Текст книги "Вера"

Эльф умолк. Молчал и сам Даратас. Несмотря на все доводы принца, он не хотел верить. Он просто не хотел верить. Тоска и боль рвали на части его доселе каменную душу, а жалкий огонёк надежды настойчиво пытался выжить в обступившей со всех сторон горечи утраты.

– Затем последовал исход. Колоссальный взрыв разнёс на куски скалу, а высвободившаяся энергия почему-то самопроизвольно отклонилась и направилась на север… – эльф сделал паузу, а маг, поражённый неожиданной догадкой, с глазами полными ужаса посмотрел на него.

– К Харону! – пробормотал он.

– Именно. А то, что я хотел показать, – эльф сорвался с места, и подойдя к роковому месту, ткнул наконечником стрелы в пустоту.

От последующей картины Даратас закусил губу и чуть не упал с камня. Виденное было просто алогично! Само пространство, нет, не камень, не воздух, не пыль, а именно сама плоть мира, исказилась, словно густая жидкость, в которую опустили палку. А когда эльф сделал несколько круговых движений, все краски, образы и черты предметов перемешались, превратившись в неразличимую смесь красок и оттенков!

– Что за?.. – вырвалось у Даратаса в тот миг, когда эльф, оставив стрелу внутри аномалии, поспешно отошёл от рокового места, которое вдруг засияло алым светом, и через какую-то секунду явилось чёрным провалом в ничто.

У всех рядом стоящих вырвался восхищённый вздох. Какой исторический момент! Настоящий страшный сон всех членов магического сообщества! Мировой феномен, не поддающийся никакому логическому объяснению, сейчас зиял перед ними огромной, примерно метра три на три, дырой в самой плоти мира!

Даратас на заплетающихся ногах подошёл ближе к дыре, стараясь осознать то, что видел. Чёрное ничто. Нет, не место, где нет света – просто ничто, где нет ровным счётом ничего! Просто ничего.

– Не приближайтесь слишком близко, мессир, иначе вы рискуете стать частью его, – предупредил эльф.

– Что же это, Ольвен? Что же сотворил мой ученик? – пробормотал маг.

– Его вина лишь в том, что он сильно расшатал остовы мира, чем и дал возможность Нечто ворваться. То, что вошло в наш мир, разорвало его плоть, создавая себе дверь.

– То, что вошло? – сглотнул Даратас. Сейчас он был уничтожен морально, и был не в силах стойко переносить происходящее.

– Разве вы не поняли, мессир? Теперь в Заповедных Землях поселилось Нечто, что доселе старалось прорвать плоть самостоятельно, а теперь окончательно проникло к нам… в наш дом, – эльф сжал кулаки. – Эта аномалия пока не имеет логических объяснений.

– Значит, Дарли, сам не зная того…

– Открыл путь, или, вернее сказать, помог неизведанной материи ворваться в наш мир. Без его усилий эта сущность рано или поздно попала бы в наш мир, – в голосе эльфа пусто бренчало равнодушие.

– Оно здесь? – проговорил маг и воззвал по каналу к своему великому оружию, жалобно зовущему на задворках сознания. Посох де Орко, вырвавшись из каменного плена, осторожно облетел аномалию и плавно лёг в руку Даратаса. Теплота силы сладко разлилась по телу, внушая уверенность. Теперь он держал два посоха. Что ж, как в славные времена Войны Сил.

– Отчасти. Большая часть ушла к Харону. Здесь же осталась малая, и, как я понимаю, закономерно ушла в Глубины, прямо к самому Источнику.

– Проклятье! – рявкнул маг. – Твои браться справятся?

Эльф пожал плечами:

– Мы не знаем, что это за новая сущность, и тем более не знаем, что от неё ожидать. Быть может, она враждебна. А быть может, нет. Однако наблюдения за её прежнем поведением заставляют делать выводы не в пользу последнего. Но, думаю, вам стоит спуститься к Источнику.

– Да, да… – отстранённо проговорил маг и потупил взор. Он уже потерял интерес к неясной сущности, и погрузился в воспоминания.

– Мессир, вы не понимаете ситуации, – нетерпеливо произнёс эльф. – Нечто добралось до Источника аномалий и уже дало плоды.

– Что? – изумился маг.

