Текст книги "В тени московского мэра"

Несмотря на современные технологии, строительство храма было грандиозным и очень дорогим проектом.

Лужков часто подчеркивал, что на его возрождение из городского бюджета не было потрачено ни копейки, все финансирование шло исключительно за счет пожертвований. И действительно, компании и частные лица, желавшие видеть храм вместо бассейна, отдавали свои деньги на его строительство. Имена благотворителей потом запечатлели на памятных досках внутри храма.

Но для многих московских предприятий воссоздание стало своеобразным оброком. К директорам заводов и фабрик приходили посланцы из Красного дома и говорили, что на благое дело им ежемесячно придется перечислять конкретные суммы на счет специального фонда.

* * *

– А я вот считаю, что Лужка зря сейчас ругают. Что бы кто ни говорил, а для нас, москвичей, он очень много сделал. И неизвестно еще кто больше него сделает, – услышал задумавшийся Аркадий реплику Яны.

– Для кого, для кого? – ехидно прищурился Игорь. – Давно ли мы стали москвичами?

Наконец-то у него появился повод ответить на подколки Яны.

– Я, между прочим, – почти обиделась Яна, – уже больше десяти лет в Москве живу, не надо тут…

– А если уж пристально всматриваться, мы тут вообще все не москвичи, – вступилась за подругу Наташа.

– Мы еще помним это крымское «шо», – не унимался Николаич.

– И что? – чисто по-московски спросила Яна и вызывающе посмотрела на Игоря. – Я горжусь, что я в Крыму родилась…

– Ладно, хватит спорить! Я тут один коренной москвич! – Леха воспользовался моментом и снова обнял Наташу за плечи.

Крымский вектор

В конце двадцатого столетия, в самый пик своих президентских амбиций, Лужков поднял тему, которая волновала в России многих. Он почти открыто призвал бороться за возвращение в состав российского государства полуострова Крым, который после развала СССР отошел к Украине. Заявления Юрия Михайловича по Крыму были жесткими и откровенными и не раз вызывали дипломатические скандалы. На некоторое время из-за своих высказываний московский градоначальник стал даже персоной нон-грата на Украине.

О намерении вернуть Крым Лужков заявлял не только из Москвы. Он говорил об этом, встречаясь с живущими в Крыму соотечественниками, посещая боевые корабли Черноморского флота, выступая на многотысячных митингах в центре Севастополя.

Постепенно крымская тема стала в московском правительстве одной из самых важных, а на полуостров зачастили московские делегации разного уровня – от самого мэра до скромного начальника управления. Не было ни одного другого города, региона или страны, куда бы чаще, чем в Крым, летали московские чиновники. У этих визитов за несколько лет сложились уже и свои традиции, обозначились свои маршруты, и большинство поездок проходило по очень похожему сценарию, а многие московские гости начали постепенно воспринимать командировки в Крым как дополнительный отдых. Моряки встречали чиновников на присланные ими же деньги очень хлебосольно, а некоторые наиболее дальновидные адмиралы и высшие офицеры флота, воспользовавшись знакомствами в московском правительстве, впоследствии с успехом перебрались в российскую столицу.

Несмотря на все эти нюансы, Лужков, искренне верящий в не утратившую справедливости идею возвращения Крыма, от патриотической риторики перешел к конкретным делам. На средства городского бюджета Москва строила дома для офицеров российского Черноморского флота и школу для их детей, шефствовала над флагманом – крейсером «Москва», давала деньги на солярку для кораблей, когда у государства, наполнявшего половину бюджета нефтедолларами, средств на это не было, открыла черноморский филиал МГУ, привозила в Севастополь столичных артистов.

И, если бы не поддержка московских властей в то смутное время, Черноморский флот России мог реально развалиться, просто потому, что не устроенные в быту, получавшие мизерную заплату офицеры и их семьи разбежались бы в поисках лучшей жизни.

– Ну что, Аркадий, поедешь с нами в Крым покупаться? – Игорь довольно улыбался, и сразу было ясно, что свои плавки он уже упаковал. – Давай, пробивай у своего начальника. Три дня без Лужкова!

