Текст книги "Вера"

– Эти люди доставили нашему клану много славы и богатства… в те, далёкие времена. Теперь же их сгубила жажда власти и дене.… Ослеплённые своей корыстью, они решили убить своего верного слугу!

– Лжец! – проревел Добб и тут же получил удар кулаком в затылок, заставивший его уткнуться лицом в землю.

– И, как говорит наш закон, – продолжал Иридан, – бывшие заслуги не должны вставать на пути справедливости. Эти люди опасны, друзья мои. И, предав раз, они предадут второй. Посему, предательство карается смертью.

– Воины? Вы слышали приговор? Исполнить немедленно! – проревел Сантес.

В ответ раздались многочисленные крики согласия, и из строя вышло около десятка арбалетчиков. По старинной традиции, воров и предателей устраняли не как воинов, а как собак бешеных.

– Готовсь! – командовал Сантес.

– Дайте хоть смерть воинов, гады! – рявкнул Болдин.

– Целься! – стрелки выстроились в линию и вскинули арбалеты.

Наступила секунда паузы, в которую Иридан успел тысячу раз пожалеть несчастных и столько же раз скрепить своё сердце сталью.

– Пли! – десять болтов сорвались с арбалетов и буквально пригвоздили приговорённых к земле.

Всё было кончено.

– Да здравствует новый правитель! – воскликнул Сантес, и его поддержали остальные воины, добавив ко всему прочему удары по щитам.

– Братцы, – воззвал к воинам Иридан, встав твёрдо на ноги и высвободившись из поддерживавших его рук. – К сожалению, мы стали свидетелями немыслимого предательства со стороны правителей, обративших оружие против своих верных слуг. Они забыли, кто доставлял им славу и богатства! Они забыли, кто верой сердца служил им столько лет! Они потеряли честь, за что и поплатились жизнью. Но с сего момента более никогда наш клан не потрясут такие события! Никогда наш корабль не занесёт на рифы, и не быть ему разбитым об острые скалы корысти и злости! Во имя нашей доблести и славы! Во имя будущего наших детей! Во имя вечного Ренессанса!

– Во имя! – раздался ответный дружный рёв.

– Во имя! – поддержал Сантес, и несколько раз стройный залп криков пронёсся по всему лагерю.

– А теперь, друзья, отдыхайте! Вы заслужили это! Эй, слуги, вина моим воинам! И девок! Ура! – сказал Иридан, и, развернувшись, медленно двинулся к спальному шатру. Он очень устал, и, ко всему прочему, саднили раны. Требовался здоровый крепкий сон. Старая воинская привычка – выспаться при любых обстоятельствах.

Новоиспечённый сеньор успел дойти до шатра и откинуть полог, прежде чем восторженные крики замолкли, уступив место громкому шуму хохота и довольства. Иридан знал, что нужно толпе.

Но не успел он пройти пары шагов, как кто-то резко обхватил его шею, крепко зажав рот, и в ту же секунду нанёс один удар в печень, другой в шею. Больно кольнуло в обоих местах, а затем новоявленный сеньор захлебнулся кровью. Нападавший ослабил хватку, позволив Иридану упасть. Рана на шее пульсировала, испуская в разные стороны струи крови. Будущий правитель медленно отполз в угол. Перед глазами плыло. В шатре было темно, однако Иридан успел разглядеть три фигуры.

– Ну что, мой друг, трудно быть богом? – проговорил один незнакомец. Голос был так знаком… Это же Данфер!

– Ты?.. – прохрипел Иридан. Голова кружилась. Он вот-вот потеряет сознание.

– Ну, вообще-то, убил тебя я, – ответил другой. Звук голоса донёсся словно издалека, но Иридан узнал бы его из миллиона других. Бладмур.

– Ничего личного, Иридан, – проговорил Данфер. – Поверь, я преклоняюсь перед твоим политическим талантом. Просто ты допустил одну простую ошибку. Ты доверился Тьме! – Данфер рассмеялся. – Аримус, возьми волос. Пора.

– Слушаюсь, командарм! – третья фигура подошла к умирающему Иридану и рывком выдернула клок его волос.

