Текст книги "Клятва воров"

Глава шестьдесят пятая
Кази

– Она там.

Женщина вела нас через высокую траву по тропинке, уходящей в сторону от фермерского дома. Я уставилась на косы, аккуратно уложенные на ее затылке. Ее взгляд дал мне ответ. Я все поняла, как только спросила.

– Где моя мама? – Она посмотрела вниз, подтверждая то, что я всегда знала. Джейс шел рядом со мной. Он молчал, его тревожила правда, хотя он никогда не знал мою мать.

На обрыве, с которого открывался вид на долину внизу, женщина остановилась у плоского белого камня.

Джейс посмотрел на него.

– Вот здесь?

Она кивнула.

– Когда это случилось? – спросила я.

– Много лет назад. До того, как я приехала. – По ее оценкам, прошло около десяти лет после приезда моей матери. Старая кухарка рассказала ей эту историю и взяла с нее обещание следить за могилой.

– Как она умерла?

– Болезнь была недолгой, но кухарка сказала, что ее забрало разбитое сердце. Она знала, что девушка была очень несчастна, но та не говорила на здешнем языке, и никто на ферме не говорил на ее. Она то плакала, то впадала в ярость. Только много лет спустя, после смерти девушки, кухарка узнала, что король купил себе новую жену у кучера из Превизи.

– Новую жену? – спросил Джейс.

– Вот почему ее привезли сюда. Старый король был неловким тихим человеком, но он хотел иметь больше сыновей. Он считал, что крестьянину нужны сыновья. Его жена умерла, и он был разочарован своим сыном.

Женщина рассказала, что младший Монтегю не проявлял никакого интереса к фермерству и за все годы ее работы на высокогорной ферме ни разу здесь не появился.

– Знал ли он, что сделал его отец? – спросил Джейс.

Она покачала головой.

– Думаю, предполагалось, что договоренность останется тайной, пока не появится другой наследник, но этого так и не произошло.

Поэтому Зейн выбрал мою мать. Он знал, что у нее уже есть ребенок и, скорее всего, она сможет родить еще.

– Сожалею о вашей утрате, – сказала женщина и посмотрела вниз на камень. – Знаю, что камень простой. Хотите, напишу на нем ее имя? У нас есть немного краски, которой мы помечаем овец.

Я кивнула.

– Я сама напишу. – Она ушла за краской и кистью. Джейс пошел с ней, сказав, что даст мне немного времени побыть одной.

Я посмотрела на земляную насыпь и простой камень. Я так и не попрощалась с мамой. Никогда не оплакивала ее потерю. Даже если интуиция подсказывала, что она умерла, не была уверена в этом. Без фактов всегда оставались сомнения. Вопросы. А что, если?..

Теперь все решено.

Я обернулась и посмотрела на долину. Прекрасно. Ей бы понравилось.

– Но ты никогда не знала покоя, правда, мама? – прошептала я ветру. Я опустилась на колени рядом с могилой и провела ладонью по небольшому холмику.

«Она то плакала, то впадала в ярость».

– Это была ты, да? Не отпускала меня. – Я говорила так, будто она могла меня слышать, потому что не сомневалась в этом. – Ты заключила сделку со Смертью? Проявила ярость? Заставила ее? Заставила присматривать за мной? Подталкивать, чтобы я осталась в живых?

Сколько мучений выпало на мою долю, сколько досталось ей? Всю жизнь она пыталась защитить меня и вдруг не смогла этого сделать.

Я нарвала немного высокой степной травы и начала сплетать ее так, как она меня учила.

«Вот так, Кази, одна лента за другой». Она наклонилась ко мне.

«Давай вплетем туда и стебель желаний».

«А желания правда сбываются, мама?»

«Конечно, сбываются».

«Загадай желание сейчас, Кази, одно завтра, другое послезавтра. Одно из них обязательно сбудется».

Я сплела траву, придав ей форму короны, и положила на ее могилу.

– Я желаю тебе покоя, мама.

Когда Джейс вернулся с кистью и краской, я отметила ее надгробие.

МАМА

Моя чиадрах

Моя любимая

* * *

Пройдут месяцы, прежде чем храм будет восстановлен. Но Вайрлин настояла на еще одной церемонии, как и предсказывал Джейс. Не потому что венданская церемония недостаточно хороша, а потому, что нужно устроить праздник.

