Текст книги "Парящая для дракона. Обрести крылья"
Автор книги: Марина Эльденберт
Жанр: Любовное фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
Глава 37
Полтора года спустя
– Торн, я сейчас умру, – честно призналась я.
– Ты так же говорила, когда рожала Льдинку.
– Тогда было другое дело. Я не могла умереть, не увидев свою дочь.
Льдинка в самом деле оказалась на редкость упрямой (совсем как мама с папой) и отказывалась меня покидать, то есть появляться на свет. Шестнадцать часов показались мне вечностью, которая стянулась в одно мгновение, когда я услышала первый крик и взяла на руки крохотный комочек, роднее которого уже не было никого на свете. Не считая ее отца, который был рядом с нами и напряженно вглядывался в личико.
Этот момент запечатлелся в моей памяти, как и мгновения нашей свадьбы. Впрочем, если последнее быстро разошлось по сети благодаря стараниям журналистов, то рождение нашей малышки, самое сокровенное, было только в семейных архивах. И в уголках моей памяти – точно так же, как сотни мгновений с Торном.
Минуты близости. Минуты наедине. Минуты на виду у всех.
Под вспышками камер или в тишине, согретой приглушенным светом гостиной.
Выходные в Аронгаре, на Зингспридском побережье.
Его взгляд, когда я держала на руках Льдинку, и как бережно он забирал ее у меня. Морщинка между бровей, когда я укачивала сына Солливер, и как он впервые взял мальчика на руки сам.
– Как мы его назовем?
– Эрвер.
– Эрвер? Дословно – обретший новую жизнь?
– По-моему, ему подходит.
Ему действительно подходило. Эрвер родился на два с половиной месяца раньше срока: организм Солливер не принимал никакие вариации пламени. Хотя в случае с полукровками подпитывать мать пламенем мог любой сильный иртхан (в идеале – отец ребенка, но критичным не были и другие доноры любого огня), у Солливер было отторжение всех видов пламени, включая черное и даже синтезированное черное. В конце концов Арден сказал, что ей остается только верить в лучшее.
Роды у Солливер были спонтанными и больше напоминали выкидыш на поздних сроках, поэтому я даже к ней не успела. Но когда впервые взяла мальчика на руки, поняла, что все сделала правильно. Он смотрел на меня, в светло-серой радужке то вспыхивали, то гасли черные искры, которые окончательно растворились, стоило мне немного отпустить свое пламя.
Со своим, я, к счастью, научилась справляться, теперь мне предстояло учить справляться с этим детей. Раньше было проще: пламя иртханов просыпалось в осознанном возрасте и не представляло опасности для малыша, который, расстроившись, запросто мог подпалить кроватку, но за Эрвером и Яттой приходилось следить постоянно. Поэтому няни-воспитательницы у них были иртханессами, к тому же прошедшими специальную подготовку.
Впрочем, серьезных ситуаций у нас с ними не возникало: возможно потому, что мы с Торном делали все, чтобы дети чувствовали себя любимыми, и очень серьезно подошли к вопросам обеспечения безопасности.
– А сейчас можешь? Можешь умереть, не увидев собственное шоу и не сыграв в нем главную роль?
– Да!
От волнения сводило скулы, и мне казалось, что весь мой идеальный макияж, над которым работали часа два с половиной, сейчас слезет как нелепая маска. Когда я писала сценарий или когда строилась Хайрмарг-Арена (для шоу по приказу Торна была построена новая арена, где можно было в полной мере реализовать мою идею парения), мне представлялось, что все это безмерно далеко. Даже когда мы с Гроу ругались (через полгода общения с Гранхарсеном, который Великий Режиссер, я научилась огрызаться и рычать в ответ), мне все еще казалось это относительно нереальным.
А потом Танни Гранхарсен с командой взялась за создание спецэффектов, и я поняла, что основательно влипла. В смысле, что все это по-настоящему и что мне придется выйти в зал, где на меня будут смотреть тысячи глаз, потом выслушать комментарии критиков и вообще комментарии по поводу формата, жизнеспособен ли такой вид искусства.
