Текст книги "Сверхситуативное мышление. Чуждый опыт"

Сто тридцать миллионов серебренников

Я ничего не понимаю ни в бухгалтерии, ни в юриспруденции, ни даже в современном искусстве. Меня интригует другое – откуда взялись свыше трех тысяч деятелей культуры, которые точно знают, как обстоит дело. Дело Седьмой Студии. Все они говорят об одном – предательстве. Это творческая интуиция подсказывает, что иначе просто не может быть. Иначе остается выстроиться в очередь к Аннушке за маслом на рельсах, пытаясь возвести случайность в закономерность. Как режиссер может отвечать за финансирование проектов? Иногда я сама читаю лекции по приглашению, но мне совершенно неизвестно, как студия сводит дебет с кредитом, а во многих случаях без меня устанавливается цена за вход. Я вообще не в курсе, как решаются вопросы аренды зала, расчеты между организаторами – моя задача прочитать интересную полезную лекцию. Такова пропасть между презренным металлом и бесценными знаниями.

От последнего слова режиссера захватывает дух, ведь он многократно повторят очевидную вещь: «Я ничего в работе бухгалтерии не понимаю. Я занимался бесконечным выпуском и организацией мероприятий. Я не занимался финансами». Спрашивается, как можно сначала оплатить творческий проект, который был исполнен без сомнения на полную катушку, а потом заявить, что на него зря выделили столько средств. Все-таки театр – не кино, насколько я понимаю. Там каждый раз на сцене приходится съедать новый настоящий обед, заново заряжать ружье, расставлять свежие цветы – и все это требует материальных вливаний. Но самое скользкое – это оценка затраченных усилий на нужное состояние артиста. А если ему без ванны с шампанским не играется – будут ему оплачивать такой способ вдохновения, или пусть занимается аутотренингом до посинения, авось настроится на нужную волну.

Я не любитель современного искусства, а сторонник классицизма, но меня тоже напрягает вывод: «Эксперименты за свой счет». Ведь театр по своей сути – это игра, а значит импровизация, которая не обходится без эксперимента. Возникает закономерный вопрос, а как отделить в театре устоявшиеся шаблоны творческого самовыражения от блестящих находок на сцене. Допустим, режиссер выведет формулу точного определения, где артист выходит за пределы канонического воспроизведения текста и заученных жестов, как предписано сценарием. Но как тогда с бюджетом, спрашивается. Артисту заплатят по времени за правильную игру, но вычтут из зарплаты яркие и неповторимые моменты, которые сорвали самые сильные овации? Или и вовсе заставят такие отступления оплатить из своего кармана как грубое нарушение финансирования спектакля?

Действительно почти нечего больше добавить по поводу грустного финала творческого проекта, кроме зачитанного стихотворения Бродского «Конец прекрасной эпохи». Настоящий театр как таковой оказался лишь декорациями театра, которые быстро разбираются и выносятся из зала суда. А может театра-то и не было? Вся жизнь – театр, поэтому зачем играть очередной спектакль? Однако талант нигде не пропадет – ох уж эти творческие личности. Из первых букв каждого абзаца речи составилось скрытое послание: «Я ни о чем не жалею. Сочувствую вам». Неужели режиссер даже защищаться не способен без создания очередного шедевра, за который ему никто ничего не заплатит, кроме исторической памяти. Мог бы не стараться, раз совсем не ценят. Да и причем здесь какие-то жалкие сто тридцать миллионов рублей…

Я знаю, что ничего не знаю об этом деле – это самое мерзкое, от чего скребут кошки на душе. Невозможно достоверно узнать, в чем правда! Что бы ни присудил суд подсудимому, «время все расставит на свои места».