– Признаюсь, я до последней минуты не верил в успех, – проговорил приспешник Ордена. – Но ты был просто великолепен! Двумя ударами расправился со всеми внешними врагами и покорил внутренних. Но теперь тебе придётся уйти на покой. Да, да, в этот великий час славы. К сожалению, мы не можем оставить тебя в живых. Хотя я бы очень сильно желал этого. Сам понимаешь – политика! – последние слова командарм чуть ли не пропел. – Ну вот, сейчас, – пробормотал он, и в тишине шатра раздался хлопок, будто открылась пробка старого доброго вина. В руке Данфер держал склянку с ярко-зелёной жидкостью, отбрасывающей мягкие лучи на его страшное лицо с горящими как уголь глазами. – Теперь кидаем волос… Вот… – жидкость в колбе угрожающе зашипела. – Прощай, старый Иридан, – сказал Данфер, передавая склянку Аримусу. – Да здравствует новый Иридан, правитель Ренессанса!

Последнее, что видел гроссмастер перед тем, как сделать последний вздох, это медленно изменяющееся лицо Аримуса, озарённое магией. Чрез какие-то мгновения оно стало лицом Иридана. Самого Иридана. Однако настоящий без нескольких минут владыка Ренессанса так и не узнал, что в момент смерти превратился в молчуна Аримуса, которого через какие-то мгновения обвинили в предательстве и сожгли на костре.

Ему уже было всё равно…

* * *

Дым медленно стелился вдоль небольшого письменного стола, заваленного различными пергаментами. Лениво и как-то по-свойски он лизал каждый лист, а затем, словно распробовав, впитывался в тело выбранной жертвы, чтобы остаться там до тех пор, пока воздух не выдернет его своей вечной и непокорной силой. Словно властелин, выдернувший жизнь из ничтожества. Хотя, наверное, в условиях вселенских материй таких понятий просто не существует. В общем-то каждый знает своё место и свою параллель, и на чужое никто претендовать не смеет. Но всё спорно. В науке много теорий, и, например, одна из них утверждает, что главной силой, общим законом всех субстанций, является взаимная борьба, позволяющая процессу развития протекать без каких-либо остановок. Впрочем, здесь не учитывается возможность регресса и полного распада, что иной раз можно наблюдать в борьбе некоторых небольших существ, под названием малютки, или, как их именовали в первоначальном мире, микробы.

Даратас откинулся в небольшом кресле.

Первоначальный мир… Став тем, кем является сейчас, маг почти позабыл иную реальность, в которой провёл около двадцати с лишним лет. Не самых приятных, но всё-таки двух десятков с семечками лет! Да и, вообще-то, там Дом. Хотя вряд ли кто-либо ждёт его в тех скучных и неприветливых краях. Родственники, скорее всего, похоронили память о нём уже давно, а остальным как-то и дела нет. Кстати, к разговору о борьбе.

Вот между эльфами никакой внутренней вражды нет, никто не строит никаких партий, никто не рвётся сорвать царя с престола и принести славу именно своему дому. А у них есть и аристократы, и богачи, и очень много нищих. И нет вражды. Никакой! Никто не чурается друг друга. И государство развивается; знания, приносимые Жрицами и боевыми магиками, только увеличиваются, а искусство обладания телом и духом становится всё совершеннее. Нет, конечно, и здесь случаются убийства по тем или иным мотивам, но чтобы часть жителей старалась сгноить другую… Нет, увольте.

Наверное, люди сразу бы презрительно ткнули в сторону простецкой одежды, ветхих и страшных жилищ, грубой эльфийской утвари, больше похожей на ночные горшки, чем на сосуды, из которых можно пить благородное вино или употреблять пищу. Но эльфы в таком случае ответят просто: «Ле тролль де муто ре асте финар», что в приблизительном переводе означает: Мы хозяева вещей, а не вещи – хозяева наши.

Даратас ухмыльнулся и вытряс пепел из трубочки. Достав небольшой мешочек, он высыпал щепотку табака на руку, забил в свой немудрёный инструмент и искрой поджёг.