– Буквально полчаса назад наш отряд разведки доставил некоего мага, который примерно в нескольких километрах к югу отсюда устроил ещё одну переделку местности, выплавив в горах добрую просеку в сотню метров. Он применил всю мощь Багрового Пламени.

– Багровое Пламя? – нахмурился Даратас. – Это вроде орудие Ордена Тьмы, если не ошибаюсь?

– Да, именно, – кивнул эльф.

– И что же такое случилось, что маг Ордена вдруг применил тайное оружие своего «засекреченного» клана?

– Демон, – сухо ответил Ольвен.

– Демон? – Даратас опешил. Новости всё интереснее и интереснее. – Какой демон? Мы с Франческо…

– Он не из тех, – перебил мага принц. – Этот явился сюда во время творения мира. Сия тварь одного возраста с Ткачом и Великими, и обладает чудовищными способностями. Теперь оно здесь, в мёртвой зоне, и не ровен час вырвется на свободу… Я выслал несколько отрядов к Адским Вратам.

– Постой! Ты же сказал, сущность дала плоды…

– Метафора – вроде так это звучит на вашем языке, – спокойно ответил эльф. – Пока что нам известно о пробуждении от спячки древнего существа. Но кто знает, что случится далее…

– Да гори всё синем пламенем! Что же такое?! Эх, ладно, веди в Глубины! Хотелось бы мне переброситься словами с темным и поглядеть на Источник. Только пару штрихов, – пробормотал маг.

– На Источник наглядитесь. Туда стягиваются наши силы. Возможна битва.

– Хорошо, – не обратив особого внимания на слова эльфа, сказал Даратас. – Отойдите подальше. Я воздам последние почести моему ученику.

Эльф сделал знак спутникам и вместе с ними отошёл за валун. Даратас меж тем встал перед чёрным провалом в теле сущности, и, облокотившись на посох, внимательно вглядывался внутрь чёрного ничто.

Всё течёт. Всё изменяется. Увы, но силы мироздания куда как изощрённее, и скудный человеческий разум не способен проникнуть во все тонкости, во все нити бытия, так искусно сплетённые непостижимым умом Создателя. Он, Даратас, провёл двести лет в изучениях и экспериментах, однако не смог высчитать, предугадать того, что сейчас происходило в мире. Не смог он и уберечь от смерти своего талантливого ученика. Да и просто родную душу. Разрушенная скала, горы битого камня и чернеющий провал дыры – всё, что осталось напоминанием о некогда жившем в мире маленьком гоблине, решившем бросить вызов богам! Глупый маленький гоблин с площади Ла-Рафэль…

– Мессир, – донёсся голос из-за спины. Эльфы не любят ждать.

Пора прощаться, Дарли…

Даратас медленно присел, держась за посох, и приложил руку к холодному камню.

Пускай эти скалы станут для тебя последним приютом. Покойся с миром!

Даратас закрыл глаза и стал медленно нашёптывать слова заклинания, постепенно выпрямляясь и разводя руки в стороны. Изумрудный набалдашник засветился ярким зелёным пламенем, высвобождая силу, щедро вливаемую в него магом. Ещё какие-то ничтожные секунды – и волшебник оторвался от земли, а под его ногами поначалу медленно и лениво стала расплываться яркая аура чистого света. Подёргиваясь рябью и постепенно переходя к интенсивному движению, она стала закручиваться в самый настоящий круговорот силы.

Маг взлетел высоко в освещённое искусственным светилом небо, и, произнеся последние строки заклятия, резко направил посох вниз, посылая зелёный луч пламени прямо в центр разбушевавшегося близ дыры света. Зазвучал скрежет, гул, и в краткий миг огромные глыбы вперемешку с щебнем и валунами поменьше начали обступать зияющий провал мира, и словно живые, складываться сами по себе в огромный грот. Камень к камню. Через какое-то время усыпальница навеки похоронила в себе все обломки эксперимента и саму чёрную дыру, запечатав все щели и проходы.

– Надеюсь, вы не оставите это место без присмотра? – сухо и отстранённо сказал эльф Даратасу, когда тот опустился на землю.

– Не сомневайтесь, принц. Моё Око всегда здесь, – ответил Даратас и безумно грустно посмотрел на своё маленькое светило. – Всегда… Патруцио! Сенегнес…

Свет исчез и мир окутала непроглядная тьма.