Падение тренера личностного роста

Демократическая Финляндия все-таки депортирует в Россию одного из организаторов тренингов «Зеора», где двое клиентов покончили с собой несколько лет назад. Примечательно, что адвокат тренера личностного роста опасается так сказать «правового бумеранга», то есть применения карательной психиатрии к его подзащитному. Да, любая работа с людьми – это профессия с риском, ведь люди непредсказуемы, и редкий эксперт даже с большим опытом может предвидеть поведение своих подопечных, особенно когда они выпадают из-под непосредственного наблюдения, а никто не следит, куда они разошлись после окончания мероприятия и что они там делают. Коль скоро об опасности тренингов личностного роста для тех, кто их проходит, писали неоднократно, предлагаю рассмотреть данную ситуацию с другой стороны – насколько рискует сам тренер, обещая всем страждущим и жаждущим благополучие и процветание.

Неопытный преподаватель обычно очень радуется, когда к нему начинает идти поток людей, гордится количеством учеников, сам выкладывается на полную катушку в череде бесконечных мероприятий, пока пелена успеха не начинает спадать с глаз после хотя бы и фрагментарных эпизодов неадекватных претензий со стороны подопечных, а то и вовсе черной неблагодарности, не говоря уже о доносах и публичном очернении. Для внимательного тренера достаточно пары-тройки легких звоночков, чтобы протрезветь и задуматься, как фильтровать клиентуру, не допуская на свои занятия потенциально токсичную аудиторию. С опытом учитель начинает понимать, что собирать все деньги, которые сами сыплются, себе дороже – и начинает еще и привередничать, кому разрешить заплатить. При хорошем уровне признания и высоком мастерстве лишних людей на семинарах не бывает – туда уже никакая «муха не пролетит» без контроля.

Возвращаясь к исходному прецеденту в «Зеоре», можно убедиться, что там дело отнюдь не в банальной неопытности организаторов, просто пропустивших психически неустойчивых клиентов на свои тренинги. Ведь все участники обязательно подписывали заявление о принятии полной ответственности за свою жизнь в процессе прохождения программы. Следствие считает, что их деятельность была сопряжена с насилием над людьми, поскольку в применяемой ими системе «Лайфспринг» имеются признаки осуществления психологического воздействия на человека, к тому же способного нанести вред здоровью. Конкретнее, речь идет об использовании гипноза, которое вообще-то по закону разрешено в России только в медицинских и научных госучреждениях. И снова, оставим в покое несчастных людей, которым нравится подвергаться воздействию, а направим фокус внимания на тех, кому интересно быть влиятельным (заранее подчеркну, что обвинение в гипнозе сам тренер отрицает).

Сразу бросается в глаза очевидное противоречие между целями и задачами тренинга личностного роста и методами гипнотизирования. Ведь личностный рост по определению предполагает развитие навыков осознанного саморазвития или управления своей судьбой. Согласие на гипноз – это заведомо отказ от развития самостоятельного мышления, передача контроля над своими процессами другому человеку, полное или частичное отключение собственной воли. Таким образом, здесь уже не отдельные участники, а все явившиеся на подобный тренинг вызывают сомнение в своей вменяемости, разве только они совсем уж были не способны распознать применение гипноза. А вот со стороны тренера – это уже сознательное мошенничество, поскольку он-то не имеет права не понимать данное противоречие, и уж если учит людей личностному росту, то все методы манипуляции должны быть исключены безоговорочно.

Я воздержусь от воспроизведения конкретных случаев по данному делу, отмечу только показательное утверждение родственников одной жертвы: «Насколько я знаю, с их тренингов увозили людей на „скорой“ с острым психозом». Иными словами, тренеры умудрились пропустить, причем будучи профессиональными психологами, не просто легкие звоночки в виде кулуарных разборок, а вполне серьезный колокольный набат с привлечением официальной медицины. Давать усиленную нагрузку на неподготовленную психику может только тренер без тормозов. И ведь последнее ноу-хау совершенно наглядно демонстрировало психический срыв самого автора тренинга – это был «Скандально известный дерзкий и жестокий фитнес для мозгов». И снова, вопрос не к участникам, которым зачем-то нужно что-то скандальное, дерзкое и жесткое, а к создателю-психологу, который почему-то оказался не в состоянии отрефлексировать, что у него самого окончательно «крыша поехала» и пора остановиться.

