Текст книги "«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе"

«Одной промозглой февральской ночью» преподобный Майкл Брей с другом выехали на желтой «Хонде» из его дома в Боуи, направившись в близлежащий городок Довер, штат Делавэр. Содержимое багажника хорошего не предвещало: шлакоблок, чтобы разбить стекло, канистры с бензином, чтобы облить им здание по периметру и внутри, тряпки и спички для разжигания пламени. На дороге стоял туман, а мост через Чесапикский залив весь обледенел. Машину занесло, случилась небольшая авария, но приятели были твердо намерены ехать дальше. «Еще не забрезжил рассвет, – рассказывал Брей, – как единственный доверский абортарий объяло пламя, и с убийством младенцев было покончено»[47]47
  Bray M. A Time to Kill: A Study Concerning the Use of Force and Abortion. Advocates for Life Publications, 1994. P. 9.


[Закрыть]. В следующем, 1985 году он и еще два ответчика предстали перед судом за уничтожение семи абортариев в Делавэре, Мэриленде, Вирджинии и Вашингтоне с общим ущербом более миллиона долларов. Брея признали виновным и приговорили к тюремному сроку. Отсидев, 15 мая 1989 года он вышел на свободу.

Многие годы спустя, общаясь с Бреем в его загородном доме в Боуи, я не увидел в нем ничего зловещего или особенного фанатичного: это веселый и обаятельный красавец-мужчина, только что разменявший пятый десяток. Он предложил называть его Майк и очень мало походил на узколобого фундаменталиста с большим гонором. После обеда Брей любил пропустить бокальчик вина и со знанием дела рассуждал о богословии и политике[48]48
  Интервью с Бреем (25 апреля 1996 года и 20 марта 1998 года). Все слова Брея, если особо не указано обратное, взяты из этих двух интервью.


[Закрыть].

Подобная манера сильно отличалась от того, как он вел себя на публике. Незадолго до одного из моих интервью с Бреем он появился на телевидении в передаче Nightline, посвященной терактам со стороны борцов с абортами[49]49
  Nightline, выпуск от 9 марта 1998 года.


[Закрыть]. Ведущий обвинил его в авторстве подпольного мануала «Армия Бога», который содержит подробные инструкции по уничтожению абортариев и саботажу. Обвинений Брей не отверг, но и не подтвердил. Когда несколько дней спустя в разговоре я поинтересовался у него об авторстве документа, он вновь уклонился от прямого ответа, но показал мне копию текста, которую имел в распечатке. Мануал был написан в характерном для него сатирически-бойком стиле, так что я заподозрил, что обвинение ведущего было верным. Наличие связи между Бреем и «Армией Бога» было установлено еще ранее в ходе процесса, когда литеры AOG – «Army of God» – обнаружились на зданиях, которые, по свидетельству обвинения, он поджег. На мой вопрос, почему Брей не отрицает за собой авторство брошюры, если действительно ее не писал, тот ответил, что «хотел выказать солидарность с кем бы то ни было, кого обвиняют в авторстве этой книги»[50]50
  Интервью с Бреем (20 марта 1998 года). Цитата взята из личного письма от 9 марта 1999-го, в котором тот разъяснил мне свою позицию.


[Закрыть].

Рис. 3. Преподобный Пол Хилл (слева) и преподобный Майкл Брей (в центре) держат плакат «Разве неправильно использовать силу, чтобы остановить убийство невинных младенцев?». Фото: Майкл Брей

Был ли он автором мануала или же нет, его идеям Брей, безусловно, симпатизировал. В качестве лидера движения «Защитное действие» Майкл Брей утверждал, что использование насилия в антиабортной борьбе оправданно, хотя даже пролайф-активисты сочли его нападения на абортарии перебором. Это же касается и его текстов. В 1991–2002 годах Брей выпускал один из самых воинственных во всей стране христианских новостных листков под названием Capitol Area Christian News («Капитолийские христианские новости»); среди основных тем – аборты, гомосексуальность и еще так называемые «патологические злоупотребления» со стороны федеральных властей.

