Текст книги "Клятва воров"

Глава сорок вторая
Кази

Ленточка.

Я сосредоточилась на ней, пытаясь заглушить безумный страх, бьющийся в моей груди.

Когда меня тащили в гостиницу, перед моим взором промелькнула красная лента. Теперь я понимала, что это, вероятно, было лишь одно из праздничных украшений, но в тот страшный момент, когда меня втолкнули в двери гостиницы, как пойманного зверя, представила, что ленточка была особым знаком, специально для меня. Я позволила себе вернуться в тот мир, где были ветер, обещания, завтрашний день и Джейс.

Прохладный воздух обдувал мое лицо. Волосы Джейса развевались на ветру.

– Для чего они, Кази? – спросил он, глядя на праздничный пирог и ленту в моих руках.

– Они являются частью венданской церемонии.

– Что за церемония?

– Свадьба. Свадебная церемония, – ответила я. – Венданские церемонии просты. Это луна и свидетели – больше никаких требований. Полагаю, Синове думала, что все уже решено. – Мои щеки запылали, и я принялась заворачивать пакет.

Джейс протянул руку, чтобы остановить меня.

– Разве эта идея настолько плоха?

Мы смотрели друг на друга, и я видела ответ в его глазах. То, что мы уже знали в сердце.

– Нет, – ответила я.

Наши губы встретились, и он прошептал:

– Покажи мне, Кази. Покажи, что делать. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Мийе и Тайгон смотрели на нас, как свидетели, я взяла его руку и обвязала ленту вокруг его запястья, а он сделал то же самое с моим. Мы вместе перевязали концы ленты.

– А теперь нужно произнести клятву, – сказала я.

– Какую клятву?

– Что у тебя на сердце, Джейс. Только это и важно. Скажи, что у тебя на сердце.

Он взял меня за другую руку, поднес ее к губам, затем кивнул.

– Кази из Брайтмиста…

Его голос дрогнул, его эмоции были готовы выплеснуться наружу, как и мои. Он начал снова, но не торопился, словно подыскивая идеальные слова.

– Кази из Брайтмиста… Ты – любовь, в которой я не знал, что нуждаюсь.

Все еще слышала, как мягко хлопала лента на ветру, когда мы поднимали руки к небу.

– Связанные землей, связанные небом, – сказала я, когда мы закончили клятву, и Джейс повторил за мной.

Луны не было. Нашими свидетелями оказались лишь лошади. Мы не следовали правилам. От этого наши клятвы не стали менее правдивыми, а мы – менее женатыми.

После этого мы долго смотрели друг на друга, почти не веря в случившееся. Мы стали женой и мужем. Я отломила кусочек пирога и положила ему в рот, а он сделал то же самое для меня.

– Готово, – сказала я, а потом добавила, – почти.

Он провел большим пальцем по моей нижней губе, вытер крошки, а затем мы вместе углубились в развалины, лента развевалась за нами.

Связанные землей. Связанные небесами. Жена и муж.

Монтегю никогда не сумеет это отнять у меня.

Его шаги стали громче и остановились прямо за дверью. Он здесь.

Глава сорок третья
Джейс

Самюэль рассказал часть истории. Титус помогал. Мэйсон добавил несколько слов. Ганнер хранил молчание.

Когда я уехал, Ганнер вернул Джалейн в контору на бирже. Они все считали, что поступили мудро. Она управляла конторой лучше всех. В тот день у нее были какие-то дела, и Самюэль предположил, что когда она вернулась, то нашла его и стражей на полу, истекающих кровью. Самюэль то приходил в себя, то терял сознание. Он видел, как налетчики роются в ящиках и шкафах, пытаясь найти дневную выручку. Он решил, что Джалейн вошла в кабинет, увидела их, а потом заметила его тело на полу и убежала.

– К тому времени вся биржа была захвачена, – сказал Титус. Он и Ганнер оказались запертыми в квартире, когда это случилось: неизвестные нападавшие пытались выломить дверь. Они выглядывали из окон, пытаясь понять, кто напал на биржу. И увидели, как Джейлин побежала в башню, где находились вальспреи. Она исчезла внутри, а затем оказалась на террасе, выпуская одну из птиц, но тут в воздух полетели стрелы. Одна из них сбила вальспрея.