Авторитетное самоунижение

Единственный раз я видела эту журналистку живьем на сцене, где проходил крупнейший бизнес-форум в России. Признаться, меня тогда поразил резкий контраст между известной ранее скандальной славой и трезвым, взвешенным, структурированным докладом по делу, который довелось услышать. Вот почему, надолго потеряв ее из поля зрения, я осторожно отношусь к накрученному сюжету с поездкой в уральский монастырь, где съемочная группа была атакована, а оператора избили, вроде даже сломав руку. Здесь главная героиня играет не самую привычную для себя роль униженной и оскорбленной, хотя явно оставляя за собой авторские права на постановку, то есть все-таки с претензией на сознательное самоунижение ради выполнения поставленной задачи.

Яркое столкновение скандальной журналистки с опальным священником можно кратко охарактеризовать русской поговоркой «Нашла коса на камень». Собственно, главным сценаристом у себя в монастыре, превратившемся в осажденную крепость, остается настоятель, поэтому медийный визит быстро завершился у самых ворот. Не помогли бутафорские церковные одеяния в виде длинной юбки и платка, не были приняты во внимание гражданские права журналистов на освещение общественных событий, не остановила последователей опального настоятеля даже перспектива еще одного судебного дела. Надо отдать должное настоятелю, хотя это ничуть не оправдывает его поведение, что он хотя бы последователен. Тогда как пресса здесь изменяет самой себе, смирившись с необходимостью уступить роль главного скандалиста.

Не быть источником скандала, а скромно подсвечивать самый громкий чужой скандал последнего времени, за развитием которого наблюдают миллионы людей, – это ли не коварная измена самой себе? Можно ли сохранить авторитетную позицию, когда ее просто нейтрализовали, причем, бросив на землю, пока разделывались со спутниками? Праведный гнев как орудие возмездия не срабатывает, поскольку всем понятно, что отнюдь не она режиссировала этот спектакль, да и вообще предпочла бы совершенно иную картинку для общественности. Быть посмешищем по своей воле легко и непринужденно – далеко не то же самое, что стать посмешищем помимо замысла, а тем более не понимая, как теперь выпутываться из сложившегося лабиринта. Ведь даже РПЦ отметила, что нечего было туда лезть, ведь предупреждали, остается писать заявление в полицию, которой предстоит проверять информацию об избиении.

Как зрителя, меня интригует в данном шоу, кто перетянет на себя занавес над сценой, кому будет громче аплодировать публика по окончании спектакля? Пока харизма напускного смирения окутывает обоих одинаково, – один избегает мирской славы, не пуская журналистов, а другая готова валяться на земле ради духовного подвига по спасению заточенных в застенках обители женщин и детей, которые, предположительно, подвергаются как минимум жестокому обращению, а возможно и непосредственному насилию. Броситься из Москвы на Урал с благородной миссией, которая должна была компенсировать неудачи последних проектов, – а попасть под очередное осмеяние совершенно незапланированно. Если настоятель имеет сочувствующих на своей стороне, то кто сопереживает, не говоря уже сострадает столь авторитетному самоунижению журналистки, кроме полиции?

В методике произошла осечка, и намеченная контролируемая глупость сорвалась в самую обыкновенную нелепость.

Двуличие или глубина души

Личная переписка доцента-расчленителя с убиенной им любовницей-аспиранткой была опубликована по настоянию самого преступника после изрядного сопротивления суда. Конечно, это тексты для взрослых, к тому же с крепкими нервами, но дело не в этом. преступнику нечего терять, а вот имидж светлой девушки сильно подпорчен теми выражениями, включая явное сквернословие, которые она кидает в адрес не только его бывшей жены, но и детей (если только он не успел подкорректировать переписку, что допускает даже его адвокат). Однако вопрос именно в том, была ли жена действительно «бывшей», ведь судя по всему ярость любовницы вызывали вполне резонные опасения, что ей изменяют накануне предполагаемой свадьбы. Возникает закономерный вопрос к психологам, да и общественному мнению, действительно ли стоит судить строго ангела, превращающегося в демона прямо на глазах?

