Текст книги "Парящая для дракона. Обрести крылья"

Глава 12

С ноутбуком было гораздо проще – и писать сценарий, и общаться с куратором, который уже давал комментарии по поводу вводных заданий по обучению. Во вводном модуле было все просто: я должна была его изучить перед началом основных занятий, чтобы понимать, что такое вообще сценарий, как он создается, какие моменты нужно учитывать при создании сценариев именно для шоу, а не для кино, и так далее. Этим я сегодня и занималась почти целый день, а потом приставала к куратору, который по видеосвязи все подробно мне объяснил.

Арден ходил мрачный, как туча перед сильным снегопадом, и как я ни старалась выяснить почему, мне это не удавалось. Про ошейник он тоже ничего не сказал, в смысле, про то, как он исчез. То, что по приказу Торна, и так было понятно, а о чем-то большем я решила не спрашивать, понимая, что это не самая приятная для него тема. Впрочем, когда речь зашла о моих анализах, он все-таки кое-что рассказал:

– Вмешательство в твою ДНК произошло еще на стадии беременности твоей матери.

– То есть надо мной ставили эксперименты, когда я была еще эмбрионом?

– Я бы сказал, что это побочный эффект действия препарата, который ей вводили.

– Что это вообще был за препарат?

– У твоего отца в договоре прописано… я имею в виду, у твоих родителей в договоре, он просто подтверждал свое согласие на участие в исследовании, поэтому договор заключался на двоих – что препарат предназначен для быстрой восстановительной терапии людей, которые не могут позволить себе капсулу гибернации и дорогостоящую страховку.

– Пластина для быстрого сращивания косточек?

Арден хмыкнул.

– Не пластина. Инъекционный раствор, но да, препарат для улучшения регенерации. Что это было на самом деле, никто не знает. И не узнает, по крайней мере, пока Торн не найдет твою маму.

Возвращение к этой теме всегда было для меня не самым приятным. Мысль о том, что мама до сих пор где-то в руках людей, которые подвергли ее такому, и о том, что, если бы не это все, я была бы самым обычным ребенком и росла с двумя любящими родителями, внушала непрошеные надежды. Надежды на что я и сама понимала смутно – все уже сложилось именно так, как сложилось. Отец уже не станет другим, а мама… я не знала, какой увижу ее и увижу ли вообще, поэтому изо всех сил старалась об этом не думать. Не хотела надеяться еще больше, так отчаянно, как никогда в жизни.

– Не смей больше от меня скрывать хотя бы что-то, что меня касается.

Это получилось жестче, чем я рассчитывала, и, предполагаю, именно благодаря мыслям о маме.

– Я не считаю, что скрываю от тебя что-то только потому, что не рассказываю в ту же секунду, как это узнал. Тем более что с тобой очень сложно зафиксировать какой-то постоянный результат – когда я тебя впервые увидел, ты была на сто процентов человеком.

– Я не представляю, как это вообще возможно.

– Я тоже. Тем не менее это так. Твои анализы из Аронгары, все маркеры указывают на то, что твоя ДНК ближе к ДНК иртханессы, а то, что я вижу сейчас… – Арден покачал головой. – Не стоит грубить мне, Лаура, потому что я не представляю, что тебе говорить.

– Но Торну ты это говоришь.

– Я говорю об этом Торну, потому что мы вместе должны максимально быстро и эффективно принимать решения по поводу твоего здоровья.

– А я не должна? – Я сложила руки на груди. – Насколько я помню, Арден, умалчивание ничем хорошим не оборачивается.

– Умалчивание – это когда есть ответы. У меня только гипотезы, которые я проверяю по десять раз на дню.

Он действительно замучил меня анализами. Я уже привыкла к тому, что кровь у меня берут чуть ли не каждый час, не говоря уже обо всех датчиках, показания с которых передавались в режиме реального времени на его планшет и планшеты его исследовательской команды, датчиках, расположенных в том самом закрытом центре, где мы впервые познакомились.

– И какие у тебя гипотезы?

– Я не могу их тебе озвучить, потому что медицинские гипотезы иногда могут быть пугающими.

Я фыркнула.

– Меня достаточно пугали за последнее время, но, как видишь, со мной все в порядке.

