Текст книги "Клятва воров"

Я подтянулась и пощупала голову, а когда отвела руку, то на пальцах увидела кровь. Я оглянулась на Лидию и Нэша. Их лица оставались безучастными. Их эмоции были спрятаны глубоко под прочной броней, которую они никогда раньше не носили. Король поднял Нэша и притянул Лидию к себе, сказав, что пора идти. Нэш положил голову на плечо короля, но его взгляд был обращен ко мне. Жестокий голод, который блестел в его глазах, прорезал дыру в моем теле. Была ли это жажда мести? Огонь во взгляде делал Нэша похожим на Джейса. Я смотрела, как все спускаются по лестнице. Лидия не смотрела в мою сторону, но я знала, что она ничего не упустила. Она слышала, что я сказала о ее брате.

Бэнкс протянул мне платок.

– Молодец. Хочешь верь, хочешь нет, но все прошло на удивление хорошо. В конце концов, для тебя может найтись место в этом королевском доме. Патри и его семейка, нарушающая закон, скоро будут забыты.

Я смотрела на Бэнкса, прижимая ткань к виску, и представляла, как убью его. Существовали медленные способы. Эбен описывал их нам темными ночами у костра. Способы, которые рахтаны больше не имели права использовать. Способы, которым Эбен научился у Комизара и которые действовали гораздо медленнее, чем вилка. Способы, о которых раньше и не думала, считая их слишком жестокими. Но теперь они не казались такими.

Я смотрю на наши копья. Мы разобрали каркасы кроватей и заточили дерево.

Сегодня я бросил одно за ворота в кричащего падальщика. Я чувствовал себя сильным и могущественным. Я не попал, он подхватил его и убежал. Теперь у него есть копье, чтобы использовать против меня. Думаю, его прицел лучше моего.

– Грейсон, 15 лет

Глава семнадцатая
Джейс

Я сидел на краю соломенного тюфяка, готовый впервые встать. Это было настоящее испытание.

– Не веди себя как ребенок, – отругал меня Керри. – Хватит гримасничать. Ты хочешь встать и пописать самостоятельно или нет?

Я постарался не гримасничать.

– Так лучше?

Он фыркнул. Керри стал моей нянькой, сидел со мной, мыл меня, кормил и постоянно ворчал. Он не проявлял ко мне милосердия. Иногда я думал, не мстит ли он за те ямы для столбов, которые я заставлял его копать. Четыре дня назад он начал давать мне вес, чтобы я поднимал его и восстанавливал силы. Мешки с картошкой, которые он мне передал, весили не больше пяти фунтов каждый, но от напряжения, когда я их поднимал, у меня жгло бедро, куда попала одна из стрел. Мои руки тряслись.

– Ты становишься дряблым, – укорил мальчик, сжимая мое плечо. Если бы Каемус оказался рядом, он бы ответил:

– Оставь его в покое. Он прекрасно справляется, – он был гораздо отзывчивей, чем этот маленький надзиратель. Но я был разочарован своим прогрессом и даже ценил своего неумолимого наставника. Мне нужно выбраться отсюда и найти Кази. Если они держали ее…

Не мог позволить себе думать об этом слишком долго, но никаких известий о ней не приходило. Каемус наконец рискнул и пошел в город – может, только для того чтобы я не пополз туда сам. Из-за солдат на каждом углу ему пришлось натянуть капюшон, держать голову опущенной, а говорить совсем немного. О Кази не было ни слуху, ни духу. И о моей семье. Я спросил Каемуса, что он видел, и он сказал, что ничего, кроме мрачных лиц солдат, а что касается новостей, то все молчали и боялись говорить. В городе стало необычно тихо. Он не рискнул расспрашивать, опасаясь привлечь внимание, но подслушал, как один лавочник ворчал, что Пакстон и Трюко теперь заправляют на бирже.

