Текст книги "Клятва воров"

Глава тридцать первая
Джейс

Мы сгрудились в углу конюшни рядом со стойлом Мийе и негромко разговаривали, чтобы не разбудить спящего конюха в хлеву. Я не мог злиться на Алески, особенно после пробирающих до костей объятий, которые получил от его старшей сестры Имары. Она могла похвастаться мускулами, в отличие от Алески. Его худощавое телосложение подходило для работы почтовым посыльным, а рост и мускулы позволяли его сестре работать кузнецом.

– Вы рисковали, придя сюда, – сказал я.

– Только не я, – ответила Имара, похлопывая по сумке с инструментами. – Никто и не задумается, когда увидит, что я иду в конюшню.

Рен любовалась подарками, которые Имара протащила в своей сумке, – двумя дюжинами маленьких, но хорошо заточенных метательных ножей, которые можно было легко спрятать.

Алески сказал, что они прибыли не вместе, а разделились после встречи в местном пабе.

– Нам все еще разрешают пить, – проворчал Лотар. – Они хотят, чтобы мы тратили деньги.

– Думаю, что уловка с фестивалем уже сработала, – сказал Алески. – Сегодня на улице больше горожан. – Он считал, что, видя веселые гирлянды и радостных людей, стражники тоже расслабились. Он видел, как двое солдат шутили на углу улиц с бочаром, чего раньше не бывало.

– Сегодня была даже вечеринка, – добавила Имара. – Надеюсь, все эти чертовы захватчики напьются до беспамятства.

Мои мысли вернулись к королевскому приему. Была ли Кази там или ее держали взаперти, когда в ней не нуждались? Как Монтегю охранял ее? Вопросы разъедали меня, как муравьи, обгладывающие кости.

Впервые мы услышали полное описание событий, которые привели к захвату власти, а не фрагменты истории, рассказанные Каемусом, или жалкие ответы, выпытанные у предателя.

Все началось с двухнедельного обстрела караванов и поджогов в городе. Каждый день удар наносился по новому месту. Ганнер разрывался по всем направлениям, а обстрелы с воздуха заставляли сотрудников Белленджеров метаться по городу. Хеллсмаус перестал спать. Мэйсон усилил патрули в городе и на подъездных дорогах. Ганнер и Титус следили за биржей и караванами. Затем в течение нескольких дней все было спокойно. Думали, что все закончилось.

– Но вдруг прибыла армия короля, – сказал Лотар. – Наступил полный хаос. Здание за зданием превращались в руины. Никто не понимал, что происходит. – По словам Лотара, когда пыль улеглась, Бэнкс заявил, что они конфисковали оружие со склада Белленджеров – огромные запасы, которые семья получила незаконным путем. Бэнкс также утверждал, что Белленджеры занимались шантажом, требуя больше денег в обмен на защиту, чтобы финансировать свою незаконную деятельность, а не чтобы обеспечивать безопасность города, борясь с лигой Райбарта, которая, по словам Бэнкса, и была во всем виновата.

– Мы знали, что это неправда, и ни одна семья или предприятие не поддержали его дикие заявления, но то, во что мы верили, не имело значения. У него была власть, и он использовал ее, чтобы подавить любое несогласие. Он…

– Кто такой этот Бэнкс? – спросил я. – Откуда он взялся?

– Он первый после короля, – ответила Имара. – Он генерал, и, похоже, у него есть соответствующая подготовка. Он командует армией, но те, кто побывал в Парсусе, говорят, что раньше он был магистратом короля.

Магистрат в Парсусе? Тот, который написал нам, что ничего не слышал о Бофорте, когда мой отец подал запрос о нем? Все это время они были в сговоре. Все становилось на свои места. Король использовал нас, чтобы профинансировать создание оружия, работая с Бофортом. Он обманул нас, как и Бофорт. А потом привлек Пакстона и Трюко к работе на бирже – самая сладкая сделка, которую им когда-либо предлагали. Алески сплюнул при упоминании Пакстона. Почему-то его причастность к этому злила больше, чем предательство Трюко.

– Через день после того, как ворвался в город, король объявил, что Райбарт убит во время захвата. – рассказывал Лотар. – Затем приказал повесить его захваченную команду. Они все отрицали до последнего вздоха. На следующий день в лесу поймали Дрейка в один из силков, словно он животное, а через несколько дней повесили его на… – Лотар покачал головой, не в силах продолжать.

С каждым словом мой гнев возрастал.