Командировки с Лужковым и без него для журналистов разительно отличались. График работы с мэром – встречи с местным начальством, моряками и соотечественниками, открытие новых объектов, закладка камней в основание будущих зданий – был значительно напряженнее, чем с его замами. А самое главное – Лужкова всегда сопровождал пресс-секретарь, который никогда не давал расслабиться журналистам. Когда же Сергея Петровича рядом не было, а журналистов возглавлял «свой человек» из пресс-службы, то и атмосфера царила почти вольная.

Вольность эта могла начаться прямо утром в самолете.

– Смотрите, – Игорь повернулся к Аркадию и Алексею, сидевшим позади него в салоне самолета, и развернул перед ними листок с планом визита. – Приземляемся в Симферополе в десять утра. Нас встречают, а потом сразу переезжаем в Севастополь. Там в двенадцать встреча с местным мэром на час, а потом на крейсер. А там как обычно: Аркашка, ты пару новостей передашь, а ты, Леха, пыхнешь вспышкой и все… То есть мы сейчас взлетим и уже можем позавтракать с настроением, – обрадовался Игорь, сделав акцент на слове «настроение».

– Вот ты завелся, – пробубнил невыспавшийся Алексей.

– Да ладно, Леха, можно подумать, ты по работе заскучал. Радуйся, что Цоя рядом нет, а то уже метался бы по всему самолету!

– Ой, да никуда бы я не метался, – отмахнулся осмелевший вдалеке от начальства фотограф.

Двигатели самолета загудели сильнее, и ТУ-134 стал разгоняться по взлетной полосе. Набрав высоту, самолет принял горизонтальное положение, и стюардессы повезли между рядами тележки с аперитивом, за которым должен был последовать и завтрак.

Симпатичная девушка, поравнявшись с креслом Игоря, поинтересовалась:

– Что будете пить?

– О-о, привет! – Игорь увидел знакомое лицо – Вы опять с нами!?

– Это вы с нами, – улыбнулась стюардесса. Московские делегации часто обслуживали одни и те же экипажи, и такие встречи в самолетах были не редкостью.

– Ах, точно! Это я от радости! – Игорь пребывал в очень приподнятом настроении. – Знаете, а мы, наверное, начнем с… – он посмотрел на друзей.

– С водки! – выпалил Аркадий, которому постепенно передавалось восторженное состояние товарища, вместе с осознанием того, что вот сейчас в Москве у всех в разгаре рабочая неделя, жарко там, начальство все время что-то требует, а здесь прохладно, за иллюминатором облака и уже можно выпить водки. А впереди Севастополь, море…

– Ну вы даете! – Алексей все еще пытался выбиться из общего тренда, но сопротивление быстро гасло, и он согласился на рюмку водки, потребовав только лимон и ананасовый сок.

Выпив по рюмке, они дождались завтрака и переглянулись.

– Не будем, наверное, уже смешивать? – спросил Игорь.

– Не стоит, – подтвердил Алексей, засовывая в рот кубик сыра.

– Девушка, – обратился Игорь к стюардессе, продолжавшей разносить по салону завтраки.

– Да?

– А можно нам еще водочки? Так хорошо тут у вас!

Девушка понимающе заулыбалась:

– Конечно, только водка кончилась уже. Могу предложить вам коньяк, виски. Может быть, ром хотите?

– Как же так? Только взлетели и уже кончилась? – Игорь был обескуражен.

– Да, представляете, закончилась.

– Ну что? По вискарю тогда?

– Ну, давайте, раз кончилась.

Выпили по рюмке виски, но импортный напиток не пошел, хотелось чего-то родного.

– Что за бред вообще? – Алексей уже набирал обороты. – Как это? Все есть, а водка вдруг кончилась?

– Николаич, – Аркадий посмотрел на Игоря, – может, ты сходишь к своей знакомой, поинтересуешься?

Игорь, на удивление, не заставил себя долго уговаривать, поднялся и пошел искать стюардессу. Минут через пять он вернулся в салон с лицом заговорщика и каким-то свертком в руках.