Причмокнув пару раз, Даратас огляделся. Его временным приютом и по совместительству рабочим кабинетом, стала грубая келья в храме Жриц, вырубленная, как и большинство эльфийских жилищ, в скале, метра четыре на четыре размером. К одной стенке был приставлен деревянный топчан с покрывалом из грубой ткани, а к другой – стол, и даже стул, считавшийся в эльфийских краях роскошью (в основном в ходу были табуретки). Вместо лампы – магический шар света над головой.

В такой тесноте табачный дым заволок почти всю комнату, и Даратас мысленно подшучивал над собой, вспоминая некоторых забавных личностей из родного мира. Впрочем, он сам, бывало, увлекался чем-то подобным, и не собирался каяться в этом, ведь кто в своё время не шалит, тот либо мёртв, либо просто растение. Логично, да? Хотя, конечно, Франческо в таком случае произносил любимую фразу: «Мир людей есть океан вечной и неизлечимой глупости, которую они любят называть логикой». Спорно, но очень ёмко… Де Орко вообще был человеком категоричным и неосторожным в суждениях. Клеймил правду-матку прямо в лоб, за что, собственно, его уважали, и в то же время не любили. Даратас же всегда придерживался более нейтральной позиции во всех спорах с Франческо, ссылаясь на не столь сильный ум.

Но прошли годы, де Орко не стало, а Даратас поставлен в самую главу одной из древнейших цивилизаций. С людьми всегда как-то проще: знаешь их главные интересы и желания, а вот с эльфами… здесь любой неверный шаг приведёт к самым неприятным последствиям для здоровья.

В общем, всё относительно…

Даратас в прошлой жизни был простым человеком, зарабатывал хлеб насущный, и любил весело покутить с многочисленными друзьями, а после столь шокирующих событий, как появление в этом странном и неприветливом мире, обстоятельства сильно поменяли его, направив к размышлениям и созерцательности. Даратас отошёл от всех дел и занялся изучениями сути бытия. В том и другом своём амплуа он никогда не помышлял о правлении, власти над другими. Слишком много ответственности, слишком тяжела ноша. Проще следить за самим собой, чем пытаться сохранить тысячи жизней и сделать их мир лучше.

Маг выпустил большой клуб дыма и закинул ногу на ногу.

Впрочем, философию Даратас не очень ценил. Он больше практик, чем отвлечённый от жизни теоретик. Он никогда не вникал в политику, никогда не интересовался хозяйственной жизнью в широком смысле слова, и уж тем более плевал он на проблемы общества. Делал что должно, и будь, что будет, один в поле не воин. Какая, к чёрту, разница? Всё живое не вечно, и хоть ты тресни, рано или поздно те или иные созданные вещи вместе со своими хозяевами превратятся в пыль под безжалостным прессом времени.

В дверь постучались.

– Да, войдите, – сказал Даратас, и в один миг несложным заклятием убрал дым из кельи. Незачем кому-то знать его странности.

Обычная деревянная дверь отворилась, и в помещение вошла молодая белокурая эльфийка, облачённая в традиционный наряд жрицы. В одной руке она держала короткий посох, а в другой – кипу скрученных пергаментов.

– Вот, алахоэ, здесь данные по состоянию укреплений. Все, что вы запрашивали.

– Спасибо, Недмэ, давай сюда, – сказал Даратас, и, приподнявшись, взял пергаменты.

– Что-нибудь ещё? – спросила девушка, уперев руки в бока.

– Да… – затянувшись, ответил Даратас.

Недмэ была ещё одним незапланированным регентом, только в сфере религиозных дел. После смерти Верховных Жриц и большей части уважаемых волшебниц, вопрос о назначении новых Верховных встал очень остро: никто не знал, чью кандидатуру выбрать. Дело в том, что претендовать на столь высокое место могли только титулованные, «отмеченные Тирой» жрицы. А чем определялась особенность той или иной волшебницы и её особенные титулы, Даратас не знал. Всё бы ничего с этими жрицами, но без них невозможно венчание на царство, а это главная проблема. Без соблюдения всех ритуалов эльфы наотрез отказались возвести Мильгарда на Престол.