– Потому что тебе повезло. Скоро придет Роудхорн, и мы…

– Не уходи от темы, Арден. Я хочу знать, что со мной происходит.

Мы играли в гляделки довольно долго. Достаточно долго для того, чтобы я успела решить, что он ничего мне не скажет, и как следует разозлиться, но он все-таки произнес:

– Твоя ДНК постоянно меняется. Сейчас. Каждый день. Каждую минуту. Поэтому, во что ты превратишься, я сказать не могу.

Он резко шагнул к креслу и опустился в него, а меня полоснуло на этот раз его яростью. Похоже, Арден тоже не на шутку разозлился из-за моих методов добывать информацию. Хотя злиться полагалось мне! Из-за того что я превращаюсь непонятно во что. Может, у меня завтра вырастут крылышки и я улечу в пустоши вить гнездо? Как ни странно, злобы у меня не было, я вообще чересчур спокойно восприняла эту новость.

В отличие от выскочившего на ноутбуке в мессенджере сообщения от неизвестного контакта.

«Лаура, ты сейчас можешь говорить? Это Бен».

Да они издеваются! Точнее, в настоящий момент – он.

Нет, и не смогу никогда.

Написать это я не успела, потому что следующее сообщение заставило меня пожалеть о том, что я вообще переступила порог кабинета Торна и повелась на это «долг перед семьей, долг перед семьей».

«Это очень важно и касается Ардена».

Я перевела взгляд на мужчину, который невидящим взглядом уставился в свой планшет. К счастью, у меня был мой сценарий, то есть пока что наметки по моему сценарию и обучение, поэтому я могла сколько угодно писать что хочу на своем ноутбуке. Надеюсь только, что служба безопасности Торна это не читает, иначе мне придет драконец.

«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – написала я. – Откуда ты знаешь про Ардена?!»

В смысле… почему он пишет про Ардена прямо сейчас?!

«Кольцо».

Кольцо? Кольцо!

Одна из немногих вещей, которая приехала со мной из Раграна в Аронгару, а из Аронгары в Ферверн. Мало того что оно до сих пор было на моем пальце (в отличие от харргалахт, которая, видимо, перетянула все внимание на себя), так я еще и сексом с Торном занималась, когда у меня на пальце было кольцо Бена.

Я ужасная женщина.

Впрочем, Торн его не заметил, поэтому мы с ним друг другу подходим.

А Бен вообще сделал из него систему слежения, так что мы идеальное трио.

Когда и как, меня уже не интересовало, у него были тысячи возможностей это сделать, но сейчас первое, что сделала я, – это стянула кольцо и сжала его в кулаке.

Гораздо больше меня интересовало, когда и как моя жизнь превратилась в шпионский триллер.

«Что с Арденом?» – коротко написала я.

«Его шантажируют жизнью Эллегрин. На него вышли, когда он сидел в тюрьме. Некто Вильценбаргер, из службы безопасности Ландерстерга. Просто запомни эту фамилию и найди способ рассказать об этом Роудхорну сегодня».

Что значит – запомни?

Я отвлеклась на мгновение, чтобы снова взглянуть на Ардена, а когда вернулась в чат, там уже не было ни моих сообщений, ни сообщений Бена. Больше того, когда я попыталась написать в чат, он просто исчез. То есть сначала программа мессенджера зависла, потом выдала ошибку, а когда перезагрузилась, в ней не было ни следа того, что я только что видела.

Ну вот и что мне, спрашивается, со всем этим делать? Я хрупкая маленькая женщина, я хочу писать сценарий и спокойно родить, а мне теперь еще и заговор расследовать?! Как, спрашивается, мне передать сообщение Роудхорну под носом у Ардена? И как я могу быть уверена в том, что вообще могу доверять тому, кто все это писал?

Как мне доверять Бену?

После всего, что было.

Вздохнув, откинулась на подушки, и Арден тут же взглянул на меня.

– Все хорошо, Лаура?

– Да, просто устала.

– Ты сегодня действительно много сидела за ноутбуком. Может, стоит просто отдохнуть?

– Может, – сказала я. – Но сценарий сам себя не напишет.

