Текст книги "Парящая для дракона. Обрести крылья"

Ему вернула разум сила глубоководного дракона. То, что у так называемых сильных мира сего его отнимало. Тем не менее его старик связался с теми, кто все это проворачивал, рискнул, и теперь он, Мик, способен не просто самостоятельно есть и ходить в туалет, но и уничтожить весь режим, который иртханы старательно выстраивали тысячелетиями. Хотя бы за то, во что они его превратили. За то, что они творили с людьми.

Можно сказать, отец дал ему жизнь дважды. Очень жаль, что он не дожил до этого дня.

В одной из камер глаза уловили движение: шлюха пришла в себя. Мик подхватил планшет, чтобы отслеживать данные по нему, и направился к двери. Нужно поговорить с ней и решить, что делать дальше. С ней, разумеется. Потому что до того мгновения, когда мир изменится навсегда, остались считаные часы.

Солливер Ригхарн

Голова болела, как от сильного удара, хотя Солливер не могла припомнить, что она падала. Только что она села в машину к водителю – и вот уже оказалась здесь, в мрачной и сырой камере, напоминающей пещеру. Если бы это случилось не с ней, она бы здорово посмеялась: это казалось чересчур клишированным. Очнуться в камере, где воняет сыростью, на драном матрасе не первой свежести, чувствуя, как в тебя вползает холод от ледяных стен.

Льда здесь не было, но камень буквально источал стужу, и она невольно обхватила себя руками. Садиться не стала: из-за этого вполне можно отключиться повторно, а это не входило в ее планы. В ее планы входило как можно скорее узнать, где она оказалась и что с этим делать.

Какая-то часть внутри ее билась в ужасе, но с этой частью Солливер предпочитала не иметь дела. Маленькая напуганная девочка, которая однажды допустила, чтобы с ней случилось то дерьмо, которое случилось, не могла дать толкового совета. А вот взрослая женщина, которая умела за себя постоять и которая легко избавлялась от всех препятствий на своем пути, – вполне.

Раздался звук открывшейся двери.

Шаги.

По шагам можно многое сказать о том, кто приближается. Это были шаги неровные и, пожалуй, чересчур тяжелые. Что говорило либо о приличном возрасте, либо о психической неуравновешенности. Возможно, о первом и втором вместе, но когда перед ней появилось это существо – за врезавшейся в землю металлической решеткой, Солливер, несмотря на всю свою выдержку, чуть не завизжала от ужаса.

Глаза стоявшего перед ней были абсолютно черными, как глубокая ночь. По шее ползла черная чешуя, уходящая под рубашку, в остальном оно отдаленно напоминало человека. Весьма отдаленно, потому что искаженное застывшей маской ненависти лицо сложно было назвать человеческим. Или даже лицом иртхана.

– Что? – Стоящий за решеткой хрипло рассмеялся. – Не нравится? А ведь ты так искала встречи со мной, Солливер Ригхарн.

Он приблизился, коснулся стены, и над ним полыхнул свет, заставив ее зажмуриться.

– Так просила Крейда, чтобы он нас познакомил. Скажи, ты рада знакомству?

На этот раз глаза она открыла очень осторожно и так же осторожно, держась за стену, поднялась.

– Ты иртхан? – поинтересовалась она.

Четко и по делу, нужно бить сразу, пока страх не сковал по рукам и ногам, а главное – пока он его не почувствовал достаточно остро. Любому зверю страх – как сигнал к прыжку.

– Нет, – произнес он. Будто выплюнул.

– Хорошо. Ненавижу их.

В глаза зверю тоже смотреть не рекомендуется, поэтому Солливер наклонила голову, изучая его. То, как двигались его ноздри, явно выдавало раздражение, а еще то, что он тоже ее изучал. Это нечто определенно ее не любило. По какой-то причине.

– Думаешь, это тебя спасет? – Это он тоже выплюнул, на сей раз поймав ее взгляд.

– От кого?

– От меня. – Он коснулся ладонями стальных прутьев, обхватил их. – Думаешь, решетка здесь, чтобы ты не сбежала? Нет, милая. Это чтобы я к тебе не вошел.