У нас была лента. У нас был священник.

Целый город свидетелей.

Даже несмотря на руины и небо вместо потолка, алтарь по-прежнему стоял.

Священник закончил свою часть. Теперь наша очередь.

– Помнишь слова? – спросила я.

– Все до единого.

– Ты же не будешь снова заикаться, правда?

Джейс улыбнулся.

– Нет. Я уже опытный.

Но когда он начал обматывать ленту вокруг моего запястья и помогать мне завязывать ее, он тяжело сглотнул, а когда заговорил, его голос сорвался, как и в первый раз. Я сжала его руку.

– У нас все получится, патри, – прошептала я. – И помни, ты обещал сто церемоний.

Он кивнул и наклонился вперед, чтобы поцеловать меня, но рука Рен вынырнула и оттолкнула его.

– А это потом, – предупредила она. Другие свидетели, стоявшие рядом с нами, Синове и весь клан Белленджеров, зашумели в знак согласия.

Наши взгляды встретились, и он вновь заговорил:

– Кази из Брайтмиста… Ты – любовь, в которой я не знал, что нуждаюсь.

Ты – рука, тянущая меня через пустыню, солнце, согревающее мое лицо.

Ты делаешь меня сильнее, умнее, мудрее.

Ты – компас, направляющий меня. Когда ты рядом, ни одно испытание не кажется слишком сложным.

Я клянусь почитать тебя, Кази, и делать все, что в моих силах, чтобы быть достойным твоей любви.

Я никогда не предам и клянусь всегда оберегать тебя.

Теперь моя семья – твоя семья, а твоя семья – моя.

Ты не похитила мое сердце, я отдаю его безвозмездно.

И в присутствии этих свидетелей беру тебя в жены.

Он сжал мою руку. В его карих глазах плясали огоньки, как и в тот раз, когда он впервые произнес эту клятву. Теперь настала моя очередь. Я сделала глубокий вдох. Достаточно ли слов? Но я скажу те, что на сердце, те, что говорила в пустыне и повторяла ежедневно, когда лежала в темной камере, не зная, где Джейс, но веря, что увижу его снова.

– Я люблю тебя, Джейс Белленджер, и буду любить до конца своих дней.

Ты дал мне насыщение, когда я ощущала только голод.

Ты дал мне вселенную, полную звезд, и истории, когда вокруг была пустота.

Ты раскрыл ту часть меня, в которую я боялась поверить, и превратил магию стеблей желаний в реальность.

Я клянусь заботиться о тебе, защищать тебя и все, что принадлежит тебе.

Теперь твой дом – мой дом, твоя семья – моя семья.

Я стану тебе партнером и поддержу во всех делах.

Когда ты рядом со мной, я не испытываю нехватки радости.

Я знаю, что жизнь полна крутых поворотов, а иногда и потерь, но какими бы путями мы ни шли, хочу сделать каждый шаг вместе с тобой.

Я хочу состариться с тобой, Джейс.

Каждый мой завтрашний день – твой, и в присутствии этих свидетелей я беру тебя в мужья.

Мы повернулись, подняли руки к небу, лента развевалась между нами на ветру, наши взгляды встретились, и свидетели заволновались. Синове фыркнула, вытирая глаза, а Лидия и Нэш радостно воскликнули рядом с Вайрлин. Остальные Белленджеры, включая Пакстона, хлопали, перешептываясь друг с другом, вероятно, планируя окунуть Джейса в фонтан на площади, что, как слышала, было традицией Хеллсмауса. Мы явно не собирались в ближайшее время погружаться в тихую рутину. Жизнь в большой семье никогда не будет скучной.

Мы смотрели на других свидетелей, которые стояли за разрушенными стенами храма, ликуя. Они нуждались в этом празднике, как и говорила Вайрлин. Я увидела мясника, торговца, Беату и Имару. А потом заметила еще двух свидетелей, стоявших с краю, наблюдавших за происходящим, свидетелей, которых, как была уверена, никто больше не видит. Та, что повыше, показала на меня своим костлявым пальцем и сказала:

– Еще нет. Не сегодня. – Она повернулась к женщине, чья рука обхватила ее. На ней была корона, сплетенная из травы. Она улыбнулась, прощаясь в последний раз. Я запомнила ее лицо, морщинки, расходящиеся от янтарных глаз, ее густые ресницы, тепло ее кожи, легкость, покой, но в основном я видела ее любовь. Она кивнула, и они обе повернулись и ушли.