– Когда же произойдёт назначение Верховных? Мы не можем затягивать. Думаю, весь народ сейчас в волнении от столь… эм, неожиданного временщика как я.

Жрица внимательно посмотрела Даратасу в глаза. Маг ответил немигающим ледяным взором, способным читать мысли. Несколько секунд они сверлили друг друга глазами, прожигая насквозь. Надо отдать должное, девушка была достаточно сильной волшебницей, но не под стать Даратасу. Стоило ему чуть усилить давление, как она отвела взгляд.

– Думаю, мы попали в очень щекотливую ситуацию, – пробормотала жрица, глядя в пол. – В живых остались только младшие сёстры, недостойные носить высший сан, и несколько матрон, силы которых почти иссякли. По нашему закону никто из них не может занять пост. Даже я.

– Неужели у вас не предусмотрено чрезвычайных…

– Наш закон един, – твёрдо сказала девушка. – Всяческие оговорки ведут к появлению обходных путей, алахоэ. Вы, люди, любите придумывать всяческие обороты, позволяющие вам создавать варианты. Вы называете это прагматизмом, а мы – откровенной ложью.

– Чудесно, моя госпожа, чудесно! – сказал Даратас и похлопал ладонями. От неожиданности девушка оторопела, Её брови поползли вверх. – Я рад, что вы хорошо ознакомлены с вашими традициями, но вот незадача: я их не знаю. Поэтому, на мой взгляд, разумнее не огрызаться, а нормально объяснить мне всю сложность ситуации, не перечисляя, в коих грехах повинна моя раса.

– Так, может, вас сразу на царство назначить? – рявкнула девушка.

– Ах, вот что… – пробормотал Даратас. Откинувшись на спинку, маг сделал пару затяжек, с интересом изучая стройную фигурку строптивой эльфийки, а затем щелкнул пальцами, и девушка, оторвавшись от пола, перевернулась головой вниз. Хмыкнув, маг заставил тело жрицы кружить вокруг оси с огромной скоростью. Эльфийка только подумала закричать, как маг применил заклятье немоты. Повертев дерзкую немного в воздухе, маг остановил её и вновь перевернул на ноги, впрочем, лишив возможности двигаться и говорить.

– Видишь ли в чём дело, моя дорогая, – молвил маг, – мне наплевать на регентство. И вообще наплевать на всякое правление. Если бы я хотел, вокруг меня бегали бы сотни таких, как ты. Среди вас нет ни одного, равного мне Я сейчас руковожу вашей обороной только потому, что меня просил мой друг и ваш царь сохранить эльфийский народ! – Даратас старался говорить тихо и медленно, чеканя слова, дабы они врезались в сознание, как нож в тело. – Поверь, я отлично знаю, кем меня здесь считают. И мне хорошо известно ваше отношение к людям. Но если вы не в силах отойти от своих ритуалов, сделав финт ушами, то, будь любезна, обращайся ко мне, как к правителю, пускай и временному. Только я, пускай и человек, способен сдержать ваши дома в древнем единстве, и, надеюсь, ты осознаёшь это. Посеешь зерно сомнений в правильности решения Кельвина – лавина сорвётся с горы. Не пройдёт и пары часов, как каждая семья найдёт, что вспомнить другой. Так что постарайся проявлять пускай вынужденное, но уважение и почёт, иначе твоё упрямство обойдётся слишком большой кровью!

Сказав последнюю фразу, маг оборвал магическую связку и девушка упала на пол, в бессилии уткнувшись лицом в пол. Даратас, махнув рукой, уселся на стул, и, закурив, погрузился в чтение принесённых пергаментов, не обращая ровным счётом никакого внимания на лежащую жрицу.

– Это дикое оскорбление… – прошипела эльфийка. Даратас хмыкнул в ответ, давая понять, что сей факт ему прекрасно известен. – Ты, ты… – захлёбываясь слезами, забормотала жрица.

– О! Вы только посмотрите! М-да… – цокнув языком, проговорил маг, не отрываясь от чтения. – Если таких плакс выбирают в регенты, то дело у вашего царства совсем плохо. Хотя, знаешь, – задумчиво произнёс Даратас, резко поднявшись на ноги, – Это даже к лучшему. Умыв слезами и кровью собственную гордость, вы, быть может, укрепите свою веру.