Новая страница путешествий только начинается.

* * *

Огромный город был похож на большой и суетливый муравейник, в котором копошились сотни и сотни вырванных из обычной жизни и брошенных в жерло войны людей. Перепуганный народец бежал со всех земель Святой Инквизиции, под мнимую защиту высоких стен, надеясь, что именно здесь, в Шипстоуне, некогда доблестные войска её Матери Церкви примут настоящий бой, в котором Господь обязательно проявит свой Истинный Гнев и спасёт своих чад.

Мерлон нервно хохотнул и откинулся на спинку деревянного стула. Надо же! Под каплями хмеля сарказм так и лезет из всех щелей. Хотя какая разница? Все здесь давно мертвы. Всего лишь вопрос времени.

– Всех вас поглотит Гора… Нет… Точнее, Истинное Ничто, – прошептал Мерлон, и, сам испугавшись неожиданно вылетевших из его рта слов, поспешно сделал глоток пива. Надо сказать, дрянного.

Мерлон бросил пьяный взгляд на потёртое временем помещение его излюбленной таверны под названием «Приют отшельника», убедился, что вокруг него за такими же ветхими столиками сидят такие же пьяные сволочи, как и он сам, и, сделав ещё пару глотков, тупо уставился в растрескавшуюся доску столешницы.

Ему было совсем погано. Нет, не так, как, например тому же Чедвику, еле отходившему после процедур святых братьев, а по-настоящему, когда мозг просто горит, не понимая, что с ним происходит.

После памятно выпитой склянки с проклятой жидкостью вся сущность былого Мерлона просто извернулась, разорвалась, перевернулась внутри него. Да называйте это как хотите – результат один: Мерлон перестал быть тем, кем он помнил себя раньше. Вообще перестал. Нет, не так, как было после пещер Дарианы. Совсем не так. Теперь нутро его не жгло. Оно было полностью выжжено, и на изуродованной почве взрастало что-то очень странное.

«Как в мёртвых землях, «– нехорошо усмехнулся он про себя, допивая последние капли из отбитой в нескольких местах кружки.

– Эй, хозяин, – крикнул Мерлон заплетающимся языком. – Пиво давай!

– Пошёл ты, дурак! Иди спать! И так мне должен, – раздался крик от деревянной стойки. Большой широкоплечий, классически полный и лысый, с мелкими хитрыми глазками и шрамом на лице, человек, не спеша натирал поверхность стола.

– Я тебе, гад, сейчас заведение разнесу! – вскакивая, рявкнул Мерлон и почувствовал, как в него вливаются потоки силы. Опьянение проходило с каждой секундой. – Быстро неси, причём много, – увесисто проговорил юноша, положив руку на кинжал.

Трактирщик оторвался от своего занятия, насмешливо поглядел на застывшую в дальнем конце фигуру мага, потёр большой толстый кулак, склонив голову набок, будто оценивая взбесившегося юнца, а затем, видимо, посчитав возможный ущерб не стоящим нескольких кружек разбавленного пойла, нехотя проговорил:

– Ладно, не горячись, сейчас всё будет. Всё равно мне отдашь сполна…

«Как же, паршивец. Я тебя скорее по самую глотку накормлю магией. На всю ширь твоего пуза», – подумал Мерлон. Кровь с огромной скоростью стучала в голове.

Вот ещё проблема. Вспыльчивость, которой ранее не наблюдалось, сейчас возникала по самым мелким поводам. По пути от Собора он зашиб одного пацанёнка просто за нехороший взгляд. И, думается, это лишь начало.

– Что же за дрянь я такую хлебнул? – пробормотал Мерлон вслух.

Но ответа не было. Голос, так недавно охотно общавшийся с ним, пропал куда-то. Почему? Быть может, из-за видений, от которых сейчас юноша пытался спастись в литрах хмельного, а, может, есть другие объяснения.

– Вот, держи, – выставляя с подноса кружку за кружкой, сказал хозяин трактира. Мерлон и не заметил, как тот подошёл. – Хватит?