Прощай, мама. Прощай.

Праздник продолжился с большим количеством праздничных пирогов, как и обещал Джейс. Каждый принес по несколько штук, все разные, со своими вкусовыми сюрпризами, ни один не похож на венданские пироги, но, возможно, от этого они были еще лучше. И сотню раз мы отпраздновали свадьбу. А когда был съеден последний пирог и завершена последняя джига, каждый поднял упавший камень, и вместе мы начали восстанавливать город.

Мы складываем камни там, где умер мой дед.

Его кости давно исчезли, возможно, их унес зверь. Но именно здесь он вложил карту в мои руки и умер.

Дозор Тора. Теперь все зависит от тебя. Защищай их.

До сих пор я выполнял данное ему обещание.

Я отхожу назад и смотрю на мемориал. Мы позаботимся, чтобы он вечно стоял.

Когда Фуджико произносит молитву в честь моего деда и его последнего поступка в качестве командира – отдать свою жизнь, чтобы спасти нашу, – Эми пытается повторить молитву, но не может произнести длинное слово «президент» и переиначивает его. Она сжимает мою руку и произносит его снова. Миандра одобрительно кивает, и вот – с тех пор, как я возглавляю Дозор Тора, меня называют патри.

– Грейсон Белленджер, 23 года

Глава шестьдесят шестая
Джейс

Полтора года спустя

Живот посла Кандорана увеличился, его красная туника вздымалась над столом, как прилив. Пряжки и драгоценные цепи мерцали в свете бронзовой масляной лампы и звенели при каждом хриплом дыхании. Его стража стояла позади, а наша – за нами.

Казалось, ничего не изменилось, но все изменилось. Посол только что закончил длинную тираду, горько жалуясь на тяжелые времена, которые наступили для него из-за нашей новой политики.

– Прошло полтора года. Вряд ли для вас все это ново, и, похоже, ваши дела идут неплохо.

У него все было хорошо. Он никогда не забывал, что мы обрабатываем все поступления и расходы.

Лукас бегал вокруг низкого столика, очарованный послом и всеми его блестящими пряжками и цепями. Он вдавил свой маленький пальчик в живот посла, словно это соблазнительное сдобное тесто.

Жилистые брови посла дернулись.

– И что это такое? – проворчал он, ткнув пальцем в сторону Лукаса. – Вы привели ребенка на встречу?

– Мой брат должен учиться вести дела.

– Он всего лишь ребенок!

– Никогда не рано начать учиться.

Посол поднес ко рту трубку кальяна, нахмурившись сильнее, достал из кармана блестящую безделушку и протянул ее Лукасу, чтобы тот поиграл с ней.

– Есть и другие места для торговли, понимаете?

Ганнер напрягся. Я пихнул его под столом, чтобы он держал рот на замке. Что-то в Ганнере никогда не изменится.

– У меня есть еще важные дела – сказал я. – Примите наше предложение или уходите. Сегодня мы закладываем фундамент нового здания в поселении, и к нам приедут особые гости.

– Особеннее, чем кандоранский посол?

– Намного.

Его толстые пальцы сплелись на животе.

– Казимира! Знаете, это кандоранское имя. Может, мне стоит вести переговоры с вашей женой!

– Наверное, стоит. Она заключит более жесткий договор, чем я. К счастью для вас, ее здесь нет. – Я встал и поднял Лукаса на руки. – Готовы, братья?

– О, сядьте! – крикнул посол.

Я поднял брови, ожидая. Он прикусил пухлую губу.

– Ваш отец всегда подслащивал похлебку. Разве вы не сын своего отца?

Я уставился на него, позволяя времени идти, как это сделал бы мой отец. Да, я был похож на него, во многих смыслах. И в этом тоже. Кандоранцы были хорошими соседями и клиентами.