Брей официально выступал в поддержку двух активистов, осужденных за убийство либо покушение на жизнь сотрудников абортариев. Так, в 1994 году в городе Пенсакола, штат Флорида, соратник Брея, преподобный Пол Хилл, застрелил доктора Джона Бриттона и его телохранителя Джеймса Барретта у клиники Ladies Center. За несколько лет до этого сторонница Брея по имени Рэйчел (Шелли) Шэннон – домохозяйка из сельского Орегона – также признала участие в нападениях на абортарии. За покушение на доктора Джорджа Тиллера, совершенное у дверей его клиники в Вичите, штат Канзас, ее приговорили к тюремному сроку. Ее выстрелы доктора только ранили, но когда в 2009‐м он был все же убит во время богослужения Скоттом Редером, Брей горячо одобрил этот поступок и написал у себя на сайте, что «решение прервать жизнь того, кто прерывает жизни, – это удачное решение, ибо оно спасает реальные жизни» (курсив в оригинале)[51]51
  Bray M. Thoughts on Tiller, Justified Homicide, and Persisting Abortionists // Army of God website. 2009, May 31. URL: [http://www.armyofgod.com/MikeBrayThoughtsOnTillerJustifiableHomicide.html].


[Закрыть]. Брей также написал книгу «Время убивать», и в плане этического обоснования антиабортного насилия это ключевая работа, где оправдываются его собственные теракты, убийства врачей и действия активистов вроде Шэннон[52]52
  Bray M. A Time to Kill. Книга была написана еще до убийства Бриттона и Барретта. В ней приводятся доводы в защиту Майкла Гриффина, который убил доктора Дэвида Ганна, также во Флориде (p. 124). Как свидетельствуют статьи Брея на тему поступка Пола Хилла, представленные в книге аргументы распространяются и на него тоже и могут рассматриваться как обоснование его действий pre factum.


[Закрыть]. Однако же в личном общении преподобный Брей – человек приветливый и нескучный.

По его словам, он всегда вел активный образ жизни и воспитывался в семье, где любили спорт, церковь и военную жизнь. Его отец служил морским офицером в близлежащем Аннаполисе, так что Майк рос с мыслью, что последует его стопам и сделает карьеру на флоте. В школе он слыл крутым спортсменом и на выпускном танцевал с самой популярной девчонкой в классе. Ее звали Кэти Эпштейн, но известной на всю Америку она станет под именем Кэти Ли как популярная певица и соведущая (с Регисом Филбином) утреннего ток-шоу на телевидении. У Майка столь явных знаков успеха не было. В Военно-морской академии в Аннаполисе он проучился всего год, а потом бросил и жизнь вел «разгульную». В религии он искал спасение от своего недуга и на какое-то время соблазнился мормонством. Мать его бывшей девушки Кэти Ли подтолкнула его к Билли Грэму и опыту «второго рождения». Майк обратился в евангелическое христианство и поехал в Колорадо учиться в баптистском Библейском колледже и семинарии.

Однако же он никогда не отвергал и веры, в которой рос, – лютеранства. Вернувшись в Боуи, он присоединился к церкви своего детства и стал помощником пастора. Во время объединения национальных лютеранских церквей фракция местной общины во главе с Бреем противилась тому, что полагала отказом национальной церкви от принципа библейского буквализма. В 1984 году примеривший на себя роль крестоносца Брей и еще десять семей откололись и основали Реформированную лютеранскую церковь – независимую деноминацию, связанную с национальной Ассоциацией свободных лютеранских конгрегаций. Даже спустя многие годы церковь Брея по-прежнему насчитывала около пятидесяти человек и не имела своего помещения. Сначала она базировалась в загородном доме Брея, а в 2003 году он переехал в Уилмингтон, штат Огайо, где перестроил гараж для класса христианской начальной школы и вместе с женой вел небольшую группу учеников.

В 1990‐х основной сферой деятельности Брея мало-помалу становится общественный активизм. При поддержке супруги, прихожан своей церкви и добровольного ассистента Майкла Колвина, который получил в свое время научную степень по классической филологии в Индианском университете и работал в федеральной службе здравоохранения, Майк и его последователи объявили крестовый поход против абортов, нашли единомышленников и влились в растянувшуюся на всю страну сеть христианских активистов. Они беспокоились, что федеральное правительство – в частности, генеральный прокурор в администрации Клинтона, которую Майк с отсылкой к демаршу властей против религиозного культа в Уэйко, штат Техас, величал «Джэнет Уэйко Рино», – подрывает личные свободы и моральные устои. Американское общество, как он считал, погрязло в разврате, а управляющие им люди проявляют к истине и человеческой жизни поистине бесовское презрение. Президента Билла Клинтона и других политиков Брей считал «неоязычниками» и сравнивал с Гитлером. Образ нацизма вообще оказал сильное влияние на то, как он представлял себе реакцию нравственных людей на угрозу. Поэтому он «нисколько не сожалел» о поступках, приведших его в итоге в тюрьму. «Все, что я делал, – говорил он, – было оправданно».