В меня словно попала еще одна стрела. Но мне не стоило удивляться. Мы знали, что кто-то бросает нам вызов, и я всегда подозревал, что за пожарами и набегами стоит одна из лиг. Но теперь это факт. Никогда всерьез не думал, что они смогут провернуть что-то подобное, и даже не предполагал, что попытаются. Да, они не любили нас. Мы их тоже. Хотя мы все зарабатывали деньги и наладили подходящую, хотя и не без проблем, рутину в наших отношениях, пока они не начали работать с Бофортом. Белленджеры сами профинансировали этот захват. Зейн, видимо, был их посредником. Как долго они это планировали? Я бы убил и Пакстона, и Трюко, если бы они навредили Кази. Сделал бы их смерть мучительной. Мне не нужно мощное оружие, чтобы…

Я вспомнил слова Каемуса. Он говорил, что один выстрел разрушил неф храма. Каемус ошибался? Один выстрел? Пусковая установка, которую я испытывал, была мощной. Она могла убить человека с двухсот ярдов, возможно, трех человек, если они стоят близко друг к другу, но один выстрел не мог разрушить храм. Я вспомнил руины в Долине Стражей и хвастовство Бофорта о власти над королевствами. Был ли Хеллсмаус отправной точкой его кампании?

В историях Белленджеров описывалось, что город был построен на обломках. Века работы превратили руины в то чудо, которым город стал сегодня, но теперь кто-то вроде Бофорта и его приспешников мог захватить город и снова обратить его в развалины? И была целая армия, чтобы осуществить его планы. Но чего-то я все еще не понимал.

– Готов? – спросил Керри, протягивая костыль, который он сделал для меня. Мне потребовалось больше недели, чтобы снова сидеть. На мне не было рубашки, половину верхней части тела закрывали бинты.

Пакстон и его команда твердо решили убить меня.

– Задержи дыхание, и я помогу тебе встать на ноги. – Я использовал костыль как рычаг, а Керри засунул руку под повязку и потянул. Давление было таким, словно бык сидел у меня на груди. Я стиснул зубы.

– Керри! Что ты делаешь? – крикнула Юрга. Она застыла на полпути на лестнице, ведущей в подвал. Мы оба влипли.

– Рано или поздно он должен встать.

– Он прав, – сказал я, защищая мальчика. – Мне нужно восстановить силы. – Слова хлынули из меня, отчаянные слова, о которых даже не подозревал. – Кази одна, возможно, ранена, они насильно ее удерживают, моя семья в изгнании, город захвачен, и когда нужен им больше всего, я здесь, беспомощный. Я должен стать сильнее, должен уйти.

Юрга слушала меня, широко раскрыв глаза. Я чувствовал себя ребенком, умоляющим о невозможном, хотя знал, что ни Юрга, ни Керри не могут мне этого дать.

Моргнул, пытаясь прояснить зрение.

– Я должен найти ее.

Юрга уставилась на меня, ее губы скривились, словно она съела лимон, затем она долго и пристально смотрела на Керри.

– Давай, помоги мне поднять его по этим ступенькам. Немного солнца пойдет ему на пользу.

* * *

Первые несколько дней я не отходил далеко от сарая, готовый отступить назад, если получу сигнал о появлении всадников, но все было тихо. Казалось, меня перестали искать, что означало, что, вероятно, меня считали мертвым.

Не только Керри мне помогал. Другие поселенцы водили меня вокруг сарая и помогали опуститься на скамейку, когда мне нужно было отдохнуть. Они стали отводить меня дальше от моего укрытия, чтобы показать свои дома, которые мне так и не удалось увидеть. Они обращали мое внимание на высокий фундамент или деревянные полы, которых у них никогда не было раньше, на запасы, заполняющие полки. Меня приглашали войти, кормили, привязывали кости мне к поясу, словно я стал одним из них. Мейнте йотандэ, говорили они. Никогда не забывай. День за днем я изучал их язык. Мне было стыдно, что когда-то протестовал против восстановления поселения, и радовался, что мы помогли им. Радовался, что исполнил свою клятву и проявил милосердие. Многого не знал тогда, но знал сейчас. Если бы не Кази…

– Еще один подход, – приказал Керри. Его глаза блестели. Ему нравилось смотреть, как я страдаю. Но я становился сильнее. Теперь он заставлял меня поднимать ведра с водой – только наполовину полные, – но боль в животе, по крайней мере, стала терпимой, а может, просто привык к ней. Но когда буду готов уйти? Знал, что второго шанса не будет. Я должен сделать все правильно. Должен быть достаточно сильным, чтобы справиться с тем, что мне предстоит. Я превратил свое раздражение в желание работать – больше подходов, больше еды, больше ходьбы.