– Не верю, – прищурившись, заявил Торн.
– А зря!
– Моя жена – самая отважная женщина в мире и боится выйти на сцену? Даже не выйти, а вылететь?
– Вылететь – это, пожалуй, то самое, что я сейчас чувствую, – сообщила я с нервным смешком. – Ты когда вышел на свою первую пресс-конференцию, тебе не было страшно?
Торн пожал плечами.
– Да-да, я помню. Полный, стопроцентный самоконтроль, но в шоу такое не сработает. Мне нужны хоть какие-то минимальные эмоции.
– Эмоций у тебя через край, Лаура, и я еще никогда не встречал такой яркой, живой и непосредственной искренности. – Торн осторожно взял меня за плечи. – Ты сделаешь это шоу так же, как ты сделала сценарий и все остальное.
– Ах-ха, – вздохнула я.
Да. Я выпихнула из своей головы обезумевшего психа, использовавшего нейросеть, развернула драконов, не раз выходила с Торном под вспышки камер, но при мысли, что мне надо развернуть себя в сторону сцены, у меня начинали дрожать колени, поэтому я глубоко вдохнула и выдохнула. Снова глубоко вдохнула и выдохнула. И так несколько раз.
– Готова? – Торн улыбнулся.
– Да!
– Тогда я пойду занимать свое место. Не хочу пропустить начало представления, и уж тем более не хочу, чтобы меня не пустили в зал.
– Я с трудом представляю себе того, кто может не пустить тебя в зал. – Я фыркнула. – Тем более что у тебя ложа правящего.
– Удачи. – Торн легко коснулся губами моих губ и вышел.
А я подождала пару минут, подышала, глядя на свое отражение в зеркале, и тоже вышла из гримерной. Не знаю, чего я больше всего боялась: реакции зрителей, критиков или Гроу. Они с Танни, разумеется, тоже приехали на премьеру. Мы с Гроу успели пересечься перед его небольшой презентацией шоу, на которую я не попадала, потому что мне надо было готовиться. Зато Танни посидела со мной в гримерной – мы немного пообщались на тему детей с сильным пламенем, которые ближе к шести годам становятся совсем непослушными и неуправляемыми.
– Готовы? – спросил у меня ассистент, когда я появилась на стартовой площадке за кулисами.
Шоу действительно было аэро, то есть от и до на лентах, в воздухе, и первый же мой шаг в зал начинался фактически с прыжка на лентах. Парить я не боялась: несмотря на то что в постановке мои крылья были голографическими, мои собственные никуда не делись. Уже после родов я как-то случайно их раскрыла от перенапряжения – после репетиции, вернувшись в резиденцию, сразу бросилась к детям, потом – обсуждать меню с Доражем (который снова работал у нас), а потом пришла в спальню и споткнулась о бросившуюся под ноги Гринни. Вместо того чтобы совершенно неромантично упасть, я раскрыла крылья и пролетела – буквально – над полом. Чем вызвала у виари невероятный восторг: она потом еще полчаса скакала вокруг меня, пищала, звала полетать и не понимала, почему я не хочу.
После того как Верраж, повзрослев, ушел в пустоши, ей было грустно и одиноко, особенно когда воспитательницы выгоняли ее из детской. Будь их воля, Ятта и Эрвер от нее бы не отходили, но им надо было спать, поэтому в такое время Гринни оставалась одна, плюхалась в своей игровой прямо по центру, демонстративно отворачивалась от игрушек и делала вид, что ее все забыли.
– Три минуты до начала.
Я глубоко вздохнула. Представила полный зал зрителей (все билеты на шоу были распроданы за неделю со старта продаж)! Представила ложу, где сидят Торн и мама. Он пригласил ее составить ему компанию, и мама не стала отказываться. Даргел и Мелори сидели вместе с Рин, Сэфлом и моим отцом в зале. При мысли о Гроу, который с Танни тоже занимал отдельную ложу, я мысленно слегка позеленела, но тут же отбросила все сомнения.
