! Записался в волонтёры к Стражам, и очень долгое время хранил, вместе с такими же отчаянными рубаками, этот мир от напастей нежити и приспешников Культа. Затем, если верить слухам, в одной из вылазок его отряд попал в западню, и все, кроме него, погибли. Дальнейшие данные о жизни Аримуса – загадка. Поговаривают, что его взял Культ, вылечил и сделал своим падшим воином. Другие утверждают, что его подобрали мастера Шепростана, и он обучался ремеслу угрюмых асассинов. А иные, указывая на странности поведения Аримуса, вроде вечно бесстрастного выражения лица, и в то же время непредсказуемых вспышек гнева, с полной уверенностью причисляют его к выкормышам безумных Хантеров. Как бы то ни было, Аримус пришёл в Ренессанс лет десять назад, попросился в ряды «смертников» (добровольцев, которых нанимали за гроши и использовали в качестве первой линии для пробы прочности войск врага), выжил, отличился храбростью и поразительным умением владеть как оружием, так и тактикой руководства отрядами в войнах с Хранителями и Элитой, и с тех пор растёт по карьерной лестнице. Небось, метит на его, гроссмастера, место.

Третий вошедший был облачен в серую робу с накинутым на голову капюшоном. Свет свечей не достигал лица Серого, создавая зловещий образ загадочного мага. Мессир Антренасеко скрывал обезображенную внешность за складками одежды, что, впрочем, вошло потом в моду его поначалу небольшого клана. Антренасеко, в прошлом молодой дворянин – ловелас, потерял красоту на костре Святой Инквизиции, с которого его еле спасли преданные воины. С тех пор его клан стал вечным ненавистником её Матери Церкви, и в ряды Серой Лиги вливались все, кто затаил обиду на близорукий Патриархат. Потом была удача – отважные изгои выбили пограничный замок Туанод из рук ослабленной Инквизиции, и с тех пор мессир Антренасеко чинит всякие неприятные вещи своим кровным врагам, сжигая деревни и подкупая воров из Бреган Дэрт для грабежей и бесчеловечных убийств. Хотя устойчивость положения самой Серой Лиги на Севере вызывает сомнения в окружении таких кланов, как Глефа, Белые рыцари, или тех же Реньюнов – вечных союзников Ренессанса. И как раз недавно на большую политическую арену Севера вышли варвары Остермана, захватив Терноваль и окончив тем самым агонию неплохих торговых партнёров Серых – Ангелов Ночи. Мессир Антренасеко ещё тешит глупые надежды, которым очень скоро придётся пойти на плаху, несмотря на все его, Иридана, уважение к этому сильному человеку.

Четвёртый же гость вызывал у гроссмастера только рвотный рефлекс, не более. Намазанный дорогими кремами, пахнущий букетом различных ароматов, одетый в алую мантию с вышитыми золотыми узорами и одарённый поистине женской пластикой движений и мимики, Линберман, бесил грубоватого в манерах Иридана, чей характер и тело закалились в пламени войн и жестокой политики. Выкормленный няньками и обласканный дворцовыми куртизанками, посол Реньюна имел столько же наглости и жадности, сколько крема и пудры на смазливом лице. Это пугало, с горем пополам окончившее Санпульский Валдайс при помощи мощной протекции богатого деда, ни черта не смысля в военном деле, имело большую наглость лезть во все дыры с идиотскими предложениями, и ко всему прочему заявлять о «правах союзника» в управлении войском. Гроссмастер всерьёз задумался подрезать эту райскую пташку и свалить вину на проклятую Инквизицию. Он так и сделает, если чёртов союзничек заерепенится при проведении важных мероприятий. А сам Реньюн никуда не денется. Он в очень нехороших отношениях с Нейтралз, Сюреалом и теми же Хранителями. Без Ренессанса этот клан сгинет во тьме времён.

– О, мои дорогие друзья! – приветствуя гостей, воскликнул Иридан. В умении врать людям в лицо его могли переплюнуть, быть может, только сами Сеньоры Ренессанса. – Приветствую вас в моей скромной обители!

– Такой же скромной, как и запросы самого гроссмастера? – улыбаясь во всё размалёванное лицо, съязвил Линберман.