– Да что ты знаешь о Вере, человек? – взревела эльфийка и рванула к Даратасу. Блеснул кинжал… но цели так и не достиг. Маг одним простым приёмом обезоружил девушку и рывком отшвырнул на кровать.

– Да, наверное, я мало знаю о вере, но я очень много знаю о жизни, дорогая, – проговорил маг, медленно вращая в руках маленький кинжал. – И, как подсказывает мне опыт, чем выше задираешь голову, тем легче не заметить то, что лежит под ногами. Пойми, глупая, сейчас не время кичиться своим «высоким» положением. Я какой-никакой, а правитель, и, согласно вашим законам, вы должны подчиняться. Истекающей кровью державе требуется точное, почти механическое исполнение правил, иначе ваше общество начнёт рушиться. Я понимаю твоё отвращение, и сам не рад сложившейся ситуации. Спасибо Кельвину! Но в данный час необходимо забыть о своём эго. В мир ворвалось нечто неизвестное, и сила этого непомерна. Да, этот мир, который вы храните, теперь под угрозой – не только ваш народ. А ты на меня с этим! – Даратас с отвращением кинул кинжал в угол. – Ножичком! Лучше поторопи своих, чтобы более не раздражаться моим присутствием.

– Да не могу я! – вырвалось у девушки, и она закусила губу.

– Да? И с чего же?

– Я уже сказала, никого нет. Мы не можем выбрать Жриц, и посему царя больше не будет. И ты, алахоэ, теперь вечно! – выкрикнула девушка, утирая слёзы.

Последние слова эльфийки ошарашили Даратаса, но, впрочем, ненадолго.

– Чушь! – воскликнул маг. – Даже при смерти Кельвин не расстался с разумом и не стал бы давать мне регентство, не зная, что тем самым ставит царство в безвыходное положение.

– Ну, он мог и не знать о…

– О всех последствиях он был извещён. За час до своей кончины старик-царь запросил всю информацию о последствиях сражения. М-да, истекая кровью, правитель думал о своём государстве. А ты… Стыдись! – тыкнув пальцем в сторону девушки, сказал Даратас и вновь уселся на стул, продолжая смачно затягиваться табаком из трубочки. – Видно, есть какой-то запасной ход… Так, значит, утри слёзы и спеши в самые дальние кладовые ваших библиотек. Найди хотя бы пару слов о ином варианте выбора царя. Всё, бегом. А я пока займусь изучением сложившейся обстановки.

Эльфийка медленно встала с кровати и направилась к двери, ладонями смахивая катившиеся слёзы и спотыкаясь по пути… Ушла она, громко хлопнув дверью.

Оно и к лучшему.

Даратас хмыкнул и стал раскладывать принесённые бумаги.

Наверное, он поступил предельно жёстко и грубо, однако ситуация требует подобных действий. Столь вопиющее нарушение принятого порядка зародит в ней желание вернуть старый ход вещей. Так сказать, обратное противодействие. В основном, сила привычки сильнее внешних воздействий. Чаще всего привычку можно победить изнутри. Но в данном случае необходимо, наоборот, усиливать давление, дабы эльфам хотелось скорее избавиться от внешнего пресса. Это крайне актуально для консервативного общества эльфийского царства.

Вообще, теоретически, как регент Верховного Жречества, Недмэ может попытаться собрать Совет Старейшин, и признать его, Даратаса, регентство, преступным из-за таких выходок против Жрицы и тем более женщины! Но этого делать она не станет. Знаете, это как в одной очень древней игре из его родного мира: самого себя связать неудачным ходом и потерять очень ценную фигуру. Нет, сейчас её усилия будут направлены на создание законных, именно законных условий для возведения Мильгарда на Престол. Любые существа живут вместе благодаря определённым скрепам, держащим их вместе. В случае с эльфами закон в виде традиций пронизывает всю каждодневную жизнь этого народа. Если он даст трещину, то… Тогда этой древнейшей цивилизации не удержаться. Ведь она состоит из шести племён, объединённых вместе, и ещё десятков домов, представляющих закрытые касты. И внутри каждой есть свои правила. Процесс распада будет скоротечным и необратимым.