Когда мы заканчивали, я обычно садился на скамейку на солнце и читал Керри. Учитель, которого мы прислали, принес книги, некоторые из них с легендами о других землях, далеко от Дозора Тора. Но больше всего Керри нравились те, в которых рассказывалось о Белленджерах и Грейсоне, который был еще ребенком, когда ему поручили защитить остальных. Глаза Керри светились восхищением и любопытством – возможно, так же, как мои, когда отец впервые рассказал мне эти истории. Я не стал ничего приукрашивать. Это и не требовалось. Правда была достаточно удивительной.

– Откуда ты знаешь все эти истории? – спросил он.

– Я записал их – каждую. Это было частью моего школьного образования. У меня дома целая библиотека с историями Белленджеров. Когда-нибудь я тебе ее покажу.

Дом. Если он все еще существовал. Если там хоть что-то сохранилось.

Кто-нибудь напишет нашу историю, Джейс?

Мы сами напишем ее. И она займет тысячу томов. У нас впереди целая жизнь.

Прошлой ночью туман в моей голове отступил еще дальше. Взгляд. Кулак, ударивший в живот Кази, и отблеск света. Что это было? Я не мог перестать беспокоиться о том, чего не видел и не знал.

– Я пойду с тобой, когда ты отправишься на ее поиски, – сказал Керри, будто знал, где блуждали мои мысли. Он решительно вздернул подбородок. Бесстрашный мальчик. Его пальцы рассеянно блуждали по покрытой шрамами руке. Я догадался, что какие бы чудовища ни ждали нас в городе, они не хуже тех, с которыми он уже сталкивался. Неудивительно, что ему нравилось слушать истории о Грейсоне. Как и первый патри, Керри не позволял своему юному возрасту удерживать его от того, что должно быть сделано.

– Посмотрим, – ответил я.

Моя армия состояла из двух человек, и один из них был семилетним ребенком.

Глава восемнадцатая
Кази

Много лет назад, когда украла тигра, я применила особую тактику. Мне требовалась помощь, и пришлось заручиться поддержкой очень многих. Конечно, я позаботилась, чтобы никто никогда не узнал, на что влияла его услуга. Но знала, что многие догадываются. Так возникли слухи. «Это была Десятка. Десятка украла тигра», – говорил кто-то. Другие смеялись над этим предположением: «Эта тощая девчонка поборола тигра? Да она была бы уже у зверя в желудке. Да и зачем ей это?» А были и те, кто предполагал, что похититель куда серьезнее: «Говорят, в сарае найден круг дьявольской пыли. Демон съел зверя целиком».

Для начала пришлось задобрить тигра. Оказалось, что завоевать доверие зверя – самое простое. Уже на четвертый день он подергивал носом, когда видел, что я иду с кусочком мяса, завернутым в шарик из теста. Но дальше следовало множество шагов – повозки-ловушки, отвлекающие драки, сонные эликсиры, черная дьявольская пыль. Я торговалась, обменивая одно на другое, а потом кто-то решал, что ему нужна большая оплата. Иногда мне приходилось иметь дело с людьми, которых презирала. Я справлялась, помня о конечной цели, о том, ради чего все это затевалось – о закованном в цепи звере с янтарными глазами.

Я спрятала тигра прямо под носом у мясника в складском сарае за его магазином, куда он заходил только раз в неделю, чтобы наточить тесаки и ножи. Затем вернулась и выманила животное наружу посреди ночи, когда улицы опустели. Запланированный маневр отвлек внимание мясника – как и остальных людей на джехендре – не более чем на полминуты. Он отошел всего на несколько шагов от входа в лавку, но мне этого было достаточно. Над маршрутом побега я трудилась больше всего времени, отыскивая самые темные, безлюдные улицы, места, где можно спрятаться, если понадобится. Наконец, ходила по выбранному пути семь ночей подряд, чтобы убедиться, что он не таит в себе сюрпризов, ничего такого, что могло бы испугать тигра и заставить его зарычать.