– Ну, конечно! Слуга моих Сеньоров должен знать меру во всём! – расплывшись в искренней улыбке, ответил Иридан. «Ох, и чешутся руки тебе голову отрезать», – мелькнуло у гроссмастера в голове.

– Несомненно, несомненно, – продолжая улыбаться, процедил сквозь зубы реньюн.

– Мессир Антренасеко, генерал Сантес, – отвешивая поклоны, бормотал Иридан. – Генерал Аримус. Я рад всех вас видеть! Увы, я не могу предложить вам сесть – иных сидений, кроме моего кресла, в походном шатре не предусмотрено. Однако и сам не стану наглеть и постою вместе с вами! Итак…

– Какого чёрта, Иридан? – рявкнул Антренасеко, пока Линберман расплывался в улыбке и готовился раскрыть льстивый рот.

– Что такое? – опешил гроссмастер. Хоть он и знал обычную несдержанность главы Серой Лиги, но такая резкость была неожиданной.

– Почему условия договора не исполняются? – из-под капюшона рвался разгорячённый бас очень недовольного человека. – Где ваши вспомогательные силы, которые вы обещали отправить к Туаноду, как только выступите в поход? Почему в Арисе всем заправляет ваш комендант, когда по условиям замок должен был перейти под нашу власть? Пять десятков моих лучших магов погибли в сражении, а вы пальцем не пошевелили, чтобы исполнить обещанное! – Антренасеко в гневе тряс руками, за что получил несколько жгучих взглядов Сантеса.

– Ах, мой любезный друг, ну зачем же так волноваться? – мило и слегка застенчиво улыбаясь, проговорил Иридан. – Разве вы не верите моему слову?

– Я никому не верю, уважаемый! Особенно торгашам, и всем, кто им служит. Я хочу сегодня же получить подтверждения того, что вы исполняете договор! – не унимался Серый.

– Увы, события разворачиваются так скоро, что не успеваешь всё охватить усталыми руками и измученным сознанием. Но я могу прямо сейчас предоставить доказательства! – пожал плечами гроссмастер.

– Что? – на этот раз опешил Антренасеко.

– Да вот, пожалуйста, – невозмутимо сказал гроссмастер и достал из-за пояса ярко-голубой кристалл. – Сантария! – произнёс гроссмастер, проведя ладонью над камнем.

Артефакт в руках Иридана засветился ярким сиянием, озарив полумрак шатра. Постепенно свечение стало концентрироваться, от конца кристалла вверх рванул луч и где-то в полуметре от него преобразовался в небольшую сине-голубую сферу, поверхность которой рябила и переливалась. Через какие-то секунды картинка в сфере проявилась, внутри показалось изображение холмистой местности, по которой продвигался строй бойцов с золотым орлом на стяге – символом Ренессанса. Через миг видение в сфере изменилось и на фоне заката показались острые пики гор.

– Узнаёте вершины? – цокнув языком, сказал Иридан.

– Да, несомненно, – уже полностью спокойно и даже дружелюбно ответил глава Серых. – Охранные горы.

– … в кольце которых находится ваш замок, – закончил за Антренасеко гроссмастер. Взмах руки, и видение исчезло. Уснул и кристалл. – Генерал Гастинг очень скоро подойдёт к стенам замка. Встречайте добрым вином. А что касаемо Ариса… Виндердаль! – требовательно позвал Иридан.

– Да, милорд! – прогремел голос в палатке. Полководец Ренессанса применил трансферанс, усилив передачу в тысячи раз.

– Виндердаль, передай все полномочия коменданта представителю Серой Лиги, – приказал гроссмастер.

– Но…

– Никаких но, солдат! – недовольно рыкнул Иридан. – Выполнять!

– Слушаюсь! – громыхнуло в палатке.

– Вы довольны? – мило и приятно улыбаясь, спросил полководец Ренессанса.

Глава Серых замялся и медлил с ответом. Получалось, что он проявил неуважение и необоснованно оскорбил могущественного союзника. А это очень некрасиво и опасно с точки зрения дипломатической этики и здравого рассудка.