– Новый амбар на заднем пастбище для размещения ваших новых кобыл.

Он поперхнулся трубкой и встал, редкая улыбка скривила лицо. Я, наверное, немного переборщил.

– Патри, с вами всегда приятно иметь дело. – Он взъерошил волосы Лукаса. – И с этим малышом тоже.

Как только мы оказались за пределами его апартаментов, Титус вскинул руки вверх.

– Новый амбар? Почему ты просто не предложил ему новый дворец?

– Хватит считать медяки, Титус. – Я напомнил, что у нас много материалов. Во время восстановления города мы поддерживали безостановочную работу мельницы. Наши склады переполнены. – К тому же телеги в лагерях непригодны. Когда придет время договариваться с Кандораном о поставках, мы воспользуемся теплым амбаром, который так щедро им подарили, как инструментом в переговорах.

Ганнер кивнул, одобряя мою стратегию. Титус хмыкнул.

– Если он еще вспомнит.

– Вспомнит. – Он был хитрым псом, который помнил каждую деталь, включая полное имя Кази.

Я отчаянно скучал по ней. Я не видел ее две недели. Сначала мы бросили все силы на восстановление города, а теперь занимались ремонтом Дозора Тора, что потребовало от меня принятия множества решений. Мне пришлось остаться, пока она отправилась в поселение, чтобы подготовиться к прибытию каравана. На этот раз все сложнее, и нужно многое сделать, прежде чем мы начнем строительство.

В Дозоре Тора удалось спасти лишь оставшуюся половину Грейкасла, а другую половину отремонтировали с помощью черного гранита из Даркхома. Блоки от него были найдены за милю от Дозора Тора. Теперь Грейкасл был домом двух цветов, как его уже начали называть Лидия и Нэш.

Восстановление замка закончили, хотя внутренняя отделка все еще требовала большой работы – за исключением наших с Кази новых апартаментов. Я поторопился с этим, пока она находилась в отъезде, чтобы удивить, когда она вернется. Стены и пол были темными, как любила Кази, а потолок расписан созвездиями, чтобы над нами всегда светили звезды. Я радовался, что моя библиотека в основном цела. Керри пришел помочь разобраться с беспорядком, и я уже начал читать ему книги, как и обещал. Появилось много пустых полок, которые будут заполнены томами с нашей историей. Я думал, что только по последним месяцам можно написать несколько. А вот библиотека Праи, которую она составляла с самого детства, как и я, полностью исчезла. Она тяжело переживала потерю, но потом обнаружила, что книги Джалейн все еще аккуратно расставлены по полкам. Она забрала их себе, и ей стало немного легче.

Я похоронил Джалейн рядом с Сильви, как она и просила. На этот раз семья знала, но мы держали это в секрете от остальных. В наших краях не принято хоронить в лесу – это странно, и мы не хотели, чтобы место их упокоения стало диковинкой, которая привлекала бы посторонних и нарушала покой горы. Поэтому после «погребения» Джалейн мы провели еще одну церемонию в кругу семьи у основания Слез Бреды. Я все еще не знал, откуда Джалейн узнала о Сильви. Кази сказала, что послания иногда сами находят людей, а Джалейн несколько недель находилась на грани между жизнью и смертью, прежде чем умереть.

– Где-то пожар? – поддразнил Ганнер, стараясь не отставать от меня. – Кто-нибудь может подумать, что тебе не терпится.

– Даже не скрываю, брат. Я не видел жену две недели. – Он открыл дверь в наши квартиры, и мы вошли, чтобы переодеться и подготовиться. Большая часть семьи жила здесь, пока не закончилось восстановление замка. Все следы пребывания здесь Монтегю были стерты.

– Где ты был? – спросил Мэйсон, как только я вошел.

– Нужно было уладить сделку с Кандораном, – ответил я, протягивая Лукаса тете Долайз. Она поправилась, и Трей с Брэдахом вернулись домой, но Лукас стал для нее спасением, помогая справиться с горем, потому что дядя Кэзвин умер.

Ганнер увидел, что Мэйсон следует за мной по пятам, и проворчал:

– Кому-то тоже не терпится.

Мэйсон прошел за мной до самой спальни.

– Мы не успеем.