Теперь мой взгляд скользил по улицам, деревьям, теням, но с каждым шагом чувствовала, как настроение ухудшается. Сколько взяток и помощников мне бы потребовалось, чтобы ускользнуть от солдат, стоящих на каждом углу, на каждой крыше. Не говоря уже, что мне нечего предложить и, что самое главное, некому. Кроме, пожалуй, человека, который тайно передал мне лекарство, но даже он боялся раскрыть себя.

Как только мы вернулись в гостиницу, мне обработали рану, а затем проводили в столовую на «праздничный» обед, который обещал король. Очевидно, он согласился с Бэнксом, что церемония прошла удачно. Я догадывалась, что камень, брошенный мне в голову, не учитывался, как и звенящая боль у меня в ушах, но, возможно, обращения к толпе уже вызывали ответный шквал камней. По сравнению с этим моя травма была пустяковой – или, возможно, весь смысл состоял в том, чтобы переключить гнев горожан на кого-то другого – на меня. В таком случае, полагаю, день прошел с большим успехом. Слово «убийца» все еще разъедало меня изнутри, а ложь, которую сказала о Джейсе, оставила привкус во рту, но у меня не оставалось выбора. Я бы сделала это снова, и, несомненно, Бэнкс планировал другие подобные обращения, пока не будет подавлено последнее сопротивление.

Гости положительно отзывались о сегодняшнем дне. Очевидно, никто из них не считал, что трупы, висящие на деревьях посреди городской площади, – это повод для беспокойства. Я не узнала никого из присутствующих на этом милом ужине, и мне стало интересно, прибыли ли они из Парсуса – верные последователи короля, – или это жители Хеллсмауса, которые так же легко, как Гарвин, переметнулись на вражескую сторону.

Все сидящие за длинным столом восхищались королем и Бэнксом, считая их настоящими спасителями. Четыре женщины были элегантно одеты, будто для грандиозного праздника, их лица покрывал толстый слой пудры, а шеи украшали сверкающие драгоценности. Комната могла стать раем для воров – если бы не правила, которым нужно подчиняться.

Каждый гость смеялся, улыбался и ловил каждое слово, которое вылетало из уст Монтегю. В середине ужина одна из женщин, которая слишком много выпила, протанцевала вокруг стола и удобно устроилась у короля на коленях. Ее собранные волосы рассыпались, и она защебетала. Ваше величество то, ваше величество се, за этим последовали притворные извинения и длинный поцелуй в губы. Король впитывал его, как сухая губка, его губы прильнули к ее губам на добрых полминуты, его руки блуждали по ее бедрам, пока Бэнкс наконец не прочистил горло, напомнив, что мы все здесь и смотрим.

Во время ужина Монтегю много раз смотрел на меня, но я не знала точно почему. Чтобы я присоединилась к похвалам? Я размышляла, стоит ли это сделать. В какой-то момент поняла, что должна завоевать его доверие. Притвориться, будто меня покорили и я готова занять место в этом новом королевстве, как выразился Бэнкс. Притвориться, что одна из поклонниц короля. Я знала, как это сделать. Такова была моя работа. Даже осторожные люди восприимчивы к лести – потому что, в конце концов, они ее заслуживали. Главное – заставить их поверить. Но нужно правильно выбрать время. Это деликатное дело, и его нужно выполнить осторожно, словно проводя острым ножом под тонкой кожей рыбы, чтобы отделить ее от плоти. А я сейчас не чувствовала себя ни деликатной, ни осмотрительной. Вместо этого представляла собой жалкое нагромождение сомнений.