– Ничего вы без меня не можете, даже водки выпить! – прошипел он, развернул сверток и, победно продемонстрировав бутылку водки, спрятал ее между сидений.

– Откуда?

– Да все есть! Просто руководитель делегации запретил наливать водку чтобы сотрудники раньше времени не напились.

– А виски?

– А все остальное можно! С этого, оказывается, не напиваются.

– Ну и бред…

– Ладно, у нас теперь есть. Для начала хватит, – Игорь с хрустом свернул пробку.

По трапу в Симферополе спускались, тщательно пережевывая жвачку. После традиционных приветствий делегацию рассадили по машинам, журналистам достался старенький импортный микроавтобус, и вереница, сверкая мигалками, отправилась в Севастополь.

– Ну, как долетели? Как Москва наша? – спрашивал журналистов офицер, сотрудник пресс-службы флота.

– Очень хорошо долетели, – признался Алексей, развалившийся на своем сидении.

За пустым, незапоминающимся разговором доехали до Севастополя, и кортеж, притормаживая все автомобильное движение, помчался по улицам приморского города. Через несколько минут машины остановились у Графской пристани, возле которой уже были пришвартованы три небольших катера. Катера эти, обшитые внутри деревом, могли взять на борт человек двенадцать – пятнадцать и обычно доставляли гостей на военные корабли, стоявшие на якоре в одной из севастопольских бухт.

– А встреча с мэром? – спросил Игорь. Друзья собирались еще зайти в магазин, чтобы приподнятое с утра настроение и в течение дня не теряло своего градуса.

– А там переменили что-то. Мы сразу на «Москву» и на весь день в поход.

– В какой еще поход? – возмутился Алексей.

– В море. У нас сегодня боевые стрельбы из всех видов оружия. Так что вернемся поздно вечером, – улыбнулся офицер.

«Все на катера! Проходим побыстрее, пожалуйста!», – послышалось с пристани. Гости, включая обескураженных журналистов, погрузились на раскачивающиеся суденышки, которые один за другим стали отчаливать от берега. В каждом катере, кроме сидевшего за штурвалом мичмана, было по двое матросов, которые с помощью багров должны были обеспечить швартовку к трапу крейсера и помогать гражданским подниматься на борт.

– Поскольку поход весьма длительный, будем в море около десяти часов, – уже знакомый офицер пресс-службы инструктировал москвичей, пока плыли на катере, – мы всех вас, человека по три-четыре, распределим по офицерским каютам. Там можно будет немного отдохнуть. По прибытии на корабль за каждой группой закрепим матроса, который проведет вас на место, чтобы не заблудились. А то у нас крейсер – как многоэтажный дом! Когда выйдем в заданный район для стрельб, эти же матросы за вами зайдут и приведут на палубу, чтобы вы смогли посмотреть на боевую мощь корабля.

– Скажите, а буфет какой-нибудь с прохладительными напитками у вас есть? – попробовал зайти издалека Аркадий.

– Нет, пиво у нас не продают, – прочитал уныние в глазах журналиста опытный моряк. – А обед будет, когда отстреляемся. На обратном пути.

– Как служится? «Деды» не донимают? – интересовался Алексей у матроса, который вел их в офицерскую каюту по железным лабиринтам корабля, то поднимаясь по ступенькам, то спускаясь вниз.

– Да не-е, вроде, – неохотно отвечал парень, – я уже больше года служу.

– А кормят как?

– Нормально, жить можно.

– А с бабами-то, наверное, плохо? А-ха-ха! – не унимался любопытный фотограф. – Можешь не говорить – и так все ясно!

– У нас увольнительные на берег бывают…

– A-а… Тоже правильно, – одобрил Алексей. – Слушай, а выпить у вас тут нельзя купить?

– А вот с этим трудно. Для офицеров есть, там и для вас столы накрывают, а мы…

– Понятно.

– Вы с кем-нибудь из офицеров поговорите, может, помогут. А вот и ваша каюта.