Девушка оказалась в патовом раскладе, где время работало против нее самой, чем дольше продолжались отношения, чем ближе казалось их узаконивание. В ситуации энергетического вампиризма, безусловно играя роль донора (хотя и акцептора по знаниям – в чем-то здесь был эквивалентный обмен), она просто банально попалась на неопытности и доверчивости. Раз любимый говорит, что с предыдущей семьей он скоро разберется, значит, так оно и будет – в порыве чувств дается согласие на начало любовной связи, а потом расставание с предыдущей семьей постепенно начинает тормозиться на вполне резонных основаниях – там же дети, к тому же несовершеннолетние, а с ними нужно часто видеться. Это задел драмы на долгие годы, ведь разрушить такой треугольник уже не представляется возможным, а отменить вступление в него тем труднее, чем больше сил вкладывается в выяснение и налаживание отношений.

Всякая женщина, побывавшая в подобной ситуации, знает, что такое вскипающая ярость от безысходности, когда из тебя методично выдирают всю душу, которую ты вкладываешь в человека, а он берет и отдает полученное кому-то другому, а потом как ни в чем не бывало приходит за новой порцией твоей крови. Это фантастическое ощущение полного бессилия и опустошенности, как в том кошмарном сне, когда хочется орать, чтобы проснуться, а нет сил выдавить ни звука. Вот теперь даже те, кто не бывал любовницей женатого мужчины с детьми, наверное, поймут примерно состояние. Конечно, чисто теоретически всегда можно уйти – но так легко рассуждать только стороннему наблюдателю, который никаких чувств не испытывает. Готовясь к разрыву, она затягивала финал, опять-таки допуская ошибку большинства сердечных женщин, которым кажется, что может быть все еще как-нибудь наладится.

Те крики ненависти из ее уст, которые мы слышим на видеозаписи и в выданной судом переписке, – это агония, где редкий человек за исключением аналогичных садистов будет осуждать покойную даже за вырывающуюся брань и злобу. Да, запуталась в сетях и бьется в истерике. Виновата в том, что слишком сильно любила, а это та самая ситуация, где как хорошо известно по народной мудрости «от любви до ненависти – один шаг». Всякий психолог скажет, что так ненавидят только из состояния оскорбленной любви, а не расчетливого равнодушия, тем более холодной меркантильной выгоды, которую пытались приписать ей ранее те, кто осуждал ее за саму связь с доцентом, не веря в искренность ее чувств. Как ни покажется странным – эти сцены, призванные опорочить девушку, ясно и наглядно показывают, что вот она-то была совершенно искренней с самого начала, иначе смогла бы так же спокойно и безболезненно уйти. Но вот не получалось у нее отодрать себя бескровно от своей роковой любви.

Остается только напомнить, что уход любовницы далеко не единственный сценарий разрешения такого треугольника, и во многих случаях баланс смещается в итоге в сторону создания новой семьи, более счастливой для мужчины, нежели неудачный предыдущий брак. Именно потому, что так бывает, однозначного вывода о том, что она была заведомо неправа, нет.

Растворение профессора химии

Криминалистика выворачивается наизнанку – и предоставляет обывателю со скромной фантазией новый невообразимый детектив, который по сюжету можно считать прямой противоположностью громкого дела питерского доцента. Снова расчлененка, но теперь в тихом городке, где предприимчивые аспиранты растворили в соляной кислоте собственного профессора-химика из-за довольно скромных по нынешним временам сбережений в полтора миллиона рублей. Вместо любовных страстей, под которыми подозревали скрывающуюся меркантильность, здесь налицо корыстный расчет как таковой, прикрытый дружескими отношениями. Да и жертвой становится не неопытный аспирант, а сам преподаватель вуза, вот только ножовку для распила покупали заранее. Вроде бы, общество уже сделало выводы, что надо спасать девушек от престарелых извращенцев, а теперь оказывается, надо беречь пожилых ученых от дружбы с учениками, или проснуться от очередного кошмара.