Юноша поглядел на шесть кружек, поставленных в ряд перед ним, и удовлетворённо кивнул. Этого должно хватить на крепкий сон. Хотя есть ли надежда, что он будет? Ренессанс подойдёт очень скоро. Пускай даже сейчас ночь. Правда, это не помеха, если не считать лишней магической нагрузки на воинов в виде волшебного света. Хотя опять же, мелочь.

«И какого чёрта я делаю в этом могильнике? Всё равно здесь всем конец, и вся эта ничтожная кодла лишь помеха,» – мелькнуло в голове у Мерлона. Только помеха чему, он так и не понял. Уже несколько часов он находится словно в бреду, и хмель здесь не причина.

Кто-то рядом громко заржал. Мерлон посмотрел в сторону: пара бродяг о чём-то весело спорили. Обрубки паршивые.

– Все вы здесь мертвецы. Какого я здесь делаю? – еле различимо проговорил юноша, и вновь уставился в столешницу.

Ему нужен иной путь.

* * *

Дверь трактира пронзительно скрипнула, открывая за собой залу, полную галдящих пьяниц. Внутрь медленно и не спеша вошёл человек, с ног до головы одетый в черные одежды с накинутым на голову капюшоном. На поясе у него болталось два небольших клинка в простых кожаных ножнах.

Новый посетитель плотно затворил за собой дверь, оставляя ночной холод за пределами «Приюта отшельника» и плавно, словно не касаясь пола, проследовал к стойке трактирщика, где хозяин деловито натирал убогие глиняные кружки.

Никто из сидящих за столом не обратил ни малейшего внимания на вновь пришедшего. Осаждённый город был полон людей всякого сорта, да и не секрет, что существовала тайная Гильдия Убийц, орудующая в Шипстоуне с давних пор, и, кстати, частенько принимавшая участие в разборках сильных мира сего. Поэтому для здоровья стоит проявлять как можно меньше постороннего интереса.

Человек в чёрном подошёл к стойке, и, окинув быстрым взглядом залу, устроился на одном из стульев напротив хозяина трактира, который не повёл взглядом, продолжая увлечённо заниматься своим делом. Неизвестный какое-то время посидел неподвижно, а потом тихо проговорил:

– Крысы есть?

Трактирщик молчал, словно не слышал вопроса.

– Ааа, старый мошенник… – пробормотал пришелец.

– И что? – сухо бросил хозяин.

– Крысы есть? – повторил человек в чёрном.

– Сказал бы давно, – равнодушно ответил хозяин, продолжая тереть давно сухую кружку.

Незнакомец скрипнул зубами. Это словно послужило сигналом, и трактирщик отложил своё дело, и, облокотившись на стойку, проговорил:

– Что пить будем, мил человек?

Из-под капюшона раздался ехидный смешок.

– Что есть, кроме помоев? – прошипел человек в чёрном.

– Для таких особых гостей только жидкость собственного производства, – не моргнув, ответил хозяин.

Наступило тягостное молчание. Незнакомец недвижно сидел на стуле и внимательно смотрел на трактирщика. Тот, подражая визави, спокойно смотрел в скрытое тенью от капюшона лицо странного гостя. Холодные и в тоже время хитрые и дерзкие глаза застыли на пришельце, и, казалось, проедали насквозь. Не каждый, далеко не каждый был готов сдержать этот прожигающий взгляд. Наконец человек в чёрном громко хлопнул по стойке рукой, и, рассмеявшись, проголосил:

– Давай сюда свою дрянь, братец Гро! Угости за мой счёт всех этих бродяг! – на стол полетело несколько серебряных. Со всех сторон разнеслись одобрительные крики пьянствующих постояльцев.

Трактирщик расплылся в естественной улыбке.

– Как будет угодно! – проговорил он и развернулся к большой бочке.

Через какие-то минуты полные кружки пенящегося пива застучали по столам. Народ был доволен, а главное, совершенно потерял напряжение с приходом незнакомца. Свой человек! Родной!

– Скажи мне, Гро, всё готово? – делая размеренные глотки из кружки, спросил незнакомец.

– Да, конечно, Бладмур, – ответил улыбающийся трактирщик, вернувшись к натиранию высохших кружек.

– Следи за языком, – прошипел незнакомец.

– Прошу прощения, – едва заметно поклонившись, проговорил хозяин.

– Город, смотрю баррикадируется. Они что, настроены на затяжные бои? – усмехнулся тот, кого назвали Бладмуром.