– Чего ты хочешь? – спросил я.

– Они будут ждать нас.

– Кази прислала сообщение, – сказал я. – Рен и Синове будут там. Вот это повод для радости. Мне их не хватало. А тебе? – Их вызвали в Венду несколько месяцев назад, чтобы помочь сопровождать новый караван поселенцев.

Он пожал плечами.

– Я говорил о королеве.

Наверное.

Он достал рубашку из гардероба и бросил ее мне, пытаясь поторопить.

– Трудно поверить, что она наконец-то приедет, – сказал он. – И король. Хотел бы я, чтобы отец был здесь и встретился с ними.

– Может быть, он знает, – ответил я. – Хранитель тоже будет.

– Кто такой Хранитель?

– Если верить Кази, он самый могущественный человек в Венде, правая рука королевы. Раньше он был ассасином Комизара. Я бы не стал ему грубить.

– Разве я способен на это?

– Не знаю, брат. Иногда ты бываешь немного суров. Просто будь добр ко всем. И ничто не пострадает, кроме, наверное, твоей гордости.

Глава шестьдесят седьмая
Кази

– Дыши, – прошептала я Джейсу. – Он больше не ассасин.

Но тоже нервничала. Я не видела Кейдена более двух лет. И теперь чувствовала себя новичком, ожидающим проверки.

Кейден спустился с лошади, затем помог Паулин спуститься. Трое их детей ехали в повозке позади. Гриз спустил их на землю, держа старшего, Риза, вверх ногами, делая вид, что не может отличить голову от ног, несмотря на протесты Риза.

Лидия и Нэш визжали от восторга, но не нарушали строй. Весь клан Белленджеров выстроился в линию, готовый приветствовать Хранителя Венды, его семью и остальных членов каравана, которые еще прибывали.

Кейден подошел, выглядя более высоким и внушительным, чем помнила, или, может, дело было в суровом выражении его лица. Он посмотрел на меня, потом на Джейса.

– Итак, ты – тот смутьян, который украл ее у нас.

– Я понял, что нельзя доверять этому парню, как только увидел его, – добавил Гриз, подойдя к Кейдену. Они начали болтать о Джейсе, будто его здесь не было.

– Это из-за его хитрых глаз.

Гриз прищелкнул языком.

– Она должна была арестовать его при первой же встрече.

– По мне, так она так и сделала. Он…

Паулин ткнула Кейдена локтем в ребра.

Кейден поморщился.

– Просто развлекаюсь. – Его глаза тепло засияли, ничьи глаза не могли светиться так, как глаза Хранителя. За все хорошее в жизни он боролся, и его радость исходила из глубокого понимания нехватки. Он протянул руку Джейсу.

– Поздравляю, патри. – Он вывел вперед своих детей: Риза, Катарину и Кита, таких же сорвиголов, как и сам Кейден, и велел им выразить почтение патри нового королевства, Дозора Тора. И он, и Паулин сияли от гордости, когда дети вышли вперед. Было видно, что они репетировали. Джейс опустился на колени, пожал каждому маленькую руку, принял их пожелания и прошептал, что в конце очереди их ждут угощения. Патри сразу же стал их любимцем.

Затем Хранитель протянул руку мне, в знак приветствия от солдата к солдату. Я вложила свою руку в его, и он сжал ее.

– Хорошая работа, кадраве. Мы гордимся тобой. Или, может быть, мне теперь следует называть тебя послом?

– Навсегда рахтан, – ответила я. – Я все еще твой товарищ. И всегда им буду.

Паулин шагнула и крепко обняла меня.

– Я скучала по своей лучшей ученице.

Внутри меня разлилось тепло. Я тоже скучала по ней, по ее упрямству, как никогда раньше, и вспоминала все те случаи, когда она не позволяла мне сдаться, если каракули на странице расстраивали меня до отвращения.

– Я думала, Рен была твоей лучшей ученицей.

Она рассмеялась.

– Вы все мои лучшие ученицы.

– Спасибо, Паулин, – сказала я. – Не уверена, что когда-либо благодарила тебя. На самом деле наверняка вела себя ужасно большую часть времени, но сейчас я пишу каждый день, и мне это очень нравится.