Каюта оказалась совсем маленькой, зато на корабле это было отдельное жилье. Матросы жили в кубриках по несколько человек. Каюта изогнулась буквой «Г», по одной стороне которой протянулась узкая кровать, а по другой, рядом с дверью, ютился маленький металлический умывальник, напротив которого пристроился малюсенький откидной стол. Туалета в каюте не было.

– Вот так у нас живут офицеры, – с завистью сказал матрос. – Я тогда пойду, а когда стрельбы будут – вернусь, – он прикрыл дверь и ушел.

– Да-а, – Игорь уселся на кровать.

Втроем им было даже трудно развернуться в этом крошечном жилище.

Каждый из них в свое время уже был на «Москве», но обычно визиты москвичей на крейсер ограничивались парадным построением, вручением подарков экипажу и торжественным обедом для офицерского состава и гостей в главной кают-компании корабля. Во время обеда после каждого тоста звучало троекратное «Ура!» в честь главы делегации, мэра Москвы (даже если его не было), самой Москвы, командира корабля… Список был длинным. Журналисты, как правило, тоже приглашались на это торжественное застолье, но иногда их «забывали» включить в список обедающих, поэтому отводили на нижние палубы в матросскую столовую. Аркадий, знавший солдатскую пищу по своей службе в армии, спокойно воспринимал гречневую кашу с котлетой, но большинство избалованных девушек из московских изданий были просто в шоке, увидев, где и что едят простые матросы, пока их командиры пьют водку вместе с московскими чиновниками.

Теперь трое московских журналистов оказались в своеобразной западне, потому что самостоятельно выбраться на верхнюю палубу из того места, куда их завели, было очень проблематично.

– И что? Мы будем сидеть здесь, пока нас не позовут? – спросил Аркадий.

– Да пошли все в жопу! Сейчас выйдем и сами все найдем, – Алексей никак не мог отыскать себе места в тесном помещении.

– Ага, найдешь ты! А потом найдут твой ссохшийся труп в каком-нибудь закоулке через полгода. Кто это!? Кто!? А это фотограф нашего мэра, который пропал полгода назад! – Игорь уже полулежал на кровати. – А мне здесь нравится. Бутылочку бы еще и… Хорошо, никто мозги не полощет.

– Ладно, хватит трындеть! Пойдем, – Алексей открыл дверь и первым вышел в узкий коридор.

Стены, пол, потолок – все кругом было железное. Они закрыли за собой дверь и наугад повернули налево. Вдруг крейсер задрожал всем корпусом, по металлическим перегородкам стали разбегаться тяжелые звуки.

– Похоже, отплываем, – Алексей уверенно шел по коридору.

Метров через двадцать они дошли до площадки, с которой лестницы разбегались вверх и вниз, а коридор шел дальше.

– Ну и куда теперь? – иронично поинтересовался Игорь.

– Куда, куда? – передразнил Алексей. – Не усложняй, Николаич. Нам на верхнюю палубу нужно, правильно?

– Ну да…

– Значит, наверх надо, – фотограф взялся за поручень и боком полез по узкой лестнице. Двое других переглянулись и зашагали вслед за ним.

Через два пролета лестница закончилась в каком-то коридоре, но на улицу не вывела. Алексей огляделся по сторонам, но уверенности не растерял и повернул направо. Игорь шепнул Аркадию:

– Молчим, пусть идет. Посмотрим, куда этот следопыт нас выведет.

Корабль гудел всем телом, появилось ощущение, что весь он пришел в движение. Алексей шел по коридору, пока не уперся в тупик. Развернулся, мельком глянул на ехидные лица своих друзей – нечего рожи здесь строить! – и повернул обратно. Пройдя мимо лестницы, он устремился в другой конец коридора, по дороге пытаясь открыть некоторые двери, которые выходили в это узкое пространство, но все они были задраены. В конце коридора показалась площадка, Алексей ускорил шаг и первым вышел к лестнице, которая вела только вниз…

Повертевшись, он стал спускаться, а его приятели уже давились от смеха. Спустившись на пролет вниз, они свернули в перпендикулярный коридор, который должен был вести к борту, и, пройдя по нему, открыли дверь, но за ней был новый коридор, который вел вдоль борта корабля. Алексей почти понесся по нему, топая ботинками по гулкому железному полу. Хуже всего было, что пока на их пути не встретилось ни одного человека, а самим найти дорогу назад было уже нереально.