– Они отлично понимают, что выдержать штурм стен невозможно.

– Глупцы, в немногочисленном составе, да ещё разрозненные, они быстрее потерпят поражение, чем если попытаются слаженно защитить укрепления. Да что за идиоты ими командуют? Как его, Сугунтур? Вроде слыл мастером своего дела…

– Он погиб на Плато де Артес..

– Да ладно? – удивился асассин. – Я чего-то не слышал, что наши отыскали его тело.

– И не должны были. Он погиб в жаровне вместе с высшими инквизиторами, – перестав улыбаться, проговорил трактирщик.

– И откуда знаешь, проклятый? Ты ж зад за пределы этого убогого местечка не высовываешь! – рассмеялся Бладмур.

– Свои каналы, свои каналы, господин, – вздохнув, пролепетал хозяин заведения.

– Верно, верно… – пробормотал асассин.

– Вы начнёте наступление к западной стене? – спросил Гро с совершенно отсутствующим видом.

– А где ж ещё-то? – сказал Бладмур и сделал хороший глоток. Он говорил громко, не опасаясь посторонних ушей. Пьяницам совершенно нет дела до чужих разговоров. – С других-то сторон не допрыгнешь! Эх, мать-природа сама велела!

Бладмур с удовольствием допил последний глоток.

– Значит на рассвете, запад? – уточнил трактирщик, понизив голос до шёпота.

– Да, конечно! И девчонок побольше! Да хорошеньких! Гулять, так гулять! – рявкнул как можно громче Бладмур. Ну, кто не знал, что старина Гро заведует подпольной сетью куртизанок? Хотя… Какие, к чёрту, куртизанки в осаждённом городе? Но! Знать могла себе позволить последнюю ночь блаженства. На то она и знать, чтобы почивать на чужом горбу и крови.

– Весёленькая ночь? – рассмеялся Гро, подыгрывая Бладмуру.

– Несомненно! – радостно пробормотал асассин. – А это ж кто у нас? Чего они здесь делают? – сказал он, осматривая сидящих. Понятное дело, проверял на предмет возможных доносчиков. В заведении Гро толклись не только вольные, желающие продать хабар в обход налогов инквизиции, но и многие деятели теневых организаций. – Я думал, всех взяли в ополчение, да в стройотряды.

– Часть ребят мои, часть просто неисправимые алкаши, – сказал Гро, указывая на валявшегося под столом бедолагу в рваном тряпье. – Мусор, одним словом. Ничего стоящего сегодня. Все теневые потихоньку ушли из города. Кто его знает, что решит делать ваш Ренессанс.

– А ты чего не ушёл? – не оборачиваясь, спросил Бладмур, приметив сидящего в углу юнца в сером плаще.

– На это есть причины, – проговорил Гро.

Бладмур хмыкнул. Нечего доставать занятых людей лишними расспросами.

– Хорошо, – проговорил Бладмур, пытаясь разглядеть сидящего в конце залы человека.

– Вы узнали всё, что хотели? – спросил Гро.

– Да, всё. Только… Кто этот тип? Вон тот, что сидит в углу?

– Этот? Думаете, крыса? – склонившись ближе к Бладмуру, проговорил трактирщик.

– Не знаю, быть может. Мне кажется, я его где-то видел.

– Один из вольных. Да, да, тех, кто закрывал фланг инквизиции на Плато. Их теперь немного осталось, – ответил Гро.

– Вольный, значит, говоришь? А к горам Ар-Умрада не шастал, случаем? – просипел асассин, медленно опустив руку на эфес одного из кинжалов.

– Понятия не имею. Мне это мало интересно… Моё дело принять товар. Вы только это, – указав на клинок асассина, пробурчал трактирщик. – Не шибко разносите мне заведеньице. Служанок нет у меня, и местечко-то только для прикрытия. Убирать потом… Пускай даже всё в скором времени сгорит к чертям.

Бладмур понимающе хмыкнул, поднимаясь со стула, и также медленно и плавно начал движение к уткнувшемуся в стол человеку в сером плаще. Он хорошо помнил встречу в подземельях, когда он и Лин-Лей, кстати, нынче покойный, повстречали недотёпу вольного, решившего удрать с искомой вещицей. Проклятый скот сумел обвести их вокруг пальца и сбежать. Правда, как показалось Бладмуру, в лапы к смерти. Теперь же внутреннее чутьё асассина Шепростана подсказывало, что этот пьяница и есть тот самый вольный, или, по крайней мере, человек, имеющий какое-то отношение к тому бедолаге.

