Текст книги "Парящая для дракона. Обрести крылья"

Глава 16

После ухода Торна я долго сидела на постели в обнимку с ноутбуком, чтобы Арден ничего не заподозрил. Хотя сомневаюсь, что он с его проницательностью ничего не заподозрил, особенно после того, как я отказалась идти на утреннюю прогулку с Верражем и Гринни.

Анализы мне тоже провели в спальне, и к счастью. Выходить, тащиться в оборудованные под медкабинет комнаты мне совсем не улыбалось. По большому счету хотелось свернуться калачиком и ни о чем не думать. Что у меня категорически не получалось, я все время возвращалась мыслями к видео Солливер, на котором она говорит, что ребенка больше нет.

Она так и сказала:

– Ребенка больше нет. Мне очень жаль. Сегодня ночью я не смогла справиться с последствиями напряжения последних дней, и все произошло так, как произошло.

Эти слова впечатались мне в сознание и жгли, жгли, жгли.

Я не могла представить, что она чувствует. Какой бы она ни была (если верить словам Бена), она тоже женщина, и она тоже могла стать матерью. Я просто не могла поверить, глядя в эти глаза, которые смотрели через камеру, кажется, исключительно на меня, что она ничего не чувствует. Невозможно лишиться того, кто часть тебя, и ничего не чувствовать. Просто невозможно.

При одной мысли, что я могла бы так же лишиться Льдинки, меня бросало в холодный пот. Поэтому я сидела в обнимку с ноутбуком и грелась об него. Гринни, которая устроилась после прогулки рядом, сопела и крутилась на месте – видимо, чувствовала меня. Верраж так вообще не спал. Он то лежал, неподвижно уставившись в одну точку, то вскакивал, цокал по комнате и бил хвостом, то опять ложился. Когда Арден попытался к нему подойти, он его обрычал, после чего забился в угол.

Пожалуй, именно это заставило меня вылезти из постели и из собственных мыслей. Я подошла к драконенку, но он вздыбил чешуйки и стукнул хвостом по стене.

– Арден, это вообще нормально? – спросила я, подтягивая рукава домашнего костюма повыше. – То, что он так себя ведет?

– Не совсем. Но, может быть, съел что-то несвежее.

– Несвежее? Здесь?

– Я не ветеринар, Лаура, но, судя по его поведению, он волнуется. Очень сильно.

– Раньше он никогда на меня так не реагировал.

– Поэтому я предлагаю его удалить.

– Что? Куда?

– К себе. Пусть посидит в своей комнате…

– И подумает над своим поведением, да, – хмыкнула я. – Он ребенок, Арден. Просто драконий. Его нельзя оставлять одного. То, что он не говорит, не значит, что ему не может быть больно и плохо.

Арден улыбнулся.

– Ты спросила – я ответил, Лаура.

– Он мог съесть что-нибудь на прогулке? Что-то… ну, не знаю, из строительных материалов? Он любит все погрызть, обычно я за этим слежу, может быть, мергхандар, который его выводил, просто не заметил? Или заметил, но нам не сказал?

– Сейчас спросим.

Арден поднялся, подошел к двери и открыл ее.

– Кто сегодня гулял с нашими подопечными?

– Кортхарт. – Один из приставленных ко мне мергхандаров заглянул в комнату. – Он сейчас на строительстве нового телепорта, следит за соблюдением протокола безопасности при проведении работ. Что-то не так?

– Все так. – Арден кивнул. – Просто пригласите его к нам ненадолго, пожалуйста. Нужно кое-что уточнить.

– Хорошо. Я приглашу его к вам.

– Замечательно.

Верраж продолжал бить хвостом, в довершение всего проснулась Гринни и полезла к нам. Он рыкнул, и виари остановилась, словно наткнулась на какую-то стену.

– Пойдем. – Я подхватила ее на руки и поднялась. – Верражу просто плохо, поэтому он ругается.

– Совсем как люди, – ухмыльнулся Арден и, поймав мой взгляд, неопределенно махнул рукой. – Так, к слову пришлось.

– Но мы же сможем его осмотреть? Хотя бы как-то, если он вдруг что-нибудь съел.

– Все будет хорошо, Лаура.

– Если ты обещаешь…

Он посмотрел на меня в упор – так, что говорить расхотелось.

– Ты все рассказала Торну?

– С чего ты взял? – Я пристально и серьезно взглянула на него.

– Торн сегодня другой.

– Другой?

– Начнем с того, что у него больше нет чешуи и он не хочет убивать.

– Он никогда не хотел убивать.

– Ты не общалась с ним, когда тебя не было, Лаура.

– Возможно, все дело в этом? В том, что я есть? Как бы там ни было, я бы посоветовала тебе самому все ему рассказать.

Ответа дожидаться не стала, вернулась на кровать и снова открыла ноутбук. Надела наушники, чтобы наконец-то прослушать онлайн-задание по курсу, по которому сегодня до конца дня еще и отчитаться надо было.

По-хорошему, мне действительно нужна своя комната, а еще лучше – с кабинетом. Там я хотя бы смогу нормально работать, а то сижу в облаках покрывал и простыней, как домашняя виари.

Гринни, к слову, как раз забилась под покрывало и там грустно сопела. То, что сопела, я в наушниках слышать, разумеется, не могла, но то, как она приоткрывала крохотную пасть, чтобы вздохнуть, намекало, что ей не по себе. Я снова и снова возвращалась мыслями к Верражу, но он притих. Даже заснул, кажется, по крайней мере, глаза драконенка были закрыты, а бока раздувались.

Где там этот Кортхарт?!

Разумеется, со строительства телепорта так быстро не вырваться, но мне нужно было понять, что произошло с Верражем.

– Арден, – я приподняла наушники, – может, нам его обследовать?

– Лаура, я понимаю, что ты готовишься стать матерью, но, по-моему, он заснул. Просто дай ему поспать.

Вот это «готовишься стать матерью» прозвучало почему-то обидно, возможно, как раз именно потому, что я действительно готовилась стать матерью. Может быть, Арден прав и Верраж просто слегка объелся, а я тут целую историю сочинила? Еще раз глянув на спящего драконенка, я вздохнула и вернулась к занятию.

Там как раз говорили о ключевых принципах построения сценария, о том, чем отличаются сценарии в Аронгаре (то есть все, что создается в районе Вайшеррских холмов) от сценариев мирового кинематографа в принципе. Говорилось о ключевых отличиях сценариев для кино и сценариев для постановок и шоу. В качестве яркого примера (почему-то я абсолютно не удивилась) разбиралась теория постановки «Мир без тебя» от Джермана Гроу с участием Леоны Халлоран в главной роли.

Я настолько провалилась в эту теорию, что потеряла счет времени.

– Лаура! – Голос Ардена перекрыл голос преподавателя, и я оторвалась от созерцания голографической афиши, на которой оплетенная лентами Леона Халлоран падала с крыши высотки.

Я вскинула голову и увидела, что рядом с Арденом стоит мергхандар. Пришлось в срочном порядке ставить видео на паузу и снимать наушники, которые сомкнулись на моей шее.

– Да?

– Ферна Хэдфенгер, мне передали, что вы хотели меня видеть. – Высокий темноволосый иртхан быстро склонил голову и так же быстро ее поднял.

– Да. Вы же гуляли сегодня с Верражем и Гринни?

– Так точно.

– Он ничего не жевал? Я не знаю… Какую-нибудь строительную дрянь или что-то такое? Он просто…

Я перевела взгляд на Верража: он снова бил хвостом и урчал. Утробно, вздыбив чешуйки.

– Он ведет себя вот так. С самого утра.

Мергхандар кинул в сторону драконенка быстрый взгляд.

– Нет. Но такое поведение им действительно несвойственно. Я должен его забрать.

– Уверен, мы можем без этого обойтись, – произнес Арден.

– Вы можете быть уверенными в чем угодно, ферн Ристграфф, но подобно тому, как вы отвечаете за здоровье ферны Хэдфенгер, я отвечаю за ее безопасность. Драконенок – это зверь, у которого непонятно что на уме, и, если он беспокоится, ему лучше посидеть в изоляции. Поэтому пока я его забираю.

Он шагнул было к Верражу, готовый отдать приказ, но у меня было преимущество. Я перекатилась на другую сторону кровати, спрыгнула и оказалась рядом с драконенком раньше, чем кто бы то ни было.

– Он не причинит мне вреда, – сказала я. – Ферн Ристграфф, точнее, его помощники проведут все анализы, или мы вызовем ветеринара…

– Ветеринара мы однозначно вызовем, ферна Хэдфенгер, но сейчас мне придется его забрать.

Да что же он упертый-то какой!

Я хотела сказать, что Верражу будет лучше со мной и с Гринни, но в этот момент драконенок ощерился и зарычал. Я опустилась рядом с ним на корточки, протянула к нему руку.

– Маленький, что с тобой? Что у тебя болит?

– Лаура, назад! – скомандовал Арден.

Я обернулась.

Поэтому не увидела, как Верраж прыгнул – одним резким движением врезаясь в меня и сбивая с ног. От удара голова взорвалась болью, звериные когти полоснули воздух рядом с лицом. Я дернулась в сторону, и только поэтому зубы сомкнулись не на шее, а на наушниках, с хрустом ломая пластик и металл.

В этот хруст ворвался странный звук, я даже не сразу поняла, что это звук выстрела – первый, второй, третий… и дикий, полный боли вой. Мелькнул перед глазами перепуганный звериный взгляд, и Верраж завалился набок рядом со мной.

Не в силах поверить в то, что произошло, я потянулась к нему, но пальцы только скользнули по чешуе: меня рывком вздернули на ноги.

Арден.

Я повернулась к нему. Снова.

Он что-то говорил, но я не понимала ни звука, его рот просто беззвучно открывался и закрывался, а потом мой взгляд снова упал на Верража. Драконенок лежал на полу, на чешуе алели опалины ранений, запечатанные выстрелами лазерного оружия, а в глазах понемногу гасло синее пламя.

Я закричала.

Так, что глаза Ардена широко распахнулись, а в следующее мгновение кто-то или что-то оторвало его от меня и швырнуло о стену. Как куклу, как манекен, я даже не сразу поняла, что это была я – выброс пламени вспорол пространство, наполняя все вокруг фиолетовой дымкой и льдом, и я перестала быть собой.

Глядя на то, как пытается подняться стрелявший в Верража мергхандар, шагнула к нему. Я больше не чувствовала себя, зато чувствовала эмоции и чувства других. Пытавшегося собрать силу Ардена, которого ледяной панцирь приковал к стене. Страх иртхана, чье оружие отлетело в сторону, недоумение, сменяющееся решительностью, двух ворвавшихся в комнату мергхандаров и боль плачущего драконенка.

– Ф… на Х. дфнгр… – услышала я и вскинула руку.

Вошедших вышвырнуло за дверь, которую запечатало ледяной броней, а я уже приблизилась к поднявшемуся мергхандару.

Удар, который должен был меня уложить, сейчас показался просто легким тычком в грудь, я выкинула руку вперед, текущий с пальцев лед впился в его шею, и страха стало больше. Страха, а еще ненависти и злобы, чего-то темного, мерзкого, и я прошипела, глядя ему в лицо:

– Что. Ты. С ним. Сделал.

Мергхандар беззвучно открывал и закрывал рот, лед стекал по мундиру, вползал под него.

– Говори.

Это прозвучало откуда-то издалека, но голос был мой.

– Раннарская… трава… раствор… отложенный… приказ…

– Кто? – Я сжала пальцы сильнее, и от моего прикосновения припаявший его к стене лед таял, как пластилин. Хотя, возможно, как пластилин была кожа на его горле, которая сминалась под моими пальцами легко, без усилий.

Он судорожно вздохнул, пытаясь урвать глоток воздуха.

– Кто тебя прислал?

– К… Крейд…

Я сжала пальцы сильнее, и в этот момент услышала писк. Жалобный, надрывный, и обернулась. Гринни, которая выползла непонятно откуда, тыкалась носом в морду Верража и кричала. Не просто кричала – плакала.

Драконенок судорожно дышал. Рвано, урывками.

Не сводя с меня гаснущего взгляда, и вот это действительно было как удар в грудь – такой, от которого из меня выбило весь воздух и закружилась голова. Я разжала пальцы и бросилась к Верражу. Упала рядом с ним, обнимая руками, всем телом.

Он не может умереть…

Он просто не может умереть!!!!

Но он умирал, я это чувствовала. Чувствовала, как тонкой струйкой уходит из тела жизнь, а вздохи становятся все более рваными и более короткими.

– Нет, – прошептала я. – Нет, нет, пожалуйста, нет…

Прижалась к нему всем телом, зажмурилась на миг и снова открыла глаза, сквозь пелену слез я видела только мордочку Гринни и опускающиеся веки Верража. Когда они сомкнулись, я закричала. Снова… но крика на этот раз не услышала, потому что его поглотила боль. Такая боль, словно со спины сдирали кожу.

Мгновение – и полыхнувшее вокруг пламя окутало нас троих. Фиолетовое, дрожащее, текущее сквозь меня, оно впитывалось в драконенка как бесчисленные соединяющие нас пуповины. Пелена перед глазами сгущалась или, если быть точной, утолщалась, отрезая нас от остальных. Я не совсем понимала, что происходит, слышала только удары четырех сердец: тонкие, как ниточка пульса, – Льдинки, еле слышные, быстрые – Гринни, тягучие, глухие, замедляющиеся – Верража, и свои, отдающиеся в его теле.

– Я люблю тебя, маленький, – прошептала, прижимаясь еще сильнее. – Слышишь?

Невесть откуда над нами раскинулись крылья – огромные, фиолетовые, накрыли, укутали нас, но я уже не различала, что реальность, а что нет. Меня затягивало в бесконечное фиолетовое пламя, которое разрасталось, разрасталось и разрасталось. Единственное, за что я цеплялась – это за биение сердца Верража под моей ладонью, которое продолжалось.

Оно продолжалось, продолжалось и продолжалось, а потом…

Драконенок открыл глаза.

И все остальное стало уже не важно.

Глава 17

Я приходила в себя со странным ощущением. С очень странным ощущением, которого не могла понять, только потом осознала, что мою руку сжимает чья-то рука. Сжимает так крепко, что, кажется, она уже больше принадлежит сжимающему, чем мне. Я попыталась ее отнять, но слабая попытка не увенчалась успехом, зато увенчалась низким, хриплым:

– Лаура, – голосом Торна.

В этот момент я резко все вспомнила и так же резко открыла глаза.

– Верраж!

– Спит у себя, – прокомментировал Торн.

Он сидел рядом с моей постелью, больше напоминающей больничную койку. Хотя бы потому, что аппаратуры здесь было как в исследовательском центре. Все это равномерно попискивало, светилось разными линиями и показателями, но я точно не в исследовательском центре, потому что это комната, а лежу я на кровати. В паутине датчиков – это да. Но в комнате. На кровати.

Прежде чем я успела задать хотя бы еще один вопрос, Торн одним движением подался вперед и прижал меня к себе так, что датчики отозвались возмущенными воплями на всю комнату. Судя по звуку, мгновенно открылась дверь, но тут же закрылась, а я попыталась упереться ладонями ему в грудь:

– Торн! Торн, ты меня задушишь!

– Это вряд ли, – произнес он, но все-таки чуть ослабил объятия. При этом глядя на меня так, словно видел впервые в жизни или не видел очень давно. Только сейчас я заметила стоящую рядом с кроватью капельницу, и сердце ухнуло вниз.

– Льдинка? – еле шевеля губами, спросила я.

– Что? – Торн чуть отстранился, проследил мой взгляд, а потом еле слышно вздохнул. – С ней все хорошо. С малышкой.

– Т-тогда почему ты на меня так смотришь? – вытолкнула из себя этот вопрос. – Что еще случилось?

– Случилось, что ты спала две недели, Лаура. Никто не мог тебя разбудить.

Две недели?! Нахлынувшее вслед за его словами кратковременное облегчение снова сменилось тревогой, поэтому я несколько раз судорожно вздохнула, прежде чем продолжить.

– Две недели?! – переспросила все-таки.

– Да, Ледяная волна в самом разгаре. Я уже начал думать, что ты пропустишь эту драконову задницу.

Торн сказал «драконова задница»?! Еще и пошутил при этом?

Да, теперь точно самое время начинать волноваться.

– Торн, что случилось? – спросила я. – Что я сделала?

– Не думаю, что сейчас самый лучший момент, чтобы об этом говорить. Ты только пришла в себя.

– Да, после того как спала две недели и никто не мог меня разбудить! После чего? Что такого произошло, из-за чего я отключилась на две недели?

Торн вздохнул. Немного отодвинулся, и я увидела, что помимо кучи аппаратуры здесь еще стоит стол, кресло, а на столе – открытый ноутбук и смартфон.

– Я приглашу Ардена и других. Они проведут диагностику, а потом…

– Торн, мне не нужна диагностика. Мне нужно, чтобы ты мне все рассказал. Пожалуйста. – Я взяла его за руку. – Судя по тому, как я себя чувствую…

– Я все тебе расскажу, Лаура, – прервал меня он. – Но только после того, как мы убедимся, что с тобой все в порядке.

Торн поднялся, коснулся гарнитуры, и спустя минуту (хотя я не уверена, по-моему, спустя секунды) в комнате уже был Арден и еще трое медиков. Двое сразу устремились к аппаратуре, один схватил планшет, Арден подошел ко мне.

– Привет, Лаура.

Я зажмурилась. Мне все еще казалось, что это – нереально. Две недели. То, что произошло в комнате…

– Все живы?! – вырвалось у меня.

– Ну я – как видишь. – Он усмехнулся. – Ты меня даже не приморозила как следует, а так, слегка припечатала.

– Без комментариев, – произнес Торн, и Арден, явно собиравшийся продолжить, осекся.

Дальше меня просто осматривали: проверяли реакцию – с ней все было в порядке, движения – хотя тело было слабым, с моторикой все тоже было хорошо, сделали кучу анализов, поговорили, чтобы проверить речь, и все это происходило так быстро, что я не успевала даже сосредоточиться на чем-то другом.

Пластины и датчики сменяли один другой, когда от меня наконец-то отстали с портативными анализаторами и прочей медицинской аппаратурой, я была счастлива, что от меня отстали.

Короткий комментарий Ардена:

– Все показатели в норме, утром сделаем повторные тесты, – стал просто освобождением.

– Торн, я ведь не убила того… мергхандара? – спросила я, когда за врачами наконец-то закрылась дверь.

Торн покачал головой.

Я глубоко вздохнула. Попыталась сесть, но голова тут же закружилась, и мне пришлось сползти на подушки.

– Мне сейчас очень тяжело говорить, – произнесла я, и это была чистая правда. Слабость накатывала волнами, из-за чего временами еле ворочался язык. Иногда все было нормально, а иногда – еле ворочался.

– Поэтому тебе лучше поспать.

Ну уж нет.

– Поэтому я буду тебе благодарна, если ты мне все расскажешь без наводящих вопросов. Пожалуйста, Торн. Ты же помнишь, что все наши проблемы начались именно из-за того, что мы считали, что «это подождет».

На эту небольшую, по сути, тираду у меня ушли все силы. Торн развернулся, отошел к столу, и я уже почти успела на него обидеться – мне показалось, что он снова собирается уйти от разговора, когда Дракон номер один все-таки обернулся. Опустился на край стола, сомкнув на нем руки, пристально посмотрел на меня.

– Ты хочешь знать, что ты сделала, Лаура. Я лучше покажу.

Он взял ноутбук и приблизился ко мне. На записи с видеокамер было видно, как я бросаюсь к Верражу, как обнимаю его. Как за моей спиной распахиваются крылья, разрывая одежду. У меня были крылья?! Я смотрела на фиолетовое пламя, окутывающее нас, и на то, как я укрываю перепуганную Гринни и раненого Верража. А потом пламя начало уплотняться, становясь прозрачным, и от меня к зверятам протянулись тонкие фиолетовые нити.

– Э-э-э… это что? – спросила я.

Потому что то, что происходило на экране, было похоже на…

– Я что, отложила яйцо?

Торн улыбнулся.

– Не совсем. Ты их защитила. Вот так, по-драконьи. Но в общем-то ты права – это похоже на яйцо.

– Это не похоже, это и есть яйцо!

Я смотрела, как мы втроем запечатываемся в прозрачной скорлупе, увидела, как Арден бросается к нам и как в комнату вбегают мергхандары.

– Благодаря тебе Верраж выжил. Ты его исцелила. И себя.

Суета с яйцом не стихала до той минуты, пока в комнату не влетел Торн. Я увидела, как его пламя соприкасается со стенкой защиты и как она лопается. Увидела, как он поднимает меня на руки.

– Арден сказал, что Верраж тебя задел. Но, когда я тебя принес к медикам, на тебе не было ни царапины.

– Ум-м-м-м… – многозначительно сказала я.

– Это еще не все.

Торн переключился на записи с внешних камер. Сначала в белом мареве Ледяной волны вокруг резиденции сложно было что-то разобрать, а потом я поняла, что нас окружают драконы. Ледяные драконы, десятки или даже сотни драконов, расположившихся вокруг дома. Кто-то сидел, кто-то лежал, кто-то кружил над парком.

Ага. Понятно.

– То есть я создала яйцо, и ко мне прилетели драконы, – сказала вслух. – Да. Круто.

Торн захлопнул ноутбук.

– Это не запись, Лаура. Это камеры в режиме реального времени. Каким-то образом ты держишь их здесь.

Вот именно драконов мне для полного счастья и не хватало. Здесь, в режиме реального времени.

– Как? – задаю я риторический вопрос, хотя в моем случае он больше чем животрепещущий.

– Хотел бы я это знать.

Торн отворачивается, якобы чтобы отнести ноутбук на стол, но отворачивается он слишком резко, а еще меня слишком резко полосует упавшей между мной и его чувствами ледяной стеной. Если до этого я его чувствовала, хотя и не отдавала себе в этом отчет, сейчас передо мной просто Торнгер Ландерстерг, его Драконье ледянейшество номер один, которое в привычном образе «Сугроб версия 1.0».

Меня даже не это обижает, сколько тот факт, что после всего он мне не доверяет. О каких вообще отношениях может идти речь, когда нет доверия?

– Сейчас тебе лучше отдохнуть, – говорит он, обернувшись.

– Сейчас мне лучше всего узнать правду.

– Правду я тебе только что рассказал.

– Всю? – уточняю я. – Или, как всегда, осталось кое-что, о чем ты забыл упомянуть и из-за чего в ближайшее время вполне способен превратиться в ходячий ледяной штырь?

У меня нет сил толком высказать ему все, что я по этому поводу думаю, и это обидно вдвойне. Обидно, что вокруг резиденции сидят драконы, я чуть не снесла яйцо (ладно, «снесла» это не то слово), спасла себя и Верража, а мне даже до конца рассказать все нельзя.

– Знаешь что, Торн? – говорю я. – Иди-ка ты к драконам. Скажи им, что я их больше не держу, и тебя тоже больше не держу. Пусть приходит Арден и смотрит, как я сплю. Он тоже всей правды не говорит, но от этого мне не горячо и не холодно.

Я закрываю глаза и сползаю пониже под одеяло.

– Лаура. Ты не понимаешь…

Глаза приходится открыть.

– Так объясни мне! Как я пойму, если ты мне ничего не говоришь? Или ты правда считаешь, что для меня лучше оставаться в блаженном неведении?! Знаешь, почему у меня не было даже всплеска пламени, когда я узнала о беременности Солливер?! Потому что ты мне сказал о ее беременности! Потому что я узнала об этом от тебя!

Я сорвала с себя все проводные датчики, из-за чего аппаратура опять возмущенно завопила, а с беспроводными можно было спокойно свернуться клубочком под одеялом, что я и сделала.

– Хорошо. – Торн приблизился и снова опустился рядом со мной на кровать. – Солливер. Помолвка с ней расторгнута, и сейчас она занимается тем, что записывает провокационные видео, собирающие в торговых центрах митинги, которые полиция уже устала гонять. Очень многие с ней согласны – в том, что она потеряла ребенка из-за того, что я привез тебя. Кадгар уволился пару дней назад, не выдержал прессинга, нового пресс-секретаря я пока не нашел. Мои рейтинги сейчас переживают не лучшие времена, реформу называют показухой и желанием подняться за счет привлечения большего числа избирателей среди людей. Крейд сбежал. Твой выброс пламени спровоцировал небывалую аномалию, притянувшую драконов, и теперь Мировое сообщество требует предоставить записи камер и дать разъяснения по поводу происходящего.