По мнению Брея, американцы находятся сегодня в той же ситуации, что и «немцы при нацистах»: в стране идет невидимая война, однако же люди так одурманены комфортной жизнью, что и не понимают, насколько все серьезно. Брей был убежден, что если произойдет что-нибудь драматичное – например, экономический коллапс или общественное потрясение, – демоническая роль правительства выйдет наружу, а люди найдут в себе «силу и рвение взять в руки оружие» и разжечь пламя революционной борьбы. В результате этой борьбы, по его замыслу, в Америке воцарится новый моральный порядок, основанный на библейском законе и духовном общественном устройстве в противоположность нынешнему, светскому.

Однако пока этого нового морального порядка нет, сказал Брей, он и ему подобные – люди, которые знают, что происходит, и достаточно мужественны, чтоб дать отпор, – не могут сидеть сложа руки. Христианство, по его словам, дозволяет защищать безвинных «нерожденных детей» хотя бы и силой, путем «уничтожения мест, где их планомерно убивают, или отнятия жизни у тех, кто это делает». Под этим имеется в виду убийство врачей и медицинского персонала, как-либо задействованного в проведении абортов.

В 1994‐м Брей поддержал своего друга, преподобного Пола Хилла, когда тот убил доктора Джона Бриттона и его телохранителя. Теологическое объяснение Брея повлияло и на самого Хилла: «Вы можете спросить меня, каково это – прикончить абортника и его подручного», – писал он Брею и прочим своим защитникам после убийства[53]53
  Hill P. Why I Shot an Abortionist, 22 декабря 1997 года, открытое письмо преподобному М. Брею и всем присутствующим на Благотворительном Обеде Белых Роз (White Rose Banquet). Получено из рук Брея.


[Закрыть]. «Очи мои раскрыты и видят невероятное действие» этого события, «измерить которое невозможно», – добавил он. Еще он пишет, что наугад раскрыл Библию, наткнулся на строчку из 90‐го псалма – «Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящие во дни» – и понял это как знак, что с библейской точки зрения его деяние было вменено ему в праведность.

Когда в беседе я предположил, что обращаться таким образом к насилию значит приравнивать себя одновременно к судье и палачу, Брей не согласился. Он не отрицал, что религиозный авторитет имеет право на осуждение тех, кто преступил моральный закон, но разъяснил, что нападения на абортарии и убийство врачей – по сути, не наказание, а оборона. По мнению Брея, «есть разница между тем, чтобы казнить врача на пенсии – и врача практикующего, который регулярно умерщвляет младенцев». Первое, по его мысли, будет возмездием, тогда как второе – самозащитой. Целью нападений, по мнению Брея, было не наказать клиники или же медицинский персонал за то, что они делают, а предотвратить новые «убийства младенцев». Он специально оговорился, что не защищает насилие, но в определенных случаях считает его морально допустимым. С долей иронии он сказал, что в отношении насилия, которое преследует конкретные (моральные, по его мнению) цели, он «за свободный выбор».

Поддержку своей позиции Майкл Брей нашел в том, как в Европе когда-то боролись с нацистским режимом. Моральным образцом для него в этом плане стал немецкий богослов и лютеранский пастор Дитрих Бонхёффер, который неожиданно для всех отказался от блестящей научной карьеры в Нью-Йоркской объединенной теологической семинарии, чтобы вернуться в Германию и примкнуть к тайному заговору с целью убить Гитлера. План разоблачили еще на этапе замысла, и Бонхёффер – молодой и талантливый этический мыслитель – был повешен нацистами, оставшись в памяти как мученик и автор нескольких богословских трудов. С тех пор теоретики морали часто приводят его как пример, что ради праведного дела христианин может обратиться к насилию и что обстоятельства могут вынуждать его преступить закон ради высшей цели.