Бладмур не успел дойти пары шагов, как человек резко поднял голову и устремил взор прямо на асассина. По спине убийцы пробежали мелкие мурашки. Он был готов поклясться, что вольный видит его насквозь и спокойно читает его мысли! Кстати говоря, это был тот самый недотёпа. Однако теперь он был не жалким тщедушным человечишкой, каким показался Бладмуру при первой встрече, а каким-то ненормальным, что ли.

– Чего застыл, урод? – заплетающимся языком спросил вольный.

Бладмур сжал рукоять кинжала и медленно потащил вверх. Пора разделаться с дерзким!

– Прежде чем я убью тебя, скажи, куда ты дел артефакт? – прошипел Бладмур.

– Убьёшь меня? – усмехнулся человек в сером. – Не думаю, рен. Не думаю.

– Ты не ответил на вопрос, – игнорируя слова визави, сказал асассин.

Вольный склонил голову на бок и внимательно посмотрел на Бладмура, оценивая того с ног до головы.

– А я и не думаю отвечать. И, кстати, не советую рыпаться. Ты умрёшь быстрее, чем это осознаешь, – причмокнув губами, пробормотал вольный. Язык его заплетался. Судя по огромному количеству пустых кружек, выпил он немало.

– Ты и правда такой…

Бладмур не успел договорить. В мгновение ока вольный оказался рядом с ним и с размаху саданул кулаком по лицу. Многоопытный асассин моргнуть не успел, как оказался на полу. Перед глазами поплыли жёлтые и красные круги. В воздухе что-то хлопнуло, и вокруг воцарилась тишина.

Удар был хорош. Вольный съездил Бладмуру от души. Несколько минут потребовалось убийце, чтобы отойти от потрясения. Когда взгляд более-менее прояснился, асассин резво встал, и, жмурясь от боли в голове, осмотрел зал. Все хмельные бродяги, включая самого Гро, смотрели на него с выпученными от изумления глазами. Бладмур быстро проверил капюшон. Нет, на месте.

– Чего уставились? – угрюмо бросил он.

Завсегдатаи «Приюта» вмиг отвернулись от него и возобновили разговоры, стараясь нарочито не замечать человека в чёрном. Бладмур покосился на трактирщика и кивнул: мол, где этот вольный? Гро развёл руками.

– В мгновение ока исчез, – сказал он. – Я увидел только, как вы падаете, а затем в глазах словно пелена какая-то. И всё. Этого ненормального как ветром сдуло!

Бладмур выругался. Проклятье! Неужели чёртова штучка, за которой его послали, дала этому глупцу невероятные способности?

– Если что узнаешь про эту мразь, доложи, – сказал Бладмур, проходя мимо Гро.

Дверь скрипнула, и ночной холод вместе с тяжеловатым воздухом ворвались в лёгкие. Надо спешить в свой стан.

* * *

Мерно потрескивали дрова небольшого костерка, разведённого тёмной и холодной ночью прямо посреди улицы из самых подручных средств – остова телеги и бочонка. Конечно, не шибко удачное топливо, но другого в переполненном людьми Шипстоуне нет. Власти сначала хотели бороться с кострищами по всему городу, которые несчастные беженцы разводили то тут, то там при наступлении холодного вечера, но затем махнули рукой: пускай лучше жгут, что найдут на улицах, чем полезут в дома за дровишками посолиднее. И это решение было вполне разумным.

Обстановка в городе и так накалена до предела, и лишать несчастный люд хотя бы какого-то тепла просто несуразно. По всему Шипстоуну, дай бог, действовало две сотни церковной милиции при поддержке нескольких сотен добровольцев-дружинников, а в городе собралось тысяч шестьдесят бежавших со всех концов владений Святой Инквизиции крестьян да ремесленников. Пускай с голыми руками, но с отчаянным сердцем; измученный народ мог смять всех служителей господних и в конечном счёте сдать город врагу. А это никуда не годилось. Патриархат решил биться до последнего, забаррикадировав все улицы и вписав в ополчение не менее семи тысяч ополченцев.