Что может быть хуже, чем свихнувшийся недоиртхан? Или человек с очень большой силой, с ней переборщивший?

– Я тебя не боюсь. – Солливер шагнула вперед, в одно мгновение оказавшись лицом к лицу с ним.

По его лицу прошла судорога изумления, и Солливер не дала ему опомниться.

– Надеюсь, ты убьешь Лауру Хэдфенгер, милый? – Последнее слово она особо выделила. – Потому что она здорово испортила мне жизнь. Она и Торн Ландерстерг. Его тоже собираешься убить?

Чернота сильнее полыхнула в глазах.

– Считаешь, что можешь меня заинтересовать? – усмехнулся он, а потом одним движением приложил ее лицом к прутьям. От удара голова взорвалась невыносимой болью, чувство было такое, что в кожу впечатали раскаленный металл. Перед глазами заплясали искры, но Солливер даже не попыталась дернуться. Даже когда пальцы, царапающие кожу чешуей, сжались на шее так, что могли бы ее сломать.

Справиться с безумцем с такой силой способен только еще больший безумец. Никак не нормальный человек, и Солливер в упор смотрела на него. Теперь она понимала, что рядом с ним никакие правила не подействуют, в том числе и правила поведения со зверем. Рядом с такими правила нужно задавать самой, и только так можно выжить.

К счастью, ей встречались самые разные мужчины.

Не всегда адекватные.

Разбитая губа кровила, и она медленно ее облизала, не отводя глаз. Он ненавидит иртханов, это стало очевидно, когда Солливер задала первый вопрос. Сейчас, в такой непосредственной близости от него, она уловила аромат дорогой мужской туалетной воды. Очень дорогой.

Он явно привык следить за собой.

– Мне нравится твой запах, – сказала она хрипло, чуть понизив голос. – Так что? Расскажешь, как ты собираешься уничтожить Лауру Хэдфенгер?

В том, что он собирается ее уничтожить, тоже сомнений не было. Иначе зачем ему нужен был этот спектакль.

Какое-то время он молчал, и, хотя хватка на шее не становилась более жесткой, Солливер начала думать, что он не ответит никогда. Тем не менее он ответил:

– Нейросеть. Ретранслятор имеет свойство перегреваться.

– Нейросеть?

– Именно так. – Рука разжалась.

Солливер чуть подалась назад, но не отступила. Даже когда металлические прутья решетки втянулись в потолок.

– Очень интересно, – сказала она.

– Ты даже не представляешь насколько.

Покрытые чешуей пальцы вплелись в ее волосы так быстро, что она не успела сказать ни слова. Вздохнуть она тоже не успела, особенно когда в ее рот ворвались грубым, злым поцелуем, и в тот же миг рванулась вперед, так же яростно отвечая. Кусаясь и проглатывая ругательства, которые он выдал прямо ей в губы перед тем, как резко развернуть и толкнуть к стене.

– Мило у тебя тут, – сказала Солливер, поправляя юбку.

Монстр, находящийся перед ней, был не в себе настолько, что с ним каждое мгновение приходилось подстраиваться под обстоятельства. В том, что он не раздумывая свернет ей шею, если захочет, она даже не сомневалась, поэтому все, на чем оставалось держаться, – импровизация, интерес и выдержка.

– У меня. Ты правильно заметила. – Черные глаза прищурились, делая его лицо еще больше похожим на маску. Только сейчас она поняла, в чем дело: его мышцы почти не двигались, как после уколов молодости, а когда двигались, это точно было не похоже на человеческое лицо. Черный взгляд стек по ее груди, животу и ногам вниз, а потом метнулся в камеру. – Тебе туда.

– Что, даже экскурсию не проведешь?

– Нарываешься? – Металл в его голосе сочился ядом злобы.

– Нет, просто я предпочту сдохнуть, чем вернуться туда. Хочешь меня убить? Давай.

Он хотел. Солливер видела это по глазам, его жажда убийства горела в каждом движении. Уж кто-кто, а она достаточно изучила эту тему, чтобы владеть ею в полном объеме.

Мужчина застегнул брюки, а после положил ладонь ей на шею.

– Как скажешь.

Солливер не пошевелилась.