Была ли это та самая птица, которой удалось добраться до нас с Кази? Зачем еще Джалейн выпустила птицу, если не посылала сообщение?

– Следующее, что мы увидели, было… – Титус сделал паузу. Он закусил губу. – Мы видели, как Джалейн упала с вершины башни. Они бросили ее вниз.

Его руки, лежащие на столе, сжались в кулаки, но глаза оставались пусты, словно у него больше не было эмоций. Он сказал, что в дверь перестали ломиться, и им с Ганнером удалось добраться до конторы, чтобы забрать Самюэла, но они не смогли унести тело Джалейн с биржи. Они прятались в лесу целую неделю, прежде чем смогли добраться до хранилища. Еще неделю назад они не знали, кто напал на них.

Мэйсон наклонился, положив голову на руки.

– Мы до сих пор не знаем, как Райбарт смог организовать такое масштабное нападение. В течение нескольких недель он был повсюду.

– А оружие? – добавил Титус. – Король утверждает, что у нас были запасы, но это неправда. Мы предполагаем, что когда Зейн занимался поставками, он украл планы и заключил сделку с Райбартом.

– Это не Райбарт напал на город, – сказал я. – Это король. Бофорт сотрудничал с ним с самого начала. Это Монтегю стоит за нападением, он и его магистрат, который стал его генералом. Зейн был промежуточным звеном.

– Что?

– С самого начала?

– Король?

За столом раздалось недоверчивое бормотание.

Пакстон кивнул в подтверждение моих слов.

– Райбарт и его команда тоже стали жертвами.

Бормотание стихло, и все взгляды обратились к Пакстону, его первые слова были встречены враждебно. Моя семья все еще не была готова поверить в то, что он говорил, даже если это и правда, и я подумал, не набросится ли кто-нибудь из них на него. Они видели его с королем, и я понял, что они относятся к Кази так же.

Я пришел сюда за помощью, а нашел враждебность и подозрения. Я обнаружил хранилище, полное разочарованных людей. Обнаружил, что моя сестра мертва. Узнал, что Кази бросили на съедение волкам. Что мою жену собираются повесить. «Я обещаю тебе, Кази. Они выслушают. Они полюбят тебя». В кухне вдруг стало душно. Я не мог дышать. Вспоминая другие нарушенные обещания. Утром ты будешь в порядке, Сильви. Я обещаю. Закрой глаза и спи. Я резко встал, стул отлетел назад, я повернулся и вышел. Прошел через кладовую, кабинет, катакомбы. Грохот шагов следовал за мной. «Куда ты идешь, Джейс? Что ты делаешь? Поговори с нами».

Дойдя до главного туннеля, я подошел к двери оранжереи, покрутил колесо и открыл ее. Мне нужно убедиться, что моя последняя надежда не исчезла.

– Джейс! – позвала Прая. Я оглянулся через плечо. Все следили за мной, возможно, боясь, что я совершу что-нибудь безумное. Я только что узнал, что моя сестра была убита, а жена отдана на растерзание извергу. Совершить что-то безумное казалось самым разумным.

Я шел мимо насыпей свежей земли. Здесь хоронили мертвых. Лопаты все еще воткнуты в землю, готовые, будто ждали работы.

Коза бросилась прочь. Откуда она взялась, понятия не имел, но она не свалилась сюда. Я посмотрел на отверстие высоко в потолке пещеры. Листва окружала его как пышный зеленый воротник, а с виноградных лоз капала вода. Обычно это место оказывало успокаивающее действие, но сейчас, когда в оранжерее вырыты свежие могилы, здесь мало что успокаивало.

Я пересек пещеру и вскарабкался по неровной стене, нащупывая опоры в скале, затем забрался за каменистый выступ и вытащил из тайника сначала мешок с боеприпасами, а затем пусковую установку.

Я повернулся, держа ее в руках.

– Она рассказала вам об оружии?

Лицо Праи побагровело от стыда. Она кивнула.

– Я слышала, когда мы убегали. Она сказала, что ты спрятал оружие в оранжерее. Я искала его, когда мы вернулись, но не нашла. Подумала, что это всего лишь очередная ложь.