У меня. Все. Получится!
Рычание дракона оповестило о начале представления, эхом прокатившись над залом и отозвавшись, кажется, даже в корнях моих волос.
Я глубоко вздохнула, улыбнулась, вплетая руки в поданные мне ленты, и шагнула вперед.
Я чувствовала себя как пьяная. Учитывая, что я вообще ни капельки не пила, даже веоланского на своей свадьбе, сейчас это было более чем странное ощущение. Мне казалось, что меня не держат ноги и что я сейчас взлечу, как воздушный шарик. Прилипну головой к прозрачному куполу Хайрмарг-Арены и буду там болтаться, пока Торн не обернется драконом и меня не снимет.
Впрочем, до крыши и до холла еще надо было дойти, пока меня не выпускали из гримерки. Мергхандары и те, кто пришел меня поздравлять. В исполнении Гроу это звучало так:
– Вышло круто, Хэдфенгер.
– Я теперь Ландерстерг.
– Одна чешуя разница. Потому что вышло круто.
– В исполнении моего мужа это очень большой комплимент, можешь мне поверить, – сказала Танни. – Поздравляю!
Мы обнялись.
– У нас вышло, – сказала я. – У всех нас.
Гроу хмыкнул, Танни улыбнулась:
– Для такой крутоты спецэффекты было делать одно удовольствие.
«Одно удовольствие» превратилось в феерию. Разумеется, современные спецэффекты позволяют сделать все, что угодно, но Танни с командой превращали зал то в заснеженную пустошь, то в интерьеры закрытых помещений. Рычащие драконы выпускали пламя, от которого хотелось шарахнуться в сторону! Казалось, от него шел самый что ни на есть настоящий холод, но жемчужиной, разумеется, было создание глубоководного, выбравшегося из «океана». Когда он посмотрел в зал, тишина и напряжение чуть ли не зазвенели хрустом льда. Все выглядело настолько реалистично даже для меня, уже работавшей в частично созданных визуальных декорациях на репетициях, то что уж говорить о зрителях.
Судя по тому, как сияли глаза Танни, шоу зарядило ее не меньше, чем меня, а может быть, даже больше. Я хотела спросить ее о том, как она себя чувствовала – сыграв одну-единственную роль, потому что я собиралась поступить так же. Я не хотела продолжать выступать, мне гораздо больше понравилось писать сценарии и принимать участие в консультациях актеров, постановщика, создателей спецэффектов. Хотя, судя по тому, как зрители встретили шоу – нас не отпускали минут пятнадцать, у нас все получилось.
У нас больше чем получилось.
Потому что мне уже обрывали телефон, но дотянуться до него я физически не могла. Едва попрощалась с четой Гранхарсен, в гримерную вбежали остальные участники шоу. Минут двадцать мы обнимались, делились впечатлениями, и я наконец-то выпила веоланского! После чего голова закружилась еще сильнее, а тело стало еще легче.
Потом наша команда разбежалась, и в гримерную вошли Даргел, Торн, Мелори, Рин, Сэфл, мама и папа.
Откуда Торн взял такой букет цветов, который едва пролез в дверь, оставалось только догадываться, но я даже поднять его не смогла – мне обхвата рук не хватило. Впрочем, с цветами были все, а для зрительских даже пришлось открывать отдельную комнату.
– Как себя чувствует моя жена? – поинтересовался Торн, притягивая меня к себе.
Я посмотрела на букет, который занял весь диван.
– Безумно счастливой.
Все засмеялись.
– Нет, правда. Я представляла, что все должно получиться круто, но… даже не представляла, что это будет так!
Море оваций. Сияющие глаза зрителей. Ревущий от восторга зал.
– Это только начало. – Торн усмехнулся. – Мне уже сообщили…
Я приподняла бровь.