Когда она говорила с Крейдом, когда договаривалась о том, чтобы встретиться с тем, кто всем заправляет, она представляла себе опытного кукловода, умело дергающего за ниточки. Никак не психопата, который думает только о том, как бы убить всех с помощью Лауры Хэдфенгер, – или о чем он там себе думает.

Она не имела ни малейшего представления, о чем он говорит, что такое нейросеть, но собиралась это выяснить. Даже сейчас, когда ладонь сжималась на ее шее все сильнее.

Когда тебе страшно, говорил один из ее учителей, сосредоточься на дыхании. Если не можешь сосредоточиться на дыхании, включай логический анализ. Мозг в таких обстоятельствах перестает вырабатывать волны, способствующие усилению стресса, и включается в работу.

Поэтому сейчас Солливер думала о том, кто на самом деле за всем этим стоит. Не может психопат провернуть такое, даже если он гениальный. Этот… на гениального не тянул. Зато идеально подходил как оружие массового поражения.

– Ты совсем не боишься? – Он нахмурился.

Совершенно неинтересно душить жертву, которая спокойно стоит и смотрит тебе в глаза.

Солливер промолчала, и он разжал пальцы.

– Нет. – Ответ получился хриплым. Она закашлялась.

А он улыбнулся:

– Пойдем. У меня для тебя есть кое-кто.

Она приподняла брови, но все-таки последовала за ним. Долго идти не пришлось, буквально через две пустующие дыры камер они остановились перед зарешеченной. На полу валялся иртхан, в котором Солливер даже не сразу признала Крейда: лицо его было настолько залито кровью – из носа, из ушей, из рассеченной ударами кожи, разбитых губ, что вряд ли он сейчас узнал бы себя сам. Похоже, его использовали как грушу для битья. Во всех смыслах.

– Твой дружок, – прокомментировал монстр. – Не выдержал ментальной беседы.

– У меня нет друзей. – Солливер не изменилась в лице.

Ему, похоже, ответ понравился.

– Значит, ты захочешь помочь мне избавить от него этот мир?

Она повернулась к нему, но монстр смотрел только на валяющегося на холодном полу Крейда.

– Какая моя выгода? – спросила Солливер.

– Поживешь подольше.

– Я хочу кое-чего еще.

– Ты не в том положении, чтобы диктовать условия.

– Никаких условий. Я хочу помочь тебе, но для этого мне нужно понимать, как работает ретранслятор.

Хищная улыбка, неестественная, как и предыдущая, – как будто кто-то тянул зафиксированную кожу за нити, обнажила зубы.

– Посмотрим. Для начала…

Монстр открыл вмонтированную в стену панель.

– Знаешь, что это за место? Проект первой тюрьмы Ферверна, семидесятилетней давности. Здесь что-то не так с породами, сейсмоактивность, поэтому строительство приостановили. Но это место просто идеально для того, чтобы отсюда начать трансляцию.

Да, ему определенно кто-то сливает информацию. Не считая Крейда… и даже не считая информации, здесь же надо было все оборудовать. Заставить этот старый камень с заброшенными коммуникациями функционировать, заставить заработать электронику. Вряд ли этот ходячий мешок безумной ненависти на такое способен.

– Так что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Это. – Он вытащил пластинку лазерного ножа из кармана и вложил в ее руку. А после ввел код на старинной версии электронной панели, и решетка взметнулась вверх.

Не дожидаясь ее ответа, мужчина шагнул в камеру, рывком вздернул Крейда на ноги и отвесил ему оплеуху. Тот застонал, слипшиеся губы с трудом разомкнулись:

– Пожалуйста… хватит…

– Ну, что ты там стоишь? Иди сюда.

Солливер никогда не убивала. Своими руками.

Поэтому в камеру шагнула на негнущихся ногах и остановилась перед Крейдом, больше напоминавшим кусок мяса, чем человека или иртхана. На миг мелькнула мысль всадить лазерный нож прямо в сердце монстра, но только на миг. Сознание отрезало это сразу же: мыслью о том, что только этого он и ждет. Он ждет, чтобы она на него напала, зверь ждет и жаждет крови. У нее не хватит реакции, чтобы ударить. А вот у него – чтобы вывернуть ее руку и всадить этот нож прямо в нее – вполне.