Почему все изменилось? Я вспомнила, как дрожала от страха в первый раз, когда имела дело с квотерлордом, уверенная, что мои намерения заставляют глаза по-особому сиять. Мне пришлось сжать колени, чтобы они не дрожали. Квотерлорд был огромным, сильным и устрашающим, а я – никакой, отвратительной шестилетней букашкой, которую можно раздавить и забыть. Но я не позволила этому остановить меня. Голод уже отточил во мне острые грани. Несмотря на страх и подкашивающиеся колени, нашла способ рассеять подозрения мужчины и удрать с двумя сочными инжирами. Я посмотрела на Бэнкса и Монтегю. Считай их квотерлордами, Кази. Играй с ними. Подпитывай их эго. Заслужи доверие. Бросай им крошки, а потом хватай за жабры, как рыбу.

А затем перережь им глотки.

Но в этой игре крылся особый риск. Тогда я рисковала лишь собой. Возможно, именно поэтому была такой смелой. Теперь на кону не только жизнь одного грязного уличного оборванца. Но свобода Лидии и Нэша – и их жизни. А еще Джейс и клятвы, которые дала ему, а, значит, и его семье. Его кровная клятва стала моей. И я не забывала об еще одной клятве – королеве. Найти бумаги и уничтожить их. Теперь ты можешь жонглировать ими, не так ли, Кази? Только не урони ни одного апельсина. Ни одного, или тебе конец.

За столом раздался смех. Очевидно, Монтегю сказал что-то занимательное, а я все пропустила. Я упустила момент. Еще один взгляд на него. В его глазах мерцало ожидание. Неужели я позорю его своим молчанием? Смирись, Кази. Улыбнись. Жонглируй. Сделай комплимент этому ублюдку. Заставь его поверить. Ты можешь сделать это.

Я пыталась придумать хоть что-то, чтобы включиться в разговор, первое семечко лести, которое можно посадить, но в голове лишь бурлила ненависть.

Такое оригинальное использование тембриса, ваше величество. Как вам удалось закрепить все эти петли на таких высоких ветвях?

Молодцы, вы хорошо потрудились над разрушением храма.

Так здорово, что трупы еще не смердят. Наверное, холодная погода способствует. Должно быть, боги с вами.

– Рагу очень вкусное, – прокомментировала я. – Мои комплименты повару. – Звон хрусталя и смех за столом оборвались. Это были первые слова, которые я произнесла. Я посмотрела в глаза Монтегю. – И мои комплименты его величеству за столь изысканное меню. – Знаю, получилось неубедительно. Не самый удачный момент. Нужно было больше стараться.

Комплимент, казалось, отвлек его. Через несколько минут он откинулся назад и положил салфетку рядом с тарелкой, закончив трапезу.

Когда возня у обеденного стола ему надоела, король объявил, что мы закончили и отправляемся на биржу. Карету подали, так как вечер был холодным. «Мы» включало и Бэнкса. Олиз и детей позвали из их комнат, чтобы они присоединились к нам. Куда бы король ни направлялся, они следовали за ним.

* * *

– Ну, что скажешь? – В его дыхании чувствовался сладковатый привкус вина. Его волосы были взъерошены, а взгляд сверкал.

В квартире Белленджеров мы остались вдвоем. Он отпустил Бэнкса, Олиз и детей, чтобы они проверили другие помещения, которые приобрел. Он расхаживал по комнатам, держа в одной руке бокал с вином, а другой проводя по мраморным колоннам, разглядывая высокие потолки и люстры. Его каблуки щелкали по полированному полу, словно он выбивал такт.

– Куда более элегантный и подходящий для короля дом, чем гостиница, – размышлял он. – И куда безопаснее. Я прикажу сделать ремонт, а потом мы переедем.

Мы. Не знала, о ком идет речь.

Когда я не ответила, он отвлекся от осмотра портьер и встретился со мной взглядом.

– Ты все еще расстроена из-за детей? Честное слово, я спрашивал их, но они по-прежнему отказываются говорить с тобой.

– Если бы вы позволили мне…

– Спрошу еще раз завтра. Может, они изменят свое мнение, но боюсь, что Белленджеры настроили их против тебя. Возможно, потребуется время – дай им его. Ведь они всего лишь дети.

Его забота казалась искренней или он использовал их как рычаг давления на меня? Я подумала, не была ли угроза причинить им вред лишь хитростью, придуманной Бэнксом, чтобы заставить меня подчиниться.