– Даже после… – Мне сдавило горло. – Даже после того, как вы предали ее, она пыталась помочь. И она бы сказала, где именно находится оружие, если бы вы дали ей шанс.

– Мы не знали, Джейс, – сказал Мэйсон.

Я посмотрел на пусковую установку в руках. Это все, что у меня было, чтобы попытаться спасти ее, – одна пусковая установка против сотни. Я бросил ее на землю и подошел ближе к людям, смотревшим на меня.

– Она отдала свою жизнь, чтобы спасти меня! – сказал я, ударив себя в грудь. – Она отдала свою жизнь, чтобы спасти Лидию и Нэша! Она никогда не показывала страха, но знаете, чего она боялась? Вас! Всех вас! Вы хоть представляете, сколько мужества ей потребовалось, чтобы вернуться сюда со мной? Она слышала все, что вы ей говорили. Что собирались с ней сделать. Я сказал ей, что вы поймете. Выслушаете. Что снова полюбите ее. Потому что так поступают семьи. – Я почувствовал, что раскалываюсь на тысячу кусочков. – Наверное, получается, что я лжец?

Прая покачала головой, ее глаза блестели, она протянула руку, привлекая меня к себе, и обняла. Я сломался в ее объятиях. Огромный кбааки, рыдающий на плече девушки. Все собрались вокруг, обнимая меня, обнимая друг друга. Самюэль, Арам, Титус, Мэйсон и Прая. Все, кроме Ганнера.

Он развернулся и вышел из оранжереи.

Мы разжали объятия. Рен, Синове и Пакстон стояли в стороне, широко раскрыв глаза, словно боясь, что их втянут в круг ярости и слез. Это не имело смысла. Разве можно одновременно любить и ненавидеть кого-то? Для меня это было привычным делом, но, возможно, пришло время отказаться от этой странности.

А потом раздался голос:

– Джейс.

Все обернулись на него.

Самюэль шагнул вперед.

– Мама, ты должна лежать, – заметил он.

– Это правда, – сказала она, глядя на меня. – Ты жив. – Я смотрел на нее, не зная, что и думать.

Она положила руку на свой вздувшийся живот.

– Последний подарок твоего отца. – Она покачала головой. – Я знаю, сейчас не лучшее время для еще одного ребенка.

Ребенок? Да, время неподходящее. Неудачное время.

– Но ты ведь говорила так про всех нас, да? – ответил я. – Мы пришли в самое неподходящее время? Но все обошлось.

Она кивнула.

– И в этот раз все получится.

Я пошел к ней, и теперь это она плакала у меня на плече, моя мать, которая никогда не проливала слез. А потом заставила меня повторить, что Лидия и Нэш в безопасности.

– Да, они в безопасности. Стража Пакстона отвезла их в поселение венданцев.

Я заверил, что о них будут хорошо заботиться, но им придется остаться там, пока все не закончится.

– Это самое безопасное место для них.

Я рассказал, что их спрячут в погребе, как и меня, и что это Пакстон отвез меня туда после того, как меня ранили во время нападения.

Мама посмотрела на Пакстона, а затем, не раздумывая, подошла и обняла его, пробормотав слова благодарности. Он неловко обнял ее в ответ, неуверенно оглядываясь на меня через плечо.

Я кивнул.

Он похлопал ее по спине.

Она снова повернулась ко мне, вытирая глаза.

– Даже в самые трудные времена наша семья растет, – сказала она. – Так что ты там говорил о своей женитьбе?

Глава сорок четвертая
Кази

Дверь со скрипом открылась. Медленно. Все происходило медленно, будто он наслаждался тем, что теперь может делать со мной все, что пожелает. Я находилась спиной к двери и не могла повернуться, но каждый его шаг вызывал во мне дрожь. Он хозяин этой комнаты. И моей судьбы. Затем наступила тишина, ноющая тишина, когда он остановился. Я чувствовала его взгляд на своей голове, шее, спине. Почувствую ли я лезвие, которое в любой момент может коснуться меня?

– Здравствуй, солдат.

Я сжала губы, чувствуя тошноту.

Король подошел к очагу и встал на колени, подбросив в огонь хворост, а затем полено. Пламя взметнулось и осветило комнату.

– Холодно? – спросил он.

В комнате вдруг стало душно. Жарко. Но не от огня. Пот струйками стекал по моей спине.