– Мне больше и не нужно. – Она поцеловала меня в щеку и последовала за Кейденом вдоль линии. Я слышала, как Белленджеры приветствовали и благодарили их. Слышала удивление в их голосах. Так много было потеряно, но сегодня мы многое обрели вновь.

– Посмотри, кто приехал, – сказал Джейс, подталкивая меня. – Мои повара прибыли.

Эбен и Натия.

Натия стремительно подошла к нам, Эбен стоял чуть позади. Ее темные глаза засверкали, когда она посмотрела на нас обоих.

– Женаты, – сказала она, покачав головой.

– Дважды женаты, – ответил Джейс. – Свадьба по традициям Белленджеров и венданская церемония. Теперь ничего не исправить.

– О, есть способы, – сказал Эбен, его черные глаза были полны озорства.

– Итак, что сегодня в меню? – спросила Натия, поглаживая живот.

Джейс рассмеялся.

– Вновь ешь за двоих?

Они с Эбеном обменялись взглядами, и я заметила, что ее талия стала шире. Она оглянулась на меня и Джейса.

– Вообще-то…

– Правда? – спросила я.

– Правда, – подтвердил Эбен.

Мы обняли и поздравили их, а затем Натия протянула нам небольшой пакет с пирожками с шалфеем, сказав, что теперь мы можем провести и официальную свадебную церемонию бродяг. Как только открыла пакет и из него вырвался великолепный аромат, Натия закрыла рот рукой и убежала. Эбен объяснил, что ее все еще тошнит, и поспешил за ней.

– Зато не придется делиться, – размышлял Джейс, откусывая большой кусок пирожка.

Внезапная тишина опустилась на лагерь, и мы повернулись. Прибыли королева Венды и король Далбрека. Мы смотрели, как они спускаются с лошадей. Вайрлин прочистила горло. Ганнер и Прая тоже. Казалось, все они чем-то подавились, или, возможно, пытались что-то сдержать. Эмоции нахлынули и на меня. Этот день был наполнен столькими событиями.

«Добейся, чтобы она явилась».

Джейс рассказал мне о последнем желании отца: чтобы Дозор Тора был признан самым могущественным королевством на континенте. И теперь королева здесь, на земле Дозора Тора – не только чтобы заложить фундамент для растущего поселения, но и чтобы Джейс подписал последние бумаги, которые официально признают Дозор Тора новым королевством.

– Казимира, – сказала королева, обнимая меня первой. Если улыбки Хранителя были необычными, то и объятия королевы особенными. Я ощутила это. Она приподняла бровь и кивнула в сторону Джейса.

– Ты держишь его в узде?

– Конечно, так и есть, ваше величество. Она суровый надзиратель, – ответил Джейс, поняв, что это будет не официальное мероприятие, а скорее семейный праздник.

– Хорошо! – ответила она и тоже тепло обняла его, прежде чем поприветствовать остальных членов семьи и достать из карманов подарки для Лидии и Нэша – маленькие деревянные флейты, вырезанные мастерами в Венде.

Король Джексон нес на руках спящую Астер, ноги и руки малышки безвольно болтались. Он говорил тихо, чтобы не разбудить дочь, и сообщил Джейсу, что ни одно королевство не выступило против принятия Дозора Тора в Союз, за исключением Эйсландии, которая вообще не принимала участия в переговорах, потому что там все еще не нашелся правитель на смену Монтегю. До тех пор, пока не выбран новый правитель, им управляли хранители. Он также прошептал поздравления и пожал руку Джейсу.

Керри подбежал, желая познакомиться с королем, и Джейс представил его.

– Это Керри из Фогсвелла. Он умеет разбивать коленные чашечки. Может, есть место для него в вашей армии?

– Нам всегда нужны хорошие коленопреклонители, – согласился король Джексон.

Джейс притянул Керри к себе.

– Он также помогал спасти мою жизнь. Если бы не он, меня бы здесь не было.

– Для меня большая честь познакомиться с тобой, Керри из Фогсвелла, – сказал король, пожимая ему руку. – Помни об армии Далбрека.

Керри кивнул, с трепетом глядя на короля.