– Вы действительно убьете их, если я переступлю черту?

Его брови приподнялись.

– А ты планируешь?

– Нет.

– Тогда не о чем говорить, ведь так?

– Может, и так, но мне приходится жить под ужасным давлением, боясь ненароком сделать что-то, что может нанести им вред.

Он усмехнулся, словно забавляясь, выпустил парчовую портьеру из рук и повернулся ко мне.

– Рахтаны, как понимаю, хорошо обучены, а ты не производишь впечатление человека, который делает что-то ненароком. Уверен, что тебе не стоит беспокоиться.

– Но я беспокоюсь.

– Ты угрожала убить меня, помнишь?

– Вилкой.

Ухмылка, приподнявшая уголок его рта, теперь коснулась глаз.

– Которой, как ты утверждала, весьма искусно владеешь.

– Не буду отрицать, – весело ответила я, чтобы разжечь его интерес.

Он сделал глоток из бокала и пожал плечами.

– Я уже все сказал. – Он подошел к окну и встал рядом со мной, поставив бокал на мраморный выступ. – Мне жаль, что твоя голова сегодня пострадала. Какой-то хулиган. Его найдут.

– И повесят?

– А это уже будет решать Бэнкс.

– А вы берете на себя ответственность хоть за что-то? Ведь вы – король.

Он не ответил, но, возможно, это и был ответ. Он оперся о подоконник, глядя на биржу, освещенную мерцающими факелами, – его новые владения.

– В конце недели мы отправимся в Дозор Тора, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты поговорила с Белленджерами. Убеди их выйти.

– Поговорила через дверь хранилища? Они ничего не услышат через нее.

– Но…

– Я видела ее. Дверь толщиной в три фута, из прочной стали и окружена твердой скалой. Даже призрак не сможет протиснуться сквозь нее.

– Должен же быть какой-то выход. Как они дышат свежим воздухом?

Не представляла, как много он уже знает, но помнила одно из правил: если ты когда-нибудь солжешь королю. Я избегала лжи и осторожно подбирала слова.

– Есть система вентиляции, которую создали Древние. Мне не сказали, как она работает. Для меня провели лишь краткую экскурсию.

Он повернулся и посмотрел на меня, его глаза сузились.

– Экскурсия, которую провел патри? – В его тоне прозвучала обида, будто Джейс покусился на его права.

– Да, – ответила я.

Потребовалось время, чтобы король обдумал этот простой факт.

– А как насчет другого выхода? – спросил он, наконец. – Есть ли другая дверь?

– Нет, я не… – Слова Джейса неожиданно прозвучали в моей голове. Каждая хорошая крепость имеет более одного выхода. Иначе ты можешь оказаться в ловушке. Почему не подумала об этом раньше? Возможно ли, что это применимо и к хранилищу, построенному Древними? Может, именно так Джейс и узнал об устройстве крепостей.

– Я никогда не видела другой двери, – ответила я. Это было правдой. Но как они добывали еду? Они заперты там уже больше месяца. Дыра в своде пещеры, которую Джейс называл оранжереей, находилась на высоте ста футов. Звери – кандокские медведи и змеи – иногда проваливались внутрь, но не выбирались наружу. Может, семья добывала там пищу, как это делали первые Белленджеры, охотясь на животных, которые туда попадали?

Король отошел от окна, отпив последний глоток вина. Между его бровями пролегла сердитая черточка.

– Они не могут оставаться там вечно. В конце концов им придется выйти.

Он неловко переместился, поставив бокал, затем внезапно повернулся и уперся в стену по обе стороны от меня, зажав меня между своими руками. Он посмотрел на меня, и я не была уверена, хочет ли он меня поцеловать или убить. Его глаза пылали огнем. Я почти видела, как в его голове разворачивается битва. Стой на своем. Гляди в оба, Кази. Мое сердце заколотилось, но я ответила на его взгляд, выжидая, что он будет делать.

Он наклонился ближе.