– Ты его тоже не напишешь, если тебя будет от него тошнить. Или если он будет угрожать твоему здоровью и Торн заберет ноутбук.

– Угрозу моему здоровью можешь озвучить только ты. Ты же этого не сделаешь, правда?

Взгляд Ардена потеплел.

– Если не будешь перенапрягаться – нет.

Я кивнула:

– Вот и договорились.

Чем ему угрожали? Тем, что Эллегрин покончит с собой? Или что еще может сделать ментальное вмешательство? Предполагаю, что многое. Как же звали того парня, о котором говорил Торн и который организовал мне перелом? Лодингер, кажется?

Я вбила фамилию Лодингера в поисковик на смартфоне и нашла одного фокусника с такой фамилией, который сейчас выступал в Лархарре со своим шоу. Это был маленький человечек, лысый, с большими грустными глазами, который совершенно точно не походил на опасного психопата, остальные Лодингеры были вообще неизвестными, то есть это были просто обычные странички самых обычных людей в соцсетях. От нечего делать я зашла на сайт шоу, полистала блог автора про иллюзии и уже собиралась уйти ни с чем, когда наткнулась на сообщение, где фокуснику советовали «сменить фамилию, дабы не быть как тот самый Лодингер, который показал голую девчонку всей школе».

В ветке к этому комментарию я и нашла фото Микаса Лодингера – смазливого красавчика с довольно неприятной улыбкой, больше напоминающей ухмылку, а еще с десяток архивных статей про то, как Баррет Лодингер и его сын получили политическое убежище после «неправомерного превышения полномочий» иртханов в Аронгаре. В одной из статей писали, что «несчастного подростка» поместили в частную клинику, специализирующуюся на психических заболеваниях, и что ему просто поджарили мозги до состояния невменяемости одной фразой.

Это была выдержка из интервью его отца, где тот рассказывал о том, как его сына сначала выставили на посмешище, потом его руками попытались убрать «одну не самую приятную женщину» (подозреваю, что здесь имела место цензура, потому что речь шла о Леоне Халлоран), а после во время допроса просто произнесли одну фразу, которая превратила его в овощ.

Читать дальше мне резко расхотелось, и как-то сразу стало понятно, о чем говорил Бен. Если ментальное вмешательство способно на такое, то Эллегрин можно уничтожить одним словом, и Арден, который прекрасно это знает… Я даже не представляю, что он сейчас чувствует.

Я сунула кольцо под подушку и села на постели.

– Когда мы будем упражняться с пламенем? – спросила я. – В смысле, когда я буду учиться его контролировать?

– Сейчас важнее, чтобы твое состояние стабилизировалось.

– И сколько мы будем ждать?

– Столько, сколько потребуется, чтобы ты полностью восстановилась.

В этом заключается его «задание»? Быть рядом со мной, но не допускать меня к обучению? Чтобы в случае чего я не смогла себя защитить?

В это верилось с трудом. С очень большим трудом. Арден отказался везти меня в Ферверн и сел в тюрьму, но тогда от него не зависела жизнь Эллегрин. Только его собственная. Тем не менее он рассказал мне об Эллегрин – вероятно, то, что смог рассказать, и он просил Торна о встрече с Сэфлом. Случись ему на сто процентов работать с ними, разве он стал бы о таком говорить? Разве стал бы приглашать того, кто действительно может помочь все это раскрыть?

Прежде чем мой мозг окончательно закипел, в дверь постучали. В комнату заглянул мергхандар и произнес:

– Ферна Хэдфенгер, к вам Сэфл Роудхорн.

– Ты хотела меня видеть, Лаура? – Это прозвучало мгновение спустя, причем настолько официально, что я не успела даже мало-мальски подготовиться.

Казалось, не было всех тех уютных вечеров, которые мы проводили вместе, походов на каток, встреч и поддержки – той единственной поддержки, которая точно была, когда у нас с Торном все развалилось. Сейчас передо мной стоял просто начальник его службы безопасности, такой же отстраненный, как Стенгерберг. В смысле, отстраненный не от обязанностей, а от меня.