Когда все приветствия были закончены, бумаги подписаны, раздались аплодисменты. Звук эхом разнесся по долине, чистый и радостный, почти как музыка в храме. Повторяющийся припев гудел в моих венах, а от вида лица Джейса, от того, как он сглотнул и кивнул, принимая все происходящее, что-то внутри меня растаяло. Этот момент я никогда не забуду. За возгласами последовали смех, слезы, молитвы и бесчисленные объятия, а затем мы все разошлись, приветствуя новых поселенцев.

Каемус улыбался, глядя, как они выпрыгивают из повозок и кружатся на месте, впитывая красоту своего нового дома. На их лицах было столько же удивления, сколько и на его, когда он только прибыл в долину. Королеве устроили экскурсию по поселению и полям, радующим изобилием. Дети новоприбывших сгрудились у огромного дуба, по очереди качаясь на качелях.

Эти последние месяцы пронеслись мимо меня, самые низкие падения, самые высокие взлеты и надежда, которая не давала мне покоя, надежда, которая разбивалась, но возрождалась снова и снова, надежда на Лидию, Нэша, Джейса, надежда на хранилище, полное людей, надежда, которая так часто висела на тонкой ниточке.

– Госпожа Брайтмист! Какой чудесный день, не правда ли?

Это был Мустафье, торговец с биржи. Он принес подарки и одежду для новоприбывших и вызвался помочь с обустройством.

– Да, Мустафье, изысканно роскошный, – согласилась я.

Он засмеялся, довольный, что я запомнила его витиеватые слова.

– Итак, вы загадали загадку в честь этого замечательного дня? – Его длинные густые брови подергивались в нетерпении.

Я улыбнулась, слушая звуки начинаний: пилы, выпиливающей дерево, молотка, забивающего гвозди, расцветающих мечтаний.

– Думаю, что загадаю, – ответила я.

Я опустилась на груду материалов и наблюдала за суетой в лагере, возбуждение окатило его, как долгожданный летний дождь. Мустафье терпеливо ждал.

– Как насчет этой? – спросила я и заговорила:

 
                Мое сердце несокрушимо,
                Крылья мои расправлены широко,
                Когда я на свободе,
                Я взмываю, я лечу.
 
 
                Я укрощаю завтрашний день,
                Я даю тень,
                Я заставляю бояться
                Без страха.
 
 
                Я – веревка без конца,
                Меч и защита,
                Ни одна армия не сравнится
                С той силой, которой я наделен.
 
 
                Иногда теряюсь
                Или брошен в бою,
                Опустошенный, избитый,
                Мои руки крепко связаны.
 
 
                Но крик, выдержка,
                Улыбка, шутка,
                Еда, выпивка,
                Отдых на ночь,
 
 
                Качели на дереве,
                Апельсин, добрый поступок.
                Как мало нужно,
                Чтобы я освободился.
 

Словоохотливый торговец неожиданно замолчал. Он окинул взглядом оживленный лагерь, посмотрел на играющих детей, на Джейса, беседующего с поселенцами, и вытер глаз.

– Великолепно, – наконец прошептал он.

* * *

Джейс отправился на разведку новых домов вместе с Каемусом и Лиандрой, представителями поселенцев. Он был нетерпелив и оживлен из-за больших планов по расширению территории. Помимо строительства еще десяти домов, он отправил достаточно материалов для еще двух амбаров, рабочего сарая, мельницы и большой школы.

В первые месяцы у Белленджеров было мало средств, но поселенцы, засучив рукава, помогали им. Они собрали большой урожай, готовили и подавали еду для рабочих, которых Джейс нанял для восстановления города. Белленджеры были им благодарны. Но за те недели, что Джейс провел в погребе, пока поселенцы выхаживали его, его связь с ними стала еще крепче. Они были семьей. Теперь он носил связку костей на боку, как и они. Мейнте йотандэ. Вечная память. Это поселение теперь жило в его сердце, и он страстно желал, чтобы оно процветало.

Я вздохнула, когда Джейс скрылся из виду за холмом. Сегодня у нас не было и двух минут, чтобы поговорить, и я сомневалась, удастся ли мне вообще выкроить с ним минутку.

Я заметила Мэйсона, который смотрел на лошадей, а потом окинул взглядом приехавших, будто что-то искал.

– Ищешь кого-то? – спросила я.