А то, что он, Даратас, нарушил закон, в этом только плюс. Ведь он чужак и, ко всему прочему, человек.

Прошло около трёх часов, пока маг, зарывшись в стопки пергаментов, разбирался во всех доставленных данных. К сожалению, Даратас не знал язык эльфов в совершенстве и кое-какие детали ему приходилось додумывать самому. Но в итоге это не мешало составить полную картину событий.

После самого сражения и постоянных стычек при отступлениях, у эльфийского царства осталось всего двенадцать тысяч бойцов. Враг тем временем занял уже весь третий ярус шахт, отрезав эльфам доступ к каким-либо ресурсам и безостановочно продвигается ко второму, жилому ярусу. Провианта хватит на недели две, а вот припасов лишь на одну серьёзную схватку, а потом придётся кулаками да зубами брать врага. Что касается укреплений, то все расположены в неудобных для встречи столь многочисленного врага местах, и не представляют никакой ценности. Осталось, правда, одно местечко до начала второго яруса. Там-то и надо встречать неприятеля. Вообще, от жилых кварталов в район шахт ведут два главных туннеля, которые потом разветвляются, уводя к тем или иным копям. Один из таких проходов покрыт железными рельсами, по которым спускаются и поднимаются тачанки с необходимыми вещами для работы. Этот проход слишком отвесный для того, чтобы по нему передвигаться пешком. Конечно, гости из неизвестных пространств Междумирья – не люди и не эльфы, – и могут придумать что-нибудь из своего особенного арсенала на подобный случай, однако такой шанс им давать нельзя. Встречать там гадов совсем неудобно: слишком узкие пространства. Поэтому вход этот лучше всего перекрыть. А вот преимущество второго состоит в том, что перед ним есть большое пространство, способное уместить войско. Конечно, это не размеры Золотых Ручьёв, но вполне достаточные. Насколько понял Даратас, в древности там был зал жертвоприношений, которые совершали эльфы, провожая бойцов на войну в подземелья. Со временем данный обряд переместился в Золотые Ручьи, а затем и вовсе вышел из применения, так как войны шли почти беспрерывно, и пафосные мероприятия лишь мешали эффективному ведению боевых действий. Ну! Обычай исчез, а вот помещение, некогда старательно вырубленное в теле скалы, осталось. Грех не воспользоваться!

Судя по скорости передвижения, гости Междумирья подойдут в назначенную точку примерно через сутки. Странно, но твари не торопятся, а медленно и верно идут вперёд, оставляя за собой… Да, кстати, оставляя за собой что?

Даратас вытащил небольшой лист с загнутым концом из дальней стопки на столе и стал внимательно вчитываться в несколько строк, наскоро набросанных чей-то грубой рукой. Это был отчёт единственного выжившего бойца из разведотряда, высланного вперёд, чтобы засечь продвижение противника. Твари оказались гораздо умнее, чем считали, и приготовили для эльфов западню. Из двенадцать воинов остался этот, еле-еле унёсший ноги. Пропуская множество формальностей, Даратас вычитал самое интересное: «Когда мы подошли к Трантойскому перешейку, то заняли крайне удачную позицию, с которой смогли рассмотреть продвигающиеся полки противника во всех необходимых деталях. Шли они разрозненно, без каких-либо намёков на строй. Шли молча. Офицеров замечено не было. Стоит отметить, что те места, по которым прошли эти твари, покрылись непонятной чёрной дымкой. Если точнее описывать, что-то вроде тумана, около десяти сантиметров высотой, покрывающий всю поверхность, на которую ступили твари. Подобное мы заметили чуть дальше, близ Фрасцового озера. Тогда-то мы и попали в засаду…»

Даратас отложил листок и сделал глубокую затяжку. Крайне интересная информация! Чёрный туман… Однако!

В дверь вновь постучались.

– Да, да! – проговорил маг, не отрываясь от трубки.

Дверь открылась, и в комнатушку вошла Дариана.

– Привет, Дар, – сказала она. – Я отвлекаю?