– Битма, подбрось пару палочек, – крикнул кто-то из пацанят. Вокруг костра, потрескивающего и иногда плюющегося искрами, собралось несколько десятков человек, усевшихся кольцом близ тепла. Такие общие костры жглись метров по семь друг от друга, собирая вокруг себя замерзающих беженцев. Теснота и общий жар костров, которых, кстати, по улице было достаточно много, слегка согревали холодную ночь.

– Не время, – отозвался человек, самый близкий к огню. В руках он держал палку с обугленным концом – хранитель костра. – Вся ночь впереди. Потухнет, чего будем делать? К соседям лезть? Не думаю, что они нам обрадуются.

Чедвик сплюнул. Что правда, то правда. Каждому своя рубашка ближе к телу и лишних потребителей никто не жаловал.

– М-да, – пробурчал он, устраиваясь поудобнее на мешках с пухом. Эти полезные вещицы раздавала милиция на каждой улице и площади. Тоже неплохой ход, слегка снимающий напряжение среди масс. Всё не на каменной мостовой часы коротать.

И тишина такая! Только изредка слышатся короткие обрывки разговоров. Так и тянет в сон. Глаза сами начинают закрываться. Вот чуть-чуть и сладкий сон нежно поглотит сознание…

Вдруг расплакался ребёнок. Темноволосая полноватая мать, сидевшая чуть поодаль от Чедвика и держащая малыша на руках, затараторила ласковые и успокаивающие слова, стараясь пресечь плачь ребёнка и не действовать и без того раздражённому народу на нервы. К тому же здесь были и другие дети, а заботливым мамашам нет дела до чужих чад. Простой и обыденный закон человеческой жизни.

Ребёнок плакал и не унимался. Несчастная мать стала срываться на плаксивые нотки, отчаиваясь что-либо предпринять. Чедвик вздохнул и с кряхтением поднялся на ноги. Последствия тяжёлой раны давали о себе знать, однако он был полон сил: святые братья дали кое-что покрепче целуфатоса.

– Что с ним? – спросил Чедвик, подойдя ближе к источнику беспокойства.

– Я… я не знаю! – всхлипнула девушка и с мольбой посмотрела на мага. В глазах у несчастной потрёпанной последними событиями матери застыли слёзы.

– Дайте я посмотрю. Не бойтесь, я первоклассный маг, – спокойно сказал Чедвик и медленно перенял плачущего ребёнка от матери. Потрогал лоб: горячий. Ясно. Как и следовало ожидать. – Возьмите, – молвил чародей, возвращая чадо. – У него жар. Сейчас я кое-что сделаю, и всё будет хорошо, только держите покрепче.

– А это не опасно? – испуганно проговорила девушка.

– Нет, – бросил Чедвик, и, положив руку на лоб маленького создания, стал тихо произносить слова заклинания. Ребёнок сначала продолжал, не унимаясь, плакать, но через какие-то секунды умолк, и с интересом уставился на Чедвика, чья ладонь стала постепенно приподниматься над лбом крохи, вытягивая за собой из кожи нить чёрного дыма. Ещё миг – и Чедвик резко отдёрнул руку и смахнул неприятную субстанцию в сторону. Чёрный дым исчез в воздухе. Маги называют это «вытягиванием яда». Достаточно сложный способ врачевания, но использовать порошок на маленьком создании небезопасно. Таким образом при должном мастерстве можно «вытащить» почти любой недуг. – Вот и всё… И покормите его, – ребёнок тем временем закрыл ладошкой щеку и мерно заснул. – Теперь уж как проснётся… – при этих словах мага девушка слегка смутилась и с непонятным страхом оглядела множество людей вокруг. Ясно. Молодая, стесняется. – Перестаньте, мамаша. У вас ребёнок на руках, и не та обстановка, чтобы в игры целомудренных играть. Не покормите, честное слово, приму меры, – сказал Чедвик и лукаво улыбнулся. Девушку это слегка расслабило, и она, улыбнувшись в ответ, откинулась на мешки.

– Спасибо вам большое, – пролепетала она, но Чедвик уже отвернулся и не слышал.