– Нечего сказать? – прошептал он. – А ведь еще недавно ты так много говорила.

Он встал и повернулся, уставившись на меня, и я впервые увидела его лицо.

Его красивое лицо, которое он так любил.

Зазубренная, зашитая рана шла от подбородка до уголка глаза.

Шрам был опухшим и красным.

– Что думаешь? – спросил он. – Под моей рубашкой скрывается другой результат твоей работы. Хочешь посмотреть?

Я покачала головой.

Никогда не видела, чтобы его взгляд был настолько темным. Его глаза впились в меня.

– У тебя могло быть все, – прошептал он. – Ты могла бы сидеть рядом со мной и разделить все богатства победы. – Он наклонился, его руки крепко сжали мои запястья на подлокотнике кресла, его лицо приблизилось к моему. – Теперь ты умрешь ни с чем. Ты будешь никем… но, может, я все же смогу простить тебя?

– Правда, Монтегю? Будем играть дальше?

Его дыхание обжигало мое лицо, как жар дракона, почуявшего добычу.

– Но ты так хорошо подыгрываешь.

Он встал передо мной на колени, его рука скользнула по моей лодыжке и медленно поднялась по внутренней стороне ноги.

Я прикусила губу, чтобы она не дрожала.

– У меня его нет, – задохнулась я, когда он добрался до моего бедра.

Однако он не остановился. Улыбнулся, и его шрам натянулся.

– И я должен тебе поверить?

– Почему ты не приказал Бэнксу обыскать меня?

– И лишиться этого удовольствия?

– Потому что ты не доверяешь ему.

– Посмотри, что искушение сделало с тобой. – Его рука продолжала блуждать по мне.

– Я выбросила пузырек!

Он засмеялся.

– Я не глупый, Казимира, и ты тоже. Вор никогда бы не выбросил такое ценное сокровище. Где пузырек?

– Исчез. Ты никогда не получишь его.

Он встал, его самообладание дало трещину.

– Так ты его спрятала. Где?

Я промолчала. Он прошелся по комнате, сжимая и разжимая кулаки, затем остановился передо мной.

– Они нашли тебя на горе. Куда ты направлялась? На встречу с другими лоялистами? – Я ответила молчанием.

– Где дети? – спросил он, возможно, надеясь напугать меня еще больше. Он знал, что я переживаю за них сильнее, чем за его драгоценную пыль. Когда я ничего не ответила, он добавил:

– Мы ищем, и мы их найдем. Лучше расскажи сейчас, чтобы не случилось ничего плохого. Знаешь, они ведь любили меня.

Отвращение подступило к моему горлу.

– Они ненавидели тебя. Я ненавижу тебя. Ты монстр.

Он схватил меня за лицо. Его пальцы впились в меня, а глаза расширились от ярости.

– Ты хотела меня!

– Единственное, чего хотела, так это твоей смерти! Рана на твоем лице? Я просто плохо прицелилась. Удар предназначался для твоего горла.

Он дернул за цепь на моей шее, металл впился в кожу. Его взгляд застыл, рука дрожала, и я не сомневалась, что он собирается убить меня. Он хотел, чтобы я боялась, и я боялась, но собиралась разрушить его фантазию, как он разрушил мою. Я готовилась сказать кое-что, что заставило бы его страдать гораздо больше, чем от шрама на лице.

– Я планировала убить тебя с того момента, как узнала, что это ты устроил засаду на моего мужа.

Он перестал тянуть за цепь.

– Что?

– Патри стал моим мужем. Мы поженились.

Его рот открылся.

– Я не верю.

– Ты живешь в мире фантазий. Ты можешь верить в то, чего желаешь. Но я любила Джейса, а он любил меня. Вот почему отчаянно боролась за его жизнь. – Я наклонилась вперед и улыбнулась. – А его поцелуи? По сравнению с ними твои просто смешны.

Он отпустил цепь и попятился, словно его ударили ножом.

– Тебя никогда не будут любить так, как его, – продолжала я. – Ни я, ни кто-либо другой. Джейс – настоящий мужчина и лидер, каким ты никогда не станешь.

Он повернулся ко мне, его челюсть напряглась.