Один из двух подозреваемых, давший признательные показания, ставит в абсолютный тупик своей мотивацией: деньги были нужны после развода ради создания для ребенка счастливого детства. Здесь бледнеет Родион Раскольников, которому тяжело далось переступить черту ради великой идеи: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Презрение к никчемной жизни процентщицы помогало оправдать собственный триумф бедному студенту золотого века русской литературы, однако современная молодежь, возможно, считает для себя большей честью выбирать в качестве мишени человека гораздо достойнее самого себя, но вот цели мельчают до уровня банального обогащения на уровне обеспечения безбедного существования на относительно непродолжительное время. Да, вот так просто убрать из жизни почтенного члена общества, чтобы всего лишь год-другой не приходилось работать, – отсрочка проблемы.

Проблема же старшего поколения, выросшего в социалистической атмосфере бессеребренничества, состоит в недопущении даже мысли о вероятной опасности, которую создают дружеские доверительные беседы о собственных сбережениях на долгую счастливую старость. Разумеется, профессору не могло придти в голову, что его бесценная жизнь для его же учеников стоит дешевле нескольких ноликов на банковском счету. И ведь это были дружеские отношения, он ничем не насолил своим подопечным, по крайней мере, на данный момент нет таких данных. Добродушие как доступность не просто для обмана, а неосознанного самоуничтожения. Недавняя трагическая гибель столетнего ветерана из-за похищенных сбережений сильно перекликается с очевидными предостережениями. Лучше бы они не копили деньги, а нормально жили в настоящем моменте, что создавало бы безопасность куда лучше, чем подушка сбережений.

Можно не сомневаться, что в деле будет психиатрическая экспертиза, и тогда появится возможность понимания, что происходило с молодыми людьми, и отчего вместо честной работы по специальности, которую они судя по всему выбрали осознанно, они решили так дико «подзаработать». Пока же все, кто знал этих ребят, называют их совершенно «адекватными», пребывая в шоке и повторяя, что не понимают, как такое могло случиться. Более того, судя по всему, профессор был вполне заинтересован в карьере своего подопечного как научный руководитель, поэтому при честном обращении по поводу финансовых трудностей наверняка бы помог с работой. Почему-то дружеские отношения не позволили молодым людям столь же доверительно поделиться своими проблемами, или это было гораздо тяжелее психологически, чем уничтожить и ограбить? Последний вопрос, зачем один из подозреваемых хранил тело у себя на балконе.

У любого нормального человека первая реакция – оторопь, как такое вообще возможно, попытки переосмыслить реалии происходящего.

Беспредельная самооборона

Длительно тянущееся дело выходит на финишную прямую, поскольку генпрокуратура утвердила обвинительное заключение, хотя ранее предлагалось следственному комитету переквалифицировать действия подсудимых на необходимую оборону. Итак, все-таки никакое домашнее насилие не оправдывает расправу над насильником по предварительному сговору. Мнения народа разделились практически пополам, доходя до эмоциональных баталий, кому сострадать в данной ситуации, где преступницы сами исходно являются жертвами насилия. Загадкой остаются решения генпрокурора, который по-видимому поменял свою позицию в сторону ужесточения. Что же не позволяет оправдывать сестер, жизнь которых может быть сломана?