– Король – захватчик и убийца. Почему никто не расправился с ним? – шипел я, стараясь говорить тише. – В городе полно искусных лучников – тех, кто стоял раньше на башнях! Наверняка у кого-то была возможность выстрелить в него. Разве он никогда не ходит по улицам? Не ездит на лошади?

Имара, Алески и Лотар смотрели на меня.

– Ты не знаешь? – Имара наконец спросила, так тихо, что подумал, не потеряла ли она голос.

На моем лице выступил холодный пот.

– Не знаю что?

Она посмотрела на Алески, и он ответил:

– У него остались Лидия и Нэш. Все хотели бы видеть его мертвым, но боятся сделать хоть шаг. Он утверждает, что защищает детей, но мы знаем, почему они у него на самом деле. Для собственной защиты. Его скрытая угроза очевидна.

Я не понял, что встал, пока вдруг чьи-то руки не обхватили меня, прижимая к стене. У него мои младшие брат и сестра? Использует их для защиты? Вот что удерживает Кази там. Вот почему она не хочет уходить.

Руки Рен прижались к моей груди.

– Не надо сейчас срываться на нас, патри.

Я покачал головой, показывая, что можно меня отпустить. Не собирался впадать в безумие. Единственным моим намерением было отомстить.

Мы начали разрабатывать план создания собственной армии. Оружие. Это все, о чем я мог думать сейчас.

Глава тридцать вторая
Кази

Над источником в павильоне висели облака клубящегося розового пара. Согласно легенде, это дыхание богов, а богатый минералами горячий источник – их дар смертным.

За перилами павильона раздавалось другое дыхание – дыхание мертвых. Я чувствовала, как они подходили ближе, их вздохи проносились сквозь сосны. Боги, призраки, а может, и ангелы – все они наблюдали. Ждали.

Пока мы ехали сюда, я думала о каждой детали, включая запасные планы на случай, если что-то изменится, пойдет дождь или снег, но солнце наконец выглянуло из-за серых туч, добавив немного бодрости в этот день. Я расценила это как предзнаменование. Если король мог воспринять безвременную смерть своего отца как знак богов, то для меня появление солнечного света стало верным сигналом от них.

Я проснулась еще до рассвета, мое сердце билось, как пойманная птица, но когда увидела кладбище, на меня снизошло странное спокойствие. Оно показалось мне знакомым. Я вспомнила: за дикой тревогой всегда следовало спокойствие. Неважно, был ли это квадратик сыра, или голодный тигр, или двое маленьких детей. По мере того как мы двигались вперед, мое настроение менялось, я концентрировалась не на том, что может пойти не так, а на том, что должна сделать правильно. Шаг за шагом. Нельзя паниковать, когда идешь по натянутому канату над ямой с гадюками.

Я стояла у перил павильона, ожидая Монтегю.

Услышала, как он отпустил Бэнкса, Пакстона и Трюко, чтобы они отправились в Дозор Тора, сказав, что мы скоро их догоним – от кладбища до холма было совсем недалеко. Я преодолела это расстояние вместе с Джейсом в первый день моего прибытия сюда. Голос Монтегю звучал нетерпеливо. Я была уверена, что Бэнкс недоволен, что я его временно вытеснила, но не стал спорить. Пакстон отвлек его, предложив просмотреть записи с биржи. Безопасность короля всегда стояла на первом месте. С ним все должно быть в порядке. Отряды солдат по-прежнему перекрывали каждую дорогу, примыкавшую к кладбищу. Никто не мог попасть внутрь, а небольшая группа внутри кладбища обеспечивала дополнительную защиту. Одного солдата – Сломанного Носа – назначили присматривать за детьми, а еще трое, не знакомые мне, стояли вокруг павильона.

Когда Пакстон уезжал, я заметила, что сегодня он выглядел особенно ухоженным: голова с боков была свежевыбрита, а русый хвост аккуратной линией спускался по спине. Возможно, он хотел по крайней мере выглядеть достойно, если его поймают.

Монтегю повернулся к павильону и похлопал себя по жилету, приближаясь. Неосознанная привычка. Каждый, кто носит при себе сокровища – будь то ключи, золотой перстень, кошелек с монетами, а для Монтегю – крошечный пузырек с обещанием неограниченной власти, – часто проверяет свою драгоценность. А кто бы не проверял? Рука короля опустилась. Его сокровище все еще там. В безопасности.

Я помнила, как Гриз насмехался над ним. Как я сама насмехалась.

Но он оказался хитрее всех нас. Именно это и заставляло меня нервничать, понимая, что тлеет у него внутри – то, что ему удавалось так хорошо скрывать. Ему было всего двадцать три, но он казался стариком, за плечами которого три жизни, наполненные амбициями и цинизмом. Такие, как Финеас, появляются лишь раз в несколько поколений.