– Не умеешь пользоваться этой штукой? – Черная тварь явно издевалась.

Солливер вдавила палец в кнопку включения и шагнула вперед.

– Хочешь проверить?

Растянутая улыбка сбежала с его лица, а она одним движением ударила прямо в сердце Крейду. Глаза иртхана широко распахнулись, словно он не мог поверить в случившееся. Сверкнули болью, непониманием, страхом и… узнаванием за миг до того, как потускнеть навсегда. Солливер выдернула нож и швырнула его на пол.

– Теперь ты готов вести диалог, или продолжим экзамены?

Монстр больше не улыбался. Он отшвырнул Крейда, тело грузным мешком упало прямо на погасшее оружие, и шагнул к ней.

– Расскажи мне про нейросеть.

– Не слишком ли многого ты хочешь?

– А ты? Хочешь сделать жизнь Торнгера Ландерстерга невыносимой? – Она хищно улыбнулась. – Насколько? Насколько невыносимой ты хочешь ее сделать и насколько ты вообще этого хочешь?

Черные глаза снова сощурились.

– О чем ты?

– Только после тебя. Я знаю, как заставить Ландерстерга страдать, и страдать очень сильно. Но для этого мне нужно понимать, как работает ретранслятор.

– Как приемник, – хмыкнул мужчина. – Мне нужно будет войти в ее сознание и через нее приказать драконам напасть. На все мегаполисы Ферверна. Всего мира.

– Чудесно. То есть ты будешь ею управлять?

– Да. И недавно я это проверил… – Он усмехнулся. – Все работает. Она сама должна была меня найти, и она это сделала. Теперь мне остается только включить нашу связь. Больше я тебе ничего не скажу, а вот ты…

– Хватит угроз, – перебила Солливер. – Если ты войдешь в ее сознание и Хэдфенгер выпустит драконов, они уничтожат города.

– Я остановлю это раньше, чем они их уничтожат. Мне нужно, чтобы весь мир увидел бессилие иртханов.

Ну да, я тебе больше ничего не скажу. Дебил.

– Когда ты это остановишь, Лаура Хэдфенгер уже перегорит?

– Да.

– Но ты все еще сможешь ею управлять?

Он прищурился:

– Зачем это?

– Затем, что именно Торну придется ее убить. Своими руками. Нужно, чтобы он лично всадил ей в сердце нож, луч, пулю, превратил в ледяную статую. Или каким-либо другим способом прервал биение ее сердца. Он убьет ее, и это убьет его. Морально. Страдать он будет до конца своей жизни – такой, какую ты ему позволишь.

Улыбка вернулась.

– Тебе-то с этого какая радость?

– Они меня использовали. Оба. Хочу, чтобы они страдали. Или тебе нужны высокие причины, над которыми можно всплакнуть?

Его лицо снова поползло, как под рукой неумелого 3D-дизайнера, и Солливер отвернулась. Пока он будет все это проворачивать, ей нужно отсюда выбраться. К тому моменту, как Ландерстерг убьет свою обожаемую Хэдфенгер, а драконы переморозят половину страны, всем точно будет не до нее. Крейд мертв, этот урод… после того что он устроил, он тоже будет мертв, когда сюда придут мергхандары и Торн. А пока что ей нужно максимально (по возможности) осмотреться и найти связь.

– Может, покормишь меня? – холодно осведомилась она, бросив короткий взгляд через плечо. – А я расскажу тебе, что именно Хэдфенгер должна сказать Ландерстергу для усиления эффекта.

Не дожидаясь ответа, она вышла в коридор. Ей пришлось перешагнуть через руку Крейда, но Солливер даже не вздрогнула. Она уже давно для себя уяснила: чужая смерть – это не убийство, если она может спасти твою жизнь.

Глава 23

– Вы можете утверждать, что налет драконов никак не связан с Лаурой Хэдфенгер? – Голова журналиста была лысой, как шар для боулинга, и я почему-то представила, как она покрывается корочкой льда.

По крайней мере, после того как оператор крупным планом показал лицо Торна.