Несмотря на распространенность домашнего насилия, однако далеко не всякая жертва переходит в нападение даже в ситуации вынужденной самообороны. Многие склонны к закрытости и самоуничижению, частый вариант – бегство из дома, тем не менее при определенной нравственной устойчивости даже при сильном угнетении человек не будет отвечать симметрично «злом на зло». Вопрос не в оправдании тирании, а в поисках альтернативных вариантов осознанной расправе. Конечно, во избежание драмы наилучшим сценарием стал бы общий организованный побег по достижении совершеннолетия самой младшей из сестер, чтобы исключить ее возврат. Время томительного ожидания можно было бы использовать на подготовку, где главное было найти заработки, чтобы обеспечить автономное существование. Да, они опасались погони, но ведь удается же сбежать даже из секты со всемогущим лидером.

При более пристальном рассмотрении ситуации в целом, становится понятно, что жертвам было по-своему уютно в родительском доме, поэтому принимать на себя риски и трудности взрослой жизни на особицу они сами не очень-то стремились, хотя в таком возрасте молодежь нередко предпочитает самостоятельность в ущерб комфорту. Все упиралось в денежное содержание, судя по данным немаленькое, а прелюдией к преступлению стала чрезмерная растрата денег, за которую отец мог спросить с дочерей по возвращении. Весь день перед сговором сестры искали способ занять недостающие средства, чтобы не портить финансовую отчетность. По роковому стечению обстоятельств, деньги никто не одолжил, и они оказались припертыми к стенке. Если бы не столь пикантная деталь, скорее всего ничего бы не произошло, поскольку к повседневному третированию они давно привыкли и умели терпеть.

Допустим, пусть девушки приспособились быть содержанками за вполне взрослые утехи своего покровителя. Тогда перед ними появлялся другой легальный путь избавления – это замужество, хотя бы и брак по расчету, но с тщательным выбором избранника для адекватных договоренностей. Трудно считать их совсем неопытными при такой искушенности в личных взаимоотношениях с собственным отцом, где была и хитрость, и корысть, и взаимные обязательства, которые они научились выполнять. Остается вопрос, где взять женихов, когда их даже в школу не особо-то выпускали. А интернет на что, ведь огромное количество знакомств, приводящих к счастливым бракам, происходит сейчас без крайней необходимости, – это вообще теперь так работает. При реальном желании найти выход можно было бы проработать данное направление, хотя здесь пришлось бы действовать по одиночке, ведь сыграть сразу все свадьбы в один день – задача довольно сложная, хотя даже она могла бы стать выполнимой.

Получается, что все-таки другой выход был, даже не единственный, поэтому обвинение перевешивает оправдание.

Кроме альтернативы превышению самообороны все дело портит тот неприятный момент, что сестры вообще не отличались кристальной честностью, поскольку привыкли обманывать отца, и даже крайняя нужда в изворотливости не меняет того факта, что устоявшиеся искажения в психике делали ложь допустимой и обыденной. Вот почему следствие не верит в версию спонтанной самообороны, в которой после трагической развязки они сами вызвали полицию (могли бы и «до», то есть «вместо»), а настаивает на предварительном сговоре и нападении на спящего, когда он не мог оказывать сопротивления. Стороннему наблюдателю трудно делать здесь какие-то предположения, тогда как следствие располагает фактами. Ясно одно, что именно обман снова представляет подсудимых в крайне невыгодном свете, несмотря на все сострадание к их участи.

Остается еще один трудный вопрос, является ли жертва насилия опасной для общества после того, как само подавление личности уже устранили. Конечно, это вопрос прежде всего к психиатрической экспертизе, причем в индивидуальном порядке. Но в принципе, бывшая жертва вполне может представлять собой такую опасность по самой очевидной причине. Когда налицо приоритет в ответном насилии, даже при отсутствии реального тирана, может оставаться подсознательное стремление отыграться на ком угодно, а значит, существует риск, что пострадает вообще невинный человек, не имеющий никакого отношения к ситуации. Такой срыв может произойти где угодно в любой момент при наличии подавленного гнева и стремления отомстить, хоть бы и на пассажира в транспорте, случайно наступившего на ногу и пр. Вот почему задача реабилитации остается даже в случае оправдания судом с учетом необходимой самообороны.