– Я все еще немного не понял насчет тебя и патри, – сказал он. – В последний раз, когда видел тебя на бирже, ты ударила его по лицу и не сдерживала себя при этом. У него изо рта текла кровь. Это была не простая ссора влюбленных. Казалось, ты хотела его убить. И потом, насколько понимаю, ты его арестовала. Но то, как ты отреагировала, узнав о его смерти, говорит, что он был тебе небезразличен? Каковы были настоящие отношения между тобой и патри?

Наши настоящие отношения? Я старалась не выдать паники. Если бы он знал правду о нас с Джейсом, о том, кем мы были друг для друга, он бы бросил меня обратно в камеру и никогда не выпустил. Моя голова болела, когда пыталась отгородиться от мыслей о Джейсе, в ужасе, что в моих глазах отразится правда.

Монтегю подался вперед так, что его бедра коснулись моих. От его тела исходило тепло.

– А может, ты и сама еще не определилась?

Я пыталась понять, что он мог видеть, а также то, что ему могли рассказать другие – особенно Гарвин и Пакстон.

– Я оставалась с ним по необходимости. Он был моей единственной возможностью попасть в Дозор Тора.

Монтегю наклонил голову, придвигаясь, его взгляд был мрачным, поглощающим меня.

– Значит, ты использовала его?

– Я всего лишь выполняла свою работу. И ни о чем не жалею.

– Верный рахтан. И больше ничего?

– Он был хорошим развлечением, пока я разыскивала Бофорта.

– Но потом ты доблестно пыталась спасти его, рискуя собственной жизнью.

Кто-то докладывал ему о каждом моем шаге. Поскольку не могла сказать ему, почему рисковала всем, чтобы спасти Джейса, я приняла ложь, позволив ей стать частью меня, клятвой, написанной кровью. Я позволила ярости зажечься в моих глазах.

– Королева, которая была очень разгневана, поручила мне вернуть патри домой, – огрызнулась я. Я оттолкнула его руку, освобождаясь. Направилась к буфету и налила себе бокал вина, от которого отказалась ранее, а затем повернулась к королю. – Путешествие сюда меня не обрадовало, – сказала я, и в моем тоне прозвучало негодование. – Патри напоминал мне об этом на каждой миле пути. Ему казалось бесконечно забавным, что меня укоряла королева, и он повторял, что я переступила границы дозволенного. Часто. Я была очень близка к тому, чтобы закончить свою миссию и избавиться от него навсегда, когда на нас напали. Конечно, я доблестно сражалась за него! Если бы не справилась со своей задачей… – Я опустила взгляд и замолчала.

– Если бы ты не справилась, что тогда? – спросил он.

Король наблюдал, как я пью вино, как блестят мои глаза. Каждое мое слово и интонация имели значение. Каждое движение. Его глаза были устремлены на меня, он забыл об остальном мире. Не торопись, Кази. Он ждет. Наблюдает. Подплывает ближе.

– Если бы не справилась, то могла бы забыть дорогу домой. Я бы столкнулась с серьезными… последствиями. – Прочистила горло, будто тяжелое воспоминание застряло в нем, как кость. – Наши отношения с королевой уже были сложными, – продолжила я. – К сожалению, между нами произошло несколько стычек. Она считала меня слишком… независимой. – Я сделала глоток вина. – Так что да, конечно, я была злой, храброй и отчаянно сражалась. Не говоря уже, что меня ударили ножом, морили голодом и посадили в тюрьму. Когда рука патри выпала из мешка, это стало последним подтверждением, что моя карьера солдата, работа, к которой серьезно готовилась, а потом посвятила почти половину своей жизни, была отнята у меня. Вырвана. Меня лишат должности рахтана. Королева ясно дала это понять. И теперь, когда вы знаете, что поставлено на карту для меня, могу предположить, что при схожих обстоятельствах вы бы тоже разозлились и сражались из последних сил.

Даже он, с его ограниченными знаниями о Венде, знал о рахтанах и их элитном статусе. Он кивнул, словно соглашаясь, но затем добавил:

– Вот только твоя королева не права. Патри был виновен. Он знал, что укрывает беглеца, и вступил с ним в сговор.