– Но он мертв, а я здесь и управляю всем. В конце концов, я – главный, и это доказывает, кто из нас настоящий мужчина. – Он провел рукой по воздуху. – Я сыт тобой по горло. У меня есть другие способы заставить тебя говорить. Бэнкс!

Дверь открылась почти сразу, его лакеи всегда были готовы служить. Монтегю поручил Бэнксу заняться мной и добыть необходимую информацию.

– Но не порти ей лицо. Она должна хорошо выглядеть на публичных выступлениях. Мы же цивилизованное королевство, в конце концов… Давайте сделаем все достойно и быстро. Город занят подготовкой к празднику, потому что я великий лидер. Я бы не хотел портить всем настроение.

Он направился к двери.

– Ты трус, Монтегю! – закричала я, поймав его взгляд. – Слабовольный трус! Ничтожный король, и это все, чем ты когда-либо будешь! Ничтожный король, который никогда не станет марать свои руки!

Он остановился, делая глубокий вдох. Звон меча прорезал воздух, когда он выхватил его из ножен. Меч дрожал, когда Монтегю устремил на меня взгляд. Вот оно. Настал момент, и, возможно, я хотела, чтобы так все и случилось. Я скорее умру, чем меня заставят говорить. Но потом он медленно вложил меч обратно в ножны, будто о чем-то задумался.

– Не трогай ее, – сказал он Бэнксу. – Я вернусь.

Его взгляд переместился на меня.

– И, солдат, поверь, на этот раз я замараю свои руки.

Глава сорок пятая
Джейс

Мы сидели на длинной скамье за одним из столов в пустой кухне. Ужин уже прошел, и мы ели остатки супа с олениной. Мама настояла. Рен, Синове, Пакстон и я договорились, что обсудим наши планы во время еды, но пришел Мэйсон и сел напротив меня, потом Титус и Самюэль, пока вся семья, даже Ганнер, не собралась за столом. Арам принес для мамы стул с подушками, сделанными из мешков, набитых листьями. Он шепнул мне, что ее беременность протекала нелегко. Было кровотечение, и Рея приказала ей не вставать с постели. Ребенку еще рано рождаться.

Пока мы ели, стояла неловкая тишина. Звяканье ложек о металлические миски было единственным звуком.

– Сколько у нас лучников? – спросил я наконец. Осталось. Именно это я и имел в виду. Сколько пережили нападение.

– Один, – ответила Прая. – Может, ты видел его в лазарете.

Один? В Дозоре Тора размещались шестнадцать лучников. В любое время на постах находились до восьми человек.

Прая рассказала о том дне, когда армия взорвала центральную башню замка, а затем и крепостную стену. Выставленные лучники сражались доблестно, и рядом с ними бились другие, но у них не было шансов против мощных пусковых установок. Однако тот бой дал время тем, кто находился за воротами. Мама была в саду и бегала из дома в дом, приказывая всем пройти в хранилище. Тетя Долайз находилась на кухне и сгребала в сумки продукты из кладовой и лекарства. Они с дядей Кэзвином бежали к хранилищу последними, когда их завалило обломками от взрыва. Арам, Прая и Дрейк тащили их остаток пути в туннель, а потом дверь запечатали. Они не знали, где находятся Трей и Брэдах. Когда началась атака, наши кузены были в городе, навещали друзей. С тех пор их никто не видел, и Прая предположила, что они спрятались. По крайней мере, надеялась на это.

Пока мы говорили, в комнату заходили люди – Тиаго, Хоторн, Джудит и другие, – возможно, хотели больше узнать о недавно вернувшемся кбааки патри или желали услышать новости извне, а может, в поисках надежды. Они молча расположились рядом, сидя на столах и стульях или прислонившись к стене.

Члены моей семьи по очереди рассказывали подробности, но Ганнер не принимал участия в общем разговоре. Когда наступила тишина, Мэйсон наклонился вперед и спросил:

– Как? После всего, что она сделала с нами, ты оказался с ней?

Его темные глаза скользнули по Рен, Синове и Пакстону. И с ними. Но он не произнес этого вслух.

Синове тоже услышала это. Ложка выскользнула из ее руки и со звоном ударилась о миску.