– Ты не отвечаешь на звонки, поэтому приходится пробираться к тебе всеми возможными способами, в том числе и через моего секретаря. Судя по тому, как и кто с тобой жаждет заключить контракты после «Парящей», тебе скоро понадобится свой.
У меня не осталось слов. Хорошо, что меня кинулись поздравлять Дар и Мелори, а после Рин с Сэфлом. Потом они вышли, Торн тоже – он что-то собирался сказать Сэфлу, и мы остались втроем. Я, мама и папа.
– Поздравляю, дочка. – Отец протянул мне букет.
– Спасибо!
Между нами установились ровные, спокойные отношения, далекие от семейной близости, но достаточные для вежливого общения. Мы иногда созванивались, обменивались новостями. Я знала, что отец вернулся к практике и у него все хорошо, я даже через него узнала, что Ингрид снова вышла замуж в Аронгаре.
– Я хочу попросить прощения. – Отец посмотрел мне в глаза.
– Юргарн, сейчас это ну очень в тему, – хмыкнула мама.
Он обернулся.
С мамой у них так и не получилось ни разговора, ни чего бы то ни было еще. Они терпели друг друга на днях рождения и семейных встречах, а на моей свадьбе едва ли перекинулись парой слов. Я долгое время считала, что они должны разобраться сами, но сейчас только покачала головой.
– Пап, мне казалось, мы закрыли этот вопрос. Ты был под внушением и…
– Не за это. Точнее, не только за это. – Он нахмурился, посмотрел на меня, потом снова на маму. – И не только у тебя. Меня не было рядом, когда я был вам нужен. Мне не хватило смелости это сразу признать, а сейчас… боюсь, что сейчас уже слишком поздно. Тем не менее я прошу у вас прощения. Лаура, Оррис. Вы были и останетесь самыми дорогими моими женщинами, и мне жаль, что моя слабость стала причиной всего, что случилось.
В эту минуту я вспомнила Бена и наш последний разговор.
– Никогда не поздно, папа, – сказала я. – Потому что все мы здесь сейчас, и все мы можем обнять друг друга. Если захотим. Лично я хочу.
Я шагнула к нему и обняла, поймав немного растерянный взгляд мамы. Кажется, она такого не ожидала. Особенно того, что отец обнимет меня и мы так замрем на мгновение.
– Эй, мы собираемся пить кофе и праздновать успех Лали. Мам, пап, вы с нами? – В гримерную заглянул Даргел. – Ого. Чему я помешал?
– Собственно, ничему, – немного смущенно ответил отец, отстраняясь. – Да, я, разумеется, с вами.
– Я собиралась…
– А мама тоже с вами, – сказала я, – потому что она тоже хочет отпраздновать мой успех.
Мама возмущенно раздула ноздри, но возражать не стала. Зато, как только отец и брат вышли, накинулась на меня:
– Лаура!
– Что – Лаура? Вам давно пора поговорить.
– Мы уже все сказали друг другу!
– Все – это значит «Привет, Юргарн», и «Нет, я не хочу с тобой разговаривать»?! – Я перебила все ее возражения, кивнув на дверь. – Поговори с ним всего один раз. И я от тебя отстану. Но поговори нормально. Хорошо?
Мама снова возмущенно прищурилась, но тут к нам заглянул Торн.
– Лаура?
– Да. Уже едем. – Я поцеловала маму в щеку. – Завтра созвонимся, хорошо?
– Хорошо, – пробурчала она и вышла.
Торн усмехнулся.
– Все не оставляешь попыток?
– Им действительно стоит нормально поговорить. По своему опыту могу сказать, что я бы не наделала кучи ошибок, если бы мы сразу нормально поговорили.
– По своему опыту могу сказать, что, когда один хочет говорить, а другой нет, ничего не получится, но мы отвлеклись. Дома нас ждут два карапуза, а еще с тобой хочет кое-кто поговорить.
– Кое-кто – это кто?
– Кое-кто – это Арден.