И такие, как Монтегю, – тоже.

Лидия и Нэш уже ушли играть среди надгробий. Оказавшись под надежной защитой кладбища с его отвесной горной стеной и лесом с одной стороны и хорошо вооруженными отрядами с другой, Монтегю не удалось достаточно быстро избавиться от детей, хотя сегодня они вели себя особенно хорошо. Утром их проинструктировали Пакстон и Олиз. Они должны сделать так, чтобы у их стражи не нашлось причин тащить их обратно в павильон до назначенного времени. Тихо поиграть на кладбище, дважды повторить историю Фуджико, а потом вернуться.

Монтегю двигался решительно и нетерпеливо. Казалось, неважно, обладал ли он магией звезд, контролировал ли весь континент, одно королевство или поцеловал ничтожную воровку, чего желал его противник, – все это были бальзамы, способные исцелить его гноящиеся раны, и в каждом из них имелась сила, способная придать ему наконец цельность, заставить мир прийти в равновесие, превратить его выдуманную историю в правду.

Он поднялся по ступенькам и остановился передо мной. Я видела желание в его слегка прикрытых глазах, словно он представлял, что могло бы произойти. Я прислушалась. Притворилась, что слушаю биение его сердца. На эти несколько секунд он стал хрупким, человечным. Голодным. Я не видела в нем монстра. Должна была видеть лишь человека, мужчину, которого можно победить.

– И теперь, когда ты выспалась, тебе все еще интересно? – спросил он.

Я надеялась, что он не сразу перейдет к вопросу, который его сжигал.

– Да. Я…

– Не нужно удивляться, хорошо?

Еще несколько минут. Все, что мне нужно, пока… Он притянул меня в свои объятия и поцеловал.

Мой пульс участился, а мысли метались, пока я пыталась снова взять ситуацию под контроль…

Но теперь я поняла. Каждое его движение было спланировано, отработано и рассчитано по времени. Он хотел застать меня врасплох. Удивить и проучить меня. Сначала его поцелуй был нежным, его губы едва касались моих. Он прошептал мое имя, Казимира, но потом его губы надавили сильнее, и язык оказался у меня во рту. Его объятия стали крепче, и я вспомнила его предупреждение: «Я сильнее и могу легко одолеть тебя». Он притянул меня ближе, словно доказывая это. Его тело прижалось ко мне, дыхание становилось все тяжелее, и я боялась, что это уже не спланированный поцелуй, а выходящие из-под контроля чувства. Куда пропали дети? Почему мы выбрали Фуджико? Нужно было подобрать историю покороче. Но я судорожно отвечала на поцелуи. Мои руки скользили вверх по его телу, пока не стали нежно гладить его лицо, каждое мое движение должно показать, что я очарована. Где же они?

– Ну? – прошептал он.

Я ответила, прижавшись ртом к его рту. Да, король выше патри.

– Извините?

Я вздохнула, отстранившись, и мы оба повернулись. Лидия стояла на первой ступеньке павильона, Нэш – чуть позади.

– Что вы здесь делаете? – прорычал Монтегю. – Идите играть!

Он посмотрел на Сломанного Носа, который стоял в стороне.

– Но мне нужно сходить, – удрученно сказала Лидия.

– Сходить? – ответил король, не понимая, а потом его осенило. – Он зарычал в отчаянии. – Тогда найди дерево и пописай! Ты же не маленькая!

– Я боюсь идти одна, – ныла она. – Я слышала вой.

– Отведи ее в лес! – сказал Монтегю охраннику. Губы Лидии задрожали.

Она не двигалась.

– Я тоже хочу, – добавил Нэш, его голос был наполнен таким же отчаянием.

Я вздохнула и взяла Монтегю за руку.

– Она уже взрослеет и поэтому смущается. Может, со мной ей будет спокойнее. Разрешите пойти с ними, чтобы помочь, а потом я отведу их к ручью, чтобы они поискали камни. Это займет их надолго, и нас никто больше не прервет.

Он с досадой втянул воздух сквозь зубы.

– Поторопись, – приказал он. И затем Сломанному Носу: – Не возвращай их обратно, пока не услышишь мой приказ. Ты понял?

Сломанный Нос кивнул, не выдавая своих эмоций, но я подумала, что в нем кипит обида, что ему поручили такую работу. Я была рада, что сегодня за детьми наблюдал не Бесшейный. С ним было бы сложнее.

Мы быстро ушли, чтобы заняться неотложными делами. Сломанный Нос заворчал, когда мы оказались достаточно далеко от короля, оскорбленный, что ему поручили роль няньки.