В этот момент я поняла, что мысленно несу абсолютную чушь. И что очень сильно нервничаю. Последний раз я так нервничала перед встречей с Торном, который обернулся драконом и на меня нарычал за то, что на мне была харргалахт Бена. Сэфл с Рин тоже на меня нарычали на пару, и почему-то именно это сейчас придало сил и помогло собраться.

– Да, проходи, – произнесла я, поднимаясь.

Сидеть на постели при Ардене было можно, поскольку Арден – врач. Что касается Сэфла… он начальник службы безопасности Торна. Я проговорила это про себя несколько раз, прежде чем кивнула ему на второе кресло.

– Присаживайся.

Это тоже прозвучало не по-дружески, а очень официально. Но, в конце концов, не я первая начала.

Сэфл слегка опешил, но сориентировался достаточно быстро.

– Если я правильно понимаю, ты хотела поговорить про Рин? – Он посмотрел на Ардена, явно смещая внимание на него.

– Арден при всем желании не сможет оставить нас наедине, и Торн наверняка тебе об этом сказал.

– Забыл, видимо.

– Какая жалость.

Я опустилась на диван, и теперь наша донельзя странная троица сидела разделенная журнальным столиком.

– Хочешь чего-нибудь? Кофе?

Это получилось вообще не по-дружески.

– Нет, я здесь ненадолго.

Это тоже.

– Хорошо, в таком случае я бы хотела уточнить, чем вызвала ваше с Рин недовольство, чтобы раз и навсегда закрыть для себя эту тему.

Такого вопроса Сэфл, кажется, тоже не ожидал, потому что опять посмотрел на Ардена. И снова перевел взгляд на меня.

– Встречный вопрос: почему ты сбежала в Рагран, ничего не сообщив нам?

– Об этом Торн тебе тоже забыл сказать? – Мне невыносимо захотелось кинуть в него журнальным столиком. – О том, что я не сбежала, а уехала, а заодно и о том, что я узнала, что беременна, уже в Рагране?

– И предпочла стать невестой Эстфардхара?

– Кто мастер неудобных вопросов? Сэфл Роудхорн мастер неудобных вопросов, – хмыкнула я. – Но о’кей, если хочешь знать, на тот момент у меня не было оснований не доверять Бену, и он относился ко мне по-человечески, поэтому да – я предпочла стать его невестой. Насколько ты мог понять из видеообращения, в моей жизни все происходило достаточно быстро, настолько быстро, что у меня не было возможности позвонить вам с Рин и доложиться о происходящем.

– Или… – Сэфл сделал паузу и посмотрел на меня в упор. – Ты просто не захотела.

Арден кашлянул.

– Я, разумеется, понимаю, что у вас много невысказанных претензий, ферн Роудхорн, но я бы предпочел, чтобы вы высказывали их не так концентрированно, учитывая состояние ферны Хэдфенгер.

На этот раз Сэфл перевел на него взгляд, уже не используя его как арденоотвод.

– Вы совершенно правы, ферн Ристграфф. Это больше не повторится.

На журнальном столике стоял графин, и я на него посмотрела.

– Лаура… – предостерегающе произнес Арден.

Потому что по графину пополз иней. Вода начала замерзать почему-то от донышка, но в отличие от предыдущего всплеска сейчас я делала это осознанно. Я даже удивилась, насколько осознанно я это делала, направляя силу ледяного пламени в воду, перерабатывая свою досаду, обиду и боль и позволяя ей концентрироваться в этом несчастном сосуде.

Крак!

Это вода замерзла полностью, а после графин развалился на две аккуратные половинки.

Сэфл вскочил, а вот Арден переводил взгляд с меня на планшет и обратно, как будто не мог поверить. Я, если честно, тоже была слегка в шоке. Не считая того случая в Рагране, когда мне самостоятельно удалось справиться с приступом и когда я полагала, что источник пламени – исключительно моя Льдинка, это было первое осознанное взаимодействие со своей силой. Которую мне совершенно точно и прицельно удалось собрать в одном месте и никому не навредить.

Как я это сделала?

Драконы знают, разбираться буду потом.

Я сжала в руках смартфон и посмотрела на Сэфла.

– Сядьте, пожалуйста, ферн Роудхорн, – произнесла я. – Мы с вами не закончили.