– Нет, нет, – проговорил маг, рассматривая обтянутую в серую кожаную одежду, фигурку Дарианы. – Прошу, садись на кровать. Стула, к сожалению нет.

– Благодарю… – пробурчала она.

– Ты, я так понимаю, пришла по делу?

– Да, ты думаешь верно. Хотя я была бы не прочь поболтать с тобой о том о сем за бокалом хорошего вина.

– Взаимно, моя дорогая, – сказал Даратас, мило улыбнувшись. – Но времена, однако сейчас иные.

– Суетливые весьма, – усмехнулась волшебница.

– Да уж! – затянувшись, пробормотал маг. – Так что у тебя?

– Среди эльфов начинается брожение. Многие не верят в победу. Всё чаще и чаще звучат призывы уйти в Ансвиль.

– Ах, Ансвиль! – воскликнул Даратас, поёрзав в кресле. – Сколько я ни пытался вытащить из старика Кельвина хоть пару слов об этом странном месте, все попытки потерпели фиаско! Ты знаешь что-нибудь?

– Я встретила упоминание о нём в очень древнем манускрипте, который доставил в далёком прошлом один из преданных офицеров. Этот Ансвиль или, по-другому, Анхельм, какой-то мифический город, существующий в искажённой реальности параллельно с нашим миром. К сожалению, каких-либо конкретных подробностей там не сказано, но единственное, что более или менее можно считать важным, это указание на некое триединство древних эльфов, коим и принадлежат знания Ансвиля.

– Так, так… Ансвиль, – бормотал маг, картинно выпуская клубы дыма изо рта. – Бежать, значит, задумали…

– Может, они правы?

– На самом деле да… Враг превышает нас и в количестве, да и в умении. Надежды мало.

– И что тогда мы делаем?

– Думаем, – внимательно посмотрев на Дариану, сказал маг.

– А не будет ли поздно, когда мы поймём, что придумать так ничего и не получится?

Даратас резко встал и, обойдя вокруг стула, проговорил:

– Возможно…

– Я не понимаю, – всплеснула руками девушка.

– Всё не так просто… Вот, прочти, – сказал маг, протянув бумагу с отчётом разведчика Дариане.

Та бегло просмотрела написанное (в отличие от Даратаса, волшебница превосходно знала эльфийский), затем несколько секунд посмотрела в сторону, обдумывая полученную информацию и сказала:

– Бежать нельзя.

– Именно! – щёлкнув пальцами, подтвердил Даратас. – Гости-то наши совсем не завоёвывать пришли.

– А скорее, уничтожать. И эльфы лишь первое препятствие. Однако здесь ничего не сказано о влиянии тумана на живое.

– Боюсь, что ответ очевиден.

– Не всё так однозначно.

– Я так не думаю, – громко сказал кто-то, входя в комнату.

Маг и волшебница устремили взгляд на пришедшего и в недоумении уставились на гостя. Хотя кто ещё был гостем…

– Мильгард? – удивлённо проговорила девушка.

– Простите, я проходил мимо и услышал ваш разговор, – виновато произнёс эльф, подойдя ближе к Дариане.

– Да ничего… – пробурчал маг. Неужели они говорили так громко?

– Да, слух у меня особенный, от рождения. Вынужден признаться вам, мессир, я слышал также ваш, эм, непростой разговор с Недмэ…

Даратас почувствовал, как неприятные мурашки пробежали по спине, но виду не подал.

– … и согласен с вами во всём.

– Во всём? – в недоумении проговорил Даратас.

– Я думаю, мой отец не настолько глуп, чтобы передать всю власть человеку, сделав его правителем от безысходности. Причём, как вы знаете, от власти у нас отказаться нельзя. Будь всё плохо, он назначил бы алахоэ меня или брата. Я присяду?

– Конечно, – ответил маг, не сводя глаз с Мильгарда.