– Прошу меня простить, многоуважаемый…

– О! Не стоит, мой друг, не стоит! – покрытое шрамами лицо гроссмастера святилось неподдельным счастьем и добротой. – Все мы волнуемся, все мы нервничаем! – Иридан по-приятельски приобнял Серого за плечи. – Пустяки! Идите, мой друг, к себе, вздремните ненадолго или понежьте дурнушку какую-нибудь и ни о чём не волнуйтесь! Скоро выступать, и вам не стоит так нервничать!

– Да… да, я, наверное, так и сделаю, – бормоча под нос, продвигался к выходу Антренасеко.

– Ну, вот и хорошо! Не стоит ни о чём волноваться, – поправляя полог шатра за вышедшим Антренасеко, повторил Иридан и повернулся к остальным. – Так. А вы, дорогой Линберман, зачем пожаловали?

Раскрашенное пугало улыбнулось, и, подойдя поближе к гроссмастеру, затараторило:

– Я хочу заявить, что в предстоящем сражении я лично поведу магов в атаку. Я хочу руководить штурмовым отрядом, и возьму с собой в бой семь десятков подчинённых! Я, в общем-то, пришёл, чтобы предупредить…

«Какая прелесть! Ты сам упрощаешь мне задачу», – подумал гроссмастер, незаметно потирая руки.

– Ну как же? Вы же не боец! – нахмурившись, проговорил Иридан.

– Я не боец?! – в глазах дурака блеснула уязвлённая гордость. – Вы смеете сомневаться в моих силах?

– Нет, нет, что вы! Я никоим образом не хотел вас обидеть! – «Не жилец», – заключило сознание Иридана. – Конечно, берите в своё подчинение магов, и, я надеюсь, вы докажете нам свою доблесть на стенах города!

– Вот и отлично! – обиженно сказал Линберман, и быстро вылетел из шатра.

Гроссмастер немного подождал, пока шаги реньюна затихли вдали, и, вздохнув, прошипел сквозь зубы:

– Если эта гадина сама не помрёт при штурме, обеспечьте нашей красавице болт в затылок!

Оба генерала кивнули. На лице бесстрастного Аримуса не дрогнула ни одна мышца, а вот Сантеса перекосило. Он на дух не выносил Линбермана.

– А теперь у нас есть кое-что обсудить. Начинается большая игра! – глаза гроссмастера блеснули азартом.

Итак, делаем шах…

* * *

От неудачного движения ножа из пульсирующей артерии прямо в лицо гоблина ударила струйка горячей крови. От неожиданности Дарлинг отпрянул, и, швырнув на ритуальную плиту инструменты, стал стирать густую алую субстанцию. Его чуть не вывернуло на изнанку.

Отплёвываясь и ругаясь, он избавился от объекта отвращения, но, посмотрев на ванну, понял, что больше не может продолжать истязания. Все его силы были на пределе. Даже магическое зрение, так удачно превращавшее жертв для его сознания в кукол, не могло заткнуть его собственное «я», которое, словно смертник в клетке, билось о стены слабеющей воли, понимая ужас предстоящего… А что ему предстояло? Нет, Дарлинг не верил словам святых отцов, не верил в карающего всех и вся добренького Бога, не верил и в геенну огненную. Но, наблюдая за процессами сил в этом мире, сотни раз убеждался в истинности того закона, что на любое действие наступает противодействие. И за всё содеянное он, Дарлинг, отплатит сполна.

Гоблин поник, его крохотные плечи согнулись под неожиданно навалившейся тяжестью, и он медленно осел на холодный пол, прислонившись спиной к краю плиты. Вокруг клубилась тьма. Факелы были не в силах разогнать темноту, вытекавшую из разбушевавшегося от переизбытка силы Ловца. Острота боли и ненависти повисли в помещении. Рука гоблина коснулась посоха де Орко, и изумрудный набалдашник загорелся ярче, разрывая густую тьму на несколько метров от себя. Ни одно зло не было в силах справиться с великим творением Франческо. Это оружие дарило полную уверенность в своих силах. Несокрушимую власть!

А пленник медленно умирал. Гоблин почувствовал, как эфирная, мало исследованная, субстанция начинает медленно отрываться от изуродованного тела. Что ж, теперь завершить начатое. Пора распахнуть дверь в мир неизведанного и доселе недоступного. Пусть жертвы этих несчастных дадут жизнь, возможно и вечную, сотням других. Пусть их смерть послужит во благо всем племенам, раздавленным бесчинством и тиранией людей!