Домчавшись до очередной лестницы, Алексей рванул по ней вверх, потом снова по коридору, а трясущиеся от хохота Аркадий с Игорем еле успевали за бесноватым фотографом. Упершись в очередной тупик, Алексей обессилено привалился к холодной железной двери:

– Мать вашу так! Как тут можно вообще жить!?

Они вернулись к ближайшей лестнице, рассудив, что на перекрестке можно скорее кого-нибудь встретить, и стали ждать появления людей. Минут через пять сверху послышался грохот: трое матросов показались в проеме.

– Парни! Эй, парни! – попытался остановить их Алексей, – как нам наверх отсюда выбраться?

– Это показывать надо, а нам вниз. Найдите еще кого-нибудь…

– Нет, нормально? Завели нас черт знает куда и бросили! – возмутился Алексей вслед убегающим матросам.

– Леха, так это ты нас и завел… – уточнил Аркадий.

– Давайте за ними! Там хоть людей найдем, а то мы здесь надолго застрянем, – неожиданно предложил Игорь.

Они переглянулись и, толкаясь, устремились в узкий лестничный проем вслед за матросами. Привычные к таким лабиринтам моряки двигались быстрее, и неопытные журналисты еле поспевали за ними, спускаясь куда-то все глубже и ориентируясь уже больше по звукам удаляющихся шагов.

– Быстрее, быстрее! – подгонял своих упитанных товарищей Аркадий, – если сейчас потеряемся, то нам вообще кирдык.

Запыхавшиеся москвичи в пиджаках мчались куда-то в чреве крейсера, то спускаясь по каким-то лестницам, то пробегая по коридорам, и, наконец, очутились в коридоре, который был шире других, где было очень жарко и стоял жуткий грохот. По этому коридору суетились моряки. Все они были не в парадной форме, как на верхней палубе, а в синих робах, многие с перепачканными руками и лицами. Журналисты остановились перевести дух и заглянули в одну из открытых дверей:

– Вот он, ад… – протянул Алексей.

В огромном помещении, высотой в несколько этажей, вертелись большущие масляные шестеренки разных размеров, двигались какие-то поршни, работали люди. Это было машинное отделение, внутренности корабля, которые и приводили в движение весь крейсер. Все трое замерли в восторженном ошеломлении, которое встряхнул подошедший офицер:

– Кто вы такие и что здесь делаете? Здесь посторонним не положено!

– Да мы из московской делегации. Просто заблудились. Нам бы наверх выбраться, мы уже и сами не рады тут у вас плутать.

– A-а, понятно. Заблудиться у нас немудрено. Ладно, давайте я вас провожу. Мичман! – крикнул он кому-то в глубину шестереночного царства, – за старшего! Я отойду ненадолго.

Он вывел журналистов в парадное пространство крейсера, где для командиров между несколькими этажами даже ходил лифт, и сдал с рук на руки одному из офицеров, отвечавших за прием гостей. Новый знакомый оказался общительным, посмеялся над бестолковыми журналистами и совершенно неожиданно сам предложил:

– А может – пива хотите?

– Вот! Вот есть же и здесь люди! – восхитился Алексей. – Да мы только об этом и мечтаем последние два часа!

– Так не вопрос! Пока здесь всем не до нас, давайте спустимся в вашу каюту и посидим, – моряку явно хотелось пообщаться в новой кампании, – а пиво я организую.

Он отвел их в каюту, а сам ушел, пообещав скоро вернуться, и не обманул: принес несколько банок ледяного украинского пива.

– Холодненькое, – Игорь с удовольствием рассматривал банку.

– Не то слово! – Аркадий откупорил банку и попытался отпить, но не смог: оказалось, моряки хранили пиво в морозильнике, и оно промерзло почти насквозь.

– Да-а, – разочарованно протянул Игорь, попробовав оттаявшую пивную жидкость.