Сэфл нахмурился, но все-таки опустился в кресло. Я же перевела взгляд на экран смартфона.

– Знаете, в моей соцсети очень много доказательств нашей дружбы. – Я и впрямь открыла свою страницу, где были десятки наших с Рин фото и фото нас втроем. Я пролистывала их, не отрывая взгляда от дисплея, а потом нажала «добавить запись» и посмотрела на Сэфла. – И не только в сети. Вы были единственными, кто меня поддержал после праздника, когда на меня столько всего свалилось. Фото, когда вы провожали меня до телепорта, я до сих пор считаю одним из самых дорогих.

Закончив то, что хотела сделать, я поднялась, подошла к нему.

– Но я не собираюсь бегать за вами и объясняться, почему я поступила именно так, как поступила. Если вы не захотели понять… если Рин не захотела понять, значит, нам просто не по пути. Единственная причина, по которой я сейчас с тобой говорю, – это вера в то, что это очень важно для всех нас.

Я развернула смартфон к нему, показывая дисплей.

Разумеется, не наш совместный снимок, а сообщение в поле для публикации поста: «Ардена шантажируют жизнью Эллегрин. Она под серьезным ментальным внушением, возможно, есть отложенный приказ. Проверь Вильценбаргера».

Сэфл изменился в лице, а я быстро удалила черновик и швырнула смартфон на постель.

– Собственно, это все, что я хотела тебе сказать. Что касается Рин, она знает, как меня найти.

У меня слегка подрагивали руки, когда я повернулась к нему спиной и отошла к запотевшему окну. В тишине слышала только гулкое биение своего сердца и шаги Сэфла, который шел к двери. Потом раздался щелчок, и долгое время в комнате звенела тишина.

Арден решил нарушить ее первым:

– Почему ты ничего ему не сказала?

Я обернулась.

– Потому что не хочу рисковать жизнью друзей.

Он поднялся.

– Это я могу понять. Но твоя жизнь в опасности, Лаура.

– Пока ты рядом, со мной ничего не случится. – Я посмотрела ему в глаза. – Я ведь права?

Он не отвел взгляд.

– Да.

– В таком случае мне не о чем беспокоиться. У меня есть ты и… – Я кивнула на две половинки графина, лед в которых уже растаял, и теперь со столика капало на теплое покрытие пола. – Моя внезапность.

– Уверена, что о ней никто не знает?

– О том, что я сегодня полноценно управляла пламенем? Только ты.

Арден кивнул, а я снова отвернулась к окну.

Помимо этой внезапности у меня была еще одна, о которой точно никто не знал. Устойчивость к ментальному внушению, и почему-то сейчас она казалась мне гораздо более серьезным преимуществом, чем любое, даже самое сильное, пламя.

Глава 13

Ближе к ночи традиционно прибыл его ледянейшество. На этот раз я собиралась ночью спать, поэтому успела принять душ и уже засыпала, когда он пришел. Рядом со мной засыпали Верраж и Гринни, напрочь игнорируя тот факт, что это – его комната. О чем, разумеется, им не замедлили сообщить, а еще в приказном порядке скомандовали:

– К себе.

Два тяжких вздоха – один с лежащей рядом подушки, второй с другой половины кровати – говорили о том, что это не приказ, поэтому я разлепила веки. Теперь мы втроем смотрели на стоящего над нами Торна.

– Пусть они останутся, – попросила я.

– А мне ты где предлагаешь спать?

От такого заявления я как-то разом проснулась.

– Уж точно не в этой постели.

– В кресле тоже. Это отрицательно сказывается на моих управленческих способностях.

– На твоих управленческих способностях отрицательно сказывается абсолютно все.

Торн сдвинул брови.

– И что ты хочешь этим сказать, Лаура?

– То, что плохому дракону взлететь и крылья мешают?

В оригинальном выражении были не крылья, но, кажется, наш разговор все равно зашел не туда. Совершенно не туда, но это все исключительно потому, что я на ночь опять посмотрела живую ленту Солливер, где она с вдохновенным видом вещала о том, что беременна. Тот факт, что я узнала об этом от Торна, положение не спасал. Мне по-прежнему было больно. Наверное, уже надо признать этот факт, смириться с этим, как с данностью, и забыть.