Один из коллег Бонхёффера в Объединенной теологической семинарии Рейнгольд Нибур, второй любимый автор Брея и, по всеобщему мнению, один из крупнейших протестантских богословов XX века, также много размышлял на сей счет. Его беспокоила старая, как само христианство, этическая дилемма: допустимо ли ради благих целей применять силу или даже насилие? Начав карьеру как пацифист, впоследствии Нибур скрепя сердце признал, что насилие для христианина допустимо – но только ради восстановления справедливости и в ограниченной мере[54]54
  См. Niebuhr R. Moral Man and Immoral Society. Scribner’s, 1932; а также Niebuhr R. Why the Christian Church is not Pacifist? Student Christian Movement Press, 1940.


[Закрыть].

Нибур обращался к традиции религиозного активизма, которая восходит к самим истокам христианства и раннему контексту революционной борьбы против римской оккупации Израиля. В Новом Завете упоминается, что по крайней мере двое из учеников Иисуса принадлежали к зелотам – иудейским бунтовщикам. Считалось ли движение Иисуса антиправительственным – вопрос по-прежнему дискуссионный, однако же в Новом Завете ясно говорится, что римские власти признали его виновным в подстрекальстве к мятежу, за что и казнили[55]55
  Несколько спорную постановку вопроса о том, что современники первых христиан воспринимали их как политическое движение, см. в: Brandon S. F. G. Jesus and the Zealots: A Study of the Political Factor in Primitive Christianity. Charles Scribner’s Sons, 1967. Более современный взгляд на Иисуса как на революционера представлен в: Aslan R. Zealot: The Life and Times of Jesus of Nazareth. Random House, 2013.


[Закрыть].

Поддерживал ли Иисус насильственное свержение римской оккупации, неясно, и споры относительно того, может ли христианство одобрять насилие, ведутся в церкви испокон веков. Одни говорят, что христиане должны следовать преподанному Иисусом образцу самоотверженной любви, «любить врагов своих, благословлять проклинающих вас, благотворить ненавидящим вас и молиться за обижающих и гонящих вас» (Мф 5:44). Аргументами в пользу обратного служат известный случай с изгнанием торгующих из храма и загадочные фразы вроде мрачного пророчества: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф 10:34, также Лк 12:51–52). По утверждениям ранних христианских богословов, в том числе Тертуллиана и Оригена, христиане твердо воздерживались от того, чтобы отнимать жизнь, – и в соответствии с этим отказывались, например, служить в римской армии. Первые христиане были, таким образом, пацифистами.

Когда в IV веке н. э. христианство получило статус государственной религии, видные церковные деятели стали отвергать пацифизм и продвигать доктрину справедливой войны – впервые эту идею предложил Цицерон, и ее же потом развивали Амвросий Медиоланский и блаженный Августин[56]56
  См.: War and the Christian Conscience: From Augustine to Martin Luther King, Jr. / ed. Marrin R. Henry Regnery, 1971; Turner James J. Ideology, Reason, and the Limitation of War: Religious and Secular Concepts. Princeton University Press, 1975. См. также мою статью «Ненасилие» (Nonviolence) в: The Encyclopedia of Religion / ed. Eliade M. Macmillan, 1987. P. 463–467.


[Закрыть]. Заключается же она в допустимости применения военной силы при определенных условиях, включая соотносительность (если она может спасти больше жизней, чем будет потеряно) и легитимность (применение силы лишь с одобрения официального авторитета). Из-за злоупотребления этим концептом, приведшего к военным авантюрам и жестоким гонениям на еретиков и прочих инакомыслящих, уже в XIII столетии Фома Аквинский настойчиво утверждал, что война неизменно греховна вне зависимости от того, что иногда и ведется за правое дело. Примечательно, что теория справедливой войны до сих пор остается краеугольным камнем христианского представления о том, допустимо ли моральное насилие[57]57
  См.: См.: Potter R. War and Moral Discourse. John Knox Press, 1969; Ramsey P. The Just War: Force and Political Responsibility. Charles Scribner’s Sons, 1968; Merton T. Faith and Violence: Christian Teaching and Christian Practice. University of Notre Dame Press, 1968.