– Я с ним говорить не хочу.
Торн хмыкнул и увлек меня за собой из гримерной.
– Ладно, помимо шуток, Лаура. Ты действительно на него злишься?
– Конечно! Он пропустил мою премьеру.
Мы вместе вышли под вспышки камер, но интервью я сегодня давать не планировала: завтра на это была отведена половина дня, поэтому сейчас мы просто прошли от дверей Хайрмарг-Арены до флайса, который стремительно унес нас и сопровождающие флайсы мергхандаров на аэромагистраль.
Глядя на удаляющиеся огни ледяного кристалла (именно его напоминала новая достопримечательность Ферверна), я положила голову Торну на плечо.
– Устала?
– Нет. Наоборот, я горы могу двигать. Просто мне нравится сидеть с тобой так.
– А мне нравится, что тебе это нравится. – Он коснулся пальцами моего подбородка, и, когда я повернулась к нему, – губами моих губ. Не знаю, чем бы закончился этот поцелуй, мигом отозвавшийся во всем теле тысячами ледяных драконьих искр, если бы нам не позвонил Арден.
Точнее, он позвонил Торну.
– Привет! – Таким счастливым я видела его, пожалуй, только когда они с Эллегрин объявили о помолвке. – Как все прошло?
– Лаура была великолепна, а вот актер, который исполнял мою роль…
– Не твою, – хмыкнула я. – Политкорректности ради все имена были изменены.
Не только имена, но и эпоха. Мы перенесли действие во времена древности Севера, и отбор туда отлично вписался. Справедливости ради надо отметить, что историки забросали бы нас тухлыми литтоновыми ягодками и что несмотря на историческую канву сама история по духу получилась все равно ближе к современности.
– Можно подумать, я не знаю, о ком шла речь.
Я фыркнула.
– Я вам не мешаю? – деловито осведомился Арден. – Мне попозже перезвонить?
– Поздравляю! – В объектив влезла Эллегрин. – Я тут заметила, по соцсетям, что вы взорвали Ферверн.
– Ферверн стоит, – сказал Торн с таким непробиваемым выражением лица, что я чуть не расхохоталась в голос. – А вот шоу удалось.
Эллегрин закатила глаза.
– Я вас тоже поздравляю, – сказала я. – Еще раз.
– Спасибо, – хором отозвались они.
Эти двое умудрились стать мужем и женой за неделю до премьеры и, что вполне логично, уехали праздновать это событие и путешествовать.
– Как вам Фиян?
– Интересно, – сказал Арден. – Тут под пустоши места много, поэтому драконов почти не видно. А когда они появляются, считается, что это к счастью, богатству и долголетию. Увидеть дракона – к скорым счастливым переменам.
– Если на тебя упала тень дракона, ты автоматически считаешься благословленным, а если дракон пролетел над твоим домом, то благословлен весь ваш род, – вклинилась Эллегрин.
– Да, политики Фияна – гении, – буднично сообщил Торн, чем спровоцировал хохот Ардена.
В Хайрмарге, да и во всем Ферверне драконы над городами тоже появлялись редко. Огромные территории пустошей позволяли им вести тот же образ жизни, который они вели, когда были активны щиты, но даже если драконы случайно залетали в город, они проходили над аэромагистралями и над высотками. Правда, случалось это очень и очень редко: в городах драконам делать было особо нечего.
Конечно, первое время люди все равно нервничали – шутка ли, после столетий, когда драконов сдерживали с помощью щитов, убрать преграду между ними и городами, но тем не менее удачный опыт Аронгары и то, что драконы вообще не рвались знакомиться с новыми территориями, не говоря уже о том, чтобы на кого-то нападать, сделали свое дело. Отсутствие щитов понемногу становилось нормой, как и многое другое. Например, соправительство с людьми: тот, кто стоял рядом с Торном у власти, тоже присутствовал с женой и дочерью на моей премьере. Они сидели в соседней ложе, которая была в точности такая же, как у Торна.