– Ну, чем богаты! А так нормально, градус есть! – совершенно не расстроился их новый знакомый.

После нескольких банок, разговоров про корабль, Севастополь и Москву, москвичи попросились на палубу фотографироваться. Больше всего Аркадию запомнилось орудие главного калибра на носу крейсера – огромная пушка размером с трехэтажный дом. Им разрешили даже забраться в поворачивающуюся башню этого орудия и, надев офицерскую фуражку, изобразить из себя канониров.

Ну, а потом гостей разместили поближе к капитанскому мостику – начались учения. Все вокруг застреляло и загрохотало. После очередной команды жахнуло так, что Аркадий подумал: корабль треснул пополам и сейчас погрузится на дно. Оказалось, что это как раз выстрелило орудие главного калибра.

Следом застрекотали небольшие пушки, короткий, но толстый ствол которых состоял из нескольких стволов потоньше. Каждая такая пушка могла отстреливать до шести тысяч крупнокалиберных патронов в минуту и предназначалась для того, чтобы разнести в клочья самолеты противника, сумевшие подлететь к крейсеру на близкое расстояние. Затем полетели небольшие ракеты, которые, извиваясь в воздухе, исчезали за горизонтом в поисках целей. Баллистические ракеты, спрятанные в длинных, похожих на сигары, металлических корпусах и способные нести ядерный заряд, в действии не показали. Но и без этого зрелище было впечатляющим.

После стрельб в кают-компании начался обед, во время которого «Москва» развернулась и взяла курс на Севастополь.

* * *

– А помните, как мы из Севастополя в Керчь на «бычке» ездили, а Кулачев еще свой паспорт потерял? – Николаич налил себе морса.

– Да уж, я этого никогда не забуду. После восьми часов на этом «бычке», чтоб он провалился, я вышел как шахматный конь. Полдня спину разогнуть не мог, – Аркадий подцепил с тарелки тонкий кусок ветчины.

В ту поездку Лужков кроме Севастополя планировал посетить еще и Керчь, расположенную на восточном побережье полуострова. Мэра и его ближайшее окружение на следующий день утром должны были доставить в город транспортным самолетом, а журналистам на борту места не хватило, и вечером после всех мероприятий в Севастополе их погрузили в «бычок» и отправили в Керчь.

Неповоротливый, громоздкий автобус ехал неторопливо. По дороге несколько раз останавливались, чтобы размять затекавшие от неудобных сидений конечности. Доехав до города в третьем часу ночи, еле разбудили персонал маленькой провинциальной гостиницы, в которой журналистам предстояло немного поспать. Сопровождавший московских гостей офицер пресс-службы долго стучал кулаком в дверь, которую, наконец, открыла заспанная консьержка.

– А мы думали, вы уже не приедете. Ну, заходите, у нас номера готовы.

Номера оказались многоместными. Аркадий, Игорь, еще какой-то парнишка из городской газеты и второй фотограф из пресс-службы мэра Сергей Кулачев, напарник Алексея, оказались в одном номере. Уставшие и злые они выпили на ночь крымского вина и завалились спать. Рано утром предстояло выдвинуться на гору Митридат и встречать там Лужкова.

Когда проснулись, Кулачева в номере не оказалось.

– Где же наш фотограф? – Игорь выглядывал в окно, рассматривая небольшой южный дворик.

– Не знаю. Может, гуляет, – откликнулся Аркадий.

– Что-то не похоже на него – по утрам гулять…

Они умылись. Настроение было неважнецкое. До выезда оставалось всего минут двадцать, а Сергея все не было.

– Где этот деятель?

Игорь был старший в группе московских журналистов и уже начинал нервничать: если бы фотограф пропал, то пресс-секретарь снял бы с него три шкуры. А основания для опасений были…

Но дверь в номер неожиданно открылась – появился Кулачев. Его костистое лицо, с глазами слегка на выкате, было красным, а сам он очень оживленным.

– Привет! Долго спите! Погода-а какая на улице…

– Где ты был-то, Серега!? Лужок уже скоро прилетит, я уже не знал, чего думать.