Дарлинг, повинуясь секундному порыву, вскочил на ноги, и, закрыв глаза, начал концентрироваться.

Всего один шаг. Всего один штрих. И мы узнаем то, что так тщательно скрывали Великие, или тот же Творец, от смертного сознания. Сейчас мы узнаем всё!

Миг, и в жилах гоблина начала движение сила. Он стал щедро черпать мощь Вечного Эфира, которая была ему доступна. Ему казалось, что он становился выше и сильнее… Огромная власть Силы вихрем рвалась в его мышцах. Он шёл на Предел, и хотел перейти грань. Он хотел большего.

Ученик Даратаса мысленно потянулся к Ловцу. Он, Дарлинг, в прошлом маленький, никчёмный гоблин, из почти полностью уничтоженного рода древних жителей, потянулся к той колоссальной всесокрушающей энергии огненной ненависти и боли, которая могла сейчас стереть с лица земли города, горы, сокрушить армии и сдвинуть русла рек. Он, простое смертное создание, творил новую историю народов.

Магические потоки коснулись Ловца. Медленно нащупали канал. Меж тем магический взор следил за отрывавшейся от тела неизведанной материей, которую нельзя описать ни словами, ни рисунками, ни музыкой. Это было нечто, что выше понимания, выше узкого разума смертных. Это была душа. И сказать больше не представлялось возможным. Не имелось слов, которые смогли бы хоть как-то передать то, что сейчас видел Дарлинг. Страх, безумный страх стал колотить его существо, но маленький волшебник загнал в клетку никчёмное создание эмоций. В его руках была Мощь! И сейчас, сейчас, стоит уловить момент, когда эта материя станет уходить. Но… А вдруг её нет? А вдруг это всего лишь воображение? Или просто исказилась реальность? А вдруг?

Многое, очень многое делают смертные по наитию, когда их разум остаётся бессилен. И сейчас, когда неизведанное рвануло сквозь толщу мировой материи, сквозь реальность и само бытие, Дарлинг открыл каналы Ловца, и грандиозная, исполинская сила ворвалась в его существо, грозя разорвать, истерзать, изничтожить никчёмную плоть и вырвать дух. Но где-то на грани интуиции Дарлинг свернул поток и направил вслед за исчезающей материей.

Вокруг застонал воздух, каменные своды над головой треснули и разлетелись в пыль. Всё вокруг заиграло в бешеной пляске тени и света, жара и безумного, нестерпимого холода… Сама реальность вопила, кричала, словно её рвали на куски щипцами.

Гоблин более не понимал, что происходило вокруг. Мироздание исказилось, всё нарушилось, всё пошло совершенно не так, как он хотел. Он потерял контроль, и сейчас его разум покидал бренное тело. Да, он сошёл с ума. Рассудок, воля… Те вещи, что мы так ценим, здесь были бессильны. Их самих не существовало в этом междумирье. Вся его сила, способности, умения – исчезли. Не было ничего, и он был вновь простым, никчёмным, маленьким гоблином, которого вывели в незапамятные времена на площадь Ла Рафэль перед Собором Господнем, чтобы совершить аутодафе. А перед ним… Прямо перед его измученным лицом во пламени горела морда Зверя. Морда непонятного, неописуемого Зверя. Что это? Кто это? Ты сам Сатана? Неважно… Малышка гоблин смеётся тебе в лицо. Безумие не знает страха. Но Зверь молчит, и его огромные, бесцветные глаза глядят в пустоту. Нет. Они никуда не глядят. Здесь даже его нет. Есть только ты и ничто. И тысячи знаков, чисел и множество неясных символов.

Смерть.

* * *

Мессир Даратас был очень доволен. Очень. Ему неописуемо нравилась самобытность и целеустремлённость ученика. Теперь он не сомневался, что выбрал правильно, когда искал себе последователя. В жилах маленького существа текла настоящая кровь его несгибаемого народа, пускай и ушлого, но умеющего обходить трудности и выживать там, где люди пасуют и начинают молиться богам.