[Закрыть], а некоторые современные христианские мыслители задействуют ее в рамках теологии освобождения и заявляют, что церкви необходимо поддержать «справедливую революцию»[58]58
  См.: Brown R. M. Religion and Violence, 2^nd ed. Philadelphia: Westminster Press, 1987. P. 56–61; Gutierrez G. A Theology of Liberation: History, Politics, and Salvation, rev. ed. Maryknoll. Orbis Books, 1988; Cabastrero T. Revolutionaries for the Gospel: Testimonies of Fifteen Christians in the Nicaraguan Government. Orbis Books, 1986.


[Закрыть].

Рейнгольд Нибур продемонстрировал актуальность этой теории применительно к общественным конфликтам XX века, увязав ее основную идею с «долгом» христианина построить справедливое общество. «Реалистически», с его точки зрения, глядя на мир, Нибур пришел к выводу, что для борьбы с социальной несправедливостью, особенно в ситуации подавления со стороны корпораций и государства, моральных увещеваний недостаточно. Именно поэтому, как он пишет в своем ключевом эссе «Почему христианская церковь не исповедует пацифизм», иногда приходится отказаться от ненасилия в пользу силового решения[59]59
  Niebuhr R. Why the Christian Church is not Pacifist.


[Закрыть]. Исходя из августиновской трактовки первородного греха, Нибур заявлял, что выкорчевать зло и неправду в нашем греховном мире иногда можно лишь праведной силой и что малые стратегические акты насилия порою нужны, чтобы предотвратить большее насилие и несправедливость. В ситуациях, когда нужно прибегнуть к насилию, пишет Нибур, его следует использовать осмотрительно, ловко и точно – совсем как хирург использует скальпель[60]60
  См.: Niebuhr R. Moral Man and Immoral Society.


[Закрыть].

Однако же наряду с теорией справедливой войны в христианском наследии есть и другие, менее популярные образцы религиозного насилия: например, инквизиция и Крестовые походы. Инквизиция XIII столетия была попыткой средневековой церкви искоренить ересь, для чего обвиняемых пытали, а осужденных отправляли на костер. Уже в XV веке испанская инквизиция охотилась прежде всего на крестившихся евреев и мусульман, чье обращение вроде как было неискренним; обыденными элементами духовных испытаний служили опять-таки пытки и смерть. Девять Крестовых походов, эпоха которых началась в 1095 году, когда папа римский Урбан II призвал христиан всего мира отвоевать захваченный мусульманами Храм Гроба Господня в Иерусалиме, и закончилась спустя триста лет, велись под звуки боевого клича «Deus vult!» («Этого хочет Бог!»). Продвигаясь по Европе к Святой земле, крестоносцы увлекали всех бедных и отчаявшихся в свое донкихотское предприятие, не принесшее сколько-нибудь устойчивых военных успехов, но стоившее жизни тысячам совершенно ни в чем не повинных мусульман и евреев. В наши дни память об этих трагических событиях христианской истории сохранилась в эпитете «крестоносец», как называют любого проявляющего излишний фанатизм.

Одухотворенное рвение борцов с абортами вроде преподобного Майкла Брея, которые в борьбе с врачами и их защитниками – то есть светскими властями – не чураются даже насилия, и вправду напоминает о крестоносцах. Однако же Брей опирался не на историю Крестовых походов, а на этический аргумент Нибура и образец христианской жертвенности Бонхёффера с его заговором против фюрера. Именно благодаря этим современным либеральным христианам – апологетам праведного насилия – у Брея создалось впечатление, что его собственные попытки добиться социальных перемен путем насилия теологически обоснованы.

Кардинальное отличие Брея от Нибура и Бонхёффера и в плане богословия, и в смысле оценки нынешней ситуации заключается в том, что он сравнивает демократическую Америку с нацистским Третьим рейхом и настаивает, что светское правительство следует заменить ориентированной на Библию религиозной политикой. Весьма сомнительно, чтобы эти или иные представители протестантского богословского мейнстрима с этим бы согласились. Как и большинство современных теологов, Бонхёффер и Нибур поддерживали отделение церкви от государства ради сохранения целостности того и другого. От вторжения религиозных и любых других идеологических ценностей в политические расчеты и государственные дела – так называемого морализма – особенно предостерегал Нибур.