Маг медленно побрёл в сторону своей лежанки, и, грузно опустившись, уставился в огонь. Сегодня он и Дироль вылечили несколько сотен таких детишек и ещё сотни людей постарше. Слишком много несчастных сбежалось сюда.

Чедвик стал медленно проваливаться в сон, как рядом кто-то затопал, а затем завалился на мешки, придавив магу ноги.

– Какого? – рявкнул чародей, раскрывая глаза. – Какого беса тут принесло?

– Сейчас больно дам палкой по зубам, – пробурчал сосед, вытирая платком лицо. В темноте человека было не разглядеть, но по голосу Чедвик сразу узнал Дироля.

– Ты куда делся-то? Уже, наверное, глубокая ночь, а ты всё бродишь! – недовольно проговорил Чедвик и вновь опустился на подушки, уставившись в чистое звёздное небо.

– Да этот… спаситель наш, – послышался звук плевка, – Фанфарор, зараза, затаскал меня по всяким инстанциям, где сидят очень глупые люди с очень большим количеством макулатуры! Расскажи им то, расскажи им это… Как я видел это чёртово сражение… Уроды. Так и хотелось там поджарить всех! Взять так, знаешь, огненным шариком почистить ряды рабов господних. Какая, к чёрту, разница, как там пошло? Рены чуть не у стен табачок покуривают, а они бумажки крутят… Ну какая тут война? Пусть лучше жёнок своих идут греть, чем железом махать. Авось рены не посерчают сильно, и только некоторых посекут.

Чедвик громко усмехнулся, выражая солидарность с Диролем. После смерти талантливого военачальника, вина которого в прошедшей битве крайне спорна, всё шло наперекосяк. Командование толком не могло восстановить организацию в потрёпанных полках, почти на три четвери лишённых офицерского состава. Воины отказывались идти на стены и нести службу. Многие в отчаянии баррикадировались в бараках и выставляли всевозможные условия. Другие, ударившись в сакральный страх, уходили молиться и десятками принимались проситься в Соборе стать послушниками. С военными коммуникациями и укреплениями тоже творилось чёрт знает что. Половина опытных строителей сбежало в неизвестном направлении, и начальствующими поназначали всякий сброд, который толком не понимал, что такое баррикада и как её строить.

Набор ополчения – это вообще история, достойная гитары и глотки пьяного менестреля. Набирали в доблестные ряды защитников кого только можно, лишь бы железку в руках держать могли, а остальное приложится. Приложилось. Пришлось парочку десятков таких добровольцев повесить в назидание остальным мародёрам. Причём несколько бойцов городской милиции погибло в стычках с вооружёнными до зубов ополченцами. Да и не только… Одна из банд забралась в лавку мадмуазель Гатиниар и знатно укрепилась там, угрожая всему району и выкрикивая провокационные лозунги. А домик-то в два этажа, из камня. С нахрапа не взять. Пришлось штурмовать. Рванули пару огненных шаров даже. Результат – пять помощниц парфюмерии были в сердцах убиты разбойниками, а саму мадмуазель Гатиниар погубило одним из взрывов магического шара. Били-то по дому, для острастки. А вот как вышло. Первого своего достояния, в лице талантливой создательницы духов, чьи неповторимые ароматы ценились далеко за границами неназванной столицы, Шипстоун уже лишился. Мало того, упомянутый совсем недавно алхимик в белой башне, на которой при въезде в город заострил внимание Дироль, рванул вместе со своим причудливым жильём, похоронив заживо несколько семей в окружных каменных домах.

Одним словом, в городе поселился хаос. Общий настрой был куда как не боевой. Страх, сомнения, общее неверие в победу и в самого Бога, который позволяет противным торгашам творить чёрт знает что со своими покорными слугами! В былое время за такую ересь особо недовольных пожгли бы на кострах, да и дело с концом, однако почти все инквизиторы погибли на Плато, а остальным святым отцам не хватало силёнок совладать с общей массой. Задавили б возмущённые, и всё. Поэтому власти решили действовать тихо и мирно, стараясь купить лояльность жителей щедро раздаваемым провиантом и добрым вином. Всё равно осада продлиться не дольше дня, максимум недели, если у Ренессанса пойдёт не так, как они хотели. Скорее всего, бой будет один, и там уж решится, на чьей стороне боги этого мира.