Даратас хмыкнул и закинул ногу на ногу. Он сегодня был очень доволен.

Малыш Дарли немного ошибся, предположив, что его слабенькая защита разума смогла уберечь помыслы от всепроникающего учителя. Нет, конечно, такую броню не пробить ни одному из хвалёных «магистров», но для него, Даратаса, это составило бы дело одной секунды. Но такие меры были совершенно ни к чему. К тому же причинили бы боль юному магу.

Даратас посмотрел на небольшую сферу, внутри которой средь голых камней пробиралась маленькая фигурка в тёплом меху, с заплечным мешком, и посохом с изумрудным набалдашником. Он и так следил за учеником, и был отлично осведомлён, что и как тот делает. Единственное, он не знал его целей, но это лишнее. Лучше понаблюдать, что на этот раз решит исследовать Дарли.

А ведь он достаточно незауряден в своих изысканиях. Придумывает различные алхимические новшества, что-то вроде порошочка очень долгого горения; наблюдает различные сплетения сил в тех или иных потоках. А теперь вот решил некромантией заняться.

Даратас ухмыльнулся. И сам он в своё время изучал такие вещички. Но, честно говоря, создать такое существо, как Призрачный Цианос – это нечто весьма интересное. Очень даже. Что же теперь придумает Дарли? Неуёмность его жажды знаний иной раз пугает.

Но всё же он возносит хвалу придуманным богам за тот день, когда случайно оказался на Ла Рафэль и решил глянуть на казнь. Он как сейчас помнит маленькое тщедушное тело испачканного сажей, пылью и засохшей кровью, гоблина, который вырывался и жалобно верещал, прося пощады. Что тогда толкнуло его, вечно одинокого после смерти Франческо, мага, вытащить несчастного из передряги и взять к себе? Кто знает… Может, та же ушлая Судьба?

Даратас глубоко вздохнул. А потом было время обучения. Молодой Дарли ловил всё на лету, и его глаза светились счастьем и благодарностью. Да, мы, люди, так много не знаем и так много ошибаемся, что стереотипы порой заменяют истину.

А сейчас немного работы. Тревожные, однако, знамения. Силы возмущаются …

Разбираясь в хитросплетениях формул и различных графиков, мессир Даратас одним глазом постоянно следил за тем, что делает ученик. И, честно говоря, сильно волновался. Во-первых, за само моральное состояние Дарли. Он отсюда чувствовал, как обливается кровью сердце гоблина от тех вещей, которые он делает с теми несчастными. А, во-вторых, зачем ученик собирает такое количество силы? Непонятно… И вообще, надо прямо сейчас…

– Даратас, – раздался глухой голос в сознании мага.

Мессир опешил. Неужели?

– Ткач?! – ответил он.

– Да я… У нас мало времени.

– Что за? Где ты? Откуда ты? Я думал…

– Плохо, значит, думал. Я не могу погибнуть, пока жив этот мир. Я часть его.

– Так почему тебя раньше не было слышно?

– Я не мог. Я потерял все силы. А теперь. Теперь что-то очень странное в мире твориться. Потоки ослабли, и я смог прорваться сквозь завесу.

– Насчёт потоков я знаю. Ты что-то выяснил? Ты говорил с Великими?

– Да. Они ничем не могут помочь. Как всегда – молчаливое созерцание вперемешку с безумной любовью к собственным персонам. Ха! Тоже мне, бесстрастные!

– Даже совета не дали?

– Они, мол, не думали об этом, – в голосе Ткача послышалась ехидная усмешка.

– А что ты от меня хочешь?

– Отправляйся к Дариане. Вы нужны мне оба.

– О! И скоро нам представится возможность лицезреть тебя?

– Очень. Думаю, что потоки продолжат ослабляться. И… Что за? Ты чувствуешь это? Что-то происходит. Что-то…

Даратас ощутил, как внезапно начала кружиться голова. Земля сначала слегка задрожала, а затем вдруг заколотилась в приступах агонии, готовясь разорваться на куски! Дрогнули потоки сущего, и в следующий миг удар колоссальной силы сшиб мага с ног. Перед глазами мелькнули какие-то иероглифы и последнее, что успел сделать маг, это тихо прошептать: