Текст книги "Парящая для дракона. Обрести крылья"

– Ты виделась с Даргелом? – решила быстренько сменить тему.

– Да, он приходит ко мне постоянно. Сказал, что скоро собирается жениться, и обещал познакомить меня со своей невестой. – Мама покачала головой. – Все это определенно очень странно. Но, думаю, я привыкну. Потому что у меня самые чудесные в мире дети.

Я чуть не брякнула «Это потому что мы давно не виделись», но вовремя прикусила язык, решив, что даже нервозность не оправдание для такой идиотской шутки.

– Что говорит Арден?

– Что я почти полностью пришла в себя. Конечно, еще с месяц придется походить на процедуры и полежать под капельницами – в организме накопилось много всякой дряни, которой меня пичкали, а потом меня отпустят на волю.

С моих губ все-таки сорвался смешок.

– Тебе здесь не нравится? Это самый навороченный медицинский центр Хайрмарга.

– Да, разумеется. Но мне бы хотелось гулять по городу, а не по местным восстановительным залам и процедурным кабинетам.

Я притянула ее к себе.

– Я покажу тебе город, – пообещала я. – Как только Арден скажет, что ты готова, мы побываем в каждом моем любимом уголке. Я все-все-все тебе покажу, как он изменился за это время. А еще мы все вместе сходим в парк.

– В парк? – Мама приподняла брови.

– Да, на аттракционы. Ты, я и Даргел.

– Тебе сейчас только на аттракционы. – Мама коснулась моего живота.

– Ой.

– Ой. Так что с аттракционами придется подождать, а вот твои любимые места я посмотрю с удовольствием.

Я зажмурилась. Все это было настолько нереально, что даже страшно было их открывать. Но я все-таки открыла и увидела, что мама по-прежнему рядом. Обнимает меня. Это было так чудесно, что Льдинка сразу же отозвалась искорками пламени. Я успела убрать руки и увидела, как с покрывшихся инеем подушечек сорвалось несколько вспышек.

Добрых. И теплых.

– Что это? – удивилась мама.

– Значит, об этом Торн тебе не сказал? – улыбнулась я и добавила: – Твоя внучка с тобой поздоровалась.

Глава 33

– Куда? – поинтересовались грозно, когда я попыталась сползти с постели.

– В душ? – предположила я. – В туалет? Какой ответ тебя точно устроит?

– Например: не хочу от тебя никуда уходить. Но если в туалет, то можно.

Торн разжал руки, а я все-таки не выдержала. Фыркнула. Обернулась. Дракон номер один лежал, подперев подбородок рукой, и разглядывал меня. Так разглядывал, что я, даже несмотря на тонкую сорочку с мягким кружевом, почувствовала себя раздетой. Учитывая, что это была моя первая ночь не в медицинском центре Ардена, у нас вчера ничего не было. Меня привезли домой, я приняла душ, переоделась и заползла в постель. Минут через десять ко мне пришел Торн, но я успела только обхватить обнимающую меня руку и тут же отключилась.

Эмоций в последние дни и правда было слишком много.

Мама, Рин, Сэфл, Даргел и Мелори. Далеко не все разговоры были простыми хотя бы потому, что чувств было столько, что Льдинка начинала искрить. Как ни странно, я сама не искрила. Арден сказал, что нейросеть, которую активировали через меня, черное пламя, а также последующее погружение в спасительный сон-кому и выход из него стали той цепочкой, которые помогли мне стабилизироваться. Немалую роль в этом сыграло то, что я сама смогла справиться с проходящей через меня силой и отменить атаку.

– Кома помогла тебе остаться в живых. И в своем уме. Слишком большая нагрузка на твою психику привела бы к тому, что, даже будучи абсолютно здоровой физически, ты могла просто-напросто сойти с ума.

– Как нам всем повезло, что я не сошла.

– И не говори. – Арден улыбнулся.

– Что может означать то, что во сне я не хотела идти к Торну? Или, например, боевые флайсы?

– Это все защитная реакция твоего подсознания, Лаура. Твое недоверие к нему.

– Нет. Я ему доверяю.

– Не до конца. – Арден покачал головой. – Иначе бы этого всего не было.

– Я не понимаю…

– Твое подсознание говорит за тебя. Какая-то часть тебя все еще его боится. Но это уже вопрос не ко мне, а вообще я бы посоветовал тебе получше во всем разобраться. Он, между прочим, спас не только тебя, но и Эллегрин. И Ферверн.

К этой теме мы с Арденом больше не возвращались, но я все равно прокручивала в голове его слова. Он собирался изучать наше слияние на бессознательном уровне – разумеется, по тем материалам, которые уже у него имелись. То, что Торн рисковал, когда шел за мной, я уже знала, но не представляла насколько. Погружение в искусственную кому – это один момент, вторым была настройка мозговых волн на такую частоту, в которой он мог бы достучаться до моего бессознательного. Да, у нас было слияние сознаний, но слияние бессознательного – совершенно иной уровень. Такого наша история еще не знала, а если и знала, то забыла, потому что в летописях со времен первого иртхана и до наших дней ничего подобного просто не было.

– Что? В туалет ты уже не хочешь? – Голос Торна выдернул меня из размышлений. Какой-то слишком веселый голос. Совершенно ему несвойственный.

– Ты выглядишь подозрительно…

– Подозрительно?

– Не так, как обычно. Совсем не похож на Дракона номер один.

– Меня подменили коварные недруги.

Я нахмурилась.

– Не смешно.

– Лаура, – он притянул меня к себе, – ты спала со мной. Счастливая. Тебе ничто не угрожает. Ты больше от меня не шарахаешься. И у меня первый за… – Он прищурился. – Я не помню за сколько уже дней выходной. День, который я могу провести с тобой. Поэтому я просто счастлив.

– Хорошо, – сказала я. – Так и запишем. Когда Дракон номер один счастлив, он сам на себя не похож.

– Вместо того чтобы что-то писать, лучше поцелуй меня.

– И что мне за это будет?

Торн коротко рыкнул, и я сама не заметила, как оказалась на простыне, под ним. В следующее мгновение меня уже целовали так, что я забыла обо всем. В том числе и о том, что собиралась куда-то идти.

– Это было нечестно, – сказала я, когда Торн уже нес меня в душ. Разумеется, без сорочки, она осталась лежать на постели.

– Что именно? – уточнил он.

– Нападение без предупреждения.

– Нападение, значит? Так и запишем.

Я улыбнулась.

– Вместо того чтобы что-то писать, лучше поцелуй меня.

– Я так и знал, что у тебя хорошая память. – Меня поставили в душевую кабину. – И что мне за это будет?

Я легонько цапнула его за губу. Действительно легонько, просто захотелось похулиганить. В результате этого хулиганства мы застряли в душе еще минут на сорок: за это время стекло кабины несколько раз покрылось инеем, а под потолком не переставая клубилось сливающееся воедино мое и его пламя – ледяное и фиолетовое. Когда я в очередной раз содрогалась в его руках, у меня уже дрожали ноги и подгибались колени. Обжигающий холод и дымящаяся вода контрастом скользили по обнаженной коже, и я, судорожно вздохнув, заглянула Торну в глаза.

– Ты намерен весь свой выходной провести так?

– По-моему, план отличный. Но у меня было еще несколько идей.

Я приподняла брови.

– Это сюрприз, Лаура.

Тающая над нами дымка сливающегося пламени окутала дверцы и растворилась окончательно.

– Хорошо. Сюрприз так сюрприз. – Я вспомнила слова Ардена про свое бессознательное и решила, что не хочу задавать вопросы.

Я хочу доверять этому мужчине, как себе. Я хочу, чтобы он это чувствовал.

– Первым пунктом в плане питательный завтрак, – сообщил Торн, когда я сушила волосы. – Как у тебя получается выглядеть такой соблазнительной в махровом халате и мягких тапочках?

Я чуть не выронила фен.

– Торн, а у тебя есть режим «не читать мысли Лауры»?

– Подозреваю, что этот режим включится, когда мы станем парой.

– Па… – Я чуть не выронила фен повторно.

– Если ты хочешь, разумеется.

Подозреваю, что у меня было очень говорящее выражение лица, потому что Торн притянул меня к себе.

– Лаура, наш случай особенный. Арден говорит, что, будь у него такая возможность, он бы посадил нас под колпак и изучал, изучал, изучал. Но он же предполагает, что все наши слияния сознаний и прочее происходят именно потому, что наши сущности стремятся стать парой, а поскольку они не могут этого добиться, проявляется это вот таким интересным образом.

– То есть твой дракон хочет мою драконицу в пары и поэтому – что?

– Поэтому он проникает в нее…

Я покраснела, Торн хмыкнул.

– …Во всех смыслах. В том числе и в мысли, чтобы иметь возможность тебя защитить в случае опасности.

– Хорошо, я согласна, – быстро сказала я.

– Согласна на что?

– Стать парой. Но если чтение мыслей не прекратится даже после этого, я начну думать про мультики, и ты сойдешь с ума.

– Про мультики я уже достаточно насмотрелся. Кстати, после второго пункта моего плана поедем забирать Гринни и Верража.

Я, настроившись на серьезный разговор про пару, на всякий случай вернула фен на держатель.

– Куда забирать? – уточнила.

– Сюда.

– Но Верражу сюда нельзя. Здесь же щиты и…

– Сегодня в полдень щиты будут отключены.

Я уселась на раковину. На всякий случай. Мало ли что еще Торн сейчас скажет.

– Ты же был против.

– Я был против многого. – Торн сел рядом со мной. – Не сказать, что это сделало меня счастливым. Что касается драконов, щиты создают излишнее напряжение между драконами и людьми. Драконы не станут нападать без причины, а причин я им больше не оставлю.

То, что усиливается служба безопасности и ведутся основательные работы в пустошах по созданию смотровых колец и дополнительному видеонаблюдению, я знала – об этом Торн мне уже рассказал. Равно как и о том, что под наблюдение берется все побережье, с которого так или иначе можно подобраться к глубоководным.

– Ты будешь защищать драконов от людей?

Он усмехнулся.

– Это моя обязанность.

– По-моему, в мире все немного иначе подается.

– Это устаревшая информация. Мир меняется, Лаура. Ничего уже не будет как прежде.

Здесь я не могла не согласиться. Начиная с того, что реализовалось во мне, и выхода глубоководных к людям и иртханам, и заканчивая реформой. Вскоре должны были состояться повторные выборы на соправителя со стороны людей. Как воспринял эту новость отец, я не знала: он не появлялся ни у меня, ни у мамы. Даргел рассказал, что он разводится с Ингрид и что Ингрид и Сильви переезжают в Аронгару теперь уже навсегда. Ни мачеха, ни сестра тоже не изъявили желания меня видеть, но в этом у нас была полная и безоговорочная взаимность.

Иногда родственники – это просто родственники. И только.

– Ладно, – сказала я, слегка «переварив» новость про щиты, – сюрприз удался.

– Это не сюрприз. – Торн подтянул меня к себе. – Пойдем завтракать?

Стол был уже накрыт, и у меня просто глаза разбежались от количества блюд.

– Если скажешь, что ты сам это готовил…

– Не скажу, – заверил меня Торн, – то, что я готовлю, есть можно исключительно от безвыходности. Все сделала домработница, с которой я тебя познакомлю в ближайшее время.

Это было очень странно: вот так спокойно с ним завтракать. Учитывая, что за все время наших отношений уютных моментов у нас было раз-два и обчелся, я чувствовала себя не в своей тарелке. Именно поэтому на тарелке и сосредоточилась, а еще – на том, как Торн наливает мне кофе.

На его длинных красивых пальцах.

– Ты что-то подозрительно тихая, Лаура.

– Для меня это странно, – честно призналась я. – Вот так с тобой завтракать. По-домашнему.

– Для меня тоже. Будем привыкать вместе?

Я заставила себя посмотреть ему в глаза и кивнула.

– Будем.

– Ты самая странная женщина из всех, кого я знаю. В ду́ше ты не стеснялась…

Я швырнула в него салфеткой, которую он поймал на лету и превратил в ледяную пыль.

– Зато стесняешься сейчас.

– Я не стесняюсь. Просто для меня это непривычно.

Торн улыбнулся.

– Это мы уже выяснили.

Накрыл мою руку, сжал ее, и я почувствовала, как в ладонь ударило пламя. Легкие искры, мгновенно распространившиеся по всему телу ледяным пожаром. А ведь нечто похожее, если не сказать то же самое, я почувствовала в нашу первую встречу. Правда, тогда не придала этому ни малейшего значения.

– О чем ты думаешь? – поинтересовался он.

Я фыркнула.

– Очень смешно, Торн.

– Не очень. Я учусь это блокировать.

Я ткнула себя куском тоста в щеку.

– Ай. Зачем?

– Затем, что ты меня об этом просила. Так о чем?

– О дне нафей перфой встфечи. – Я все-таки зажевала тост.

– Вот как? И что же ты о нем думаешь?

– Торн, дай мне спокойно поесть.

– По-домашнему?

Я наклонила голову, прикидывая, чем бы еще в него запустить.

– По-домашнему с тобой не получится. Потому что я ем, а ты меня рассматриваешь.

– Неправда. Я тоже ем.

– И рассматриваешь меня.

Мою руку сжали чуть сильнее.

– Потому что я хочу на тебя смотреть.

Я не стала говорить, что сейчас подавлюсь, просто вернулась к завтраку.

– Кстати, насчет второго сюрприза… или какой он там. Надеюсь, я успею заказать одежду, в которой мы поедем, потому что…

– Я уже заказал. Дожидается тебя в шкафу. Еще кофе?

Нет, кое-что определенно не меняется.

С другой стороны, сейчас я была искренне благодарна ему за то, что он об этом позаботился и что, вместо того чтобы зависать в интернет-магазинах, я могла спокойно сделать укладку и легкий макияж. Уютный шерстяной костюм голубого цвета сел на меня идеально. Так же как и зимние кроссовки, и пальто-накидка кремового цвета.

Судя по наряду, мы собирались не на горнолыжный курорт, не в Зингсприд и уж точно не в ресторан (хотя странно было бы вести меня в ресторан после такого завтрака). Мне оставалось только вглядываться в знакомые очертания залитого солнцем города и гадать, куда же мы летим.

Весна в Хайрмарге приходит поздно, но снег уже почти полностью сошел. Хотя температура не поднималась высоко, солнце уже пригревало по-весеннему мягко. Это тепло ощущалось буквально во всем: в сверкающих так, что больно глазам, панорамных окнах высоток. В блестящих лентах флайсов, заполонивших аэромагистрали. В вереницах людей, текущих по улицам.

То, что мы летим в центр, я поняла, когда мы ушли на малую обводную, но, когда начали снижаться на парковку первого уровня, с интересом прилипла к окну. Надолго мне, правда, Торн прилипнуть не дал: отлепил меня и запечатал губы поцелуем. То, что это был обходной маневр, стало понятно сразу – как только водитель мягко посадил флайс и затих двигатель.

Дверь пошла ввысь, и, обернувшись, я увидела витрины и эмблему ювелирного дома-легенды «Адэйн Ричар».

– Э-э-э… – Это было все, на что меня хватило, но Торн уже вышел, обошел флайс и подал мне руку.

– Куда мы? – еле слышно спросила я.

– А ты как думаешь? – также шепотом ответил он.

Я бы сложила руки на груди, но одну мою руку категорически не отпускали.

Мужчина в униформе фирменных цветов бренда – черный с платиновыми вставками – по старинке распахнул перед нами дверь, и мы шагнули в салон. Мергхандары остались на парковке, а к нам сразу же подошел консультант. Салон был огромный и больше напоминал музей, некоторые драгоценности вызывали ощущение, что они стоят больше, чем я могу себе представить (а представить я могла довольно много).

– Ферн Ландерстерг. Ферна Хэдфенгер. Добро пожаловать.

– Мы сначала осмотримся, – сказал Торн, и консультант склонил голову.

– Разумеется.

Мы двинулись вдоль витрин, в которых были выставлены колье или комплекты, от одного вида которых начинала кружиться голова. Запоздало я поняла, что это и правда музей. Потому что «Адэйн Ричар» делают украшения только на заказ.

Сверкающие камни фервернского льда притягивали внимание и, можно сказать, подавляли авторитетом. Поэтому я не выдержала и покосилась на совершенно невозмутимого Дракона номер один.

– Торн! Что мы здесь делаем?

– Ты знала, что драгоценности «Адэйн Ричар» хранятся в частных коллекциях, но некоторые потом возвращаются сюда в качестве экспонатов? Их владельцы, таким образом, получают дополнительную прибыль за каждый день показа, а еще все, что находится здесь, можно взять напрокат. Доход с проката выставочных образцов получает салон.

– Ты хочешь взять напрокат серьги? – Я не удержалась от нервного смешка.

– Да. И вон тот хлыстик, чтобы тебя отшлепать.

Я поморгала, но в витрине, на которую указывал Торн, и впрямь лежал хлыстик. Ручка была инкрустирована фервернским льдом.

– У тебя очень странные идеи, – сказала я, стараясь больше не смотреть в сторону витрины и хлыстика.

– У тебя тоже. Так что, если отбросить тему проката, какие еще будут идеи?

– А что еще интересного расскажешь, помимо проката?

– Хм… возможно, что некоторые драгоценности «выгуливают» звезды на показах и выступлениях. «Адэйн Ричар» предоставляет им такое право, взамен это событие, имя салона и владельца – по желанию – широко освещается в прессе.

– Угу, – сказала я.

Зал как раз кончился, точнее, он кончился в длину, а в ширину мы его еще не обошли.

– Торн, – сказала я. – Если там опять кольцо, то…

– Не кольцо.

– Нет? – Вот тут я окончательно растерялась.

– Кольца.

– Что?!!

Мой вопль оказался слишком громким для этого места, и я покраснела. Торн улыбнулся и развернул меня к консультанту.

– Пойдем.

Мы приблизились к небольшой витрине с кольцами. Небольшой она была относительно остальных, но здесь было по меньшей мере двадцать пар самых разных колец с самой разной формой камней и огранкой.

– Это что? – сказала я. – Свадебная коллекция, тоже выдается напрокат?

Торн вздохнул. Посмотрел на консультанта, и тот испарился вместе с коллегами. Проще говоря, все они нырнули в задрапированную черной тканью арку.

– Это свадебная коллекция «Адэйн Ричар», которую создали для тебя. Присмотрись.

Я прищурилась. Действительно, на каждой коробочке была крохотулечная надпись: «Лаура Хэдфенгер». Пока я моргала и пыталась справиться с обманом зрения (разумеется, зрение не обманывалось, там в самом деле было мое имя), Торн произнес:

– В прошлый раз я решил, что тебе понравится именно такое кольцо, которое я тебе подарил. В этот раз хочу, чтобы ты выбрала сама. Точнее, мы выберем вместе.

– А остальное?

– А остальное впервые в практике дома «Адэйн Ричар» останется для свободного приобретения. После нашей свадьбы.

Я посмотрела на Торна. На кольца. Потом – опять на Торна.

– Эту коллекцию создали…

– Для тебя, да. Надо же мне было как-то отвлечься, пока Арден не пускал меня к тебе.

Я покачала головой. Потому что все еще не могла поверить в услышанное. И в увиденное.

– Эта коллекция, Лаура, напоминает мне о том, что даже фервернский лед можно превратить в пыль. О том, как легко потерять самое дорогое. О том, что я держал в руках самую прекрасную женщину на свете, но сам ее оттолкнул. О том, что она ко мне вернулась и я больше никогда и никуда ее не отпущу. Если, разумеется, она сама не захочет. Ты выйдешь за меня замуж, Лаура Хэдфенгер?

Я глубоко вздохнула и ответила:

– Да.

Глава 34

Торнгер Ландерстерг

– Какой будет приказ?

Когда Роудхорн спросил об этом, я, если честно, слегка выпал из реальности. В последнее время у меня это вошло в привычку: приходя домой, полностью отключаться от того, что происходит в Айрлэнгер Харддарк и в мире. Разумеется, в любой момент могло потребоваться мое вмешательство, но в целом это были совершенно новые для меня ощущения. Если раньше я жил исключительно в мире политики, сейчас в моем мире появилось гораздо больше граней.

Будущий муж.

Отец.

Друг.

Самым необычным было последнее. Не сказать, что мы с Арденом стали общаться как раньше, но наше сотрудничество (и бывшая дружба) перешли на какой-то совершенно иной уровень и трансформировались в нечто принципиально новое. По крайней мере, на нашу свадьбу он не отказался прийти. Мне бы хотелось верить, что не только из-за Лауры.

– Я сам решу этот вопрос, – сказал я.

– Хорошо.

Роудхорн отключился, а я оставил смартфон на столе и направился в нашу спальню. Удивительно, но Лаура предпочитала работать там. Мне, чтобы основательно сосредоточиться, всегда требовалась особая атмосфера, она могла писать свой сценарий в спальне. В гостиной. Сидя на барном стуле, устроив ноутбук на кухонной столешнице. Даже у меня на коленях. Последнее, надо отдать ей должное, случилось всего один раз.

Мы были в резиденции: наслаждаясь потрескиванием камина, я запустил пальцы в ее волосы, перебирая длинные светлые прядки, а Лаура рассматривала свадебные украшения для зала, которые нам прислал агент. Листала фото, потом вдруг напряглась.

– Ой, подожди, я тут такое придумала! – Смартфон полетел в угол дивана, сама она нырнула за ноутбуком и начала что-то быстро-быстро набирать. – Не подглядывай!

Я вздохнул.

– Я же все равно это увижу.

– Увидишь вместе со всеми. В шоу. Сейчас – не подглядывай!

– Как скажешь. – Мне гораздо больше нравилось смотреть на нее. Как она хмурится, когда пишет что-то серьезное, или как улыбается, когда что-то веселое. Как закусывает губу, как убирает волосы с лица.

Мне в ней нравилось все.

Вот и сейчас, когда я поднялся в спальню, Лаура соорудила уютную гору из подушек под спину и под поясницу, сидела на кровати и печатала.

– Скоро заканчиваю, – сказала она. – Вот еще минуточку, хорошо? У меня тут очень важный момент.

– У меня тоже, – сказал я.

Наверное, раньше я бы даже не стал с ней об этом говорить. Раньше она бы ни о чем даже не узнала, а если бы и узнала, то значительно позже.

Раньше, но не сейчас.

Оторвавшись от сценария, Лаура пристально посмотрела на меня:

– Что-то случилось?

– Ничего серьезного. Солливер Ригхарн просит о встрече.

Она нахмурилась. Мы с ней договорились о том, что будем честны друг с другом, поэтому я начал этот разговор. Мне хотелось, чтобы мы могли обсуждать все, что касается нас, и чтобы нам больше не приходилось прятаться за фасадом красивых слов или молчания.

– Хорошо, – сказала она. – Ты собираешься поехать к ней прямо сейчас?

– Нет. – Я покачал головой и приблизился. – Она просит о встрече с тобой.

Лаура вскинула голову. К досаде и ледяной отрешенности, которую я почувствовал сразу, как произнес имя Солливер, присоединилось изумление.

– Со мной?!

– Если хочешь мое мнение, я против. Но решение принимать тебе.

Лаура отложила ноутбук.

– Я ничего не понимаю, Торн. Почему именно я? Зачем ей видеть меня?

После процесса, который прошел на первом совместном суде людей и иртханов, Солливер приговорили к пожизненному заключению. По большому счету для нее это не играло особой роли: Арден говорил, что она не выдержит и пяти месяцев.

– Она беременна.

Лаура широко распахнула глаза.

– Что?

– От Лодингера. – Я приблизился. Опустился рядом с ней на кровать, захлопнул и убрал ноутбук. – Если та история с беременностью и выкидышем была показательной, то эта вполне реальна. Солливер беременна от Лодингера, и, видимо, именно поэтому она хочет с тобой встретиться.

Лаура потрясенно молчала, и я ее понимал. После всего того, что стало известно про Солливер, в том числе и после того, как в процессе расследования всплыла история с ее «беременностью» от меня, то, как хладнокровно она убила Крейда, после всего что она сделала и собиралась сделать, представить себе разговор Лауры с ней я просто не мог. Но моя будущая жена в очередной раз меня удивила.

– Хорошо, – сказала она.

– Лаура, я же сказал…

– Ты сказал, что ты против. – Она кивнула. – И я тебя услышала, Торн. Но ты прав, решение принимать мне, и да, я хочу с ней встретиться.

– Даже если я попрошу тебя этого не делать?

– А ты попросишь?

Я покачал головой.

– Я рада, что ты мне сказал. – Она подалась ко мне и порывисто меня обняла. – Я рада, что ты согласился перенести свадьбу на следующий месяц после рождения Льдинки, потому что я не хотела выглядеть как шарик или как воронка для заливки фундамента, только в белом и перевернутая. Я рада, что ты всем со мной делишься, Торн. Если бы ты знал, сколько это для меня значит… то, что ты меня так поддерживаешь. Даже несмотря на то что не любишь Джермана Гроу.

– Во-первых, мне плевать на Джермана Гроу.

Лаура скептически на меня посмотрела.

– Хорошо. Я не люблю его. После того как прочитал его комментарии по поводу первой части сценария.

«Не люблю» – это слабо сказано. После того как он прислал Лауре свои замечания и она убежала рыдать, я заглянул в письмо и всерьез задумался над политкорректностью отрывания головы Гранхарсена ввиду его тесного родства с Халлораном. Особенно когда отношения между Ферверном и Аронгарой только-только испытали свои первые потепления.

– Ты их все-таки прочитал, – почти укоризненно сказала она.

– Все-таки прочитал. Но дело не только в этом. Джерман Гроу – проститутка мужского пола, и это ничего не изменит.

– Торн!

– Что – Торн? – Я приподнял брови. – Он мотался между странами, пока не бросил свой хвост в пустоши Зингсприда, и не мог определиться, умный он или красивый, лет двадцать. Не считая его образа жизни.

Лаура фыркнула.

– Не хочу тебя расстраивать, но он счастливо женат, Торн.

– Не хочу тебя расстраивать, но я бы лучше позволил оторвать себе голову, чем разрешил своей дочери выйти за такого, как он.

– Так, давай оставим тему Джермана Гроу. – Лаура хлопнула меня по руке. – И поговорим… Ой!

От Лауры полыхнуло испугом, и я мгновенно перехватил ее за плечи, вглядываясь в глаза.

– Что случилось, Лаура?! Что?!

Испуг растаял, сменившись неуверенностью и восторгом. Лаура перехватила мою руку и положила себе на живот. Удар я почувствовал еще до того, как успел осознать, что это – Льдинка. Сначала меня мягко тюкнули в ладонь, а следом прилетело искоркой счастья.

– Она толкается! – судорожно вздохнула моя девочка. – Она толкается, Торн!

Положила руки поверх моих, впитывая эти первые родные удары вместе со мной. Защитная «скорлупа» почти полностью растворилась, остались только тонкие ниточки, которые таяли с каждым днем. Мы с Арденом отслеживали динамику, но Льдинка вела себя чудесно и, к счастью, собиралась родиться ребенком, а не драконенком, как изначально.

Правда, сейчас, глядя в сияющие счастьем глаза Лауры, чувствуя любовь, которая рождается в ней – к нашей дочери и ко мне, я думал только о ней. О том, что, даже если бы она родила драконенка, это был бы самый чудесный в мире драконенок. И о том, что я безумно ее люблю.

Лаура Хэдфенгер

Солливер Ригхарн выглядела бледной. Очень бледной и очень, очень одинокой. Несмотря на все, что я о ней знала, я понимала, что это сейчас не игра. Я чувствовала ее отчаяние. Пустоту. И странный, пока что непонятный уголек надежды, тлеющий глубоко внутри.

Нас разделяла перегородка из стекла, способного выдержать даже удар лазерного луча, она сидела за столом в комнате, в которой, кроме камер, охраны, металлических стен и переговорного устройства, больше ничего не было.

– Не удивляюсь, что ты пришла, – сказала она. – Только ты и могла прийти.

Я кивнула, задавив рождающуюся внутри совершенно никому не нужную жалость. Эта женщина готова была убить и меня, и Льдинку, и Торна. Тем не менее она говорила правду. После всего, что всплыло (так всегда бывает: стоит чему-то подняться на поверхность, и помимо него вытягивают еще с десяток дурно пахнущих историй, способных уничтожить любого), родители от нее отказались. Отказались все друзья и подруги, или те, кто себя таковыми считал.

Они открыто заявляли о том, что в шоке и в ужасе, награждали ту, которой недавно восхищались, самыми нелестными эпитетами. Больше всего, разумеется, отличился отец, который заявил: «У меня больше нет дочери», и одна «подруга», которая записала интервью о том, как ей повезло, что она ни в чем не перешла Солливер дорогу и до сих пор жива. С ними немного пошумели любящие грязь журналисты, но Торн очень быстро это пресек.

– Я здесь, и я внимательно тебя слушаю.

– Я беременна. Но об этом ты наверняка уже знаешь. – Солливер сцепила руки и опустила взгляд на металлический стол. – О чем ты не знаешь, так это о том, что этот ребенок меня убивает. Сила глубоководного меня убивает, и, с наибольшей вероятностью, до родов я просто не доживу.

Торн рассказал мне об этом. Рассказал и о том, что Арден рекомендовал (если не сказать настаивал) аборт, но Солливер отказалась.

– Знаю, – спокойно сказала я. – Точно так же, как знаю, что ты отказалась делать аборт.

Солливер вскинула голову, в ее глазах мелькнуло изумление, а впрочем, не только в глазах. В чувствах тоже, и еще там была ненависть. Чистая, неприкрытая ненависть, которой меня полоснуло.

– Вот как, – произнесла она. – Поразительно.

– Ты хотела о чем-то спросить? – перебила ее я. – Потому что если нет, то я ухожу.

– Прости, – сдавленно прошептала она. – Прости.

Снова опустила глаза, потом взглянула на меня. В упор.

– Я решила сохранить этого ребенка, даже зная, что он меня убьет, потому что хотела сделать хоть что-то хорошее. Хоть что-то хорошее в своей жизни, понимаешь? После всего, что было. После всего, что…

Она осеклась, но потом снова продолжила:

– Я решила, что оставлю его. За эту жизнь я буду бороться, пусть даже это меня убьет.

Я прислушивалась к ее чувствам и не улавливала фальши. Меня она ненавидела, и это проскальзывало коротко, рваными всплесками, но в искренности того, что Солливер говорила о ребенке, сомневаться не приходилось.

– Ты тоже скоро станешь матерью, – сказала она. – Именно поэтому я попросила тебя прийти. Именно поэтому и именно тебя. Я хочу тебя попросить… Мой ребенок будет особенным. Кровь глубоководного в полукровке… Я даже не представляю, что ему придется пережить. Если я справлюсь. Если я дам ему жизнь. Пожалуйста, пообещай, что не позволишь ему стать частью экспериментов. Это всего лишь ребенок, Лаура, он не должен расти в тюрьме или в клетке даже несмотря на то, что он мой.

Она глубоко вздохнула и сцепила руки еще сильнее, так что ногти впились в кожу.

– Мне нелегко об этом просить. Особенно нелегко просить тебя. Но только ты сможешь ему помочь, когда он родится.

– Ему?

– Мне кажется, это будет мальчик.

Я поднялась. Пожалуй, слишком резко. Торн был прав, когда говорил, что мне не стоит сюда приходить.

– Лаура, обещай мне. – Солливер поднялась тоже. – Я понимаю, что не вправе ничего требовать, поэтому я прошу. Я тебя умоляю: найди в своем сердце место для того, кто ни в чем не виноват.