По мере того как он говорил, его голос из обычного ледяного становился все ниже и ниже, срываясь чуть ли не на рычание.

– Как думаешь, почему я не хочу обо всем этом с тобой говорить, Лаура?! Потому что я до одури, безумно боюсь, что с тобой что-нибудь случится. Боюсь тебя потерять. Боюсь, что вся медицина мира не справится с тем, во что тебя превратили, и тогда…

Он осекся, а я замерла. От полоснувших меня чувств стало зябко даже под одеялом. Зябко и в то же время тепло. Я все-таки села на постели в тот момент, когда он уже собирался подняться. Накрыла его руку своей, и захоти он ее сейчас отнять, сделал бы это, не особо утруждаясь.

Но он не захотел.

Торн взглянул на меня, и в это мгновение меня почему-то ударило в сердце с такой силой, что я на миг перестала дышать. Я видела взгляд иртхана и дракона одновременно, как это возможно, не представляла, но этот внутренний взгляд застывшего под властью человека зверя был не менее проникновенным и близким.

– Во-первых, меня превратили не во что, а в кого-то. Смею заметить, что при всех своих талантах откладывать странные яйца и призывать драконов, не призывая их, я по-прежнему остаюсь человеком… ну или просто непонятно кем женского пола. Надеюсь, тебя это не смущает?

В синих глазах полыхнуло пламя, но я опередила Торна:

– Мы справимся со всем вместе, – сказала тихо. – Помнишь, я сказала, что я с тобой? Надеюсь, что и ты со мной, Торн. Вся медицина мира, может быть, даже не представляет, что со мной делать, но мы справимся. Только если ты со мной. Ты же со мной?

Он судорожно вздохнул, а потом снова притянул меня к себе. Я обняла его в ответ, и, поскольку объятия получились слабенькими, Торн поднял подушки повыше и устроил меня на своей груди.

– Две недели вышли насыщенными, – сказала я.

– Очень, – подтвердил он.

– И что Мировое сообщество хочет… в смысле, зачем ему внутренние камеры?

Торн ощутимо напрягся.

– Затем, что Халлорану нужно средство давления на меня. То, что я показал тебе… твоя сила не для всех, Лаура. Не для глаз иртханов, не говоря уже про людей.

– Халлоран хотел мне помочь, – напомнила я.

– Умереть? – Торн усмехнулся. – Ферверн всегда был отдельно стоящим государством. Несмотря на то что наши правители входили в Мировой совет со дня его основания, мы всегда держались особняком. Многим это не нравится, сейчас – особенно. Халлорану это не нравится вдвойне. Он привык, что его власть простирается за пределы Аронгары, и то, что она не может зацепить Ферверн…

– Может, стоит дать ему то, что он хочет? – спросила я.

– То есть?

– Если он хочет принимать участие в политике Ферверна, пусть принимает. С условием, что ты – и любой член правления в равной степени смогут принимать участие в политике Аронгары.

– Нужна мне его Аронгара. – Торн усмехается, а я тянусь к его губам и касаюсь уголка кончиками пальцев.

Всего лишь одно мгновение – и он перестает улыбаться, а я отдергиваю руку, как будто обожглась. Этот неосознанный жест, который совершенно не в тему, не к месту и которого не должно было быть… что это вообще было?!

Я пытаюсь отодвинуться, но он меня не пускает.

– Куда ты опять собралась, Лаура?

– На подушки.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Нет. Просто… между нами еще ничего не решено, и все это совершенно не вовремя.

Торн глубоко вздыхает, а по ощущениям, внутри у него клокочет концентрат ледяного пламени. Если оно вырвется, мы окажемся в зимней пещере, а с носов будут свисать сосульки.

– Между нами все уже давно решено.

– Нет. – Я качаю головой. – Прости, если дала тебе повод думать, что это не так.

Хорошо, если только с носов.

– Ты сейчас издеваешься? – Он смотрит на меня. – Или ты и не прекращала это делать? Что вот это такое было?

Торн перехватывает мои пальцы и подносит к своим губам. Кожа вспыхивает ледяными искорками, которые прокатываются по запястью, по сгибу локтя, по плечу и концентрируются в области сердца, чтобы оттуда рассыпаться по всему телу.