– Я совершенно точно уверен, что эти два события никак не связаны.

– Тем не менее налет случился практически сразу же, как драконы улетели от вашей резиденции?

– С тем же успехом можно было сказать, что это я отправил их к городу.

Почему-то продолжать журналист не решился, зато руку подняла темноволосая, коротко стриженная девушка:

– Вам известно что-нибудь о местонахождении ферны Ригхарн?

– Нет. В настоящий момент мои спецслужбы занимаются ее поисками.

– Как вы можете прокомментировать ее интервью? Ферна Хэдфенгер действительно обладает силой, которую никто не в состоянии контролировать?

– Комментировать ее интервью у меня нет ни малейшего желания. Ферна Хэдфенгер находится под круглосуточным наблюдением лучших специалистов, ни ее здоровью, ни кому бы то ни было ее состояние ничем не угрожает.

– Ферна Ригхарн утверждала, что это не так.

– Когда ферна Ригхарн вернется, вы можете уточнить у нее, что она имела в виду.

– Если она вернется. – Журналистка сложила руки на груди. – Вы уверены, что ваши… спецслужбы проявят достаточное усердие, чтобы ее найти? Или, может быть, они причастны к ее исчезновению?

После этого вопроса в зале повисла тишина, а я почувствовала, как у меня начинает покалывать руки. Хорошо, что я не стояла там, рядом с Торном, а то слова «ферны Ригхарн» очень быстро оправдались бы. Подморозить эту девицу, по крайней мере, заклеить ей рот мне захотелось до подрагивания пальцев. Наверное, это неправильно – злоупотреблять силой, но очень хотелось!

– Ваши слова расценивать как праздное любопытство или сразу как клевету?

Торну совсем не нужно было пользоваться пламенем, чтобы кого-то приморозить, потому что девица очень резко побледнела. Тем не менее снова пошла в атаку:

– Это закономерный вопрос в сложившихся обстоятельствах. Согласитесь, что со стороны все это выглядит подозрительно.

Ну да, Сэфл похитил бедную ферну Ригхарн, мы с Торном на пару ее заморозили, а теперь, пока он отвечает на пресс-конференции на ваши идиотские вопросы, я занимаюсь ее расчлененкой!

– Это…

Экран погас так резко, что я возмущенно обернулась:

– Арден!

– Лаура. – Он покачал головой и отложил пульт. – Я разрешил тебе посмотреть трансляцию, только если ты не будешь волноваться. То, что у тебя сейчас повысился пульс и показатели пламени, определенно намекает на то, что с пресс-конференцией пора завязывать.

Я хотела возразить, но только глубоко вздохнула. Если что-нибудь произойдет здесь и сейчас, я подставлю Торна, Ардена, себя… всех. Поэтому кивнула и протянула ему смартфон.

– Я могу не выдержать.

– Рад, что ты понимаешь ситуацию.

– Да, пойду на кухню схожу.

Еще перед тем, как началась пресс-конференция, я твердо решила, что Торну не помешает расслабиться после всего этого кошмара. Поэтому решила снова сделать ему ужин. Такой, как с Доражем, вряд ли получится, но у него в резиденции работали отличные повара. В отличие от предыдущего раза я решила накрыть столик в спальне Торна. Точнее, в номинальной спальне Торна, потому что он постоянно находился рядом со мной, но мы (а особенно он) совершенно точно заслужили ночь без медицинской аппаратуры. Поэтому я решила накрыть столик там, а еще – приготовить для него ванну с пеной и сделать ему после ужина массаж.

Вот-вот в резиденцию должны были доставить лепестки цветов, которые я собиралась набросать в воду, ужин готовился, но мне не сиделось на месте.

– Тебе лучше остаться здесь, – сказал Арден. – Ужин спокойно приготовится без тебя.

– А без ужина беспокойно приготовлюсь я, – сказала я. – Ты же понимаешь, что мне очень сложно не думать о том, что там происходит? И потом, ты пойдешь со мной. Со своим планшетом и мгновенной выключалкой.

Арден покачал головой:

– Тебе смешно, Лаура?