Я рассказал им все, с самого начала – о Бофорте и о том, что узнал во время нашего долгого путешествия в Марабеллу. Я не упустил ни одной ужасной детали, включая и то, что Бофорт и его люди планировали для нас. Я рассказал, с каким удовольствием они описывали, что сделали бы с Праей, Джалейн и матерью, убив остальных. Моей семье нужно было это услышать, узнать все мерзкие подробности, чтобы понять, чего мы избежали. Бофорт обхитрил нас, заставляя сосредоточиться на одной вещи, в то время как сам готовил для нас ловушку.

– Лекарства никогда не было, – тихо сказала мама. Я услышал стыд в ее голосе, будто какая-то часть ее всегда знала, что все это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Я покачал головой.

– Нет. Единственное, что нас ожидало, это расправа над Белленджерами, – сказал я, затем посмотрел на Ганнера и добавил: – Если бы не Кази.

Знал, что он почувствовал мой взгляд, даже если и не решился посмотреть в ответ.

– Как только мы добрались до Марабеллы, Кази поговорила с королевой не только от моего имени, но и от имени всех нас. Она рассказала ей, как Бофорт вселил в нас надежду, пообещав лекарство от лихорадки. От нее королева узнала о значимости Дозора Тора и том, как долго мы управляли Хеллсмаусом. Кази рассказала ей, как все мы помогали восстановить поселение и сделали это за свой счет. Королева была очень благодарна – и ей захотелось узнать о нашем мире. Тогда я рассказал ей больше. Когда закончил, она и король Далбрека сделали мне предложение, важное предложение, и я его принял.

Я оглядел собравшихся, чтобы убедиться, что все они слушают.

– Королева Венды и король Далбрека посовещались и согласились, что Хеллсмаус должен быть возвращен нам. Они также решили, что мы должны стать признанным королевством Союза. Первым королевством, – сказал я.

– Благодаря Кази, – добавила Рен.

– Это лишь одна из многих причин, почему Джейс оказался с ней, – язвительно сказала Синове, пристально посмотрев на Мэйсона.

Наступила тишина.

За которой последовали слезы.

– Королевство?

– Первое королевство?

Моя семья повторяла имя Кази, вознося ей молитвы.

– Благословение богов…

– Девочка Кази, присмотрите за ней.

– Берегите ее.

– Вы должны знать еще кое-что, – вмешался Пакстон. Он заговорил впервые, но самоуверенность вернулась к нему, он взмахнул рукой, собираясь доказать свою точку зрения: из-за этой раздражающей привычки мне всегда хотелось ударить его. Теперь все изменилось. В нем тоже накопился гнев. Когда он заговорил, на другом конце стола вздрогнули. Его терпели только из-за меня и того, что моя мать на глазах у всех приняла его.

Он рассказал им то, чего еще не рассказывал мне.

– Она убила четырех человек, пытаясь вытащить Джейса из засады. Я видел, как это произошло, когда мчался туда. Это было самое ужасное, пугающее и заставляющее благоговеть зрелище, которое когда-либо видел, и каждый из нас может только молиться, чтобы однажды кто-то полюбил нас так же сильно, как Кази Джейса, пожертвовав всем, включая и свою жизнь. Она осталась отбиваться от солдат после того, как направила его лошадь в лес, чтобы дать ему время уйти. Тогда ее ранили и взяли в плен. Но благодаря своей стойкости, несмотря на то что ее едва кормили, она выздоровела и немедленно решила спасти Лидию и Нэша. И ей это удалось. Она…

– Как? – спросила Прая, ее глаза сверлили Пакстона. – Дрейк погиб, пытаясь сделать это. Мы боялись повторить попытку, пока у нас не будет больше поддержки. Мы послали гонца в Кортнай, но от него никаких вестей. Не уверены, что гонец вообще прошел мимо патрулей. Как у Кази получилось? Она не волшебница. Как?

Пакстон застыл, его рот приоткрылся, когда он смотрел на Праю. У него, как ни странно, пропал дар речи.

– Прежде чем стать солдатом, – вмешался я, – Кази была опытной воровкой. В этом она хороша. Она выкрала Лидию и Нэша у короля из-под носа и спрятала их.

– Воровкой? – сказали несколько человек одновременно.

– Где спрятала? – осторожно спросила Прая.