Исходя из этого, поддержку своим религиозно-политическим идеям Брей вынужден был искать за пределами мейнстрима протестантской мысли. Осуждая «пагубную слабость» Бонхёффера и Нибура к умеренной богословской неоортодоксии, Брей нашел себе идейных союзников в лице группы авторов, представляющих более консервативную теологию доминиона и полагающих, что христианство должно вновь утвердить владычество (или «доминион») Бога над целым миром, включая светскую политику и светское же общество. Подобная точка зрения, которую выражают такие «правые» спикеры-протестанты, как преподобные Джерри Фарвелл и Пэт Робертсон, вызвала в христианской консервативной среде бурный всплеск социально-политического активизма, начавшийся в 1980‐е годы и продолжившийся уже в XXI столетии.

Христианское движение против абортов буквально пронизано идеями доминионистов. Рэндал Терри, основатель воинствующей антиабортной организации под названием «Операция „Спасение“» и постоянный автор доминионистской газеты «Встречный ветер» (Crosswinds), подписал опубликованный в этом издании «Манифест для христианской церкви». В нем утверждается, что Америка должна «функционировать как христианская страна», и критикуются «проявления морального зла» в светском обществе: «аборт по первому требованию, блуд, гомосексуализм, индустрия секс-развлечений, узурпация данных нам Господом Богом родительских прав и свобод, государственно-корпоративное воровство у граждан путем обесценивания их денежных средств и перераспределения их богатств, а также теория эволюции, которая преподается в школах как единственно допустимая точка зрения»[61]61
  «Manifesto for the Christian Church», Crosswinds. Цит. по: Berlet C. John Salvi, Abortion Clinic Violence, and Catholic Right Conspiracism. Political Research Associates, 1996. P. 8.


[Закрыть].

Крайне «правый» сектор доминионизма представлен еще одним туманным, но, с точки зрения Майка Брея, более чем убедительным богословским движением – теологией реконструкции, то есть «восстановления», представители которой стремятся к построению христианской теократии[62]62
  См. книгу Джулии Ингерсолл: Ingersoll J. Building God’s Kingdom: Inside the World of Christian Reconstruction. Oxford University Press, 2015.


[Закрыть]. Их работы, которым Брей посвятил немало времени, составляют у него дома отдельную полку. Цитирует реконструкционистов и такой рьяный борец с абортами, как Пол Хилл, который одно время даже учился у основателя движения, Грега Бансена, в Реформированной богословской семинарии в Джексоне, штат Миссисипи[63]63
  North G. Lone Gunners for Jesus: Letters to Paul J. Hill. Institute for Christian Economics, 1994. P. 2.


[Закрыть].

Сами предводители реконструкционистов возводят свои идеи, которые иногда называют «теономией», к Корнелиусу ван Тилю – жившему в XX столетии пресвитерианскому профессору богословия из Принстонской семинарии, отнесшемуся к словам протестантского богослова XVI века Жана Кальвина о необходимости установить Божью власть над всем сущим со всей серьезностью. Наследники ван Тиля – его бывшие студенты Бансен и Русас Джон Рашдуни, а также его зять Гэри Норт – приняли «установленчество» (presuppositionalism) в качестве доктрины с полным набором выводов относительно роли религии в политической жизни.

Авторы-реконструкционисты считают, что вскоре после Реформации история протестантской политики «пошла по кривой дорожке», и особенно недовольны возникшим в эпоху Просвещения форматом разделения церкви и государства. Христианское общество, по их мнению, нужно «реконструировать», сделав законодательно-социальным идеалом Библию. Для распространения своих взглядов реконструкционисты основали Институт христианской экономики в Тайлере, штат Техас, и Халкидонский фонд в Валесито, штат Калифорния. Они делают собственную газету и публикуют множество книг и брошюр с богословскими разъяснениями, почему христианские идеи должны пронизывать экономическую, правовую и политическую жизнь общества[64]64
  Книгой, определившей теологию реконструкции в качестве движения, стал двухтомный труд Русаса Джона Рашдуни «Основания библейского закона» (Rushdoony R. J. Institutes of Biblical Law. Craig Press, 1973). Изложение основных идей ван Тиля можно найти в его книге «Какой мерою мерить?» (Rushdoony R. J. By What Standard? Thoburn Press, 1978), а также в работе Ричарда Прэтта «Всякое плененное помышление» (Pratt R. Every Thought Captive. Presbyterian and Reformed Publishing, 1982). Главный печатный орган реконструкционистов – выходящий два раза в месяц журнал Chalcedon Report («Халкидонский вестник»), позднее сменивший название на Faith in All of Life («Вера в любую жизнь»), – был основан в 1965 году и позднее вытеснен блогом на сайте www.chalcedon.edu. Прочие оригинальные источники движения цитируются в книге Ингерсолл.