– Нет, мне как раз не смешно! Но я устала сидеть на месте и трястись, как набл перед драконом. Кроме того, какая разница, где ты вколешь мне свой препарат, если датчики покажут критичные отклонения? Арден, я устала. От такого напряжения можно рехнуться, а я не хочу, чтобы у моего ребенка была сумасшедшая мама. Ну и потом, ты правда считаешь, что сидение рядом со сканерами что-то изменит?

– Нет. Я так не считаю.

– Тогда пошли. Я хотя бы немного разомнусь.

Арден вздохнул и кивнул, и я поспешно вытолкнула себя из кресла.

Счастливые таким поворотом событий Гринни и Верраж тоже мгновенно подскочили. Возможно, они подумали, что их поведут на прогулку, пусть даже на коротенькую, какими эти прогулки стали во время Ледяной волны. Организмы виаров и драконов, разумеется, адаптированы под такую температуру, поэтому проблем с этим не возникало, но пока всем как-то было не до прогулки.

– Через час попрошу, чтобы вас вывели, – пообещала я.

– Она мне сегодня штаны подпалила, – пожаловался Арден.

– Это каким образом?

– Ты бы видела, что с ней творится после выгула на Ледяной волне. Чихнула пламенем и подпалила.

Я представила себе картину и улыбнулась.

– Даже если это неправда, Арден, спасибо, что пытаешься меня развлечь.

– Это правда, Лаура.

Картина стала еще более живой, я представила, как в двери влетает пушистый перевозбужденный комок, хлопает большими глазами и чихает струйкой ледяного пламени. Прямо на штаны Ардена.

– Я тебе должна новые штаны?

– Пусть Торн возмещает.

Я посмотрела на его профиль, но Арден оставался серьезным. Хотя я чувствовала его настроение, какой-то легкий подъем, что ли… сложно описать чувства других людей, открывающиеся мне благодаря моим новым способностям, но сейчас я впервые уловила в нем какое-то если не спокойствие и радость, то уверенность в том, что все будет хорошо.

– С Эллегрин все будет в порядке, – сказала я.

Он улыбнулся.

– Спасибо, Лаура.

– Думаю, я смогу помочь.

Вот теперь он ко мне повернулся и посмотрел. Пристально, прицельно, как будто оценивал мои слова.

– Если я могу оказаться в чужом сознании, возможно, я смогу найти этот блок. Который ей поставили…

– Возможно.

Я решила больше не возвращаться к этой теме, потому что внезапно почувствовала себя неловко. Даже больше – очень неловко, наобещавшей много всего. Зная, что для него значит Эллегрин… но я действительно так думала. Если у меня есть возможность оказаться в сознании другого человека, я наверняка смогу зафиксировать что-то необычное, отложенный приказ, являющийся спусковым механизмом. Изнутри память исследовать проще, даже если Эллегрин приказали об этом забыть, я – не она, и, если я смогу помочь, я помогу.

На кухню Гринни с Верражем не пустили. По понятной причине – не хотели лишиться уже приготовленного ужина. И заодно запасов, которые молодые растущие организмы явно воспринимали как необходимые источники сил и энергии.

Нашему с Арденом появлению тоже не сказать, что обрадовались. Я почувствовала сгустившееся напряжение, едва мы переступили порог. Повар и его помощники, которые воплощали сочиненное мной меню, будто замерли. На мгновение. Потом сразу же вернулись к работе, но напряжение не ушло, оно только усиливалось, а стоило мне шагнуть ближе и спросить:

– Как у нас дела? – полыхнуло страхом.

Я остановилась, будто споткнувшись об осознание: они боятся меня.

Всю свою жизнь я была хорошей девочкой. Не то чтобы она была такой долгой, эта моя жизнь, но я всегда старалась поступать так, как правильно. Как будет правильно для отца. Как будет правильно для кого-то еще. Я всегда думала о том, не обидела ли кого-то и как можно понять мои слова, перед тем как их высказать. У меня получалось обижать кого-то только по дурости (если не считать Торна и Бена, но после встречи с Торном у меня вообще произошел сбой системы), поэтому сейчас я чувствую себя очень странно. Я понимала, что моя прошлая жизнь осталась в прошлом, но то, что меня вот так будут бояться, что я превращусь в страшилку из ужастика, как-то не приходило мне в голову. А ведь их таких (людей, которые меня боятся) – целый Ферверн. Не весь мир пока исключительно потому, что интервью Солливер еще не успело разлететься по другим странам. Хотя, может быть, и успело. Может быть, я просто оптимистка по жизни.