– А чего думать? Я с утра проснулся, решил пробежаться по городу. Красота! – он разделся по пояс, бросил на плечо вафельное полотенце и пошел в ванную, по дороге задев косяк двери.

Игорь с Аркадием переглянулись:

– Николаич, да он же пьяный! – прошептал Аркадий.

– Да вижу я! Бегун хренов! Ну, теперь все, заведется. Главное, чтобы Цой не сразу понял.

Сергей раньше любил выпить, но постепенно пришел к выводу, что на работе делать этого не стоит. Он был постарше многих в пресс-службе, юношеские настроения уже прошли, и лишние разговоры, какие-то сплетни стали ему не нужны. Он увлекся спортом, играл вместе с женой и сыном в теннис, а зимой бегал на лыжах. На совместных мероприятиях, когда Цой выступал с поздравительной речью, он символически чокался соком, а когда официальная часть заканчивалась, начальство уходило и начиналось самое интересное, то тихо, не прощаясь, исчезал.

Некоторые говорили между собой: не тот стал Серега, пить бросил. Но иногда в командировках, когда новая обстановка расслабляла уставшее от однообразия сознание, душа просила чего-то свежего и рвалась из привычной жизни. И тогда Сергей, взрослый мужчина, семьянин и уважаемый человек, мог уйти в запой и попасть в любые приключения. Понимавшие внутреннюю жизнь лужковской пресс-службы это хорошо знали.

– Слушай, – Игорь обнял Аркадия, – надо его увезти на эту гору, не дать ему там расслабиться, а потом мы в Симферополь свалим на этом «бычке», а там уж как-нибудь.

Юрий Михайлович благополучно прибыл в Керчь на моторном транспортном самолете. Журналисты наблюдали с Митридата за посадкой на местный аэродром. Сергей был красен лицом, подвижен и шутлив, но в целом адекватен, а главное – на горе нечем было продолжить, что несколько успокаивало Игоря.

После небольшой официальной церемонии на Митридате у мемориала солдатам, защищавшим Керчь во время Великой Отечественной войны, и встречи в местной мэрии, прессу отпустили, чтобы она на «бычке» успела добраться до самолета, который вечером должен был вылететь из Симферополя с московской делегацией на борту. Времени до вылета было с запасом, почти весь день, и журналисты, сопровождаемые все тем же моряком из пресс-службы, попросили водителя не спеша прокатить их по длинной дороге вдоль морского побережья, чтобы можно было останавливаться в красивых местах, гулять, пробовать местное вино.

Некоторые участники маленькой компании уже в Керчи взяли на пробу разных напитков, чтобы не зависеть ни от кого по дороге. Сергей, к радости Игоря, уединился на заднем сидении автобуса вместе с офицером и болтал с ним обо всем подряд.

После нескольких остановок, выпитого вина, тяжелой ночи почти всех пассажиров разморило – многие дремали, покачиваясь на сидениях в такт поворотов серпантина. И вдруг это умиротворяющее спокойствие разорвал вопль:

– Аркашка! Да что ты все это вино сосешь! Выпей водки с нормальными парнями!

Все уже немного подзабыли про Сергея и теперь с удивлением увидели его на заднем сидении, в сдвинутой на затылок морской фуражке своего собутыльника, который обнимал нового московского приятеля и смотрел в салон почти такими же бессмысленными глазами. Лица у обоих были диковатыми, на лоб спадали потные слипшиеся волосы. В руках у Сергея была открытая бутылка водки, а на свободном сидении лежала какая-то закуска.

– Ну что смотрите!? – Сергей еще больше выпучился своими крупными глазами. – Сейчас мы покажем вам, как умеет отдыхать Черноморский флот!

– Спокойно, все у нас хорошо! – заговорил Николаич. – Серега, ты угомонись. Пьешь – отдыхай себе тихо.

– А что ты мне тут указываешь? Ты старший, что ли, у нас?

– Да, я старший. Сереж. Не начинай, пожалуйста!

– Да ладно, все нормально, – вступился моряк, – мы просто выпить всем предложили от души. Не хотите – не надо.