– А что касается Ансвиля, – сказал эльф, усевшись позади Дарианы и прижавшись спиной к стене, – то все знания о нём были утеряны, кроме ключа, открывающего телепорт. Что это за город и вообще за мир, в котором разместился Ансвиль? Кто его знает. Быть может, эти твари как раз и пришли оттуда. Поэтому необходимо драться здесь, за наш дом. И, кстати, тот туман опасен для жизни. Откуда я знаю? Да вот, спустился недавно вместе с отрядом. В лапы такой штуки случайно попал один разведчик. От него осталась только пыль. Немедленный процесс гниения. Пару секунд, и тела нет.

– Господи… – пробормотала Дариана.

– С каких пор ты обращаешься к Богу, дорогая? – усмехнулся маг. От туманной дряни он и не ожидал ничего другого. Что огонь, что яд, что подобный туман. Разница лишь в способе, а результат один.

Дариана лишь лукаво улыбнулась на вопрос Даратаса.

– Драться значит… – пробормотал маг, посмотрев на эльфийского принца. – Закурить не желаете?

– Нет, благодарю, – отказался тот.

– Жаль, – сухо сказал Даратас и забил свежий табак. – А как, собственно, вы представляете себе битву?

– Насколько я понял, вы уже запросили данные о возможных укреплениях в жилых кварталах. Честно говоря, здесь самая слабая линяя обороны. Все укрепрайоны разбросаны, и кулак нам сформировать не удастся. Думаю, вы понимаете: никто не ждал таких орд из глубин, и веками подготовка велась для войны без линии фронта. Теперь же всё иначе. Что ж, вы, наверное, обратили внимание на жертвенный зал перед одним из главных ходов, ведущих на третий ярус?

– Да, как раз анализировал все плюсы и минусы.

– У нас примерно двенадцать тысяч войска. Как я читал, в этом месте может поместиться где-то около тридцати тысяч. Да, да, в древнее время наши предки любили размах, – улыбнувшись, сказал Мильгард. – Если расположиться полумесяцем перед самым входом, мы закроем все пути прорыва, а также сможем создать мешок, в которого будем посылать тучи стрел. Проще говоря, пространство между входом и строем будет полностью простреливаться лучниками.

– Это замечательно, только толку-то? Враг сражается с неимоверной скоростью, сметая…

– Сначала я думал о магии ускорения, но её действие крайне нестабильно и кратковременно. Вы знаете это лучше меня.

– Поэтому-то и отмёл эту идею сразу же!

– Тогда я и подумал о зелье времени…

– Зелье времени? – усмехнулся маг. – Насколько я помню, наши с Франческо усилия на получение этой вещицы окончились неудачей.

– Конечно! Ведь мой отец не дал вам самый главный компонент – ридий.

– Ридий? Хм, что-то очень созвучное с одним крайне опасным веществом из моего родного мира…

– Оно и опасно. Залежи ридия находятся глубоко под землёй, даже дальше жилищ пустеров. Если не использовать магические щиты, уже за несколько километров можно почувствовать некоторое давление на мозг. Если же подойти близко к скоплениям ридия без защиты, то смерть будет почти моментальной. Как установили Жрицы, от разрыва внутренностей.

– Ого! Нехорошо Кельвин поступил, не сказав нам.

– Ну! Знаете ли… Жизнь – такая штука! Кто его знает, как обернётся. Нужно же иметь свой козырь в рукаве!

– О! Вы знаете эту игру? – удивилась Дариана.

– А чего ж нет? Отец обучил. Вы же вроде с Франческо баловались сим развлечением.

– Ну да ладно! Речь не об этом, – нахмурившись, сказал Даратас. – И что же этот ридий?

– Крайне активное вещество. С ним-то и получается зелье времени, которое, кстати, вполне безопасно. Хотя, по правде сказать, я до конца не уверен.

– И чем оно отличается от магии Высших Порядков? – потирая подбородок, спросила волшебница.

– Во-первых, действием. Штука эта не только заставляет тело двигаться быстрее, но и производит немедленную адаптацию организма. То есть вам кажется, что вы продолжаете жить и действовать так же, как и раньше, только всё вокруг замедляется.

– А точнее, становится в одну проекцию.

– Верно! – щёлкнув пальцами, сказал Мильгард. Этот сын Кельвина был намного общительнее, чем Ольвен, и куда умнее.

– А срок действия?