– Готовим ужин, – сдержанно отвечает шеф, но мне даже приближаться к нему не нужно, чтобы понять, что он готов попятиться, спрятаться за столешницей и отбиваться сковородой до последнего. – Соусы, закуски и жаркое в процессе. Десерт пока еще не начинали, но мы за него возьмемся, когда ферн Ландерстерг уже будет в пути.

Логичнее было бы браться за жаркое, когда ферн Ландерстерг будет уже в пути, но я это никак не комментирую (привет, хорошая девочка), просто киваю, разворачиваюсь и выхожу. Признаюсь честно, я оказалась к этому не готова. Все мое общение в последнее время сводилось к общению с Торном, Арденом, медиками, которые появлялись исключительно в присутствии первого или второго, и мергхандарами, которые привыкли смотреть в лицо опасности. С людьми я не встречалась.

Не считая отца и Даргела, но это было давно, еще до того, как я стала ну совсем непонятно кем. Возможно, дело было и не в интервью Солливер, а в том, что все эти люди знали, что я учудила и что вокруг нашей резиденции была дружеская сходка драконов, которая превратилась во временную стоянку.

Не считая кочевых драконов, я сформировала яйцо внешнее и, кажется, готовлюсь сформировать внутреннее. Да мне самой уже страшно, что уж говорить о других.

– Проверять, как накрыт стол и украшена комната, я так понимаю, ты уже не хочешь?

Почему-то именно слова Ардена заставляют меня остановиться, а потом развернуть всю нашу процессию (я, Арден, Верраж, Гринни, мергхандары) в сторону спальни Торна. Во мне просыпается какая-то нездоровая злость, а еще упрямство. Я никому из этих людей не сделала ничего плохого, поэтому бояться меня – это только их выбор. А мой выбор заключается в том, прятаться от мира дальше и подтверждать их мнение или же начинать общаться с людьми хотя бы в пределах этой резиденции.

Комнату еще украшают, но история с напряжением повторяется. Только в отличие от поваров горничные просто застывают как вкопанные. Отнюдь не потому, что мергхандары выталкивают успевшего прорваться в комнату Верража и просочившуюся за ним Гринни в коридор.

Нет, они смотрят на меня и, кажется, забывают о том, что умели дышать.

– Вас что-то не устраивает, ферна Хэдфенгер? – тихо пищит одна из девушек.

– Нет, я просто хочу посмотреть. Продолжайте.

Они продолжают, но двигаются как в замедленной съемке, нет-нет и поглядывают на меня (видимо, не превращаюсь ли я в снежную страшилку-убийцу, которая собирается их сожрать вместе с костями). Так и подмывает сказать: я ем людей только по выходным. Вместо этого я прохожусь по комнате, наполняясь ощущением присутствия Торна. Странно, что я не поняла этого раньше: именно его близость всегда помогала мне со всем справиться. Честно говоря, я и справляться-то со всем начала только тогда, когда он появился в моей жизни. До этого просто летела по ветру, как дракон-переросток, который не хотел уходить из гнезда и которому придали ускорения волевой родительской лапой.

Присутствие Торна здесь ощущается буквально во всем (даже несмотря на то, что он здесь почти не бывает). Это его стиль, который я изучила: стальные оттенки, темно-синие цвета, тоже отдающие металлическим холодом, простор – то есть минимум мебели. Здесь, например, помимо кровати только небольшая ниша над ней – дизайнерское решение, в которой, если включить подсветку, дракон летает над заснеженными пустошами, – две тумбочки, мягкое покрытие под ногами. Сейчас здесь еще стол, почти полностью накрытый, и два стула. Никаких люстр, только встроенные светильники, даже лампы встроенные, по обе стороны от кровати. Три двери. Одна ведет в коридор, вторая – в гардеробную, третья – в ванную комнату.