– Боюсь, королева принимает только веские доказательства, а у меня их не было. Кроме того, она все равно получила то, что хотела, – Бофорта, человека, который помог организовать смерть ее братьев.

Губы короля плотно сжались, словно он взвешивал, все ли сходится.

– Но патри все еще хотел тебя после твоего предательства?

В его глазах появилось ожидание. Гарвин что-то рассказал ему, возможно, поделился информацией из разговора с Джейсом. Возможно, Джейс признался Гарвину, что любит меня.

– Да, он хотел меня. Очень сильно. Боюсь, моя игра сработала слишком хорошо, или, что более вероятно, я была для него лишь очередным вызовом. У патри, как вы, возможно, знаете, эго размером с гору, и он не из тех, кто принимает поражение.

Монтегю подошел, взял у меня из рук бокал с вином и поставил его на сервант позади нас. Его зрачки превратились в ониксовые льдинки.

– И чем я отличаюсь от патри? – спросил он хриплым голосом.

Мой желудок подскочил к горлу.

– Что вы имеете в виду?

– Я умнее? Более привлекательный? – Он подошел ближе. – Если он был для тебя всего лишь заданием, то ты не будешь возражать, если я тебя поцелую. Возможно, ты даже обрадуешься этому. Король – это ступень вверх по сравнению с патри, верно?

Поцелуй его, Кази. Поцелуй его, Кази. Всего лишь сухой кусочек хлеба, чтобы привлечь его. Завоюй доверие. Но что-то защемило внутри меня. Воспоминание о губах Джейса на моих? Делай то, что должна, Кази. Знакомый шепот. Слушай, Кази. Услышь безмолвный язык. Я чувствовала себя так, словно глаза квотерлорда прикованы ко мне, наблюдая, ожидая, пока я что-то суну в карман, чтобы затем он набросился на меня. Что-то не так. Король не плыл ко мне, как приманенная рыба, а крутился вокруг. Это он держит крючок в руке, готовый потянуть.

Он повернулся и наклонился, его рот приблизился, но в последнюю секунду я отвернулась. Его губы коснулись моей щеки, и из его груди вырвался легкий смех.

– Хорошо сыграно, солдат, – прошептал он, все еще прижимаясь ко мне. – Не ожидал, что твои чувства ко мне мгновенно изменятся – особенно после того, как из-за меня ты лишилась с таким трудом полученной работы. Я уважаю тебя за это. Мне бы не хотелось, чтобы ты использовала меня так же, как использовала его. – В тоне короля прозвучала скрытая угроза. Он отступил назад, давая мне возможность снова дышать. – И на самом деле… мы оба знаем, что рагу сегодня было посредственным, не так ли? Никогда больше не лги мне. Даже насчет тушеного мяса.

Его взгляд пригвоздил меня к месту. Этот человек был далеко не тем невежественным, неуклюжим королем, каким я его когда-то считала. Но кто же он?

Когда мы вернулись в гостиницу, перед расставанием он спросил:

– Может ли рахтан отказаться от своих клятв?

– Да, – ответила неуверенно, – думаю, да.

– Хорошо. Тогда проблема решена. Теперь ты работаешь на меня. Не сомневайся, здесь тебя ждет куда более блестящая перспектива. Твоя карьера не закончена, она только начинается.

* * *

Об этом объявили через два дня – после того, как Бэнкс повторил мне правила. Он не хотел, чтобы у меня появились «независимые» идеи, подобные тем, которые якобы настроили королеву против меня. На этот раз, когда поднялась на помост на площади, Монтегю не стоял в стороне. В то время как Бэнкс нависал над детьми, король протянул руку и притянул меня к себе, его рука слегка прижалась к моему плечу, но затем скользнула к талии. Пытался ли он намекнуть на что-то людям? Или проверял меня на абсолютную преданность?

С дальнего края помоста, откуда открывался вид на площадь, мое внимание привлекли трупы, все еще висевшие на тембрисах. Они наблюдали за мной. Их головы повернулись. Взгляды были резкими, выжидающими. Кто я – враг или друг? Я моргнула, и их глаза снова стали тусклыми, мертвыми, но слышала их сердца, единый стук.