– Это был спонтанный жест, – выкручиваюсь я.

Пытаюсь точно так же осторожно выкрутить свои пальцы из его ладони и убрать подальше от его губ, но он не отпускает, а поцелуй продолжает жечь.

– Торн, отпусти.

Он отпускает. Правда, делает это с таким видом, что все равно становится понятно: будет надо – возьмет опять. На всякий случай сую руку под одеяло, так будет уютнее. Взгляд падает на медицинскую аппаратуру, на погасший дисплей планшета, оставленного кем-то из врачей, и я опять вспоминаю Ардена. А следом за ним…

– Эллегрин! – говорю я. – Что с ней?

– Ничего. – Торн пожимает плечами. – Изолирована в доме отца, пока что в сопровождении мергхандаров Роудхорна под домашним арестом. Никаких мобильных устройств и других средств связи, ничего такого, что может стать спусковым механизмом. По крайней мере, из того, до чего может дойти моя фантазия. Проблема в том, что, когда имеешь дело с преступниками такого уровня, надо мыслить, как они. Я понятия не имею, что могли вложить в ее голову.

– А тот мергхандар, который мог отдать ей приказ или вроде того?

– Мертв.

Я потираю виски. Во всей этой истории ниточки обрываются раньше, чем мы успеваем к ним прикоснуться.

– Это не твоя забота, Лаура, – произносит он. – Решать это буду я.

Да я как-то и не собиралась. Если честно, я была искренне рада, когда смогла ему обо всем рассказать, потому что шпионка из меня, как из Бена примерный семьянин. Не говоря уже о том, что я каждый день открываю в себе какие-то новые грани заложенного в меня еще до рождения таланта. Знала бы кем – с удовольствием подарила бы ему или ей, пусть разбираются.

С яйцами, с драконами, с Мировым сообществом.

И со всем остальным заодно.

– Не хочешь быть соуправителем Аронгары, давай скажем правду, – говорю я. – О том, что со мной происходит, о том, что…

– Мы уже сообщили о том, что на тебя было совершено покушение. – Крылья его носа дрогнули. – О том, что ты находишься без сознания в резиденции под наблюдением лучших врачей, – тоже. Это большее, что следует знать Мировому сообществу. Твоя сила не просто необычная или взращенная прямым вливанием крови, как у Танны Ладэ-Гранхарсен, ты – результат никому не известного эксперимента. Того, кто проводил опыты над беременной женщиной, а потом малодушно свернул исследования и сбежал. Твоя сила не подчиняется контролю, ты угроза для мира иртханов и для мира людей. Если у меня спросят, могу ли я дать гарантию, что во время родов на тебя не слетятся посмотреть драконы со всего мира, я не смогу ее дать.

– А они могут? – поинтересовалась я. – Слететься? Чисто теоретически.

– Чисто теоретически теперь может быть все. Когда это случилось с тобой, я был на пути в тюрьму, между Айрлэнгер Харддарк и телепортом. Я чуть не обернулся прямо во флайсе, и все, что я могу сейчас сказать, – это был не просто крик о помощи, Лаура. Это был драконий зов на уровне инстинктов. Настолько сильный, что меня на мгновение выбросило из сознания иртхана, а это – можешь мне поверить – достаточно сложно сделать. Но с тобой так было всегда.

– Что значит всегда? – Я насторожилась.

– Ничего. – Торн осторожно поднялся.

– Торн, ты опять чего-то недоговариваешь?

– Всегда – это значит, что, когда ты только уехала, я почти прилетел к тебе в Рагран. Развернулся только на границе города, из-за щитов. – Он указал мне на подушки. – Тебе правда лучше сейчас отдохнуть.

– Сейчас? А потом?

– А потом пойдем разбираться с драконами. Надо же отпустить бедолаг в туалет и поесть.

Я не выдержала и расхохоталась. Настолько громко, что пришлось прикрыть рот рукой, чтобы это не выглядело неприлично.

– Торн, когда ты шутишь, становишься похожим на человека, – произнесла сквозь смех.

– Никогда к этому не стремился.

Я наигранно тяжело вздохнула.

– Жаль.

– Спи, Лаура.