– Джейс сказал, что Рен и Синове приедут. Прая искала их.

– Прая? Я видела ее у палатки с едой. Пойду…

– Я туда иду. Сам скажу ей, – сказал он, выжидательно глядя на нее.

– Рен и Синове скоро приедут. Они ехали в конце каравана. У одной из повозок сломалось колесо. Они задержатся, пока все не починят.

– Может, отправить кого-нибудь им на помощь?

– Например, тебя?

– Нет, – быстро сказал он. – У меня есть дела здесь. Но кто-то свобод…

– Они все предусмотрели, брат, спасибо.

Брат. Они все были такими раздражающе разными. Но в то же время похожими. В Мэйсоне было много гордости. Ганнер, которого, как думала, всегда буду ненавидеть, стал мне нравиться.

– Да, как клещ вцепляется в собаку, – сказала Синове перед отъездом. Он еще не так сильно нравится ей, но, по крайней мере, она перестала называть его противным. Я ужасно скучала по ней и Рен. Они уехали полгода назад и пробудут здесь всего неделю, а потом снова уедут, сопровождая королеву и свиту короля в Морриган на свадьбу ее брата.

* * *

Солнце опустилось к верхушкам деревьев, и его золотистый свет начал переливаться сумеречными оттенками. Скоро наступит вечер. Я приказала поварам созывать всех на ужин. Нам нужно накормить многих. С учетом тридцати пяти новичков, свиты королевы и людей Белленджеров, нас было более ста человек – вдвое больше, чем в прошлый раз. Я позаботилась, чтобы на ужин подали тушеную говядину, а не оленину с луком-пореем, и чтобы было много картофеля для Праи.

Я направилась к реке, чтобы помыться, вдыхая запахи луга и леса, дымящихся печей и полей созревшей пшеницы, готовой к уборке. Я вдыхала знойный летний воздух. Мои шаги замедлились.

Больше года наши дни пролетали незаметно, наполненные работой. Город был восстановлен и теперь снова процветал, а с известием, что Дозор Тора стал признанной державой, биржа возродилась и была оживленной как никогда. Оставалась еще работа над семейным домом. Вайрлин сказала, что прощается с Даркхомом, что не будет скучать по нему и что ей больше нравится открытое пространство, появившееся после разрушения Кейвс-Энда. Вайрлин всегда смотрела вперед, и я старалась учиться у нее. На новом пространстве посадили деревья и разбили небольшой сад с оранжереей, потому что Джалейн любила заниматься садоводством. Появление Лукаса наполнило нашу жизнь, но он не смог заполнить ту пустоту, которую оставила Джалейн. Мы часто говорили о ней, будто она все еще с нами. Мы говорили о ее самопожертвовании, о попытке спасти семью, потому что какие бы ошибки ни совершала Джалейн, мы все их совершали, принимали решения, которые нельзя исправить.

Я уничтожила бумаги Финеаса, которые нашла в седельной сумке Зейна, сожгла их, прежде чем отправиться на поиски матери. Но это не конец. Не сейчас. Дверь приоткрыта. Бофорт казнен, но его слова все еще преследовали меня. По крайней мере, сейчас дверь была снова заперта. Я так и не нашла пузырек, который спрятала в ущелье. Я немного беспокоилась, но во время взрыва в Дозоре Тора скалы в ущелье сдвинулись, расщелина расширилась, и я предположила, что пузырек упал в темные глубины земли, может, даже в ад, проглоченный тоннами твердой породы.

Такие, как Финеас, появляются лишь раз в несколько поколений.

Как Монтегю – тоже.

Я молилась, чтобы такие люди еще долго не появлялись.

Молилась, чтобы голодный дракон навсегда остался в своем темном логове.

* * *

– Вот ты где! Прячешься от нас!

Я повернулась и увидела Рен и Синове, которые шли по берегу реки. Я выскочила из воды и побежала вверх по склону, бросившись к ним в объятия. Они раскраснелись от летнего солнца, от них пахло тропами, вереском и колесной смазкой.

– Ладно, хватит, – сказала Рен, отталкивая меня и оценивая. Она одобрительно кивнула. – Патри прикрывает твою спину?

– Всегда, – ответила я.