– И вообще… – попытался продолжить фотограф, но моряк обнял его, налил еще водки в пластиковый стаканчик. – Серега, давай выпьем!?

– Правильно! Ты тут один понимаешь, – согласился Кулачев. – Аркашка, хватит пить вино, давай с нами!

– Серега, я сегодня по вину. Мне жарко, – Аркадий отпил белого сухого вина прямо из горлышка и состроил страшную комическую рожу сидевшему рядом с ним Игорю: ну все, Николаич, геморрой тебе теперь обеспечен до самой Москвы! А может, и после…

Игорь помрачнел.

В аэропорту Симферополя, куда приехали под вечер, московских гостей ждал прощальный банкет. Николаич уже не спорил с Сергеем о том, стоит еще пить или нет, он просто старался, чтобы сорвавшийся с тормозов фотограф тихо бухал где-нибудь вдалеке от начальства, и даже прикрывал его своим телом от ненужных любопытных взглядов.

– Пусть уже нажрется совсем, – говорил Игорь Аркадию. – Лучше мы его по трапу затащим и спать уложим, чем он сейчас нам концерт устроит.

– А я что? – отвечал Аркадий. – Ты старший, ты и решай.

– Старший, не старший! – злился Игорь. – Если его Цой вычислит, нам всем плохо будет! И тебе тоже, ты его знаешь. Так что давай, помогай!

Аркадий только улыбался.

Через полчаса план опытного пресс-службиста сработал: фотограф обмяк, сидел в уголке на стуле и что-то невнятно бормотал, иногда взбрыкивая руками. Его временный приятель, моряк, несмотря на выпитое, трезво оценил ситуацию, когда в аэропорт прибыл Лужков вместе с флотскими начальниками и ретировался куда-то в задние ряды, отобрав у москвича свою слегка помятую фуражку.

В Симферополе стемнело. Время отправления чартерного борта, который вылетал по команде «главного пассажира», в данном случае Лужкова, уже несколько раз откладывалось. Делегация гуляла на банкете, и столичного градоначальника никак не отпускали.

Аркадий сторожил сидевшего на стуле поникшего фотографа, а Николаич уже несколько раз бегал к своим знакомым из протокольного отдела выяснить, когда же дадут команду на посадку, чтобы можно было быстро и незаметно протащить на борт «уставшего» приятеля. Аркадий, сам уже утомившийся от этого путешествия, от бессвязного бормотания Сергея, клонился в сон, когда вдруг увидел несущегося сквозь толпу Николаича, который на ходу, размахивая руками, подавал какие-то знаки. «Ну что там еще», – подумал Аркадий. И тут весь банкетный зал колыхнулся и стал вставать:

– За мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова троекратное «ура»! – рявкнул чей-то зычный голос, и почти сотня человек закричала в ответ: «Ура! Ура! Ура-а-а!»

– Хватай, хватай его! – закричал Игорь сквозь победные возгласы, – понесли!

Толпа вокруг столов зашевелилась и стала медленно сдвигаться в сторону выхода на летное поле.

Игорь с Аркадием схватили фотографа под руки и почти бегом, чтобы опередить основную делегацию, поволокли его к выходу. Властелин кадра и фотовспышки гнулся, вис на руках, подгребал ногами, делал непонимающее лицо, но все-таки продвигался вперед. Журналисты, заметившие такую эвакуацию их товарища, тряслись от смеха, но никого не выдали.

По трапу Сергея, который по дороге превратился почти в гуттаперчевого человека, Аркадий с Игорем толкали в спину и, протащив по салону (хорошо, что стюардессы были ко всему привычны), усадили в кресло в самом хвосте самолета.

– А кто-о со мно-ой выпьет? – неожиданно спросил фотограф.

– Я, я сейчас с тобой выпью! – злобно откликнулся Николаич. – У тебя водка осталась?

– А я-а не зна-аю…

– Есть у него еще полбутылки, – сказал Аркадий, который нес сумку фотографа. – Я видел, как он в «бычке» в сумку убирал.

– Доставай!