– Она спрятала их в пустом склепе Сильви.

Люди за столом обменивались полными ужаса взглядами.

– Но… – сказала мама, – склеп не пуст.

– Боюсь, что пуст, мама, – ответил я. И тогда рассказал, что сделал. – Кази знала правду и воспользовалась этим, чтобы спасти детей.

– Ты осквернил гробницу Сильви? – спросил Титус.

– Да, – ответил я.

Наступило долгое неловкое молчание, возможно, когда они пытались примирить ложь, в которую я заставлял их верить все эти годы, – преступление – с тем, что это спасло Лидию и Нэша. Возможно, они думали, что у Кази была другая жизнь, воровская, или что эта девушка убила стражника, который теперь гнил в освященной гробнице Белленджеров. А может, они представляли, что Сильви лежит в неосвященной могиле высоко на горе. Им трудно было принять все это сразу.

– Воровка, – сказал Мэйсон задумчиво. Он знал, что она осталась сиротой в шесть лет, но я не сказал ему, как она выжила. Теперь видел, как он начинает все понимать.

Мама провела рукой по волосам, закрыв глаза. Правда о Сильви стала для нее огромным ударом. Я не только совершил серьезное преступление, и тело ее дочери не покоилось с миром там, где его оставили она и мой отец, но я так долго держал это в секрете от всех. Наконец она открыла глаза, сложила руки перед собой на столе и подняла подбородок.

– Что сделано, то сделано, – сказала она. – Когда все закончится, мы проведем тихую церемонию в Слезах Бреды со священником, чтобы освятить последнее пристанище Сильви. Эта тайна не выйдет за пределы хранилища. – Она обвела комнату жестким взглядом, будто ожидая, что кто-то осмелится оспорить ее решение.

Мама никогда не зацикливалась на прошлом. Двигаться вперед – вот что имело значение.

Мы вернулись к первоначальному вопросу, который собрал нас всех за кухонным столом. Мама хотела знать о моем браке.

Я рассказал ей то же, что и Ганнеру, – мы с Кази поженились несколько недель назад по дороге домой. Мама спросила о подробностях свадьбы. Но мне было нечего рассказывать, только о ленточке, клятвах и праздничном пироге.

– И вы были вдвоем, – сказала она. Я кивнул.

– Значит, в качестве свидетелей у них оказались лошади, – размышлял вслух Самюэль, прикрыв глаза.

– Мийе и Тайгон, – уточнила Рен, взглядом пригвоздив Самюэля к стулу, а затем посмотрев на молчащего Ганнера. – Лошади, которые умнее и преданнее большинства людей, которых знаю.

– И священника не было, – добавила мама, в основном для себя. Я замечал взгляды людей, собравшихся вокруг стола. Никаких свидетелей. Без священника.

– Но там был праздничный пирог, – с энтузиазмом добавила Синове. – А ведь ничто так не украшает свадьбу, как пирог с начинкой.

Она облизнула губы и улыбнулась Мэйсону. Он отвел взгляд.

Мама сжала ладони.

– Но ведь вы произнесли клятвы?

– Да, – ответил я.

Она откинулась назад и кивнула.

– Очень хорошо. Теперь у меня есть еще одна дочь, та, которая пожертвовала всем ради спасения нашей семьи. Мы должны найти способ вернуть ее.

В комнате царила тишина. Я ощутил тихое отчаяние. Они уже пытались и потерпели неудачу с Лидией и Нэшем.

Я встал.

– Мы не сдадимся. Мы станем королевством – и спасем мою жену, потому что она рисковала всем ради нас, и сейчас ее время истекает.

– Я все еще могу держать меч, – сказал Тиаго из глубины комнаты.

– Я тоже могу! – раздались другие голоса.

– Мы можем взять гостиницу штурмом! – прокричал кто-то.

– Устроим засаду!

– Мы вырвем ее из рук Монтегю!

– Отравим их воду!

– Ворвемся внутрь с помощью твоего оружия!

Комната наполнилась идеями, но мало кто в хранилище видел город и то, с чем мы столкнулись. Группа поваров и смотрителей, и даже хорошо обученные, но раненые стражники не могли справиться с вооруженными солдатами, стоящими на каждой городской крыше. А горожан мы не могли подвергать риску. Нам надо найти способ добраться до Кази, не убивая при этом невиновных людей. А взрывом мы, скорее всего, именно это и сделали бы.