Туда я и направляюсь. Здесь между ванной и душевой можно играть в гратхэнд или кататься на коньках, если залить пол и слегка подморозить. На край ванны я и присаживаюсь, представляя, как здорово будет оказаться здесь вместе с ним и как будут мерцать специальные мини-светильники, которые я заказала вместе с лепестками и пеной.

Арден останавливается в дверях, складывает руки на груди.

– Я все время думаю, – говорю я ему, – что было бы, если бы я тогда не уехала. Или если бы вернулась с тобой.

– То, что в твоей ДНК, все равно бы проснулось. Я не вижу причин полагать, что это связано со стрессами, стресс – это скорее реакция на внешние факторы, а вот то, что в тебе раскрылось, – следствие беременности. Я изначально об этом говорил.

Я улыбаюсь.

– Да нет. Я говорю не о своем чудо-состоянии, а об отношениях. О том, что Солливер Ригхарн не дала бы это интервью, и о том, что… – Я кусаю губы. – Торну не пришлось бы сейчас стоять на этой пресс-конференции.

– Ну ты сейчас так договоришься, Лаура. На пресс-конференции ему бы все равно пришлось стоять, не по поводу тебя, так по поводу налетов. Те, кто все это провернул, вряд ли не имели запасного плана и делали ставку только на тебя. Твои силы могли и не проснуться – если они спали все эти годы, если твоя кровь была кровью обычной женщины и до определенного момента в ней не было вообще никаких посторонних маркеров… Тут, знаешь ли, выбирать тебя в качестве основы для заговора было по меньшей мере неосмотрительно.

– Тогда почему они выбрали меня? – Я поднимаю голову и смотрю на него.

– Они ставили на тебя, один из вариантов развития ситуации. Помнишь то, что тебе устроили в ресторане с твоим бывшим? Мист, или как его там. Им не нужна была бы Эллегрин, не нужны были бы такие сложности, если бы они на сто процентов были уверены в раскрытии твоих сил. Но да, тебя провоцировали. Всеми способами. С наибольшей вероятностью твое падение на катке было нужно, чтобы раскрыть твою силу. Мощный перелом накануне кастинга, твой страх… Предполагается, что они хотели запустить процесс регенерации и таким образом выдернуть из тебя спящее пламя.

– Разве это организовал не Лодингер?! – Я приподнимаю брови.

– Лодингер наверняка был с ними связан. Иначе не исчез бы так оперативно, и, судя по всему, свое он отыграл сразу же, когда организовал твое падение.

– Отыграл? Торну что-то удалось выяснить?

Арден многозначительно на меня посмотрел, и я вздохнула.

– Вы давно это с Торном обсуждаете, правда? То, что я упала – для пробуждения моей силы, и все в том же ключе?

– У нас были долгие две недели.

– И он разрешил тебе все мне рассказать?

Арден нахмурился, и я добавила:

– В смысле, не разрешил, а… ну, ты понимаешь, о чем я. Ты знаешь Торна и знаешь, что он не всегда делится всем.

– Он сказал, что ты имеешь право знать обо всем, что тебя касается. Нарочно грузить тебя информацией никто не будет, но и умалчивать ее тоже.

Договорить мы не успели: Арден коснулся коммуникатора. Надо и себе такой потребовать, что ли. Если для меня опасны смартфоны, да и вообще новости, лучше такой способ связи, чем никакой вообще. С другой стороны, все время прятаться от новостей – это не вариант, поэтому, когда Арден сказал:

– Привезли твою романтику, на пути сюда, – я только кивнула и поинтересовалась:

– Когда меня вообще будут учить управлять моей силой?

– Нельзя научить управлять тем, что непредсказуемо, Лаура. Никто не возьмет на себя такую ответственность. Для начала нужно найти способ ее стабилизировать, хотя одна из моих гипотез, основанная все на том же – на твоей беременности, – заключается в том, что, когда ты родишь, твоя сила либо стабилизируется самостоятельно, либо просто исчезнет, снова перейдет в спящее состояние. Сейчас ее проверить нельзя по понятным причинам, но я сторонник предположения, что все случилось именно благодаря изменениям твоего гормонального фона.