[Закрыть].

Как пишет самый «пролайферский» реконструкционист Гэри Норт, «вернуть все общественные институты под контроль Иисуса Христа – вот моральный долг христиан»[65]65
  North G. Backward, Christian Soldiers? An Action Manual. Institute for Christian Economics, 1984. P. 267. По Норту, четыре столпа христианского реконструкционизма – это библейский закон, эсхатологический оптимизм, предопределение и «предпосылочная апологетика», которую он определяет как «философскую защиту веры» (Ibid. P. 267). Норт был автором или редактором свыше двадцати томов, включая «Введение в христианскую экономику» (An Introduction to Christian Economics, 1973), а также книг «Милленаризм и социальная теория (Millennialism and Social Theory, 1990) и «Безоговорочная капитуляция: как Бог победит» (Unconditional Surrender: God’s Program for Victory, 1988, здесь и везде – Institute for Christian Economics).


[Закрыть]. Особенно же это якобы необходимо в Соединенных Штатах, где светское законодательство, как его трактует Верховный суд и защищают либеральные политики, намеренно, по мнению Рашдуни и прочих, отходит от христианства – в частности, в плане абортов и гомосексуализма. Однако в конечном счете реконструкционисты стремятся не просто сбросить бремя секуляризма. Как и другие доминионистские богословы, они говорят, что христианам суждено править миром в качестве нового богоизбранного народа.

Взгляд реконструкционистов на историю – «пост-милленаристский»; они полагают, что Второе пришествие Христа состоится лишь по истечении тысячелетнего религиозного триумфа (в этом и заключается христианская идея «тысячелетнего царства»), так что верующие должны обеспечить все общественно-политические условия для явления Христа. «Пре-милленаристы», напротив, придерживаются мнения, что христианское тысячелетнее царство настанет уже после Второго пришествия, которое будет величайшим катаклизмом в мировой истории. Исходя из этого, их политическая активность намного ниже. Последователи теологии реконструкции наподобие Майка Брея, доминионисты вроде американского политика и телеведущего Пэта Робертсона, многие предводители политически активной Христианской коалиции – все они сплошь пост-милленаристы и уверены, что христианское царство на земле установится еще до конца света. К идее христианского общества они относятся всерьез и трактуют ее буквально – как формат религиозной политики, при котором библейский закон станет общеамериканским.

В беседе со мной Майк Брей настаивал, что общество, основанное на христианской морали, – не новшество, и в слове «ре-конструкция» подчеркивал смысл вос-становления, вос-создания. Несмотря на всю чуждость идеи папства, он высоко оценивал многое из католической социальной доктрины и восхищался традицией канонического права. Ведь, в конце-то концов, по его словам, политический порядок на Западе был основан на библейском фундаменте еще совсем недавно. Будучи противником подобного «расформирования» политической роли церкви, Брей определяет себя как «антирасформирователя».

Идея прихода христиан к власти для Брея – более чем реалистическая. Так, он сказал, что при исполнении ряда условий христианская революция может прокатиться по стране волной и повлечь конституционные перемены, что позволит перекроить ее законы по библейским лекалам. В ином же случае вполне вероятно, что при новом федеральном устройстве отдельные штаты смогут экспериментировать с религиозной политикой по своему усмотрению. На вопрос, какие штаты могли бы быть к такому готовы, он помедлил, но в итоге назвал Луизиану и Миссисипи, присовокупив Северную или Южную Дакоту.

Не все мыслители-реконструкционисты поощряют обращение к насилию – особенно того рода, какое оправдывают Брей и Хилл. Как признает реконструкционистский автор Гэри Норт, по вопросу о насилии, в частности антиабортному, «в лагере теономистов размежевание». За несколько месяцев до убийства доктора Бриттона и его телохранителя Пол Хилл отправил Норту письмо – очевидно, надеясь заранее получить от него одобрение, – приложив к нему черновик эссе, где в теономистском духе обосновывал возможность таких убийств. Норт ответил лишь после убийства и выразил сожаление, что отговаривать Хилла от его «ужасного намерения» уже слишком поздно. В открытом письме, опубликованном впоследствии в виде брошюрки, он осудил его взгляды как «линчевательное богословие»[66]66
  North G. Lone Gunners for Jesus. P. 25.