– Будь моя воля, я бы давно утопил обоих, как котят. – Его голос звучал серьезно, и если бы король или Бэнкс согласились, не сомневалась, он с радостью бы это сделал. Лидия и Нэш не отреагировали на его замечание, и я задумалась, какие ужасы они переживали каждый день, оставаясь в заложниках у короля, потому что, хотя он и пытался выставить все иначе, сомнений не оставалось – они пленники.

Джейс бы разгневался, но и гордился, как они справились с этой ситуацией, проявив больше силы, чем многие взрослые. Джейс бы…

Мою грудь сдавило. Я решила не говорить им, что они скоро увидят его. Не знала, насколько он поправился, и вообще…

Он может быть мертв.

Я хотела бы, чтобы Пакстон не говорил этих слов.

Мы быстро шли к кустарнику, который рос на пути к кладбищу. Сломанный Нос ждал на другой стороне, чтобы дать Лидии возможность уединиться, но не спускал с меня глаз. Каждая минута была на счету, поэтому Лидия и Нэш быстро закончили свои дела.

Когда мы продолжили путь к высохшему руслу ручья, я попросила охранника замедлить шаг ради детей.

– У тебя есть имя? – спросила я. – Чтобы мне не приходилось постоянно называть тебя стражем?

Он отмахнулся от вопроса, сказав, что имя не имеет значения, но когда я настояла, он, наконец, признался, что его зовут Люциус.

– Как ты сломал нос, Люциус?

– Приклад алебарды, – ответил он, затем улыбнулся. – Но парень, который ей размахивал, пострадал гораздо сильнее.

– Приятно слышать.

Люциус. Полезная деталь. Впереди показался ручей, но вдруг я остановилась, протянув руку, чтобы остановить детей.

– Подожди, – прошептала я. – Что это?

Я указала на гробницу Белленджеров. Дверь приоткрыта.

– Расхитители могил? – сказала я. – Может, сходить за помощью?

Сломанный Нос обиженно нахмурился.

– Для чего, по-твоему, я здесь? Не только, чтобы изображать для них няньку. – Он вытащил меч и осторожно пошел к гробнице. Я приказала детям оставаться на месте и последовала за ним. Когда мы отошли на несколько ярдов, он крикнул в сторону темного входа: – Выходите!

Никто не появился, и он подошел ближе, вытянув шею, чтобы увидеть, какая угроза может ждать внутри, забыв, кто стоит у него за спиной.

Я никогда раньше не убивала таким образом. Всякий раз, когда погружала нож или меч кому-то под ребра, это совершалось в бою – шумном, грязном, отчаянном и быстром. Теперь же все происходило медленно. Наблюдение. Выжидание идеального момента. Мне это не нравилось, но я использовала любую возможность.

Я двигалась спокойно. Только грохотал пульс в ушах.

– Ты что-нибудь видишь? – прошептала я.

– Нет, – ответил он, будто разочарованный, и шагнул внутрь. – Ничего.

По крайней мере, дети не станут свидетелями убийства.

Один шаг. Два. Он обернулся. Я вонзила скальпель в его горло и дернула.

Быстро, бесшумно, точно. Как жонглирование апельсинами. И гораздо надежнее, чем приклад алебарды.

Люциус не мог позвать или поднять меч. Я выхватила оружие из его руки прежде, чем он упал на колени, лицом в землю. Я сомневалась, что он вообще понял, что это я, но теперь точно знала, что он не сможет никого топить – ни детей, ни котят. Я стянула с него плащ, прежде чем тот успел пропитаться кровью, и положила его на центральное надгробие вместе с длинным мечом, кинжалом и ножом, затем подошла к двери и помахала детям.

– Не смотрите, – сказала я, когда они подошли к гробнице. – Он мертв и не может навредить вам.

А потом все перешло из медленного в стремительное движение. Здесь находилось около пятидесяти крипт. Мраморный фасад каждой занимал примерно два квадратных метра. Более половины из них были уже заняты, имена Белленджеров выгравированы на мраморе.

Я опустилась на колени, чтобы оказаться на уровне глаз Лидии и Нэша, и поспешила рассказать им все, что им требовалось знать.

– Завтра к этому времени вы будете в безопасности, в кругу друзей, но следующие несколько часов от вас потребуется огромное мужество, такое, как у патри, и такое, какое есть у вас. Вы понимаете?

Лидия кивнула, ее челюсть сжалась.

На подбородке Нэша появились ямочки, он пытался сдержать слезы.