– Вон отсюда. – Это было сказано зверям, и, судя по тому, что их сдуло с кровати, а у меня вздыбились все имеющиеся на теле волоски, дабы позволить мурашкам маршировать в их стройных рядах, Торну тоже было не очень приятно.

Ну и ладно.

Не все же мне одной так себя чувствовать.

Я отвернулась к окну и натянула одеяло на голову. Которое, впрочем, с меня тут же сорвали.

– Что? – взвилась я. – Хочешь спать здесь? Тогда я уйду.

Я попыталась подняться, но сделала это очень зря: меня толкнули на кровать и нависли надо мной, заключив в ловушку между двух рук.

– Я тебе позволяю так себя вести, Лаура, исключительно потому, что ты беременна.

– Ты не можешь мне ничего позволить или запретить, – ответила я. – Потому что ты для меня никто.

– Я отец твоего ребенка.

– И что?

Кажется, для Торна это был перебор, потому что он зарычал. То есть выдохнул, конечно, но прозвучало это как рык.

– Тебе нравится меня доводить?

– Мне нравится, когда тебя нет.

Сама не знаю, почему это получилось так остро. Даже для меня.

Пламя, дернувшееся в синих глазах, тут же погасло. Торн оттолкнулся от кровати и отступил. Ни слова не говоря, развернулся и вышел, а спустя минуту в комнате уже был Арден. Судя по тому, что с полотенцем в руке и пеной для бритья на подбородке, выдернули его буквально из ванной.

– Поругались? – уточнил он.

Хотя не уверена, что это был вопрос.

– Не сошлись во мнениях.

Арден вытер подбородок полотенцем.

– Зато я успел побриться.

– Успеешь принять душ и поспать, когда я засну, – пообещала я. – Обещаю среди ночи ничего не морозить.

– Не заморозила сейчас – уже хорошо. Но для твоего малыша не самый лучший вариант, когда мама и папа постоянно ругаются. Подумай об этом.

О чем я только не думала. Для моего малыша точно не очень хорошо знать, что его братик или сестренка родятся спустя месяц после него. Хотя, может быть, если я все сделаю правильно, для него это будет нормально. Насколько вообще может быть нормальным тот факт, что папа трахнул другую женщину через месяц после того, как трахнул маму.

– Лаура, – Арден посмотрел на меня, – Солливер была. Просто прими этот факт.

Я и принимаю. Как умею. Потом, наверное, будет лучше, а пока так.

– Мне плевать на Солливер.

– Нет, не плевать. Я знаю, что такое любить, когда от тебя отворачиваются. Только я действительно не был нужен Эллегрин, а ты нужна Торну.

– Ты что, его защищаешь?! – Я даже села на постели.

– Нет, сопоставляю факты. Последнее, что я сейчас готов делать, – это его защищать, но вряд ли он стал бы расторгать помолвку, если бы ты была ему безразлична.

– Что?

– Торн мне об этом сказал. Только что. О том, что скоро помолвка будет расторгнута.

У меня только один вопрос: почему я обо всем узнаю последней? Ладно, в данном случае не последней, миллионы фервернцев еще не в курсе, что их ждет разрыв помолвки Торнгера Ландерстерга дубль два. Кстати, почему он их ждет? В то, что говорил Арден, верилось с трудом, поскольку в моем представлении к женщине, которая небезразлична, так не относятся. Но наши с Торном отношения изначально были странными. Или, попросту говоря, их не было.

Были какие-то игры в «соблазни Лауру и продержись месяц», а в процессе «подари кольцо на глазах у всех». Как же я от всего этого устала! Но главное – Арден прав. Прав в том, что Льдинке не стоит слушать, как мама и папа постоянно драконятся. Я хочу, чтобы мой ребенок был счастлив, но не умею быть счастливой сама. Чему я смогу его научить? Обидам и претензиям?

Я вздохнула.

– Не подскажешь, где Торн?

– Последний раз, когда я его видел, он направлялся на улицу.

– На улицу, в смысле, туда? – Я ткнула пальцем в сторону окна.

– Другой улицы здесь не предусмотрено.