[Закрыть]. По мнению Норта, библейский закон допускает исключения из заповеди «не убий» (Исх 20:13), но только в смысле учения о справедливой войне, когда «транслятор завета» благословляет кого-либо на это в военный период с целью защитить свой дом, казнить осужденного преступника, отомстить за смерть близких, спасти целый народ или не допустить беззаконников навлечь гнев Божий на всю общину[67]67
  Ibid. P. 6–8.


[Закрыть].

В ответном письме Хилл и Брей возразили ему, что ситуация с абортами в США соответствует многим из этих условий. Пол Хилл, находившийся тогда в тюрьме города Старк, штат Флорида, утверждал, что библейский запрет на убийство также предполагает, что «необходимо также применять силу, хотя бы и смертельную, для защиты, для предотвращения убийства»[68]68
  Hill P. Paul Hill Speaks. Reformation Press, 1997. P. 1.


[Закрыть]. И далее он писал, что в наши дни «нож абортника» – это «острие дьяволовой атаки» и поэтому у его действий есть богословская значимость[69]69
  Ibid. P. 2.


[Закрыть]. В своей книге «Время убивать» Брей затронул поднятый Нортом вопрос о санкции на насилие со стороны легитимного источника авторитета – как тот писал, «транслятора завета» – и заявил о возможности «праведного восстания»[70]70
  Bray M. A Time to Kill. P. 158.


[Закрыть]. Подобно тому, как приверженцы теологии освобождения говорили о праве на незаконное применение силы ради установления должного морального порядка, Брей писал, что насилие допустимо не только ради противодействия «убийству», то есть абортам, но и ради построения христианского политического порядка, как его представляют себе реконструкционисты вроде того же Гэри Норта. Немного насилия для Брея – малая цена за исполнение Божьих заповедей и построения царствия Его на земле.

Для приверженцев «Христианской идентичности» и реконструкционистов наподобие Тимоти Маквея, Буфорда Фарроу, Бенджамина Смита, Уильяма Пирса, Ричарда Батлера и Майкла Брея мир охвачен войной. Так, с отсылкой к скрытой, но «космической» войне между силами тьмы и света «идентичники» приводят библейские истории об архангеле Михаиле, уничтожающем семя зла[71]71
  Aho J. Politics of Righteousness. P. 85.


[Закрыть]. Что повсюду бушует великий моральный конфликт, согласны и реконструкционисты. Как писал сам Брей, «вершится убийство, и наш долг – положить этому конец». Картина мира «Идентичности» – это тайное противостояние ООН, США и других правительственных агентов с малочисленными группами просвещенных, которые видят подлинную суть этих невидимых супостатов – с их точки зрения, дьявольских сил – и достаточно отважны, чтобы бросить им вызов. Хотя Брей по большей части и отвергает конспирологические теории «идентичников» и особенно осуждает их антисемитизм, их участие в борьбе против секулярного зла и упорство в создании христианского общества заслужили его высокую оценку.

По словам Майка Брея, его насилие в отношении абортариев обосновано не какой-то личной вендеттой против агентств, с которыми он-де расходится по вопросам морали. Причина – чисто религиозная. Его позиция – выражение масштабного крестового похода американской христианской субкультуры против всего остального общества, вроде как их угнетающего. Взяв на вооружение богословские построения реконструкционистов и «Христианской идентичности», носители этой субкультуры полагают, что эта их насильственная реакция на массовые и жестокие репрессии со стороны светских – или, как иногда говорится, «жидовских» – воплощений дьявольских сил полностью оправданна.

Майк Брей и его разбросанные по всем США сторонники утверждают, что насилие для них – не самоцель, а лишь реакция на институциональное насилие или якобы исходящие от светских властей репрессии. Поэтому когда Брея обвиняли в том, что он с помощью бензина и тряпок сжег абортарий, представители его культуры не считали это нападением на гражданские свободы или же местью на почве ненависти. Напротив, они решили, что он выступил в авангарде великой оборонительной борьбы христиан с секулярным государством – сражении между силами духовной истины и варварской тьмы, ставкой в котором являются моральный облик Америки и праведность ее народа.