– Я не могу оставаться с вами. Должна увести их от вас. Но что бы ни услышали, кто бы ни звал вас, кто бы ни угрожал вам или мне, не отвечайте. Вы услышите, как я зову вас, но это только игра. Вы должны хранить полное молчание, даже если я буду кричать. Это часть плана. – Я сжала их руки. – И он провалится, если вы закричите, – помните, мы спасаем не только самих себя, мы работаем над спасением всего Хеллсмауса – поэтому вы не должны плакать, хныкать или даже перешептываться друг с другом. Будет темно и холодно, но как только наступит ночь, кое-кто придет за вами и уведет туда, где вы будете в безопасности. И будете ездить на своих лошадях. Никаких больше поездок с королем. Здорово, да?

– Да, – ответили они тихо.

А потом я сказала, где собираюсь их спрятать.

– Но тела Сильви там нет. И никогда не было. Там пусто. Но никто больше этого не узнает.

– А где Сильви? – спросил Нэш. Он не знал ее. Она умерла, когда он был еще младенцем, но он слышал о ней. Белленджеры никогда не забывали свою историю – или семью.

– Она похоронена в горах Моро.

В глазах Лидии стояли слезы, она переживала за сестру, о которой почти ничего не помнила.

– Рассердятся ли боги, что ее больше здесь нет?

– Нет, – сказала я, обнимая их с Нэшем. Боль сжимала мне горло. – Боги знают, где она. Там прекрасное место, где она хотела упокоиться. Боги довольны.

Никогда в жизни не радовалась так нарушению закона. Слава богам, что Джейс украл ее тело. Даже если бы гробницу обыскали, никто никогда не проник бы в склеп, в котором, как считали, покоится освященное тело.

Я отодвинулась от детей, чтобы посмотреть им в глаза.

– А теперь вы должны сказать мне последнюю вещь. Это очень важно. Вы знаете, есть ли еще один вход в хранилище?

Они посмотрели друг на друга, а затем на меня.

– Мы не должны рассказывать. Мы даже королю не сказали. Только семье разрешено знать.

– Но я – семья. Я теперь ваша сестра. Джейс хотел бы, чтобы вы рассказали мне.

Пожалуйста.

– Ты наша сестра? – спросил Нэш.

– Ты больше никогда не уедешь? – добавила Лидия. – Потому что семья не бросает.

– Никогда, – ответила я, почувствовав укол вины, потому что знала, что иногда семья бросает тебя, даже если сама того не желает.

Нэш посмотрел на мертвого охранника в углу, чтобы убедиться, что тот не подслушивает.

– У водопада, – прошептал он.

– Там пещера. Налево, налево, направо, налево. Я запомнила, – с гордостью сказала Лидия. – Как только окажешься внутри, нужно идти по туннелям.

– И там есть летучие мыши. Много-много летучих мышей в первой большой пещере, – добавил Нэш.

– Какой водопад? Где? – спросила я. В горах за Дозором Тора должно быть сотня водопадов.

Они неуверенно посмотрели друг на друга.

– Далеко в горах. Вроде бы, – ответила Лидия. Они начали перечислять те немногие детали, которые помнили. Длинный заросший луг. Поваленное дерево с корнями, которые поднимались выше дома. Гигантский синий камень, похожий на медведя, вставшего на задние лапы. Они вспомнили только это, и я молилась, чтобы этого оказалось достаточно.

Я подошла к склепу Сильви в конце среднего ряда и отвинтила крепления, затем осторожно сняла мраморную крышку и отложила ее в сторону. Открыла внутреннюю задвижку и заглянула в длинное темное пространство, надеясь, что там не осталось следов пребывания тела. Там было чисто и достаточно места для двух маленьких детей. Я расстелила внутри плащ стража и уложила Лидию и Нэша на него, а потом обернула ткань вокруг них, чтобы согреть.

– Помните, – прошептала я, – как только наступит ночь, за вами придут. А до тех пор – ни звука.

Оба кивнули. Я начала наклоняться, чтобы установить на место затвор и мраморную крышку, но Нэш протянул руку и схватил меня за плечо.

– Ватрэста, – сказал он.

– Нет, Нэш, – поправила я. – Ватрэста – это последнее прощание. Мы еще увидимся. Чемарр – для недолгой разлуки.

– Чемарр, – сказали они, и я закрыла их в склепе. Я прижала пальцы к губам, а потом к мрамору, на котором было выгравировано имя Сильви. Чемарр. Присматривай за ними.

Облегчение и одновременно страх наполнили мою грудь, когда налегла спиной на дверь гробницы, упираясь ногами в землю, и закрыла ее одним рывком, запирая детей внутри.