Другой улицы здесь и правда не было предусмотрено, а та, что была сегодня, совсем не освещалась. Парк, который был так чудесно украшен в ночь праздника, сейчас отключили от освещения, основной резерв бросили на работы по переносу телепортационного кольца. Точнее, по созданию дополнительной точки, удаленной от резиденции, чтобы после завершения ремонта разрушенного драконом крыла открыть станцию перехода подальше от дома. Понятное дело, что в частной загородной резиденции телепорт используется не на уровне Главного телепорта Хайрмарга, но все-таки.

– Придется совершать вылазку в зимнюю ночь, – сказала я Ардену. – Ты готов?

– Ты обещала, что дашь мне поспать.

– Это не я пошла на улицу.

Арден махнул рукой, а я отправилась одеваться. Точнее, переодеваться. В очень-очень теплое.

Сегодня температура упала еще на несколько градусов, Ледяная волна постепенно накатывала из глубин пустоши, пока еще легкими всплесками, но вскоре нам всем предстояло испытать это ежегодное состояние, когда на улицу надо выходить в коконе и в дыхательной маске. Если, конечно, не хочешь превратить свои легкие в музейный ледяной экспонат.

– Нам нужно найти ферна Ландерстерга, – сообщила я мергхандарам, когда мы вышли из комнаты.

Один из них коснулся гарнитуры.

– Эрг, ферна Хэдфенгер хочет поговорить с ферном Ландерстергом.

Гарнитура крякнула.

– Он в бассейне. Нам туда. – Мергхандар указал в сторону разрушенного крыла. Точнее, некогда разрушенного, сейчас его уже подсобрали.

– В бассейне? – переспросила я и посмотрела почему-то на Ардена.

Тот как-то едва уловимо, но очень по-мужски закатил глаза, из чего я сделала вывод, что Торну действительно могло прийти в голову искупаться посреди ночи. Подумаешь, любое живое существо в такую погоду ищет, в какое бы лишнее одеяло завернуться, а Торнгер Ландерстерг купается.

И это не считая того, что здесь теперь есть бассейн.

М-да.

– Ведите, – скомандовала я.

– Я без шапки, – напомнил Арден.

Я фыркнула.

– Думаю, ты уже можешь идти спать.

– Думаешь?

– Вряд ли со мной что-то случится, пока я иду по коридору.

– Вряд ли я буду спать спокойно, если не сдам тебя с рук на руки Торну.

– Тогда иди за шапкой.

– Лаура, – теперь фыркнул Арден. – Я пошутил.

Продолжать тему шуток мы не стали и дружно выдвинулись в сторону бассейна. Понятно, почему я ничего о нем не слышала и не знала – располагался он справа от разрушенного крыла, в котором сейчас велись косметические работы. Точнее, днем велись косметические работы, поэтому сейчас мы прошли через ремонт и остановились у дверей (временно только дверного проема), ведущих к бассейну. Издалека его подсветка напоминала струящееся в ночь ледяное пламя, застывшие поодаль мергхандары казались статуями.

– Обычно здесь стоит защитный купол, – пояснил один из наших сопровождающих, – но сейчас он снят. Можете подойти.

Я не была уверена, что хочу: из-за «ледяного» света вода представлялась обманчиво теплой. Такой же теплой, как в Зингсприде, и это ненадолго отбросило меня в то мгновение, когда в разгар пляжного сезона в один из самых жарких городов мира пришла зима. Мысль вспорола сознание, как Торн вспарывал воду – резкими, сильными рывками. С такой скоростью мог бы плавать глубоководный дракон, но никак не человек. Даже не иртхан.

Тем не менее я все-таки подошла и как завороженная смотрела на приближающегося к нам Торна.

Бассейн был огромный, но не прошло и нескольких секунд, как он преодолел больше чем половину расстояния и вынырнул у бортика, где стояла я.

– Свободны, – его голос больше напоминал рычание, – все.

И в ту же минуту одним рывком подтянулся, оказываясь рядом со мной.

Если бы при этом еще не подхватил меня за талию, я бы точно кувыркнулась в снег, потому что резко отступать назад – не самая лучшая идея.