Правда, не все принимали свершившуюся реформу как данность. Аронгара по-прежнему сохраняла правление исключительно иртханов, и многие страны ее в этом поддерживали. Но если многие просто поддерживали, то Рагран, например, очень агрессивно выступал против.
Хотя правильнее было бы сказать, очень агрессивно выступал против ее правитель.
Бенгарн Вайдхэн.
За это время прозвище Черное пламя Раграна уже стало его вторым именем, а несколько лично им раскрытых заговоров против него подарили второе – Неуязвимый.
За разговором с Арденом и Эллегрин мы почти не заметили, как оказались у здания телепорта, а через полчаса уже были дома. В резиденцию мы уезжали на выходные, и, хотя у Торна выходные были символические, мне все равно нравился наш уютный, отрезанный от цивилизации островок, где мы могли побыть наедине.
К нам в резиденцию иногда прилетал Верраж. Когда это случалось, Гринни с визгом гонялась за огромным без преувеличения драконом над парком, а потом, запыхавшись, радостно верещала, когда ей удавалось цапнуть его за хвост. Цапать Верража за хвост дозволялось только ей. И еще Ятте. Эта девочка как будто родилась среди драконов: впервые увидев огромного зверя, она не испугалась, а сразу же потянулась к нему со словами:
– Башой!
Так у Верража появилось второе имя, а у Ятты – первый ручной дракон. С Эрвером у него дружбы не сложилось: мальчик не особо к нему тянулся, и дракон тоже не стремился познакомиться поближе.
Стоило нам войти в детскую, дежурная воспитательница тут же поднялась.
– Ферн Ландерстерг. Ферна Ландерстерг, дети заснули.
Ятта и Эрвер и правда сладко посапывали в кроватке, и я кивнула:
– Оставьте нас ненадолго.
Мы с Торном приблизились: сын и дочь спали, взявшись за руки. Такое началось, когда мы впервые принесли Эрвера в детскую. Ятта протянула к нему руки и устроила нам концерт – до тех пор пока малыша не положили рядом. Теперь разделить их было почти невозможно, они вели себя как близнецы.
Торн предположил, что это родство пламени: глубоководные не были изучены по понятной причине, но уже сейчас становилось ясно, что их пламя существенно отличается от пламени других драконов. Даже не считая того, что оно многократно мощнее, оно отличалось и по структуре, и по воздействию на окружающий мир и на носителя.
– Доброй ночи. – Я наклонилась, поправила тонкую прядку, упавшую на лицо дочери. Потом повернулась к сыну. – Спокойной ночи, Эрвер.
В ответ он сунул палец в рот и продолжил сладко сопеть.
– Наши дети будут жить совсем в другом мире, – сказала я.
Торн подошел и обнял меня со спины, глядя на малышей.
– Даже не сомневаюсь.
– Все так быстро меняется… уже сейчас все изменилось. Еще двадцать лет назад никому даже в голову не могло прийти, что мы отключим щиты. Не говоря уже о том, что происходит с силой иртханов и драконов. Черное пламя… разве мог кто-то представить такое?
– Лично я могу представить все, что вижу. И то, что я вижу, мне нравится. – Торн сцепил руки на моей талии.
– Мне тоже, – сказала я.
Потом повернулась в его руках.
– Сейчас – тоже.
Торн приподнял брови:
– Вот как?
Вместо ответа я его поцеловала. Вложив все свои чувства в эту простую ласку, которая была гораздо сильнее любых слов. И любых мыслей – хотя мы с Торном так и не перестали общаться мысленно, мы научились это блокировать и управлять этой взаимной особенностью.
Арден предполагал, что это – тоже часть особенности глубоководных, более серьезная ментальная связь, а я… я просто была рада, что рядом со мной лучший мужчина на свете.
– Ты сейчас слишком громко подумала, – произнес Торн, глядя мне в глаза.
Я коснулась пальцами его скулы. Улыбнулась и ответила:
– Я знаю.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.