Синове и Рен посмотрели на меня, понимая всю бесполезность этих предложений.

Ганнер встал.

– Мы могли бы провести обмен. – Наступила тишина.

– Обмен на что? – спросила Прая. – На мешок прокисшего зерна?

– На меня, – ответил он. – Они знают, что я – патри. Уверен, они хотели бы заполучить меня. Они собираются убить всех Белленджеров. Почему бы не отдать им главного?

Я уставился на него. Мы все знали, что, скорее всего, ничего не получится. Он, вероятно, также понимал это. Я раздумывал над этой мыслью. И покачал головой.

– Если бы они были людьми слова, то возможно, но они не такие. При таком дисбалансе сил обмен невозможен. Они заберут тебя и не подумают отдавать нам Кази. В любом случае твое предложение – благородный жест. – Я услышал горечь в своем голосе. Не хотел благодарить его после того, что он натворил. Теперь, когда узнал, что мы станем королевством, он сожалел о своих поступках? Я не мог простить его за то, что он сделал.

Идеи продолжали сыпаться со всех сторон, но все они были неосуществимы. Время шло, и все во мне сжималось, когда я отвергал одно предложение за другим. Я почувствовал, как меня охватывает отчаяние. Мы должны найти решение. Мне нужно подумать, взвесить каждый шаг и каждую возможность. Не делай ничего безумного, предупреждал меня Каемус. Но, вероятно, именно это мне и нужно сделать, что-то такое, чего никто не ожидает. Я велел всем идти спать, чтобы продолжить разговор утром. Но сам не собирался спать – пока не придумаю, как вернуть Кази.

* * *

Я уставился на мерцающий красный сосуд. Нишу в конце туннеля превратили в помещение для молитв. Когда Рен и Синове пошли за мной, я сказал, что мне нужно побыть одному, чтобы подумать. Они ушли с Пакстоном.

Моя первоначальная идея использовать оружие, чтобы добыть еще больше оружия, подходила для сражения с армией, но привела бы к катастрофе, когда целью было спасение Кази. Я не мог застрелить ни одного стражника рядом с ней, не убив и ее. Не мог взорвать дверь, не подвергая ее опасности, и мы не знали, где именно ее держат. Пакстон сказал, что это может быть любое место в гостинице, от подвала до чердака, или даже биржа. Мы узнаем, где именно она находится, только когда ее выведут на помост, чтобы повесить. Я снова обдумал идею обмена. На меня. Да, они заберут нас обоих, но, по крайней мере, я буду с ней. Но что, если они решат держать нас в разных местах?

Дойдя до ниши, я опустился на колени. Хотел помолиться, когда окажусь здесь, но все молитвы произносились уже столько раз. Я уставился на молитвенную свечу, вспоминая обеты, которые давал, пока священник ставил мне на лбу пепельную метку. Очищение от грехов…

«И священника не было?»

Я знал, что это встревожит маму. У Белленджеров свои традиции.

Рождения, смерти, свадьбы. Священники являлись частью всего этого.

Я предупреждал Кази, что так и будет. Она сидела рядом и ела ягоды, время от времени кладя их мне в рот, ее пальцы задерживались, обводя мои губы.

– Знаешь, – сказал я, – моя мама будет ждать, что мы поженимся в храме.

Она положила мне в рот еще одну ягоду и нахмурилась.

– Почему? Венданская свадьба недостаточно хороша для тебя, Белленджер?

Я притянул ее к себе, и ягоды рассыпались по земле.

– Что плохого в том, чтобы жениться еще раз? Я готов провести еще сто церемоний.

Она поцеловала меня, ягодный сок остался на ее губах.

– Только сто? – спросила она.

– Тысячу.

Она отстранилась и посмотрела на меня заинтересованно.

– И каждый раз будет праздничный пирог?

– Гора пирогов, – обещал я.

Она засмеялась и нагнулась, чтобы укусить меня за ухо.

– Тогда, полагаю, мы поженимся в храме.

Но храма больше нет.

– В тысячу раз больше, Кази, – прошептал я. – Я бы женился на тебе больше, чем тысячу раз.