Исходящая от бассейна подсветка делала Торна каким-то нереальным: начиная от цвета волос, который впитывал это ледяное сияние потемневшей от воды сталью, глаз – темных, ночных, синих, и заканчивая покрытой чешуей половиной тела. Никогда раньше я не осознавала так остро эту разницу между человеком (или иртханом) и зверем.

– Зачем ты пришла, Лаура? – хрипло спросил он.

Учитывая, что его рука по-прежнему лежала на моей талии, это прозвучало двусмысленно.

Я немного отодвинулась (на этот раз осторожно), что, правда, не изменило факта присутствия его ладони поверх моей куртки.

– Ты уверен, что не хочешь одеться?

– Уверен, – ответил он.

По коже, покрытой капельками воды, сейчас растекался иней.

– Ты не мерзнешь? – уточнила я. – Совсем?

– Уверена, что хочешь обсуждать именно это?

Нет, я уверена не была. Я вообще смутно представляла, зачем пришла – не считая того факта, что Льдинке будет хорошо, если мы начнем общаться нормально. Правда, сейчас я уже понимала, что рядом с ним нормально у меня не получится.

– Я хотела спросить, почему ты мне не сказал про разрыв с Солливер.

– Это имеет значение?

– Для меня имеет.

– С чего бы?

Он касался меня поверх куртки, а ощущение – что обнаженной кожи. Причем не просто касался, скользил самым бесстыдным образом – ладонью, покрытой чешуей, я очень хорошо помнила это прикосновение. Это или эти? Когда каждая клеточка тела превращается в источник чувственных ощущений, сосредоточенных на одном-единственном желании слиться с ним, стать единым целым.

– Отпусти. – Я еще шагнула назад.

– Снова сбежишь? – Он усмехнулся.

– Я не сбегаю.

– Ты только этим и занимаешься, Лаура. Бегаешь от меня. Бегаешь от себя. Бегаешь от любых проблем, которые кажутся тебе чуть более сложными, чем те, что не могут пошатнуть твой маленький устойчивый мирок.

Я задохнулась. Натурально, потому что открыла рот, чтобы ему ответить, но у меня кончились слова, и вместо этого я глотнула ледяного воздуха, весьма отрезвляющего, надо сказать. Который обжег гортань, как мог бы это сделать самый крепкий алкоголь, вымораживая меня изнутри.

– Ты будешь мне говорить о том, что мой маленький мирок, – я выделила три последних слова, – пошатнулся? После всего, что произошло?

– Все, что с тобой произошло, – твоих рук дело. Ты совершенно спокойно могла бы оказаться со всем этим рядом со мной, и я бы не позволил ничему из того, что случилось, с тобой произойти. Как я уже говорил, я не могу отменить того, что случилось, и вряд ли это сумеешь сделать ты.

– Я не спала с Солливер, – заявила я. Просто потому, что ничего другого в голову не пришло.

– С Эстфардхаром тоже. – Это было утверждение, не вопрос. – Тем не менее ты появлялась с ним на людях, ты ходила с его харргалахт, ты поехала с ним в Зингсприд. При всем при том, Лаура, ты, разумеется, даже ни разу с ним не поцеловалась. Скажи мне, что это так, и я приму все твои претензии.

Поскольку глотнуть еще природно-кислородного коктейля мне не улыбалось (бармен Пустошь переборщила с кубиками льда), сразу я не ответила. Зато мне в голову пришло много интересных воспоминаний – в частности о том, как я провоцировала Бена. Да, я определенно не могла сказать, что я с ним не целовалась. И не только.

Задумавшись об этом, я несколько отвлеклась и упустила момент, из-за чего меня снова обожгло пламенем. Оно вспыхнуло в глазах Торна так яростно, что перекрыло даже подсветку – на миг, чтобы врезаться в меня, в самую мою суть обжигающе-собственнической яростью.

Дыхание перехватило, я дернулась назад, пытаясь его оттолкнуть, но Торн перехватил мою ладонь, невольно сомкнув наши пальцы. Чешуя больно врезалась в кожу, но не обожгла. Мгновение – и я увидела, как наши руки окутывает соединяющееся пламя. Его – ледяное. И мое струящееся от запястья к кончикам пальцев искрящейся фиолетовой дымкой.